Болотная роща

Братец-лягушонок [1]

Жила-была лягушачья семья: мама, папа, старший сын и младшая дочь. Днем они были лягушками, а ночью в людей превращались. Прятали они одежду, еду, да добытые драгоценности по всему лесу.

Шло время, брат с сестрой выросли, и затосковали их сердца по другим людям. Хотела сестра замуж за царевича выйти, а брат – жениться на заморской королевне, да бед не знать.

Сговорились они и решили сбежать от родителей на праздник. Привлекли брата с сестрой огни от больших костров, что разводили селяне. Музыка, смех и еда с питьем так понравились беглецам, что забылись они и веселились до самого рассвета. Чуть не обратили их в лягушек лучи солнечные, да повезло им.

Приходили они в деревню и на следующую ночь и на следующую. Встретила лягушка молчаливого юношу с хмурым взглядом. Понравился он ей, да не смогла она признаться в своем проклятье.

Сбежала лягушка с праздника и проплакала у дерева всю ночь. Застал ее брат печальную, да спросил:

– По ком слезы льешь, голубушка?

– Люб мне юноша человеческий, – отвечала она, – да только не смогла я ему всю правду о себе рассказать.

Задумался братец. До рассвета думал. Весь день просидел на кувшинке.

– Скажи ему пустить стрелу к болоту. Сама притворись волшебной лягушкой. Пусть он тебя к себе в дом отнесет, а ночью расскажешь ему про свою ношу. Коли ты ему полюбилась, он тебя в горе не оставит, – сказал лягушонок сестре.

Обрадовалась она и, обратившись в девицу, тут же побежала к любимому. Сказано – сделано. Затаились брат с сестрицей в болоте на кувшинках и стали ждать. 17

1

Слова Василисы проносились в голове по кругу и бесконечно повторялись. Она предлагала мне узнать пугающие стороны Кощея, о которых я не знала. Но ведь мне уже было известно о том, что ему приходилось приносить девушек в жертву ради спасения леса. Тогда о чем еще она говорила?

Я шла, не разбирая направления, но чувствовала, что ноги приведут меня к избушке. Я точно помнила, как почти свалилась в овраг, как перебегала реку, спасаясь от волка, и как очутилась на том самом ковре. Если бы я знала, что с этого момента произойдет столько всего, решилась бы я тогда подойти к избушке?

Ночью в Залесье было темно и страшно, но тропинку освещала луна. Сомнения грызли меня, как мыши сыр. Увидев избушку, я остановилась.

«Мне нравится Кощей. Он спас меня в детстве, спасал сейчас. Я даже целовалась с ним несколько раз, пусть и думала, что это сон», – мне стало стыдно от собственных мыслей.

Кощей сказал мне, что любовь не определяется поцелуями. Интересно, чем же он сам определял любовь? Действиями? Он подарил мне букет незабудок, отдал свой кафтан и пропал, оставил меня одну в замке, где бушевало Лихо. Просил не забывать его!

Тогда я была в бреду, почти умирала и ничего, кроме болезненного сожаления не чувствовала. Теперь же мне хотелось разнести все вокруг от ярости. Он решил пожертвовать собой, чтобы спасти меня. А меня он спросил, нужна ли мне такая пустая жизнь?

– Нет уж, старая ведьма, не получишь ты его, как бы ни старалась, – сказала я себе под нос, вспоминая лицо Яги.

Я вышла из-за деревьев и направилась к избушке, думая о жалости. Подумать только, мне было жаль эту стерву! Она сгубила столько жизней, а я ее жалела. Пожалуй, мне не стоит становиться психологом. Когда вернусь домой – сменю факультет.

Избушка стояла на вытянутых лапках, когда я подошла к забору. Я вдохнула побольше воздуха и крикнула:

– Избушка-избушка! Повернись к лесу задом, ко мне передом!

В ответ послышался протяжный скрип. Курьи ножки согнулись, и избушка взглянула на меня желтыми окнами. Я взошла по ступенькам, потянулась к ручке, но дверь раскрылась сама.

2

Внутри меня ждал Кощей: бледный, с белыми волосами, среди которых проглядывались черные пряди, и неподвижный. Он смотрел на меня, но я не видела за его взглядом ничего, что было еще пару часов назад.

– Зачем ты пришла? – спросил он. – Уходи, пока Яга не вернулась.

– Почему ты прогоняешь меня? – я сделала шаг вперед. – Ты оставил мне этот букет и просил не забывать тебя…ради этого? – я оглядела избушку. – Почему ты сделал выбор, не спросив у меня, чего я хочу?

– В тебе столько жизни, Тая. Ее нельзя растрачивать понапрасну. При нашей первой встрече я хотел убить тебя во время ритуала, но теперь у меня не хватит на это сил. Ты не должна быть здесь. Уходи, – Кощей подошел ко мне, вцепился в плечи и повел к выходу.

– Ну уж нет! – я растянулась в дверном проеме звездочкой, не давая царевичу выставить себя за порог. – Сколько раз я это слышала, но теперь сдаваться не собираюсь. Можешь хоть сколько отговариваться, что я для тебя ничего не значу и что для меня суждена иная жизнь, я не уйду.

– Мое сердце больше тебе не подвластно.

– Что ты имеешь в виду?

Кощей убрал руки. Я развернулась. Он указал мне на зияющую в груди дыру.

– Где твое сердце?

– У Яги.

– Куда она его дела?

– Убрала в банку.

Я кинулась в кухню, отгороженную от спальни расписным ковром на веревке. Отодвигала шторки, доставала банки одну за другой, потряхивала в руках, чтобы определить вес. Несколько с трудом открыла, сунула руку внутрь, но не нащупала ничего, кроме вонючей заплесневелой жижи.

– Не ищи его, – сказал Кощей. – Яга никогда не оставит мое сердце на видном месте. Она умрет и заберет меня с собой.

Я подошла к нему, сняла с себя кафтан.

– Пойдем в Тихую рощу. Там нас все ждут. Скелеты, Василиса, леди-колодец… – говорила я, одевая царевича.

– Я связан узами заклятия, Тая, – Кощей поднял руку и почти коснулся моей щеки, но вскоре опустил ее. – Если я нарушу его, Яга убьет тебя. Поэтому просто исчезни из моей жизни и вычеркни меня из своей. Я сделал это, чтобы искупить свою вину перед всеми, кого обидел, и чтобы спасти единственную, в кого я был влюблен.

Воспользовавшись моим замешательством, Кощей выпроводил меня наружу и закрыл дверь. Когда я попыталась ее открыть, она уже была заперта изнутри.

3

Если бы это произошло в реальности и меня отверг не Кощей, а Слава, я бы сидела где-нибудь в углу, захлебываясь слезами. Но сейчас я услышала в его словах совсем другое. Кощей говорил мне бежать, чтобы выжить. Он охранял меня всеми доступными способами, и единственным, чего он желал, было чтобы я его не забывала.

Стоя между огромными курьими ножками, я смотрела вверх и думала, что я смогу сделать для царевича. Он сделал для меня больше, чем кто-либо в этой жизни. Мне следовало ответить тем же. Подарить ему надежду на счастливую жизнь без страданий. Ради этого я пожертвую собой.

Мы часто играли с Наташей в детстве, задавали друг другу каверзные вопросы. Она любила спрашивать: «если будут тонуть корабль и маленькая лодка, что ты спасешь в первую очередь?» Я всегда выбирала лодку, потому что думала, что на целый корабль у меня не хватит сил. Теперь же во мне росла странная уверенность в том, что лодкой можно пожертвовать ради корабля и его пассажиров.

Я собиралась потопить себя, чтобы позволить сказочным существам обрести мир. И мне было страшно, потому что впереди меня ждало неизвестное.

Так я отправилась в Овраг Сомнений. Мне хотелось узнать всю правду о Кощее, чтобы потом сделать последний выбор. Я долго блуждала, пока веки не начали смыкаться. Мне хотелось лечь спать посреди леса.

– Ты устала, – тихий голос Кощея показался мне нежнее обычного, – ложись, я буду охранять твой сон.

– Ты ведь остался в избушке, – я повернулась. Царевич смотрел на меня. Его взгляд казался нереальным из-за улыбчивых морщинок.

– Я пришел к тебе, чтобы помочь. Неужели я смог бы оставить тебя одну?

4

– Пойдем в замок. Там спать гораздо приятнее, – говорю я, чувствуя облегчение.

– Ты ведь так устала, – Кощей слегка надавливает на мои плечи, и я сажусь на землю, – к чему тратить силы?

– Я не засну, пока ты не расскажешь мне правду, – бормочу я, чувствуя, что угодила в сонные оковы.

Тело кажется тяжелым, словно его залили бетоном. Я прикладываю усилия, чтобы широко раскрыть глаза. Дыхание замедляется, соображать становится все тяжелее.

«Вот, значит, как Овраг Сомнений действует», – проносится в голове.

– Какую правду, Тая? – спрашивает Кощей. Он садится передо мной на корточки.

– Что ты такого сделал, о чем боишься мне рассказать?

Кощей сужает глаза и странно улыбается. Теперь он не похож на того царевича, в которого я влюбилась, скорее, на его злобного близнеца.

– У всех должны быть секреты, Тая. Некоторую правду нельзя выносить на свет.

– Мне все равно, – я хватаю его за руку, – расскажи.

Кощей гладит меня по голове и говорит:

– Тогда слушай. Слушай, и засыпай.

Он хочет, чтобы я закрыла глаза, а я боюсь, что не смогу разомкнуть веки, когда его рассказ закончится. Но мысли о Кощее, заточенном в неволе, дают мне сил. Я ложусь набок и зажмуриваюсь. Осторожно сжимаю кожу на руке, чтобы щипать ее всякий раз, как будет затягивать в сон.

«Жаль, что под рукой нет мобильника, я бы смогла поставить на нем будильник», – думаю я.

– Услыхал я однажды о девице, чья красота становилась клеткой для всех мужчин, проезжающих мимо. Говаривали, что она разрушила не одну семью, и что многие были на нее обижены, но боялись явиться к ней и высказать ей всю правду в глаза.

Крепли слухи, становились люди злее, но страшились, что ведьма наложит на них чары. В ту пору я решил, что хватит мне в замке отсиживаться, собрался в путь-дорогу и прихватил с собой меч, чтоб девицу обезглавить. Полагал я, что мне ничего не будет, что я никогда не поведусь на чары ведьмы.

Путь мой лежал через ее избушку – я собирался навестить братьев сразу же, как только расправлюсь с ней. Отрубить голову, да привезти ее в мешке под ноги Вурдалаку. Хотелось мне, чтобы он увидел во мне столь же сильного человека, каким был сам.

Но когда я приехал к Яге, то не смог устоять перед ее чарами. Она околдовала меня, завлекла в свою избушку. Тогда я и сказал ей, что женюсь после поездки к братьям. Поила и кормила она меня, спать уложила. На утро я уже не помнил о своих думах дурных и желал вернуться к ней, жениться и никогда не вспоминать о своих помыслах.

Что было дальше – ты и так знаешь. Теперь спи и больше никогда не просыпайся.

Я щиплю себя за руку и дослушиваю рассказ. Когда Кощей заканчивает, я открываю глаза и сажусь.

– И это все? Ты ведь ее не убил. Почему это должно меня напугать?

– Я вовсе не невинный мальчик, каким ты меня считаешь, – Кощей прикладывает руку к моей шее и сжимает, но я все еще могу дышать. – Человек, что умер и вернулся из мертвых, не может быть таким же, каким был при жизни. Если ты ждешь от меня чувств и заботы, ты никогда их не получишь. И твои надежды спасти меня, обратив в прекрасного царевича, ложны. Ты ведь понимаешь, Тая, что нельзя вернуть то, что стало прахом?

– У всех есть темные тайны, – говорю я. – Хочешь узнать мою?

Кощей кивает.

– Когда я держала свою подругу за руку, то думала, что могу отпустить ее, раз она так хочет умереть. Она, вероятно, не погибла бы, если бы упала с четвертого этажа, но на всю жизнь осталась бы калекой. Зато она перестала бы изображать из себя жертву, живя в обеспеченной семье.

Кощей улыбается. Склонившись ко мне и прижавшись лбом ко лбу, он шепчет:

– Ты даже хуже меня, Тая.