Брак на заказ

ГЛАВА 19

Следующие несколько часов пребывания в архиве были потрачены на поиски хоть каких-нибудь объяснений к подаркам, которые оставил мне дед. И, как вы успели догадаться, совершенно впустую. Точнее, не совсем — я заработала головную боль, нервный тик и приступ отчаянья.

Отчего из тёплого помещения столичного архива в зимний морозный вечер некая мисс Торхейм выходила злая, как велнейский волкодав. Притом очень голодный.

Только начали зажигать магфонари, оживились наёмные извозчики, зазывая зябнущих прохожих, и с последними лучами засыпающего солнца повысыпали на улицы молодые и горячие отпрыски среднего и высокого достатка семей. На поиски впечатлений и приключений.

А если и нет, то последние обязательно находили их сами.

Я проводила взглядом очередную стайку молодых девиц, совершенно точно сбежавших от своих маменек, папенек, нянюшек… или кого-то там ещё, и почувствовала острый приступ зависти, больно кольнувший где-то в груди. Как хочется иногда быть просто молодой беззаботной девицей, у которой главная проблема в жизни — сбежать от нянюшек на свидание, а самая большая трагедия — когда у неё это не получилось.

Так нет же… Тайны, убийства и совершеннейшая растерянность.

С чего начать? Кому довериться настолько, чтобы попросить помощи? И захочет ли этот “кто-то” мне помогать? Даже если и захочет, что это даст?

Я прикрыла глаза и поёжилась от колючего чувства чужого взгляда между лопаток — и взгляда злого. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы не развернуться резким рывком, а спокойно, медленно и равнодушно оглянуться через плечо и… совершенно никого не обнаружить.

Проклятье!

Либо это уже паранойя, либо усталость. Хотя… Руку могу дать на отсечение, что мне не показалось. На что-на что, а на это у меня чуйка, выдрессированная годами жизни и работы на улице. И она меня ещё ни единого разу не подводила.

Cтало не только неуютно, но ещё и страшновато. Сразу вспомнился странный Пёс в тумане… и начали жутко зудеть рисунки на руках. Едва смогла сдержаться и не начать чесаться прямо среди улицы на глазах у прохожих.

— Прекратите сию минуту! — прошипела я скорее для того, чтобы выплеснуть раздражение, нежели действительно веря, что меня послушаются магические ящерицы, оставленные мне дедом неведомо с какой целью. Если меня уберечь — то, кажется, у меня от них проблем больше, нежели помощи. Если их… так себе из меня защитница. Даже разобраться со своим наследством не могу, а учитывая, что оно неожиданно начало множиться, и вовсе хочется от него поскорее избавиться, пока вместе с этими безделушками не наросло ещё и проблем. Тут бы с этими разобраться…

Но как ни удивительно, чесаться рисунки перестали мгновенно. Может, именно об этом писалось в записке. «Говори и слушай». Какая прелесть! С таким же успехом там можно было написать любых два слова, и применить их можно было бы где угодно.

Я тяжело перевела дыхание и подняла лицо, подставляя его мелким колючим снежинкам. Хватит киснуть.

В жёлтом свете магического фонаря падающий снег казался искрами, летящими в небо, а не наоборот. И совершенно некстати подумалось о… Роберте. Как он себя чувствует? Выздоровел или просто ушёл, когда стало немного полегче, чтобы не стеснять меня? И если не поправился, то кто за ним ухаживает сейчас? Возможно, у его есть любовница или даже невеста, которая сейчас меняет примочки на его лбу и поит травяным отваром, чтобы сбить жар…

Тьма! И почему только мне хочется кого-нибудь укусить от одного такого предположения?! Лучше думать о чём-нибудь другом.

Но о другом не думалось, а воображение пошло дальше, и перед внутренним взором уже были картины не взволнованной дамочки у постели тяжело больного, а влюблённой парочки в этой самой постели. Проклятье! Только этого мне не хватало. Приступы настолько острых чувств дурно сказываются на результатах работы.

Потому я тряхнула головой, прогоняя и дурные мысли, и картины, лишающие покоя, и быстро спрыгнула со ступенек, со всего маху налетев на прохожего. Точнее, прохожую. И тем едва не сбила её с ног, чудом не покатившись кубарем прямиком на проезжую часть.

— Прошу прощения! — пролепетала я, стряхивая с её шубки налипший мокрый снег и стараясь не показывать своего интереса к молодой рыжеволосой девицей, некогда виденной мною в следственном комитете. — Я такая неловкая… Надеюсь, вы не ушиблись?

— Нет-нет! — заверила она меня, тоже принявшись сметать снег. Скорее от растерянности и со мной за компанию, нежели из-за того, что он ей действительно очень мешал. — Всё в порядке.

— Ну и замечательно! — улыбнулась я, но тут же посерьёзнела и немного покачнулась, делая вид, что вот-вот упаду в обморок.

Чем, кажется, жутко испугала девушку.

— Вам дурно? — тут же залепетала она. — О мать Окаш! Потерпите! — и махнув ручкой, затянутой в чёрную кожаную перчатку, выкрикнула неожиданно громко: — Эй! Извозчик! — и снова обратилась ко мне, быстро затараторив: — Сейчас отправимся к целителям. Вам обязательно помогут…

— Ах, оставьте! — придержала я её за плечо, не сильно, но довольно ощутимо. — Ничего не нужно. На меня так влияет столичная суета. Это быстро проходит. Вот уже почти прошло! Ещё бы чашку чая, и я окончательно приду в себя. Я могу вас просить о помощи?

Вивьен немного задумалась, нервно улыбнулась, вспомнив, видимо, что спешила по своим делам. Но добрый нрав, хорошее воспитание и человеколюбие взяли всё же верх:

— Здесь недалеко есть кофейня, в которой готовят чай из заморских сортов. А ещё отменный горячий шоколад.

— Ох, мне так неудобно! Право слово… — запричитала я, чуть не расплакавшись.

— Оставьте. Я как раз туда и направляюсь, — улыбнулась девушка. И я только сейчас заметила, насколько она хороша собой. Немного по-детски: длинные пушистые ресницы, пухлые губки и огромные глаза. Будь я мужчиной, определённо не смогла бы пройти мимо и остаться равнодушной. И неудивительно, что Макс Стоун обратил на неё своё внимание. Любопытно, как далеко он успел зайти в своих ухаживаниях…

— В таком случае я обязуюсь угостить вас тем самым горячим шоколадом, который вы так расхваливаете. И не спорьте! — прервала я, готовые сорваться с её губ возмущения. — Всё же я едва вас не покалечила и чувствую себя… дурно.

Вивьен опустила глаза и кивнула.

— Хорошо! Раз вам так угодно!

Боги! Просто идеальная жена. В жизни слова поперёк не скажет. Сложно представить, что должно было случиться, чтобы эта мисс устроила такой скандал, как тогда в участке. Но уверена, это был из ряда вон выходящий случай.

Мистеру Стоуну именно такая и нужна. И его мамочка до седых волос будет руководить их семейной жизнью. Притом седые волосы будут и у малютки Вивьен. И очень даже скоро. Просто-таки любопытно, что у них там за драма, из-за которой они всё же не только не муж и жена, а даже и не жених и невеста.

К тому же мне не помешает хоть ненадолго отвлечься от расследования и просто собрать немного сплетен и чужих проблем.

Иногда это помогает взглянуть под другим углом на свои собственные.

В кафетерии “Утренняя заря”, несмотря на позднее время, было довольно людно, а ввиду того, что помещение оказалось не очень просторным — ещё и душновато.

Или, может, это результат того, что мы прошлись пешком по морозу и, пусть даже в это время живо обсуждали столичные архитектурные красоты, которые иностранке мисс Торхем были в новинку, немного продрогли. Даже мне захотелось чего-то горячего и желательно с коньяком. Можно и с ромом. Главное, прогреть замёрзшие кости. А

как говорит Раш, ничто не греет лучше, чем хороший грог и горячая… хм… второе точно не для меня. А вот первое оказалось бы весьма кстати. Возможно, удалось бы даже дурное настроение намного развеять.

Пахло ванилью и горьким горячим шоколадом. И ещё кофе и корицей. Прекрасные сочетания, настраивающие на тёплый душевный разговор и немножко ленивое настроение.

Вышколенная официантка в форме из дорогого сукна разложила на свободном столике книжки меню и оставила корзинку со сладостями, пока мы снимали верхнюю одежду и отфыркивались от налипшего снега.

— Оу! — улыбнулась я, плюхнувшись за столик, накрытый вышитой голубыми незабудками скатертью, и всячески игнорируя немного шумную компанию хвативших лишку молодых людей, тоже, видимо, решивших погреть не то кости, не то уши. — Мне здесь нравится. В мой родной город мода на такие спокойные заведения ещё не дошла. Хотя мне искренне жаль. Право слово, молодой незамужней даме совершенно некуда сходить не только без кавалера, но и с кавалером… в общем, прогулки по таким заведениям могут быть неправильно истолкованы в обществе, — сетовала я, делясь бедами вымышленной мисс Торхейм с Вивьен.

Сама девушка слушала меня внимательно, не перебивала и даже вздыхала и кивала головой, искренне сочувствуя моим бедам. Только когда я пожаловалась на разбойников, подстерегающих путников на дорогах королевства, она охнула, прикрыв ладошкой рот, и поинтересовалась, как мне не боязно вот так, одной — и по дорогам.

— Всё не так плохо, Вивьен. Можно, я вас так буду называть. Мне просто кажется, что мы знакомы целую вечность…

— Да-да. Как вам будет угодно, — закивала девушка. — Я как раз хотела сама вам это предложить.

— Ну, тогда и вы называйте меня просто Силин. А что до вашего вопроса… Я путешествую не совсем одна. Но это не так просто объяснить… — и, изобразив сомнения и терзания, я умолкла, маринуя слушателя в соусе интереса и ожидания.

Чаще молодая девица возраста Вивьен в этот момент просто-таки выпрыгивает из корсета, дабы узнать страшную тайну случайной знакомицы. Ибо нет ничего более кипятящего кровь, чем чужая тайна.

Но моя новоявленная подруга оказалась то ли совершенно равнодушна к чужим бедам, то ли попросту слишком хорошо воспитана. В любом случае она молча ожидала продолжения рассказа, не задавая ни одного вопроса.

— Не знаю, доводилось ли вам иметь такие связи, о которых просто так не поведаешь людям знакомым? Да и незнакомым сложно рассказать. Вот только носить в себе такие тайны — та ещё пытка, — тяжело вздохнув и отведя взгляд, я изобразила такое невыносимое страдание, что Вивьен всхлипнула и, кивнув, тихо пробормотала:

— Я вас прекрасно понимаю, Силин. Даже лучше, чем вы себе можете представить.

Так я и думала, что не всё так гладко, как хотелось бы.

В принципе, если гладко и прекрасно, то молодая девица не будет устраивать скандал в кабинете своего кавалера, а кавалер не будет, воровато озираясь, выставлять её прочь. Эх. Всё же правду говорила тётя Роза — нельзя доверять мужчинам. И, вспомнив бледного и покрытого холодным потом мистера Коллинса, поняла, что не так и просто делать то, что чаще всего правильно.

— Как жаль, что уже завтра мне придётся покинуть столицу, — снова вздохнула я, пожав холодные, как лёд, пальчики мисс Вивьен. — Мне кажется, в вашем лице я встретила родную душу. Мы могли бы стать близкими подругами…

Судя по лицу моей «родственной души», она так не считала, но мой отъезд стал тем самым последним аргументом пожаловаться на свою тяжёлую участь:

— Мне тоже искренне жаль, — совершенно не умея лгать, пожаловалась Вивьен. — Хорошие подруги такая же редкость, как ледяные драконы, — она перевела дыхание, едва слышно всхлипнув, и добавила: — Не так давно я потеряла единственную подругу, которой могла абсолютно полностью доверять.

Тьма! Мне едва удалось сдержаться и не выказать своего интереса. Даже мороз по коже продрал от щёлкнувшей, почти невероятной догадки.

— Ох, дорогая, мне искренне жаль… — протянула я, надеясь не вспугнуть новоявленную подругу и молясь, чтобы она не начала делиться подробностями своей личной жизни, как я мечтала ранее, а рассказала о той самой подруге.

— Да. Это ужасная потеря… Не только для немногих родственников Гейл, но и для искусства…

Гейл… Гейл… Ох, кажется, именно так мистер Фокс называл девушку. Ту самую первую жертву лорда-душегуба.

— Она полагала, что красота и немного наглости откроют ей дорогу в королевский дворец… — вздохнула Вивьен. — Жаль, но этого мало даже для того, чтобы попасть невесткой в дом начальника следственного комитета.

Я как-то нервически сжала пальцы в кулак, надеясь, что не выдала своего смятения. Страха. Даже ужаса.

Это конец.

Даже привилегии следователя, которыми наделён мистер Коллинс, не откроют нам двери в королевский дворец.

Но даже если нам и удастся туда пробраться, то что толку? Что мы сможем сделать людям, которые разменивают жизни на серебряники? Они неприкосновенны. Они — власть и сила. А мы всего-то мурахи, сотни которых они видят с высоты дворцовых стен…

— Вам дурно? — спросила обеспокоенно Вивьен.

Но едва я прочистила горло и собралась с мыслями, чтобы дать ей хоть какой-нибудь ответ, как колокольчик над дверью звякнул, и в кафетерий вошла та, кого я в принципе здесь не ожидала сегодня увидеть.

Проклятье!

Кажется, вечер был слишком спокойным, и боги решили разбавить его впечатлениями. Потому как в кафетерий вошла никто иная, как сама миссис Стоун в компании высокого мужчины в шляпе-котелке и с тростью в руке.

Вивьен тут же побледнела так, что мне показалось — она вот-вот хлопнется в обморок. А мне захотелось испариться, дабы не видеть дамочку, которая решила так меня подставить. И даже если она и не планирует презентовать мою голову своему сыночку, у меня есть все основания подозревать именно её в том, что она сдала Раша властям. А этого я ей не прощу никогда.

— Похоже, здесь слишком душно и вам дурно, Вивьен, — едва сдерживая раздражение, которое во мне вызывала мать начальника следственного комитета, пробормотала я. — Наверное, нам лучше выпить кофе в более спокойном и менее людном месте.

— Да, вы правы! — словно зачарованная обронила девушка. — Нам, наверное, не стоит здесь задерживаться.

И нам бы улизнуть по-тихому, но, оказалось, миссис Стоун обладает отменным зрением и противнейшим нравом.

— О! Я даже не подозревала, что в это заведение теперь впускают кого попало! — воскликнула она настолько громко и противно, что я едва сдержалась, чтобы не поморщиться. И — естественно, глядя на нас в упор: — Ранее его посещали только достойнейшие люди столицы, а теперь всякая…

Предполагаемая “всякая…” побледнела и сжала в кулаке салфетку. При этом выражение лица у Вивьен было такое… у надгробной статуи эмоций и жизни обычно больше. Жутко просто смотреть.

— Только этого мне и не хватало, — процедила сквозь зубы моя новоявленная подруга, глядя в одну точку. — Уверена, миссис Стоун не упустит случая испортить мне вечер.

Я бросила быстрый взгляд на упомянутую миссис, являющуюся на данный момент ещё и моим работодателем, и поняла — совершенно точно не упустит. Дама смотрела на напряжённую Вивьен и ждала. Ждала повода устроить сцену.

И во мне после слов Вивьен взыграла жажда справедливости, жутко захотелось запустить в миссис Стоун корзинкой со сладостями. Просто более ничего не попадалось на глаза.

А вот моя спутница стала ещё белее. Хотя, казалось бы, куда уж? И у меня в груди неожиданно заклокотал такой гнев, что я вскинула подбородок и выпалила:

— Ох, Вивьен! Нам не следует задерживаться здесь. Ты же уверяла меня, что это заведение для людей достойных и воспитанных, а оказалось — захаживают сюда всякие пожилые дамочки, ищущие, с кем бы поскандалить… Прости, но в моём городе так вызывающе себя даже конюхи в харчевнях для бедноты не ведут…

Конечно, я такая смелая была только потому, что была совершенно уверена, что миссис Стоун не узнает в иностранке, неосмотрительно бросившей ей вызов в присутствии чуть не всей элиты столицы, свою наёмную работницу. И мне всё равно стоило промолчать и ретироваться. Но мне так хотелось хоть как-то ей отомстить за её двойную игру, что просто не смогла удержаться. Пусть это даже была такая маленькая подлянка.

Миссис Стоун, похоже, в свою очередь, ожидала чего угодно, в том числе и истерики Вивьен, но только не того, что какая-то малоизвестная мисс возомнит себя бессмертной и решит высказаться. Да ещё и не так, как самой светской львице будет угодно. Выражение её лица в этот момент стоило запечатлеть на магических снимках и вешать на зеркало, дабы достоверно изображать шок. А ещё праведный гнев и немое возмущение. В общем, незабываемое сочетание.

Мистер, составивший ей компанию в этот вечер и, похоже, уже представлявший себе несколько иное развитие событий, кривовато улыбнулся и задумчиво хмыкнул.

И мне неожиданно стало жутко не по себе.

Я едва смогла удержаться, чтобы не впиться в него взглядом. А взгляд нет-нет да и натыкался на острые, словно хищные черты лица, острый нос, тонкие бледные губы, выпирающие скулы… и только его взгляда я намеренно избегала.

Что-то было в этом человеке… знакомое. Словно ранее я его видела или когда-то уже знала. И это меня пугало гораздо больше, чем предполагаемый гнев миссис Стоун, силящейся в этот момент подобрать слова для достойного ответа. Это осознание отдавало горечью на языке и комом в горле.

Скрипнула входная дверь. Зашипели ящеры на руках, чуть не до жжения.

Неожиданно шумный зал затих, словно онемел. Куском льда засел в животе страх. И я едва смогла сдержать вскрик, когда по дощатому паркету потянулись тонкие щупальца не то дыма, не то тумана.

— Нам, наверное, не стоит здесь задерживаться, — прошелестела Вивьен, вцепившись своей ледяной ладошкой в мою руку. И всё исчезло, словно показалось, а я потупилась, чувствуя, как дрожат пальцы… Неужели это он? Туманный Пёс? И что делать? Если я сейчас выкрикну, что этот человек — убийца, то не загремлю ли на виселицу сама? Проклятье!!! — Здесь рядом есть кафетерий… не настолько хороший, но там тоже вкусный шоколад.

— Да, нам не следует портить себе настроение, — сжав кулаки, буквально вскочила я. — Я слишком ненадолго в городе, чтобы портить себе о нём впечатление.

— И очень правильное решение! — взвизгнула миссис Стоун, наконец найдя слова. Правда, не настолько впечатляющие, как ей хотелось бы. — Аристократия не станет марать свою честь соседством с дурной кровью.

И всё же, проходя мимо миссис Стоун, я не сдержалась и добавила:

— Миссис, если вы получили должное воспитание, то наверняка слышали простую истину — честь пятнают наши поступки и слова, а не чужие. И вам стоит для начала, оглянуться на свои собственные грехи, прежде чем поминать чужие.

И более мне не хотелось её ни видеть, ни слышать.

Мы вышли в зимнюю метель молча. Но обе, не сговариваясь, быстрым шагом уходили от кафетерия «Утренняя заря» куда подальше. Вивьен от гнева своей несостоявшейся свекрови. А я от жуткого типа, у которого, возможно, руки по локоть в крови.

И только когда мы отдалились на довольно приличное расстояние, я решилась спросить:

— Прости, это, возможно не моё дело, но что это за дамочка, и какая собака между вами пробежала?

Девушка ответила не сразу, щурясь от летящего в глаза снега. Но после поджала губы и выдохнула устало:

— Этот разговор не пяти минут. И не очень подойдёт к чашке горячего шоколада…

— О! Я знаю тысячи способов испортить вечер, но только не грустной историей о наболевшем.

— … И возможно после этого вы не пожелаете со мной иметь ничего общего…

— Ах, оставьте, Вивьен. Если вы никого не убили, то вы не совершили страшных грехов. В моём городе довольно лояльно относятся к чужим порокам…

— Это не мои пороки… Точнее… Скорее… Это не так просто объяснить, как оказалось. Пожалуй, разговор не на одну чашку кофе…

— В таком случае, если вы не против, я всё же предпочту прогреть кости ромом. И вам рекомендую. Вы бледны настолько, что кажется — только что встретили призрак своей почившей бабушки. Так недолго и заболеть.

— О! Это мне не страшно. Всё, что мне осталось от родовой магии — это стальное здоровье.

А мне почему-то снова вспомнился мистер Коллинс. Справился ли он со своим недугом? Вот только не пойдёшь же спрашивать на ночь глядя.

— И ещё крохи! — добавила Вивьен, и в воздухе запорхала крошечная канарейка, сотканная из голубых светящихся нитей. — Вот теперь — всё, — и уже птице добавила: — Скажешь, что из-за миссис Стоун мы вынуждены были покинуть «Утреннюю зарю» и, если он пожелает, приведи его ко мне.

И птичка, взмахнув крыльями, исчезла.

— Поисковик! — пояснила моя новоявленная подруга и, улыбнувшись, добавила. — Я не против рюмки рома, мисс Торхейм. Мне и правда нужно немного согреться.

— О! Я ещё хотела спросить, а вы не знаете, кто тот тип, сопровождавший скандальную дамочку?

Вивьен посерьёзнела и жёстко сказала:

— Это человек, дорогу которому побоятся переходить даже самые влиятельные люди королевства — начальник тайной канцелярии. Жуткая личность… Я бы вам рекомендовала обходить его стороной.

Бездна!

Лучше бы я не спрашивала, право слово. Это, наверное, самый худший из возможных вариантов.