Боссу не откажешь: маленькое счастье в нагрузку

Глава 20

Роман

Суббота намечалась Адской. И начиналась с исчадия Ада, вернее с щебетания моего ненаглядного ангелочка.

— Пап, а можно я с тобой? — стоя у зеркала обескураживающе лучезарно улыбнулась тиранша. Я как раз поправлял галстук.

— Милая, у меня день будет жарким. А вот завтра я весь буду твой, — подмигнул, надеясь, что конфликта не случится. Я ведь обо всём уже подумал — распланировал как завтрашний выходной с дочерью проведу.

— Но мне сегодня некуда идти, — большие глаза наполнились душераздирающей тоской.

Моё сердце тотчас ёкнуло.

— А художка?

— Я же говорила, у них выставка… для родителей.

На этом совесть неприятно скребанула душу. Я ведь извинился, что не смогу прийти на первую выставку работ учеников школы, где будут художества и моей дочери. Лерка вроде не обиделась. Работы у неё там всего две, да и те в общей куче затеряются. Учительница сразу предупредила: выставка в первую очередь для выпускников подготовительной летней школы, ребят из десятых-одиннадцатых классов, а малышам — просто научиться клеить паспарту и красиво подписывать рисунки, но сейчас я остро ощутил очередной минус моему отцовству. Чтобы загладить вину, сдался:

— Ладно, но дай слово, что никуда не сбежишь. А то придётся волноваться, а мне не…

— Клянусь, конечно же… — закивала Лерка. — Тем более там Кристина будет рядом, — опять засияла солнышком.

О том, что девчонки созванивались я знал. Это был всеобщий секрет, что означало, его знали “все вообще”. Меня это и радовало и огорчало, а требовать прекратить общаться не мог — не имел права. Да и расцветала Лерка после разговоров с мамкой-подругой-дочкой.

И конечно подкупало то, что Тиранша рассказывала по секрету о чём болтала с Кравчик. Поэтому я тихо восхищался терпению Кристины и искренности: поддерживать чужого ребёнка и говорить с ним не для глаз “папы-босса”… Это много стоило! Как минимум моего уважения. Меня всё больше затапливало не только благодарностью, но и любовью к нелепой девчонке, которая с лёгкостью находила общий язык с моей дочерью. А Лерка у меня хорошая, но ершистая и характерная… Да что уж там — сложная.

— Будет, милая, но Кристина на работе, как и я! И будет очень занята! Так что, учти, её отвлекать нельзя!

Тиранша чуть взгрустнула:

— Я буду тихонько… — кивнула с мольбой в глазах. Сжала кулачки на груди, и я пробежался взглядом по очаровательному платьицу, а она в последнее время перестала одеваться как рождественская ёлка, и стала очень сдержанной в выборе наряда. И такая она милая была, очаровательная, что не смог больше сопротивляться.

— Ладно!

Опыт был горький, но я понадеялся на разумность дочери. Там не будет скучно, суета, галдёж — мамок и деток пару семей отобрали для рекламы. Так что Лерка увлечётся. Ну и страх подвести Кристину может сыграть на руку. А к Кравчик у меня и без того претензии имелись. Со вчерашнего дня ком собрался, а вечером так массу набрал, что у меня только маты на языке были. Но, их, чёрт побери, не выскажешь по телефону. Тем более, девушке, которая уже точно знала, что я на неё реагировал и теперь этим пользовалась. В чём вчера убедился.

Уже подходя к своему кабинету, сердце застучало неистовей. Чем меня сегодня “порадует” Кравчик, и отчего мне сегодня опять будет сладко жить? Надеюсь, зараза не оденется в стиле “как бы одеться так, чтобы выглядеть ещё более раздетой!”. Второго бордового платья я точно не переживу.

По привычке, входя в приёмную, глазами тотчас упёрся в Кристину за столом секретаря. Это меня спасало от неминуемого шока, вызванного очередным её нарядом. Поэтому радовался, видя лишь голову с очаровательными кудрями, которые она так тщательно раз за разом старалась выпрямить. Но волосы — отражение нашего характера, поэтому гладкости и послушности в её богатстве — ноль. И стоило влаге их коснуться, старания улетали насмарку — голову тотчас украшали шикарные волны.

Сегодня, очевидно, над её причёской поработал лёгкий утренний дождик, и теперь гордая обладательница гривы, беспрестанно заправляла за уши мягкие тёмные пряди.

— Доброе утро, Кристина Анджеевна, — поздоровался, размашисто входя в приёмную с Леркой на руках и поставил дочку на ноги возле дивана.

— Здравствуйте, — чуть покраснела Кравчик, а это было свидетельством того, что зараза прекрасно помнит, что вчера случилось, и тем более, что она вчера учудила, уже уходя с работы. Осталось понять, что её волнует больше.

И если я её больше смущал и пугал, то стоило ей увидеть Лерку, сразу заулыбалась и так искренне, что я ощутил, как сам в улыбке растянул губы.

— Привет, мамонтёнок! — бодро махнула, выходя из-за стола навстречу бегущей к ней Лерке.

Я перестал лыбиться. Твою мать! Дай мне бог терпения и выдержки!!! Надо запретить ей носить каблуки! Иначе я реально её трахну для успокоения мозга и неугомонно члена. Мне, бл*, становилось невыносимо важно её трахнуть! Важнее, чем работа. Важнее, чем кислород и еда…

И ведь ничего неприличного, не прикопаешься, если не знать что под этой тонкой трикотажной тканью. Она была в кремовом платье, которое почти сливалось по тону с кожей. Руки открытые, тонкие, изящные. Никогда раньше на них не обращал внимания, ни у одной женщины, а тут открыли очередной невиданный раньше кусочек и, пожалуйста, подол почти целомудренный, до середины бедра, а дальше ноги, ноги, ноги… и высоченный каблук.

Я неспешно взглядом вернулся к миловидному лицу, выискивая хоть кусочек плоти, что меня не возбуждать, а раздражать будет, но вместо отвращения, как назло, остановился на губах. Бл*ть, помада, их нереально подчёркивала. Как клякса на белоснежном листе бумаги.

Так что ничерта не было в Кравчик, чтобы меня оттолкнуло. В ней всё до невозможности охренительно прекрасно.

Тёмные кудри, поверх платья, которое прикрывая всё, оставляло мысль, что неприкрыто ничего. Озорные смешинки в глазах. Вызывающе красная помада на развратно полных губах. Фигурка от которой по моим жилам не кровь, а лава растекалась… И эти… непозволительно высокие каблуки, подчёркивающие длинные ноги, которые я мечтаю ощутить на своих плечах.

Как? Я один по ней свихнулся?

Однобокая мысль сегодня же трахнуть Кристину, упорхнула, когда моя дочь утонула в объятиях Кравчик:

— Привет, мама-дочка! — восторженно верещала Тиранша, став необычайно мягкой и ручной.

Это было так органично и мило, что шумно выдохнул:

— Лерка поклялась, что нам не помешает, — мой голос шершавым стал, точно наждачка. — Народу сегодня много. Ей скучно не будет. Главное, чтобы не потерялась в толпе…

— Ой, она мне поможет с приготовлением конференц-зала к презентации, — тотчас воодушевилась Кристина, чуть отстранив Лерку и окинув её критическим взором. Оценивала во что одета дочь.

Бл*! На себя бы лучше так смотрела… и моими глазами, чтобы не позволять в нарядах подобных экспериментов!

Секундой погодя, до меня дошло, что сказанула Кристина и я замялся — такой поворот событий напрягал. Презентация — итог работы всей команды, если что-то случится… мы потеряем не только клиента — и тут неважно, что проект бесплатный, благотворительный и социальный, — но и лицо компании. Для меня это смерть, после того случая с детским домом. Тут-то еле как утвердили и слоганы и визуальную часть. Да отсмотр детей только чего стоил!

— Не уверен… — начал было, но Кравчик заверила:

— Роман Игоревич, не волнуйтесь, Лерчик — умничка. Она поможет, — на секунду умолкла глянув на Тираншу, будто ждала подтверждения своих слов. И Лерка тотчас закивала точно болванчик:

— Папочка, прошу, прошу, прошу… — и ручки молебным жестом на груди сложила.

— Мы и Сэма позовём, — двойное воздействие на меня девчонок. Я не был готов к такому напору и удару по моей мегасуровой мужской психике. Это было нечестно с их стороны. Почти подло… Но почему-то из всех троих, по иронии судьбы, доверял… только проклятущему Сэму.

— Но если что-то натворишь, — погрозил пальчиком Тиранше.

— Нет, конечно же, — засияла мелкая. Но моё предчувствие ощерилось такому послушанию. Я набрал воздуха для категоричного отказа:

— Ну ладно, — переча здравомыслию, с сомнением покосился сначала на Лерку, потом на Кристину, тотчас прячущую глаза. Ещё раз кивнул, больше своим мыслям:

— Если что, — шагнул в сторону своего кабинета, — я на месте, но про занятость, надеюсь, ты помнишь, — это напоследок, уже брякая ключом в скважине замка.

— Кристина Анджеевна, чая мне принесите, — бросил, закрывая за собой дверь.

— Это что? — пока опустошал сумку от документов, в кабинет вошла Кравчик с подносом совершенно не того, что заказал. Глупым и слепым не был, но уточнить решил.

— Смузи! — невинно улыбнулась Кристина, но я уже понял всю ядовитость этой милой змеи. — С утра нет ничего лучше сельдерея. Специальный рецепт. Сельдерей, — продефилировала с подносом до стола да так, что мне стало жарко… везде, а в паху ещё и тесно. — Зелёное яблоко, — не опуская подноса сняла с него стакан полный зелёной жижи, с крепкой белой пенной шапкой. — Авокадо, — ну конечно, куда мы без афродизиаков. — И немного… просто капелька красного перчика, для пикантности.

Она освободила поднос, на котором помимо стакана была тарелочка с долькой лимона, рюмочка чистой воды — видимо, чтобы разбавить по вкусу смузи, и ломтик сухого хлебца.

— Вам же нужно энергией зарядиться на весь день, ну и пополнить вчерашние израсходованные запасы…

— Я тебя уволю, — пробормотал больше для себя. Кто-то же должен был меня понять и поддержать. И если не я сам, то больше некому, потому что Кравчик быть милосердной не собиралась.

— О, — невинно распахнула глаза нелепая девчонка, убеждая меня в мысли, что ничерта она не нелепая — продуманная и знающая себе цену, — мне вещи собирать? — замерла с бокалом смузи, который уже протянула мне по столу.

— Вы ведь понимаете, — перехватил и бокал, и её руку, прежде, чем успела одёрнуть, — так продолжаться не может. Игры нужно прекратить.

Она стояла перегнувшись через мой стол, и я жалел, что сижу напротив, а не стою позади. Это платье всё-таки удивительно короткое при всей своей “приличной” длине.

— Не я их начала, Роман Игоревич, — всё же махом высвободила руку Кравчик, лицом посерьезнела, во взгляде обида и укор: — Я всего лишь выполняю работу, которую вы мне поручаете! Ещё будут указания? — обманчиво вежливо уточнила. — Только желательно не по поводу ваших бывших и будущих…

— Свободна, — впервые меня пристыдила секретарша.

Да, вчера я всё же дал слабину: и с Ангелиной, поведясь на её козни в отношении Кристины в первую очередь. Это ж было надо придумать, что Кравчик подосланная и здесь, чтобы информацию слить?! При всей неприязни к бывшей жене, я не считал её умалишённой ревнивицей, и говорила она искренне. Ну могу я отличить выражения женщины, с которой состоял в браке и ребёнка которой воспитываю. Создавалось ощущение, что Ангелина и правда верит в то, что говорит. Она не глупая, просто у нас всегда были разные цели, и я играл по тем же правилам, что и она.

А потом приват с Кристиной не меньше подвёл… Её искреннее “Я хочу на вас работать!” растопило моментально лёд. Может я и конченный идиот, но не может человек настолько идеально собой владеть, глядя в глаза и откровенно обманывая.

Хоть жестом бы выдала себя, а она… была честна в ответе. Да, есть у неё что скрывать, и этого не отрицала, но не шпионка!

Потом выведаю, уже запрос сделал одному хорошему человеку. Он обещал в кратчайшие сроки помочь.

А так, я в Кравчик уверен. Да и увяз я в ней… Одна её вчерашняя выходка с проститукой много стоило.

Чтобы ещё увидеть Кристину злой и ревнивой… я бы раскошелился на очередную… А там глядишь…

Бл*, зачем? Себя дразню, её… Раздрая и в работу, и в жизнь привношу? Кравчик права, не она лезла ко мне. Меня на ней клинило. Я пристаю! Я хочу… У меня горит!

А я никогда до этого момента личное и работу не смешивал! Конечно её вину никто не отменял, но это скорее физиология. Она виновна в том, что родилась такой… подходящей и неправильно идеальной.

Только дверь за заразой Кравчик закрылась, я уставился на смузи.

Может яда добавила?

Или Виагры?

Теперь бы не усомнился, Кристина на это способна… Женская мстительная черта и никакие границы нравственности тут не сработают.

Подозрительно понюхал напиток, но найдя свою мысль глупой, пригубил. Потрясающе вкусно. Не поверил такому счастью и восторгу и сделал глоток больше. Нет, не обманулся — Кравчик не лгала, когда в резюме указала это своё умение.

Бл*! Осталось понять, она моя удача и находка или самое глупое решение и проклятие? Если она умелая Мата Хари на задании — затрахать до СМЕРТИ, чтобы знать, что не упустил. Если нет — затрахать ДО смерти, потому что пары раз будет явно мало.

Пил долго, с наслаждением. Всё тут было на месте и перец и… авокадо. И сельдерей, который раньше не то чтобы любил.

Через пару глотков понял, что если Кристина будет такое делать каждое утро, дома можно и не завтракать. Полноценная еда до обеда! Даже голова лучше стала работать с новой энергией.

Да! Фантастический напиток!

Из релакса вырвал перелив телефона. За ним другой, ну и встречу никто не отменял — так затянулась работа, пока не настал обеденный перерыв за которым должна последовать важная презентация социального проекта. Заказ от администрации города. Бесплатная, но игнорить и халявить нельзя, а то тендеры на сторону будут уходить, поэтому мне нужно глянуть, всё ли готово к представлению нашей работы и заодно Лерку накормить, если вдруг Кристина не догадалась её угостить обедом. Она не обязана, и зная, сколько работы было сегодня на неё возложено, как бы она Тираншу банально из вида не упустила, как в своё время Светлана.

А Лерка заслужила похвалу и любой каприз… Ни разу ко мне не прибегала, не звонила. Я даже время от времени дёргался — всё ли нормально? Проверял телефон, но короткий дозвон Кравчик, меня успокаивал — всё отлично, мелкая занята, ей не до папочки!

Шумно выдохнул и торопливо покинул кабинет. В приёмной убедился, что Кравчик и Лерки тут нет, поэтому прямолинейно зашагал по коридору в сторону конференц-зала. По пути встречал сотрудников. Они на миг запинались, со мной здороваясь, и шмыгали дальше по делам. А я на подходе к залу на секунду притормозил возле уголка ожидания, где на мягких диванчиках сидели три семьи — кандидаты для рекламы. Матери, отцы с детьми… ждали непосредственно заключительного вердикта заказчика.

В двери не стучал — вошел как к себе, с улыбкой представляя умилительную картину: Кравчик стол оформляла в соответствии с местами гостей, а Лерка ей помогала…

Да так и застыл… улыбку точно волной слизало и вроде глаз задёргался. Кристина в уголке стояла с телефоном, спиной к залу, как провинившийся ребёнок, и с кем-то отчаянно спорила. А Лерка… эта мелкая зараза… негодница… от усердия высунула язычок, всеми маркерами, коих у дотошной Кристины вечно склад и тележка в придачу, разрисовывала всем этим изобилием презентационные стенды, как её душеньке угодно. Цветными стикерами что-то добавляла…

— Вы, бл*, совсем охренели? — за речью пытался следить, но даже богатый русский был в данный момент скуден, чтобы в полной мере выразить что в моей душе творилось, глядя на творение рук дочери.

И такое отчаяние накатило, когда я в красках увидел будущее всех нас, если немедля не исправить, что девчонка натворила…

Кравчик ойкнула как ужаленная, телефон выронила. Он гулко на пол упал и под столик возле стены скользнул.

Кристина чертыхнулась сильней, встала на карачки и не слушая моей гневной тирады, а я ещё что-то орал, на все лады расписывая, что сделаю с обеими идиотками, и красноречивыми жестами подкреплял своё возмущение, к слову, праведное негодование и обоснованный гнев, продолжила поиск своего телефона.

— Сейчас, сейчас, — бормотала Анджеевна, ползая по полу, крутя своим совершенным задом и рукой шаря под столиком.

— Твою мать! — не выдержал я издевательства над нервами и чувствами. Рывком столик подтянул, открывая доступ к аппарату.

— Спасибо, — буркнула Кравчик, глянув на меня снизу-вверх, и неподобающей позой доводя мою кровь до кипения. А потом глянула на телефон и странно подвыла: — Не-е-ет…

— Да плевать на ваш хлам! — заорал я, чуть ли за волосы себя не хватая. — Вон отсюда! — рыкнул, надеясь, что до рукоприкладства не дойду, а они… ОБЕ!!! если честно заслужили трёпки!

Лерка испуганно всхлипнула, спрыгивая со стула, который для удобства подставила к очередному шедевру, и спряталась за не менее испуганную и растерянную Кравчик. А когда Кристина догадалась посмотреть на творение Тиранши, в её глазах застыл ужас.

— Роман Игоревич, — пробормотала сбивчиво и заикаясь, — мы… - запнулась, понимая, что всё переделать за час, который остался, просто не реально, — мы… придумаем что-нибудь…

Я кровожадно сжал кулаки, примеряя пальцы на шее секретарши, но тут дверь с грохотом распахнулась:

— А вот и я! — в зал вошёл Сэм. Вернее груда коробок, из-за которых его почти не было видно.

— Уволю всех! — грозно рявкнул я. — Если вы сейчас же не покинете конференц-зал!

Кристина точно мамаша-наседка, не шкуру свою спасала, а поражая в очередной раз материнским инстинктом НЕ К СВОЕМУ РЕБЁНКУ, Лерку грудью принялась защищать:

— Не орите на ребёнка! — дочка за ней мялась, словно не я её отец, а Кравчик — её мать!

— Анджеевна, — перешёл на вкрадчивое и угрожающее, — вам бы рот научиться закрывать, когда следует молчать! И не лезть с советами, когда их не просят! И, чёрт возьми, не портить мне ни личную жизнь, ни работу, — на этом запнулся. Зря проговорился за вчерашнее, но, сука, наболело!!! Я так горел! Я, бл*, бабла не пожалел! Ждал…

Время выкроил, а эта стерва молодая с обманчивой нелепостью и обаятельным очарованием, мне такой облом устроила!!!

Я чуть кипятком не ссал от злости и ярости, шлюху выпроваживая…

А ведь когда в кабинет вошла с губами вишневыми, расстегнутыми пуговицами блузы, опешил…. приятно поражённый и даже быстро возбуждённый, но когда в её руках блокнотик появился, а девица прямолинейно к столу шагнула: “Все поручения выполнены, я к вашим услугам, босс”, - молнией прострелило: “КРАВЧИК!!!” Её рук дело! Глянул на девушку хмуро:

— Зовут как?

Красивая, на вид не проститутка, а милая девушка-соседка, но ответ, подсмотренный, к слову, в блокноте: “Кристина Анджеевна”, - антидотом возбуждения шарахнул.

— Свободна! — махнул яростно на дверь. — Антонине скажи, я больше не ваш клиент!

Вот такой секс у меня был. И всё по вине этой обманчиво невинной особы! Оставалось смотреть на отпечаток её вишнёвых губ на первой страничке блокнотика, чтоб его!

— О, так я уже вам жизнь порчу? — тотчас ощерилась Кравчик, весьма умело зубки показав. — Я целыми днями и ночами на вашу фирму пашу. О своей личной жизни забыла. С ног сбиваюсь, как стараюсь угодить и не испортить что-либо, а вы… деспотичный, эгоистичный ТИРАН! не умеющий ценить людей и их работу, — перешла в наступление Кристина.

СУКА!!! Но, бл*, нравилась она до бешенства! Так нравилась, что я себе уже жизни не представлял без неё! Придушил бы… как нравилась. Знала, что не права, и продолжала гнуть свою солидарно-женскую линию. Это, мать её, бабский заговор, в котором ни одному железному, брутальному мужику не выжить!

Вот и я… уже труп! Барахтаюсь ещё, но уже всё… утонул!

Нельзя было этих двоих вместе держать! Они поодиночке мою жизнь красками расписывали кровавыми и нервными, а вдвоём — взорвали к едрени фени!

Опять зло глянул на огромные рекламные стенды, что заполонили стены конференц-зала, а это до хера, по любым меркам. При всём желании за пару часов не переделать. Напечатать, дать высохнуть, подготовить пластик, а тут листа три полноценных, потом накатать, установить крепления! Да это минимум день!

— Поэтому и ушла Лика! — не унималась Кристина, сверкая негодованием в глазах. — Столько лет на вас пахать, а вы по достоинству не оценили её труд! — припечатала негодующе. — Дали бы повышение, она бы осталась, кем бы ни был её муж! И знаете что, — воинствующе подпёрла руками бока, — рисунки вашей дочери на унылых стендах гораздо живее и гениальней работы “вашей супер команды!”, - сделал характерный жест пальцами “кавычки”.

— Кравчик, — я уже не орал, но терпение держалось на волоске, поэтому голос вибрировал: — прочь отсюда!

Кристина шумно втянула воздух, словно дракониха, готовая меня спалить огнём, порывисто взяла Лерку за руку и гордой походкой, а вернее, лихо качая бёдрами, пошла на выход. Продефилировала мимо, да так, что едва не протаранила плечом меня — и мне пришлось сдвинуться.

— Пап, — всхлипнула Тиранша, огромные глаза были запружены слезами, губы дрожали, на щеках мокрые следы.

На миг совесть что-то прошептала, но я её глас заткнул категоричным: дочь перешла все граница допустимого!

— Не сейчас, Валерия, — отрезал строго, устремив взгляд прямо. Лерка носом шмыгнула:

— Прости, — голос до шепота скатился. Моё сердце бултыхалось и умылось кровью. Уж было погладил мелкую по голове, как одёрнул руку — не имел права показывать слабость даже перед родным человеком. Дочь должна понимать: хорошо/плохо, позволительно/недопустимо! И так воспитание хромало, хуже некуда. Шутки не детские, поведение порой вопиющее. Чуть что не так — неуправляемый ураган!

Девчонки ушли, а Сэм коробки оставил возле главного стола, но проходя мимо, остановился:

— Если уволите Кристину, и меня заодно, — не было в тоне пафоса и угрозы, констатация факта. — Потому что Кравчик права — вы может и крутой рекламщик, но людей не цените. И слепы!

Да он оборзел?! Уже было озвучил это и припечатал твёрдым: “Уволен!”, - как парень махнул на работу дочери:

— Лерка кудесница-чудесница. Она не угробила, она оживила ваш скучный проект на “отъебись”. Теперь он хотя бы заиграл…

Польски несколько секунд рассматривал творение моей дочери, а потом добавил:

— Вы сделали работу с позиции психологов и взрослых, а она… смотрит на мир глазами ребёнка. И если проект для детей и о них… Это самое грандиозное, что могло случится в вашей компании за нулевой бюджет!

Саймон ушёл, спокойно приткнув за собой двери. Помещение погрузилось в тишину, я остался один на один с собой, совестью и работой дочери.

Стоял и смотрел… смотрел и прозревал!

Её любовь к многоцветию, солнышкам, сердечкам и бабочкам, божьим коровкам, деревьям и прочему… так выделялось на фоне задумки профессионалов. И даже маму, папу нарисовала и девочку между ними… Они держались за руки, показывая единство. Не было тут ни идеальных линий, не сверх продуманности, ни тем более, какой-то последовательности и логики, сюжета, но, бл*, пробирало до скрежета зубов, до боли в сердце. Душу выворачивало и проникало так глубоко это милое исполнение — тяп-ляп с оттенком глубокого смысла, что я едва справился с резью в глазах.

А потом я неверующе крутанулся, охватывая размах творения Лерки. Ещё круг и её работа ожила так, как видела её Лерка, а не я…

Я правда слеп!

Потому что и логика и сюжет есть!

Если пройти от первого стенда к последнему — будет история. Вот — самая шикозная из всех идей, которая так и не прозвучала во время брейн-штурмов.

На первом стенде были двое: мальчик-мужчина и девочка-женщина. Эти двое держались за руки, и держали по одному воздушному шарику, а на следующем стенде у них уже был маленький человечек-ребёнок. И снова шарик, только один и улетающий вверх. Я не сразу его заметил.

Ребёнка Лерка сначала рисовала одного. Он просто стоял под солнышком, потом шла череда чего-то непонятного. Только к середине второго стенда я понял, что это… подарки. Конфетки, собачки, сердечки, домики. А на третьем стенде сердце оборвалось от вида этой выставки “детских ништяков”, там, в самом уголке была сидящая девочка и я точно знал, что она сидит на асфальте. Непосвященный бы решил, что девочка просто ждёт маму и папу.

Нет. Папа у девочки был.

Он появлялся позже, и посторонний мог бы подумать, что история Лерки о детдомовском ребёнке, которого нашли родители.

Девочка и женщина, которая появилась позже, стояли держась за руки. Над ними горело жёлтое солнце. Потом появился и мужчина-папа. В руке у него была нелепая штука, играющая роль телефона, в другой руке… конфета. Я очень долго смотрел на этого корявого папу, держащего подарок и он казался мне дико тупым, уродливым. Длинноволосая женщина-мама, девочка, папа. Держались за руки. А дальше пошли детские фантазии.

От стенда к стенду появлялись новые персонажи, собака, дом. Подарки превратились из осмысленных в символические — просто коробки с бантиками. Нашлось место новогодней ёлке, дереву увешанному яблоками, цирковому шатру, конькам. Девочка обзавелась двумя бантами на голове и я понял, что речь о последнем звонке.

Лерка боится школы, я помнил, но, пожалуй, не знал, что пугает её отсутствие мамы, которая туда поведёт.

Ведь так и есть — любой рисунок — отпечаток нашего душевного состояния и мышления. А глядя на художества Лерки, я понимал её крик и позыв: “Папа, мама, я — счастливая семья!” Глупо, нелепо, банально, но, сука, так жизненно.

Моя маленькая дочь придумала небанальную концепцию. Она превратила стенды — в историю, которую интересно читать. Если разбирать эту белиберду, я мог найти всё: и нашу кухарку, и Сэма, и поездку в горы прошлой зимой. Посторонний тут бы часа два простоял разглядывая. Идеально. История. И в ролике мы можем сделать тоже самое. Историю, в детских рисунках.