Бог хаоса

5

Сделав больше десяти звонков, они нашли того, кто мог их подвезти, хотя, конечно, это была не Третья бронетанковая дивизия[9].

— Сворачиваю на улицу… Пока в поле зрения никого… — доносился голос Евы по громкой связи сотового телефона Клер. Сидя за рулем автомобиля, она подробно описывала то, что видит, и это пугало, — А вот и дом Дэй. Вы в проулке рядом с ним?

— Идем туда, — тяжело дыша, ответила Клер.

Она истекала потом, тело болело от усилий, которые требовались, чтобы вместе с Анной тащить Мирнина сначала вверх по лестнице из лаборатории, а потом по узкому, казавшемуся бесконечным темному проулку. Соседний дом Основателя, принадлежащий Кэтрин Дэй и ее внучке, — фактически копия того, в котором жили Клер и ее друзья, — был темен и тих, но Клер заметила, как дрогнула занавеска в окне наверху.

— Я внучатая племянница хозяйки этого дома, тети Кэти, — задыхаясь, сказала Анна. — Правда, все называют ее бабушкой. Всегда так было, сколько я себя помню.

Во внешности Анны и впрямь проступали черты семьи Дэй; кроме того, в ней чувствовался тот же характер. В этой семье было много сильных, умных, активных женщин.

Большая черная машина Евы стояла с включенным двигателем в конце проулка; при их приближении задняя дверца распахнулась. Ева посмотрела на Мирнина, на кол в его спине и одарила Клер взглядом, говорящим: «Это что, шутка?» После чего помогла втащить его на заднее сиденье и уложить лицом вниз.

— Шевелитесь! — Ева открыла дверцу рядом с водителем. — Черт, надеюсь, он не истечет тут кровью! Клер, я думала, ты там для того…

— Знаю. — Клер втиснулась в середину большого переднего сиденья, Анна села рядом, с внешней стороны. — Ох, не напоминай! Я там была для того, чтобы обеспечить его безопасность.

Ева тронулась с места и неуклюже развернула тяжелую машину.

— И кто же заколол его?

— Я.

Ева удивленно уставилась на нее.

— Гм. Интересное понимание безопасности. Разве ты была там не с Амелией?

Ева быстро оглянулась, будто опасаясь, что на заднем сиденье чудесным образом может возникнуть Амелия, взгромоздясь, словно королева варваров, на распростертое тело Мирнина.

— Да, мы были там с Амелией, — подтвердила Анна.

— Я даже не решаюсь спрашивать, что было дальше.

— Мы бросили ее, — с жалким видом проговорила Клер. — Бишоп устроил ловушку. Когда мы вынуждены были уйти, она сражалась.

— Вы же не одни были? Я думала, вас сопровождает целый отряд.

— Половина их осталась в… — Наконец-то Клер собралась с мыслями; она посмотрела на Анну; похоже, бывшая морячка подумала о том же. — Ох, дерьмо! Те другие парни. Они остались в лаборатории Мирнина, а когда мы вернулись, их не было…

— Сбежали, — предположила Анна.

— Класс! Ясное дело, мы победим! — с ноткой цинизма воскликнула Ева, но ее темные глаза смотрели испуганно. — Я разговаривала с Майклом. У него все в порядке. Пока в университете тихо.

— А Шейн?

Внезапно Клер осознала, с ощущением вины, что не позвонила ему. И если он сам звонил, она не могла об этом узнать, так как отключила звонок, боясь привлечь ненужное внимание.

Однако, достав телефон, она обнаружила, что никаких звонков не было.

— С ним тоже все хорошо, — ответила Ева и на большой скорости свернула за угол.

В городе было темно, очень темно; лишь в немногих домах за окнами мерцали фонари, свечи или фонарики. Большинство испуганных до смерти людей затаились в темноте.

— Какие-то вампы пытались проникнуть в его машину, наверное, в поисках «легкой закуски», но до настоящей схватки дело не дошло. Так что пока они просто разъезжают без всяких приключений. Он в порядке, — Ева взяла Клер за руку и сжала ее, — А вот ты нет. Ты ужасно выглядишь.

— Спасибо. Наверное, так и должно быть.

Ева отпустила ее руку и принялась крутить руль. Фары осветили стоящих на обочине людей — неестественно бледных, неестественно спокойных.

— Ох, черт! Вот и они! Держитесь, сейчас я оторвусь от них.

В это верилось мало — вампы с обочины уже выскочили на мостовую и с маниакальным упорством преследовали машину; однако даже вамп не мог долго бежать вровень с мощным автомобилем Евы. Один за другим они отставали и таяли во тьме. Последний держался дольше всех и почти ухватился за задний бампер, но потом споткнулся и тоже растаял позади в черном облаке выхлопных газов.

— Уроды проклятые! — сказала Ева. — Эй, Анна! Как твой бизнес?

— В данный момент? — Анна негромко рассмеялась, — Не то чтобы прекрасно, но сейчас меня это не волнует. Давайте подождем, доживем ли до утра, тогда и буду думать о том, как подзаработать деньжат.

— Доживем, не сомневайся, — заявила Ева с уверенностью, которой Клер не ощущала, — Послушайте, уже четыре утра. Еще пара часов, и все будет в порядке.

«Еще пара часов, и мы все, возможно, будем мертвы», — подумала Клер, но вслух говорить этого не стала.

А как Амелия? Они будут что-нибудь делать, чтобы спасти ее?

«Если она вообще еще жива».

Голова болела, от недосыпа в глаза словно насыпали песку. Больше всего Клер хотелось свернуться калачиком в теплой постели, натянуть на голову одеяло и… ни за что не отвечать.

Вряд ли получится.

Она не обращала внимания, куда едет Ева, но даже если бы и попыталась, снаружи было так темно и странно, что она едва ли сумела бы распознать даже знакомые места. Ева остановилась у обочины, у окон с зеркальными стеклами, за которыми мелькали огни свечей и фонарей.

Вот так-так! Они приехали в кафе «Встреча».

Ева выскочила наружу, открыла заднюю дверцу и взяла Мирнина под мышки, бормоча:

— Черт, черт, черт!

Клер кинулась помогать ей, Анна подхватила ноги Мирнина, когда они ударились о мостовую, и вместе они потащили его в кафе.

Внутри их встретили два вампира: Оливер и неизвестная Клер женщина. Оливер был мрачен; ну, это теперь не новость.

— Положите его, — распорядился Оливер. — Нет, не сюда, идиотки! Вон туда, на кушетку. Вы… прочь отсюда.

Последнее относилось к испуганным людям, сидящим на означенной кушетке; они прыснули в стороны, словно перепела. Пока Мирнина подтаскивали к кушетке, Ева продолжала твердить свою мантру: «Черт! Черт! Черт!» Наконец Мирнина свалили лицом вниз. Сейчас его кожа приобрела оттенок флуоресцентной лампы — бледно-голубая и холодная даже на вид.

Оливер присел на корточки, поглядел на торчащий из спины Мирнина кол и перевел взгляд на Клер.

— Что произошло?

Наверное, он каким-то образом догадался, что это ее кол. Замечательно.

— У меня не было выбора. Он напал на нас.

Что касается «нас», может, это и было преувеличением — напал-то он на Анну. Но в конечном счете набросился бы и на Клер, это ясно.

Мгновение Оливер сверлил ее взглядом, заставив беспокойно заерзать, а потом снова посмотрел на тело, очень похожее на труп. Кожа вокруг того места, куда вошел кол, выглядела бледнее остальной — словно края воронки, высосавшей из тела все краски.

— У тебя есть препарат, который ты давала ему? — спросил Оливер.

Клер кивнула, роясь в кармане. У нее было немного препарата в виде порошка и чуть-чуть в жидком виде, но как затолкать все это в рот Мирнину? Когда он пребывал в таком состоянии, в каком они его нашли, эта процедура могла привести в лучшем случае к тому, что она лишилась бы пальцев.

Впрочем, сейчас это, скорее всего, не проблема. Она отдала пузырьки Оливеру; тот повертел их, изучая, и вернул ей порошок.

— По-моему, тело быстрее усваивает жидкость.

— Да.

Правда, ее употребление сопровождается непредсказуемыми побочными эффектами, но сейчас вряд ли подходящее время волноваться по этому поводу.

— А как там Амелия? — спросил Оливер, продолжая вертеть пузырек в пальцах.

— Мы… Нам пришлось оставить ее. Она сражалась с Бишопом. Не знаю, что с ней сейчас.

Воцарилось полное молчание. Все вампиры уставились друг на друга — все, за исключением Оливера. Тот продолжал смотреть на Мирнина, и выражение его лица ни на йоту не изменилось.

— Ладно. Элен, Карл… следите за окнами и дверями. Вряд ли прислужники Бишопа решатся напасть на кафе. Другое дело, когда мое внимание будет отвлечено. Остальные… — Он посмотрел на людей и покачал головой. — Постарайтесь не путаться под ногами.

Он вскрыл пузырек с прозрачной жидкостью.

— Будьте готовы перевернуть его лицом вверх, — приказал он Анне и Клер.

Клер вцепилась в плечи Мирнина, Анна взяла его за ноги.

Оливер захватил кол левой рукой — в правой он держал пузырек, — одним плавным движением выдернул его и уронил на пол.

— Давайте!

Как только Мирнина перевернули на спину, Оливер, раздвинув его бескровные губы, влил лекарство ему в рот, а потом положил руку на высокий лоб.

Мирнин распахнул темные глаза. Широко. Клер вздрогнула — они казались мертвыми… точно окна во тьму. И потом он удивленно замигал.

Сделал глубокий вдох, изогнув спину от боли. Оливер не отнимал ладонь ото лба Мирнина, закрыв глаза, полностью сосредоточившись, а тот корчился в тщетной попытке вывернуться из-под его руки. Наконец Мирнин безвольно распростерся на подушках, но грудь его поднималась и опускалась. Кожа все еще напоминала мрамор, с явственно проступающими голубыми венами, однако взгляд снова стал живым.

И безумным. И голодным.

Он сглотнул, закашлялся, сглотнул снова. Постепенно безумный блеск во взгляде угас. Теперь Мирнин выглядел усталым, страдающим от боли и смятенным.

Оливер испустил тяжкий вздох, попытался встать, но не смог. Зашатался и упал на колени, одной рукой вцепившись в кушетку. Голова его поникла, плечи ссутулились — он как будто дышал с трудом или плакал. Хотя Клер не могла представить себе Оливера — Оливера! — ни в том ни в другом состоянии.

Никто не двигался, никто не решался прикоснуться к нему. Вампиры смотрели друг на друга с выражением, которого Клер не понимала.

«Ему плохо», — подумала она.

Это все болезнь; из-за нее им все труднее и труднее сосредотачиваться, делать то, что они всегда считали само собой разумеющимся, — например, создавать других вампиров. Или оживлять их. Даже Оливер, который вообще не верил ни в какую болезнь, даже он начинал сдавать.

И понимал это.

— Помоги мне встать, — слабым, срывающимся голосом проговорил он.

Клер подхватила Оливера под руку и помогла подняться — это был медленный, мучительный для него процесс. Как будто он внезапно состарился на тысячу лет и каждый год давал о себе знать. Какой-то вампир подвинул кресло, и Клер помогла Оливеру сесть.

Упершись локтями в колени, он уткнулся лицом в ладони и сказал еле слышно:

— Оставь меня.

Возражать, похоже, было глупо. Клер попятилась и вернулась к Мирнину.

Тот лежал, сложив руки на животе и глядя в потолок.

— Мирнин?

— Подарок… — Казалось, его голос прозвучал откуда-то очень, очень издалека. Он негромко рассмеялся и сморщился. — Больно смеяться.

— Простите меня.

— Простить? — Его брови недоуменно сошлись, а потом снова разгладились, — Ах да. Это же ты заколола меня.

— Я… ну… да.

Несложно было представить реакцию Оливера, если бы она так обошлась с ним, — и чем бы все это закончилось. Но как поступит Мирнин? Она не знала, но на всякий случай держалась на приличном расстоянии.

Он же просто закрыл глаза — старый, усталый, прямо как Оливер.

— Может быть, не стоило вытаскивать кол, — заговорил он. — В итоге так было бы лучше для всех. Я тогда просто… угас бы. Это не так болезненно.

— Нет! — Она сделала шаг к нему, потом второй. Он выглядел таким… подавленным, — Нет, Мирнин! Вы нам нужны.

Глаз он не открыл, но на губах мелькнула еле заметная усталая улыбка.

— Уверен, ты говоришь искренне, но на самом деле теперь у вас есть то, что вам нужно, Клер. Кровь Бишопа. Пришло время отпустить меня с миром. Мне уже не станет лучше… Слишком поздно.

— Не верю!

На этот раз он распахнул большие темные глаза и с холодной напряженностью вгляделся в ее лицо.

— Вижу, что не веришь. Справедливо или нет — это совсем другой вопрос. Где она?

Он спрашивал об Амелии. Клер оглянулась на Оливера; тот сидел в прежней позе, сгорбившись и явно страдая от боли. Нет, от него помощи ждать не приходится. Она наклонилась совсем близко к Мирнину, хотя сомневалась, что это помешает вампирам услышать ее слова.

— Она… Не знаю. Мы разделились. Последнее, что я видела, — это как она сражается с Бишопом.

Мирнин сел — не тем плавным, хорошо контролируемым движением, которое вампиры, казалось, отрабатывали веками; он вынужден был буквально тащить себя вверх, медленно и мучительно. Смотреть на это было больно. Стремясь помочь, Клер поддержала его за спину. Тело по-прежнему ощущалось холодным, но не мертвым. Разница с трудом поддавалась определению — может, дело было в напрягающихся под кожей живых мышцах.

— Нужно найти ее, — сказал он. — Бишоп не остановится ни перед чем, чтобы схватить ее — если уже этого не сделал. Как только вы сбежали, она наверняка начала отступать. Амелия предпочитает не сражаться в открытую, а вести партизанскую войну. В особенности против своего отца.

— Никуда мы не пойдем, — заявил Оливер, не отнимая рук от лица, — И ты тоже, Мирнин.

— Ты поклялся ей в верности. Ты обязан.

— Покойнице я ничем не обязан, — отрезал Оливер. — И пока не получу доказательств того, что она жива, я не стану жертвовать ни своей жизнью, ни чьей-либо еще, предпринимая бесплодные попытки спасти ее.

Лицо Мирнина исказила презрительная гримаса.

— Ты не изменился.

— И ты тоже, глупец, — пробормотал Оливер, — А теперь заткнись. У меня голова болит.

В черном фартуке ниже колен, Ева за стойкой готовила кофе. Клер устало опустилась на табуретку у стойки.

— Здорово! — сказала она, — Прямо как в старые добрые времена.

Состроив кислую физиономию, Ева с грохотом поставила перед подругой мокко.

— Ох, не напоминай. Хотя, должна признаться, я скучала по Монстру.

— По Монстру?

Ева с нежностью похлопала по боку огромной, блестящей кофемашины.

— Монстр, познакомься с Клер. Клер, представляю тебе Монстра. Вообще-то он милый, но нужно учитывать его настроение.

Клер тоже похлопала по машине.

— Рада тебя видеть, Монстр.

— А это что, синяки? — Ева поймала ее за запястье, — Откуда?

Амелия так стискивала руку Клер, что осталась россыпь слабых голубых пятен; в целом они напоминали примитивную татуировку.

— Не заводись. Никто меня не кусал, ничего такого.

— Хочу и буду заводиться. Пока Майкла здесь нет, я вроде…

— Моей мамочки, да? — Клер тут же пожалела о вырвавшихся словах. И почувствовала укол вины, хотя и совсем по другой причине, — Я не хотела…

Ева отмахнулась от нее.

— Ты что, не можешь не вставать в позу хотя бы в такой день, как сегодня? И кстати, с твоей матерью все в порядке — знаю, это будет твой следующий вопрос. Пока придурки Бишопа не сумели отключить сотовую сеть, и я время от времени контактировала с ней — тут-то ничего особенного не происходило, не считая недовольства качеством кофе. Правда, стационарные линии связи сдохли. Как Интернет, радио и телевидение.

Клер посмотрела на часы. Пять утра. До рассвета два часа, а может, и меньше. По ощущению — целая вечность.

— Что будем делать утром? — спросила она.

— Хороший вопрос, — Ева вытирала стойку, Клер попивала сладкий мокко с успокаивающим привкусом шоколада, — Если тебе что-нибудь придет в голову, поделись с нами. А то мне кажется, сейчас ни у кого никаких идей нет.

— По счастью, ты ошибаешься, — вмешался в разговор Оливер. Возникнув как бы ниоткуда — господи, как же Клер ненавидела эту их манеру! — он уселся на соседнюю табуретку. Выглядел он почти как обычно, только сильно уставшим. И в глазах появилось выражение грусти — нечто невиданное для Оливера. — План уже готов. Тот факт, что Амелия выбыла с поля битвы, — это, конечно, удар, но не поражение. Мы продолжим ее дело, чего она, без сомнения, хотела бы.

— Да? Не поделитесь с нами? — спросила Ева, удостоившись в ответ холодного взгляда. — Видимо, нет. Вампиры не очень-то к этому склонны, разве что в расчете получить выгоду.

— Я расскажу вам то, что необходимо, и тогда, когда будет необходимо, — ответил Оливер, — Принеси-ка мне пакет из холодильной камеры.

Ева перевела взгляд на нагрудную часть своего фартука.

— Простите, где тут написано «прислуга»? Потому что, знаете ли, ко мне это не относится.

Клер затаила дыхание — такое грозное выражение появилось на лице Оливера, и глаза его полыхнули красным, словно угольки в гаснущем костре.

Потом он мигнул и сказал:

— Пожалуйста, Ева.

Чего-чего, а этого Ева никак не ожидала. Мгновение она удивленно смотрела на него, потом просто кивнула и скрылась за занавешенным дверным проемом.

— Ты задаешься вопросом, больно ли это. — Оливер не смотрел на Клер, провожая взглядом Еву, — Больно, можешь не сомневаться.

— Хорошо. Я слышала, страдание полезно для души.

— Тогда к утру с Богом у нас проблем точно не будет, — Развернув табуретку, Оливер в упор посмотрел на нее. — Следовало бы убить тебя за то, что ты натворила.

— Заколола Мирнина? — Она вздохнула. — Знаю. У меня не было выбора. Попытайся я дать ему препарат, он откусил бы мне руку, и к тому времени, когда препарат подействовал бы, от нас с Анной остались бы только косточки. Это казалось самым быстрым и самым легким способом отрубить его.

— Тем не менее, — низким, рокочущим глубоко в горле голосом произнес Оливер, — я, как старейшина, обладаю властью прямо здесь и сейчас вынести тебе смертный приговор за попытку убийства вампира. Отдаешь себе в этом отчет?

Клер вскинула руку, демонстрируя золотой браслет на запястье — браслет с символом Амелии.

— А как же это?

— Я готов заплатить компенсацию. Могу себе это позволить. Какое-то время Амелия будет дуться на меня — при условии, что она вообще еще жива, — но в итоге мы договоримся. Как всегда.

Клер молчала, не видя смысла приводить новые доводы в свою защиту.

— Ладно, — продолжал он спустя несколько мгновений, — Ты была права, поступив так. Ты была права в отношении многого, чего я не желал признавать, включая тот факт, что некоторые из нас… — Он быстро оглянулся по сторонам и почти беззвучно прошептал: — Нездоровы.

«Нездоровы. — Ну, можно сказать и так, — Или "умирают" будет точнее? И он когда-нибудь слышал слово "пандемия"?»

Оливер продолжил, не дожидаясь ответа.

— Разум Мирнина сильно… пострадал. Я не думал, что сумею вернуть его к жизни. И наверное, без этого препарата ничего не получилось бы.

— Значит, теперь вы нам верите?

Она имела в виду «в том, что касается болезни вампиров», но не решилась произнести это вслух. Даже их иносказательный разговор могли подслушать вампиры, околачивающиеся тут без дела, а узнай они о болезни, трудно предсказать, как повели бы себя. Например, могли бы сбежать в человеческий мир и бесчинствовать в нем, а потом начали бы умирать в одиночку, очень медленно. Это заняло бы годы, может, десятилетия, но в конце все погибли бы, один за другим. Казалось, Оливера болезнь пока затронула меньше многих других, процесс, похоже, зависел от возраста; он будет падать в эту пропасть долго, медленно теряя себя.

И в конце не останется ничего, кроме пустой голодной оболочки.

— Это значит то, что значит, — немного раздраженно ответил Оливер, однако Клер сомневалась, понимает ли он в полной мере ситуацию, — Я говорю о Мирнине. Кто знает, может, действие твоего лекарства скоро закончится? Значит, мы должны принять меры предосторожности.

Из-за занавеси появилась Ева с пластиковым пакетом с кровью, похожей на темно-вишневый сироп. Так Клер и говорила себе: «Это вишневый сироп». Ева положила пакет на стойку перед Оливером с таким видом, словно это была дохлая крыса.

— Вы подготовились к этому, — сказала она, — Подготовились к осаде.

Оливер медленно улыбнулся.

— Правда?

— У вас там хватит крови, чтобы в течение месяца кормить половину вампиров в городе, и хватит еды быстрого приготовления, чтобы все мы были сыты даже еще дольше. И медикаментов полно. Полный набор всего необходимого, включая генераторы, батарейки, бутылки с водой…

— Скажем так: я проявил предусмотрительность, — ответил он. — Мы научились этому во время долгих скитаний, — Взяв пакет с кровью, он сделал знак подать чашку. Ева поставила ее перед ним, он очень аккуратно надорвал пакет ногтем и вылил немного жидкости в чашку, — Убери остальное, — Он протянул пакет Еве, — И нечего смотреть с таким омерзением. В конце концов, кровь в пакетах означает, что никто не станет насильно брать ее из твоих вен.

Держа пакет на расстоянии вытянутой руки, Ева открыла небольшой холодильник за стойкой и положила туда пакет.

— Тьфу! Интересно, почему я снова за стойкой? — сказала она.

— Потому что ты надела фартук.

— Послушайте! — сказала Клер, стремясь привлечь внимание обоих. — Мирнин. Куда нам его девать?

Прежде чем Оливер успел ответить, Мирнин протолкался сквозь толпу в кафе и подошел к ним. Он снова выглядел нормально… ну, нормально для Мирнина. Он выпросил у кого-то, взял на время или попросту украл длинное черное бархатное пальто, из-под которого по-прежнему выглядывали дурацкие белые штаны от костюма Пьеро; рубашка отсутствовала, зато на ногах были черные ботинки. Все при нем — длинные черные блестящие волосы и искрящиеся глаза.

Оглядев его наряд, Оливер насмешливо вскинул бровь.

— Ну и видок у тебя! Словно сбежал из старомодного борделя. Такого… специализированного.

Мирнин закатал рукава пиджака. Рана на спине, возможно, уже зажила — или вот-вот затянется, — но ожоги на запястьях и руках оставались серовато-красными, с нездоровым серебристым оттенком.

— Не тот тип борделей, в которых я обычно бывал, если имел возможность выбирать. В отличие от тебя, конечно, всегда больше склонного к риску. — Их взгляды встретились, и Клер с трудом сдержала желание попятиться. Казалось, они вот-вот обнажат клыки… но Мирнин улыбнулся, — Наверное, я должен поблагодарить тебя.

— Это было бы в порядке вещей.

Мирнин перевел взгляд на Клер.

— Спасибо.

Похоже, Оливер ожидал не этого; она уж точно нет. Откровенно пренебрежительное отношение, характерное для многих вампиров в Морганвилле.

Оливер никак не реагировал; в глубине его глаз вспыхнуло еле заметное красное мерцание, хотя, может, это было просто отражение ламп.

— Э-э-э… За что? — спросила Клер.

— За то, что ты сделала, — ответил Мирнин, — В тот момент это был правильный выбор. Я не мог контролировать себя. Боль… Вот что оказалось тяжелее всего.

Она нервно взглянула на его запястья.

— А как сейчас?

— Терпимо. — Его тон отсекал всякую возможность дальнейших разговоров на эту тему, — Нужно выйти к какому-нибудь порталу и определить местонахождение Амелии. Ближайший в университете. Нам потребуется машина и водитель. И еще эскорт, который не подведет.

Мирнин говорил таким тоном, будто не допускал возможность неповиновения, даже в мелочах; Клер снова почувствовала напряжение между ним и Оливером.

— Возможно, ты не в курсе, — с усмешкой сказал Оливер, — Ты больше не король, не принц, или кем ты там был до того, как засел в своей грязной норе. Ты — алхимик, экзотический баловень Амелии, и не тебе отдавать мне приказы. Тем более в моем городе.

— В твоем городе, — повторил Мирнин, сверля его взглядом. Лицо его сохраняло доброжелательное выражение, но вот глаза… в них читалось нечто противоположное. Клер предусмотрительно отодвинулась. — Какой сюрприз! А я думал, это город Основателя.

Оливер оглянулся.

— Странно, ее, похоже, нет в пределах досягаемости, и, значит, теперь это мой город, ничтожество. Поэтому сиди тихо, никуда ты не поедешь. Если у нее неприятности — в чем я пока не уверен — и если ее придется спасать… Что ж, мы предварительно взвесим все риски.

— А также все преимущества бездействия? — В голосе Мирнина чувствовалось напряжение, как в пружине заведенных до отказа часов, — Скажи-ка, Железнобокий[10], как ты собираешься выиграть эту кампанию? Надеюсь, не планируешь воспроизвести Дроэду?[11]

Клер все это ни о чем не говорило, но для Оливера явно что-то значило, что-то горькое и глубокое — на мгновение его лицо исказилось.

— Это не Ирландская кампания, и какие бы ошибки я ни совершил в прошлом, я не повторю их, — ответил Оливер. — И мне не требуются советы захудалого колдуна.

— Узнаю старый пуританский дух!

Ева с силой стукнула кулаком по стойке.

— Эй! Прекращайте свои заплесневелые дрязги! Мы здесь, в Соединенных Штатах, на дворе двадцать первый век, и у нас есть проблемы, не имеющие отношения к вашей древней истории!

Мирнин удивленно посмотрел на Еву, обаятельно улыбнулся и опустил густые ресницы.

— Душечка, можешь принести мне такой же восхитительный напиток, как моему другу? — Он сделал изящный жест в сторону Оливера, который только сейчас осознал, что чашка с кровью все еще стоит перед ним, и с раздраженным видом осушил ее, — И, если можно, сначала подержи пакет в теплой воде, хорошо? Холодный, этот напиток… омерзителен.

— Конечно, — Ева вздохнула. — Может, добавить его в эспрессо?

Мирнин задумался. Клер решительно покачала головой, как бы говоря «нет». Только этого сейчас не хватало — чтобы Мирнин получил дозу кофеина.

Ева вышла. Оливер с заметным, почти физическим усилием стряхнул с себя раздражение и сделал глубокий вдох.

— До рассвета меньше двух часов. Даже если с Амелией действительно что-то произошло — в чем я по-прежнему сомневаюсь, — высылать спасательный отряд сейчас слишком рискованно. Если Бишоп захватил ее, то наверняка упрятал в такое место, которое выдержит любой штурм. Два часа — это слишком мало.

Мирнин стрельнул взглядом в Клер.

— Кое на кого солнечный свет не оказывает дурного воздействия.

— Однако эти кое-кто слишком уязвимы, — заметил Оливер. — Я не пошлю людей сражаться с Бишопом, даже если их наберется целая армия. Разве что ты рассчитываешь выведать его местонахождение у трупов, которые он оставит позади.

Мирнин, казалось, обдумал эту ужасную идею, но потом покачал головой.

— Он спрячет тела, — с сожалением сказал он — Однако предложение толковое.

Клер не могла сказать, насмехается он над Оливером или действительно так думает. Видимо, и Оливер не понял этого — судя по его изучающему взгляду, устремленному на Мирнина.

Потом он переключил внимание на Клер.

— Расскажи мне все.