Больше чем друзья

Глава четвертая

Дилан стоял под душем, позволив воде свободно струиться, смывая все воспоминания о событиях прошедшего дня. Но ледяной поток не мог заставить его забыть тот жаркий момент, когда он поцеловал свою невесту.

— Это настоящее безумие, — пробормотал он, сунув голову под струю воды. — Я, должно быть, выжил из ума. Это не может снова повториться, — добавил он, выпрямляясь и вытирая волосы.

Встряхнув головой, Дилан закрыл кран. Неудобство жизни с другим человеком настигло его в тот момент, когда он потянулся за полотенцем. Он не подумал о том, чтобы захватить халат, направляясь в душ, так что теперь ему придется снова полностью одеться только для того, чтобы дойти до спальни, не смущая Кейт. На мгновение он задумался, приходилось ли ей вообще когда-нибудь видеть обнаженного мужчину, впрочем, его это не касалось, какими бы законными узами они ни были отныне связаны.

По коридору раздался поспешный звук шагов, после чего одна из дверей, открывшись, тут же снова закрылась.

Кейт. Дилан вытерся, обмотал толстое полотенце вокруг бедер и распахнул дверь ванной.

— Кейт?

Она не спешила с ответом.

— Кети-озорница? — настойчиво позвал он еще раз.

Услышав ее приглушенный ответ, Дилан нахмурился.

— Ты не могла бы побыть в своей комнате пару минут?

— Да, конечно. Как хочешь.

Черт возьми! Благодаря опыту общения со своими сестрами Дилан всегда мог определить, что девушка плакала, пытаясь это скрыть. Он бы с большим удовольствием размозжил себе ногу кувалдой, чем заговорил с ней. Дилан зашел в спальню, накинул халат и вернулся к ее двери.

— Что произошло? — мягко спросил он. Снова последовало долгое молчание, после чего до него донесся еле различимый звук высмаркивания.

— Ничего.

Ну да, конечно, так он и поверил. Чувствительность и готовность выслушать не были его сильными сторонами, но, хотя состоявшаяся свадебная церемония не была настоящей, Кейт стала в каком-то смысле его женой. Мужество покинуло Дилана, как только он повернул дверную ручку. Он никогда не хотел подобной ответственности или вовлеченности, но его никто и не спросил.

Как только он вошел, Кейт выпрямилась и быстро вытерла слезы. Она была действительно расстроена и не хотела, чтобы он это заметил. Как в тот день, когда умерла ее бабушка и она притворялась, что все хорошо. Когда Кейт было по настоящему плохо, она старалась это скрыть. Ото всех. Даже от него? Внутреннее равновесие Дилана пошатнулось. Он никогда раньше не задумывался об этом, как правило, он даже не догадывался, что творилось у Кейт в душе. Казалось, его это не должно было беспокоить, он и сам был интровертом, но по необъяснимым причинам его это взволновало. До сегодняшнего дня он мог бы поклясться, что Кейт всегда была с ним откровенна.

— Эй, Кейт, — позвал Дилан.

Она резко повернулась к нему спиной, плечи у нее затряслись.

— У меня все хорошо. Уходи.

Чутье ему подсказывало, что трогать ее не надо, пусть сама разберется с тем, что ее огорчило. Может, ничего серьезного, просто меланхолия или месячные. Безусловно, подобные предположения только подтверждают тот факт, что он — грубая свинья, не более чувствительная, чем каменная стена. Стоило Дилану так подумать, как плечи у нее снова затряслись.

— Все будет хорошо, Кети-озорница, честное слово. Все разрешится. Мы не позволим адвокатам победить нас, и потом ты сможешь снова выйти замуж.

Ей нужен Дилан, а не кто-то другой. Ей было невыносимо слушать, как он утешал ее возможностью другого брака. Этого никогда не будет. Она любит Дилана и хочет быть только с ним, и ничто этого не изменит, она не так устроена.

— Не волнуйся обо мне. Ступай, тебе нужно работать над проектом нового строительного комплекса, — пробормотала Кейт, расправляя плечи. Если он не обойдет кровать вокруг, она в безопасности, он не увидит ее слез.

— Я не уйду, ты расстроена.

Она бросила на него взгляд исподтишка и увидела виноватое выражение, промелькнувшее на его волевом лице.

Она старалась заглушить рыдания. Была некая ирония в том, что Дилан считал ее незрелым ребенком, в то время как она была вполне независимой и могла о себе позаботиться. У нее, в общем-то, не было выбора, ее семья не оказывала ей особенной эмоциональной поддержки, не больше, чем Дилан. Нет, она не хочет сравнивать Дилана с родственниками. Он замечательный, даже несмотря на всю свою сегодняшнюю отстраненность. Матрас рядом с ней прогнулся под его весом.

Кейт наконец сдалась и прислонилась, положив голову ему на плечо. Она всхлипнула и шмыгнула носом.

— Пожалуйста, не начинай опять. — Дилон обнял ее одной рукой и погладил по волосам. — Уверен, завтра будет лучше.

Кейт пыталась успокоиться. Она пообещала себе, что не будет больше играть и хитрить. Если Дилан решит остаться с ней, то только потому что по-настоящему полюбит ее. Она откинула голову назад.

— Тебе правда не хочется здесь оставаться? Если так… — поперхнулась она.

— То?.. — Дилан притянул Кейт к себе на колени. У него возникло странное ощущение, словно он находился на другой планете. — Все хорошо — прошептал он. — Я лучше останусь здесь.

— Правда?

— Ты ведь и сама это прекрасно понимаешь.

— Да.

Она судорожно вздохнула, крепче прижалась к нему. Его тело напряглось. Взять Кети на руки было большой ошибкой. Он глубоко вдохнул, что было следующей ошибкой, так как от нее исходил притягательный аромат цветочного сада. Хуже всего было то, что она ничего не сделала, чтобы вызвать у него такую реакцию. Но теплота ее дыхания на его шее и легкая тяжесть ее тела на его бедре сыграли с ним злую шутку.

Дилан никогда не испытывал ничего подобного к Кейт, красивому, надоедливому, светящемуся, словно только что начищенная монетка, ребенку, которого он оберегал и защищал. Он привык иметь дело с женщинами, предпочитавшими избегать серьезных разговоров. Кейт же была совершенно другой.

— Тебе лучше? — спросил он, жалея, что надел халат, а не джинсы с рубашкой. Подобная одежда позволила бы успешнее соблюдать дистанцию.

— Да. — Очередная слеза упала ей на грудь, проскользнув в треугольный вырез шелкового халата. И Дилан застонал.

Он протянул руку сквозь сеть длинных золотых волос и мягко взял ее за подбородок.

— Посмотри на меня, — твердо сказал он. Ресницы у нее опустились, скрывая зелень глаз.

Честное слово, он не мог понять, отчего она была такой несчастной. Да, их брак был для них некоторым неудобством, но ведь всего на один год, это же не конец света. И это, наконец, была ее собственная идея.

— Я никогда не хотела осложнять тебе жизнь, — прошептала она. — Просто сегодня было слишком много эмоций, твоя семья и то, как они все были милы, рождение ребенка Кейна и Бет. Разговор с отцом перед свадьбой. Отец сказал, что хотел бы сам повести меня к алтарю. Я не ожидала от него подобных чувств.

— Твой отец хотел приехать на свадьбу?

— Ну да, я не думала, что его вообще это волнует. Правда. — В голосе Кейт прозвучало неподдельное замешательство, что не было удивительным. Ее отец не участвовал ни в одном важном событии в жизни дочери. Его присутствие едва ощущалось в ее жизни.

Дилан вздохнул и наклонился поцеловать лоб Кейт, но по ошибке наткнулся на ее губы. Промах по Фрейду — заманчивый и пугающий.

Он почувствовал соленый привкус слез и невольно углубил поцелуй, пытаясь найти ту сладость, вкус которой он уже испытал. Спустя секунду руки Кейт обняли его талию и шею и она выгнулась навстречу ему. Он застонал, его дыхание смешалось с ее. Она придавала ему силы, словно глоток свежего воздуха. Ничего похожего на его обычных партнерш с их агрессивностью, излишней требовательностью и решимостью самим контролировать свое сексуальное удовлетворение. Он приветствовал женское стремление к независимости, но, может, иногда стоило довериться мужчине.

Забыв обо всем, Дилан опускался все ниже, пока они не оказались на кровати. Его пальцы легли на шелковую ткань халатика Кейт, она не возражала, даже когда они накрыли ее грудь. Он просунул свой язык глубже ей в рот, не ощущая ничего, кроме разливающегося по телу жара.

Кейт издала стон. Если не считать ее мечтаний о Дилане, она никогда не испытывала ничего похожего на этот жар, струящийся по ее венам, на эти искры, вспыхивающие в самой глубине ее сердца. Ей следовало бы оттолкнуть его, но она слишком долго ждала, слишком много мечтаний оставалось нереализованными. Внезапно ей стало не по себе, она вдруг осознала, как все это было не похоже на ее мечты. Настойчивое, жадное, непривычное ощущение будоражило воображение и пробуждало желание. Большой палец Дилана массировал бугорок на ее груди, грубо и в то же время нежно. Она сменила свадебное платье на шелковый халатик, и теперь тонкая скользящая ткань, казалось, только усиливала мощь его прикосновений.

Она ждала этого слишком долго, чтобы отступить. Какая-то частица ее мозга все еще продолжала функционировать. Только ничего не говори, иначе он сразу вспомнит, что целует ее, Кети, а не какую-то незнакомую женщину. О нет! Она не была незнакомкой, ей хотелось, чтобы он любил именно ее всей душой и сердцем. Нужно просто наслаждаться моментом и позволить судьбе самой все решать.

— Дилан… — непроизвольно шептала она, пытаясь принять какое-нибудь решение.

Он сорвал с нее халатик, и все ее мысли разом исчезли. Даже ловкость, с которой он это сделал, не смутила ее; ей хотелось оказаться раздетой, а не думать о женщинах, с которыми он был в прошлом.

Его пальцы задержались на ее бедре, очерчивая край ее шелковых трусиков. Внезапное волнение стало почти невыносимым, особенно в тот момент, когда его рука начала массировать источник всех ощущений. Она почувствовала себя намного лучше, окрыленная надеждой. Дилан проявлял заботу о ней, стараясь изо всех сил доставить ей удовольствие.

— Такая мягкая, — выдохнул он, словно разговаривая сам с собой. — Никогда в жизни не испытывал ничего более приятного.

Она пропустила пальцы сквозь его волосы, притягивая его к себе, чтобы получить еще один одурманивающий поцелуй. Ей нравился его вкус, его нескончаемый жар. Она целовала и других мужчин в своей жизни. После колледжа она попыталась убедить себя, что Дилан не единственный мужчина на свете и с ее стороны было бы наивным полагать, что он влюбится в нее спустя столько лет. Так что она сходила на свидания с несколькими молодыми людьми, но проблема заключалась в том, что никто из них не смог сравниться с Диланом. Она продолжала ходить на свидания вплоть до того момента, как предложила Дилану жениться на ней. Так что теперь либо все, либо ничего! Кульминация всех ее надежд и мечтаний или самое ужасное падение и разочарование в жизни! А все из-за ее лжи. Она приказала себе перестать думать о том, что она обманывала мужчину, которого любила. Сконцентрироваться!

Дилан целовал ее в шею и грудь, захватывая болезненный бугорок вместе с шелком ткани. Неожиданный крик вырвался у Кейт, и она выгнулась.

Дилану казалось, что если он сейчас не овладеет Кейт, то сойдет с ума. Его рука уже была на поясе халата, когда он внезапно застыл. Овладеть Кейт? Это же Кейт. Он ласкал грудь Кейт, целовал ее, как сумасшедший, лишенный секса, которого недавно нашли на необитаемом острове. Малышка озорница Кети, которая доверяла ему. В ту же секунду он поднялся с кровати и посмотрел на нее. Она выглядела оглушенной; он сделал глубокий вдох, не в силах отвести взгляд от ее миниатюрной фигуры. Ее грудь оставалась прикрытой, но у него не было сомнений в том, что эта часть ее тела была не менее возбуждающей, чем все остальное. Он был в смятении. Он согласился на эту гнусную свадьбу не ради секса, а чтобы освободить Кейт от необходимости ложиться в постель с нелюбимым человеком ради наследства. Его руки затряслись.

— Кейт…

— Дилан…

Они заговорили одновременно и тут же остановились, уступая друг другу право высказаться первым. Этот официальный знак вежливости почти рассмешил его. Именно так. Они были взаимовежливы. Он только что втоптал в грязь понятие чести, которому его учили отец и старший брат, а теперь проявлял вежливость. Великолепно! Он закатил глаза, испытывая отвращение к самому себе.

— Ты первый, — произнесла Кейт.

Ему показалось, что щеки Кейт зарделись румянцем. Они были друзьями, но он никогда ранее не видел ее даже в купальном костюме, не то что в соблазнительном нижнем белье. Облегающий топ и шорты были пределом, и даже тогда он старательно смотрел только на ее лицо.

— Мне очень жаль. Больше, чем я могу выразить словами. Тебе следовало бы меня отколотить. Господи, мне самому не верится, что я сделал. Этому нет никакого извинения. — Его челюсти сжались.

— Ты ничего такого не совершил.

— Ну да, конечно, я зашел, чтобы утешить тебя, и воспользовался ситуацией.

— Пожалуйста, не сердись, — зашептала она.

— Я зол на самого себя, не на тебя, Кети.

— Но я не хочу, чтобы ты вообще злился.

Дилан вздохнул. Он не знал, почему Кети выбрала в защитники его, когда они были детьми, но таков был ее выбор, и будь он проклят, если не оправдает доверия, которое она к нему испытывает. Может, это и было объяснением, почему он согласился на ее идею пожениться, он по-прежнему чувствовал себя обязанным ее защищать.

— Дилан, пожалуйста, скажи что-нибудь.

— Я очень сожалею, — проговорил он. — Обещаю, больше это не повторится.

Его очередная попытка извиниться сделала ситуацию еще более тягостной. Кейт постаралась изобразить улыбку, но он знал, что она просто пытается утешить его. Она всегда так улыбалась, когда чувствовала себя ужасно и не хотела, чтобы окружающие об этом догадались.

— Я лучше пойду поработаю над новым проектом.

Наблюдая за тем, как Дилан уходит, Кейт чувствовала, что ее сердце готово разорваться пополам. Сознание того, что он сожалеет о случившемся, ранило сильнее, чем она могла себе представить. Но чего еще она ожидала? Слишком рано им было так целовать друг друга, не говоря уже о занятиях любовью. С другой стороны, если бы только от нее зависело положить конец этим поцелуям, он до сих пор бы разрывался между желанием и священным кодексом чести О'Рурков.

Теперь у нее нет пути назад, только вперед, но сейчас она испытывала большую, чем когда-либо ранее, неуверенность.

Измученная сомнениями, Кейт свернулась клубочком, храня память о ласках Дилана как талисман. Ей нужно будет притвориться завтра утром, что все идет хорошо. Меньше всего ей хотелось, чтобы он почувствовал себя неуютно.

Будильник прозвонил в привычное время. Дилан выполз из кровати, несмотря на протесты каждой частицы своего тела, и непонимающе огляделся вокруг. Он был не в своей квартире, заваленной чертежами и строительными планами, он находился в запасной спальне в гаражном домике Кети. Сон мгновенно испарился. Дилан вспомнил: он женат и это не настоящий брак, а только на бумаге. Вчера он целовал Кейт и занимался с ней любовью. Неудивительно, что он ерзал и вертелся в кровати всю ночь, мучаясь вопросом, показалось ли ему, или она действительно ответила на его поцелуй, а может, она была настолько шокирована и разочарована его поведением, что просто не знала, как себя вести. Может, она даже боялась его. Но он никогда бы не причинил боль Кейт, это разрушило бы все представления о чести, в которые он верил.

— Черт! — проворчал он, бросив очередной взгляд на будильник. Меньше чем через час ему нужно было быть на одном из строительных объектов компании. Его рабочие в курсе, что на выходные у него была запланирована свадьба, так что они начнут высмеивать его, если он появится с опозданием после так называемой брачной ночи. Быстро одевшись, он вышел из спальни, уверенный в том, что Кейт еще спит.

— Доброе утро.

Дилан застыл на месте. Кейт уже была на кухне, босая, в коротенькой шелковой ночной рубашке, едва достававшей ей до середины бедра и опасно скользящей по ее телу.

— Как спалось? — спросила она, словно не замечая его молчания. — Надеюсь, матрас был не слишком неудобным. Я могу достать другой, если хочешь.

— Я хорошо спал, — соврал он. Контраст между ее грустным лицом накануне вечером и веселым настроением сейчас был поразительным. — А ты?

— Чудесно. — Кейт вытерла пальцы. Очевидно, она готовила тосты. — Хочешь? — она протянула ему тарелку.

Он молча взял тост и надкусил. Горячий хлеб был поджарен до хрустящей корки, как он любил, и намазан его любимым абрикосовым джемом. Не говоря более ни слова, она протянула ему большую кружку с крепким черным кофе, затем сама села к столу. Он и сам не знал, чего ожидал после того, что произошло в ее спальне, но только не такого тихого уюта.

— Я не уверена, берешь ли ты с собой обед на работу, но я кое-что собрала на случай, если ты захочешь, — произнесла она спустя несколько минут, показывая на его старый термос. Он перевез некоторые вещи из своей квартиры в гаражный домик еще в субботу, чтобы создать видимость нормального брака.

— Тебе не стоило беспокоиться.

Кейт закрыла рот рукой и зевнула.

— Мне не трудно.

— Ну, спасибо.

Дилан выдохнул, напряжение начало спадать. У Кейт большое доброе сердце, она, должно быть, простила его за вчерашнее поведение. И что бы ни огорчало ее вчера, она, похоже, с этим справилась. Что касается обеда, то это, скорее всего, какая-нибудь несерьезная еда, которую так любят женщины, и он всегда сможет заказать пиццу.

Несколько часов спустя, когда в животе заурчало от голода, Дилан взглянул на термос. Тот был тяжелым, Дилан пожал плечами. Пиццерия, где он обычно заказывал себе обед, гарантировала доставку за пятнадцать минут.

— Эй, босс, время обеда, — позвал один из рабочих. — Пора посмотреть, что молодая жена тебе приготовила. Нужно съесть, иначе они обижаются.

Проклятие! Зря он проговорился, что Кейт приготовила ему обед, но это помогло отвести более неприятные шутки по поводу их короткого медового месяца.

Рабочие окружили его, с нетерпением ожидая, пока он откроет свой пластиковый контейнер. Его брови взлетели кверху, когда он вытащил оттуда огромный сэндвич с жареной говядиной, ветчиной и швейцарским сыром. Помимо этого внутри находились два других сэндвича, печенье, чипсы и банка с маринованными огурцами. Бригадир присвистнул.

— Господи, вот это да! У моей жены ушло два года на то, чтобы перестать готовить мне мини-сэндвичи и морковные колечки, проколотые зубочистками. Где ты нашел такое сокровище?

Дилан пробормотал что-то маловразумительное и откусил кусок сэндвича. Как мило со стороны Кейт побеспокоиться о его обеде. Она сама практически не ела мяса, но позаботилась о том, чтобы у него была еда, которую он любит. Может, этот год будет не таким уж плохим. Все, что от него потребуется, — сохранять спокойствие. До тех пор пока он будет держать свои руки подальше от Кейт, все будет чудесно.