Близкая женщина

Глава 7

Эта мысль засела в ней словно заноза. Вечером, когда Майкл провожал ее домой, он попытался ее успокоить.

– Она будет молчать, Даника. Я ее хорошо знаю. Она никогда никого не предаст.

Даника крепко сжала его руку.

– Я сама спрашиваю себя, зачем все это рассказала. Обычно я предпочитаю не говорить об этом периоде моей биографии…

– И хорошо сделала, что рассказала. Тут нечего стыдиться.

– Не знаю, не знаю. Я едва знакома с Чиллой. Я не рассказывала тебе об этом раньше, а сегодня что-то на меня нашло…

– Может, потому что в Чилле есть храбрость, которой недостает мне самому, – вздохнул он. – Мне казалось, что эта тема может быть болезненной для тебя. Может быть, я испугался.

– Испугался? Чего?

– Того, что сую нос не в свое дело.

– Тебя все касается. Я хочу, чтобы ты это знал… – Даника поймала себя на том, что говорит почти как Блейк.

Но не успела она раскаяться в том, что сказала, Майкл быстро возразил:

– Нет, Даника. Мне позволено не все. Есть вещи, о которых запрещено спрашивать.

– Это о чем же?

– О том, что происходит между тобой и Блейком.

Она нервно рассмеялась.

– Да теперь уже ничего не происходит. Все, что от него требовалось, уже произошло. Если ты уж так хочешь знать.

– Дело не во мне. Господи, значит, до такой степени плохо… – Он на минуту закрыл глаза, словно стараясь не думать об ее признании, а потом спросил:

– А почему ты мне раньше не рассказывала о теннисе?

– Потому что не хотела, чтобы ты считал меня неудачницей.

– Неудачницей? С какой стати! В твоей жизни наступил момент, когда ты должна была принять самостоятельное решение. И ты его приняла.

– Но я могла бы продолжать заниматься спортом. Я могла напрячься и добиться больших результатов…

– Например, могла бы переключиться на баскетбол, ведь тебе не было и двадцати… – Они подошли к дверям ее дома, и он обнял ее за талию. – Ты сделала выбор, Даника. Ты поступила так, как для тебя лучше.

– Я тоже убеждала себя в этом. Но меня не покидали сомнения. Я пошла по пути наименьшего сопротивления. Вот в этом все дело.

– Это твой отец так думает? – спросил Майкл.

– Иногда нет никакой разницы между тем, что думает он и что думаю я, – сказала Даника.

Майкл крепко обнял ее за плечи.

– Тут ты ошибаешься. У тебя совсем иной образ мыслей. Ты не похожа на него. Вы совершенно разные люди, и не нужно идти по его стопам. Ты – другая, ты – самостоятельная личность.

Даника едва заметно улыбнулась.

– Ах какой проницательный!

– Я верю в то, что говорю, милая! И верю в тебя. Жаль только, что у тебя самой недостаточно этой веры.

Тронутая его проникновенным тоном, нежными словами, Даника приподнялась на цыпочки и обвила руками его шею.

– Ах, Майкл! – прошептала она, крепко прижимаясь к нему, когда он заключил ее в объятия.

Из его горла вырвался сдавленный стон, и он принялся ласкать ее, а она, закрыв глаза, наслаждалась его теплом. Это было не только физическое наслаждение, но и эмоциональное. Как она желала этого! Как звало его ее сердце!

Она чувствовала, как его губы касаются ее волос, ее шеи. Рядом с ним она становилась другой женщиной. Такого с ней прежде никогда не бывало.

Повторяя шепотом ее имя, Майкл покрывал легкими поцелуями ее лоб, глаза, нос. Млея от неведомого до сих пор наслаждения, Даника откинула назад голову, и, когда его губы коснулись ее губ, у нее перехватило дыхание. Это было так сладостно, так чудесно. Его губы все настойчивее искали ее рот – волнуя, искушая, очаровывая.

Она словно утратила собственную волю. Лишь наслаждалась и млела. Это было как сон. В конце концов она ответила ему поцелуем, в который вложила все, что накопилось в ее тоскующей по любви душе. Никогда она еще не целовала мужчину так страстно и безоглядно. И так сладко. Их губы ласкали друг друга, словно знакомились.

Его лихорадочное возбуждение передалось и ей. Она прижималась к нему все крепче и крепче… Но вдруг, словно одновременно осознав запретность происходящего, они отпрянули друг от друга.

Прижавшись друг к другу лбами, они пытались отдышаться.

– Ах, Даника, я так давно этого хотел, – пробормотал Майкл.

И она хотела того же. Только не могла в этом признаться. Она вообще не могла вымолвить ни слова, потому что в ее горле словно застрял ком.

– Не сердись! – умоляюще прошептал он. – Я не смог сдержаться. Я люблю тебя, Даника, и черт меня побери, если я знаю, что с этим делать…

Она судорожно сглотнула, а потом, шепча его имя, прижалась лицом к его горячей шее. «Я люблю, люблю тебя!» – хотелось сказать ей, но она не могла решиться.

– Наверное, – проговорила она, переводя дыхание, – нам вообще не нужно видеться…

– Не говори так! Прошу тебя, не надо! Ты мне так нужна. И я тебе нужен. Просто мы должны… держать себя в руках.

– Ты уже говорил об этом.

– Но мы должны попробовать внушить себе это еще раз. – Майкл старался придать своему голосу твердость, но, когда он взял ее лицо в свои ладони, его голос снова дрогнул. – Иногда я ненавижу Блейка и хочу, чтобы ты его бросила… Ты его любишь, Даника?

– Я его жена, – прошептала она.

Но все ее существо тянулось к мужчине, который не был ее мужем.

– Но все-таки – любишь ты его?

– Любить можно по-разному…

– Любишь или нет? Не выкручивайся, не щади ни себя, ни меня. Мне нужно это знать.

Она закрыла глаза и застонала, как от боли. «Совсем не так, как тебя, Майкл Бьюкенен!»

– Ты должна его любить, Даника, – продолжал Майкл. – Тогда я могу сказать, что все, что произошло между нами, – просто самообман, иллюзия. Если бы я был в этом уверен, мне было бы легче держаться от тебя подальше. Скажи, скажи это!

– Не могу! – воскликнула она, устремив на Майкла беспомощный взгляд.

Она не могла лгать. Ни ему, ни себе. Она не знала, любила Блейка или нет. То, что она чувствовала к своему мужу, и то, что она испытывала к Майклу, было несопоставимо. Может быть, это и была иллюзия, но иллюзия, превосходящая любую реальность.

– Не могу, – повторила она. – Но это ничего не меняет. – В ее голосе была горечь поражения. – Я замужем за Блейком. Я ношу его фамилию, у меня на руке обручальное кольцо и…

– И его ребенок под сердцем, – договорил за нее Майкл. Он погладил ее плечи, руки, коснулся ее живота. – Жаль, что он не мой, – едва слышно проговорил он. Потом резко развернулся и пошел прочь, понимая, что не может, не должен остаться. Но уже дома он вдруг почувствовал запоздалое раскаяние. Не надо было уходить так, ведь он оставил ее в полном смятении.

Майкл молча пересек гостиную, где с книгой сидела сестра, и, уединившись у себя в комнате, позвонил Данике.

– Даника? Прости меня. Я не должен был расстраивать тебя…

– Ты же не хотел делать мне больно, – возразила она. – Я и сама все понимаю.

Ее голос дрожал.

– Ты что, плакала?

– Да, но больше не плачу, – успокоила его она.

– Ах, Даника, прости меня, – в отчаянии прошептал он.

– Черт возьми, Майкл! Перестань! – яростно воскликнула она, словно черпая силу из этой безнадежной ситуации. – Если ты извиняешься за то, что поцеловал меня, то, заметь, я тебя тоже целовала. Мы оба виноваты в том, что позволяем увлечь себя этой игрой, этой призрачной близостью. И оба убеждаем себя, что держим под контролем свои чувства! Мне следовало не забывать про Блейка. Я его предала… Но сожаления не испытываю, – вырвалось у нее.

Возникла напряженная пауза.

– Значит, ты ни о чем не жалеешь? – переспросил Майкл.

– Нисколько, – тихо ответила она. – Я была счастлива, я наслаждалась твоим поцелуем. Я не представляла себе, что такое возможно, а теперь представляю. Но больше этого не должно случиться. Слишком сильное искушение.

Как хорошо, что она не пытается скрыть своих чувств! Майкл даже улыбнулся.

– Все правильно, Даника. Но не будь к себе слишком строга. Я знаю, ты теперь будешь сидеть и обвинять себя во всех грехах. Что случилось – то случилось. Договорились?

– Договорились… Знаешь что, Майкл?

– Что?

– Мне понравилась твоя сестра.

– Я рад. По-моему, и ты понравилась ей.

– Я увижусь с ней перед ее отъездом?

– Я скажу ей, чтобы она заглянула к тебе. Хорошо?

– Замечательно! – сказала Даника. – Как ты думаешь, я могу надеяться на то, что она не станет нигде рассказывать о нашем знакомстве? Ты понимаешь, мне бы не хотелось, чтобы до отца или до Блейка дошли…

– Не беспокойся, Даника. Она будет нема, как рыба. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Майкл.

– Что случилось, Майкл? – голос сестры вернул его к действительности.

– И давно ты здесь стоишь? – спросил он, нахмурившись.

Чилла сложила руки на груди и невозмутимо сказала:

– Ты так стремительно промчался мимо меня, что я даже испугалась. Ты ничего не хочешь мне рассказать? Я же вижу, что ты сам не свой, у тебя все на лице написано. Да и у Даники тоже – я же не слепая.

– Странно, я думал, что мы хорошо скрываем свои чувства…

– Итак, что же между вами происходит?

– Я думаю, это тебя не касается, – проворчал Майкл.

– Брось, Майкл! Это я – Чилла, твоя сестра. Твоя лучшая половинка.

– Хорошо, что ты упомянула о последнем. Обычно это не бросается в глаза.

– Но ты не ответил на мой вопрос. Какого черта, что у тебя с ней?

– Тебе она что, не нравится?

– Ты знаешь, что нравится. Она очень мила. Умная, тонкая и симпатичная.

– Она красавица! – горячо воскликнул Майкл.

– Только она замужем, – сухо заметила Чилла.

– Мне это прекрасно известно, – буркнул Майкл мрачно.

– И все же, Майкл, что с тобой происходит?

– Просто я пытаюсь не сойти с ума.

– Но, кажется, все эти годы эта проблема перед тобой не возникала?

– Это еще большой вопрос. Годы прошли, и где я оказался? Конечно, я добился успеха, материальной независимости. У меня есть друзья… Но мне нужно что-то еще.

– Не думала, что ты еще о чем-то мечтаешь, – усмехнулась Чилла, подходя к нему. – У тебя было столько женщин… Интересно, с каких это пор ты почувствовал, что тебе чего-то не хватает?

– С тех пор, как встретил ее. Даже не думал, что подобное возможно.

– По-моему, ты говоришь не как человек, который пытается сохранить здравомыслие, а как безумец, задумавший самоубийство… Пойми, Майкл, это чужая женщина. Она никогда не будет твоей.

– Целиком – может быть, и нет. Но, может быть, хотя бы отчасти… – Он решительно повернулся к сестре. – Ее семейная жизнь далека от совершенства. Именно поэтому она купила здесь дом. Ей казалось, что здесь, вдали от городской суеты, они с мужем смогут наладить отношения. Но он не приезжает сюда. То есть почти не приезжает. У меня такое чувство, что все эти его отъезды лишают ее покоя, здесь что-то не так. Она пытается это спрятать, но я же вижу…

– Может быть, ты принимаешь желаемое за действительное? – предположила Чилла.

– Нет, я уверен!

– Ну и что ты хочешь этим сказать? Ты намерен терпеливо ждать, пока их брак не развалится? И на сколько лет ты рассчитываешь?

– Господи, Чилла, ты говоришь так, словно я чудовище… – Он провел рукой по волосам, и без того растрепанным ветром. – Я бы отдал все на свете, лишь бы Даника была счастлива. Даже если их брак снова будет процветать. Что бы ни случилось, мы все равно останемся друзьями. Мы друзья с тех самых пор, как впервые встретились на пляже. Есть вещи, которые я не могу изменить. Это так же естественно, как чувствовать свою руку, ногу…

– Сердце? – подсказала Чилла.

– Ну да, и сердце, – вздохнул он. – Вот почему я сказал тебе, что пытаюсь не сойти с ума. Я не могу жить без нее. Поэтому я согласен на все, что могу получить.

– Ох, Майкл, – печально сказала Чилла, – больно слышать от тебя эти слова. Ты заслуживаешь гораздо большего. Может, тебе нужно отсюда уехать, собраться с мыслями… – Она заметила, что брат нахмурился. – Ладно, я все поняла. Без нее ты не можешь. Но ведь у вас нет никакого будущего. Ты об этом подумал?

– Я вообще стараюсь об этом не думать.

– Тогда ты просто дурак! – Она досадливо махнула рукой. – Черт, мы все – дураки. Любовь зла… Ты согласен?

Впервые, с тех пор как сестра вошла к нему в комнату, Майкл улыбнулся.

– А с тобой что происходит? Ты все еще встречаешься с тем парнем? Как бишь его, Уальдо?

– Уолли, с твоего позволения… Нет, я с ним больше не встречаюсь.

– Что случилось?

– Он стал слишком серьезно смотреть на наши отношения, и мне пришлось дать ему отбой.

– Но ведь он тебе нравился?

– Конечно. Но замуж я за него не собиралась.

– А соберешься когда-нибудь?

– Если встречу подходящего парня.

– Ты все еще видишься с Джеффом? – спросил Майкл.

– Приходится, – пожала плечами Чилла. – Вашингтон – городок небольшой. Кстати, он спрашивал о тебе. Твое исчезновение его огорчило. Ему не хватает твоего общества.

– Я тоже скучаю по нему. Он прекрасный собеседник, – задумчиво проговорил Майкл. – Мы много говорили о прошлом, обсуждали разные идеи…

– Твои или его?

– Какая разница. Общие идеи. Он большой умница.

– Думаю, в министерстве обороны это его качество наконец оценили по достоинству. Он пошел на повышение. По его словам, он занимается сбором какой-то необыкновенной информации.

– Надо же! А какого рода, интересно?

Чилла снова пожала плечами.

– Если бы он мог это объяснить, – вздохнула она. – Если бы я вообще могла с ним разговаривать, мы, наверное, до сих пор были бы мужем и женой. К тому же сомневаюсь, что сейчас он мне доверяет больше, чем тогда. Ведь я – журналистка. Не забывай об этом.

– Кстати, Чилла, – поспешно сказал Майкл, – раз уж зашла об этом речь… Надеюсь, ты не станешь нигде болтать о Данике?

– Болтать? Конечно, нет! Не только ради нее, но прежде всего ради тебя.

– Вот и хорошо. Я не хочу, чтобы ей причинили боль. Я бы тебе этого никогда не простил…

– Господи, Майкл, да за кого ты меня принимаешь?!

Конечно, она ничего не станет ни говорить, ни тем более писать о Данике. Она будет только слушать и смотреть. Так или иначе через Данику она больше узнает о Блейке Линдсее и непременно дознается, почему такой удачливый и красивый мужчина так равнодушен к своей хорошенькой беременной жене.

Следующие несколько недель Майкл и Даника проявляли чудеса выдержки. Даже встречаясь, они старались держать благоразумную дистанцию, чтобы не повторить того, что случилось на пороге ее дома. Они катались на велосипедах, частенько обедали вместе, подолгу просиживали на пляже, разговаривая обо всем на свете.

Майкл с радостью узнавал многие детали прошлой жизни Даники. Ей удавалось формулировать в нескольких словах очень важные и мудрые вещи. Даника увлеклась предметом его исследований, и Майкл пытался просветить ее. Теперь, когда ему было известно о ее спортивном прошлом, они с интересом обсуждали теннисную тему. Впрочем, однажды, когда он предложил ей сыграть партию на корте, она отказалась. Он, однако, не отступал, и она почти поддалась на уговоры. Просто ей еще было нужно некоторое время: слишком живы в памяти воспоминания – о победах и поражениях… В общем, встречу на корте решили отложить до лучших времен. Но Майкл дал себе слово, что в один прекрасный день заставит ее снова взять ракетку. Он чувствовал, что это необходимо для того, чтобы вернуть Данике уверенность в себе.

В середине августа Даника уехала в Бостон – ей надо было нанести очередной визит своему гинекологу. Обследование показало, что беременность проходит нормально. Блейка и на этот раз не было дома. Он уехал на несколько дней в Вашингтон и прямо оттуда собирался отправиться на съезд в Сент-Луис. И на этот раз к врачу она отправилась одна, что явно удивило доктора – обычно мужья приходят вместе с женами. Но Блейка, похоже, нисколько не интересовало, как выглядит его ребенок в материнской утробе – в месяц, в два, в три… Когда Даника заговаривала с ним об этом, Блейк только снисходительно улыбался и говорил, что природа сама все решит – независимо от того, будет он в курсе всех подробностей или нет. Словом, теперь Даника и в прямом, и переносном смысле считала будущего ребенка только своим.

Но гораздо больше ее встревожило то, что по Майклу она скучала куда больше, чем по Блейку. Лишь снова оказавшись в Мэне, где ее, как всегда, ждало теплое участие и внимание Майкла, она успокоилась. Отсутствие Блейка и его демонстративное неучастие в ее жизни скорее обижало Данику, без Майкла же она просто не находила себе места.

Потом начался предвыборный съезд. Телевизора у Даники не было, и поэтому она все вечера проводила у Майкла. Она чувствовала, что в этих политических баталиях решается и ее судьба, и с напряженным вниманием следила за развитием событий. Успокоилась Даника лишь тогда, когда Джейсон Клейвлинг собрал достаточно голосов, чтобы пройти номинацию.

По телевизору показали, как многочисленные участники съезда разразились продолжительными аплодисментами, и Даника, облегченно вздохнув, закрыла глаза.

– Ну вот, – сказал Майкл, – сегодня вечером твои мужчины могут чувствовать себя счастливыми.

– А ты? – спросила она.

Кажется, она и его причислила к «своим мужчинам».

– Могло быть и хуже, – ответил он. – Клейвлинг – достаточно сильная кандидатура, чтобы противостоять Пикарду, и, значит, я – за.

– По крайней мере, следующие три месяца ему не нужно будет вертеться, как белка в колесе, чтобы довести дело до победного конца, – со вздохом заметила Даника. – Между тем впереди еще столько трудностей!

Майкл понял, что она имеет в виду. Он знал, как ее обижает то, что муж столько времени уделяет не дому, а политике.

– Может, все пройдет удачно. Номинация – непростой этап, поскольку в ней участвуют четыре кандидата. Теперь, когда осталось два, все упрощается.

– Я знаю, что ты хочешь меня успокоить, но ты, Майкл, судишь обо всем со своей колокольни. Что же касается меня, то мне хорошо известно, как переживает отец в подобных ситуациях. Точнее, я читала об этом в газетах. Он и в обычное время поглощен политикой, а теперь, когда на носу выборы, и подавно. Да и у Блейка теперь не будет ни минуты свободной…

– Значит, у тебя будет больше времени для меня, – пошутил Майкл. – Честное слово, милая, – воскликнул он, – это не так уж и плохо! Обещаю, ты не будешь скучать!

Увы, оба хорошо понимали, что в сентябре ей придется вернуться в Бостон, и Майкл старался даже не думать об этом.

Следующие несколько дней Даника находилась в подавленном настроении: все ждала звонка Блейка из Сент-Луиса. Чтобы отвлечь ее от грустных мыслей, Майкл условился с Маккейбами о вечеринке.

Воскресенье прошло на редкость весело. Приехала Чилла, Грета и Пэт тоже очень понравились Данике. Они оба были такими простыми, открытыми и веселыми!

Однако четыре дня спустя она вдруг почувствовала себя плохо. Она провела беспокойную ночь и утром прилегла вздремнуть на софу. Ее поднял звонок у входной двери. Это пришел Майкл. Когда она доплелась до двери и открыла, Майкл обеспокоенно воскликнул:

– Что с тобой, Даника? Тебе нехорошо?

На ней все еще был халат, и она выглядела ужасно.

– Просто плохо спала, – проговорила она, цепляясь за дверную ручку. – Прости, Майкл, но, может быть, отложим поездку во Фрипорт до следующего раза?

– Ну, конечно. Поездка никуда от нас не уйдет… – Майкл под руку довел ее до софы, усадил и сам присел рядом. – Утренняя тошнота?

Она отрицательно покачала головой.

– Нет… До этого я действительно чувствовала себя прекрасно.

Он попробовал ладонью ее лоб.

– Может, ты простудилась? Кажется, у тебя жар.

– Я скоро буду в норме, – проговорила она, положив голову на подушку и сворачиваясь калачиком на софе.

Майкл еще больше разволновался.

– Скажи, а муж тебе не звонил? – Только это могло ее расстроить. Но нет, он не звонил. – А родители? – И они тоже не звонили.

– Я скоро буду в норме, – повторила Даника. – Просто плохо спала, и нужно немного отдохнуть…

Это было на нее совсем не похоже. Обычно она ни на что не жаловалась. Он осторожно погладил ее плечи.

– Может, тебе что-то нужно?

– Нет. Я просто хочу полежать.

Майкл посмотрел на нее внимательным взглядом, а потом пошел бродить по дому. В спальне он увидел, что ее постель в беспорядке. Застелив постель, он вернулся в гостиную и увидел, что Даника лежит, подтянув к себе колени, и держится за живот. Он сел рядом и коснулся ее щеки. Она открыла глаза, но улыбнуться не смогла.

– Что с тобой? – испуганно спросил он. – Нужно что-то срочно делать!

– Просто побудь рядом, – слабым голосом попросила она. – Я посплю, и все будет в порядке.

Ее вид внушал ему беспокойство.

До полудня он сидел рядом с ней с книгой на коленях, но в голову ничего не лезло. Он то и дело переводил взгляд на Данику, бледность не уходила с ее лица.

– Может, позвонить доктору? – вслух сказал он.

Он знал, что она не спит. Время от времени она переворачивалась с бока на бок. Ее глаза бесцельно блуждали по комнате.

– Подождем еще немного, – пробормотала она. – Уверена, скоро это пройдет.

Увы, ничего не прошло. Только стало гораздо хуже. Терпение Майкла истощилось, когда он увидел, что в ее глазах стоят слезы. Он бросился к ней.

– Черт побери, Даника! Что с тобой, скажи мне! Это из-за ребенка? Ты думаешь, дело плохо?

Она тяжко вздохнула.

– Не знаю… С вечера я почувствовала себя странно… Проснулась от боли в спине.

– У меня дома есть грелка. Может, принести?

– Я чувствую, что схватки становятся чаще, – призналась она. – Сначала они едва ощущались, и я думала, что они скоро пройдут, но нет – не проходят…

Стараясь сохранять спокойствие, Майкл спросил:

– Они усиливаются?

Она кивнула и подняла на него взгляд. Он увидел в ее глазах ужас.

– Все будет хорошо, милая, – сказал Майкл, целуя ее в лоб. – Ты не потеряешь ребенка. Я немедленно позвоню доктору…

– Но мой врач в Бостоне. Я не могу ехать…

– У меня здесь есть врач.

– Но он не специалист.

– Он порекомендует нам специалиста. Самого лучшего!

Ободряюще пожав ей руку, Майкл отправился звонить и, вернувшись, сказал:

– Доктор Маскони ждет нас в Портленде. Хочешь переодеться?

Даника кивнула, попыталась подняться, но не смогла. Тогда Майкл перенес ее на руках в спальню. Потом он подошел к шкафу.

– Что тебе дать?

– Теперь я сама справлюсь, – дрожащим голосом проговорила Даника. – Подожди меня. Я скоро.

– Ты уверена, что сможешь сама одеться? Если что, сразу крикни меня.

Она снова кивнула, и он вышел за дверь. Через минуту она вышла следом. На ней были джинсы и просторный свитер. Но она плакала. Он бросился к ней и подхватил на руки.

– У меня кровотечение, Майкл! Кажется, я выкину. Господи, я не хочу его терять!

Стараясь совладать с охватившим его страхом, Майкл поднял ее на руки и понес в машину.

– Конечно, милая, – говорил он. – И доктор тоже не хочет. Он специалист. Он сделает все, что в его силах…

Даника крепко обнимала его за шею, словно этим могла спасти своего ребенка. Никогда еще Майкл не чувствовал себя таким беспомощным. По дороге в госпиталь он всеми силами старался ее успокоить, но эти полчаса стали для обоих настоящим кошмаром. Даника мысленно кляла себя. Ей казалось, что все, что произошло, – это наказание за то, что она не рассталась с Майклом. И тем не менее она крепко сжимала его руку – больше почерпнуть силы ей было неоткуда. Майкл повторял ей снова и снова, что ей не за что себя винить.

Больница оказалась не из самых лучших. Доктора, который был где-то на обходе, пошли искать, а Данику положили на кушетку в крошечной палате. Пока она раздевалась, Майкл не отходил от нее и свирепо поглядывал на медсестру: почему не идет врач?

Когда наконец появился доктор, Майкл вышел из палаты и стал мерить беспокойными шагами приемный покой. Ему удалось увидеться с Даникой еще на минуту, когда ее перевозили наверх. Ей уже сделали обезболивающее, и она была в полусне – нельзя было терять время, и Данику повезли в операционную.

Майкл находился в приемном покое до тех пор, пока ее не перевезли обратно в палату. Он быстро вскочил со стула и направился следом. Пока ее переодевали, она успела проснуться. Майкл взял ее за руку и улыбнулся.

– Ну, как ты?

– Кажется, хорошо, – прошептала она непослушными губами и разрыдалась, не в силах больше сдерживаться.

Он сел к ней на кровать и поцеловал ее руку. Пальцы у нее были совсем холодные. Он прижал ее руку к своей груди, словно хотел согреть и успокоить.

– Я так устала, – проговорила она сквозь рыдания. – Я еле двигаю языком, руки и ноги, как ватные.

– Это анестезия. Должно пройти время, прежде чем пройдет ее действие. Может, ты заснешь? Я никуда не уйду и буду рядом, когда ты проснешься.

Она покорно закрыла глаза. Убедившись, что она заснула, Майкл отошел к окну. Когда она зашевелилась и открыла глаза, он снова был рядом.

– Сколько сейчас времени? – прошептала Даника.

– Около полуночи, дорогая. Ты проснулась?

Она кивнула и снова закрыла глаза, но он знал, что она уже не спит. Он взял ее за руку. Господи, если бы он знал, как ей помочь. Раньше ее беременность не приводила его в восторг, но теперь он страдал не меньше, чем она.

– Майкл! – проговорила Даника, не открывая глаз. – Так больно!

Он выпустил ее руку и положил ладонь на ее лоб. Он знал, о чем она говорит.

– Я все знаю, Даника.

– Я так хотела ребенка! Это была надежда на новую жизнь…

Слезы медленно катились по ее лицу.

Майкл наклонился и осторожно обнял ее. Она тихо плакала, но он понимал, что ей надо выплакаться.

– Я хотела, так хотела этого ребенка… Почему же это случилось? – всхлипывала она. – Доктор говорил, что все идет нормально. Я же абсолютно здорова!

– Доктор не мог знать. Тут не угадаешь.

– Но почему? Почему это случилось именно со мной?

– Тише! Тише, милая!.. У тебя еще будут дети – у тебя вся жизнь впереди.

– Нет, Майкл, вряд ли…

– Не говори так. Врач считает, что в будущем к этому нет никаких препятствий.

– Нет, я не верю… – снова зарыдала она. – О Боже!..

Майкл держал ее в объятиях, пока она не успокоилась.

– Даника, после разговора с врачом я позвонил твоему мужу, – сказал он.

Она замерла.

– Ты ему звонил? – прошептала она едва слышно.

– Надо же было сообщить ему о случившемся.

Майкл умолчал о том, что пришлось звонить трижды: сначала домой, потом в офис и только потом, узнав телефон клуба, он нашел Блейка там.

– Что он сказал? – спросила Даника.

– Он был потрясен, – ответил Майкл. Он и сам толком не понял, какова была реакция Блейка: то ли он по натуре был стоиком, то ли умел держать себя в руках. – Он спрашивал, как ты себя чувствуешь. Я ответил, что доктор сказал, что ты вне опасности, и он облегченно вздохнул. Завтра он приедет… Нет, уже сегодня! – добавил он, взглянув на часы.

Майкл надеялся, что это ее порадует, но ошибся. Она снова принялась плакать. Ее тихие, сдавленные всхлипы разрывали ему сердце. Все, что он мог, это нежно обнимать ее, гладить по голове. Наконец усталость одолела Данику, она успокоилась, но так и осталась в его объятиях.

– Я хотела, чтобы… у нас был ребенок, – прошептала она словно в забытье. – Я так хотела, чтобы у нас был ребенок, Майкл!

Возможно, она действительно с самого начала хотела, чтобы ребенок был у нее и Майкла, но он не решился спросить ее об этом. Даника погрузилась в сон. «Нет, – с грустью подумал он, – конечно, она говорила не о нем, а о своем муже».

Ему так и не удалось узнать об ее истинных чувствах. Откуда Майклу было знать, что в ту ночь, когда у Даники случился выкидыш, сердце ее не принадлежало Блейку. Оно принадлежало ему, Майклу…

Днем из Бостона приехал Блейк. С утра Данику выписали из больницы, и Майкл отвез ее домой, уложил на софе и даже заставил выпить чаю.

Она задумчиво вертела в руках чайное блюдечко, на котором была выведена очередная премудрость: «Человек привыкает ко всему…» Вдруг она услышала, как на входной двери щелкнул замок.

Даника испуганно взглянула на Майкла, который уже шагнул к двери. Она затаила дыхание. Ее сердце отчаянно колотилось. Рано или поздно эти два мужчины должны были встретиться. Но она и помыслить не могла, что это произойдет при подобных обстоятельствах.

Они обменялись рукопожатием. Блейк поблагодарил Майкла за помощь. Потом Майкл попрощался и оставил Данику наедине с мужем.

Блейк подошел к жене, поцеловал ее в лоб и сел в кресло напротив. Он приехал прямо из офиса, был в костюме и еще не вышел из образа делового человека.

– Как ты сейчас? – спросил он, внимательно изучая Данику.

– Уже лучше, – тихо ответила Даника.

– Утром я говорил с врачом, – сообщил Блейк и неторопливо изложил ей все то, что уже было ей самой хорошо известно и о чем она уже успела поговорить с Майклом. – По его мнению, беспокоиться не о чем.

– Да, теперь уже беспокоиться не о чем.

– Нужно только в течение нескольких дней оставаться в кровати, никаких резких движений, не поднимай тяжелого. Надо, дорогая, поберечься.

– Я не могу понять, почему это произошло. Майкл по-соседски очень помог мне.

– Приятный человек этот Майкл, – заметил Блейк.

– Да, – кивнула Даника, – и счастье, что вчера он оказался здесь. Без него я бы просто не знала, что и делать.

– Я же говорил тебе, что одной здесь находиться нельзя. Нужно было взять с собой Хэнну.

– Все в порядке, Блейк. Я же выжила.

А ребенок, нет ребенка. Неужели Блейку это безразлично?

– Врач сказал мне, что тебе стало плохо еще вчера, – неторопливо продолжал Блейк. – Почему же ты так долго не обращалась в больницу?

Даника тяжело вздохнула.

– Какая разница. Все равно теперь ничего нельзя изменить. Врач полагает, что это было предрешено.

– Знаю. И вовсе не обвиняю тебя ни в чем.

Тогда зачем он это сказал?

– Прости, – промолвила она. – Нервы.

– Ничего удивительного. Тебе пришлось нелегко. Могу себе представить, каково у тебя на душе.

Да, у нее на душе черно, а вот Блейк ни словом не обмолвился о том, что переживает из-за ее выкидыша. Как будто это было только ее бедой, а его это не касалось.

– Ну что, теперь все позади, – снова вздохнула она, теребя платок… – Спасибо, что приехал. – Она подняла глаза на Блейка. – Я понимаю, что ты ужасно занят…

Блейк, оживившись, тут же начал рассказывать о том, как был занят с тех пор, как они расстались. Как будто это должно было ее утешить. Он заговорил о своей работе в Вашингтоне, о предвыборной горячке, о торжествах по случаю победы, а также о стратегических планах кандидата Клейвлинга.

Она спокойно слушала. За час Блейк наговорил столько, сколько не наговорил за всю их совместную жизнь. Но опять – только о делах, ни слова о личном. Ни слова о том, что касалось непосредственно Даники. Такие же монологи она уже слышала: в детстве, когда в редкие дни ее семья собиралась за общим столом. Сначала отец интересовался у нее, как дела в школе, но уже через минуту перескакивал на предметы, не имеющие к школе ни малейшего отношения. Неужели Блейку тоже доставляло удовольствие слушать только себя? Никогда еще эти два мужчины не казались ей такими похожими друг на друга.

Даника удивилась лишь однажды, когда в конце монолога Блейк сообщил, что завтра в Мэн собирается ее мать.

– Мама едет сюда? – изумилась Даника.

– Конечно, она же волнуется за тебя. Она не может оставить тебя одну, когда тебе так нужна ее помощь.

– Помощь? – пробормотала Даника.

Горькие слова едва не слетели с ее языка, но ее взгляд был не менее красноречив.

– Послушай, Даника! Завтра я должен вернуться в Бостон. Элинор сочла, что в такой момент тебе не годится быть одной, и я с ней совершенно согласен. Она о тебе беспокоится. Когда я позвонил твоим родителям, они были просто убиты…

Странно, но до сих пор Даника даже не думала о том, что ее родители как-то отреагируют на случившееся. Да у нее и не было никакого желания думать об этом. Впрочем, конечно, они огорчились. Они так хотели внука или внучку. Это их законное право… А как насчет нее, Даники? Разве она не хотела ребенка? Сколько лет она мечтала о нормальной семейной жизни!

– Мне бы не хотелось, чтобы она приезжала, – неуверенно проговорила Даника.

– Но она твоя мать, ее место здесь! Ты же не можешь ей запретить.

Даника вдруг громко расхохоталась, она была на грани истерики.

– Что-то поздновато в ней заговорили чувства! Раньше ей никогда не казалось, что ее место рядом с дочерью. Ей это и в голову не приходило. У них с отцом всегда находились дела поважнее.

– Не будь неблагодарной, Даника, – сказал Блейк. – Она и твой отец сделали для тебя все необходимое, они любят тебя.

– Это с какой стороны смотреть. Мне так не кажется.

У Блейка затрепетали ноздри. Черты его лица словно заострились. Даника никогда прежде не видела его таким. Она и не предполагала, что может чем-то расшевелить его.

– Ты рассуждаешь о том, о чем понятия не имеешь, – заявила она. – Странно, что материнские инстинкты проснулись в ней так поздно. А может, у нее это из-за климакса?

– Хватит, Даника! – резко оборвал ее Блейк. Он рывком поднялся с кресла и зашагал по комнате. – Ты расстроена. Тебе нужно отдохнуть. Пойду принесу из машины чемодан и переоденусь. Может быть, у тебя исправится настроение…

Он не мог видеть, каким, полным горечи и разочарования, взглядом проводила его Даника. Когда Блейк переоделся и вернулся, ее злость уступила место усталости. Даника чувствовала, что выжата, как лимон. Ей уже ничего не хотелось. Впрочем, доктор говорил, что у нее возможна депрессия, но со временем это пройдет. В один прекрасный день ей станет легче. В один прекрасный день…

Спустя четыре дня, когда уехала Элинор Маршалл, Даника действительно вздохнула с облегчением. Поцеловав на прощание мать, которая отправилась в Коннектикут, она переоделась и вышла из дома. Конечно же, она направилась к Майклу. Об этих мгновениях она мечтала все последние дни.

– Майкл! – позвала она, едва приблизившись к его дому. – Майкл!

К счастью, он сразу вышел на веранду и, прищурившись на солнце, увидел ее, босиком стоящую на песке.

– Мне казалось, она уже никогда не уедет, Майкл! Я чуть с ума не сошла, – в отчаянии крикнула Даника.

– Не принимай близко к сердцу! – Он быстро сбежал по ступеням. – Сейчас обо всем поговорим…

– Боже мой, Майкл! Не знаю, что это на меня нашло. Столько лет я мечтала о том, чтобы она уделила мне хоть капельку внимания, но теперь едва выдержала ее общество.

Майкл окинул ее внимательным взглядом и не смог сдержать улыбки.

– Что смешного? – проворчала она, недоумевая.

– Ты смешная! Такая красивая и такая импульсивная. Такой я тебя никогда не видел.

– Смейся, если хочешь. Но я так долго сидела взаперти, что теперь мне хочется смеяться и кричать от полноты жизни.

– Но ты уже кричала. Даже два раза. Хочешь еще?

Она хотела что-то возразить, но, когда взглянула на улыбающегося Майкла, зажмурилась и, набрав побольше воздуха в легкие, что было силы завизжала. После того, как утихло последнее эхо, она перевела дыхание и, опустив голову, проговорила:

– Вот теперь мне значительно лучше.

Майкл с нежностью смотрел на родное улыбающееся лицо. Он так скучал по ней. Несколько раз, на правах ее соседа и друга, он вежливо раскланивался с ее матерью, но ни о каком более тесном знакомстве не было и речи. Он не хотел искушать судьбу и давать повод Элинор Маршалл для беспокойства за дочь. Словом, он терпеливо ждал, пока мать Даники не сочтет свои материнские обязанности исполненными и не отбудет.

– Ты, кажется, пришла в себя? – спросил он заботливо.

– Пытаюсь примириться с мыслью… Мама не разрешала мне ничего делать. А ведь она никогда не отличалась хозяйственностью, слава Богу, что у нас всегда был повар… Но теперь ей снова пришлось вспомнить, как жарить цыплят и бифштексы. К тому же она кудахтала надо мной, словно наседка. Я не знала, куда мне деваться. Одно хорошо: по крайней мере, это отвлекало меня от тяжелых мыслей…

Даника вдруг всхлипнула совсем по-детски и доверчиво прижалась к Майклу. Вот так плечом к плечу они и побрели вдоль берега. Они много говорили обо всем, перескакивали с одного на другое, перебивая друг друга и замолкая надолго. Им было легко и хорошо вместе, хотя Даника то и дело погружалась в свои мысли и только молча качала головой в ответ на вопросительные взгляды Майкла. Она доверяла ему и знала, что он понимает все. И еще с пугающей ясностью она осознала, что через две недели ей предстоит вернуться в Бостон. И это было самое трудное – возвращаться…