Богатый. Свободный. (не) Мой

Глава 6

Олеся

У меня в чашке черный кофе. Время – 5 утра, а я зачем-то помешиваю кофе ложкой. Хотя кофе – без сахара. Чашка издает противный дребезжащий звук, который проходится по моим нервам, заставляя стискивать зубы. И этот звук отдается где-то в висках повторяющимся причитанием: "Ой, не надо! Ой, не надо!" В моменты, когда ложка очень сильно стукает по краю чашки причитание переходит в вой: "Не надо!"

А калькулятор, устроенный в каждой женской голове, подсчитывает сколько я заработаю за первый месяц, сколько за второй, и сколько за первый и второй – вместе. И ведь, если продержаться полгода, можно будет взять квартиру в ипотеку. Жить в своей, а не снимать. Тогда и причитания, и вой почти мной не воспринимаются. Из-за крышесносной мысли: "Моё собственное жильё".

В кухне появляется Матвей. Ну вот, разбудила.

– Ты чего не спишь? – спрашивает у меня, потягиваясь.

– Я-я-я, – "я" растягивается и хрипнет, – На работу собираюсь.

Не выдерживаю его испытуюший взгляд и отвожу глаза в сторону.

– А говорила, что тебя не взяли.

Чувствую себя малолеткой, прячущей сигарету от матери.

– Холодов вчера приходил. Предложил вернуться.

У сына не дергается ни один мускул, только глаза разгораются.

– Куда приходил? Сюда?

Ох! Такое ощущение, что на плите что-то горит.

Киваю.

– Сам?

Опять киваю.

Обстоятельства своего увольнения я рассказала. Без подробностей.

– И ты решила вернуться?

Я до сих пор это решаю. Но когда сын спрашивает, снова делаю утвердительный кивок.

Ведь... Надо?

Своя квартира...

– Мать , ты – дура?

Умеет он спустить меня с небес на грешную землю.

– Зачем так-то? – собираюсь обидеться.

– Тебе деньги нужны? У меня есть. С голоду не умрем, за жилье заплатим.

Вся неловкость от этого разговора улетучивается. Мгновенно.

– Откуда? – теперь уже мои глаза вспыхивают недобрым блеском.

Боевой пыл Матвея гаснет. И отвечать он не торопится. Да мне его ответ не особо нужен. Я его знаю. Просто хочу услышать.

Но он молчит.

– Бои? Опять?

Даже не начинаю нудеть про то, что он обещал. Он сам наверняка помнит.

– Бой. Один. Я нормальные деньги поднял. На какое-то время хватит. Что нам с тобой – так с хлеба на воду и перебиваться?

Встряхиваю головой:

– А если тебя там изуродуют? Мне потом всю жизнь на памперсы тебе работать?

– А сама? Ты зачем к этому козлу собралась? – он не дожидается моего ответа и задает следующий вопрос, который выбивает у меня почву из-под ног, – Или он тебе нравится?

Я задумываюсь. Нет, не может быть такого. Не должно быть.

– Нет! – это слово рвется из меня само. Как наиболее нужное.

Но следом вылетает другое, отражающее мои сомнения:

– Наверное...

И дальше я уже начинаю приводить разумные доводы тому, что мне нужно работать в центре Холодова.

– Там зарплата. Нам будет хватать. И тебе не придется рисковпть своим здоровьем. А через полгода можно будет подумать о квартире. Своей. Да и потом... Разве я могу быть нужна такому, как он? Зачем?

Матвей слушает меня внимательно.

– Вот и я так себя уговариваю. Лишь один бой.

Я собираюсь спорить.

– Не надо, мам. Давай так. Я не буду драться, пока есть деньги. А ты, если Холодов будет лезть тебе под юбку, уйдешь оттуда.

Собственно, нормальный вариант.

– Договорились.

Матвей качает головой, явно сомневаясь в ценности наших договоренностей.

Но вслух говорит:

– Я – спать. Разбуди через час.

– Хорошо.

Сама иду в душ. Несмотря на озвученное решение, его правильность для меня – под большим вопросом. И хочется отказаться. Но жить как?

Что я себя вообще накручиваю? Пока я работала, я Холодова видела всего один раз. В день моего увольнения. Ему ведь есть, чем заняться. Я хотела посмотреть информация о нем в интернете, но сама себя одернула. Мне-то что? Какое отношение этот человек имеет ко мне? Или я к нему?

Никакого. И вряд ли это может измениться.

Даже если я с ним пересплю. Из-за его бурных физических реакций. На меня.

Ведь это же ничего не изменит. Это будет просто секс.

Мне же нужно другое. Мне нужно снова почувствовать себя любимой женщиной.

Иначе мне снова будет больно.

Поэтому не буду витать в облаках. Падать с них тяжело. А вставать после того, как упала, еще тяжелее.

Выбираю ту одежду, в которой ходила на работу до увольнения. Крашусь точно также. И волосы собираю по-прежнему в хвост. Ничего не изменилось.

Ведь не изменилось же?

Бужу Матвея. Он собирается. Из дома выходим вместе. Дальше мы должны с ним разойтись. Нам – в разные стороны.

Он вдруг обнимает меня медвежьей хваткой.

– Мам, если что не так, просто вали оттуда. Обещаешь?

– Да.

Он выпускает меня из своих рук и удаляется.

– Матвей! – окликаю его.

– А? – оборачивается.

Не могу ему не сказать того, что чувствую:

– Люблю тебя.

Его лицо озаряет улыбка. Он машет мне рукой.

– Я тебя тоже. Пока.

Настроение устремляется ввысь. Чего я унываю? У меня такой сын! Самый лучший. Разве этого мало?

На работу приезжаю за полчаса до начала трудового дня. На ресепшене Аня улыбается мне как то нерешительно.

– Привет! Тебе Неверова сказала зайти.

На секунду мне кажется, что это дежавю. Но к счастью, это не так. Хотя безусловно Алла меня ждет. Она, как всегда, идеальна. Только чересчур напряжена.

– Все-таки пришла… – тянет она без всякого энтузиазма.

Она решила, что она здесь главная. Мне придется ее разочаровать. Поэтому начинаю первой.

– В природе не принято, чтобы самки дрались за самца.

Алла Николаевна вскидывает подбородок. Ее глаза гневно прищуриваются.

Я же сделав вид, что не понимаю, что с ней происходит, продолжаю:

– Представляешь, кошек, схватившихся за внимание кота? Или сучек, которые передрались из-за кобеля? Такого ведь не бывает, – беззаботно жму плечиком, – В природе всё мудро устроено. Не то, что у людей. Ты сейчас переживаешь за своего Владика. Делаешь, это зря по целому ряду причин. Первая – он не твой. Ничейный. И вряд ли чьим-то будет.

Она откидывается на спинку белого кожаного кресла и спрашивает:

– Ты зачем мне зубы заговариваешь?

Удивленно приподнимаю бровь.

– И не думала. Я лишь пытаюсь сделать так, чтобы я могла здесь спокойно работать. Я не буду тебя убеждать, что Холодов не привлекателен. Это не так. И ты, и я об этом знаем. Но... его привлекательность для меня ничего не значит.

Неверова подскакивает с места:

– Да что ты врешь-то мне в лицо!

– Аль, я не вру. Тебе сколько лет?

– Какое это имеет значение?

– Большое. Двадцать шесть-двадцать семь? А мне – нет. И Владик был бы мне интересен только в одном случае – если бы он мог, преклонив одно колено и подарив мне кольцо с бриллиантом, позвать меня замуж.

Глаза у директора сильно увеличиваются в размерах, а губы расползаются в недоверчивой улыбке.

– Совсем с ума сошла? Он – перед тобой? На одном колене? С кольцом? Замуж? Это...

Я не даю ей договорить, а заканчиваю за нее фразу.

– Из области фантастики. Ему это всё не нужно. У него и так всё хорошо.

Она если и понимает меня, но не до конца. Чтобы понять, нужно прожить эту разницу между нами.

– По другому он мне не нужен. От него будут лишь проблемы. А я хочу тихого счастья. Чтоб мужик мне в рот смотрел. Ясно?

– Более или менее. А его ты в расчет не берешь?

Невесело усмехаюсь:

– Я, что, последняя женщина на земле? И ему больше некуда член сунуть?

Алла нервно поджимает губы, как будто не хочет говорить.

Однако утерпеть не может.

– Вдруг ты ему правда понравилась?

Странный вопрос. Не к месту. Да и не ко мне.

– Я последнее время, получив хороший удар по лбу граблями, сильно сомневаюсь во всех этих "понравилась". Мне-то что? Даже если и так. Не верю я, что такой, как он, будет обо мне заботиться. Мне слишком много надо. И я не готова довольствоваться абы чем.

– Тебя любой мужик на фиг пошлет.

– Эгоист – да. А тот, кому нужно от жизни то же, что и мне, нет.

– А что, если я Владу про твои пожелания расскажу?

Теперь я ее не понимаю:

– Зачем?

– На реакцию посмотрю.

Меня не волнуют их отношения. И Холодов не снится мне ночами. И не будет.

– Расскажи, посмотри, – равнодушно бросаю ей в ответ, – Почему меня это должно волновать?

В кабинете устанавливается тишина, которую прерывает Алла:

– Короче. Тебе надо или всё, или ничего.

– Правильный вывод, – соглашаюсь я с ней и, поскольку не представляю, о чем нам дальше разговаривать, собираюсь уходить.

– Мне кажется, мы поняли друг друга, – подвожу итог нашему разговору.

Я чувствую, что она смотрит мне в спину. Однако больше сказать мне ей нечего. Если поверила – хорошо, если нет и будет цепляться – придется послушать своего умного сына и уволиться.

Неверова может позволить себе фантазировать. Я – нет. Никто не придет и не разрулит мои проблемы. Рассчитывать на что-либо иное – это увеличивать их количество.

А еще я жду Холодова. Не знаю, почему. И это не радостное ожидание. Отнюдь. Это как предчувствие неприятностей.

Хотя он не появляется. И чем больше дней проходит, тем легче мне становится дышать. Если он не явится, то я буду здесь работать. И квартира станет реальностью.

Так проходит дней 10. Скучно. Как надо.

Пока я не спускаюсь в холл центра вечером. И мой взгляд наталкивается на Влада. В компании с Аллой. Она стоит к нему слишком близко. Накручивает длинную прядь на пальчик и мило улыбается. И он – тоже. Мило улыбается. Причем это не провокация. Я не собиралась идти сюда. И не должна была их увидеть.

Зачем я вообще смотрю? Разае меня это касается? Разговаривают ли они, трахаются. Пусть. Откуда тогда такое ощущение, что глотнула отвара из полыни? Ведь не думала же я, что Холодов будет за мной бегать? Не думала. Не хотела, чтобы он приходил. А теперь... Мне неприятно.

К сожалению, это не вся картина. Возле ресепшена несколько сотрудниц центра что-то оживленно обсуждают, стреляя глазами в часть холла, которую мне от лестницы не видно.

Когда подхожу ближе, улавливаю обрывки фраз: "Кто это?", " К кому?, " Какой букет!"

– Букет, букет! – перебивает девчонок Лола, видная, грудастая брюнетка, – Мужик какой! Давно таких не видела.

Наверное, я должна полюбопытствовать, кого они так обсуждают. Но мне не хочется. Мне даже взглянуть в ту сторону не хочется.

Запах мужского парфюма из той, прошлой жизни настигает меня одновременно со звуками голоса. Слишком знакомого.

– Лесь...

Внутренности скручивает. Какое право он имеет звать меня так? Так, как там, когда он был родным? Какое право он имеет приходить сюда? Это все равно, что встретиться с мертвецом.

Не хочу.

Я его похоронила. Я себя похоронила. Зачем, ну, зачем он пришел?

Удерживаю себя на месте. Только потому, что бежать – глупо.

Медленно оборачиваюсь, надеясь, что мне показалось.

Пустая надежда.

Стоит. Идеальный. С огромным букетом.

Версия Холодова. Только победнее. Но когда-то бывшая моей собственной.

И я понимаю девчонок, что разглядывают его как музейный экспонат. На Холодова так пялиться не будешь. Алла глаза выколет. На этого же можно. Безопаснее.

Только не приносят такие мужики счастья. Мне ли не знать.

Да и по большому счету. Они всего лишь обложка, где форма не совпадает с содержанием. А всё остальное мы придумываем сами.

И потом платим. За то, что посмели надеяться. На счастье.

Глаза привычно скользят по бывшему мужу, подмечая во что одет, как выглядит.

Голос звучит ровно, да и сердце не колотится. Его там нет, где оно должно быть.

Мужчина напротив вырвал его из моей грудной клетки. И сожрал. Ничего мне не оставив.

Поэтому я не притворяюсь, когда спрашиваю безразлично:

– Что ты здесь делаешь?

Вопрос закономерный. После всей грязи развода. Прийти с цветами. Для чего?

Единственное, что меня умиляет, это то, что он мне их не отдает.

Слишком хорошо меня знает. Знает, что получит колючими, бордовыми розами по морде.

Поэтому и держит.

– Давай поговорим? – произносит уверенно.

А у меня в голове только одно – он поговорить со мной захотел?

Оглядываюсь по сторонам – коллеги по работе, директор центра, его хозяин – прекрасная компания для задушевной беседы, которая нам предстоит с бывшим мужем. Теперь, когда первый шок от встречи прошел, мне интересно, зачем он явился. Покажите мне ту, которую обидел мужчина и которая бы не захотела в ответ заставить его ползать на пузе, вымаливая прощение. Хотя бы пять минут. Даже если он ей уже не нужен.

Но вместе с тем – это только мое. Глубоко личное. То, что я никогда не буду выставлять на показ.

– Мой рабочий день заканчивается через 40 минут. Можешь подождать. И лучше не здесь.

Голос звучит так ровно, что сама себе удивляюсь. Словно ничего не случилось. И я спрашиваю у Саввы, что сегодня будем готовить на ужин.

В глазах у Белова мелькает облегчение. Он ждал скандала. Зря. То время, когда я его могла ему устроить, миновало.

Он протягивает мне цветы.

Отрицательно машу головой. Не нужны мне его цветы. И сам он не нужен. То, какой он на самом деле, он не постеснялся мне продемонстрировать. Поэтому ничего мне не надо.

Бывший муж так и остается стоять с цветами. Я же ухожу на свое рабочее место. Доделываю то, что запланировала. Как робот, но все же заставляю себя работать.

Мысли заняты Саввой. Почему ничего не получилось? Я же старалась.

Осталось пять минут и я смогу уйти. Как и всегда планы в реальной жизни слишком быстро меняются. Причем без моего согласия.

Дверь открывается без стука. И свободного пространства вокруг становится меньше.

– Что же ты цветы не взяла? – вопрос вроде нейтральный, но задавать его мне этот мужчина не имеет никакого права.

– Владислав Сергеевич, Вы что-то хотели? – игнорирую то, что он спросил.

Если он по работе... Не смеши, Олеся, хоть сама себя. Вон как челюсти сжал. Того и гляди, зубы крошиться начнут.

– Я задал вопрос и хочу получить на него ответ. Кто этот дятел?

Мама дорогая, когда я уже стала обязана отвечать ему на такое?

– Дятел – бывший муж, – отвечаю в тех же формулировках.

Да и мне понравилось как-то это "дятел".

– Цветы сейчас заберу, – продолжаю я диалог, – Что-то еще?

– И куда ты с ним собралась? – как-то тяжело у Холодова с коммуникацией.

У меня впрочем тоже.

– Влад, ты чего сюда приперся?

Так вопрос звучит более по существу. Конечно, субординацией здесь и не пахнет. Но он первый начал. А я ни разу не нежная роза.

Мужчина хмурится.

– Сам не знаю.

Вот и приехали. Я, что ли, должна за них знать?

– Раз не знаешь, закрой дверь с той стороны. Так лучше будет.

– Влад... ислаав Сергеевич, – с запинкой раздается женский голос.

И за спиной Холодова появляется Алла. Переводит взгляд то на меня, то на своего любовника-работодателя. А мне хочется застонать.

Дурдом...

– Алла Николаевна, Владислав Сергеевич, у вас какие-то рабочие вопросы? Я вас внимательно слушаю. Но если их нет... Рабочий день закончился. И... меня ждут.

Холодов как-то успокаивается. Смотрит на меня насмешливо. Словно на дурочку.

Взгляд Аллы злее. Даже несмотря на то, что на улице меня ждет пришедший по мою.душу мужик. Причем привлекательный.

– Нет никаких вопросов, Олеся Денисовна. И Вы можете быть свободны. Тем более Вас ждут, – сладким голосом выводит она.

А глаза ее говорят совсем другое. " Держись подальше, Олеся. Как можно дальше. Влад мой'.

Они исчезают из кабинета. А я некоторое время сижу на стуле. Вроде бы и надо выйти к бывшему мужу. А вроде бы... Я ему ничего не должна.

Собравшись с силами выхожу на улицу. На стоянке замечаю машину Саввы. Подхожу.

Он выходит ко мне, не дождавшись, что я сяду в салон. Я не планирую с ним никуда ехать. Вообще ничего с ним не планирую.

– Олесь, я... – спотыкается, начиная походить на живого человека, – Я был не прав во всей этой ситуации. Поступил как последняя сволочь.

"Ты и есть – последняя сволочь", – шепчет тихий голос внутри.

– Но ты... Ты должна меня понять. Со мной словно затмение случилось. Мозг отключился.

"Ага, ага! Мозг отключился, член включился. Все как всегда", – продолжает шептать голос.

– Прости меня, – выпаливает он неожиданно, – Я тебя люблю.

То есть как неожиданно. Я, конечно, понимала, к чему он ведет разговор. Но всё равно... Сколько же наглости у человека?!

Он делает попытку приблизиться, протягивает руку, чтобы коснуться.

Резко разрываю между нами расстояние.

– Не надо меня трогать.

Савва чуть напрягается, но продолжает свою пламенную речь.

– Лесь, поехали домой? – в его тоне просящие нотки, – Давай заберем Матвея и вернемся. Мне без вас плохо. Ну, что ты забыла в этой Москве?

На секунду сказочное слово "домой" воскрешает воспоминание про тепло и уют. И даже вдруг вспыхивает трусливое " может быть". Но я гляжу в такое знакомое лицо и понимаю, что ни ради дома, ни ради чего-то еще я не буду терпеть рядом с собой его. Не смогу. Он мне омерзителен. Позволить ему прикоснуться все равно, что облизать червя.

– Разнообразие, – произношу четко и громко.

– Что? – он все равно переспрашивает.

– Ты спросил, что я забыла в Москве. Отвечаю, здесь богатый выбор. Всего.

Лицо бывшего каменеет. Почти как у Холодова.

– Ты... У тебя кто-то появился?

Он с трудом сегодня понимает, что я ему говорю.

– Знаешь, я тоже решила, что глупо ограничиваться кем-то одним. Тем более, когда есть столько возможностей.

– Врешь! – рыкает он чересчур громко.

– Почему ты так думаешь? Ты же знаешь, я люблю потрахаться. А тут мужики и поинтересней, и побагаче. Так что борщи варить и котлеты жарить придется научить твою Машу или Глашу.

– Тыыыы, – это слово вырывается со свистом.

Белов делает ко мне шаг. Вся его поза несет угрозу.

– Пошел вон. И больше здесь не появляйся.

Все-таки перейти к открытой агрессии он не решается.

– Приползешь еще! – выкрикивает, садясь в свой шикарный автомобиль.

Взвигивают колеса, машина трогается с места. Потом резко сдает назад. Почти на меня. И под ноги мне вышвыривают цветы, которые бордово-зелеными пятнами рассыпаются на белом снегу. Разглядываю их какое-то время, ни о чем не думая. Затем носком сапога отшвыриваю ближайший цветок.

Ничего у меня с этим человеком никогда не будет.

Он не оправдал моих надежд.

И этого я ему не прощу.

– Ты – безжалостная, – слышу вдруг красивый голос.

Я Влада даже не заметила. Давно он тут? Хотя какая разница?

– А ты – разве не такой? – решаюсь произнести вслух то, что думаю.

Он молчит.

Осматриваю в последний раз замерзающие цветы и иду к метро.

Холодов меня не останавливает.

Хватит на сегодня драм.