Блудная дочь

Глава 18

– Так это ты прислала мне фотографию?!

Втроем – Шелби, Лидия и судья – они сидели за столиком у края бассейна. Позади стола, прислонившись к стене дома, молчаливой тенью стоял Нейв; лицо его было сурово и угрюмо, глаза ни на миг не отрывались от осунувшегося, вмиг постаревшего лица судьи Коула.

– Si, nina.

Лидия шумно выдохнула, и к небесам поплыло облачко сигаретного дыма. Близился рассвет. Птицы в ветвях уже запевали дневные песни, и небо на востоке заметно розовело: вот-вот вынырнут из-за горизонта первые солнечные лучи и окрасят синюю гладь бассейна яркими, теплыми красками наступающего утра.

– Si, я послала. А потом обманывала тебя.

На секунду Лидия опустила глаза, – затем гордо вздернула подбородок и устремила на судью взгляд, полный решимости.

– Я не жалею о том, что сделала. Доведись – повторила бы еще раз. Не следовало вам все скрывать от Шелби – ведь Изабелла... Элизабет ее дочь!

– Но почему ты прежде ничего мне не сказала? – воскликнула Шелби, потрясенная тем, сколько тайн, умолчаний и обманов, подобно ядовитому плющу, обвивают дом, который она привыкла считать своим.

– Потому что я просил Лидию молчать, – объяснил судья. Но, дрогнув под гневным взором экономки, добавил: – Ну хорошо. Я ей угрожал.

– Угрожал? – недоумевающе повторила Шелби, заметив, как сверкнули черные глаза Лидии.

– Депортацией? – догадался Нейв. Лидия плотно сжала губы и сильно затянулась сигаретой.

– За себя я не боялась, но Карла, и Пабло, и... и Изабелла... – Плечи ее дрогнули. – Я заботилась о них.

– И ты смог бы выслать из страны собственную внучку?!

Шелби оттолкнулась от стола и развернула свой стул к бассейну, не желая больше видеть лживое и безжалостное лицо отца. Внутри у нее все кипело. Как он мог?!

– Да что ты за чудовище, черт побери?

– Он не чудовище. – Лидия тяжело поднялась на ноги. – Он твой отец, Шелби. И сейчас ты нужна ему, как никогда.

Она взяла полную до краев пепельницу и тяжело – куда делась ее плавная походка! – зашагала к двери.

– Расскажите ей сами, судья, – проговорила она, обернувшись на пороге кухни. – Она ваша дочь, она имеет право знать. Расскажите ей все. Хватит с нас тайн, хватит секретов, я так больше не могу!

Последние слова она произнесла дрогнувшим голосом – и дверь за ней захлопнулась.

– О чем она? Что я должна знать?

Но Шелби, кажется, уже догадывалась, о каком секрете говорила экономка. Густая седина в знаменитых рыжих волосах, запавшие глаза, болезненная бледность, тяжелая и неровная походка. С самого приезда ей казалось, что отец как-то уж очень сдал за прошедшие годы. И с каждым днем словно стареет на глазах. И еще тот разговор, подслушанный на лестнице. Только сейчас она поняла, что все это время гнала от себя мысли о болезни отца.

– Да, Шелби. У меня рак.

Она открыла рот, сама не зная, что скажет, но движением руки отец заставил ее замолчать.

– Рак простаты, но это неважно. Надежды нет. Еще год, от силы полтора – и я стану таким же, как бедняга Калеб Сваггерт.

Шелби сжала руками виски. Мир вокруг нее рушился.

– Нет... не может быть... рак же лечат! Сейчас столько новых средств.

Словно ища защиты, она обернулась к Нейву – тот только пожал плечами. Отец умирает? Что за нелепость! Разумеется, умом Шелби понимала, что даже судья Коул не избавлен от общего людского удела, но в глубине души не верила, что смерть посмеет поднять на него руку. Для нее отец был бессмертен, словно выжженные солнцем просторы Техаса, словно безжалостная жара, словно ее обида и гнев.

– Смирись с этим, Шелби, – медленно проговорил Джером Коул. – Я ведь смирился. Если бы не Лидия и ее послание, я сам бы рано или поздно вызвал тебя сюда. Ведь ты унаследуешь все. Ранчо, нефтяные скважины, дом..

– Не надо! – протестующе воскликнула Шелби. – Я не хочу, не могу сейчас об этом слышать! Только что нашла дочь – и вдруг узнаю, что вот-вот потеряю отца! Пожалуйста, не сейчас! Подожди немного, дай мне...дай мне привыкнуть, понять.

Слезы обожгли ей глаза, и несказанные слова застряли в горле.

– Тебя ждут нелегкие дни.

Судья медленно поднялся, опираясь на трость, и перевел усталый взгляд на Нейва. На щеках старика явственно обозначилась утренняя щетина – сплошь серебристо-седая.

– Как и тебя, Смит. Я слышал, прокурор уже подготовил все бумаги. Вот-вот тебя арестуют за убийство Района Эстевана. – Он сощурил глаза – глаза столетнего старика. – Ты к этому готов?

– Я уже говорил – я к этому делу непричастен.

– Что ж, может быть. А может быть, ты врешь. – Какой-то глупый жучок подполз к судье слишком близко, и Рыжий Коул раздавил его концом трости. – Так или иначе, лучше готовиться к худшему. Тебе нужен хороший адвокат. Есть у меня одна женщина в Сан-Антонио, Оррин Финдли ее рекомендовал. У нее своя фирма. Стаханчик – так ее фамилия. Крупная личность, без малого шести футов росту, а язычок такой, что только держись. Свое дело знает и ничего на свете не боится. Прокурор перед ней дрожит, как перед самим чертом. Так вот, она со своим партнером – как бишь его зовут... – Судья нахмурился и пощелкал пальцами, вспоминая имя. – То ли Джо, то ли Джон Кроуфорд. Та еще парочка: она здоровенная, как бык, он – коротышка и все время этак сладко улыбается. С виду безобидный, но на деле настоящий бульдог: вцепится – не оторвешь! Отличная команда, должен тебе сказать. Я мог бы замолвить за тебя словечко.

– Не трудитесь, – с каменным лицом ответил Нейв.

– Запомни: Стаханчик и Кроуфорд. В своем деле они лучшие.

– Хватит об этом. Сейчас я хочу одного – увидеть свою дочь.

– Хм! – Судья зашагал к дому. – Скажи лучше: неизвестно чью дочь!

Не дожидаясь ответа, он пересек двор, громко стуча тростью по мощеной дорожке, и скрылся на кухне. Из-за двери послышался его голос:

– Ну что, Лидия, заслужил я сегодня чашечку кофе?

И у него еще хватает духу шутить! Сердце Шелби разрывалось от боли и жалости. Она понимала: только что отец предложил Нейву оливковую ветвь мира. За сухой рекомендацией «лучших в своем деле» адвокатов стоит и признание своих ошибок, и просьба о прощении. Виноват ли Рыжий Коул, что по-другому просить прощения не умеет?

Только адвокаты Нейву не понадобятся. В этом Шелби не сомневалась ни секунды. Он не виновен.

Дверь за отцом захлопнулась, и Шелби со стоном закрыла лицо руками. Господи боже, неужели она нашла дочь лишь для того, чтобы тут же потерять отца? Неверного мужа, дурного родителя, лжеца, интригана, мерзавца без сердца, чести и совести. Человека, для которого – теперь она ясно это понимала – в целом свете не было никого дороже ее. Отца, которого она проклинала, которому всего несколько часов назад желала смерти. Которого так яростно ненавидела. И так любила.

Шелби выпрямилась и тряхнула головой, сглатывая слезы. Оплакать отца она еще успеет. Через каких-нибудь полчаса на ранчо отца прилетает самолет из Галвестона. На самолете – ее дочь. Шелби должна быть там и встретить Элизабет.

– Пошли, – коротко сказала она Нейву.

Рука об руку они прошли по мощеной дорожке – мимо бассейна, сияющего всеми красками новорожденного утра, мимо буйно цветущей зелени в керамических горшках, мимо розовых кустов и пышных разноцветных клумб.

– Я поведу машину.

Нейв возражать не стал – молча скользнул на пассажирское сиденье ее «Кадиллака» и надел солнечные очки. Шелби завела мотор, и автомобиль, взметнув позади себя клубы пыли, помчался в самое главное в ее жизни путешествие.

Шелби неслась по сонному городку на предельной скорости, срезая углы в опасной близости от тротуаров.

– Вижу, ты по-прежнему любишь быструю езду, – заметил Нейв, когда они въехали на холм перед самым поворотом на северные выселки.

– Ты не боишься? – покосившись на него, спросила Шелби.

– Когда ты за рулем? – усмехнулся он краем рта.

– Нет. Я обо всей этой истории с убийством.

– Мне бояться нечего. – И он бросил на нее долгий серьезный взгляд поверх очков.

– Что? Обо мне беспокоишься? – фыркнула Шелби. – Ну, за меня можешь не волноваться! Я не маленькая, прекрасно сама о себе позабочусь.

Он промолчал и отвернулся к окну. За стеклами машины проносился знакомый загородный пейзаж: мили и мили изгородей, растрескавшейся земли, сухой травы, кое-где – дубовые и сосновые рощицы, позолоченные восходящим солнцем, оросительные канавы, задумчивые кони и быки за утренней трапезой. «Кадиллак» свернул на проселок, ведущий к ранчо. Внутри у Шелби все сжималось, в мозгу мелькали самые дикие мысли. Что, если Элизабет возненавидит ее с первого взгляда? Что, если Мария решит, что Шелби хочет отнять у нее дочь, и затаит зло? Что, если Нейв...

Ладно, хватит себя накручивать. Все будет хорошо. Все образуется. А о Нейве вообще думать не стоит. «Но что, если он – не отец Элизабет? Что, если в невинной девятилетней девочке ты заметишь черты Маккаллума?»

Шелби крепче сжала руль. Нет, этого не будет! Просто не может быть. Не для того она прошла через ад, чтобы в конце пути бог сыграл с ней такую жестокую шутку.

Машина въехала в ворота ранчо. Мимо ограды с фонарями, мимо сторожки, мимо главного здания. Вот и то место, где когда-то застиг ее Маккаллум.

– Значит, все это время она была в Галвестоне? – спросил вдруг Нейв.

– Да, – кивнула Шелби и сбросила газ. – Так говорит Лидия.

– А твой отец заставил Лидию молчать. Пригрозил, что отправит их обратно в Мексику, – и этим купил молчание всей семьи.

– Точно.

– Да он просто душка, наш судья!

– За двадцать семь лет он совсем не изменился, – горько усмехнулась Шелби.

Она остановила машину у гаража и, распахнув дверь прогретого солнцем салона, зашагала по бетонной дорожке к дому, где много лет назад в грозовую ночь искала ключи от отцовского пикапа. Легкий ветерок играл ее волосами; вдали, на склонах холмов, черными точками чернели коровы и лошади.

На пороге Шелби встречал Джеб Уилкинз, теперь – управляющий ранчо. Шелби этот грузный ковбой никогда не нравился: она не могла забыть, как десять лет назад, еще простым рабочим, он сплетничал о ней и смачно обсуждал ее женские стати вместе с Россом Маккаллумом. В ту ночь они играли в карты втроем – Росс, Джеб и еще один парень по имени Фрэнк. Почему, почему она тогда не повернула назад?! Но как могла Шелби повернуть назад, если у ручья ее ждал Нейв?

Шелби плотно сжала губы, готовясь в случае чего дать наглецу отпор. Но на сей раз Джеб был безупречно вежлив.

– Доброе утро, Шелби, – поздоровался он, обнажив в улыбке желтеющие зубы. – Ежели желаете, могу подвезти вас до взлетной полосы.

– Спасибо, не нужно, – коротко ответила она и молча указала на грузовик с просторной кабиной.

– Точно не нужно?

– Совершенно точно.

– Я просто думал, может, помочь.

– Леди сама справится, – отрезал Нейв.

Под его твердым взглядом ковбой сразу как-то увял и засуетился:

– Гм... ну хорошо, коли так. Пойду открою ворота. Шелби приняла из его протянутой руки ключи и зашагала к грузовику, в кабине которого свободно могла поместиться целая семья. Она села за руль; Нейв молча скользнул на длинную скамью для пассажиров, поправил солнечные очки и устремил взгляд вперед, на две глубокие колеи, уходящие к воротам, возле которых, как и обещал, возился Джеб. Когда ранчо осталось позади, Нейв заговорил:

– Может случиться, что ты ей поначалу не понравишься. Не расстраивайся.

– И не собираюсь.

– Не надо, Шелби. Конечно, ты расстроишься.

Над машиной, описывая круги в светлом утреннем небе, парил одинокий ястреб. Шелби проводила его глазами.

– Разумеется, обеим нам потребуется время, чтобы привыкнуть друг к другу.

Грузовик тряхнуло – колесо попало в выбоину.

– Тебе нелегко придется.

– Спасибо за консультацию, доктор! – отрезала Шелби. Нервы у нее были на пределе.

– Всегда пожалуйста, – протянул Нейв, сверкнув своей неотразимой улыбкой, а в следующий миг уже отвернулся и с самым непритворным вниманием вглядывался в стадо с молодняком, что паслось на обочине. Когда впереди показался узкий серый язык взлетной полосы, Шелби заговорила о том, что не давало ей покоя:

– Знаешь, для человека, которого вот-вот обвинят в убийстве, ты удивительно спокоен.

– Это тебе только кажется.

– Но...

– Послушай, я этого не делал! – Он обернулся к ней – губы сжаты в линию тонкую, словно лезвие бритвы, глаза холодны и остры, как сталь. – Не знаю, как попал на мою землю этот пистолет. В тот вечер Маккаллум угнал у меня машину. Пистолет лежал в бардачке. Когда Маккаллума нашли без сознания в разбитой машине, оружия на обычном месте не было. Кто его взял, куда спрятал, произошло это до аварии или после – неизвестно. Но у меня его не было, и я Эстевана не убивал!

– Я верю, – тихо откликнулась Шелби – что-то сжало ей горло.

– Вот и хорошо. Всему свое время. Об убийстве мы еще успеем подумать, а сейчас надо встретить твою дочь.

– И твою.

Подъезжая к краю взлетной полосы, она замедлила ход.

– Быть может. – Несколько мгновений, долгих, как сама вечность, стальной взгляд его не отрывался от ее смятенных глаз. – Все может быть, Шелби. Помни одно: чья бы кровь ни текла в ее жилах, она – твоя дочь.

– Знаю, – почти шепотом ответила Шелби, судорожно вцепившись в руль.

Казалось, чья-то ледяная рука сжимает ей сердце. Господи, пожалуйста, пусть Элизабет будет дочерью Нейва Смита!

– Я просто не могу об этом думать.

– Помни: ребенок ни в чем не виноват.

Сильная мозолистая рука его сжала ее руку, и Шелби поняла – Нейв говорит не только об Элизабет, но и о себе самом. Это он, нищий полукровка, сын блудного отца и беглой матери, сполна испытал на себе горечь родительской нелюбви. Это он мучился, стыдясь того, чего не мог изменить. Сердце ее сжалось при мысли о том, сколько ему пришлось выстрадать, и Шелби мысленно поклялась, что никогда, никогда не причинит своей дочери такой боли!

– Пора, – вывел ее из задумчивости голос Нейва. – Вот и она. Идем встречать дочь.

Шелби подняла голову и увидела в небе черную точку самолета. Сердце ее отчаянно заколотилось, сомнения обрушились с новой силой. Что, если Элизабет ее не примет? Если они друг другу не понравятся? Если...

И в этот миг Нейв обнял ее за плечи, привлек к себе и жарко, страстно поцеловал. Все страхи и тревоги мгновенно вылетели у Шелби из головы; когда он наконец оторвался от нее, она могла только смотреть на него широко распахнутыми, потрясенными и счастливыми глазами.

– Это на счастье, – вдруг охрипшим голосом произнес он. – У тебя все получится, Шелби. Я знаю. Черт побери, да ты будешь лучшей матерью на свете!

– Надеюсь, – прошептала Шелби. Слезы жгли ей глаза. – Господи, Нейв, как я надеюсь, что хоть раз в жизни ты окажешься прав!

– Как? Я-то думал, я всегда прав!

– И ошибался.

Нервно рассмеявшись, она выбралась из машины. Самолет стремительно рос: приложив руку козырьком ко лбу, Шелби различала уже и закрылки, и выпущенные шасси. Все громче гудели моторы. Нейв вышел из машины и, став рядом с Шелби, тоже смотрел, как самолет заходит на посадку, как снижается, как шасси его касаются бетона.

Еще несколько секунд – и Шелби увидит свою дочь. Волнение охватило ее, на глазах, туманя зрение, выступили слезы. Шелби прикусила губу, борясь с непрошеной слабостью.

Самолет остановился в конце полосы. Через несколько минут показались люди: пилот помог выйти Марии, а вслед за ней по трапу нерешительно спустилась худенькая девочка в джинсовой рубашке и шортах. Легкий ветерок, пахнущий пылью и свежескошенной травой, ерошил ее короткие золотисто-рыжие волосы – такие же, как у Шелби.

Шелби держалась из последних сил, и Нейв, словно почувствовав это, обнял ее за плечи. Шелби не возражала. «Я не расклеюсь, – повторяла она про себя. – Я не зареву».

Элизабет приближалась неохотно, испуганно льнула к Марии. На милом детском личике отражался страх. Нейв был прав: поначалу им обеим придется нелегко.

Приблизившись к Шелби и Нейву, Мария застенчиво улыбнулась и подтолкнула девочку вперед.

– Здравствуй... здравствуйте, – с трудом выговорила Шелби.

– Здравствуйте, Шелби. Я вас хорошо помню. – Мария покосилась на Нейва. – И вас тоже.

– У вас все в порядке? – поинтересовался пилот – долговязый молодой парень. Он поставил на бетонную полосу два чемодана. – Вот ваш багаж. Если это все, то я полетел, мне сегодня еще два рейса надо сделать.

– Все отлично, – ответил за женщин Нейв и пожал летчику руку: – Спасибо.

Но, разговаривая с пилотом, он не отрывал глаз от перепуганной девочки, которая, быть может, приходилась ему дочерью.

– Изабелла, – нарушила неловкое молчание Мария, – это сеньора Коул, та самая, о которой я тебе рассказывала.

Элизабет попятилась и затрясла головой.

– Не хочу! – прошептала она.

– Но ведь ты всегда хотела узнать, кто твоя настоящая мама!

Элизабет скривила рот и отчаянно зарыдала, приговаривая что-то по-испански.

– Нет, нет, твоя настоящая madre – сеньора Коул, а я только...

Но Элизабет рыдала все громче. Мария присела на корточки и прижала девочку к себе, бормоча что-то успокаивающее. Сердце Шелби рвалось на части; наверно, она рухнула бы на бетон, если бы не сильные руки Нейва. Но вот, овладев собой, она высвободилась из его объятий и присела перед дочерью.

– Знаю, тебе сейчас очень больно, – заговорила она, глядя девочке в глаза. – Как и всем нам. Но, поверь, я не хочу разлучать тебя с Марией. Она всегда останется твоей милой madre. И все будет так, как ты хочешь. Ведь я люблю тебя, Элизабет, и...

– Я Изабелла! – глотая слезы, воскликнула девочка.

– Прости. Изабелла. Я буду звать тебя так, как ты привыкла.

Осторожно, чтобы не отпугнуть девочку, Шелби протянула руки и обняла ее – и почувствовала, как напряжено худенькое тельце дочери.

– Хочу, чтобы ты знала одно: я тебя очень люблю. Мне сильно тебя не хватало, и я так рада, что мы наконец встретились! Если бы я раньше знала, где ты, давным-давно приехала бы за тобой и забрала тебя… – Она хотела докончить «домой», но осеклась, ибо город Бэд-Лак, штат Техас, и для нее-то не был домом, а уж для Элизабет – и подавно.

– Ты сама всегда говорила, что хотела бы увидеть свою настоящую маму! – подбодрила девочку Мария. Выпрямившись и откинув волосы с лица, она взглянула на Шелби: – Изабелла давно уже знает, что она... что я ей не родная мать.

– А папа у меня есть? – всхлипнув в последний раз, поинтересовалась Элизабет. Робко-любопытный взгляд ее остановился на Нейве. – Где мой папа?

«О господи! А теперь что?»

– Он... скоро ты и с ним познакомишься, – выдавив улыбку, проговорила Шелби.

Нейв шагнул вперед, присев, осторожно сжал ручку Элизабет в своей огромной ладони и улыбнулся самой неотразимой улыбкой:

– Точно. Очень скоро познакомишься. Надеюсь, твой папаша тебе понравится!

Малышка несмело улыбнулась в ответ.

– Да, все образуется, – пробормотала Шелби.

Едва Элизабет выскользнула из ее рук, как она ощутила себя одинокой и обделенной. Ничего ей так не хотелось, как обнять дочь, прижать ее к себе и никогда-никогда не отпускать! Но Шелби понимала, что не стоит торопить Элизабет и давить на нее: девочке предстоит еще сжиться с мыслью, что у нее две мамы.

– Идемте. Сейчас мы поедем на ранчо, там пересядем на легковую машину и вернемся в город. – Нейв подхватил чемоданы; Шелби принужденно улыбнулась, не зная, что еще сказать: – В городе тебя ждет дедушка!

На сей раз Элизабет не улыбнулась – должно быть, почувствовала в словах матери фальшь. И Шелби это не удивило – хотя откуда девочке было знать, что дедушка вовсе ее не ждет, что он вообще не хотел внучки, не признавал ее существования, прятал ее от родной матери и уверял, что она умерла при рождении?

Невыплаканные слезы душили Шелби; но она напомнила себе, что в жизни не бывает легких путей и простых решений. Безоблачный конец возможен разве что в мелодраме: в жизни конец всегда еще и начало. Начало новых горестей, трудов и испытаний, но и нового счастья. И Шелби выдержит все – ведь теперь у нее есть дочь! А это главное.

Нейв сел с Шелби рядом; в зеркало заднего вида она украдкой следила, как Мария помогает Элизабет устроиться на заднем сиденье. Девочка все еще дичилась: шмыгала носом, старательно смотрела в сторону и лишь изредка бросала на мать быстрые любопытные взгляды. «Не торопи ее, – уговаривала себя Шелби. – Она привыкнет. Должна привыкнуть». И она продолжала улыбаться, притворяясь, что сердце ее не ноет, словно от тысячи щипков и уколов.

Наконец все погрузились в машину, и Шелби тронулась с места. Развернувшись на выбеленном солнцем бетоне, грузовик помчался назад, в сердце владений Рыжего Коула.

На обратном пути Нейв молчал, выставив локоть в окно; лицо его было угрюмо, губы плотно сжаты, вокруг глаз ясно обозначились птичьи лапки морщинок. О чем он думает? Пытается понять, чья дочь Элизабет – его или Маккаллума? При этой мысли к горлу Шелби подступила едкая желчь.

«Подожди немного, – говорила она себе. – Все уладится. Время – лучший лекарь. Оно на твоей стороне.» Но тут же замечала в зеркале взгляд Элизабет – недоверчивый, подозрительный, – и расхожие утешения, гладкие, словно пляжная галька, обкатанные тысячами уст, казались ей донельзя мелкими и пошлыми. Что ей до времени, которое лучший лекарь, если ее время ушло безвозвратно? Сколько можно ждать, если она потеряла девять лет – и продолжает терять минуту за минутой?

«Господи, дай мне силы!» – мысленно взмолилась Шелби. И в тот же миг Нейв резко выпрямился на сиденье и еле слышно выругался. Шелби хотела спросить, что случилось, но, когда проследила за его взглядом, слова застыли у нее на языке.

У конюшни стоял автомобиль, и на боку его сверкала пятиконечная звезда шерифа. А рядом прислонился к ограде Шеп Марсон в полном обмундировании, и глаза его не отрывались от приближающегося грузовика.

В первый миг Шелби охватило безумное желание развернуться и нажать на газ. В горле у нее пересохло, внутри все окаменело. Никто не произнес ни слова, но она понимала: сейчас произойдет то, чего она так страшится и что не в силах предотвратить. Шеп приехал арестовать Нейва за убийство Района Эстевана.