Боссу не откажешь: маленькое счастье в нагрузку

Глава 11

Роман

Я гнал с работы, чтобы успеть к Лерке до закрытия часов посещения. А то сегодня был сам не свой. Всё время рука дёргалась к телефону, порываясь ответить на очередной доставучий звонок дочери, но ЗВОНКА-ТО НЕТ! Потому и волновался. Зараза на пару моих вызовов не ответила, я хотел было врача потрясти, но потом понял, что это было бы некрасиво с моей стороны. Отвлекать по мелочам. Уж из больницы мелкую никто не выпустит без взрослого, а то, что моталась по этажам… лишь бы в реанимацию или хирургию не заглянула.

Но и игнорировать гулянку дочери не мог, поэтому на одну встречу вместо себя отправил Вадима. Его словоохотливость там будет кстати.

Уже на подходе к палате, неладное предчувствие шевельнулось. Заглянул — подтвердилось — тиранши нет на месте!

В этот раз не паниковал, не орал, не требовал — знал, где искать дочь. Не ошибся… Нужно отдать должное, мелкая разузнала новый номер палаты Кристины. И не побоялась! Хотя, иногда мне кажется, что ей неведомо такое чувство, как страх.

Вот и я ткнулся в старую палату, сердце екнуло, а потом догадался уточнить, куда перевели Кравчик!

В общем, дочку нашёл сидящей на постели Кристины.

Они играли в карты!

— Вечер добрый, — вошёл в палату, только убедился, что это прилично. В этот раз соседки Крис были чуть более живые: одна почавкивала картошкой из баночки, закусывая котлеткой, а другая музыкально похрапывала.

— Папуля, — обрадовалась, по обычаю, моему появлению дочка, но в следующую секунду веер карт уткнула в лицо. — Ой… — осознала, что я её застал в неположенном месте и не в больном состоянии.

— Да, милая, — нарочито строго покачал головой, — видимо лечение оказалось эффектное. Укольчики…

— Нет-нет, — жалостливо скривила личико тиранша.

— Как нет? — наигранно подивился я, сев на стул подле койки на которой парочка мило устроилась. — Они ведь чудесным образом помогают. Ты бегаешь по больнице. Не звонишь… Значит — лечение хорошее, — заключил со знанием дела.

— Так ты правда на лечении? — в наш разговор вклинилась Крис. — Надеюсь ничего страшного? — в глазах Кравчик мелькнуло неподдельное волнение.

— Нет, — поспешил заверить девушку, но меня переиграла мелкая:

— Угу, — кисло кивнула. — А как ещё было попасть в больницу? — резонно подметила. — Так что видишь на какие жертвы я иду, чтобы тебя навещать, а ты…

Я недоуменно перевёл взгляд на Кристину. Девушка покраснела, на меня только мельком глянула, как бы ощущая свою вину и жутко стыдясь.

— Ха, жертвы! — фыркнула для глаз моей дочурки. — На жертвы и я готова, а вот долги отдавать… только вместе. А ты отнекиваешься, — не преминула укорить тираншу.

Лерка насупилась:

— Я не буду просить прощения! — шумно выдохнула, и личико выражало самую что ни на есть баранью упёртость. Стояла бы, обязательно и ножкой притопнула.

— Тогда и я не буду! — пожала плечами Кристина, уставляясь в карты.

— Но карточный долг — священный! — пафосно выпалила мелкая с таким возмущением, что если бы это было не так, я бы всё равно поверил. А ещё меня подмывало узнать, откуда о таких правилах карточных игр знала шестилетняя Лерка! Но озвучить не успел — девчонки продолжали перепираться между собой:

— Но ты же отказываешь, значит и я не буду, — здраво рассудила Кравчик с неменьшей упрямостью.

— Так стоп, девочки, — решил вмешаться в разборки, прежде чем карты полетят в стороны, а моя мелкая фурия уже была на грани. — Мне кто-нибудь расскажет, в чём суть спора? — попытался миролюбиво развести бойцов в разные углы ринга.

— Нет! — не глядя на меня, качнула головой Кристина, с деланным интересом изучая веер своих карточек.

— Да!!! — заупрямилась мелкая, выискивая у меня поддержки. — Кристина проиграла желание, а теперь не желает его выполнять! — тоном “А ну реши этот вопрос немедля!”.

— Это не так! — огрызнулась на манер Лерки Кравчик, ещё и взглядом недовольным пиля мою дочурку. Тиранша в ответ тоже стиснула зубы и прищуром таранила взгляд Кравчик. И вот так они воевали, их глаза метали искры. Палата стала настоящем полем боя, жареным запахло. И чуть-чуть порохом.

Это было нечто…

Я даже растерялся — они меня безмерно удивили. Нет, я понял, что обе не от мира сего и могли выбивать почву из-под моих ног, но чтобы вот так… себя вели?!

Лерка в квадрате!

Твою ж мать! Такого насилия над моими нервами я наверное не переживу.

— А почему нельзя выполнить желания? — опять постарался примирить воительниц. Кристина тотчас сморгнула растерянно. Покраснела до корней волос и вообще носом в картинки впилилась, будто там выискивала нечто запредельно важное. Лерка руки на груди сложила и недовольно губы надула:

— Потому что моё желание честное, а её нет, конечно же!

— Вот ещё, — фыркнула Кристина, на миг оторвавшись от карт. — Это моё желание честное, а твое… нет! — выделила последнее слово.

— А в чём желания заключаются? — ещё не опускал рук. — Надеюсь, ничего противозаконного? — бровями поиграл, выражая как буду недоволен, если мелкая что-то несбыточное загадала, ну и на Кристину глянул, для равновесия. А то с Лерки станется потом мне высказать, что я был на стороне соперницы чуть больше, чем на её.

Но это было лишним — девушка на меня старалась не смотреть с момента, как я появился в палате.

— Она хочет, чтобы я попросила прощения у Людмилы Викторовны! — отчеканила тиранша. — Представляешь? — возмущенно мотнула головой. — Я! У этой тёти!

— А в чём проблема? — я перестал играть. — Она выполняла твои прихоти, а ты её довела до сердечного приступа, — резонно напомнил реалию случившегося.

— Вот-вот, — поддакнула Кристина с видом “а я тебе о чём”. Вот только я не любил поддакивающих особ. Грозно глянул на девушку, она тотчас отвела глаза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Но ведь она не досмотрела! — упиралась дочь. — Если бы не потащила меня в свои эти магазины…

— Но ты просила погулять! Сама! — очередная правда.

— Вот-вот, — опять брякнула Кристина, но получив от меня ещё более грозный взгляд шикнула:

— Она повела себя некрасиво! — опять на дочку мою покосилась, переводя стрелки:

— И не убыло бы с тебя, извинись ты перед пожилой дамой, даже будь она сто раз неправой! — припечатала едко.

— Но это нечестно! — упрямости мелкой можно было позавидовать, а вот оппоненту — посочувствовать…

— Зато по-взрослому! — Кравчик зато так не думала. Она вопрос решила просто… показав язык. Я откровенно остолбенел.

— Ну если ты маленькая, то да, ты — права, — тотчас повела плечом Кристина, словно о чём-то незначительном говорила, ну и соглашалась нехотя, — какой с тебя спрос? Папа купит, папа решит, папа поможет, а сама…

— Я сама могу! И Я взрослая! — заупрямилась Лерка, уже вскочив на койку ногами, уперев руки в боки. — И ничего у папы не попрошу, конечно же!

— Ага-ага, — закивала насмешливо Кристина, словно задиристая девчонка, подначивающая мелкую на очередную шалость. — Только папка появился, сразу помощи искать стала, — коварно уличила. Теперь и я наконец понял её уловку. Она Лерку и впрямь провоцировала, но подводила к тому, что она сама побежит выполнять желание. Интересный метод…

— Ах так?! — в подтверждение мыслей, пыхнула негодованием Лерка.

— Так! — кивнула рьяно Кристина, тоже отбросив карты.

Я уже не знал смеяться в голос или стопорить девчат, которые реально были на грани учудить бабские разборки со всеми вытекающими — порванной одеждой, вырванными волосами и множественными царапинами и укусами.

Но только качнулся к тиранше, которая вместо драки торопливо с койки поспешила с прыгнуть — хотел поймать, да она меня протаранила:

— Я сама! — в тапочки домашние ножками нырнула и с гордо выпрямленной спиной зашагала к выходу. Потешная, воинствующая дочка… в своей нелепой пижаме, вызывающая безграничный наплыв нежности: заловить и расцеловать. Наверное я ненормальный папаша, но эта мелкая владела моим сердцем беспредельно. И даже вредная, капризная наполняла душу любовью и желанием оберегать и целовать.

— Ой, — стукнула себя по лбу Лерка, остановившись на половине пути до выхода. Повернулась на пятках:

— Ты первая проиграла! — напомнила о порядке Кристине.

— А вот твоё желание нечестное, — побледнела Кравчик, потом покраснела, метнув на меня умоляющий взгляд. Я бы сказал, ища защиты и спасения. Скользнуло предположение “на тему”, и я с укором на дочь посмотрел:

— Валерия, — для грозности полным именем назвал, — надеюсь ты понимаешь, что Кристина не может стать твоей мамой по твоему велению! — Это было наглое заявление-предположение, но раз Кравчик себя вела как школьница, я решил, что мелкая опять эту тему подняла и нашла другой способ как нас свести.

— Желание было другим, — буркнула тиранша, но моя фраза её заинтересовала больше: — А почему нет? — хлопнула ресницами.

— Это по-детски требовать от взрослых выполнять твои несбыточные желания. У меня своя жизнь, у неё своя…

На этом я заткнулся, моей щеки коснулись мимолётным поцелуем:

— Теперь твой ход, — Кравчик ещё рядом стояла, а я уже и не помнил, что собирался важного и вразумительного сказать.

Только заметил, как победно сверкнули глаза тиранши:

— Я смогу! Потому что взрослая, конечно же, — и тоже показала язык. Самое смешное, на личике дочурки я видел досаду, что приходилось делать нежеланное и ни капли злости на Кристину. Это было потрясающее открытие. Я бы может это озвучил, но она уже хлопнула дверью. Прежде чем выйти за дочерью, я на Кравчик всё же посмотрел внимательней.

— Я проиграла поцелуй в вашу щёку, — смущённо качнула головой Кристина и словно провинившаяся девочка вернулась на койку.

— Рад, что кто-то из вас разумней, — буркнул, поспешив на выход. — Всего хорошего, и спасибо за дочь.

Не знаю какие чувства бурлили, но отдавали горечью.

Перед Людмилой Викторовной извинились быстро.

“Здрасте, я больше так не буду. Но папа вас всё равно уволит! Кстати, у меня теперь есть мама-дочь. Ну ладно, выздоравливайте!”

Это было отчеканено чуть ли не скороговоркой. И если бы я не был в курсе дел, мой мозг бы задымился. Что, как понимаю, вот-вот могло случиться, не покинь мы палату экс-няни Лерки.

— Поправляйтесь, — я лишь напоследок кивнул Людмиле Викторовне. — Я загляну завтра, — пообещал, пытаясь не упустить тираншу. А ей уже, как никогда, желал прописать ремня.

Вместо этого сопроводил в палату, строго наказав впредь её не покидать, иначе грозный врач пропишет помимо витаминок-укольчиков, ещё и успокоительное, а чего страшилась моя ненаглядная Лерка, так это — много спать. Сон для неё был сродни смерти, и конечно подобная угроза произвела эффект. Не уверен, что долговременный, но тиранша торопливо забралась в койку и кивнула:

— Буду лежать!

Мда, так я и поверил!

— Что и не хочешь выписаться? — подивился, переступив с ноги на ногу. Я конечно рад — дочь уже смирилась, что папа всё время занят и ей часто приходится спать, так и не услышав от меня заветного “спокойной ночи”, но когда я рядом… вроде как собирался уходить домой, а она… спокойно меня отпускала…

Чисто по-мужски, по-отцовски меня покорёжило.

— Нет, — мотнула ровно головой белобрысая тиранша. — У тебя работа, я буду мешать, — совсем смутила взрослыми рассуждениями. Я даже замялся.

— Ну я бы мог…

— Приходи, вместо поиграем в карты! — воодушевилась Лерка. Невольно улыбнулся, хотя скорее из меня выдох вылетел от недоумения, бессилия и разочарования.

— Я буду скучать, — предпринял ещё одну попытку, достучаться до души мелкой.

— Я тоже, — заверила с искренней улыбкой дочурка. И впервые в жизни меня посетила мысль, что я её теряю. Не уверен, что такое можно вот так ощутить, но моя Лерка была моей, а сейчас далёкой и слишком понимающей. Это неправильно. Ей всего шесть. Она должна быть приставучкой и капризулькой. Должна меня отрывать от работы. Должна требовать внимания…

Уже собирался озвучить, что она немедля собирается домой, как тиранша, словно услышав мои душевные метания, с надеждой уставилась на меня огромными глазами:

— Ты мне сказку расскажешь?

Я чуть не завопил от счастья.

— Конечно, — торопливо присел на край койки, радуясь, что всё ещё нужен дочери.

Кристина

Наутро с меня сняли ошейник, бинты — днём раньше. Я недолго посидела возле кабинета хирурга-травматолога и он после тщательной проверки всех снимков, которые делали при поступлении, вынес заключительный вердикт:

— Жить будете, но пока избегать танцев, экстремальных поездок, занятий активным спортом. Желательно ещё несколько дней провести в постельном режиме, но без бурного секса, чтобы окончательно убедиться в лёгкости сотрясения.

Это обнадёжило.

— А я могу домой уйти? — забросила робко удочку.

— Вас разве силой удерживают? — вскинул на меня глаза врач из-под очков, уже занимаясь набивкой в компьютер какой-то информации. Видимо прочитав недоумение на моём лице, кивнул:

— У нас не принудительное лечение. Здоровье — ваше, дело — ваше, но пару дней вам бы ещё полежать!

— Спасибо, — поникла я духом.

А выходя от врача наткнулась на мелкую.

— Привет, — расторопно соскочила со скамейки Лерка, где сидела, точно прилежная девочка, уместив ладошки на ногах: бросилась ко мне с объятиями и крепко обвила руками талию.

— Что ты тут делаешь? — Не то чтобы опешила, но не думала, что Лерка меня и тут найдёт. Неловко погладила дочь Кирсанова по голове, не зная, как в таких ситуациях выражают обоюдную симпатию с маленькой девочкой. Чужой девочкой! Почти незнакомой… Дочерью человека, обвинившего меня прямым текстом, что я к нему подбираюсь через его ребёнка!

— Я же мама, — на полном серьёзе заявила Лерка и нехотя от меня отлепилась:

— А мамы, конечно же, обязаны знать, где их дети!

— Да, наверное, — задумчиво согласилась я, уже прикидывая, как бы нам свернуть эту игру или направить в более спокойное русло, когда бы меня не преследовали и сами не обнадёживались, что у нас “замечательная семья”. Это мило очень, и мне правда нравится Лера, даже тоскливо думать, что всё это только игра. Но я-то переживу, а вот ей может быть больно, когда правда жизни ударит по голове: мам не находят на улице.

— Пошли играть в карты, — быстро переиграла ситуацию мелкая в своей легкомысленной манере переключаться с одного на другое, решительно ухватила меня за руку и потянула прочь из коридора с кабинетами врачей.

— Уверена? — скептически уточнила я, следуя за Леркой. — А то ведь проиграешь и опять будешь отнекиваться от выполнения желания.

— Не буду, конечно же! Я взрослая! — кивнула с важным видом мелкая. — И перед Людмилой Викторовной, конечно же, извинилась! — значимо похвасталась, словно это было такое достижение, что за него медаль причиталась, и Лерка её вот-вот была должна получить. Ну и почёт, признание в нагрузку.

— И что, думаешь, она тебя простила? — это я так спросила, чтобы молчание нарушить.

— Конечно же, — была уверена на все сто девчонка. — А если нет, — добавила с обезоруживающей улыбкой, — папа её всё равно уже уволил.

Мда… Хорошая девочка, но ей бы привить самые простые человеческие качества: допустимо\недопустимо, хорошо\плохо, необходимость\прихоть. Но делать это, увы, некому.

Мамка куда-то слилась. Полагаю, баба с воза, кобыле легче, да только не кобыле, а коню. И ретивый красавец весь в работе, а на досуге покупает себе любовниц, вместо милых посиделок с ребёнком. Дочка развлекается манипулированием взрослыми, играет чужими судьбами и преспокойненько сживает со свету нянь.

Хороша семейка Кирсановых…

Конечно, не мне судить, но раз уж я ненароком оказалась втянутой в их жизнь, то и оцениваю ситуацию со своей колокольни.

— Бедный мамонтёнок, — скорее себе буркнула, чем для ушей мелкой. — Нужно учить тебя человечности и ответственности.

— А ты научишь? — ничуть не обиделась Лерка и посмотрела на меня таким честными глазами, что я засомневалась, что на свете вообще есть хоть один вменяемый, кто бы смог устоять против такого непосредственного напора и искренности.

— ЧелоКочности, отвеЧенности, — с совершенно серьёзным видом загибала пальчики мелкая, но при этом неосознанно коверкала слова, будто речь шла о каких-то детских играх. — И в классики играть. Там чертить нужно… — тараторила, уже прыгая с темы на тему и не замечая, как с тихой беседы, перешла на громкость. Я мягко шикнула, напоминая, где мы находимся и клятвенно пообещала: и челоКочности обучить и классикам, а потом мы наткнулись на непредвиденную преграду. Чуть ли не на полуслове нас прервала медсестра детского отделения Антонина Васильевна.

— Это что такое? — возмущённо перевела взгляд с меня на дочку Кирсанова и обратно. — Опять не в палатах?

— Простите, мы с Валерией обсуждаем её вчерашний приступ человечности, — сообщила я доверительно.

Антонина сморгнула недоумённо.

— Она из уважения попросила прощение у человека гораздо старше себя, не смотря на то что продолжала настаивать на своей невиновности, — важно добавила я, чтобы и медсестра перестала таращится, и Лерчик призадумалась. Может быть мудрёно получилось, но мелкая сразу среагировала:

— А-а-а, — привлекая внимание, воодушевлённо протянула, дёрнув меня за руку, — так это и была челоКочность?

— Че-ло-ВЕЧ-но-сть, ува-жи-те-льно-сть, — вкрадчиво и по слогам подтвердила я с кивком, прикидывая, смешно ли мы выглядим со стороны.

Но мои умилительные мысли не разделяла медсестра:

— Это всё замечательно, но вы сейчас нарушаете больничный режим. Тихий час! — строго, точно воспиталка в садике. Для полноценного образа не хватило грозного качания пальчиком. Даже мне стыдно стало, что мы такие непослушные и злостные нарушители сончаса.

— А мы уже спать, конечно же… — первой отмерла Лерка, потянув меня за руку, в сторону своего отделения.

— Лер, — я всё же была сильнее, поэтому мамонтёнок остановился, не в силах сдвинуть меня с места, — Антонина Васильевна права. Есть режим и мы его обязаны соблюдать. Так поступают взрослые, ответственные люди, — разжевала мысль, без улыбки глядя на мелкую, чтобы она поняла всю серьёзность момента. — Поэтому я к себе, а ты к себе.

— Почему? — личико Лерчика стало таким разнесчастным, что слова застревали в горле:

— Мне… у тебя спать… нельзя, — прозвучало невнятно, хоть и было правдивым аргументом. Просто, даже мне в контексте “для ушей мелкой” он показался нелепым и слишком “мыльным”. Ткни в него — лопнет.

— Как нельзя? Можно, конечно же! — упиралась Лерка, а на глазах слёзы блеснули. — Другие дети с мамами лежат! А я одна…

У меня дыхание перехватило и сердце предательски ёкнуло. От жалости к мелкой и осознания, что я не смела потакать её играм. Понимала ведь, что они могли зайти за грань…

— Лерочка, — медсестра с глупой улыбкой села перед Лерой на корточки. Мелкая тотчас спряталась за меня и для пущей категоричности вцепилась руками, точно в столб, страшась, что её немедля станут от него отдирать. — Лер, — ещё более сладко в улыбке растянула губы Антонина, — у тёти Кристины своя палата есть, — идиотский тон, словно Лерка не ребёнок, а тугодум. — Режим и для тёти тоже существует! — рьяный кивок. — Она поспит, — ещё один, — и ты поспишь… Сон — полезно…

Даже у меня отвращение к её голосу закипало, и тем паче к мерзкой манере сюсюкать, когда стоило бы просто объяснить. Лерка разумная девочка — с ней всего лишь нужно говорить!

— И вы обе выздоровеете! — продолжала лыбиться Антонина, но я не верила в её мягкость и добродушность. Как-то по жизни случалось: чем слаще стелили, тем больнее били. А вот когда прямо да в глаза… воспринималось хоть и нелегко, зато без последствий для психики.

— И вы с ней уже здоровенькие и полные сил погуляете, да? — вывела не менее глупое умозаключение медсестра. Аж захотелось, шарахнув по её башке, короновать парой шишек на лоб.

Тоже мне мисс очевидность!

Дочка Кирсанова, как я поняла, была со мной согласна — ухватилась за мою ногу еще сильнее, будто желала стать второй кожей. Зато до меня дошло, почему Лерка ко мне так тянулась — с ней видимо все подряд сюсюкали, а она этого не воспринимала.

— Ну же, не будь маленькой и капризной, — медсестра решила поиграть на взрослости мелкой, но трюк не удался. Обе уставились на меня. Антонина искала поддержки у “тёти Кристины”, а Лерка у Кристины-мамы-дочки защиты.

Я молчала, как рыба. Правда не знала, что делать.

— Нет! — решительно отрезала дочка Кирсанова. — У Кристины в палате бабушка храпит, и она уже давно не высыпается. Если ей нужно спать, чтобы выздороветь — пусть у меня спит, конечно же! — рассудила с такой изящной логикой, что не подкопаться. — У меня две кровати! — припечатала весомо, да только я была за правила:

— Лер, мы не можем… — извиняющееся мотнула головой.

— Только сейчас! — молила Лерка, закусив губу и меня пожирая глазами, с которых тотчас покатились крупные слезинки.

Антонина Васильевна опять посмотрела на меня в поисках поддержки, но я совсем не хотела спорить. Вернее не могла — мелкая меня топила своей непосредственностью и желанием быть нужной, при этом упорно показывая как сама нуждалась в любви и дружеском плече.

Нам повезло, Антонина сдалась первой и решила вопрос за всех разом:

— Идите, — с недовольством коротко буркнула и демонстративно огляделась, как спецагент. — Быстро, чтобы вас никто не заприметил. Иначе, всем нам достанется от врача! — наконец перестала изображать супер-кино-звезду, отыгрывающую роль. — А ты знаешь, насколько слово врача — закон! — пояснила значимо для ушей Лерки. Мелкая тотчас закивала:

— Мы быстро, конечно же! — осчастливленная потащила меня за руку к себе в палату, а там мы упали на одну койку, как сиамские близняшки.

Без меня мама-дочка-мамонтёнок спать категорически отказывалась!