Большой секс в маленьком городе

Бип

Настройся только на какую-нибудь «Всемирную службу», и наверняка услышишь, как собрание ученых мужей разглагольствует о глобализации. Если предаться сентиментальности, я всегда чувствовал себя вполне глобально, хотя и не разобрался полностью, что собой представляет мир в понимании знатоков, но он, кажется, сводится к какой-то финансовой фантазии из тех, что нравятся экономистам и прочим выдумщикам. Ближе всего Санта-Маргарита-и-Лос-Монхес подошла к этой глобализации в своей дипломатической сети, которую поддерживает мадам ПП, дабы оставаться в курсе модных тенденций. В остальном мы совершенно не имели понятия о том, как далекие события могут повлиять на нашу жизнь, пока от мечтательного сна нас не разбудил Большой Информационный Перенос.

Все началось, когда какой-то умник из ЮНЕСКО решил, что обычная помощь уже не помогает: деньги, одеяла, одежда, медицина, домашний скот, семена, еда, лекарства и идеология десятилетиями накапливались в тропиках без какого-либо заметного влияния на судьбу получателей. Значит, озарило умника искрой догадки, нужно предоставить им больше информации. Информация — это природный газ глобализации. Он стоит дешево и горит ярко, освещая темные углы земного шара и двигая экономический прогресс, и его можно транспортировать куда угодно практически без ухудшения качества. Если те, кто отстает в экономической гонке, получат кучу информации, они смогут догнать богатые страны.

Короче говоря, всем известно, что бывает, если поднести искру к природному газу. Громкий бабах! Идея начала распространяться, как лесной пожар, ибо сильноразвитый мир чувствует переизбыток информации и с удовольствием освободился бы от излишка, думая при этом, что заодно еще и приносит пользу тем представителям рода человеческого, которые пребывают во мраке невежества. Однако такие вещи не делаются в спешке, так что после некоторых раздумий было решено, что вполне серьезно будет остановиться на Санта-Маргарите-и-Лос-Монхес. Наш остров был выбран в качестве испытательного полигона.

Впервые мы узнали об этом, когда флотилия грузовых кораблей, войдя в бухту Свободы, вызвала страшный затор в порте Власти (второй стол слева в «Портовом баре» у Беллы). В бухту Свободы ничто не входило лет эдак примерно пятнадцать, и власти пришли в полное замешательство от этих новостей. К счастью, от них не требовалось ничего сложного, только стоять поблизости с разинутым ртом, пока суда выгружали несколько тысяч тонн печатных материалов, предоставленных сильноразвитым миром, после чего они уплыли восвояси. Нашему Таможенно-акцизному департаменту (четвертый стол справа), непривычному к таким поворотам, оставалось только почесывать в голове и заказывать пива.

Насколько я понимаю, на телевидении проходили экстравагантные «БИП-марафоны», во время которых знаменитости, или «большие БИПы», со слезами на глазах умоляли зрителей пожертвовать лишние информационные и печатные материалы. Университеты организовывали студенческие БИП-шествия с целью сбора пожертвований, школы устраивали БИП-недели, комики и телеведущие выступали с БИП-обращениями, поп-звезды провозглашали себя послами БИПа, конференции передавали свою итоговую отчетность, церкви служили пунктами сбора, банки копили электронную информацию в компьютерных системах, библиотеки вычищали запасники, а коммерческие фирмы отдавали информацию тоннами — особенно расщедрились издательства, за что все мы им очень благодарны.

ПП созвал иностранных дипломатов, выразил им глубокую признательность, и на этом покамест дело и остановилось. Доклады, обзоры, тезисы, статистические анализы, электронные таблицы, приходские списки, свидетельские показания, почтовые рассылки, журналы, справочники, альманахи, реестры, гроссбухи, брошюры, романы, учебники, газеты и прочие печатные издания лежали, никому не нужные и не интересные, кроме мадам ПП, которая с восторгом обнаружила там три тысячи зимних каталогов из обанкротившейся компании «Товары почтой». А все остальное валялось на солнце, потом под дождем, потом опять на солнце, потом опять под дождем, пока в гниющей массе не развился такой внутренний жар, что произошло спонтанное возгорание, уничтожив половину доков и утопив окаменевшую резиновую лодку, ржавый фрегат и три дырявых рыбачьих суденышка, которые и составляли маргамонхийский флот.

Не этого хотело международное сообщество. Умники пришли к выводу, что причиной этого небрежения является страх ПП перед осведомленным населением, и решили действовать более настойчиво. Были отправлены новые грузовые суда, а когда грузы так забили остатки доков, что набережная съехала в гавань, неправительственные организации и агентства по международному развитию стали бомбардировать остров электронной и вещественной информацией. Грузовые самолеты проносились, чуть не задевая верхушки деревьев, сбрасывая связки книг и брошюр и пачки компьютерных распечаток, а ночное небо пугающе засверкало, когда в нем сошлись сотни спутников, чтобы излучать на землю дополнительную информацию. Казалось, что главное не качество, а количество, и среди населения Санта-Маргариты-и-Лос-Монхес вскоре появилось недовольство изобилием замусоривших остров сведений.

На обочинах улиц сбились бумажные заносы, оставив узкие проходы, сначала это были кучки, потом горки и, наконец, небольшие, но показательные горные цепи, и только мул мог бы пробраться по темным ущельям, которые когда-то были широкими, солнечными бульварами. Нельзя было шагу ступить из дома, чтобы не споткнуться о пачки распечаток, факсов, фотокопий, рекламных листовок, технических чертежей, телефонных справочников, заявок на гранты, монтажных схем, проектов, резюме, незатребованных рукописей, черновиков статей, объявлений о скидках, инструкций по сборке плоских транзисторных модулей, проповедей, эссе, счетов, газет, портфолио, гарантий — всего, что могло содержать хоть крупицу информации. Она скапливалась везде, и огромные барханы бумаги расползались по острову, как нечто живое, растущее и очень голодное.

Больницу при миссии завалило двадцатью тысячами листовок о здоровом образе жизни с подробными сведениями о вреде курения; Бэгвеллов на пять дней замуровало в доме тяжелыми осадками в виде брошюр «Морального большинства»[15]; в гостинице пришлось закрыть одно крыло, когда справочник британского управления по иммиграции засорил канализационный слив; а одна деревушка полностью скрылась под щедрым пожертвованием в виде микрофильмов, сделанных с мормонских метрических книг. Что касается телефонной системы, то она и сама по себе была не очень надежная, а когда на нее обвалились интернет-службы и цифровое вещание, притом что там даже не было оборудования, чтобы все это загрузить, она вообще рухнула, и провода оборвались под бременем этого бессмысленного коммуникационного недержания.

Не только инфраструктура острова трещала по швам. Одна курица сошла с ума, когда склевала отчет акционеров; свинья проглотила ежегодный прогноз Международного валютного фонда, легла и сдохла; стадо коров подверглось воздействию медицинского доклада о случае болезни Кройцфельдта-Якоба у человека и с испугу бросилось в море, и больше их никто не видел. Осаждаемые информацией, фермеры пытались скормить ее животным, но молоко скисало, яйца протухали, мясо горчило.

Если бы только в этом заключался ущерб, мы бы как-то справились, но, поскольку информация продолжала поступать, она начала влиять и на людей. Мальчикам ударило в голову шквалом книг, изданных какой-то организацией под названием Институт Адама Смита, после чего у них проявился опасный интерес к политике и они принялись приставать к незнакомым людям, болтая вздор о Люцифере или Люции Фере (боге рынка, кажется, хотя никто из местных торговцев никогда о нем не слышал), а потом спрашивали, за кого голосовала их жертва. Это уже было серьезно. У нас на Санта-Маргарите-и-Лос-Монхес такое не принято. Я знаю, я резко говорил о Мальчиках, но все же это мои двоюродные братья, и я не хотел бы, чтобы они пропали. Если бы им можно было подыскать какой-нибудь уютный домик неподалеку от Южного полюса, я бы не возражал, но если бы ПП узнал о том, чем они занимаются, он упрятал бы их куда-нибудь подальше.

Несколько человек слетели с катушек от массированного спутникового излучения, и у многих голова так забилась информацией, что они потеряли способность принимать решения даже по самым простым вопросам. Страна замерла. Она и без того не очень быстро двигалась, но даже такое государство, как Санта-Маргарита-и-Лос-Монхес, должно хотя бы по инерции катиться вперед, чтобы хоть как-то функционировать. Рада с трудом заставляла себя вылезти из кровати, в чем не было бы ничего тревожного, если бы она не лежала в кровати одна. Что касается Дома Низких Женщин, то у них не было ни одного посетителя, с тех пор как им пробило крышу собрание католических трактатов, которое чуть не убило одного находившегося там клиента. Я всерьез испугался — я хочу сказать, когда услышал об этом парне, клиенте, который там был, — потому что это могло произойти где угодно, когда угодно и с кем угодно. Только по чистой случайности никого не убило падавшими с небес тоннами БИПа, но если ничего не предпринимать, то голод довершит этот недосмотр.

Даже ПП обеспокоило состояние государства. Обычно его интерес к состоянию государства не заходил намного дальше величины государственного долга, что каким-то непонятным путем было тесно связано с состоянием его банковского счета; что же до остального, то он особенно не волновался. Однако, видя, что его народ превращается из беззаботных кутил во встревоженных скопидомов статистики, он стал вызывать к себе иностранных послов и протестовать против такого угнетения нации. Однако послы были людьми закостеневшими, их змеиная кожа сморщилась от лжи, и они просто отмахнулись от его тревог, посчитав, что деспот испугался народного просвещения.

Единственным человеком, который радовался происходящему, помимо тети Долорес, которую до глубины души пронимало такое количество унылых лиц, была мадам ГШ. Она пришла в восторг от множества модных каталогов, которые валились на нее с небес, и вскоре составила такую богатую библиотеку, что издала распоряжение, разрешающее маргамонхийским дипломатам больше не предоставлять ей сведения о моде и вместо этого чуть-чуть заняться своими прямыми дипломатическими обязанностями. Вот это уже было чревато последствиями.

Они были вовсе не дипломатами, а знатоками от-кутюр, которых назначили за способности в портновском, а не политическом деле, и гораздо свободнее разглагольствовали о модельерах, чем о международных отношениях. Брошенные в дипломатический котел, они тут же сделали несколько заметных недипломатичных промахов, когда честно ответили на вопросы политических корреспондентов и сказали, что в ближайшем будущем никаких перемен в руководстве страны не предвидится, так как: «Дорогой мой, у ПП есть армия» и «Что? Выборы? Кто будет заниматься такой ерундой, сидя по уши в казне?». Вращаясь в модных кругах, они привыкли к мысли, что дизайнеров все обожают, и им даже не пришло в голову, что все остальные могут не испытывать приязни к темпераментным самодержцам.

Авторы передовиц обнаружили Санта-Маргариту-и-Лос-Монхес, и в газетах стали появляться статьи, где критиковался недостаток демократии на нашем острове, в результате чего иностранные дипломаты перестали дожидаться, пока их созовет к себе ПП, и взяли в обыкновение заходить к нему по доброй воле и выражать протесты, ссылаясь на то, что общественное мнение в их странах не будет терпеть столь презренного режима. Между прочим, международное общественное мнение прекрасно терпело режим ПП, пока не вышли наружу опрометчивые замечания дипломатов, но то было давно, а теперь ПП впервые в жизни оказался под серьезным давлением, вынужденный представить миру какое-то подобие демократии. Должно быть, это для него было очень огорчительно. До тех пор пока соблюдались нужные контракты, пока принимались или отклонялись нужные законы в соответствии с особыми потребностями различных иностранных коммерческих партнеров, ему годами позволяли разграблять свое феодальное владение, как ему только вздумается. Теперь же ПП оказался под ослепительным прожектором общественного мнения и подвергался его наглой проверке. Глобализация, понимаете ли. Весьма подрывная штука.

Демократию требовали так громко, что это достигло ушей офицеров маргамонхийского флота (третий стол слева) — людей, не отличавшихся острым слухом. Развращенные иностранными ценностями и оставшиеся без дела после потопления кораблей, они попытались устроить государственный переворот. Мероприятие оказалось до безобразия халтурным. Их с такой силой обуяла революционная информация, что они никак не могли договориться об общих целях и двинулись в разных направлениях, каждый к своей, потом передумали, повернули обратно, разминулись друг с другом и в конце концов разошлись по барам, где бормотали что-то себе в пиво, пока служба безопасности не оторвалась от шпионских романов и не отправилась задерживать преступников. Но людей ПП так запутали противоречащие заявления в каталогах разнообразных фабрик по производству орудий для ведения допроса, что они не сумели договориться о нужной технике и в конце концов отправили заговорщиков по домам, строго наказав больше так не делать. Однако попытка переворота явилась для ПП достаточно горьким предупреждением о том, чего ему следует ждать в будущем, чтобы убедить его прибегнуть к искусственным подсластителям. Проконсультировавшись с «Карманным справочником диктатора», он наткнулся там на этот старый фокус для умиротворения бунтующего народа. Он объявил выборы.

Выборы обходятся недешево. Надо набить урны для голосования поддельными бюллетенями, задержать избирателей дома и профинансировать такую оппозицию, которая наверняка не будет избрана, и все это требует средств из вместительного кошелька, а единственный вместительный кошелек поблизости от ПП принадлежал его супруге. Однако он договорился с мультинациональной корпорацией «Клубничка», с которой был на такой короткой ноге, что их интересы в определенных сферах, например лицензирования и законов о труде, были буквально неразделимы. «Клубничка» вызвалась оплатить расходы, после чего прилетело несколько самолетов нанятых ими пиарщиков. Они должны были провести подготовку, первый этап которой заключался в том, чтобы сфабриковать оппозицию.

ПП имел довольно туманное представление о демократических принципах, но он знал, что в природе оппозиции есть нечто относительно фундаментальное. К сожалению, оппозиция на Санта-Маргарите-и-Лос-Монхес имеет примерно такие же корни, как молочные зубы. В целом мы народ покладистый, да и охоту противоречить у нас отбивали так энергично, что никто не спешил вызываться добровольцем даже в марионеточную оппозицию. Но именно тогда клубничники услышали о Мальчиках. С тех пор как их ударило по голове трудами Института Адама Смита, Мальчики приобрели репутацию надежных (в глазах тех доверчивых болванов, которые стали бы терять время на наблюдение за выборами) оппозиционеров, и при этом было совершенно невозможно представить, чтобы их избрали, так что при таких противниках не понадобится ни силовая тактика, ни экстравагантная фальсификация избирательных бюллетеней.

Клубничники, не откладывая дела в долгий ящик, обратились к моим кузенам и спросили, не хотят ли они баллотироваться в президенты. Нет, ответили они. Президентство нетерпимо, оно оказалось полностью не в состоянии воспользоваться теми истинами, которые провозгласили мистер Смит и другие симпатичные люди из его института. Никакой здравомыслящий человек не может мириться с таким положением дел. Понадобилось некоторое время, чтобы выяснить недоразумение, и еще больше времени, чтобы до них дошло, что кто-то согласен финансировать их политическую деятельность, но, когда клубничник предложил обсудить вопрос за обедом, Мальчики сразу же согласились на все, что он ни просил.

Пока они сидели в гостинице и жевали цветы из вазы на столе, клубничник, наверное, пришел к выводу, что нашел идеальных партнеров, поскольку, хотя у Мальчиков была необходимая жадность, чтобы стать хорошими политиками, им в большой мере не хватало того дисциплинированного фасада бескорыстия, который должен замаскировать более насущные инстинкты. ПП не должен проиграть.

Однако никто не принял в расчет глобализацию. «Клубничка» давно вела борьбу за господство на рынке безалкогольных напитков со своим соперником — ООО «Куку-кола». Два газированных гиганта воевали годами, сначала за США, потом за Европу, потом за Латинскую Америку, Азию и бывший восточный блок. Теперь они конкурировали на самых маргинальных рынках. Желая проторить себе дорогу на остров, ООО «Куку-кола» увидела подходящую возможность. Если переменится режим, они смогут выбить почву из-под ног у «Клубнички». Для этого им нужен был кандидат в президенты. Мальчики уже зарегистрировались в кандидаты, они происходили из обычной школы президентов — нижних чинов армии, к тому же ими, на первый взгляд, было легко манипулировать. При нужной поддержке эта оппозиция может оказаться не такой ничтожной, как рассчитывала «Клубничка». «Куку-кола» своевременно направила команду своих людей, остров пробудился, насколько позволила навеянная непрекращающимся БИПом летаргия, и увидел любопытную возможность реальной борьбы за пост президента. В этот момент меня и затянуло в политический процесс.

Никто не видел, чтобы люди из «Куку-колы» вмешивались в местную политику. Все знали, что это так, и вообще-то никто ничего не имел против, но дело не в том. Так же как и конкуренты из «Клубнички», это были люди принципиальные, убежденные в непреходящей ценности свободных и честных выборов, в том, что каждый человек должен иметь возможность использовать свое Богом данное право на самоопределение. Не иностранным пиарщикам было проводить местные выборы. Иностранные пиарщики сделаны из другого теста. Они от рождения считались со следствиями легитимной демократии. Возможно, они могли сунуть конверт-другой в карман президента, потому что только так работала система. Но в остальном это была совершенно незаинтересованная третья сторона. Поэтому возглавить предвыборную кампанию Мальчиков попросили меня. В обычных обстоятельствах я бы скорее пробежал пару марафонов при одном намеке на то, что мне надо будет что-то организовывать для Мальчиков, за исключением их похорон, но настали странные и опасные времена, и, когда на карте стояла честь семьи и, быть может, будущее моей страны, я не мог отказаться.

На нашем первом стратегическом совещании Мальчики без сознания лежали в углу после дегустации скотча, предоставленного «Куку-колой», чтобы снять стресс во время агитационной поездки. Гарри Граббит, главный региональный представитель компании по связям с прессой, извинился за то, что спровоцировал расстройство моих кандидатов.

— Ерунда, — сказал я. — Поите их сколько хотите. Чем они тише, тем лучше. Только не давайте им подходить к сырому мясу, хорошо? И фруктам. Иначе я за последствия не отвечаю.

— Так и запишем, — кивнул Гарри. — Теперь о нашей кампании. То, как мы ее проведем… Я хочу сказать, я надеюсь, вы могли бы взглянуть на это под таким углом… можно мне дать вам маленький совет?

— Как я сказал, мне все равно, что вы делаете, только не оставляйте без присмотра холодильник.

— Так и запишем. Итак, начнем с самого главного. Как насчет секса?

— Что?

— Секса, — повторил он. — Как с этим?

— Ну, вы очень любезны, — пробормотал я, вспомнив свою фирму по выгулу собак. — Я не говорю, что это невозможно. Но сейчас это как-то неожиданно, вы не находите?

— Что с вами? — спросил он.

— У меня очень заразное кожное заболевание.

— Так и запишем. Вы не затягивайте с этим, сходите к врачу. Но как же насчет секса, что скажете?

Можно ли было остановить этого человека? Я схватился за спинку стула, готовый треснуть его по голове, если понадобится. Он странно посмотрел на меня.

— Вы в этом деле новичок, — заметил он. — Я прав или я прав?

— Да, вы правы. Начал примерно три с половиной минуты назад.

— Так и запишем. Первый урок маркетинга: в продукте должен быть секс. Секс продается, секс — это сила. Секс продает машины, дезодоранты, политиков. Как у Мальчиков с сексом?

— О господи! Спасибо вам большое! — выдохнул я, падая на стул.

— Послушай, сынок. Я просто делаю свою работу. Ну и как же у них с сексом?

— У них-то? Да как вам угодно. Дайте им только что-нибудь мягкое и мясистое, и они ваши до смерти. Дыни. Они неравнодушны к дыням.

— Вы о фруктах говорите? — сказал он.

— Именно так.

— Так и запишем. Это, типа, фруктофилия?

— Точно! Но они не привередничают. Они согласны и на хороший бифштекс. Полкило фарша. Какой-нибудь мелкий домашний скот. В сексе они простые.

— Уф… так и запишем. Да, закавыка. Ладно, забудем пока про секс. Поговорим об имидже. Я так понимаю, нам надо подать их как простых людей из народа. Ну, знаете, как в кино: родились в бедности, честным трудом вышли в люди, никаких тебе выкрутасов, университетов, только сила воли и решительность. Дух первопроходцев! Никакого лживого политиканства, привилегий, ничего заумного. Простые люди из народа, больше ничего.

— М-да, — сказал я, взглянув на кузенов, которые храпели, сопели и пускали слюни. Наверно, им снилась еда, хотя что они с ней делали, даже не смею сказать. — Простые люди из народа, вы говорите?

— Точно так!

— Да уж, надо бы проще, да некуда. И с силой воли у них все в порядке, за это я вам ручаюсь.

— Так и запишем! — воскликнул он, хлопая ладонью левой руки. — Первопроходцы!

Я так до конца и не понял, что он имел в виду под этими первопроходцами. То есть еще с колыбели было ясно, что Мальчики идут не туда, куда идет все остальное человечество, но, в какие бы неизведанные дали они ни направлялись, у меня было такое чувство, что лучше в эти дали не ходить.

— Вот как это должно быть. Народу не нужны слюнтяи в костюмчиках, пустомели, лизоблюды, которые каждый раз пролезают в правительство. Я прав или я прав?

— Конечно, вы совершенно правы, — сказал я.

В имидже он явно разбирался.

— Так и запишем! Старая политика свое отжила. Никому не нужны ни краснобаи, ни умники.

— Насчет этого не беспокойтесь.

— Так и запишем. Эй, не хотите? — Он показал зажатую в ладони бутылочку с порошком, похожим на тальк.

— Нет, спасибо, — сказал я. — Я сегодня утром уже помылся.

Он странно посмотрел на меня, но только убрал бутылочку и буркнул: «Так и запишем», а потом продолжал:

— Теперь второе, у них есть семья?

— В общем, есть. Вероятно, вам трудно будет в это поверить, но у них есть мать.

— Так и запишем! Маленькая старушка? Белоснежные волосы? Милая улыбка?

— Нет, это не совсем тот образ, который приходит на ум. Знаете такие машины, с помощью которых прокладывают просеки? Тетя Долорес скорее из этого ряда конструкций.

— Мм, вот так, значит? Значит, для нашей кампании не очень подходит?

— О, я этого не сказал! Тетя Долорес — мощное оружие в любой кампании. С этой силой нельзя не считаться. Наверняка вы сможете ее использовать. Но не в том качестве, в каком можно использовать милую старушку. Пожалуй, она могла бы вышибать двери или что-нибудь в этом роде. По правде говоря, рукопашная больше ей подходит.

— Так и запишем. Понял! Крепкая дама, вырастившая Мальчиков вопреки всему. Прямолинейная, стреляет от бедра. Я прав или я прав?

— Да, пожалуй, вы точно сказали.

— Так и запишем. Крепкая женщина и простые люди из народа.

Вот по этому пути мы и пошли. Напечатали листовки, наняли агитаторов, закупили флаги и воздушные шарики, нагрузили машины пивом от «Куку-колы», с мелкими статьями расхода разделались по-крупному, и кампания стартовала.

Честно говоря, делать мне особенно было нечего. Номинально я числился главой кампании, но реальной ответственности у меня не было. Гарри и его команда проделали основную работу, научили Мальчиков ходить, покачивая плечами и переваливаясь, — видимо, это воплощало силу и сексуальность, объяснили тонкое искусство притворной искренности и накачивали их скотчем, когда они слишком уж оживлялись. Моя работа в основном заключалась во взаимодействиях. Кроме того, мне приходилось организовывать и подмазывать восторженные толпы, чтобы они приветствовали Мальчиков, куда бы те ни шли. Мне нравилась эта работа: собирать полусонных соотечественников, раздавать им пиво, чтобы снять действие БИПа, а потом репетировать с ними предвыборные лозунги моего собственного сочинения. Первый раз, когда Гарри услышал, как мои сторонники скандируют «Жарьте, парни!», ему не очень понравилось, но я его убедил, что это традиционное приветствие на Санта-Маргарите-и-Лос-Монхес, а раз Мальчики не придираются к тому, как их зовут, то нам со счастливой толпой было позволено орать «Жарьте, парни!», если только я не буду забывать про простых людей из народа.

Пройдя школу конкуренции, «Клубничка» взялась прихорашивать имидж ПП. Работы перед ними лежало непочатый край, потому что его имидж давно покрылся плесенью и слоем жирной пыли, заброшенный на дно гардероба и пролежавший там много лет, никому не нужный. Но «Клубничка» поднапряглась и в пику куку-кольным «простым людям из народа» придумала «натруженные, но надежные руки», и не прошло и недели, как весь остров уже гремел криками о простоте и надежности и повсюду разъезжали партийные деятели, занимаясь предвыборной борьбой, в том числе и с помощью кулаков.

Наша кампания угрожала превратиться в сплошное кризисное регулирование, а кризисом, который нам приходилось регулировать, что, как я понимаю, обычное дело в политике, были наши кандидаты. Могу привести в пример один митинг. Я сделал свою работу с пивом и подкупом избирателей, и к тому времени, когда явилась остальная команда, у меня уже была сравнительно оживленная толпа приличного размера, довольная возможностью отвлечься от утомительного тиранства БИПа и радостно кричавшая: «Жарьте, парни!» С помощью Гарриного белого порошка, который он почему-то все время совал себе в нос, Мальчиков вывели из их спиртуозного ступора, чтобы они прошлись своей сексуальной походкой, улыбнулись и несколько раз величественно взмахнули руками. Как правило, мы старались не подпускать их близко к публике и уж конечно не давали им целовать младенцев, но оказалось, что если поставить их на трибуну и позволить тете Долорес превозносить их до небес, то можно было по крайней мере изобразить нечто напоминающее обычную предвыборную встречу с избирателями.

Тетя Долорес проявила себя весьма эффективно и зачастую так убедительно говорила о горькой жизни под властью ПП, что некоторые пришли к убеждению: а Мальчики не такой плохой вариант. К сожалению, тот белый порошок оказался мощной штукой (между стимулирующим и седативным действием всегда очень тонкая грань, и нам без помощи квалифицированного штатного анестезиолога так и не удалось как следует овладеть этим искусством) и в сочетании с выступлениями тети Долорес часто заставлял наш «неплохой вариант» отправляться на поиски немедленной компенсации за свою стопроцентную замечательность.

Похоже, в тот раз Мальчики больше обычного надышались порошком, потому что вскочили и убежали, прежде чем тетя Долорес успела поведать аудитории только половину Горестей. Оставив ее гипнотизировать массы, мы все пошли искать Мальчиков, пока они не натворили дел. Естественно, меня не очень волновало, насколько пострадают их шансы на избрание, но я беспокоился, как бы не началась вендетта.

Первым делом я всегда проверяю под трибуной. В половине случаев Мальчики совершенно теряли ориентацию из-за виски и белого порошка и просто валились с помоста, укладываясь беспорядочной грудой у ног избирателей. Однако на этот раз порошок оказался эффективнее алкоголя, и мы нигде не могли их найти. А время уже поджимало. Тетя Долорес оборвала свою речь и осведомилась, что сделали с ее ягнятками.

И тогда, к моему величайшему облегчению, я услышал испуганное кудахтанье. Мальчики пробрались в соседний двор и зажали в углу необычайно толстую курицу. Что они собирались с ней делать, неизвестно, но, когда они стали подходить к курице, та явно поняла, что ей пришел конец, и жутко захлопала крыльями. К счастью, мы знали волшебное слово, которое не допускало развития непредвиденных ситуаций.

— Виски! — крикнул я.

Мальчики круто развернулись.

Возможно, вам покажется, что это чудовищная глупость с моей стороны — предлагать себя вместо курицы, но за несколько недель я привык решать подобные проблемы и всегда носил при себе пару пластиковых стаканчиков и фляжку куку-кольного виски. Я быстро разлил виски по стаканам и сунул их в дрожащие руки Мальчиков, после чего уже легко было отвести их в машину к бронированному бару, который мы открывали только в награду за хорошее поведение.

Должен признаться, я не особенно боялся, что Мальчиков изберут. Куры стоят дорого, и потому, как я был уверен, даже грозные речи тети Долорес не обладают достаточной мощью, чтобы устранить подозрение, что в случае прихода к власти этих двух эволюционных атавизмов домашняя птица подвергнется катастрофическому разграблению. Мне действительно не о чем было беспокоиться. Все шло только на пользу ПП. Он не только монополизировал телевидение и радио, но и обладал многими другими ресурсами. Очень многими.

Может быть, вы помните, что Радину кровать увезли, чтобы восславить окончание Великой Войны За Народное Избавление. Со временем Большая Кровать стала предметом поклонения для всей страны и принесла столько пользы паломникам, что теперь превратилась в объект истинного патриотического пыла. Клубничники были не те люди, кто упустил бы такой шанс, и реквизировали кровать в качестве символа предвыборной кампании, водрузили ее на грузовик и торжественно провозили по улицам, прикрепив к изголовью две пенополистироловых натруженных надежных руки. Еще они реквизировали мадам ПП, что само по себе требовало большой храбрости, так как она не относилась к тем женщинам, которых можно легко реквизировать.

Многие годы жену ПП практически было не видно — или, скорее сказать, практически было не видно на людях. Те же, кому было ее видно, наблюдали ее в изобилии, поскольку ее упорное нежелание носить одежду палаточного размера по-прежнему заставляло ее разгуливать по Большому Залу Народа в полуодетом состоянии, которое привело бы в чувство самого каталептического БИПа — этим термином стали обозначать и подсевших на информацию, и международный проект, на который они подсели. Когда о мадам ПП стало известно, что это крупная женщина, как правило, одетая практически в одну только атласную простыню, она приобрела почти легендарную известность, и я не сомневаюсь, что многие посетители Большой Кровати приходили не столько почтить Кровать, сколько надеясь мельком увидеть мадам ПП. Поэтому, когда она в конце концов появилась на публике, раскинутая на кровати, задрапированная в несколько акров розового шифона и опирающаяся на натруженные и надежные руки ПП, она пьянила даже больше, чем БИП. Истерические толпы карабкались на горы бумаги, скопившиеся по обочинам, чтобы хорошенько налюбоваться на ее величественные формы. Клубничники были в восторге. Победа, говорили они, нежно поглядывая на мадам ПП, победа у них в кармане.

Я сам радовался почти так же, и не только потому, что надежды на успех Мальчиков, казалось бы, потеряны безвозвратно. В глубине души я испытывал большое расположение к Раде, первой владелице Кровати, с самого ее знаменательного и жизнеутверждающего появления на похоронах дяди Кена. По-моему, она тоже всегда симпатизировала мне, но, хотя я часто подстраивал так, чтобы оказаться с ней в одной компании, ни мне с ней, ни ей со мной никогда не удавалось сблизиться по-настоящему, и в конце концов у меня вышли все предлоги, позволявшие нам сойтись. Когда Рада узнала о том, как злоупотребляет ПП ее кроватью (загромождение супругой президента могло быть приравнено к злоупотреблению любой кроватью), она оскорбилась и пришла в штаб-квартиру куку-кольной кампании, чтобы предложить свои услуги. Честно говоря, я еле сдержался. Я выронил список избирателей и потянулся за носовым платком, когда до меня дошло, что она предлагает свои услуги в предвыборной кампании, а не лично мне. Собравшись с духом, я сказал ей, что мы с восторгом примем ее к себе в команду и что она должна являться ко мне в офис ровно в восемь тридцать каждое утро.

После этого мое участие в предвыборной кампании несколько потеряло свой динамизм. У меня на уме уже было совсем другое, и большую часть сил я тратил на выдумывание причин, чтобы Рада весь день проводила рядом со мной. Я забыл о политике и не обращал внимания на опросы общественного мнения, которые непрерывно проводил Гарри, пока однажды случайно не услышал какую-то его дурацкую шутку насчет того, что победа нам гарантирована. Смеясь, я попросил его повторить, что он и сделал, и к своему испугу я понял, что слух мой не пострадал от постоянного присутствия Рады, но, по-видимому, я действительно являюсь участником команды, которая вскоре победит.

— Но нам же нельзя победить! — закричал я в ужасе от той перспективы, что Мальчики придут к власти.

Они в то время спали в углу офиса, но ведь когда-нибудь они проснутся. У них уже повысилась переносимость виски, и даже с Гарриным белым порошком они спали не так крепко, как раньше. Если они проснутся и поймут, что являются главнокомандующими вооруженными силами и хозяевами всего, что видят вокруг, нельзя было даже представить себе, что они учудят. Любая дыня, курица или манго окажется в опасности. А что касается этого цветка маргамонхийской женственности, то мы через неделю окажемся по колено в лепестках.

— А как же Большая Кровать Радости? — спросил я. — Как же мадам ПП? Как же Натруженные и Надежные Руки? Мне и самому казалось, что это очень удачный лозунг.

— Так и запишем. Прекрасная игра — только все знают, что его руки не натружены ничем, кроме воровства, и никто уже на него не надеется и не доверит ему даже пакет дынных семечек, не говоря уж…

— Поменьше о дынях, пожалуйста!

Мальчики заворочались во сне.

— Так и запишем. Но вы же понимаете, что никто ему не верит? Он уже так осточертел народу, что все готовы выбрать пару таких олухов, как ваши двоюродные братья, — только без обид. Вы разве не понимаете? Мы с таким же успехом могли бы выставить на выборы пару синезадых бабуинов и победить.

— А поменять что-то уже слишком поздно? — спросил я, охваченный паникой.

— Так и… Поменять? В каком смысле?

— Поменять кандидатов. Нельзя побыстрее выписать пару синезадых бабуинов? Никто ничего не скажет. Никто даже не…

— Вы хотите, чтобы у вас в Большом Зале Народа сидела пара синезадых бабуинов?

— Да, если надо. Гарри, вы не знаете Мальчиков так, как я. Их можно подменить, пока они пьяные. Посадим их в зоопарк. Когда они проснутся, никто им не поверит. Приведете сюда бабуинов, мы напоим их виски, нарядим в костюмы, кто заметит разницу?

— А если они поедут за границу? В нейтральные страны или куда-нибудь еще?

— Вы что, смеетесь? Наша страна настолько от всего отстала, что не присоединилась даже к движению неприсоединившихся. Ее даже нет на большинстве географических карт.

— Ну, в ООН. В Содружество. На какую-нибудь межостровную конференцию. Придется находить переводчика для пары синезадых бабуинов, это вам влетит в копеечку.

— Да это ерунда по сравнению с тем, что будет, если Мальчики сорвутся с цепи. Гарри, я бы ни за что не ввязался в это дело, если б я хоть на минуту подумал…

— Так и запишем, — сказал он, нюхая свой тонизирующий тальк. — Только ничего не сделаешь. То есть я не говорю, что это вообще невозможно. Это уже кто-нибудь мог бы сделать. К примеру, наши противники. И как вы говорите, никто ничего бы не сказал. Представьте себе шум, когда бы вы назвали глав государства синезадыми бабуинами! Но уже слишком поздно. Мы натаскали Мальчиков, они знают, что говорить.

— Что говорить? — спросил я, меня подташнивало.

— Простое Решение Простых Людей, — гордо сказал он.

— Решение? Они еще не избраны, они не могут принимать никаких решений.

— Господи, Эррера, вы так были заняты этой вашей гранд-дамой, что ничего не заметили, да?

— Нет.

— Что?

— Я ничего не заметил.

— Так и запишем. Пока вы тут миловались, весь остров заваливало чертовой бумагой, которую все присылают эти чертовы благотворители. Вот главный вопрос выборов. Какая команда решит проблему БИПа, та и получит контракт. То есть победит на выборах. А у нас есть решение: Простое Решение Простых Людей.

— Что вы твердите как заведенный. Может, уже скажете, что это за простое решение?

— Трехслойное, супермягкое, супердлинное, секстра-экстрасексуальное!

— Секстра-экстра? Это еще в каком смысле?

— Сынок, ну надо же нам куда-то засунуть секс. Первый урок маркетинга. Мальчикам идея понравилась. Я сказал им, вот что я сказал им: вам секс, нам голоса.

— Вы прямо так им и сказали?

— Прямо так! Я научил их повторять: секстра-экстрасекси!

— Как вы добились?

— Примерно квартой бурбона. Ну, что скажете? Здорово или здорово?

— Извините, по-моему, я не совсем понял.

— С их лицами. На каждом квадратике фотография Мальчиков. Мы уже заказали несколько образцов.

— Да о чем вы говорите?

— Что с вами такое? — удрученно спросил он. — Вы что, все не понимаете? БИП — вот настоящая проблема. Простое Решение Простых Людей. Организуем завод, прямо здесь, на острове. Возьмем всю эту бумагу, переработаем, отбелим, спрессуем и напечатаем лица Мальчиков. Перс-анальные портреты, это победа. Экстрасексуально.

— Вы про туалетную бумагу?

— Точно так! Идете в туалет, вытираете задницу лицом президента.

— Но мы пользуемся водой.

— Водой, какой водой? Что это за вода?

— Ну знаете, такая мокрая штука. Падает с неба, наполняет реки, океаны, стекает с гор, заливает острова, например Санта-Маргариту-и-Лос-Монхес.

— А, этой водой? Вы ваши… водой? — У него был такой вид, будто я только что сказал ему, что мы поедаем мертвых младенцев.

— Да. И вообще, вы не заставите людей покупать бумагу, с которой на них будут пялиться Мальчики. В туалетах вообще темновато. Если увидеть, как на тебя из темноты таращится такая рожа, любой, даже полоумный, человек помрет со страху.

— Да, проблема, — признал он, высыпал и вынюхал щепотку талька. — Погодите-погодите. Точно! Плевать, что здесь не будут ее покупать. Будем экспортировать! Превратим этот остров в мировую столицу анальной гигиены. Будем печатать фотографии подонков в зависимости от конечного рынка сбыта. Подотритесь теми, кого обожаете ненавидеть и ненавидите обожать! Поп-звездами, знаменитостями, актрисами. Экстрасексуально! Папские свитки — путь их рекламируют телепроповедники. Президент Соединенных Штатов Америки: отгрузим его в Иран или еще куда-нибудь. Вы записываете? Хорошо. Я прав или я прав? В любом месте, где есть конфликт, мы тут как тут с изображением врага. Подотритесь палестинцами, изорвите израильтян. Печать по индивидуальному заказу. Недолюбливаете кого-нибудь? Смешайте его с дерьмом! Семейные ссоры: возьмите родственников в кулак. Особые группы по интересам. Копрофилы могут заказать свою собственную фотографию. Роскошная бумага для богатых янки. Рельефные трехмерные картинки. Положи с прибором на бородатого муллу. Памперсы с лицом папаши на внутренней стороне для матерей-одиночек. Разбогатеем на мировых отходах. Это же беспроигрышный вариант. Я прав или я прав?

У меня возникло ужасное чувство, что он может оказаться прав. Если он сможет убедить маргамонхийцев, что избавит их от БИПа и превратит островитян в туалетных королей мира, то вполне может выиграть и выборы, а в таком случае «Жарьте, парни!» воплотится в жизнь, и Мальчики будут жарить всех так, как нам и не снилось. Надо было действовать быстро. Я побежал в заднюю комнату, где Рада считала избирательные бюллетени и ставила крестики в нужных местах.

— Что случилось? — спросила она.

— Мальчики, — простонал я. — Они победят.

Она улыбнулась такой прелестной улыбкой, что на один совершенно безумный миг мне подумалось, что все это не зря, если только Рада будет так же улыбаться. Но потом я вспомнил. На похоронах дяди Кена Рада произвела впечатление на Мальчиков.

— Ты не понимаешь. Если они попадут в Большой Зал Народа, то получат абсолютную власть надо всем островом. Они такое устроят с фруктами и домашним скотом, что не останется ничего пригодного для употребления в пищу. А ведь на этом они не остановятся. Если им кто-нибудь понравится, например кто-нибудь вроде тебя, они набросятся на нее быстрее, чем блохи. Низкие Женщины даже не поймут, что на них свалилось. Только напомни им про «пипетки», они тут же схватятся за ножницы, чтобы нарезать себе донорских органов подходящего размера. Чик-чик, зови швею. Они не пропустят ни одного отверстия на острове.

Рада выглядела все более встревоженно. Мысль о том, как Мальчики, потрясая ослиными гениталиями, стучатся в ее дверь, показалась ей не особенно заманчивой.

— Стоит им только разойтись, как их уже не удержишь. По сравнению с ними обычный, заурядный тиран — это детсадовский хулиган средней противности. Их надо остановить.

— Но как? Поставить крестики в других местах? — сказала она, поднимая бюллетени.

— Уже слишком поздно. Уже так много поддельных бюллетеней, что они друг друга аннулируют. Обе стороны до такой степени фальсифицировали выборы, что теперь победит тот, за кого действительно проголосуют. А это зависит от БИПа. Кто придумает, как лучше с ним разделаться, тот и победит. Нам надо придумать, что делать с этим туалетным трюком. Надо предложить что-нибудь клубничникам. Идея с туалетной бумагой все равно не так уж хороша. Слишком большие транспортные проблемы. Надо подумать, какие у нас ресурсы, что такое есть на острове, в чем разбираются клубничники.

Рада воздела руки в жесте отчаяния.

— На острове нет ничего, кроме бумаги и фруктов, а они ни в чем не разбираются, кроме безалкогольных напитков.

— Я знаю… знаю… погоди, скажи-ка это еще раз.

— Что? Что на острове есть только бумага?

— И дальше?

— И фрукты. А клубничники умеют только делать газировку.

— Блестяще! — заорал я, хватая ее за полные щеки и запечатлевая чмок на ее губах.

Сначала она чуть испугалась, потом задумалась, но я был слишком возбужден, чтобы обратить на это внимание. Мне срочно надо было переговорить с клубничниками.

В день выборов, когда «Куку-кола» объявила ПАГ — План анальной гигиены для решения проблемы БИПа, — «Клубничка» уже успела подготовить вероломно предложенный мною проект: «Ай-Кью», «Газировка для сноровки».

Нам предстоял трудный день. Возбужденные предстоящими событиями, Мальчики начали нить еще до завтрака, продолжили за завтраком, не перестали после завтрака и за обедом, так что к вечеру они уже ползали по полу и носом играли в футбол пустой бутылкой из-под виски. Тем временем я убедил тетю Долорес толкнуть речь. Несмотря на успех на формальных митингах, она так никогда и не овладела более импровизационным искусством неподготовленного выступления и к тому же имела склонность принимать свою трибунку за оружие, что, по моим расчетам, должно было значительно уменьшить наши шансы. Тем не менее победитель был совсем не очевиден. Тем избирателям, которым удалось справиться с вызванным БИПом приступом антиальпинизма, пришлось взвешивать за и против, выбирая между конкурирующими анальным и интеллектуальным планами. Учитывая преобладавшую апатию, электорат был не в лучшей форме для взвешивания, и даже самые умные и самые ответственные люди подорвали свои умственные силы, преодолевая горы фактов и цифр, в буквальном смысле слова отделявшие их от избирательных участков. Однако мало-помалу избиратели стеклись на участки, и голосование началось. И тогда «Клубничка» выложила свой козырь.

С тех пор как «Куку-кола» вступила в предвыборную гонку, она требовала предоставления равного эфирного времени на телевидении и радио, утверждая, что ПП нечестно эксплуатирует государственную монополию на телерадиовещание. Нам постоянно отказывали в эфире до того самого вечера, когда оставалось уже несколько часов до закрытия участков, но в последний момент прибыл курьер и заявил, что на весь вечер СМИ принадлежат нам! Нас уже ждут на телестанции, и, что бы мы ни сказали, это будет тут же передано по радио. Было уже слишком поздно придумывать рекламные ролики или сценарий программы. Оставалось только одно: Мальчики должны были пойти в эфир лично.

Почему Гарри на это согласился, мне никогда не понять, хотя, по-моему, под конец кампании он слишком нагрузился порошком, что и могло затуманить его мозги. У него определенно был слегка рассеянный вид, когда мы ввалились в студию, окутанные облаками талька, который, как он рассчитывал, сможет вывести Мальчиков из алкогольного транса, в котором они пребывали уже давно. По крайней мере, им удалось стоять прямо, но очевидно, что это была лишь временная мера.

Нас потащили в гримерку, где на опухшие лица наших кандидатов налепили слишком яркие маски. Я запротестовал. Они производили слишком уж устрашающее впечатление, но Гарри настоял, что в боевой раскраске они будут выглядеть только естественно под студийными прожекторами, а примерно этого я и опасался. После грима Мальчики впали в состояние задумчивости, близкое к коматозному. Слава богу, подумал я. Все кончено. Виски и белый порошок вместе их доконали. Но я ошибся.

Схватив какой-то глянцевый журнал из тысяч наваленных в гримерке, Гарри свернул его в кулек, вставил узким концом в одну из попеременно раздувавшихся ноздрей Мальчиков, всыпал полбутылки своего талька и вдунул. Потом Гарри повторил процесс и быстро отступил назад. Мальчики вскочили, их налитые кровью глаза вылезали из орбит, что было страшновато, учитывая глубину глазниц.

— Мы готовы, — сказала бодренькая девушка в дверях.

На ней было очень короткое платье без рукавов и блокнот с зажимом, и все. Мальчики вскочили и завыли. Девушка убежала. Я спрятался за кипой журналов.

— Что делать? — спросили Мальчики, схватив Гарри за лацканы.

Он в ужасе уставился на них, поняв наконец, какого джинна он готовился выпустить из бутылки. Но от судьбы не уйдешь. Гарри был пиарщиком до мозга костей, и, даже когда от этого зависела вся его жизнь, он не мог освободиться от уз своей подготовки. У него на лбу выступили капли пота, ноги болтались примерно в полуметре над землей, и он пропищал, на мой взгляд, не очень разумно:

— Секс.

— Секс! — прогремели Мальчики, уставясь на Гарри с ужасной нежностью.

— По телевизору! — закричал он. — Секрет хорошего телевидения. Каждый раз, когда нужно что-то сказать, сводите все на секс. Все дело в сексе. Если сумеете выдавать секс каждые полминуты, считайте, что зритель у вас в кармане.

Мальчики еще немного подержали Гарри. Румянец сошел с его щек. По правде говоря, я даже не уверен, не поседел ли он. Во всяком случае, он жутко побледнел. Мальчики не любят утонченной викторианской чувствительности и не видят ничего красивого в анемичном лице. Они уронили Гарри и пошли прочь из гримерки.

— Ой, Гарри, — пробормотал я. — Что же вы наделали?

— Я прав, — пролепетал он, — или я прав?

Протянув дрожащую руку, он включил телевизионный монитор.

Должно быть, это было самое короткое в мире политическое интервью. Мальчики ввалились в студию, и интервьюер (на самом деле ночной сторож, повышенный до политического комментатора, после того как все штатные корреспонденты подали заявки на увольнение, только чтобы не сидеть рядом с Мальчиками) спросил их, что они собираются делать с проблемой БИПа.

— Секс! — проревели они.

— Секс? — сказал он, озадаченный. — Мне казалось, там что-то было с туалетной бумагой.

— Секс! — с энтузиазмом подтвердили они. — Секс! Динь-динь! Секс!

Подобным же образом Мальчики отвечали и на другие вопросы. Они уже энергично жестикулировали, стараясь яснее донести свою политику, и ночной сторож пришел к выводу, что пора уносить ноги, пока они не решили прибегнуть к более недвусмысленной демонстрации. Он убежал из студии, когда все более возбуждавшиеся кандидаты в президенты запрыгали вверх-вниз на своих креслах, вопя «Секс! Секс! Секс!», как будто писали заявление о приеме на работу и застряли на каком-то очень трудном вопросе.

Возможности демонстрации секса в заброшенной телестудии не велики, но Мальчики расстарались: сняли штаны и стали набрасываться на все, что только можно было использовать с целью информирования зрителей о богатстве и большом разнообразии, которое ожидает их в мире динь-динь. Приволакивая ноги со спущенными на щиколотки штанами, они изнасиловали стопки бумаг, осеменили журналы, надругались над микрофонами, запятнали объективы телекамер, развели чудовищный бардак на гримерном столике, выдавили крем во все мыслимые отверстия и вдобавок в несколько немыслимых, самым недостойным образом перепачкали гостевой диван, окончательно разломали «хлопушку», депилировали друг друга рабочей частью высоковольтного электрического кабеля, загнули рельсы телекамер, размазали лубриканты по всем поверхностям, внутри и снаружи, расплавили пару прожекторов, изгваздали швабру уборщицы, взорвали пылесос, превратили закуски для гостей в нечто несъедобное — и уже потом нашли овчарку ночного сторожа.

Я, по правде говоря, не хотел бы вдаваться в подробности, но, если вы интересуетесь такими вещами, кажется, можно купить видеозапись в специальном магазине. «Клубничка» добилась именно того эффекта, которого хотела. Хотя по большей части то, что вытворяли Мальчики, не попало в фокус и даже в кадр, этого хватило, чтобы убедить население. Избирательные участки осадили толпы перепуганных островитян, с которых слетела их информационная апатия, когда до них дошло, что эти два маньяка могут прийти к власти и заставить весь остров прелюбодействовать с мебелью и прочими четвероногими вещами. Удержать их не смогла бы даже тетя Долорес.

Не знаю, нужны ли были вообще «Клубничке» махинации или нет, потому что впоследствии опросы показали, что те, кто проголосовал до телевизионного дебюта Мальчиков, и без того пришли к выводу, что производство туалетной бумаги — чужеродная концепция, которая влечет за собой дорогой импорт или вредное производство отбеливающих реагентов, и решили, что стать мировой столицей анальной гигиены, даже если тебе в… внутрь будет заглядывать портрет президента, — это не такая уж завидная перспектива. Мой же план, с другой стороны, имел в основании исключительно природные ресурсы острова, мог принести не меньшую прибыль в итоге и едва ли вызвал бы дипломатический скандал. Мальчики потерпели полное поражение.

Так и получилось, что «Клубничка» разбавила мозгами газировку и решила проблему БИПа тем, что выпустила свой новый продукт под названием «Ай-Кью», «Газировка — мозговая тренировка», «Напиток со смыслом», «Пей и умней», «Утоли жажду знаний», «Le petit pot pour les intellos»[16], «Por gente diligente para gente inteligente»[17]… в общем, я думаю, вам известнее, под каким девизом он продается у вас.

Клубничники реконструировали порт и построили завод по обработке бумаги, которая скопилась в результате БИПа и теперь доставляется более традиционным образом в отстроенные доки. Плоды манго, гнившие из-за недостатка холодильников, привозят из внутренних районов страны, размалывают и смешивают с сиропом из сахарного тростника. Бумагу измельчают и смешивают с соком, который затем пастеризуют, разбавляют водой и газируют, чтобы в итоге получился вкусный безалкогольный напиток. Компания уже владеет правами на разработку бокситовых залежей на острове для производства банок, так что импортировать приходится только стабилизаторы и консерванты. Даже если островитяне работают и без энтузиазма, по крайней мере, их много, а платить им можно мало. Как вы знаете, «Ай-Кью» имел большой успех, и, после того как несколько лауреатов Нобелевской премии сочли необходимым одобрить новую газировку, она распространилась по всему миру.

Воодушевленный ненасытным аппетитом Санта-Маргариты-и-Лос-Монхес к печатной информации, Всемирный банк подписался под БИПом на глобальном уровне. Так что теперь везде, где есть тропическая страна с фруктами, сахаром и переизбытком информации, «Клубничка» превращает ее в очередную «Ай-Кью»-производящую нацию. Мы на Санта-Маргарите-и-Лос-Монхес no-прежнему предпочитаем пальмовое вино, но нам приятно знать, что те, кто любезно сбросил на нас излишек своей информации, получили что-то взамен за свои труды.

Мальчики восприняли закат своей политической карьеры вполне стоически, хотя отучить их от виски и белого порошка оказалось не так легко и могло быть вообще невозможно, если бы не твердая рука матери. Сама тетя Долорес гораздо сильнее огорчилась отсутствию перспектив карьерного роста у сыновей. Она уже привыкла к мысли, что станет матерью нации, и представляла себе, как бы она вела по телевизору еженедельные домашние чтения о вездесущности Горя, скорее похожие не на консультации специалиста по вопросам зрителей, а на раздачу бесплатных лекарств из аптеки для бедняков. Но когда «Куку-кола» сошла со сцены, у Мальчиков началась чудовищная жажда, и тетя Долорес была так занята поддержанием порядка, что не успела поставить под сомнение результаты выборов или расчленить всех сограждан избирательного возраста. Но это не важно, потому что ПП все равно был не в настроении для послевыборного веселья.

Можно было подумать, что он проявит великодушие победителя. Избиратели подтвердили его мандат, который становился прямо-таки макробиотическим в своем долголетии. Он приобрел яхту под названием «Клубничка», достаточно большую, чтобы обеспечить занятость всего морского флота. И убедил мадам ПП выбросить свои устаревшие каталоги мод и продолжить консультировать дипломатический корпус, чтобы дипломаты прекратили заниматься глупостями, а ПП больше не донимали иностранные послы своими придирками, ссылаясь на «общественное мнение» и выражаясь непристойными словами типа «голосование», «электорат», «свободный» и «честный». По всем внешним признакам можно было подумать, что он должен прыгать от счастья на Большой Кровати Радости, довольный, как ребенок в луже грязи. Можно было подумать, но можно было и ошибиться. Это часто случается.

На самом деле даже такое краткое участие в предвыборной кампании стало для ПП весьма неприятным сюрпризом, и он хотел мести. Рада, я сам и все, кто участвовал в куку-кольной кампании, были вынуждены пуститься в бега, когда тетя Долорес застала врасплох двух наемных бандитов (думаю, даже не застала, а захватила), которые околачивались у нее во дворе, где к железной кровати были привязаны Мальчики и выздоравливали. После короткой, но оживленной дискуссии они договорились, что бандиты могут удалиться со двора, так как им срочно понадобилось проконсультироваться с поставщиком медицинских шин и припарок. Но даже тетя Долорес не могла гарантировать безопасность Мальчиков надолго, а что касается меня, то я вовсе не верил, что родственная привязанность понудит ее защищать меня каким бы то ни было образом.

К счастью, после того как я помог клубничникам победить на выборах и предложил им новую стратегию, которая до небес повысила их премии за высокую производительность, я сохранил некоторое влияние на их начальство и попросил вступиться за меня перед ПП. Возможно, вас удивит, что я просил и от имени своих кузенов, но в последнее время я чувствовал себя необычайно добродушным. И я рад сказать, что после выздоровления Мальчики столкнулись с неожиданным побочным эффектом от своего вопиющего выступления в день выборов, который принес им прибыль. Не уверен, в чем именно заключается их работа, но она имеет какое-то отношение к картинкам в Интернете. А что касается причины моего добродушия…

Тот задумчивый взгляд Рады должен был насторожить меня, но я был слишком занят, чтобы в то время думать об этом. Взволнованная моим пылким поцелуем, Рада поняла, что в этом мире для нее существует только один мужчина, и этот мужчина я! Я должен был рискнуть еще много лет назад, но в глубине души я всегда немножко побаивался Рады. Я никогда не знал, как растопить лед между нами. Я не знал тогда, что с Радой не надо растапливать лед. Рада сама растопит лед, и только когда ты повернешься спиной и унесешься мыслями куда-то, только тогда Рада подкрадется и поймает тебя. Она тихо подкрадывается, эта Рада, но у нее тяжелая рука.

Через две недели после выхода из тайного убежища я сидел над кувшином пальмового вина и, как обычно, размышлял над тем, что произошло, как вдруг тяжесть опустилась на мое плечо. На один тошнотворный миг мне показалось, что это тетя Долорес. Но я ошибся. Это была Рада. Только Рада может сравниться с тетей Долорес в весе. Она положила ладонь на мое плечо и сказала, что долго ждала этой минуты.

— Да? — спросил я, слишком ошеломленный, чтобы ответить комплиментом.

— Да, — сказала она и велела мне идти домой вместе с ней. Второй раз просить меня не требовалось.

И вот я здесь. Честно говоря, я так никуда и не уходил с того самого вечера.

Я пишу эти строки в Радиной кровати. Здесь только я, больше никого.

Задрожала земля, вздрогнула кровать, как сердце. Рада близко.

Рука слабеет, буквы вихляют; прощай, чистописание.

Трепещет тело, трясутся подушки, простыни.

Встань! И приветствуй новый рассвет.

Пусть собака гуляет сама по себе.

Хорошо там, где ты есть.

Я прав или я не прав?

Никого, кроме меня.

Меня и тебя.

Навсегда.