Безумная страсть

9

– Дядя.

– Мэри.

Не стоило даже делать вид, что они рады видеть друг друга. Впрочем, эти двое и не делали. Дядя Эд стоял напротив Мэри, сложив руки на толстом животе, и разглядывал ее из-под полуприкрытых век. Мэри же – руки скрещены на груди, смотрит с едва прикрытым вызовом – криво улыбалась.

– Ты повзрослела с тех пор, как я тебя видел в последний раз, – сказал он.

Последний раз был примерно полтора года назад, вспомнила Мэри. И, по-моему, я ничуть не изменилась с того времени. Повзрослела? Мне двадцать четыре, странно было бы предположить, что в этом возрасте я буду выглядеть ребенком.

К слову сказать, ее дядю звали Эдуардом, но Мэри всегда сокращала его великолепное королевское имя до коротенького Эд. Это раздражало его, и потому никак иначе Мэри дядю не звала.

– Ты тоже… повзрослел… – произнесла Мэри.

Эд глубоко вздохнул и нахмурился.

– Мягкий намек на то, что у меня появилось больше морщин и седых волос? – спросил он.

Мэри кивнула.

– Не переживай, – сказала она. – Говорят, мужчину красят седые волосы.

Вообще-то, если быть честной, то у дяди увеличилось не количество седых волос, а площадь лысины, пронеслось в голове у Мэри.

– Не хочешь ли чаю? – спросил Эд и указал на сервированный столик.

– Спасибо, что предложил мне присесть, – поблагодарила Мэри и плюхнулась на мягкий диван. Дядя Эд не испытывал недостатка в средствах. Между прочим, благодаря Мэри. – А где твои два сыщика?

– Ты имеешь в виду Вика и Дока, твоих друзей?

– Они не друзья мне. И, честно говоря, порядком надоели за столько лет. Не вижу толку от их присутствия. Вика еще можно оправдать: он при случае сойдет за моего телохранителя, но Док? Если мне понадобится медицинская помощь, то я обращусь в клинику.

– Ты сама не знаешь, что говоришь. – Эд сокрушенно покачал головой. – С твоей болезнью тебе нельзя оставаться одной.

– Я ничем не больна! – окрысилась Мэри и тут же поняла, что совершила промах. Дядя Эд, без всякого сомнения, завел этот разговор только для того, чтобы она вышла из себя. А Мэри, как последняя дура, попалась на удочку.

– Больна, больна, – подтвердил Эд удовлетворенно. – С твоими нервами ты не способна самостоятельно принимать решения даже на трезвую голову.

– Я не пью, – мрачно попыталась пошутить Мэри.

– Этого еще не хватало! – фыркнул Эд. – Хотя наследственность у тебя плохая. Папаша любил заложить за воротник.

– Поверю тебе на слово, – спокойно ответила Мэри. – О моих родителях тебе известно куда больше, чем мне.

Эд хлопнул себя по коленке, вспомнив предыдущую тему их разговора. Он вообще не очень любил разговаривать о родителях Мэри. А если уж и говорил, то не самые лестные вещи. Отец Мэри, брат Эда, был старшим и любимым сыном в их семье. Эд всегда чувствовал себя несколько обделенным. К тому же отцу Мэри досталась в жены потрясающе красивая, хоть и ветреная, женщина. Дядя Эд отнюдь не красавчик, к тому же не имеющий приманки в виде мешка денег, мог рассчитывать только на дурнушку со скверным характером. Такая женщина, собственно, и прожила с ним целых пятнадцать лет, пока не умерла от пневмонии, не оставив мужу утешения в виде потомства.

Зато после смерти отца Мэри дядя Эд попытался реабилитироваться. А как же иначе: ведь теперь он единственный сын обеспеченных родителей, надежда семьи. Однако не тут-то было. Бабушка Мэри, не чаявшая души во внучке, взяла ее под свое крылышко. И дядя Эд опять остался ни с чем. Бабушка умерла через несколько лет, но оставила огромное наследство, которое Мэри должна была получить по достижении двадцати пяти лет. Опекуном был назначен дядя Эд. Это было его единственным удачным достижением после многих попыток запустить свою лапу в деньги семьи. Никаких родственных чувств он к Мэри не испытывал. Ей же он всегда был глубоко противен.

Двадцать пять лет Мэри исполнится через три с половиной недели. Именно поэтому дядя был сейчас здесь.

– У Вика и Дока сегодня выходной, – сказал Эд. – Думаю, они его заслужили. Ты весь день проведешь здесь, со мной.

– А если у меня другие планы? – поинтересовалась Мэри.

– Придется тебе их отложить. Да и какие у тебя могут быть планы?

– Я хотела встретиться со своим женихом.

Эд широко открыл глаза и – не менее широко – рот.

А ведь у него вставная челюсть, с изумлением обнаружила Мэри. И это в сорок шесть лет! Какой ужас!

– Что еще за жених? – охрипшим голосом спросил Эд.

Мэри развела руками.

– Дядюшка, чему ты удивляешься? Мне давно пора замуж.

– Кто он? – прорычал Эд.

Мэри с удовольствием наблюдала за его возрастающим страхом. В одном из пунктов завещания значилось, что ей достанется все наследство целиком только в случае, если Мэри официально выйдет замуж до достижения двадцатипятилетия. В противном случае денежки и имущество делятся пополам между дядей Эдом и Мэри.

Об этом пункте завещания она узнала только в прошлом году, когда случайно подслушала разговор Дока и Вика. Дядя Эд делал все возможное, чтобы скрыть условие бабушки от Мэри.

– Тебе правда интересно, кто он? – спросила Мэри. – Или ты спрашиваешь только из вежливости?

– Мне правда интересно.

Мэри знала, что он не лгал.

– Один потрясающий перспективный парень. Он доктор.

– Доктор чего?

– Психиатр.

– А… – Эд вдруг громко и от души расхохотался. – Кого еще ты могла найти! Прекрасная партия. По крайней мере, он за тобой присмотрит.

– Мне не нравятся твои намеки на мои якобы расшатанные нервы.

– Он знает, что ты больна?

На этот раз Мэри легко удержалась от взрыва ярости. Дядя Эд и сам был вне себя.

– Знает, он был ассистентом Дока.

Мэри прекрасно понимала, что после ее слов Дока не ждет ничего хорошего. Возможно, он даже останется без работы. Строго говоря, Мэри не имела к Доку никаких претензий. Он в принципе неплохой старичок. Однако его назойливое внимание и опека в течение стольких лет достали бы кого угодно.

– И Док в курсе? – сладеньким голоском спросил Эд.

Мэри улыбнулась и кивнула.

– И Вик тоже в курсе.

Блеф, не могли они меня так подвести, когда я столько им плачу. Девчонка блефует, читалось в глазах у дяди Эда.

– Так что я не собираюсь проводить с тобой весь день, – подытожила Мэри. – Я рада тебя видеть и все такое, но у меня собственная жизнь и…

– Как дела в театре? – перебил ее Эд.

– Прекрасно. – Мэри насторожилась. Ее всегда сбивали с толку резкие перемены тем разговора.

– Док говорил, что ты получила одну из главных ролей на следующий сезон?

– Мы еще не начинали репетировать.

– Но ведь роли уже распределены?

– Да, и что с того?

– Я ни разу не был на твоем представлении.

– Я не в цирке работаю, а в театре! – оскорбилась Мэри. – Кто мешал тебе приехать и посмотреть?

– Твое имя гремит на весь штат, – сказал Эд задумчиво. – Прими мои поздравления.

– Рано поздравлять. Вот когда мое имя станет греметь на всю страну, тогда и поговорим.

– Ты действительно хочешь славы и известности?

– А кто не хочет?

– Некоторым людям милее тишина и покой.

– Но не мне.

– А как же твои планы о создании семьи?

– Люк не против того, чтобы я играла в театре.

– Люк, значит.

Проговорилась, сокрушенно подумала Мэри. Впрочем, какая разница… Дядя Эд все равно узнал бы его имя от Вика.

– Ну да, Люк, – с вызовом сказала она.

– Психиатр? – уточнил Эд.

Мэри тяжело вздохнула.

– У тебя дурацкая привычка все переспрашивать, дядя.

– Так я лучше запоминаю.

– Ты не пробовал записывать?

Они начинали ссориться. Так всегда происходило после получаса разговора друг с другом.

– И все же ты до вечера будешь здесь, – сказал Эд. – Мэри, скоро у тебя день рождения. Тебе исполнится двадцать пять, и завещание вступит в силу. Тебе до конца жизни не придется заботиться о деньгах.

– Да, это приятно, но не понимаю, почему я должна быть рядом с тобой.

– Есть ряд формальностей, которые ты должна выполнить. Кое-что подписать, кое с кем встретиться.

– А это кое-что и этот кое-кто не могут подождать три недели?

– Лучше все сделать сегодня и ни о чем не думать.

– И что я должна буду подписать?

Документ с моей клятвой, что за три недели я не выйду замуж? – подумала Мэри и улыбнулась.

Она не так уж нуждалась в этих деньгах. У нее был свой счет в банке, который Мэри не трогала, поскольку бабушка распорядилась, чтобы ее обеспечивали всем необходимым. За эти годы на счете Мэри скопилась кругленькая сумма.

У Мэри была работа, поэтому за будущее она тоже не слишком волновалась.

Однако замуж Мэри хотела. И обязательно за Люка. Он был первым из мужчин, с которым она намеревалась связать свою жизнь.

– Как скажешь, – сдалась Мэри, рассудив, что и ей будет польза, если она отделается от всех формальностей, а заодно и от дяди за один день.

– Вот и чудно! – Эд потер ладони. – А послезавтра я устраиваю званый ужин для всех своих старых знакомых, которых давно не видел. В конце концов, я не так уж часто выбираюсь в этот город. Я снял ресторан отеля на весь вечер.

– Наверное, это стоило тебе кучу денег, – по-кошачьи, одними глазами, улыбнулась Мэри.

Дядя Эд проглотил шпильку в свой адрес. Ему приходилось терпеть Мэри, чтобы не выдать свои страхи. Довольно он с помощью Дока и Вика издевался надо мной, решила Мэри. Теперь моя очередь.

Если они всегда считали ее сумасшедшей, и она почти поверила в это сама, пусть пожинают плоды собственных фантазий.

– Вик, ко мне в комнату сегодня утром залетела птица, – сказала Мэри.

Вик тревожно переглянулся с Доком.

– И где же она сейчас? – спросил он, за что и получил тычок в бок от Дока.

– Не знаю. Я вышла в ванную, чтобы взять полотенце и поймать ее, но, когда вернулась, птицы в комнате уже не было. Наверное, выпорхнула.

– Мэри, милая, – начал Док ласково увещевать ее, – тебе, наверное, померещилось. Или приснилось.

– Это еще почему? – ощетинилась она, чувствуя, что ей не верят.

– На окнах ставни, – пояснил Док. – Она никак не могла прилететь к тебе. Это была большая или маленькая птица?

Мэри задумалась на секунду.

– Большая, – наконец произнесла она. – Я такой никогда не видела. У нее был длинный клюв, большие крылья, словно посеребренные кончики перьев и блестящие коричневые глаза, круглые как блюдца. – Мэри рассмеялась. – Правда, не такие большие. Было бы смешно, если бы глаза оказались больше самой птицы, правда?

Док торопливо полез в шкафчик с медикаментами, вынул оттуда пузырек с таблетками и вытряхнул себе на ладонь три штуки.

– Выпей, Мэри, это витамины, – сказал он и, не давая ей опомниться, сунул в руки стакан, наполовину наполненный водой.

Его всегда держали на видном месте. По утрам Док лично ополаскивал стакан и наливал свежую воду. Он частенько пичкал Мэри успокоительными, и иногда вода требовалась срочно, чтобы пациентка не успела опомниться и выплюнуть лекарство. Именно по этой причине в комнате Мэри тоже поселился стакан с водой.

Мэри покорно взяла три таблетки и стакан, прекрасно зная, что никакие это не витамины, но на этот раз не стала возражать.

– А еще мне кажется, что в стенах водятся мыши.

– В стенах? – растерянно переспросил Док.

– Я слышу, как они шуршат.

– Это правда, Док, – вдруг вступил в разговор Вик. – Я тоже их слышу. В этом нет ничего удивительного, дом довольно старый, за обшивкой вполне может шуршать всякая живность. Лишь бы не тараканы! – добавил он и содрогнулся.

Мэри рассмеялась.

– Такой большой и сильный мужчина, а боится каких-то насекомых!

Вик стрельнул в ее сторону неприязненным взглядом.

– Расскажи еще про птицу, – попросил Док.

– Мне больше нечего рассказывать. – Мэри пожала плечами и демонстративно зевнула. – Можно, я пойду спать?

– Иди, конечно, иди, – сказал Док.

Мэри вышла из комнаты, но никуда не пошла, а выплюнула в ладонь не проглоченные таблетки и тут же приникла ухом к закрытой двери.

– Ты ей дал снотворное? – услышала она голос Вика.

– Нет, обычное успокоительное.

– Что ты думаешь по поводу этой птицы?

– Галлюцинации. Очень плохо, что средь белого дня. Хотя, возможно, ей это действительно приснилось, а она выдала сон за реальность.

– Что делать думаешь? Скоро у нее должны начаться репетиции.

Док вздохнул, и Мэри услышала, как что-то звякнуло и стукнуло. Наверное, Док сам хлебнул успокоительного из ее стакана.

– Нельзя ей играть на сцене. Зря мы позволили ей вернуться.

– Но постоянно держать ее взаперти мы тоже не можем.

– Можем, пока оплачивают все ее счета.

– Я позавчера разговаривал с ее дядей. Он советовал усилить надзор за ней.

Док раздраженно фыркнул.

– Куда уж строже! Она никуда не выходит. На окнах ставни, мы всегда дома. Чего он боится?

– Боится, что она удерет с этим докторишкой, будь он неладен.

– Она больна. Ни один человек, как бы он влюблен в нее ни был, не станет связываться с сумасшедшей.

Мэри отпрянула от двери и не стала больше задерживаться возле нее. Она вошла в свою комнату, поплотнее задернула занавески и свернулась калачиком на кровати.

Слова Дока больно ранили ее. Однако он прав. Никто не станет терпеть возле себя сумасшедшую. Вику и Доку платят только потому, что они постоянно и непрестанно рядом.

Но больше никого нет рядом с ней. Ни друзей, ни родных, ни любимого человека…

Мэри услышала приближающиеся шаги и притворилась спящей. В комнату кто-то заглянул и тут же снова закрыл дверь. Несомненно, это был Вик. Только он умеет ходить почти бесшумно.

Проверял, не солгала ли я, когда сказала, что пойду спать, подумала Мэри. А даже если и солгала, что с того? Куда еще мне идти, кроме этой комнаты?