Богатырша (СИ)

Глава 6. Мавка

Хмурые облака лениво ползли по небу. Казалось, вот-вот пойдет дождь, превратит и без того непроходимые тропы в грязевое месиво. Но шел уже четвертый день ненастной погоды, а ни одной капли так и не сорвалось. Осень нагрянула быстро, начав наряжать природу в желтые, рыжие, красные, коричневые тона. Однако не было ощущения действительно золотой поры. Все цвета как-будто побледнели, выцвели, пожухли.

Ветер пробирал до костей. Даже конь иногда подрагивал и фыркал.

— Ты нам очень помог, добрый молодец!

Женщина, чье лицо, шея, руки были покрыты глубокими морщинами, а волосы посеребрило время, никак не хотела отпускать своего спасителя. А ведь стоило всего лишь помочь донести ведра от реки. Она вцепилась в плащ незнакомца, хотя тот уже оседлал коня. Женщина то и дело пыталась заглянуть под глубокий капюшон, надеясь рассмотреть лицо. В какой-то момент ей даже удалось мельком увидеть его. Несмотря на крупное телосложение, лицо путника было чистым, без щетины, как у совсем молодого юноши. Глаза яркого зеленого цвета, как сочная весенняя трава, густые рыжие брови и такая же прядь вьющихся волос, выбившаяся из под капюшона.

— У меня дочь, самая младшенькая, Василисой звать, в подходящем возрасте, чтобы понести дитятко. Она у меня красавица! Светлые волосы, голубые глаза. А как она вышивает! Просто загляденье! Хотела бы я, чтобы у нее появился такой же сильный и красивый муженек. Стал бы опорой моей Васе. Отдохни у нас, а завтра двинешься в путь-дорогу. Но лучше у нас оставайся насовсем. Обогреем, накормим, свадебку сыграем.

Путник лишь покачал головой. Женщина всплеснула руками, наконец, выпустив плащ.

— Да что ж это такое! Какой настырный. Ну хоть ужин с собой прихвати, доченька как раз должна была его приготовить.

На радость женщине путник кивнул, посильнее натянул капюшон на лицо и отвернулся. Она убежала в ближайший аккуратно сложенный домик, и вскоре возвратилась с юной девицей. Женщина почти тащила ее за руку. Девушка упиралась, бросала недовольные взгляды то на мать, то на путника. Видимо, женщина не первый раз пытается сосватать дочь с проезжающими через деревню мужчинами.

— Погляди, как хороша Василиса! Моя доченька первая красавица на деревне!

Девушка хмыкнула, откинула за спину длинную светлую косу, сложила руки на груди и горделиво задрала подбородок. Видать, любит она похвалу.

— Времена нынче неспокойные… Слыхала, что в деревню Заречную мор пришел. Мол, мертвяки там теперь обосновались. Нужен моей Васюшке защитник. Неужто она тебе не по нраву?

Василиса принялась переступать с ноги на ногу. Пышная грудь заманчиво покачивалась при каждом движении. Девушка игриво провела пальцами по всей длине светлой косы и принялась теребить ленту на конце. Василиса то и дело бросала на путника заинтересованные взгляды. Красива девка. Странно, что никто до сих пор на ней не женился. Видать, нрав тяжелый.

Женщина подтолкнула свою дочь, та взяла сверток, встала на мыски, и протянула его незнакомцу. Путник наклонился и принял подношение, пряча лицо. Василиса, будто случайно провела пальцами по тыльной стороне руки незнакомца. Путник кивнул в знак благодарности, убрал сверток в пыльную седельную сумку, дернул поводья и молча двинулся по дороге.

— Дурная ты девка, Вася! Чего ты молчала, как будто язык проглотила⁈ Мы так тебе никогда мужа не сыщем! Будешь в девках ходить!

— Я тебя не просила мне мужа подыскивать! Сама как-нибудь разберусь! Замучила ты меня уже!

— Неблагодарная! Пара зим и ты станешь никому не нужной!

Путник не стал слушать перепалку между женщинами. Это был уже не первый раз, когда его пытались сосватать за последние несколько дней.

Путник двинулся прочь. Вскоре их голоса и вовсе стихли, вновь стали слышны лишь топот копыт, да шорох седельных сумок и меча, скрытых под плотной тканью плаща. Рукоять клинка неприятно давила в живот. Но путник уже привык к этому. Он покинул очередную деревню, название которой даже не запомнил, и двинулся дальше на северо-восток.

Прошло две седмицы со смерти князя. Весть о его кончине разошлась по ближайшим городам и деревням также быстро, как и мор. В смерти Князя обвиняли старшую княжну Ярославу. Народ качал головой и негодовал, как это могло произойти. Кто-то утверждал, что княжна невиновна, ее оклеветали, но большинство сошлись на мнении, что Ярослава стала Навьим прихвостнем. А как иначе объяснить нашествие гниющих крыс, восстание из мертвых князя и мор, который медленно начал поглощать княжество? Только ведьма могла такое сделать, никак иначе. И народ стал бояться, ведь виновница происшествия смогла сбежать. Подстроила все это, чтобы спасти свою шкуру и потом отомстить. На улицах стало меньше людей, путники и торговцы тоже стали реже появляться на дороге. Всех путниц стали опасаться. Однако так было только в ближайших землях к столице. В седмице же пути от нее слухам верили уже меньше, а люди все еще были приветливыми.

Деревня осталась далеко позади. Путник остановился на развилке. Хорошо утоптанная дорога уходила резко вправо и терялась за горизонтом. Судя по всему, тракт вел в какой-то большой город на востоке. Другая, менее заметная дорога вела в сторону леса. В ее центре стоял грубо выточенный из сруба дерева идол. Фигура была невысокой, едва достигала колена. По грубым линиям Путник все же узнал Дажьбога, но не понял, кто и зачем его установил в этом месте. Неужто кто-то захотел сделать это место плодородным? Путник дернул поводья и повел коня прямо, обойдя странного идола. Его путь лежал на северо-восток, к самой границе княжества. Прочь от мора, страданий и боли. Возможно, там было решение всех проблем. Путник решил для себя не сворачивать с выбранного пути, хотя еле заметная, покрытая жухлой травой тропа, упиралась в лес.

Сперва лес казался обычным. Птицы весело щебетали, порхали между кронами деревьев. Рыжая белочка испугалась коня и взметнулась по стволу, где путник заметил небольшое дупло. Пушистый рыжий хвост мелькнул в нем и исчез. «‎Ку-ку, ку-ку» — эхом разносилось вокруг. Но путник, старался не обращать внимание на назойливую птицу. Ему совсем не хотелось знать, сколько осталось ему топтать землю.

Чем дальше путник углублялся в лес, тем сильнее сгущалась вокруг темнота. Приходилось вытягивать шею, чтобы рассмотреть еле заметную тропу. В народе поговаривают, если свернуть с тропинки в чаще — сгинешь. Вскоре стало совсем темно, будто ночь стремительно опустилась на лес, хотя солнце вот-вот должно было коснуться зенита. Конь взволнованно зафыркал. Путник спустился и повел его под уздцы, все еще придерживаясь еле заметной утоптанной тропы. Приходилось ступать медленно, вглядываясь под ноги. Путник не сразу заметил, что в лесу вдруг стало слишком тихо. Больше не слышался щебет птиц. Не мелькали животные. Слишком тихо и темно. Кажись, сошел-таки с тропы и угодил в чью-то ворожбу.

Путник остановился, нащупал под плащом рукоять меча и сжал ее. Откуда на этот раз нападет тварь? И кто это будет? Путник перестал вести счет убитым навьим созданиям, слишком много их встречалось ему на пути за последние седмицы. Каждый раз сражаться с ними у него выходило все лучше. Он даже начал отмечать особенности борьбы с той или иной нечистью. Одних обжигали некоторые виды трав, другие терпеть не могли воду, третьи — солнечный свет, но абсолютно всех можно было одолеть серебряным мечом. Обычный клинок не годился. Путник даже выкупил у кузнеца в одной деревне простой железные меч, желая проверить свою догадку, и чуть было не отдал душу Нави, отбиваясь им от упырей. Лишь серебряный клинок позволял умертвить тварь раз и навсегда. Трупы же путник всегда сжигал. Чтоб наверняка больше не встали.

В накрывшей лес, как полотно, тишине, раздался звук, напоминающий тихий женский голос.

— Надеюсь, почудилось. — Тихо проговорил путник, но крепче сжал рукоять меча, готовый в любой момент обнажить его.

— Помоги… — раздалось неподалеку. Голос был слабый, едва различимый, но все же реальный.

— Жаль, не почудилось. — Путник сразу понял, что это ловушка какой-то навьей твари, но чтобы ее выманить нужно было подыграть. Он привязал к суку поводья, чтобы не искать потом по лесу коня, если вдруг его что испугает, и двинулся на звук.

— Помоги мне… — На этот раз голос был громче и отчетливее, значит путник двигался в верном направлении.

— Где ты? Как я могу тебе помочь? — путник старался спрятать дрожь в голосе, не показывать страх. Несколько недель назад он бы непременно ушел прочь, не оглядываясь. Сейчас же дороги назад не было. Больше нельзя быть столь легкомысленным. Если не избавиться от твари, то она заберет не одну невинную жизнь.

— Помоги мне… Так холодно…

Из-за деревьев показалось тусклое голубое свечение. Путник остановился всего на миг, а затем снова пошел вперед. Сердце бешено колотилось в груди. Он с трудом сглотнул подступивший к горлу ком и решительно вышел из-за деревьев. Посреди леса оказалось небольшое чистое озеро. По его глади стелился едва заметный туман. Множество светлячков летали то здесь, то там. Но самым необычным оказалось голубое свечение, исходящие из его глубины.

— Так холодно… — слабый голос отвлек путника от созерцания красивого вида. Страх, на мгновение отступивший, вновь вернулся вместе с осознанием происходящего. Все это чья-то ворожба. Он осмотрелся и заметил совсем еще юную девушку. Она была наполовину погружена в воду, ее руки привязаны над головой к ветви дерева. Кожа девушки была бледна. Мокрые спутанные светлые волосы необычно короткие, едва достигали плечей. С них срывались капли воды и медленно стекали по обнаженной груди.

Во многих деревнях было распространено такое явление. Некоторые семьи, не в силах прокормить детей, отводили их в лес и оставляли на съедение животным или навьим тварям. Особо прытких привязывали, чтобы не смогли воротиться домой. Видать, и юную девицу не обошла эта участь. Путник с трудом сдерживал гнев. Он ненавидел таких людей, которые с легкостью обрекали других на смерть, но ближе подходить к девице пока не решался.

— Помоги… пожалуйста. — Простонала она.

Это точно был не упырь и не мертвяк, хотя кожа также бледна. И точно не мамуна или ведьма. В воде рождалось крайне мало тварей. И сейчас на ум приходила только одна из них. И к сожалению. Уж лучше бы эта девица была мертвяком. Его проще убить, и путник делал это десятки раз.

— Ты как здесь оказалась? — медленно, готовый в любой момент отпрянуть, путник осторожно приблизился и присел рядом с девушкой. Нужно было проверить догадку. Голос его был мягким, но достаточно высоким и не совсем естественным.

Девушка не ответила. Ее дыхание было тяжелым, словно она боролась за каждый вздох. Путник обнажил меч и перерезал веревки. Девушка тут же ушла с головой под воду. Пришлось окунуть руки по самые локти, чтобы вытащить ее. Путник положил ее на землю и замер, рассматривая грудь. Кожа казалась почти прозрачной, а под ней, между ребер виднелось сердце. Оно не билось. Подозрения подтвердились. Все-таки девушка уже обратилась в мавку. Путник с силой сжал рукоять меча, да так, что костяшки побелели.

— Не притрагивайся ко мне! — вдруг завопила девица и отползла к дереву, будто бы не она только что была привязана к дереву, борясь за каждый вздох. Кожу на ее ногах раздуло от воды, вены взбухли, а цвет мог бы слиться с хмурым небом. Конечности плохо слушались новоиспеченную мавку. Но ее, кажется, больше волновала оголенная грудь. Девушка неловко прикрыла ее руками, а затем разошлась кашлем, отхаркивая воду.

— Как ты здесь очутилась? — спросил путник и убрал меч в ножны.

Девица вытерла рот и недоверчиво взглянула на путника. Раздумья ее не были долгими. Она тихо ответила:

— Мы с подружкой пошли в лес по грибы, да так и не встретили ни одного грибочка. Она все выспрашивала у меня, нет ли у меня возлюбленного. Да откуда у меня он взялся бы? Все хвостом бегают за ней! Я на фоне своей подруженьки замухрышкой кажусь.

Говорила она медленно, с надрывом, но уже не так тихо.

— К дереву тебя она привязала?

— Не знаю, — девица повернулась бочком к путнику, пряча грудь. — Вася закричала, будто бы саму смерть увидела, и куда-то бросилась бежать, а потом я почувствовала боль в голове. Очнулась уже привязанная к ветви. Долго звала на помощь, пока ты не явился.

— Вася… Василиса, значит? Да?

— Василиса, Василиса. Которая помладше будет. — Мавка схватила подвернувшуюся под руки ветку и швырнула ее в воду. — Мерзавка, бросила меня тут на произвол судьбы, а сама убежала.

Путник нахмурил брови:

— Помладше?

— У нас две Василисы на деревне. Старшей мать все муженька найти не может, а младшая — дочь мельника, вот с ней мы были. Волосы у нее еще темные-темные, видать, в роду кровь чужая примешалась когда-то.

Путник призадумался. Казалось, будто бы какое-то проклятие преследует. Что ни человек, так у него проблемы с нечистью. Прошло две седмицы, а на руках путника уже была кровь далеко не одной навьей твари. И вот перед ним еще одна, но еще не потерявшая человечности. Уж лучше бы был ничего не соображающий упырь. Их не так совестно убивать.

Другой проблемой было то, что по поверьям и рассказам, обратиться в мавку могли только весной, как водоемы оттают. Сейчас же пробиралась под одежду не приятной моросью промозглая осень. Возможно, влияние возникшего мора было гораздо сильнее, чем можно было предположить. С другой стороны, путник ранее не встречал мавок, а поверья и россказни чаще всего отражают истину лишь на часть.

— Я… я хочу домой. — Произнесла девушка дрожащим голосом и заплакала. Она попыталась встать, но разбухшие ноги совсем не двигались. От бессилия она всхлипывала пуще прежнего. Ноги уже слиплись между собой, а значит, обращение шло полным ходом. Еще день или два и на их месте появится самый настоящий рыбий хвост, если верить россказням. Сквозь слезы молодая мавка бросала умоляющие взгляды на путника.

Послышался тяжелых вздох:

— Домой тебе уже не попасть.

— Прошу! Прошу, донеси меня! — взмолилась девица. — Хочу матушку с отцом повидать. И мерзавке Василисе все высказать!

— Не могу. Тебе там больше не место.

— Тогда останься со мной! Ты же останешься, верно? Я не смогу без тебя… — взмолилась девица и подняла на путника полные слез глаза.

Путник лишь покачал головой.

— Оставайся. — Требовательно произнесла мавка. — Оставайся!

Последнее слово она прорычала. Глаза мавки широко распахнулись, глазницы налились чернотой, напоминая бездонную дыру, вены на лице взбухли и расползлись паутиной по телу. Девица с небывалой силой на одних руках стремительно подползла к путнику и дернула за плащ, да так сильно, что стянула его.

— Дак ты девица! — новорожденная мавка была столь удивлена, что отпрянула назад. И вовремя. Серебряный клинок, который рыжеволосая скрывала под плащом, просвистел совсем рядом с шеей мавки. Крупная девица, что могла сравниться телосложением с богатырями, прерывисто дышала, будто подавляя в себе внезапные эмоции, сжимала до побеления костяшек рукоять. Ее вьющиеся рыжие волосы еле достигали подбородка. Мавка с удивлением разглядывала красивый кожаный доспех, сильно утягивающий довольно пышную грудь незнакомки. Удивление быстро сменилось страхом. Чернота исчезла и вновь показались мутные серые глаза.

— Ох, прости… Я не знаю, что на меня нашло. Прошу тебя, прости! — мавка зарыдала, руками подтягивая непослушные ноги к себе.

— Не переживай. Я… Я помогу тебе. — Рыжеволосая убрала меч в ножны, отряхнула и накинула плащ, не сводя глаз с мавки. Та также не упускала из вида ни одного движения гостьи, продолжая вытирать слезы. Обе опасались друг друга, но не знали, как поступить дальше.

— Ты же из деревни у леса? — спросила девушка, глядя на навью тварь со своего немалого роста.

Мавка кивнула и всхлипнула. Слезы текли из ее глаз, но она изо всех сил старалась даже не моргать, наблюдая за руками рыжеволосой.

— Зачем ты подходишь? — вдруг взвизгнула мавка, когда расстояния между ней и незнакомкой стало достаточным, чтобы блестящее лезвие распороло горло.

— Мой конь стоит неподалеку. Я хотела поднять тебя и донести до него. На коне будет легче добраться до деревни.

— Врешь же! — недоверчиво шмыгнула носом мавка.

— Нет, — рыжеволосая подняла руки вверх, демонстрируя свои намерения. Она сделала аккуратный шаг к мавке. Затем еще один. И еще, пока не приблизилась почти вплотную. — Сейчас я возьму тебя под руки и помогу встать. Попробуешь устоять на ногах, хорошо?

Мавка недоверчиво взирала на путницу, но все же кивнула. Рыжеволосая не соврала. Она осторожно взяла мавку под руки и помогла ей подняться. Ростом она не доходила и до груди спасительницы. Мертвая девушка еле удерживала равновесие. Ступни уже потеряли свою форму, расплющились, выглядели уродливо. Мавка закусила губу и отвела взгляд, стесняясь собственного тела.

— Больно… Больно стоять.

— Не переживай, я тебя донесу.

И тут девушка не соврала. Она аккуратно подняла мавку на руки. Та казалась совсем легкой, как пушинка.

— Мой конь находится вон там, — она кивнула в сторону зарослей. — Идти не далеко.

Мавка хотела обвить руками шею спасительницы, чтобы крепче держаться, но та оказалась слишком высоко, поэтому она просто прижала их к своей груди, будто замерзла. Рыжеволосая девушка шла аккуратно в указанную сторону. Иногда успокаивала словами и предупреждала о следующих своих действиях. Вскоре, как она и говорила, показалась бурая грива. Конь был под стать спасительнице. Крупный, мощный. При виде хозяйки с мавкой он настороженно фыркнул.

— Это Буран.

— Красивый, — восторженно протянула мавка. — Я никогда не каталась на таких конях. У отца была только кобыла да и то хилая. На нем и вдвоем не тесно будет!

Она улыбнулась и посмотрела в яркие зеленые глаза спасительницы. В сравнении с угрюмой осенью их цвет казался еще более насыщенным, освежающим. Но в этих глазах стояли слезы.

— Прости, — девушка печально улыбнулась в ответ.

Мавка запоздало осознала, что произошло. Спину ее пронзил кинжал, припрятанный в кожаном кармашке на предплечье. Тело ее вздрогнуло несколько раз и обмякло.

— Прости. Но так всем будет спокойнее.

Вокруг стало светлее, над головой прошмыгнула крохотная птичка с веселым щебетом. Все-таки ворожбу навела эта несчастная девица. Ярослава положила тело на землю и села рядом, бесшумно всхлипывая. Только что она убила мавку. Если не избавиться от твари, то она заберет не одну невинную жизнь. Но уж слишком человечной была она. Еще даже не до конца обращенной. Казалось, будто бы только что убили обычную молодую девушку.

Конь топтался на месте, недовольно поглядывая на навью тварь. Ярослава же, сдерживая слезы и закусывая губу до крови, принялась за уже привычные действия: на всякий случай еще раз вонзила кинжал в сердце мавки, выбрала место попросторнее, собрала хворост и сожгла тело. Ярослава еще некоторое время стояла перед затухающим костром. На душе было тяжело. Все-таки одна навья тварь другой рознь. И тяжелее всего оказалось справиться с новообращенной. Этот груз лег тяжелым бременем на сердце.

— Пойдем, Буран. — Когда потух костер, Ярослава вновь оседлала коня. — Надо бы быстрее пройти чащу. Негоже ночью по лесу ходить.

Ярослава направила Бурана на северо-восток, но тут же потянула вожжи, останавливая верного друга.

— Навь вас всех подери! — Девушка хлопнула себя по ноге и развернула коня. Нельзя все так оставлять. Кто-то убил несчастную девушку и привязал ее нагую к дереву по пояс в воде. Мавка сказала, что пришла в лес с подругой, значит и с ней могло произойти несчастье. Либо она могла быть виновницей. Ярослава направилась обратно в деревню. Княжна решила для себя, что удостоверится в том, что с Василисой все хорошо, и отправится снова в путь.

Оказалось, что Ярослава совсем немного проехала по лесу. Почти сразу она попала в ворожбу мавки и некоторое время плутала. Когда княжна выехала на дорогу, она посмотрела в небо. Хмурые тучи чуть рассеялись, неторопливо расползались, то и дело выглядывал месяц. Пока Ярослава возилась с мавкой, наступил поздний вечер. В окнах деревенских домов дрожали тусклые огни. Княжна неторопливо ехала по узкой улочке, высматривая дом мельника. Именно там, по рассказу мавки, жила ее подруга.

— Добрый молодец! — Ярослава вздрогнула, заслышав позади голос женщины, и натянула посильнее капюшон. — Ты все же раздумал? Пришлась по нраву моя доченька?

Ярослава вздохнула и остановила Бурана. Конь нетерпеливо зафыркал.

— Так что же? Возьмешь Василисушку в жены? — женщина запыхалась и раскраснелась. Видать, некоторое время бежала за конем.

— Слыхал, что в вашей деревне живет еще одна Василиса…

— Тьфу ты! Да что же все к этой бляди-то липнут? Как с ума посходили! Приворожила всех, не иначе! А ведь я говорю всем, ведьмы у нее в роду есть. Ведьмы! — женщина всплеснула руками, а затем уперла их в бока и недовольно посмотрела на Ярославу. — Моя доченька красавица, умница, на все руки мастерица! А вам всем Ваську, мельникову дочь, подавай!

Ярослава чувствовала себя не уютно. Ее будто обвинили в чужих деяниях, облили помоями с ног до головы.

— Так не подскажите, где найти Василису?

Женщина вздохнула и сплюнула в сторону.

— По дороге езжай, в мельницу и упрешься. — Она развернулась на пятках и пошла прочь, бранясь себе под нос.

Ярослава отправилась в указанном направлении. Вскоре дома стали редеть. Дорога петляла, уводила все дальше от деревни. По обе стороны от протоптанной тропы расположились поля. Земля была рыхлая, видать, перекопали к зиме. Ярослава увидела идол Дажьбога. На этот раз он выглядел величественно, аккуратно. У подножья идола лежали свежие фрукты, овощи, колосья. Так люди отдавали дань своему богу-покровителю и молились о хорошем урожае. Вскоре дорога вывела к узкой речке, у которой стояла небольшая мельница, а рядом с ней — крохотная изба. В окнах виднелся свет, значит хозяева дома. Ярослава спешилась и привязала поводья к частоколу. Девушка некоторое время мялась на крыльце, затем все же настойчиво постучала в дверь.

— Кого там еще недобрая принесла? — послышался недовольный мужской голос.

Дверь со скрипом отворилась и на пороге предстал низенький седой старик. Он окинул Ярославу внимательным взором с ног до головы, будто оценивая шансы.

— Ты кто такой будешь?

— Мир вашему дому! Мне бы с Василисой переговорить о…

— Всем надо с моей внученькой переговорить. — Перебил мужчина. — Да только она ни с кем не желает говорить. Ступай туда, откуда пришел, пока я… — Он снова оценивающе оглядел Ярославу. — Ну, ты понял!

Старик шмыгнул в дом и захлопнул дверь. Ярослава снова постучала. На этот раз громче. Она была готова примириться с плохим гостеприимством, но не собиралась уходить ни с чем.

— Чего долбишь, окаянный⁈ — старик снова открыл дверь. На этот раз он сжимал в руке кочергу.

— Я же сказал, что мне нужно переговорить с Василисой. — Настойчиво произнесла Ярослава, стараясь говорить низким голосом.

— Не ищем мы для нее жениха! И ничего она не знает о Миле. Убирайся!

— Не свататься я пришел, а поговорить.

В глазах старика заблестели слезы, рука с кочергой задрожала.

— Не говорит она ни с кем. С седмицу молчит, почти не ест. Как вернулась из лесу, так слова из нее не вытянешь. Милку потеряла там, подружку свою сердешную. Девицу так и не нашли, и винят Васю мою. Если и ты за этим же пришел, то убирайся, чтоб я тебя не видывал больше.

— Я действительно пришел из-за Милы, но обвинять Васю ни в чем не собираюсь. Скорее наоборот.

Старик тяжело вздохнул:

— Проходи, коль такой настырный. А коль наврал мне, то выдворю сразу же.

В подтверждение своих слов он сурово потряс кочергой перед лицом Ярославы.

Девушке пришлось пригнуться, чтобы войти в избу. Убранство было простеньким: печь, обеденный стол, да пара лавок. Впрочем, так было в большинстве деревень. На одной из лавок она сразу заметила свернувшуюся девицу. Длинная темная коса свисала до полу. Ярослава присела рядом на корточки.

— Василиса, ты меня слышишь? — негромко спросила княжна.

Девица на лавке даже не пошевелилась.

— Я встретил в лесу твою подругу, она и рассказала, что с тобой была.

— Мила жива? С ней все хорошо? — девушка встрепенулась, села на лавке и вцепилась тонкими пальцами в руку Ярославы. Василиса и правда оказалась красавицей, несмотря на то, что под ее глазами залегли тени, а лицо исхудало.

— Нет, мертва. — С горечью ответила княжна.

Лицо девушки вытянулось в удивлении.

— Тогда как же ты с ней говорил?

— Мавкой она стала, а я попал в ее ворожбу.

— Мавкой? — удивленно повторила девица.

— Она сказала, что в лесу на вас кто-то напал. Расскажи подробнее, кто это был?

Василиса некоторое время молчала, не мигая глядя на Ярославу. Глаза деревенской красавицы заблестели от наполнивших их слез.

— Я… я ее бросила! — девушка зарыдала, слезы градом покатились по ее щекам. Старик, что присел в углу на лавку, встал, все также сжимая в руке кочергу.

— Почему ты решила, что бросила ее?

— Я оставила ее одну с тем чудищем! Одну! В лесу! — Василиса громко всхлипывала, вытирала слезы рукавом.

— С каким чудищем? Расскажи как все было.

— Мы… — девушка в очередной раз всхлипнула, — мы пошли в лес по грибы. Все было как всегда. Мы ходили только по знакомым тропам, далеко в лес не уходили. Сперва… — она вытерла рукавом слезы с раскрасневшихся щек, — сперва я заметила странную тень. Потом мне начало казаться, что за нами кто-то наблюдает. Я сказала об этом Миле, но она не поверила. Только рукой махнула!

Девушка снова зарыдала.

— Что было дальше?

— Потом… потом из-за дерева вдруг выпрыгнул отвратительный старик. Он был одет в рваное тряпье. Оно свисало лоскутами до самой земли. Леший это был, говорю вам! — девушка громко втянула воздух. — Я его первая заметила, испугалась и побежала в деревню. Только когда выбежала из лесу, поняла, что Мила за мной не идет. Я решила поискать ее и пошла другой тропой к тому месту.

Девушка замолчала, ее била мелкая дрожь.

— Мне нужно было бежать в деревню и звать на помощь!

— Ты вернулась за Милой? — Ярослава старалась говорить ровно, не показывать своих эмоций. Но ей это давалась с трудом.

— Д-да. Я спряталась за кустами, боялась даже дышать. Мила лежала на том самом месте, где я ее бросила. — Василиса громко всхлипнула. — Он… он раздел ее, трогал везде и… — Девушка свесилась с лавки, ее вырвало. — Ее тело содрогалось при каждом толчке. Она выглядела как тряпичная кукла. Я не могла сделать и шагу, не могла отвести от нее глаз! А потом леший неожиданно сказал: «‎Ты следующая», и посмотрел в мою сторону. Я так сильно испугалась, что бросилась бежать. Не помню, как оказалась дома.

— Так вот что сталось с Милой! Все думали, что она сбежала из-за своего женишка! — Прохрипел старик и бросил кочергу на пол, а мгновение погодя, кинулся за ведром и тряпками, чтобы прибрать за внучкой.

Ярослава призадумалась, без интереса наблюдая, как старик вытирает пол. Она не встречала леших, но и не слышала, чтобы они насиловали юных девиц. В народе сказывают, что лесные хозяева и правда могут принимать облик человеческий, чаще всего предстают как немощные старики. Поговаривают, что они заманивают в гущу леса беспечных людей, да так глубоко, что те не могут уже отыскать обратной тропы. Пожирают лешие их, иль в услужение берут — никто не знает, покуда никто еще, после встречи с лешим не воротился, чтобы поведать истину.

— Как ты выбралась из леса? — спросила Ярослава.

— Сказала же уже, кинулась прочь, да так, что лапти растеряла. До самой избы неслась без оглядки.

— И почему ты мне, своему родному дедушке, не рассказала, а какому-то незнакомцу сразу поведала? — Старик поджал губы, обиженный недоверием любимой внучки, но ругать не стал. Убрал грязные тряпки на улицу, вылил там же воду, и тихонько подошел к Василисе, да принялся нежно поглаживать ее по голове.

— Боялась, что ты сочтешь это россказнями! Иль же, что целомудрие потеряла и так оправдать себя пытаюсь! А путник сказал, что Милу видел. Дедуля, мне так страшно! Я боюсь выходить из дому! Мне кажется, что этот леший следит за мной! — Василиса кинулась в объятия старика и снова заплакала.

— Надо к старосте бежать, поднять мужиков, да поймать тварь! — ярость в словах старика так и кипела.

— Утром. Время позднее. Негоже по ночам по лесу темному ходить.

— Прав ты, юноша, прав. Да вот сердце болит, что не могу прям сейчас пойти за помощью. — Старик приобнял внучку покрепче и взглянул на путника. — Как звать-то тебя, добрый молодец? Смотрю, юн ты еще совсем, щетина не тронула лица, хотя ростом как настоящий богатырь.

— Яр… Ярослав, — неуверенно ответил путник. — А Вас как величать?

— Иван Мельник я. Отец мой тоже Иваном был. — Представился старик. — Что ж, Ярослав, оставайся на ночь у нас. Вдруг леший нагрянет, как обещал. Тут-то мы его с тобой и схватим. За помощь заплачу. Монет не так много, но вот зерном поделиться смогу вдоволь.

— Не нужно мне платы за это дело, но от еды для меня и коня моего не откажусь.

— Спасибо тебе, добрый молодец! Можешь на лавке плащ оставить, да лишние вещи. Отдохни, пока я ужин состряпаю.

— Простите, но плащ мне как вторая кожа, а меч, как рука. Не сочтите за грубость, но все оставлю при себе. — Ярослава хотела помочь, но не желала раскрывать свою личность. Будет спокойнее, если никто не догадается, что она скрывает.

— Как знаешь, твоя на то воля.

На том и порешили. Старик принялся за ужин. Василиса прислонилась к руке Ярославы и уснула крепким сном. Устала девица, вымотал ее страх.

После ужина, укутавшись в плащ, Ярослава прилегла на лавку, что стояла ближе всего к двери. Она долгое время лежала, вглядываясь в темноту, почти не смыкала глаз. Мысли о смерти мавки не давали покоя. Совесть, будто червь, вилась где-то глубоко, вгрызаясь в самую душу. Мила уже была не человеком, но это не уменьшало терзаний. Из-за рассказа Василисы перед взором Ярославы стояла пренеприятная картина. Что-то подобное она как-то раз видела в покоях Отрады, когда зашла к сестре поздно вечером с княжеским поручением. Но там хотя бы никто не умирал, да и не принуждал их никто. Здесь же тошнота наворачивалась от одной мысли о содеянном этим гадом. То, что это был вовсе не леший, Ярослава почти не сомневалась. Не смыкала глаз девушка еще по той причине, что насильник заприметил следующей Василису. Рыжеволосая девушка вслушивалась в каждый шорох, каждый скрежет за окном. Глубокой ночью она вышла из избы на фырканье встревоженного Бурана, но никого не обнаружила. В этом же заверила и проснувшегося старика. С восходом солнца Ярослава устала от беспокойного сна и встала окончательно.

К утру нагрянула недобрая весть. Как только прокричали петухи где-то вдали, старик ушел в деревню, поговорить со старостой, а вскоре с громким возгласом ввалился в избу:

— Василиса пропала!

— Василиса? — рука Ярославы сразу легла на рукоять меча. Девушка тут же поднялась с лавочки, так и не донеся ложку завтра до рта. — Та, что сватают всем?

— Да. С матерью поругалась, да сбежала средь ночи. Не первый раз уже, но то, что случилось с Милой…

— Ох! Это он! Это точно леший ее забрал! — девица, едва продрав глаза от сна, залилась слезами. — Я Василиса и она тоже. Видать спутал из-за имен нас. Вновь из-за меня кто-то пострадает!

— Ну же, ну же, не плачь, дитя. Ты не виновата. — Старик погладил внучку по волосам и поцеловал в макушку.

— Вы рассказали о Миле жителям деревни? — Ярослава проверила ножны, перстень на цепочке, надела избитые долгой дорогой сапоги и вышла из избы. Вслед за ней выбежал старик. Василиса же осталась внутри, приоткрыв дверь на щелочку.

— Да, рассказал. Жители негодуют. Родители Василисы в печали теперь, а бабка ее вовсе без чувств свалилась. О! Вот и староста с остальными к нам спешат. — Старик указал на группу приближающихся мужчин.

Деревня была небольшой, но мужчин собралось больше десятка. Пришли все, кто мог держать оружие в руках, и мал, и стар. Вооружились они вилами и топорами. Некоторые взяли с собой собак. Общий галдеж слился в проклятия и ругательства, от которых Ярославе стало дурно. Совсем недавно так же обругали ее, обвиняя в смерти князя.

— Иваныч рассказал, мол, ты Милу нашел в лесу. Правда ль это? — вдруг спросил один из мужиков, перекрикивая общий галдеж. Все тут же притихли и устремили любопытные взоры на Ярославу.

— Правда, — коротко ответила Ярослава и натянула капюшон посильнее. Старик уже обратил внимание на отсутствие щетины, но, видимо, списал все на возраст. Другие же могут заподозрить обман.

— Она жива?

— Не привел путник Милу в деревню. Значит нет ее в живых уже! — воскликнул один из мужиков.

— Замолчи, еще есть надежда, что…

— К сожалению, нет. Ничто не могло ее спасти. — Ярослава решила пресечь надежды на корню. Лучше знать суровую правду, чем греть душу ложными надеждами.

— Василиса, расскажи нам, как выглядел этот уб… леший! — один из молодых мужчин хотел было выругаться, но не посмел перед девицей, что считалась первой красавицей на деревне. Видимо не только Ярослава поразмыслила и решила, что не лешего рук это дело.

Василиса поджала губы, все также выглядывая в щелочку, но все же заговорила. Голос ее звучал тихо, приглушенно. Мужики затихли, прислушиваясь. Поведала Василиса о лешем, Миле, подробно описала место, где все произошло. Видимо, вечером, из-за нахлынувших эмоций, некоторые факты она упустила. Теперь же рассказ ее выдался подробным, вплоть до мельчайших деталей.

Еще некоторое время после того, как Василиса закончила говорить, перед домом мельника стояла тишина, даже собаки не лаяли. Никто не решался сказать что-то или спросить, но каждый с трудом сдерживал гнев. Это было видно по их лицам.

— Значит, нужно искать старика, у которого на левой руке нет двух пальцев. Такого у нас точно в деревне нет, — подвел итог староста, а затем повернулся к Ярославе. — Веди нас, путник, туда, где ты видел Милу последний раз.

Некоторые остались охранять деревню, в том числе мельник, но большинство двинулись на охоту. Пешком путь оказался неблизким. Ярослава долго вела за собой по чаще леса мужчин и даже успела подумать, что заблудилась. Однако псы помогли обнаружить кострище. Ветер разнес часть пепла, укрыв им маленький холмик неподалеку.

— Это… Мила? — к Ярославе подошел мужчина. По мутным серым глазам бывшая княжна догадалась, что это отец девушки, и кивнула ему в ответ. Тот рухнул перед пеплом на колени и зашелся слезами.

— Убью! Я убью этого выродка! Порублю на мелкие куски и скормлю своим псам!

Мужчина зарыдал, выкрикивая проклятья. Староста присел рядом и похлопал друга по плечу, а затем раздал указания:

— Всем разойтись по парам! Найдем эту тварь, кем бы он ни был!

Ярослава решила искать одна. Ей так было спокойнее. За несколько недель странствий она свыклась с одиночеством, с необходимостью справляться с трудностями самостоятельно. Не было нянек, не было наставника, не было никого, кто мог бы ей помочь, направить на верный путь. Она заработала немало ран, борясь с Навьими тварями, но каждый раз выходила победителем, каждый раз становилась более опытной и самостоятельной. К тому же, не хотелось, чтобы деревенский случайно попал под удар меча. Легче сражаться, когда не на что отвлекаться.

Поначалу никаких следов не было, кроме ее собственных. Но стоило пройти чуть дальше от того места, где Ярослава встретила мавку, она почти сразу обнаружила несколько сломанных веток и примятую жухлую траву. Ярослава присела и внимательно осмотрела находку. След был длинным, уходил глубже в лес. Кого-то волочили по тропинке.

— Вот балда! — Ярослава хлопнула себя по лбу. — Нужно было сразу осмотреть место. Авось и нашла бы насильника.

Ярослава пошла по следу. Она старалась ступать тихо. Голоса мужиков постепенно стихли. Среди деревьев больше не мелькали деревенские. Спустя некоторое время неподалеку послышался шорох и едва различимое бормотание. Ярослава притаилась за раскидистым кустом смородины.

— Оставил красавицу на сладенькое, так ее и след простыл! Надо было ее первой хватать. Теперь придется довольствоваться этой девахой. Тьфу! Развелось Василис!

На небольшой полянке, окруженной деревьями и кустарниками, сидел мужчина. Он был облачен в грязное рваное тряпье, свисающее лоскутами до самой земли. Длинная спутанная борода, как и его волосы, свисала комками. Из-за всей этой грязи было сложно определить возраст мужчины. Видать, поэтому Василиса назвала его стариком, лешим.

— Та красивше была! Эта ни рыба, ни мясо! — перед стариком лежала Василиса. Она не сопротивлялась, не реагировала на его слова и действия. Ярослава сперва подумала, что та померла, но потом заметила вздымающуюся грудь.

— Хоть бидоны что надо! — старик положил руки на грудь Василисы и принялся медленно ощупывать, запрокинув голову.

Ярослава поморщилась. Было противно наблюдать за тем, как старик раз за разом сжимает грудь Василисы, приспустив лямки сарафана. Все было в точности, как описывала внучка мельника. Ярослава присмотрелась. На левой руке старика не хватало двух пальцев.

Неожиданно насильник вынул из-за пазухи короткий нож. Сердце Ярославы на миг сжалось, а рука тут же метнулась к рукояти меча. Неужели он ее собрался убить? Нужно было что-то предпринять. Но старик принялся ловко разрезать сарафан лежащей перед ним девушки. Послышался треск ткани, за ним еще и еще. Он разрезал одеяние Василисы на лоскуты, примерно такие же, в какие был облачен он сам. Ярослава пригляделась получше к его одеянию и в ужасе осознала, что оно полностью состояло из ткани различных цветов, пусть и сильно испачканные грязью и пылью. Старик разрезал одежду Василисы, пока та не осталась лежать нагая на влажной жухлой траве. Затем он выбрал несколько лоскутов и добавил их к своему одеянию. Это был своеобразный ритуал. Ярослава не могла и представить, сколько девиц он погубил, чтобы почти полностью облачиться.

— Да, бидоны что надо! Но хочу другую Василису. Хочу. Хочу! — Не прекращая причитать, он устроился поудобнее между ног бесчувственной девушки.

Больше медлить нельзя. Ярослава перехватила поудобнее меч и выскочила из своего укрытия. Она в два шага оказалась рядом со стариком и замахнулась. Меч просвистел рядом, удалось лишь немного обрезать кончики волос старика. Мужчина с визгом вскочил и побежал. Ярослава припустила следом. Никто из них боле не произнес ни слова. Старик оказался прытким. Ярослава с трудом поспевала за ним.

— Стой, гад! — закричала Ярослава и в очередной раз ее меч просвистел рядом с головой старика.

Ярослава цыкнула, недовольная очередным промахом. Сколько бы раз не пыталась она задеть старика, тот то и дело увиливал от меча, убегая вглубь леса.

— Я нашел его! Он здесь! — Ярослава закричала, что было силы. Возможно, получится окружить насильника вместе с деревенскими.

Погоня продолжалась совсем недолго. Насильник скрылся в густых кустах. Со своим маленьким ростом он юрко протискивался сквозь ветки, отдаляясь от Ярославы. Девушка же рубила кусты мечом, практически не продвигаясь дальше.

— Ярослав, где ты? — среди деревьев замелькали деревенские. Послышался лай собак.

— Черт тебя дери, потеряла! — изрыгнула проклятия Ярослава, обыскивая каждый куст в округе. — Здесь я! Он скрылся в кустах! Ищите его!

Неподалеку деревенские начали прочесывать кусты, но безрезультатно. Даже собаки, кажись, потеряли след. Поиски продолжались долго. Никто даже не присел для отдыха.

В это же время Ярослава показала юноше и мужику дорогу к Василисе. Девушка уже пришла в себя и тихонько рыдала на том же месте, где ее бросил старик.

Тощий паренек, что вызвался пойти к Василисе вместе с Ярославой, завидев девушку, стянул с себя широкую рубаху и тут же протянул девице. Та с коленями закуталась в нее и уткнулась в плечо юноши.

— Прости! Прости меня, Глебушка! Я лишь хотела припугнуть матушку, чтобы разрешила мне женушкой твоей стать, а не сватала всем подряд.

— Тсс, все хорошо, моя милая. Главное, что ты в порядке. — Юноша крепко обнял Василису, целуя ее то в щеку, то в макушку. Он постоянно поглаживал ее по спине и что-то тихонько шептал.

У Василисы был возлюбленный, но родители его не одобрили. И Ярослава могла понять, почему. Юноша был совсем худеньким. Казалось, что он даже вилы поднять не в состоянии, не говоря о возможности тяжело трудиться и защищать. Но сейчас, сидя без рубахи, было хорошо видно его подтянутое тело. Конечно, оно было далеко не такое развитое, как у дружинников, но все же выглядело крепким.

«На Дарена похож», — промелькнуло в мыслях Ярославы.

— Ну и перепугала же ты нас всех, Василиса! — мужик, что пришел вместе с Ярославой и Глебом, вздохнул с облегчением. — Ярослав, продолжай поиски, а я присмотрю за ними.

Ярослава кивнула и вернулась в лес.

Вечер стремительно опускался. Казалось, деревенские прочесали каждый куст на несколько верст вокруг, но поиски не давали результата. Несколько раз старик мелькал где-то среди деревьев, но стоило за ним погнаться, как он тут же куда-то исчезал. В какой-то момент Ярослава даже почти поверила в то, что он имеет дело с лешим. Уж слишком юрким был насильник.

В конце концов, озлобленные и раздосадованные жители деревни выдвинулись в обратный путь. Было принято решение продолжить поиски с восходом солнца.

Ярослава брела позади деревенских, постоянно оглядывалась в надежде, что все-таки заметит старика, погонится за ним и схватит. Но его не было. Ярослава корила себя пуще прежнего. У нее была возможность поймать насильника. Он был прямо на острие ее меча, но она промахнулась, упустила его. Эта ошибка теперь могла стоить еще одной жизни. Утешало лишь то, что Василису успели спасти. Она куталась в выделенную ей рубаху и прижималась к своему Глебу. Он гладил ее по волосам и утешал. Понятно было, что и Василиса неравнодушна к нему. Видать мать считает, что он не сможет уберечь ее доченьку, поэтому и сватает другим мужчинам.

— Не его ли ищите? — на подступе к деревне, когда развилка с идолом осталась далеко позади, кто-то окликнул растянувшуюся толпу.

Все разом обернулись. Ярослава прищурилась, всматриваясь в темноту. Кто-то на коне приблизился к ним и спешился, стянув за собой мешок. Упав на землю, мешок заверещал ругательствами. Собаки тут же зашлись лаем, норовя сорваться с поводков.

Путник в плаще, более плотном, чем у Ярославы, снял капюшон и слегка поклонился. На вид мужчине было около середины третьего десятка. Густая темная щетина аккуратно обрамляла лицо, а волосы были собраны в тугой пучок на затылке. Путник развязал мешок и за шкирку выволок старика без двух пальцев на левой руке.

Не успел никто и глазом моргнуть, как Василий, отец Милы, с хрустом пронзил вилами голову насильника. От неожиданности путник выпустил одежду мертвеца и отступил на шаг. К Василию присоединились еще несколько мужиков. Звук ломающихся костей и чвакающей плоти еще некоторое время разносились над тихой дорогой.

— Что ж, буду считать, что я не ошибся.

— О, путник, прошу, скажи мне имя свое и чего желаешь! — Василий кинулся в ноги мужчине.

— Ох, да не нужно мне ничего, — путник подхватил Василия под руки и поставил на ноги. — Звать меня Александром. Воин я, что заприметил деревню вашу для ночлега. Что же совершил этот человек, что его настигла такая смерть?

— Насильник он! Насильник! Погубил мою дочь и чуть еще одной девушке жизнь не сломал.

В ответ Василиса захныкала и прижалась к любимому.

— Значит не зря он мне показался больно подозрительным. Поделом ему досталось.

— Где же ты поймал его, добрый молодец? — поинтересовался Василий. — Мы весь день его сегодня по лесу гоняли, да так и не смогли поймать. Все ноги истоптали.

— Шел я не по тропе, а через лес. Там местность болотистая. Старик этот обеими ногами застрял и выбраться не мог. Все ругался да проклятия изрыгал. Я помог ему. Да вот только одежда у него странная была, из лоскутов вся, что в женских одеждах используется.

— И ты решил его схватить?

— Сперва я думал помочь ему дойти до окраины леса и там дальше двинуться своим путем, но он кинулся на меня с ножом. Вот я его и схватил.

— Александр, спас ты деревеньку не только нашу, но и все соседние! — староста поклонился в ноги путнику. — Вон сколько лоскутов у него! Скока ж девиц пострадали! Надо будет рассказать соседним деревням, что опасность миновала.

Толпа восторженно закричала. Героя схватили под руки и потащили в деревню. Ярослава взяла под узды коня Александра и повела его вслед за толпой. Несмотря на позднее время, староста приказал вынести столы, дабы отметить удачную охоту. Жители принесли все, на что были горазды: кто еду, кто питье. Они восхваляли Александра, позабыв о другом госте. Ярослава была этому рада. Внезапный спаситель отвадил от нее лишние взоры. Лишь Глеб среди пиршества подошел к Ярославе и поблагодарил, что возлюбленная его жива осталась.

Родители встретили Василису со слезами. Сперва мать ее недовольно посмотрела на Глеба, но потом смягчилась. Василиса поведала, как возлюбленный спас ее, как позаботился. Не долго думая, юноша при всей деревне попросил отдать Василису ему в жены. Родители согласились, хоть и потребовалось еще время на уговоры.

Пиршество продолжилось со счастливыми улыбками на лицах. Ярослава смотрела на все это со стороны. Она плотно поела и вскоре вернулась к дому мельника, где оставила Бурана.

— Что ж, Буран, завтра вновь двинемся в путь.

Ярослава расчесывала гриву коня, не зная, куда еще себя деть. Неприятный осадок от смерти мавки теперь был приправлен неудачным преследованием насильника. Он был у нее в руках, но она не смогла его поймать. А ведь старик, как она и думала, оказался самым обычным человеком. Буран, чувствуя, что хозяйка расстроена, уткнулся своей мордой в ее плечо.

— И все же, почему Мила вдруг стала мавкой? И почему этот выродок подвесил ее именно к дереву в озере, а не бросил на месте?

От бесконечных мыслей и шума у Ярославы разболелась голова. Поспать не удалось. Гуляния продолжались до самого утра, поэтому с первыми лучами солнца, попрощавшись с мельником и Василисой, Ярослава двинулась дальше на поиски Идана.