Бронза и кость

Часть IV. Кожа из алебастра

…Сирил. Ключевое слово — Сирил.

Справедливости ради, именно ему я была обязана большей частью ярких (местами даже чрезмерно) детских впечатлений. Сама я была домашним, очень спокойным ребенком, который отцеплялся от маминой юбки исключительно ради того, чтобы влезть на плечи папе, и никаких приключений не искала. Мне нравились запахи на маминой кухне, стройные ряды баночек с мазями и отварами, за которыми всенепременно скрывались (уж я-то знала!) самодельные леденцы на палочках и коробка с песочным печеньем. Пусть помощница из меня была аховая, но вытащить меня из дома было непосильной задачей — для всех, кроме Сирила.

Первая попытка плавать, первый нырок за жемчугом, первый собственноручно разведенный костер, первые чары — неуклюжие, без ограничительного условия, продлившиеся каких-то несколько секунд… которых, впрочем, как раз хватило, чтобы воплотить в жизнь очередную сумасбродную задумку Сирила. Да что там, первое вино — и то я ставила бродить под его неусыпным руководством!

Мама, помнится, тогда голову сломала, куда девать столько паршивого уксуса. В любой затее за авторством дражайшего кузена всегда находились пострадавшие — в выигрыше неизменно оставались только мы двое.

А сегодня — и вовсе он один.

Кроуфорд-холл уже не спал: окна на служебном этаже радостно сияли золотистым светом, из кухонных труб валил дым, такой густой, что его было видно даже на фоне по-ночному темного неба. Рассвет не спешил вступать в свои права, словно все боги действительно разом отвернулись — если не от Ньямаранга, то от меня.

В мастерской тоже горел свет.

- Давай, Марион, — велела я себе, — рано или поздно все равно пришлось бы.

Уговоры не помогали. Вернуться в Кроуфорд-холл за своими вещами, которые уже должна была прислать добросердечная Линдсей, и вернуться в Кроуфорд-холл, чтобы просить о помощи, — две большие разницы. За кофром-то можно было бы просто шмыгнуть на кухню и тут же выскочить!..

Но Сирил, разумеется, не искал легких путей. Для меня, во всяком случае, — сам-то он сейчас, должно быть, уже обнимается со своим кальяном, пока мы с Элиасом отдуваемся за троих!

И ведь к распределению ролей не придерешься. Я точно не способна обеспечить порядок и спокойствие в Свамп Холлоу, а Элиаса к наследнику Кроуфордов так просто никто не пустит — да и убедить Джейдена участвовать в чужой афере у него едва ли выйдет. Самому же Сирилу высовываться попросту опасно: если уж «спасителя» ждут именно сегодня, то нужно убедиться, что сей достойный отпрыск королевской крови смирно сидит в хижине и приканчивает бутылку славного фруктового вина, а не маячит перед воодушевленной толпой, как изначально собирался.

Увы, это возвращало меня к необходимости наступить на горло не только гордости, но и инстинкту самосохранения и постучаться в дверь черного хода Кроуфорд-холла.

Слуги как раз закончили завтракать и расходились по особняку, и в их числе я с некоторым удивлением заметила миссис Ваен — такую понурую и сонную, что я невольно потянулась к органайзеру, отыскивая только-только наполненные пузырьки.

- Вот, выпейте, должно полегчать, — сказала я и вручила помощнице гениального скульптора флакончик с резной крышкой. — Что случилось?

Флакон миссис Ваен молниеносно опрокинула залпом, не принюхиваясь и даже не напомнив мне, что на дворе раннее утро, но смотреть менее укоризненно не стала.

- Мастер Джейден всю ночь проработал, — хмуро сообщила она, возвращая мне пустой флакон. — Пришел мрачнее тучи, сразу схватился за проволоку и клещи, а из самого и слова не вытянешь, разве что теми же клещами… пришлось ассистировать.

Я сочувственно покачала головой, но тут же подскочила:

- Погодите, то есть он не поговорил с лордом и леди Кроуфорд перед тем, как взяться за работу?..

Миссис Ваен надулась так, словно это перед ней не извинились за разорванную помолвку.

- Какое там! Он там словно одержимый, я только и успевала пластилин из кладовой таскать!

Я нервно сглотнула. В каком же настроении должен быть Джейден, если даже миссис Ваен не успевала, с ее-то способностью находиться в десяти местах одновременно и делать в каждом по три дела сразу?!

А еще, выходит, заговор на подчинение с него слетел уже по дороге к особняку, и в Кроуфорд-холл он пришел по собственной воле. Ну, «киса», оцарапала она его, самые надежные чары на крови, видите ли!

Я попыталась вспомнить, что мама говорила про людей, способных сопротивляться даже кровным заговорам, не преуспела и совсем пала духом. Джейден же всю ночь проварился в собственном соку, и вряд ли беспросветно-темное утро сделало его мысли сколько-нибудь веселее!

- Сходила бы ты к нему, — помолчав, посоветовала миссис Ваен и, не вытерпев, подтолкнула меня в спину. — Ну же!

С тем же успехом можно было толкать меня в пасть к голодному льву, но я только угрюмо кивнула и поплелась к лестнице на господский этаж.

Мастерская выглядела совсем не так, как мне запомнилось. Ради фотосъемок из комнаты вынесли всю мебель, и единственными предметами интерьера оставались ширма да подиум. Сейчас, видимо, все вернулось на свои места, и в центре внимания оказывалась не модель, а высокий круглый стол на одной ножке и барный стул. Джейден сидел спиной ко входу, сгорбившись и нависнув над чем-то, как дракон над древним золотом; на нем была та же тонкая льняная рубашка, что и вчера, и я была готова поклясться, что ей пришел конец. Увлеченного творца едва ли волновали такие приземленные штуки, как невыводимые пятна на дорогой ткани.

- Миссис Ваен, где моя стека с деревянной ручкой? — рассеянно спросил Джейден, не отрываясь от работы.

Голос звучал хрипловато, словно это были первые слова за очень и очень долгое время. Я привычно прикусила щеку изнутри, вздрогнула от стрельнувшей в скулу боли и с опозданием постучала о дверной косяк.

Джейден выпрямился и медленно, неохотно, будто уже знал, кого увидит, обернулся через плечо. Окинул меня взглядом, глубоко вздохнул — и отвернулся, ссутулившись и опершись локтями о стол.

- Не надо усложнять, Марион, — глухо сказал Джейден, массируя себе виски. — Я все понял.

Судя по уровню драматизма в голосе, понял он даже немного лишнего, а что не понял — то додумал, и если позволить ему и дальше тонуть в тихом омуте собственных мыслей, дальше будет только хуже.

- То есть Сирил зря целый час убивался над записями? — негромко поинтересовалась я.

- Сирил? — Джейден все-таки обернулся. — Ты его все-таки нашла?.. Погоди, какими записями?

Я выразительно взмахнула тремя вырванными из блокнота листами и все-таки переступила порог, не дожидаясь приглашения. Джейден вспомнил о воспитании и поспешно слез со стула, звучно треснувшись коленом о маленький сервировочный столик, запрятанный под рабочую поверхность. Сваленные на нем обрезки проволоки, кусачки и куски темного скульптурного пластилина исполнили короткую варварскую мелодию, удачно сопровождаемую сдавленным ругательством. Джейден обреченно потер отбитое колено и выпрямился.

Я промолчала. Из головы вдруг куда-то исчезли все мысли и слова, оставив после себя гулкую пустоту.

На высоком столе, конечно же, оказалась пластилиновая статуэтка — плод бессонной ночи. Только она не имела отношения ни к Соладе в частности, ни к истории вообще, и даже в стиль ар-деко вписывалась исключительно с натяжкой. Просто женщина — немного нескладная, угловатая и слегка встрепанная; она сидела, скрестив ноги, держала за руки совсем маленькую — годик, не больше — девочку, помогая ей стоять, и так умиротворенно улыбалась, что в груди щемило от одного взгляда на это незамутненное материнское счастье.

- Это… — начала было я и осеклась, так и не подобрав подходящих слов.

Джейден залился краской и тоже промолчал — как-то обреченно. Я шагнула ближе — и с некоторым удивлением обнаружила, что детей на самом деле двое: вторая девочка с умилительной сосредоточенностью на личике цеплялась за складки платья на спине женщины и пыталась встать самостоятельно.

Ни на одном из рассыпанных вокруг эскизов не было ничего похожего.

- Это я? — все еще не слишком осмысленно спросила я.

Джейден кивнул и поспешно добавил:

- Она еще не закончена. У меня не было подходящего референса, и позы несколько… — он тряхнул головой и резко изменил тон на деловой: — Ты говорила о записях?..

- Да, — спохватившись, я подошла к нему и протянула листы, все еще не в силах оторвать взгляд от статуэтки. — Боюсь, это будет очень долгий и неприятный разговор. Мы можем где-нибудь присесть?

Джейден пробежал взглядом первые строчки и нахмурился.

- Идем, миссис Ваен держит в кладовой чай на случай, если я совсем потеряю берега.

Тоже, должно быть, привычка из той, прошлой, жизни: сейчас-то Джейден жил в особняке, полном слуг, и мог потребовать себе чаю в любой час дня и ночи. Но сейчас это только играло мне на руку.

В кладовой обнаружился не только чай, но еще и маленький столик и пара колченогих табуреток, заляпанных золотой краской. Она давно высохла, но я все равно провела рукой по сиденью, прежде чем устраиваиться на нем.

- Сирил выяснил, кто убил Саффрон и Нарит, — в лоб сообщила я, — и даже знает, что убийцей двигало. Я отправила сообщение в Старый Кастл, и помощь уже в пути, но проблема в том, что нужно время, которого у нас нет. А сами мы до убийцы не доберемся.

- И ты хочешь, чтобы я выиграл время, — Джейден опустил взгляд на записи, — созвав неочередное заседание Парламента?!

В его устах это прозвучало куда бредовее, чем я рассчитывала. А когда Сирил излагал план, все казалось таким логичным и последовательным!

- Не совсем, — так же растерянно отозвалась я.

- Уже хорошо, — обреченно вздохнул Джейден, — а то я даже не член Парламента и не имею права его созывать. Тогда чего ты от меня хочешь и как твой кузен связан с… — он снова пробежал взглядом верхние строчки, словно никак не мог до конца поверить в прочитанное, — поправками к таможенному кодексу Ньямаранга?

Хороший вопрос. Жаль только, что манипулировать Джейденом, как Элиасом, обещая ему благосклонность недоступной прекрасной леди, не получится!

- Погоди, — вдруг медленно произнес Джейден и встал из-за стола.

Мне оставалось только с недоумением проводить его взглядом. Впрочем, далеко он не ушел — зашуршал чем-то в высоком стеллаже, за которым скрывался чайный столик. Что-то уронил, привычно, без энтузиазма, выругался — и вернулся к столу, перебирая фотографии с последних съемок.

- Когда ты успел забрать их из Мангроув-парка? — удивилась я.

- Я и не успел, — отмахнулся Джейден, продолжая быстро-быстро перебирать снимки, — это второй комплект, на случай, если что-нибудь случится с первым. Я всегда так делаю, а то бывали прецеденты… ага!

На столик легла та самая фотография, где я стояла, изогнувшись дугой, и острием вверх поднимала кинжал от солнечного сплетения к потолку, оплетенная призрачными телами, как жутковатой потусторонней вуалью. Джейден безошибочно нашел среди полупрозрачных силуэтов один-единственный, что опирался на мой живот и отчаянно тянулся вверх, к клинку, — и выразительно постучал пальцем по запрокинутой голове призрака.

- Это то, о чем я думаю?

- Лучше бы ты ни о чем не думал в данный момент, — с досадой отозвалась я, мигом забыв о «прецедентах» и поднявшем было голову любопытстве. — Твой наметанный глазомер временами бывает удивительно некстати!

Джейден с обидой сгреб фотографии обратно, но к стеллажу не понес — уселся напротив и скрестил руки на груди. Выглядело бы грозно и многообещающе, если бы он не прижимал снимки к сердцу, как самое дорогое, что у него осталось.

- Значит, ты хотела использовать меня втемную? Опять?

Я обреченно прикрыла глаза, не пытаясь ничего отрицать. Если бы я была хорошим командным игроком, то входила бы в состав какой-нибудь диверсионной группы: и папе спокойнее, и толку больше, чем когда большую часть зацепок в официальном деле даже упомянуть нельзя!

Увы, ведьмы крайне плохо сочетаются с протоколом и субординацией. Как и Сирил, чтоб ему икалось!

- Что ж не околдовала снова? — хмуро поинтересовался Джейден, так стиснув пальцы, что первая фотография в стопке смялась под его рукой. — Глядишь, получила бы послушную марионетку, удобную, не задающую никаких вопросов… — Джейден не повышал голос, не сверкал глазами, не порывался карать и миловать, но каждое слово горчило такой безнадежностью, что я вжалась в спинку стула и виновато съежилась. — А еще можно было продать рецептик-другой Сибилле и Изабель — и вовсе до конца дней своих горя не знать!

- Я предпочла бы, чтобы его не знал ты, — не выдержала я. — Ты же не знаешь даже, о чем речь!

- Именно, — с неожиданным спокойствием согласился Джейден. — И ты, и Изабель, и Сибилла — все вы хотите видеть во мне наследника огромной финансовой империи, без двух минут губернатора одной из крупнейших провинций Вайтона, и вместе с тем дружно отказываете мне в возможности думать своей головой и иметь собственное мнение! А вокруг, между тем, творится что-то крайне недоброе, раз уж ты не обошлась помощью одного только Элиаса, и в этом свете то, как твой кузен похож на покойного короля, нравится мне еще меньше, чем твое молчание.

Я пристыженно промолчала.

Кое в чем колдун просчитался. Он убил Саффрон, чтобы устранить Каллума Кроуфорда, чьи возможности и связи позволяли держать треть Парламента в ежовых рукавицах, и выдернуть на его место Джейдена Старра — известного простака и растяпу, годного только для высокого искусства, но никак не для рутинной политической грязищи и подковерных интриг.

Только вот «простак» — вовсе не синоним внушаемого идиота. Джейден намеренно отказывался играть по правилам, воротить многоходовки и манипулировать чужими симпатиями, но это не делало его дураком.

А вот я себя дурой чувствовала уже не впервые.

- По уму, сейчас мне бы следовало рассчитаться с тобой за услуги, поблагодарить и указать на дверь, — вздохнул Джейден, — просто чтобы сохранить хоть какие-то остатки достоинства. Но, кажется, в этом случае проиграю не только я, не так ли?

Я кивнула, не в силах сделать что-либо с горячим румянцем.

- Так что происходит, Марион? — терпеливо поинтересовался Джейден.

Спохватившись, он сложил фотографии на стол и горестно вздохнул над испорченным снимком (по закону подлости, им оказался тот самый, с Его Величеством и крокодильим черепом). Я воспользовалась заминкой, чтобы собраться с мыслями.

Пожалуй, было всего лишь вопросом времени, когда же Джейден заметит фамильное сходство между Сирилом и покойным королем. Не будь скульптор таким рассеянным и увлеченным, додумался бы до всего куда раньше меня самой. Папа, конечно, все равно устроит мне выволочку, но после разгромного увольнения из Мангроув-парка все равно не получится как ни в чем не бывало продолжить карьеру под прикрытием. Рекомендации рекомендациями, а слухи все равно опередят любые письма и заверения.

Значит, мне все равно придется начинать новую жизнь. Так почему бы не начать ее с честности?

Тем более что в данный момент куда важнее получить помощь, чем сохранить спокойствие родного ведомства на тему утечек информации.

- Сирил — внебрачный сын Его Величества Ричарда Аллистера Вайтонского и миз Ламаи Кантуэлл, коренной ньямарангки, — в лоб сообщила я Джейдену, — и его хотят использовать, чтобы устроить в провинции переворот. Все уже подготовлено: аборигенам рассказали туманное пророчество о спасителе с руками из золота и кожей из алебастра, парламентариям — о необходимости внести поправки к налоговому и таможенному кодексам Ньямаранга, а самого рьяного противника временно устранили от дел, убив его единственную дочь. Предполагалось, что губернатору тоже будет не до того, но помочь Линдсей я все-таки успела.

- Линдз тоже хотели убить? — насторожился Джейден. — Почему ты не пошла в департамент?

- Не убить, — справедливости ради отметила я, — скорее свести с ума постоянными кошмарами и недосыпом. А департамент… видишь ли, детектив Чаннаронг — один из заговорщиков. Возможно, самый опасный из них. И пока мы не знаем, кто остальные и на что они способны, единственное, что остается, — испортить им планы и надеяться, что помощь от Тайной Палаты прибудет вовремя. Заговорщики хотят посадить на трон Ньямаранга Сирила и дергать за ниточки, но до этого он и сам не дурак, так что… — я развела руками.

Джейден хлопал глазами с таким растерянным видом, что я уже заранее смирилась с необходимостью разложить все по полочкам еще раз, но растерянность, как оказалось, относилась вовсе не к моему рассказу.

- Значит, вы хотите сделать этого «спасителя» ньямарангцев из меня?

Я одарила его самой невинной из всего арсенала моих улыбок.

- По-моему, из тебя выйдет отличный народный герой, — заверила я его.

Джейден с тяжелым вздохом поворошил листы с записями от Сирила. Прочитанное явно не внушало ему энтузиазма, и уж кто-кто, а я точно не могла его в этом винить.

Строго говоря, у Сирила было два варианта, как отвлечь внимание толпы от обещанного «сына от женщины из простого народа»: либо вложить ожидаемые слова о переменах в уста кого-то, кто и без помощи заговорщиков облечен властью, либо сделать страшилку из меня, благо суеверность ньямарангцев давно стала притчей во языцех. Но страх слишком легко переплавить в ненависть, а ненависть — в агрессию. Сирил не хотел давать колдуну такой удобный инструмент.

Вместо этого дражайший кузен поставил целью уничтожить Чаннаронга, не пролив ни капли крови — ни своей, ни чьей-либо еще.

Задачу это, разумеется, не упрощало. Даже чисто с моральной точки зрения.

Потому что ради того, чтобы наши руки не оказались по локоть в крови, Джейдена придется утопить в грязи.

- Значит, Сирил хочет, чтобы я пригласил в Кроуфорд-холл крупного поставщика ивуарина и представил его как можно большему количеству высокопоставленных людей, которые время от времени навещают лорда Кроуфорда, поскольку сейчас от его душевного здоровья фактически зависит, поменяется курс Парламента или нет, — задумчиво констатировал Джейден, складывая записи по порядку, и тяжело вздохнул. — Каллум меня убьет.

Такой вывод заставил меня удивленно моргнуть и осознать, что за все время, проведенное рядом с Джейденом, пока он кружил вокруг да около, целился в меня фотоаппаратом, вещал какую-то невероятную мистическую чушь пополам с историческими справками и (успешно!) будил мою совесть, я так и не догадалась задать ему самый очевидный вопрос.

- А ты?.. — под его взглядом я запнулась и поспешно переформулировала: — Что думаешь об использовании слоновой кости ты сам? Без оглядки на политику лорда Кроуфорда и мнение ньямарангцев о священных животных?

Улыбка у него вышла какой-то на редкость беззащитной.

- Думаю, что уже не имею права думать без оглядки, — честно ответил он и отвел взгляд. — Помимо мнения ньямарангцев, есть еще банальная статистика о сокращении численности слонов: фермы фермами, но Кроуфорд Мануфактори никогда не покроет весь спрос на слоновую кость. Пока не пройдет мода на ее использование, не исчезнут и браконьеры, забивающие диких слонов. С другой стороны, на фермах и фабриках Кроуфорда сейчас трудится треть населения Лонгтауна и еще пары окрестных деревушек. Попробуй я бездумно подыграть Сирилу и сходу отказаться от «костяных денег» — и все эти люди останутся без работы и, чего доброго, примкнут к аборигенам из Свамп Холлоу. При таком раскладе сам я думать могу что угодно. Но делать придется то, что нужно.

Кажется, в моем молчании ясно ощущался некоторый оттенок ошарашенности, потому что Джейден смущенно пожал плечами и добавил:

- Зато серию статуэток, посвященную Соладе, можно будет использовать как часть плана. Не могу сказать, что я настолько именитый мастер, чтобы десятком статуэток задать новую моду в декоре интерьера, но кое-какое влияние на нее все же имею, а для изготовления дубликатов так или иначе пришлось бы создавать новую производственную линию на фабрике. Отчего бы не отправить на нее моих же сотрудников?

Увы, восстановить душевное равновесие этот пассаж не помог.

- Сирил об этом даже не задумывался, — призналась я, когда пауза стала затягиваться.

- У него над душой не стоял Туантонг Раклон и не требовал, чтобы любая ситуация рассматривалась с точки зрения всех вовлеченных участников одновременно, — страдальчески проворчал Джейден и ссутулился. — Для самоучки Сирил в роли кукловода весьма и весьма неплох. Лучше меня.

Я помолчала, давая ему время подумать и дать задний ход, но, судя по отстраненному лицу, Джейден уже продумывал, как бы ухитриться вывести ивуариновые статуэтки на пик популярности, а то и поставщиков в уме перебирал.

- Знаешь, а это ведь идеальный выход, — тихо сказал он. — Переоборудовать фабрику — появятся рабочие места на замену тем, что есть сейчас. Ввести моду на ивуарин и шпиатр — тогда слонам будет грозить куда меньше опасности, чем сейчас, и постепенно можно будет пересмотреть назначение ферм и снизить градус недовольства коренного населения. Повысить вывозные пошлины на предметы роскоши — появятся средства на инфраструктуру и меры социальной поддержки…

«…только Кроуфорды потеряют половину своего состояния и связей, лишатся прежнего влияния, а ты окажешься по уши в политике, в которую так не хотел лезть», — мысленно закончила я за него. Кажется, он думал о том же самом, но так и не произнес вслух — просто сидел, рассматривая собственные руки, словно ожидал с минуты на минуту увидеть мифическое золото Праатхи на коже, и смешно морщил лоб.

Я не выдержала и провела пальцем по его бровям, вынуждая их вернуться на приличествующее место. И поспешно отдернула руку, пряча в сжатом кулаке отголосок чужого тепла.

«Не надо усложнять, Марион».

Но все и так было сложнее некуда.

- А ты? — спросил Джейден, застыв под прикосновением и даже не подняв глаз.

- Что я думаю об использовании слоновой кости? — недопоняла я.

- Нет, — он все-таки улыбнулся. — Об этом я и так догадываюсь: убитых слонов тебе жалко больше, чем безработных людей. Слонам некуда деваться с фермы, а вот люди вполне способны помочь себе сами. Я имею в виду, какую роль во всем этом играешь ты? Не может же быть, чтобы Сирил не снабдил тебя такими же вот инструкциями. — Джейден выразительно покачал вырванными из блокнота листами.

Я заставила себя улыбнуться в ответ.

- Не снабдил. Он ничего не понимает в том, что мне нужно будет сделать.

Джейден выразительно приподнял брови, снова наморщив лоб, и я надавила подушечкой пальца ему на переносицу, заставляя его держать лицо. Но отвлекающий маневр не сработал: скульптор по-прежнему серьезно смотрел на меня из-под моей же ладони, ожидая пояснений.

- Ты же не думаешь, что заговорщики просто позволят тебе беспрепятственно растоптать все их планы и расчеты? — обреченно вздохнула я и попыталась было убрать руку, но Джейден успел перехватить мою ладонь и крепко переплести пальцы.

- Значит, ты останешься здесь?..

- Еще не знаю, — честно ответила я, не скрывая сожаления. — Но сначала мне в любом случае нужно будет кое-куда отлучиться.

Джейден с тяжелым вздохом расслабил руку, позволяя мне высвободиться, и замер в растерянности, когда я не воспользовалась предоставленной возможностью.

На фоне моей по-ньямарангски смуглой кожи его ладонь и впрямь казалась будто выточенной из белейшего алебастра, и на какой-то миг мне показалось, что в этом заключено какое-то недоброе предзнаменование. Потом я рассмотрела забившийся под ноготь пластилин, — и наваждение развеялось.

А странная тяжесть где-то за грудной клеткой — так и осталась.

- От меня мало проку, когда дело доходит до политики и подковерных игрищ, — призналась я. — Но я — единственная ведьма на многие мили окрест. Вам с Сирилом не обойтись без меня, а мне — без моих амулетов и бутылочек. Но все, что не вписывалось в легенду личной компаньонки леди Линдсей, осталось в хижине под Трангтао, и едва ли кто-то из местных рискнет сунуться в домик ведьмы и упаковать пару ящиков для почтовой пересылки. Боюсь, придется выкручиваться самостоятельно.

- А мне снова предлагается сидеть в чистеньком светленьком особняке и молча наблюдать, как ты уходишь одна в ночь? — обескураженно хмыкнул Джейден.

- Тебе будет не до наблюдений, — напомнила я. — У тебя сегодня с утра по плану визит на фабрику и выделение площадей под новую производственную линию, в обед — объяснения с леди Сибиллой, а к ужину ты ждешь гостей из числа поставщиков ивуарина. Кроме того, ты все равно на метлу не влезешь.

Если в начале моей тирады он только страдальчески морщился, признавая мою правоту, то окончание фразы заставило его наконец-то забыть и о политической подоплеке, и о моральных терзаниях.

- Я не ослышался? — озадаченно переспросил Джейден, неосознанно снова сжав пальцы: любопытство предсказуемо победило здравый смысл и осторожность.

- Нет, — широко улыбнулась я. — Автомобильная дорога до Трангтао петляет по всему нагорью, железная — еще не достроена. По воздуху я доберусь гораздо быстрее.

- Я думал, это байки, — растерянно признался он. — Про ведьм и метлы. То есть я так думал и про ведьм в целом, но тут ты меня быстро переубедила… могу я?.. — он завертелся и быстро нашел взглядом фотоаппарат на одной из полок кладовой.

- Нет! — выпалила я быстрее, чем успела обмозговать вопрос, — так яростно, что Джейден отпрянул и с какой-то удивленной обидой склонил голову к плечу. — То есть… — я страдальчески поморщилась. — Это будет вовсе не так эстетично, как ты себе представляешь, и на статуэтки все равно не сгодится — их же нужно на что-то опирать. Если хочешь, после всей этой неразберихи я попозирую тебе на серию про ведьм, но это… — я осеклась.

Джейден выгнул бровь и усмехнулся — неожиданно понимающе.

- То есть про нагих ведьм на метлах — тоже не байки?

Я поперхнулась воздухом. Залилась краской. Глубоко вздохнула, мысленно перебирая варианты ответа. Отвергла их один за другим.

И молча кивнула.

- Я все-таки очень хочу познакомиться с твоим отцом, — невпопад сообщил Джейден и тоже покраснел. — Непробиваемый должен быть человек.

- Ты не представляешь, — с чувством подтвердила я.

Хотя одержимого творческой эйфорией скульптора может и не выдержать. Такие испытания на папину долю еще не выпадали.

«А ведь выпадут», — сообразила я. Если я хоть что-то знала о своем отце, то к этому моменту моя семья полным составом (включая пиранью!) наверняка уже садилась на лайнер до Ньямаранга. А крупный порт под Лонгтауном только один, у родителей просто не будет шансов не пересечься с Джейденом!

Понять бы еще, почему меня это так пугает. Папа ведь прекрасно знал, что я позировала для статуэток!

- Я вернусь так быстро, как только смогу, — пообещала я и заставила себя все-таки высвободить руку, чтобы вытащить из сумочки неказистый оберег из кошачьей шерсти и маленький пузырек с густым темно-алым вином, на которое Джейден уставился с нескрываемым подозрением. — Оно заговорено не на сон, — сразу созналась я, не дожидаясь наводящих вопросов, — а на удачу. А оберег надень на шею и не снимай. Кошка останется здесь, но не сможет постоянно быть рядом, так что защита от чужих чар тебе нужна своя.

Для мужчины, напялившего на себя тряпичный узелок с кошачьей шерстью, Джейден выглядел до странного серьезным.

- Ты подготовилась.

Я виновато пожала плечами. Амулет и пузырек много места не занимали, так что проще было сразу взять их с собой.

Тем более что Сирил не ошибся: Джейден действительно и думать не стал об отказе.

- Кое-что я подготовить не успела, — призналась я и обезоруживающе улыбнулась. — Можно одолжить у тебя метлу?..

Увы, в Кроуфорд-холл успел прийти беспощадный прогресс: в особняке балом правили пылесосы, а на кухне держали исключительно маленькие пластмассовые веники, которые, несомненно, прекрасно справлялись с традиционными задачами, но едва ли демонстрировали достаточные аэродинамические свойства. Я успела смириться с мыслью, что придется потерять несколько часов, собирая подходящие прутики со всех окрестных кустов, когда выяснилось, что местный садовник консервативен в той же степени, что и ведовские чары: для уборки извилистых тропинок он использовал старомодную самодельную метлу, расстаться с которой согласился только по прямому приказу наследника поместья. Последний пузырек заговоренного на удачу вина заметно снизил градус недовольства садовника, и я с нескрываемой радостью вцепилась в черенок метлы.

Тот отзывался неохотно. Метла была старой, и он успел забыть, что когда-то был стволом молодого деревца, — просоленного, как и все мангры, с трепещущими на ветру кожистыми листьями с серебристым отблеском. Но его корни остались здесь, в болотной грязи Свамп Холлоу, а сам он лежал у меня в руке, словно выточенный под мою ладонь, — и это была вся связь, которая мне требовалась.

- Возвращайся, — с каким-то болезненным, отчаянным беспокойством сказал Джейден, положив ладонь поверх моей, словно я могла взмыть в небо прямо с маленького дворика для слуг, на глазах у изумленного садовника и стайки горничных, которые не отходили от окон с того самого мгновения, когда мы вышли из особняка. Джейден их тоже заметил и несколько напрягся, но все-таки закончил: — Здесь для тебя всегда найдется крыша над головой и работа, если захочешь.

- Спасибо, — улыбнулась я, не скрывая облегчения: признаться, тема работы занимала мои мысли куда сильнее, чем стоило бы, — во всяком случае, сейчас. — Это и правда для меня многое значит.

Джейден повеселел, но надолго его не хватило. Мне нужно было мчаться в Трангтао, ему — скорее вызванивать гостей и поставщиков, и весь этот простой и понятный план действий не вызывал ничего, кроме яростного отторжения.

Оставить его сейчас? Одного? Утопить во всех этих мелочных интригах, матримониальных планах, великосветских играх?..

- Ты можешь попросить помощи у леди Линдсей, — пересилив себя, сказала я. — Она гораздо лучше разбирается во всех тонкостях, касающихся правильного преподнесения щекотливых тем, и наверняка не откажется отомстить тем, кто причастен к смерти ее лучшей подруги.

Джейден с потерянным видом кивнул, но убирать руку не спешил, словно чувствовал неладное.

И я выскользнула из его захвата сама, тут же уверенным шагом направившись по узкой тропинке для слуг к потайной калитке в глубине сада, которая вела прямиком на дорогу к Лонгтауну.

- Погоди! Может, тебя подвезти?..

Я помахала рукой, не оборачиваясь. Мимо меня серой тенью метнулась к особняку кошка-рыболов и, судя по сдавленному возгласу Джейдена, весьма успешно отвлекла его от попыток проследить, куда же я направлюсь из Кроуфорд-холла.

Я покрепче стиснула черенок метлы и, стоило всем строениям поместья скрыться за густыми зарослями, обернулась, чтобы одним взмахом смазать свои следы в пыли. Дерево под пальцами отозвалось волной исчезающего тепла.

- Никакая беда по этим следам не пройдет, — пробормотала я себе под нос и шаркнула метлой в другую сторону. Взмахом я смазала всего два ближайших следа, но остальные исчезли сами по себе: растворились, словно по тропинке никто и не проходил. — Никакая беда по этим следам не выйдет. Кто со злыми мыслями приблизится — гнать того метлой!

Темные парковые заросли в едином порыве зашелестели листвой, словно ответом на простенький заговор могли быть только бурные зеленые овации. Впрочем, учитывая, с каким настроем уходила я сама, убираться следовало в темпе, пока я сама не попала под собственные чары.

По Свамп Холлоу уже сновали бодрые стажеры Департамента Охраны Правопорядка Лонгтауна: одетые строго по форме, с однотипными темно-синими блокнотами-опросниками в руках и одинаково наигранным вежливым вниманием на лице. На каждых двух стажеров приходился наставник из числа патрульных — с разрешением на ношение оружия, которое они, разумеется, по чистой случайности держали на виду.

Местные открывали им неохотно, но табельные пистолеты изрядно способствовали налаживанию диалога. Элиас, засевший в патрульном автомобиле на окраине гетто, уже соорудил на пассажирском сиденье солидную стопку из заполненных опросных листов и как раз читал один из них — с исключительно постной физиономией.

- Сработало? — спросила я его вместо приветствия.

В качестве ответной любезности Элиас продемонстрировал мне опросный лист, выразительно ткнув пальцем в строчку, где под машинным текстом: «Что бы Вы хотели изменить в своем районе?» — красовалась кривая, но весьма жирная надпись: «Район!».

- Это еще конструктивное предложение, — заверил меня помощник детектива. — Один столетний дед посетовал, что без ночных плясок в честь бога солнца никакого веселья не стало. А когда стажер уточил, не имеются ли в виду те пляски, во время которых приносили в жертву молодых мужчин, дедок радостно сообщил, что приносили вообще-то и женщин тоже, но способы разделки отличаются. Так живописно обрисовал, что, пожалуй, надо бы проверить его на причастность, а то мало ли…

- Пока он обрисовывает на словах, а не носится с ножом, все идет по плану, — заметила я. — И не делай вид, что не рад сотрудничеству с Линдз.

Краснел Элиас, как и многие рыжие, сразу и весь: шея, уши, лицо — разом. Но это никак не влияло на его здравый смысл.

- Леди Линдсей здесь делать нечего, — твердо сказал он, — что бы она по этому поводу ни думала. Достаточно того, что ее влияния хватило, чтобы инициировать опрос Свамп Холлоу с благотворительными целями. Пока люди сливают раздражение и злость на бумагу, ничего страшного не произойдет, а кое-какие идеи можно и воплотить в жизнь. От ремонта дороги, — он помахал другим листочком, из куцей кипы на приборной панели, — точно никому худо не станет.

- Представь ей отчет лично, — посоветовала я и порылась в сумочке. — Раз уж все равно взялся разбирать бумаги.

- Пустят меня к ней, как же, — пробурчал помощник, отводя глаза.

Я спохватилась, что последний пузырек с вином достался садовнику, и попросту хлопнула Элиаса по плечу, посадив на форменную рубашку несколько тонких серовато-коричневых шерстинок.

- Все будет хорошо, — пообещала я ему, — продолжай в том же духе.

Элиас раздраженно отмахнулся: он и без моих советов собирался продолжать в том же духе, да и к моим словам и действиям теперь относился с опаской. Но какой у него был выбор, если из дома губернатора спустили указание провести опрос жителей Свамп Холлоу с целью выяснения первоочередных проблем, которые надлежало решить?..

Объяснять ему, что кошачья шерсть — сама по себе амулет для уверенности, я не стала (хватит с него острых впечатлений на сегодня!) — просто забрала у него заранее приготовленную миску и нож и без лишних комментариев пошла вниз по улочке, отсчитывая хижины. Вот, кстати, что же им мешало прикрутить нормальные таблички с адресами?!.

Хижина Нарит встретила меня затхлостью, застоявшимся воздухом и предостерегающим шипением откуда-то из-под потолка. Я остановилась на пороге, плотно прикрыв за собой дверь.

Предплечье не успело зажить, и я безжалостно резанула по тому же самому месту: если уж будет шрам, то, по крайней мере, один. В миску потек тонкий темно-алый ручеек, и змеиное шипение неуловимо изменило тональность. Я терпеливо постояла над посудиной, позволяя крови остановиться самой. Отставила миску, когда ручеек превратился в редкие капли, и протерла руку чистой тряпицей. Бинтоваться, увы, не имело смысла.

Вместо этого я аккуратно сложила платье на пороге, переступила с ноги на ногу, оставив там же изрядно испачканные туфельки, распустила волосы и зачерпнула полной горстью жидкую грязь с отсыревшего пола. От нее остро пахло солью и разложением, и меня передернуло от отвращения, но деваться было некуда. Я задержала дыхание (это не помогло) и щедро размазала грязь по груди и животу. А потом зачерпнула еще и еще.

Темнейший день, конечно, играл мне на руку, но устраивать шоу сначала для стажеров, а потом еще и для жителей Трангтао я все равно не горела желанием. Что бы там ни думал Джейден про мою «красоту» и «внутреннюю искру», костлявая дылда в чем мать родила мало у кого вызывала позитивные ассоциации, а уж манера летать на метле за парой-тройкой бутылок и связкой амулетов едва ли добавляла мне очарования.

Хотя Джейден, наверное, поспорил бы.

Проверять, есть ли у него единомышленники среди сотрудников Департамента Охраны Правопорядка, я не стала и попросту вылезла через окошко, сразу провалившись в жидкую соленую грязь. Она сыто чавкнула, и я оглянуться не успела, как ушла в нее почти по колено, но тут же зажала себе рот, подавив испуганный возглас: нельзя, чтобы стажеры заинтересовались подозрительным шумом. Я и без того не смогла бы отойти от Свамп Холлоу достаточно далеко, чтобы не бояться случайных взглядов: болото давно покушалось на гетто, медленно, но верно поглощая брошенные хижины. Нечего было и надеяться пересечь Свамп Холлоу на своих двоих.

Но я и не собиралась.

Садовник делал метлу без особых изысков: просто взял пучок тонких веточек и примотал куском проволоки к едва обработанному стволу молодого мангра. Но это были ветви с деревьев, выросших на этой земле, и мангр, еще помнящий соль и смерть под корнями, а значит, они была в моей власти.

- Я зову от корней ввысь, — прошептала я, почти прижимаясь губами к черенку метлы, — я зову шелест ветра в листве, зову шум птичьих крыльев и стрекозиный гул…

Старый наговор, которому научила меня прабабушка, наполнял воздух странной вибрацией, напружиненным ощущением перед взлетом, и метла задрожала у меня в руке, словно вспоминала, каково это — стремиться ввысь, к солнцу, к звездам, прочь от грязи и соли. Я поспешно примотала сумку к черенку и оседлала метлу, тут же страдальчески поморщившись.

Н-да, не автомобильное кресло. И даже не колченогая табуретка в кладовой.

Зато метла тут же рванулась вперед, заставив меня судорожно стиснуть колени и изо всех сил вцепиться в черенок. Я направила ее прямиком в заросли; пришлось изрядно попотеть, уворачиваясь от изогнутых ходульных корней и хищно вытянутых веток, но Свамп Холлоу быстро остался позади — и я смогла взмыть над верхушками деревьев.

Заодно поняла, почему же мама так не одобряла полеты: одетой на метле не покатаешься, а голой — холодно! Маскировочная грязь только усугубляла проблему, высыхая на коже. И вина, как назло, не осталось…

Я обреченно поежилась и, сориентировавшись, погнала метлу на юг.

Лонгтаун вырос из маленькой рыбацкой деревушки, больше полувека назад облюбованной солдатами вайтонской армии: войска прошли с нагорья Пхум Ми На-Тааб мимо болотистых мангровых рощ, и людям требовался отдых, еда и развлечения — хоть какой-то просвет в бесконечном наступлении на яростно сопротивляющийся Ньямаранг. Рыбаки встали на сторону побеждающих, и вокруг их хижин быстро расцвел палаточный городок, потом, через пару лет, — воздвиглась целая колониальная улочка с заведениями первой необходимости (то есть пивнушками и борделями), а уж от нее вытянулись ровные линии жилых домов. За каких-то десять лет деревушка стала поселком, за двадцать — городом, а за тридцать — сердцем провинции, свергнувшим с пьедестала древнюю столицу.

Трангтао же, напротив, до последнего сопротивлялся завоевателям. Это чувствовалось: даже сейчас, спустя долгие десятилетия после присоединения Ньямаранга к Вайтонской Империи, на чужаков здесь посматривали недобро, а центральная улочка с тростниковыми хижинами так и осталась единственной. Деревушку спасали только жемчужные отмели и коралловый риф, отгородивший жилье от высоких волн залива: ради экзотических драгоценностей вайтонские господа расщедрились на нормальную дорогу, и стабильный доход от ювелирного дела удерживал молодежь от переезда в крупные города.

С высоты дорога казалась тонкой серой нитью, петляющей по джунглям. Неохотно занявшийся рассвет рассекал ее ажурными тенями, и казалось, что деревья стремятся растерзать безликое асфальтовое полотно, поглотить и уничтожить чужеродный элемент; зато традиционные хижины с кровлей из пальмовых листьев вписывались в пейзаж так гармонично, словно веками были его частью.

Единственный домик с металлической крышей стоял на отшибе, ближе к дороге и заброшенному медицинскому посту, который местные наотрез отказывались посещать даже в минуту крайней нужды. В конце концов его закрыли, и покинутое здание немедленно покрылось плесенью и мхом, а на стены с энтузиазмом полезли ядовитые лозы.

Здесь не изменилось ровным счетом ничего. Трангтао не менялся ни на йоту, сколько бы лет ни прошло; мои детские воспоминания о деревушке не слишком-то отличались от воспоминаний недавних. Только ведьмин домик чуть покосился на невысоких сваях, да старая пальма теперь наклонялась к самой крыше, с любопытством заглядывая в слуховое окно. Все еще ежась от холода, я покружила под прикрытием пышных крон и осторожно приземлилась в кустах позади хижины.

Стон я все-таки не сдержала: влажная духота обняла тело, словно укутав отсыревшим ватным одеялом, но даже она не могла ничего поделать с затекшими ногами и отяжелевшими от многочасового напряжения руками. Я укусила себя за щеку изнутри — рот привычно наполнился солоновато-металлическим привкусом, но больше я не издала ни звука.

Деревушка уже не спала. В прибое с гиканьем носились дети, над центральной (и единственной) площадью курился дымок, и вереница сонных женщин несла вязанки фруктов к самому большому дому с открытой террасой. Я с тоской посмотрела на заколоченное окошко на заднем фасаде старой хижины, прислонила метлу к пальме и, крадучись, приблизилась к крыльцу.

Увы, скрытности мне еще предстояло долго и упорно учиться.

Первыми меня заметили, разумеется, вездесущие мальчишки, обозначившие находку истошным чаячьим воплем: «Демон! Демон!». Услышав его, я бросила таиться и быстро шмыгнула на веранду, пока «демона» не рассмотрели и не опознали.

К счастью, дверь я заколачивать не стала — просто заговорила от чужаков, и передо мной она с готовностью распахнулась, выпустив волну застоявшегося воздуха с легким плесневелым душком. Поморщившись, я нырнула в спасительный полумрак покинутого домика. Заговоренная дверь услужливо закрылась за моей спиной, но детские крики не стихли: мальчишкам, конечно же, позарез требовалось проверить, действительно ли они видели демона и как он пробрался в ведьмину хижину. Что делать, если вдруг глаза их не обманули, маленькие ныряльщики еще не задумывались, и я на всякий случай присовокупила пару шепотков на дверной косяк — для устойчивости.

Не прошло и минуты, как по веранде затопотала галдящая ватага. Заводила орал по-ньямарангски, и я понимала только каждое второе слово — и из-за неважного знания языка, и из-за специфического произношения, свидетельствующего об отсутствии нескольких зубов; но и того, что я смогла разобрать, хватило, чтобы спрятать лицо в ладонях, давя нервный смех.

Чтобы мальчишке удалось проделать все запланированное, ему понадобилось бы как минимум три демона, одинаково связанных по рукам и ногам, с кляпом во рту и священным кругом под ногами (иначе «избавитель» сам бы попросту не уцелел).

К его вящему разочарованию, «демон» проявил неслыханную черствость и дверь не открыл. Это ничуть не помешало малолетним разбойникам пинать створку, отчаянно дергать за ручку и даже пытаться высадить ставни; судя по продолжительности каждого действа, занимались этим все по очереди, а потом еще и зашли на второй круг. Я затаилась в прихожей, пережидая осаду: доски пола слишком сильно скрипели, чтобы не привлечь внимание и не поддержать мальчишечий энтузиазм.

Я успела снова затечь и начала подумывать о том, чтобы плюнуть на маскировку и открыто забрать свои запасы из кладовой, — но ведь потом нужно будет как-то добраться обратно в Лонгтаун, а альтернативы метле у меня нет! — когда нездоровый ажиотаж заметили в деревушке, и ликующие вопли мальчишек перекрыл раздраженный женский возглас:

- А ну пошли оттуда, обалдуи! Это же ведьмино место!

С такой интонацией вайтонки обычно поминали места отхожие, но в тот момент я только порадовалась.

Разумеется, преждевременно.

- Там кто-то есть! — обиженно возвестил заводила, но все-таки слез с веранды, уводя свою ватагу.

- Так это ему отвечать перед Праатхи за пятно на душе, — невозмутимо отрезала моя спасительница, заставив меня в очередной раз устыдиться: словосочетание «пятно на душе» явно было устойчивым и переводилось отнюдь не дословно, но правильного значения я не знала. — Марш в общинный дом, помогите готовить, а то гости вот-вот проснутся!

- Это женская работа! — праведно вознегодовали сразу трое мальчишек.

Остальные тут же притихли в ожидании близкой бури, но всех спас четвертый.

- Метла! — завопил он и, судя по шуму, помчался к старой пальме, путаясь в собственных ногах. — Смотрите, метла!

Я мысленно застонала. Ну чего мне стоило спрятать ее получше?! Не то чтобы я была так уж склонна раздумывать о сохранности метлы, пока скакала нагишом по кустам… а ведь стоило бы!

- Брось! — категорически потребовала женщина таким резким голосом, что мальчишка выронил метлу (судя по возгласу, себе на ногу). — Ну-ка, все в общинный дом, сейчас же!

- Но ведь демон… — пронзительно заныл заводила.

К счастью, нервы этой женщины оказались выкованы из прочнейшей стали, а барабанные перепонки, не иначе, отлиты из чугуна.

- Какой тебе еще демон на метле?! Это ведьма! — кажется, незнакомка гораздо больше обрадовалась бы визиту демона, но выбирать не приходилось. — Дэнг, бегом к старейшине, скажи, что проклятый дом уже не пустует! А вы трое — помогать Нок, сейчас же!

Дети, что характерно, ведьмы тоже боялись больше, чем неизвестного демона, и тут же порскнули со всех ног к деревушке. Я вздохнула с облегчением, но тут же сообразила, что женщина едва ли припустила наравне с ними, а вот размеренных шагов, удаляющихся от домика, я не слышала.

Она осталась? Зачем?

- Сирил? Это ты? — совсем другим тоном тихо спросила женщина, перейдя на вайтонский язык.

Я потеряла дар речи. За последние двадцать лет мы с Сирилом пробыли здесь всего один день — и тот перед тем, как отправиться в Лонгтаун: мне были нужны хоть какие-то запасы, а протащить в домик на соленых болотах что-то посерьезнее ящика поша представлялось весьма затруднительным. Зато в небольшом городке к западу от Трангтао была единственная на многие мили вокруг вертолетная площадка, поэтому сюда доставили кое-что из моего оборудования и две бочки с весьма пристойным вайтонским коньяком. Тогда я угробила весь день, подыскивая в дышащем влажным жаром домике подходящее место для хранения капризного алкоголя и хрупкой аппаратуры, и не обращала внимания, чем там занимался дражайший кузен.

А Сирил, выходит, занимался тем же, чем обычно.

Типичный, в общем, Сирил…

- Сирил! — женщина не рисковала повышать голос, словно опасалась, что мальчишки услышат, но требовательно постучать по стене это ей не помешало.

Я с мученическим вздохом провела ладонью по лицу и брезгливо встряхнулась: соленая грязь засохла и теперь осыпалась крупными хлопьями. Женщина насторожилась и помолчала с полминуты, явно прислушиваясь к происходящему в доме. Открыть дверь она даже не пыталась: должно быть, знала, что чужаку она не поддастся. Я совершенно не хотела думать, откуда ей это могло быть известно.

- Сирил, они ушли! — пронзительным шепотом сообщила она и снова постучала по стене. — Да хватит делать вид, что тебя здесь нет, можно подумать, метла тут сама собой появилась!

Я сжала пальцами переносицу.

- Он не умеет летать на метле.

Снаружи раздался сдавленный возглас, и что-то крупное с шумом сверзилось в песок.

- Вы в порядке? — обеспокоенно спросила я, но реакцию получила вполне ожидаемую.

- Ведьма! — взвыла женщина и припустила к деревушке.

Пожалуй, мальчишкам она могла дать сто очков форы что по части истошных воплей, что по части забега на средние дистанции, но в тот момент я была способна только с недоумением прислушиваться к удаляющимся шагам.

Значит, ведьмовским трюкам в исполнении Сирила она бы не удивилась, а вот я — уже нечистая сила, спасайся кто может?

И с чего она взяла, что Сирил вообще свяжется с колдовством?..

Нет, он собирался, но это же был план «Б»! На самый крайний, безнадежный и маловероятный случай, если все до единого друзья и знакомые откажутся ему помогать!

Я со сдавленным ругательством помассировала себе виски, словно это могло помочь разложить мысли по полочкам, но предсказуемо не преуспела. Хуже всего в Сириловых аферах было то, что участники зачастую до последнего не видели полную картину происходящего и знать не знали, насколько важная роль им отведена. Исключений дражайший кузен не делал даже для меня, хоть и сам понятия не имел, что я способна наворотить с перепугу. То ли переоценивал мою выдержку, то ли просто воспринимал меня как обычную пешку на шахматной доске — одну из многих, безликую и легко предсказуемую.

Я опасалась, что выяснять, какой из вариантов верен, придется на практике, и тихой деревушке это совершенно не понравится… не говоря уже о том, как сильно все это не понравится мне.

Но раз уж я сдуру согласилась играть по его правилам, оставалось только одно: действовать так, как Сирил рассчитывал. Иначе весь замысел грозился развалиться на начальном этапе.

Осиротевший домик оживал, словно приветствуя хозяйку — пением дощатого пола, скрипом дверных петель и чердачным шелестом. Я прошлась по комнатам, касаясь стен и дверных откосов, чтобы обновить и подпитать старые наговоры. На стене в спальной обнаружился новый жилец — пятнистый геккон со смешно растопыренными пальцами на лапах; визиту он явно не обрадовался, но я только тронула заколоченные оконные ставни и вышла.

Местные верили, что гекконы приносят счастье. Зачем выгонять его из дома, в котором я не собиралась жить?

Старый наговор на бочках показал себя наилучшим образом: несмотря на не лучшие условия хранения, коньяк оказался выше всяких похвал. Проморгавшись, я вытерла выступившие слезы (на пустой желудок пробовать определенно не стоило!) и педантично наполнила все флакончики и пузырьки. Аккуратно переложила их в органайзер в привычном порядке, достала из тайника в кладовой мамины обереги, огляделась… и досадливо прикусила щеку изнутри.

Уйти, не выяснив, почему та женщина вдруг решила, что Сирил вернется в заброшенную хижину в Трангтао, да еще на метле, я не могла. Хоть и затруднялась сказать, что мной двигало — обострившееся чутье или отменный коньяк.

Не мог же Сирил еще тогда, перед отъездом в Лонгтаун, во всех деталях продумать план по мирному перевороту в Ньямаранге и включить в него незнакомую мне женщину из глухой деревни ювелиров! Он ведь не знал, что встретит Нарит и потеряет голову, а следом за ней — и сердце.

Вот сама пророчица, возможно, знала. Но, опять же, едва ли успела сообщить подробности аборигенам из Трангтао. Да и зачем бы? По большому счету, сейчас мы все сообща делали ровно то, чего она добивалась при жизни: пытались изменить судьбы всех бедняков Ньямаранга, не проливая лишней крови и не устраивая очередную смуту. Ей не нужно было вносить корректировки в наши действия, особенно — вот так, полагаясь на нетрезвое ведьмино любопытство.

Я недовольно побарабанила пальцами по оконным ставням. В щель между ними виднелась метла, упавшая в песок, и кусочек пальмового ствола, изогнутого упрямым морским бризом.

Я могла бы улететь прямо сейчас, но только выругалась и полезла по приставной лесенке на чердак.

Он встретил меня жаркой духотой и тяжелой влажной пылью, сбивающейся в комки под ногами. Здесь хранилось не так уж много вещей: несколько горшков разной степени щербатости, посеревшая от сырости прялка, остов детской кроватки и — о, как же мало женщине нужно для счастья порой! — сундук с покосившейся крышкой, из-под которой интригующе выглядывала желтовато-белая ткань домашнего платья. Приличный вид оно потеряло еще до моего приезда в Трангтао, а возни с бочками и тайниками вовсе не пережило, но сейчас меня меньше всего волновал оторванный рукав и золотисто-коричневое пятно на подоле. В конце концов, чистотой — и рукавами! — я и так похвастаться не могла, а в отрезанной от цивилизации деревушке едва ли регулярно проходили модные показы.

Зато в этом платье можно было выскользнуть из дома, ополоснуться в прибое и заглянуть в общинный дом. Мне там не обрадуются, но, мечтая поскорее отделаться, ответят на любые вопросы: лгать ведьмам местные суеверно не рисковали.

От платья пахло сыростью и лежалой тканью, и я брезгливо встряхнула его у слухового окна, прежде чем надеть, да так и осталась стоять — с не одернутым подолом и перекосившимся рядом мелких пуговичек на животе.

Слуховое окошко было затянуто мелкой сеткой, от постоянного морского приза порыжевшей и грозившейся в любой момент рассыпаться в труху; но через нее было прекрасно видно, что от деревушки к домику выдвинулась целая толпа. Детей и женщин в ней я не заметила.

А вот багры и топорики в руках у мужчин не заметить было крайне сложно.

Сдавленное ругательство застряло у меня в горле. Так и не одернув платье, я вцепилась в сумку, судорожно перебирая весь свой нехитрый арсенал. По всему выходило, что лучшее, что я могла сделать в данный момент, — это отсидеться в хижине, пока они не успокоятся. Высовываться за метлой было слишком опасно: что, если кто-нибудь догадался обойти домик, и вокруг него выстраивается оцепление? Я уже почти смирилась с мыслью о долгом бездействии, когда увидела, какая красавица замыкает шествие. Миниатюрная и тонкая, как тростинка, с золотисто-шоколадной кожей и длинными черными волосами, густыми и жесткими; ей удивительно шел традиционный ньямарангский наряд с узкой прямой юбкой из ярко-розового шелка и гирляндой желтых лелаваади на груди.

Увы, все впечатление безвозвратно портил факел в руке.

- Выходи, ведьма! — нервно потребовала красавица, и я узнала голос: это она решила, что в Трангтао вернулся Сирил. — Выходи, или я подожгу эту лачугу!

Что ж, я была вынуждена признать, что у дражайшего кузена губа не дура, но мое положение это ничуть не улучшило. Как, впрочем, и положение всей остальной деревеньки.

- М-да? — я рискнула выглянуть в слуховое окно. — Ветер в сторону домов, а дождя здесь явно не было достаточно давно, чтобы следом за моей «лачугой» полыхнула вся деревня.

Видимо, это им тоже приходило в голову, потому что вместо ответа в слуховое окно прилетел багор. Я шарахнулась, запнулась о перекрученный подол и грохнулась на пол, больно ударившись копчиком и ладонями, но от шока даже не ойкнув.

Шип пробил ржавую сетку, багор зацепился крюком и теперь висел на окне. От него мощно пахло сырой рыбой. Острие мягко поблескивало в чердачном полумраке, и на мгновение мне почудилось, что оно следит за мной… а потом раздался характерный треск, и кусок сетки вывалился наружу вместе с багром: рукоять предсказуемо перевесила.

На чердак с любопытством заглянул робкий солнечный луч. Я оторопело смотрела, как в нем вихрятся пылинки, а внизу тем временем разыгрывалась нешуточная драма.

- Ты с ума сошел?! А если она сейчас…

- Топором надо было, он бы сразу пробил и сетку, и…

- Сам бросай, раз такой умный!

Кажется, «умный» едва ли заслуживал столь громкий эпитет, потому что за фразой последовала короткая потасовка, которую прервал раздраженный женский голос:

- Прекратить!

Прозвучало так властно и решительно, что снаружи на долгие полминуты воцарилась блаженная тишина, нарушаемая разве что близким прибоем да шелестящим дыханием джунглей. Я заподозрила, что Сирил, как это с ним обычно бывало, исхитрился в рекордные сроки закрутить шашни с девицей из весьма влиятельной семьи — именитой мастерицей-ювелиром или, того хуже, дочерью старосты. Неспроста же ее так безоговорочно слушают?..

- Эй, ведьма! — повысила голос кузенова пассия. — Выходи, и никто не пострадает!

Копчик определенно считал, что без пострадавших уже не обошлось и дальше будет только хуже. Я была склонна с ним согласиться.

- У нас твоя метла! — настаивала красавица, разом потерявшая в моих глазах все свое очарование.

Я даже рискнула снова приблизиться к слуховому окошку, держась в тени остатков сетки. Внизу двое мужчин предусмотрительно скрутили третьего и даже вырвали у него багор, на котором я с некоторым трудом рассмотрела следы ржавчины и непроизвольно сощурилась на владельца. Тот немедленно сбледнул и перестал вырываться, а меня внезапно озарило: да они же боятся меня сильнее, чем я — их! Оттуда эта показная агрессия, оттуда крики и оружие — уж какое нашлось! — и угрозы, которые, осуществившись, нанесли бы им самим не меньший урон, чем мне.

И что-то я сомневалась, что всю эту перепуганную толпу сюда согнали по приказу красотки с факелом. Она трусила точно так же, как и крепкие мужчины с оружием в руках, и явно мечтала убраться подальше.

Но того, кто велел выкурить ведьму из дома, ньямарангцы боялись больше, чем ведьминых козней, и мне это решительно не нравилось.

- Не трогать метлу! — подражая приказному тону красавицы с факелом, рявкнула я.

Судя по тому, как все отскочили от домика, но никто так ничего и не выронил, прикоснуться к метле и без того не рискнули, но результат проверки меня вполне устроил. Все эти люди были здесь не по своей воле, и испытывать на прочность их нервы не стоило: от страха перед неизвестностью зачастую творят куда более разрушительные глупости, чем от злости, — а они были перепуганы до колик.

- Я сейчас выйду, — пообещала я и развернулась к лестнице, на ходу поправляя платье и пытаясь пригладить волосы пятерней.

Разумеется, все мои попытки хоть как-то привести себя в порядок были заранее обречены на провал. Засохший болотный ил отваливался кусками, оставляя на коже серовато-белые разводы, платье было безнадежно испорчено, а распущенные волосы в многочасовом полете спутались и теперь ощутимо тянули голову назад. Никаких иллюзий я не питала: после утренних приключений я больше всего напоминала свеженький труп, самостоятельно выкопавшийся из могилы.

Но, справедливости ради, на местных благоприятное впечатление я бы и так не произвела, а потому к посеревшим лицам и нацеленным на меня баграм отнеслась философски.

- Ну, я вышла, — иронично выгнув бровь, сообщила я с веранды. — Что дальше?

- Иди за мной, — буркнула красавица в шелковой юбке, до побелевших костяшек стиснув пальцы на рукояти факела.

Я спустилась с веранды, на ходу поправив ремешок сумки, сползающий с плеча. Острия багров проследовали за мной, как зачарованные. Из-за домика показался одинокий парень с глазами-плошками. Метлу он держал в вытянутой руке, как можно дальше от себя, и ко мне не приближался. Я скользнула по нему взглядом, но настаивать на немедленном возвращении своей собственности не стала.

Практика показала, что быть храброй на чердаке гораздо проще, нежели в непосредственном окружении вооруженных мужчин. Пусть даже они боялись меня не меньше, чем я их.

Женщина повела меня — и весь конвой — обратно к деревушке, мимо добротных хижин в тени пальмовых листьев и маленьких придомовых святилищ, отделанных куда роскошней настоящих домов. У каждого «домика духов» стояли чаши со сладкой водой и курились самодельные благовония, отчего над деревушкой вился дурманящий дымок и носились одуревшие пчелы, а у мужчин в окружении нехорошо стекленели глаза.

Я прибавила шагу, без труда догнав проводницу. Она скосила глаза и тоже попыталась ускориться, но узкая юбка и низкий рост так и не позволили ей оторваться от меня, не потеряв достоинства.

- Это ваши гости приказали привести меня? — без обиняков спросила я. — Кто они?

Женщина передернула плечами, будто мои слова были осязаемыми и осыпались на нее, как древесная труха. Собравшиеся у костра перед общинным домом жители деревни провожали ее сочувственными взглядами, а на меня старались вовсе не смотреть — опускали головы и делали вид, что поглощены рутинной повседневной работой. Получалось неубедительно: тощая девчонка мела двор едва ли не под ногами у моего конвоя, загорелая до черноты старуха скребла ножом ни в чем не повинный кокос, а плетельщик путался в узоре циновки, но все равно косился — не то на меня, не то на мою проводницу.

- Увидишь, — сквозь зубы процедила красавица и указала подбородком на вход общинного дома, — хоть и не тебе, ведьма, оскорблять взор правнука Праатхи… но раз он пожелал — иди!

Меня продрало холодком, и я едва не запнулась о порог, но успела вцепиться в дверной косяк и выровняться. За мной никто не пошел.

В общинном доме царил полумрак: ньямарангское солнце безжалостно выжигало всю прохладу, и местные старались не впускать его в жилище лишний раз, притеняя окна и двери; а сегодня, должно быть, в честь темнейшего дня, всюду курились благовония, и под потолком собирался сизый дымок.

Но человека, сидящего на почетном месте и расслабленно попивающего какую-то дрянь из запотевшей фляги, я узнала мгновенно.

- Добрый день, мистер Чаннаронг, — процедила я сквозь зубы. — Я должна была догадаться…

Детектив мою вежливость не оценил и демонстрировать ответную не спешил. Даже встать в присутствии женщины не потрудился: так и продолжал сидеть, подобрав под себя ноги. У меня в таком положении все моментально затекало, но местные могли не шевелиться часами, — чем Винай Чаннаронг и воспользовался, чтобы неспешно окинуть меня взглядом — с босых ног с тонкой корочкой пыли и обнаженных щиколоток до всклокоченной макушки. Он был чистокровным ньямарангцем, до невозможности типичным для своей национальности, и даже традиционное возвышение для почетного гостя не могло сгладить разницу в росте — детектив смотрел на меня снизу вверх.

Но униженной себя отчего-то почувствовала я.

На нем был светлый льняной костюм-двойка, дивно сочетающийся с цветочной гирляндой на шее и загорелым лицом, испещренным сеткой сухих морщин, — насколько я могла судить, сшитый по заказу, едва ли не более дорогой и стильный, чем те, что носил Джейден. Флягу украшал чеканный узор, и, когда детектив поднял ее, чтобы глотнуть свое пойло, в рукаве тяжело сверкнуло варварское золото.

Я подавилась фразой, узнав те самые браслеты, в которых я позировала в мастерской в далеком Лонгтауне — не то пару дней, не то целую вечность назад.

Украшения жрицы-коломче, легендарной прабабки Чаннаронга. Сегодня, в темнейший из дней, когда культ Праатхи требовал кровавую жертву, чтобы вернуть благосклонность заскучавшего бога. Здесь, в деревушке, которая яростно отвергала все блага прогресса и просвещения.

Прохладный полумрак общинного дома резко перестал казаться уютным. В ароматном дыму затанцевали густые бесформенные тени.

А мне вдруг вспомнилось, что к браслетам прилагался кинжал. Едва ли им Чаннаронг пренебрег так же, как монистом?..

Я нервно вцепилась в ремешок сумки и едва не сунулась проверять содержимое, но вовремя остановилась. Чаннаронг мог и не знать, что его раскрыли, и в самом деле ждать Сирила, — может быть, даже потрудился оставить «спасителю Ньямаранга» какие-нибудь подсказки, чтобы он примчался в Трангтао на всех парах. Ни к чему сразу раскрывать все карты.

- Признаться, я порядком испугалась, когда местные пришли к домику, что называется, с вилами и факелами, — светским тоном сообщила я, усаживаясь напротив детектива. — Прискорбно, что они до сих пор верят в детские страшилки.

Пришлось подогнуть под себя ноги, как это обычно делали ньямарангцы, и я сразу ощутила нарастающее напряжение в коленях и лодыжках из-за непривычной позы, но держаться старалась непринужденно.

- Весьма прискорбно, — задумчиво согласился Винай Чаннаронг и отставил фляжку, даже не подумав предложить мне — хотя бы приличия ради. — Это всегда усложняет даже простейшие задачи. Где ваш кузен, миз Марион?

Я неопределенно пожала плечами. Предполагалось, что Сирил вернется в домик на болотах, но, насколько я знала дражайшего кузена, даже в столь тривиальной задаче, как отсидеться в безопасности, он наверняка измыслил какой-нибудь подвох.

- Разве обвинения с него не сняты? — поинтересовалась я.

Детектив покачал головой.

- Бросьте, миз Марион, — с отеческой укоризной сказал он. — Вы прекрасно понимаете, почему я здесь и с какой целью поджидаю Сирила Кантуэлла или, вернее будет сказать, Сирила Аллистера. Вы ведь узнали браслеты… хоть так и не догадались, зачем они на самом деле нужны. Впрочем, чего еще ждать от ведьмы?

Я застыла, занеся руку над ровным рядком пузырьков в органайзере, так и не предложив детективу выпивку, как собиралась изначально.

Пожалуй, наивно было надеяться, что он выяснил подноготную Сирила, но не поинтересовался моей.

- Вам вечно кажется, что, раз все идет так, как заведено, то больше ничего и не нужно — ни знать, ни делать, — так тяжко вздохнул Чаннаронг, словно всей душой болел за ведьм и их просвещение. — Не трудитесь искать свое дурное пойло. Этими потугами на колдовство можно пронять разве что какого-нибудь вайтонского деревенщину, который ничего сложнее фокусов на ярмарке не видел.

Я вытащила руку из сумки и задумчиво склонила голову к плечу.

- И чем же вы намерены пронять меня, мистер Чаннаронг? — поинтересовалась я. — Эта толпа за порогом ничем вам не поможет — они боятся меня не меньше, чем вас. А я моложе, крепче и гибче…

Он расхохотался — так искренне и внезапно, что я осеклась на середине фразы.

- Ведьмы! — простонал сквозь смех детектив. — Как решат, что метод правильный, так на другие и не смотрят!

Я оскорбленно вскинула голову, но тут Чаннаронг вытащил из потайной кобуры столь весомый аргумент, что пришлось невольно признать его правоту.

- Колдовство и амулеты — это, конечно, хорошо, — с кривоватой улыбкой признал детектив и взвел курок, — но кое с чем им не тягаться. Руки вверх!

Я обреченно подумала, что где-то это уже видела. И покорно подняла безоружные ладони.

Общинный дом оказался полон сюрпризов. Сразу за огромной общей комнатой, где все жители деревни обычно собирались по праздникам, обнаружилась маленькая темная каморка без окон, зато с какой-то подозрительной лавкой неприятно алтарного вида. К ней-то меня и примотали в четыре руки — достопамятная красотка и чрезмерно удачливый метатель багров. Сам Чаннаронг предпочел наблюдать с безопасного расстояния, не опуская оружия. Единственное, что он соизволил сделать лично, так это всунуть мне кляп из какой-то цветастой тряпки, кошмарно пахнущей рыбой, — и то потому, что недобровольные помощники перетрусили.

Если детектив рассчитывал, что я начну биться в истерике, умолять отпустить меня и обещать все блага мира в обмен на свободу, то знатно просчитался. Не то чтобы мне не хотелось, но реакция организма на стресс после нескольких ночей без сна была однозначной. Стоило низенькой двери захлопнуться за спинами негостеприимных хозяев, как я подергала руками, привязанными к ножкам «алтаря», убедилась в безнадежности своего положения… и попросту отрубилась.

А проснулась от тишины.

Главной особенностью ньямарангской архитектуры были смехотворно тонкие стены и щели в перегородках. В тростниковых хижинах свободно гулял ветер — и звуки, которые он приносил: разговоры с улицы, музыка от общего костра, чей-нибудь храп, тяжелое дыхание танцоров, топот ног и взрывы смеха. Тишины не было никогда и быть не могло, но сейчас я слышала только близкий прибой — и тот приглушенно, слабо: коралловый риф не подпускал к деревушке ни высокие волны, ни глубинные течения.

На мое невнятное мычание сквозь кляп никто не откликнулся, и вот тогда мне стало по-настоящему страшно.

Темнота не позволяла определить, сколько времени прошло, но в общинном доме все еще тяжело пахло благовониями и поджаренным на костре мясом, значит, на дворе все еще темнейший из дней. Но куда все подевались?

От страха меня затошнило, и пить захотелось еще сильнее. Я попыталась сжать зубами язык, чтобы вызвать хотя бы приток слюны, но из-за кляпа толком ничего не вышло. Зато от движения очнулись руки, уже несколько часов привязанные над головой, и плечи отозвались такой чудовищной болью, что у меня слезы навернулись.

Блестяще, Марион. Что дальше?

Привязывали меня на совесть: туго, не жалея крепкой веревки. Стоило пошевелить запястьями — и она, казалось, затянулась еще туже, оставив на коже болезненно-жгучие следы, но на мой сдавленный стон никто не отозвался так же, как и на первый зов. Лишенная возможности осмотреться, я вся обратилась в слух, но ничего утешительного не услышала. Только шумели волны, да ветер заигрывал с листвой в джунглях, опасно подступающих к самой деревушке.

В голове зазвенело, и я зажмурилась до цветных кругов перед глазами.

Паника не поможет. Особенно если деревня действительно опустела за один день — на крики скорее зверье сбежится, и мне еще очень повезет, если оно окажется пуганым или недостаточно настойчивым, чтобы ломиться за добычей во внутренние помещения прокуренного дома. Я заставила себя замолчать и дышать ровно.

Давай, Марион, включай голову. Помощи ждать неоткуда.

Телефона в деревушке нет. Был один на медицинском посту, но его отключили, когда пост закрыли. Значит, Чаннаронг не мог получать информацию оперативно и действовал, исходя из того, что знал.

А знал он ровно то, что Сирил не явился в Трангтао, одержимый идеей о мести, а вместо него прилетела я — и попыталась изобразить святую невинность, но явно просчиталась. Чаннаронг мог оставить меня в заложниках, и рано или поздно дражайший кузен примчался бы выручать меня: отправлять подручных на разборки с колдуном он бы точно не стал. А у детектива появился бы шанс заграбастать Сирила, что бы он там для этого ни планировал сделать.

В пользу этой версии говорило то, что я все еще была жива. Против — то, что Чаннаронг тоже куда-то запропастился.

Ладно, кто-то должен был дать знать Сирилу, что у меня неприятности. Но не всей же деревней телефон искать пошли!

Я снова подергала за веревки. Они непреклонно впились в запястья и щиколотки, а я поняла, что не только хочу пить, но еще и в обратном процессе весьма заинтересована. Долгое отсутствие тюремщиков теперь вызывало не тревогу, а злую, отчаянную досаду: нашли момент устраивать тут фокусы с исчезновением!

Веревки многообещающе потрескивали, но держались крепко, а кожа под ними теперь горела, как обваренная. О жреческом кинжале я вспоминала даже с некоторой нежностью — вот бы мне его сейчас!

Я глухо и невнятно выругалась в кляп и дернулась всем телом. Лавка стояла, как вкопанная, словно была не выточена из цельного куска ствола, а отлита из камня. Уже посещавшие меня алтарные ассоциации заиграли новыми красками, и я, не выдержав, протяжно застонала и рванулась набок.

Лавка все-таки была деревянной и продемонстрировала свою гнусную натуру, внезапно поддавшись. На мгновение я застыла на самом краю, едва не плача из-за тянущего ощущения в плече и жуткого чувства потерянного равновесия за секунду до падения, — а потом все-таки грохнулась набок. Вместе с лавкой.

Каморкой, по всей видимости, не пользовались давно, и на полу скопилась пыль и вездесущий мелкий песок, от падения взвившийся в воздух. У меня засвербело в носу, и, едва я успела оклематься от боли в руках и ушибленном бедре и подумать, что все это не к добру, как расчихалась, едва не задохнувшись, но наконец-то смогла выплюнуть кляп.

Избавиться от мерзкого привкуса во рту оказалось гораздо сложнее. Я все-таки тяпнула себя за язык и тут же сплюнула, но помогло это только отчасти. Пить хотелось все сильнее, в ушах шумело, а низ живота закрутило вовсе нестерпимо.

Зато веревка с левого запястья теперь уходила прямиком в тесную щель между лавкой и полом. Я подергала рукой и услышала самый сладкий звук на свете: тихий шелест и треск перетирающихся волокон.

Оставалось надеяться, что веревка перетрется раньше, чем моя рука.

…рука сдалась первой.

Проклятая веревка оказалась такой волокнистой и жесткой, что кожа на запястье уже на пятой минуте превратилась в какое-то кошмарное темно-бордовое месиво. Вдобавок кровь моментально пропитала веревку, и та начала скользить между лавкой и полом с издевательской легкостью.

Я сжала пальцы в кулак — даже это было больно — и все-таки позорно разревелась, уткнувшись себе в плечо и давясь всхлипами.

Не то чтобы я не знала, чем чревата работа под прикрытием и участие в больших играх. Но до сих пор как-то выходило, что действительно серьезные неприятности обходили меня стороной, куда бы я ни лезла.

Может быть, потому, что это был первый раз, когда я ослушалась прямого приказа и пошла наперекор отцу?

Поклялась бы, что больше так не буду, но, справедливости ради, будь у меня возможность отмотать время назад и подчиниться, я бы все равно этого не сделала. Что такое мое раскроенное запястье против рассудка Линдсей, безопасности Сирила и Джейдена и благополучия всех тех бедолаг, чья главная ошибка в жизни заключалась в том, что они родились в Свамп Холлоу?

Потому что, будем честны, пока что все мои повреждения ограничивались кожей под веревками. Гордость — и та пострадала сильнее.

Оставалось только приложить все усилия, чтобы так и оставалось.

Дергать левой рукой я больше не стала и обернулась к правой, но быстро оставила эту идею. Если уж не удалось перетереть веревку об две поверхности разом, нечего надеяться справиться с помощью одной лавки — только второе запястье добью. Нужно искать другие варианты.

Я сощурилась, силясь рассмотреть хоть что-то вокруг себя, но тоже не слишком преуспела. Похоже, треклятая лавка была единственным предметом обстановки. Кроме нее, имелся разве что дощатый пол да вязанки ароматных трав под потолком.

- Да чтоб тебя!.. — простонала я — и тут же умолкла.

Неестественную тишину наконец-то нарушил звук шагов.

Они прошелестели по мелкому песку перед общинным домом, протяжно скрипнули старыми досками на веранде и, наконец, невыносимо медленно приблизились к каморке. Я извернула шею, чтобы рассмотреть хоть что-то, но тут визитер распахнул дверцу, и солнечный свет, пусть даже и приглушенный близким закатом, заставил меня зажмуриться. Увидеть я успела только мужской силуэт, по-ньямарангски узкокостный и невысокий, и опознавать его пришлось по голосу.

Благо при виде опрокинутой лавки и залитых кровью досок пола визитер не смолчал.

- Мастер Чаннаронг! — истошно завопил мужчина — тот самый меткий метатель багров, чтоб ему икалось! — и, когда ему тоже никто не откликнулся, бросился бежать. Судя по топоту — куда-то за общинный дом, где, по моим воспоминаниям, не было ничего, кроме глубокого оврага, в сезон дождей вечно заполненного цветущей зеленой водой.

Я с недоумением покрутила головой, едва подавив разочарованный стон: хоть кто-то живой, и того спугнула!

Парня можно было понять: в скупом свете, сочащемся через приоткрытую дверь, лужа крови на полу смотрелась жутко. На самом деле ее было не так много, но я размазала ее по доскам, пытаясь перетереть веревку, а некрашеная древесина с готовностью впитала все, что на нее пролилось. А лицо у меня наверняка опухло от слез…

Что ни говори, производить впечатление на представителей противоположного пола я умела. Только совершенно не то, которое обычно требовалось.

- Мастер Чаннаронг! — донесся до меня приглушенный расстоянием вопль.

Я еще разобрала недовольный отклик, а потом все снова стихло, словно перепуганный парень с багром мне примерещился. В обратном убеждала разве что приоткрытая дверь в большую комнату общинного дома, все еще освещенную закатным солнцем. Я помедитировала на кружащие в одиноком луче пылинки: ничего толкового в голову все равно не шло, — пока за домом не раздался звук шагов. Куда более тяжелых, чем у молодого парня — пусть и с багром.

«Мастер Чаннаронг» изволил явиться на зов. Как был, в дорогом льняном костюме с какими-то темными пятнышками на груди, с засученными рукавами, из-под которых заговорщически подмигивало варварское золото жреческих браслетов, и кинжалом в руке.

Лезвие было испачкано в алом.

Я запоздало осознала, что за пятнышки усеяли щегольской светлый пиджак, и в ужасе вжалась в треклятую пыточную лавку, как в нежнейшую из перин.

- Только дернись еще раз, — сквозь зубы процедил детектив, небрежно вонзив кинжал в дверной косяк, и принялся выпутываться из безнадежно испорченного пиджака. — Издай хоть звук — и ему конец.

- Кому ему? — искренне удивилась я.

И только умолкнув, услышала далекий гул автомобильного двигателя.

Опознавать моторы по звуку я еще не научилась, но первая мысль, посетившая меня, была такой глупой и притягательной одновременно, что я зажмурилась и до крови прикусила себя за щеку, отгоняя неуместные надежды.

Джейден сейчас должен вести многозначительные беседы с поставщиками ивуарина и всячески демонстрировать проньямарангскую позицию. Он никак не может быть здесь, это значило бы, что он еще днем не выдержал и уехал из Кроуфорд-холла, не сделав и половины из задуманного!

Чаннаронг, разумеется, не потрудился внести хоть какую-нибудь ясность — попросту захлопнул дверцу, даже о кляпе не вспомнив. Снова очутившись в кромешной темноте, я отчаянно заморгала в надежде, что глаза привыкнут, но законы подлости снова вступили в свои права. Пришлось опять изо всех сил напрягать слух, чтобы не пропустить что-нибудь жизненно важное.

Колеса шуршали по асфальту. Цивильная дорога обрывалась у заброшенного медицинского поста, а дальше начинался мелкий песок, в котором недолго было и увязнуть, — так что водитель подъехал так близко, как смог, и заглушил двигатель. Хлопнула дверца автомобиля.

Подспудно я ожидала услышать мужскую поступь: чуть шаркающую, неравномерную, когда Джейден замирал, заметив что-нибудь любопытное, или, напротив, медитативно ровную, когда он брел, погрузившись в свои мысли.

Но вместо этого по асфальту деликатно стукнула пара каблучков, и уверенный женский голос велел:

- Подождите здесь, мистер Браун. Это ненадолго.

Я беспомощно вытаращилась в темноту. Линдсей-то сюда каким ветром принесло? И куда, ради всего святого, смотрел Элиас?!

Каблучки выстучали неспешный ритм по асфальту и, судя по всему, безнадёжно утонули в песке. Впрочем, я была готова поклясться, что даже это не помешало Линдсей уверенно двигаться вперёд с таким видом, словно она всю жизнь прогуливалась по пляжу на шпильках и не находит это сложным или неудобным, — отчего сложно и неудобно становилось всем окружающим. Хотя бы потому, что не потрудились должным образом встретить леди или, на худой конец, достроить дорогу.

- Есть здесь кто-нибудь? Я хотела бы поговорить со старостой! — чуть повысив голос, возвестила Линдсей и тотчас же вернулась к обычной громкости. — О, детектив Чаннаронг, какой приятный сюрприз!

Хамить наследнице губернатора, что характерно, колдун не стал.

- Я здесь по просьбе моего жениха, — как ни в чем не бывало прощебетала Линдсей. — Джейден задумался об использовании драгоценных кораллов в скульптуре, и попросил меня взглянуть на «кожу ангела» из Трангтао. К сожалению, никто не знал, кому звонить, чтобы предупредить о моем визите. Я не вовремя?

«Еще как!» — обреченно подумала я, но не издала ни звука: перед глазами у меня потемнело еще сильнее — если это вообще было возможно.

«Жениха»? Но они же… она же сама пыталась аккуратно донести до меня, что никакой ей Джейден не жених!

- Мне очень жаль, что вы проделали весь этот путь впустую, леди Линдсей, но староста сейчас в море, — ровным голосом ответил Чаннаронг. — Слишком короткий световой день, он не желает терять ни минуты. Но он мой давний знакомый, так что, если пожелаете, я попрошу его прислать образцы в Мангроув-парк.

- Правда? — обрадовалась Линдсей. — Это было бы очень любезно с вашей стороны, детектив! Может быть, вы присоединитесь к нам за чаем завтра? Джейден тоже будет. Вы просто обязаны рассказать ему об этом месте, здесь так живописно!

Я окончательно перестала улавливать суть происходящего. Что она творит?! Зачем ей понадобилось зазывать колдуна к себе в дом, неужели Джейден не рассказал, что происходит?..

Щебетала Линдсей так, словно и в самом деле понятия не имела, кто и зачем убил её лучшую подругу: в считанные минуты уговорила детектива заглянуть в Мангроув-парк, осыпала комплиментами национальный колорит отрезанной от цивилизации деревушки, добилась клятвенных заверений, что Джейдену доставят лучшие образцы драгоценных кораллов, перламутр и жемчуг, и… вежливо откланялась.

Чаннаронг попрощался, и в его голосе звучала какая-то подозрительная задумчивость. А я так и осталась не то висеть на лавке, не то лежать на боку — в глубоком шоке и разочаровании.

Что это сейчас было?!

Если она приезжала не за мной, то почему ссылалась на Джейдена? А если за мной, то почему умчалась, даже не попытавшись завести разговор о пропавшей компаньонке?.. Впрочем, в растерянности я пребывала недолго. Ровно до тех пор, пока не услышала негромкий треск, шелест и — змеиное шипение.

Меня резко перестали волновать судьбы влиятельных леди и их отношения с богатыми наследниками фабрик и ферм. Зато традиционную ньямарангскую архитектуру со щелями во всех стенах и полах я немедленно помянула недобрым словом, но на помощь мне, разумеется, никто не пришел: судя по звукам, Чаннаронг вообще предпочел куда-то уйти, оставив драгоценный кинжал издевательски торчать из дверного косяка рукоятью внутрь. Мол, что же пленница сможет с ним сделать, привязанная по рукам и ногам?

У пленницы был ряд фантазий на этот счет, но с жестокой реальностью они соотносились плохо.

Шипение стихло. Сколько бы я ни прислушивалась, больше ничего различить не удавалось, и я уже понадеялась было, что змея убралась восвояси, но законы подлости еще не отыгрались на мне.

Прикосновение к ноге было шершавым, холодным и сухим. Длинное тело неспешно обвилось вокруг щиколотки и двинулось вверх по ноге, обвивая ее тугими кольцами, и тогда я все-таки закричала.

Змея будто бы отозвалась, но намерений не изменила: переползла к туловищу, плотно обхватив талию, напитываясь моим теплом с каждым пройденным сантиметром, переместилась ближе к лицу. На мои крики никто не отзывался, и тогда она обвилась вокруг руки, еле слышно зашипела — и, наконец, добралась до растертого в кровь запястья.

В темноте послышался характерный хлопок, и я резко замолчала. Полетевшие во все стороны клочки змеиной кожи весьма способствовали тому, чтобы держать рот закрытым, а глаза — зажмуренными.

- Так и виси, — хладнокровно посоветовал знакомый голосок — вроде бы детский, но с серьезными, совершенно взрослыми интонациями. Я кивнула, и в самом деле не рискнув хотя бы приоткрыть глаза, — не столько из-за согласия, сколько от шока.

Кровь ведьмы способна на время придать ее фамилиару облик нерожденного ребенка. Но мой фамилиар — это пятнистая кошка-рыболов, а вовсе не змея!

Или мама на то и рассчитывала, когда советовала прикормить мангровую бойгу Нарит? Но что теперь будет с моим настоящим фамилиаром?..

Саму змею такие тонкости волновали мало. Мягкие ручонки схватились за веревку на правом запястье и потянули. Узлы не поддавались, а вожделенный кинжал, воткнутый в дверной косяк, был слишком высоко для маленького ребенка.

Девочка попыталась еще раз, с путами на обеих ногах и — с превеликой осторожностью — на многострадальном левом запястье, но там дело оказалось и вовсе безнадежным: веревка пропиталась кровью, и теперь отделаться от нее можно было разве что вместе с рукой.

- Постой, — решившись, растерянно произнесла я, — а где?..

— Не пролезла, — лаконично отозвалась девочка, — но мысль дельная.

Я расслышала детский топоток, смешной и немного неуклюжий, и все-таки рискнула открыть глаза, но это мне не слишком помогло. Зрение протестовало против плохой освещенности и позволило разглядеть только нескладный силуэт в темном платьице, пробежавший мимо меня куда-то к дальней стене. Что фамилиар Нарит (или все-таки теперь мой?) намеревался сделать, я уже не видела, но характерный треск и тусклый солнечный луч, прочертивший расширяющийся клин на серых досках пола, говорили сами за себя.

Мангровую кошку в таком освещении заметить практически невозможно. Она стелется над полом, сливается с тенями, беззвучная и быстрая, словно маленькая смерть в уютной пятнистой шубке. Только раз блеснул хищный зеленый отсвет от кошачьих глаз, жалобно скрипнуло отсыревшее дерево, — и на пол со стуком упал кинжал с драгоценной золотой рукоятью.

Девочка подхватила его так проворно, что скользнувшая к луже крови кошка едва не напоролась на острие, ревниво зашипела и скорее мазнула боком по раскроенному запястью, не то запасаясь силой, не то метя территорию. Я предсказуемо взвыла от боли и даже не успела захлопнуть рот, когда во все стороны ударил чудовищный шерстяной фонтан, и на месте рыболова очутилась маленькая девочка.

Нескладная, слишком высокая для ее возраста, в темном платьице. Похожая на первую, как две капли воды.

Как близнецы с последней статуэтки Джейдена.

- Что?.. — пролепетала я, уже ничего не соображая от шока и боли.

Но девочки переглянулись и, не тратя времени на объяснения, дружно метнулись к веревкам. За сосредоточенным сопением, по-детски громким и частым, я до последнего не слышала приближающиеся шаги — пока они не загремели над самым ухом, приближаясь к каморке.

Я все-таки докричалась. Только теперь меня это совершенно не радовало.

Первой девочки перерезали веревку на правом запястье, явно рассчитывая, что дальше я смогу справиться сама, но затекшее тело слушалось плохо. Лишенная поддержки рука безвольно ударилась об пол, и я беспомощно застонала от боли — не столько в отшибленной ладони, сколько в занывшем плече.

Фамилиары еще успели подсунуть кинжал мне под онемевшие пальцы и метнуться за алтарную лавку, а в следующее мгновение дверь каморки распахнулась во всю ширь, являя моему взору Виная Чаннаронга — уже почему-то без браслетов, зато с отчаянно чадящей масляной лампой, которая не столько разгоняла сгущающиеся сумерки, сколько плодила танцующие тени в углах.

Пальцы сами собой сомкнулись вокруг рукояти кинжала. Чаннаронг от неожиданности застыл, явно не зная, куда девать лампу: урони ее — и хижина полыхнет, отвлекись, чтобы поставить куда-нибудь, — так и вооруженная пленница времени даром терять не станет!

Я тоже замерла. Терять времени даром и правда не хотелось, но левая рука и обе ноги все еще были примотаны к лавке и уже напрочь потеряли чувствительность (что, впрочем, в случае левой руки только радовало), и всерьез угрожать чем-либо детективу я смогла бы только в том случае, если бы решила метнуть в него кинжал. Но метать свое единственное оружение из настолько неустойчивой позиции я не рискнула. Промахнусь — останусь безоружной, попаду — Чаннаронг выронит масляную лампу, и никто не сможет гарантировать, что я успею рассечь путы и удрать прежде, чем задохнусь в дыму — или еще что похуже.

- Как ты его взяла?! — неприятно резким голосом спросил Чаннаронг и потянулся свободной рукой за спину.

Я вспомнила про пистолет и стиснула зубы. Стоит ему выхватить оружие — и все мои призрачные преимущества перестанут что-либо значить.

Идея метнуть кинжал вдруг стала казаться невероятно, до идиотизма притягательной, и я едва так и не сделала, — но в этот момент на детектива все-таки рухнула огромная черная змея, тихо прокравшаяся вдоль потолочной балки.

Масляная лампа со звоном упала на пол. Детектив пошатнулся под весом змеи и все-таки пальнул куда-то в потолок. Вниз посыпалась соломенная труха, припорошившая осколки мутноватого стекла. В них уже отражалось рыжеватое пламя, бодро растянувшееся по всей масляной лужице, и в воздухе пряно запахло травяным дымом.

Счет пошел на секунды. Я судорожно принялась перепиливать веревку на левой руке, чтобы согнуться и освободить ноги. Детектив наконец отбросил идею пристрелить повисшую на нем змею и теперь пытался схватить ее за голову, избегая укуса: для человека яд мангровой бойги смертельной опасности не представлял, но ничего приятного не сулил в любом случае, — да и едва ли Чаннаронг успел педантично определить, к какому виду относилась свалившаяся на него тварь.

Кинжал сорвался с узла и больно оцарапал лодыжку. Я с остервенением ругнулась и наконец-то высвободила ноги, но встать смогла только со второй попытки, когда из-за алтарной лавки выскочила маленькая девочка и с недетской силой подперла меня под плечо.

Чаннаронг при виде нее на мгновение замер — и навел на фамилиара пистолет, позабыв о змее на плечах. Я дернулась всем телом, инстинктивно задвигая ребенка себе за спину… и впервые увидела призраков, не проводя никаких ритуалов, никого не вызвав и даже не применив пару зеркал.

Они вились вокруг Чаннаронга — сонмы полупрозрачных тел, истаивающих под прямым взглядом, но неизменно проявляющихся, стоило только чуть повернуть голову. Ньямарангцы, вайтонцы, дезервийцы, мужчины и женщины, седые старики и угловатые подростки — их было так много, что на мгновение за трепещущим нагромождением призрачных силуэтов я перестала видеть самого детектива.

Зато рассмотрела, что все привидения были словно привязаны к карманам брюк. И каким-то подспудным, необъяснимым чутьем поняла, куда же исчезли тяжелые золотые браслеты.

Змея приподнял голову и зашипела детективу прямо в ухо. Тот шарахнулся, ударившись плечом в дверной косяк и осоловело хлопнул глазами.

Кинжал в руке вдруг показался мне лёгким, как перышко. Я стиснула пальцы на рукояти — и высоко прыгнула через огонь, поджимая ноги, сама не до конца понимая, что делаю и зачем. Это было чем-то сродни тому трансу, в который я погружалась, когда позировала Джейдену в его студии в далёком Кроуфорд-холле. Все вдруг стало предельно простым и кристально ясным, словно кто-то вёл мою руку и нашептывал на ушко правильные решения.

И клинок вспорол призрачные нити привязей с обманчивой легкостью, — кажется, ещё до того, как я осознала, куда указывает острие кинжала.

Полупрозрачные тени на мгновение замерли, а потом вдруг разом рванулись прочь, — будто в сгущающемся дыму распустилась жутковатая белесая хризантема. Я нырнула прямо в неё, отсекая нити от второго браслета, и на меня благодарно сиганула мангровая змея.

Под её весом я пошатнулась куда сильнее Чаннаронга и вылетела в общую комнату, но тут же остановилась и беспомощности обернулась: бросить оглушенного человека в пылающем доме я не могла, что бы этот человек ни натворил. Вдобавок в каморке осталась кошка… но она-то выскользнет в ту же щель, через которую пробралась внутрь, а с Чаннаронгом-то что делать?!

Я обречённо ругнулась и, схватив детектива за рукав, потянула к выходу. Чаннаронг как-то подозрительно легко подчинился, судорожно хватая ртом воздух. Я проволокла его до погасшего кострища на песчаной площади перед общинным домом, выпустила — и снова обернулась, ругаясь сквозь зубы.

Здесь и правда не было дождя. Оставь все как есть — деревня исчезнет в считанные часы.

Я до крови прикусила щеку.

Здесь жили люди, способные привязать беззащитную женщину к алтарю, потому что им так велел сделать мужчина с правильной кровью в жилах. Зачем он водил их в джунгли в темнейший из дней, когда древние ньямарангцы приносили кровавые жертвы? Все ли жители деревни вернутся домой к утру, и не окажется ли, что где-то возле деревни пропадают путники?

Эти люди грозились сжечь мой дом, один из них метнул в меня багор, а их дорогой гость едва не пристрелил фамилиара и неизвестно чего хотел от меня самой, но…

Уйти было бы неправильно.

Я подхватила грязный подол платья и переставила ноги, отыскивая правильную позицию. А потом затянула пронзительную мелодию, вырисовывая стопами волнистые линии в сухом песке.

Увидь это кто-то из деревни, и больше бы со мной никто не заговорил. У местных было весьма специфическое представление о ведьмах, а меня было трудно спутать с приличной вайтонкой, чудом вырвавшейся из плена.

Я пела и рисовала воду на песке, и песок отзывался: линии шелестели и множились, как беспокойные волны, чистые до кристальной прозрачности, тёплые и безжалостные, как вечерний прилив. Джунгли грозно потрясали тёмными ветвями, плодя шорохи и заглушая птичьи крики. Ласково терся о берег близкий прибой, и в его размеренных движениях чудилось что-то сродни моему танцу.

Ветер поменял направление и хлестнул по воздуху моими распущенными волосами. Они взметнулись ещё одной волной, густой и чёрной, закрывая звезды — одну за другой.

Примчавшаяся с востока огромная туча охотно приняла участие — и тут же обрушилась на деревушки колоссальным ливнем. Я вымокла моментально, крупные капли молотили по голове с таким отчаянием, словно ещё надеялись достучаться до здравого смысла, — но не преуспели.

Я выпустила отяжелевший от воды подол, влажно шлепнувший по обнаженным ногам, и огляделась в поисках Чаннаронга: он стоял рядом, когда я начинала танцевать, но потом словно сквозь землю провалился, оставив меня терзаться вопросами, что же я такого сделала с браслетами.

Как бы то ни было, терзаться я предпочла на бегу, но далеко уйти не успела.

Дождь моментально пропитал песок и разлил по деревенской тропе цепочку мутных луж, беспокойно плещущихся под падающими каплями. Редкие обломки ракушек и мелкие камешки под ногами стало невозможно разглядеть, и я сначала сильно ссадила стопу, — а потом вовсе запнулась обо что-то холодное и гладкое и растянулась во весь рост, выронив кинжал и только чудом не придавив мангровую бойгу. Мокрый песок смягчил удар, но змея все равно предпочла поспешно сползти с моих плеч, а я с досадой дрыгнула ногой, стряхивая налипший сор… и сдавленно ахнула, когда в ответ на резкое движение из лужи вдруг выкатился знакомый золотой браслет.

Куда же Чаннаронг так спешил, что обронил бесценное прабабкино наследство?

Как бы то ни было, раз к браслету были привязаны мертвые, значит, он тоже часть ритуала, и колдун без него ослабнет. Не говоря уже о том, как будет счастлив Джейден, заполучив образец подлинного ювелирного искусства жриц-коломче!

Я подхватила браслет и уже как-то привычно защелкнула его на лодыжке. Спохватившись, обернулась и обшарила ближайшие лужи, по запястье всаживая руку в мутную воду; но вместо потерянного клинка почему-то нашла второй браслет, на этот раз — на руку, и вздрогнула, когда приглушенное эхо вдруг выкатило из близких джунглей отчаянный вопль: разлитое масло вода затушить не смогла, и, хоть жилые хижины остались невредимыми, над общинным домом поднимался дым.

Раз его заметили, скоро здесь будет вся деревня. Мне совершенно не хотелось вести с ее «чудесными» жителями разъяснительные беседы, и я снова принялась шарить под водой, обдирая распаренную кожу о ракушки. Крики приближались. Я уже отчаялась и поднялась на четвереньки, собираясь сбежать хотя бы безоружной, но кинжал словно сам нырнул в руку. Я сжала теплую рукоять и бросилась к дороге: оббегать старый ведьмин домик на отшибе и шептать над метлой не было времени, зато кое-какое впечатление о манере Линдсей работать с людьми у меня уже сложилось.

Я не ошиблась: в густых зарослях чуть в стороне от деревни стоял новенький ярко-красный автомобиль с круглыми фарами. Из заднего окна с неизбывной тоской выглядывала мокрая насквозь кошка-рыболов и сама леди Линдсей в безнадежно мокром платье. Шофер сохранял профессиональную невозмутимость, но по нему уже было видно, как тяжело она ему дается: мангровая бойга облюбовала спинку пассажирского сиденья рядом с водительским креслом и всем видом демонстрировала, что ей-то как раз хорошо.

- Ох, слава всем святым! — с облегчением выдохнула Линдсей, самолично открывая мне дверь. — Садись скорее! Я уже боялась, что ты не догадаешься…

Я с сомнением покосилась на светло-бежевую обивку сиденья, но уговаривать себя не заставила: дождь и не думал стихать, словно решив отыграться за все солнечные дни разом. Деревушке это было только на пользу, а вот автомобильному салону, увы, нет, и шофер покосился на меня с точно таким же выражением лица, с каким смотрел на змею. Я машинально потянулась к сумке — и с досадой вспомнила, что ее-то у меня как раз и отобрали.

Слетала пополнить запасы, называется!

- Как ты здесь оказалась? — спросила я, забившись в самый угол, чтобы не испортить Линдсей платье. — Я думала, Джейден обратится к тебе за помощью…

- Именно так он и поступил, — подтвердила Линдсей, — когда к нему в мастерскую примчалась какая-то девочка и сказала, что ты в беде и ему всенепременно нужно отвезти к тебе змею и дикую кошку, иначе тебе несдобровать. Сам Джейден уехать не мог, у него весь день по минутам расписан, но он клятвенно заверил меня, что звери никому не повредят.

Судя по лицу шофера, он до сих пор сохранял некоторое недоверие к словам наследника Кроуфорд-холла, но возражать госпоже не решался. Я была воспитана несколько посвободнее.

- Какая-то девочка? — переспросила я.

Кошка-рыболов раздраженно мявкнула и ткнулась лбом мне под руку, выпрашивая ласку за отлично организованную спасательную операцию, и тогда-то я и заподозрила неладное.

Сами фамилиары могут говорить только со мной. Чтобы донести что-то до других людей, им нужно сменить форму, превратившись в нерожденных детей, — а для этого необходима ведьмина кровь. Подходящей ни в Мангроув-парке, ни в Кроуфорд-холле ни у кого не было.

Если только треклятая кошка и в самом деле не нашла будущего отца. Но если бы им был Джейден, она сменила бы форму еще тогда, в парке Дейзи-раунд, когда оцарапала его, чтобы отправить домой! Или… потому-то он и отошел от чар так легко, что на самом деле никакого заговора на крови не было?

Я с подозрением покосилась на пушистого фамилиара, взглядом обещая ему долгий и обстоятельный разговор. Но фамилиар был в первую очередь кошкой, а потому на безмолвные угрозы не реагировал и бессовестно ластился то ко мне, то к Линдсей всю дорогу до Мангроув-парка.

Линдсей заметно нервничала, но я так замерзла и устала, что не нашла в себе сил выяснять, из-за чего, и попросту отключилась на заднем сиденье на несколько часов. Благо ответ на мой вопрос нашелся сам собой, когда из-за деревьев показалась каменная громада особняка, закрывшая собой пушистые тропические звезды. В окнах парадной гостиной горел свет, а возле кухни и вовсе царила такая суета, словно Мангроув-парк почтил своим присутствием сам король, не меньше.

- У вас гости?

Линдсей отрывисто кивнула.

- Мама в ярости из-за моей разорванной помолвки, — вздохнула она. — Кажется, у нас под крышей собрались все холостые мужчины Лонгтауна от восемнадцати и до восьмидесяти, и мама рассчитывала, что я найду себе нового жениха сегодня же. Мне пришлось сказаться больной, чтобы ускользнуть, и то не обошлось без помощи Элиаса.

Я не без иронии отметила, что как-то пропустила тот момент, когда неизменный «мистер Хайнс» для Линдсей превратился в просто Элиаса, но тактично промолчала.

- Марион, мне очень жаль, но если мама узнает, что я привезла тебя домой… — Линдсей запнулась и подавленно умолкла.

- Ничего страшного, — быстро заверила я ее — и в этот момент свет фар выхватил из ночного сумрака щегольской темно-синий автомобиль с белой крышей, припаркованный у обочины чуть поодаль от подъездной дорожки к особняку.

Внутри у меня все перевернулось.

Джейден стоял, скрестив руки на груди и прислонившись к водительской дверце, и выбивал носком ботинка нервный ритм на асфальте. Свет фар заставил его резко выпрямиться и неосознанно податься вперед — и тут же назад, прочь с дороги.

- Кажется, вопрос уже решен, — не своим голосом констатировала я.

Шофер, ни о чем не спрашивая, остановил машину прямо на подъездной дорожке. Меня еще хватило на то, чтобы вежливо поблагодарить его и Линдсей за спасение, а потом голова все-таки благополучно отключилась, и я выскочила из автомобиля, так и не дождавшись, когда же он припаркуется как следует.

Пассажирская дверца коротко хлопнула за моей спиной. Джейден шагнул было навстречу, но резко остановился и переступил с ноги на ногу, явно с трудом подбирая слова, — а потом раздраженно махнул рукой и, так ничего и не сказав, попросту схватил меня за плечи и притиснул к себе.

А я еще как-то отстраненно подумала, что в машине позади сидит его бывшая невеста, которой совершенно ни к чему видеть подобные сцены; что платье на мне так и не высохло, а выполаскивать песок из волос я теперь буду до скончания века… их было много, этих чудовищно благоразумных, правильных и совершенно несвоевременных мыслей, которым я так и не придала должного значения.

Зато как-то само собой получилось, что я прижалась щекой к его щеке, комкая тонкую ткань рубашки на его спине, жадно прислушиваясь к чужому дыханию и биению сердца, чуть не плача от всеобъемлющего облегчения. Всем существом понимая: это ведь именно то, чего мне не хватало весь этот невыносимо долгий день.

Мне нужно было знать, что с ним все в порядке. И мне нужна была его поддержка. Он был нужен мне рядом — и где-то в сотнях километров, в безопасности, подальше от треклятых интриг, погруженный в свои книги и истории, скульптуры и инкрустации. Счастливый. Необъяснимо, непередаваемо родной…

Хотя это, конечно, ничего не объясняло и уж точно не упрощало.

- Как ты здесь?.. — невнятно всхлипнула я и только тогда поняла, что и в самом деле расплакалась от облегчения.

Джейден благовоспитанно не обратил внимания на срывающийся голос.

- В панике и ужасе, — доверительно сообщил он мне на ушко, прижимаясь еще теснее, — и еще — в глубоком недоумении. Как раз подумывал вызвать тебя на откровенный разговор, но, кажется, забыл, о чем хотел расспросить.

У меня вырвался нервный смешок.

- Что ж, по крайней мере, это обоюдное желание.

Он обрисовал кончиком пальца густую тень под моей ключицей и горячо выдохнул куда-то в основание шеи, и до меня стало с опозданием доходить, что обоюдным желанием может быть не только откровенный разговор, а мокрое платье наверняка не оставляет никакого простора для фантазии — даже такой развитой и нездоровой, как у Джейдена.

- Что тут произошло? — поспешно спросила я и отстранилась.

Джейден на мгновение напрягся, не выпуская меня из объятий, но потом все-таки смирился с неизбежным и разжал руки. Я тут же поежилась от ночного ветерка, и Линдсей, явно устав делать вид, что ее здесь нет, многомудро предложила:

- Может быть, обменяемся новостями в Кроуфорд-холле? Твои вещи уже там, а меня хватятся не раньше утра.

Это предложение я приняла прямо-таки с недостойным энтузиазмом.

Но каким-то образом все равно очутилась в машине у Джейдена.

Сначала он опасливо косился на меня через плечо, явно переживая, как бы я не начала оправдываться за внезапные объятия и утверждать, что это ничего не значит, но никаких вразумительных комментариев по этому поводу не дождался (были бы они еще у меня, вразумительные-то!) и душевно вдавил педаль газа в пол. Автомобиль выразительно рыкнул двигателем и сорвался с места, быстро оставив позади красную машинку Линдсей: ее шофер, напротив, осторожничал и никуда не спешил.

Молчание в салоне становилось все более напряженным. Джейден стискивал руль и выбивал какой-то ритмичный мотивчик большим пальцем по кожаной оплетке, а потом вдруг как-то между делом признался, не отрывая взгляда от дороги:

- Марион, кажется, я в тебя влюбился.

И прибавил газу, словно надеялся улепетнуть от собственных слов. Машина вильнула на мокрой дороге, но быстро выровнялась.

В отличие от моего сердцебиения.

- Кошка, — с мрачной уверенностью сказала я. — Ты говорил с кошкой. Поэтому у той статуэтки, которую ты сваял прошлой ночью, две дочери — вчера даже я не знала, что у меня вдруг окажется два фамилиара вместо одного, но кошка-то чуяла! И от чар ты отошел так легко, и… она к тебе приходила!

- А что, мне следовало сделать вид, что я ничего не понял и не заметил? — так тихо спросил Джейден, что я едва расслышала его за оскорбленным ревом двигателя. — Она же похожа на меня, как две капли воды! Они обе похожи, — исправился он — и говорил при этом с такой убежденностью, что я на мгновение потеряла дар речи.

На него-то они каким местом похожи? Обе — копии меня в самом нежном возрасте, разве что кожа светлее!

- Это, наверное, не сразу заметно для неподготовленного взгляда, — смущенно признал он. — Да я и сам сначала не поверил, хотя бы потому, что до сих пор полагал кошек не самыми надежными источниками информации, и о детях еще не задумывался, но… по совести, достоверные сведения о ведьмах я в принципе получал только от тебя и твоего фамилиара. Так почему бы не проверить? Я попытался изобразить ту девочку, и… может, я не слишком проницателен, но зрительная память у меня хорошая. Форма черепа, уши, кисти рук… они и правда на меня похожи, Марион.

Он помолчал: кажется, сам до сих пор еще не переварил новости до конца — и добавил:

- Но влюбился я раньше, чем понял, в кого на самом деле превращаются твои фамилиары, — сказал он с такой спокойной и ясной уверенностью, что меня пробрало холодком и необъяснимой завистью: хотела бы я говорить о своих переживаниях так легко и честно! — Наверное, еще в первый же день, на причале, в первых лучах солнца после затмения. — Джейден мечтательно сощурился — как мясник перед особенно роскошной тушей, которую предстояло разделать, — и расслабленно скользнул руками по рулю, словно уже представлял на его месте податливый разогретый пластилин. — До меня не слишком быстро доходят такие вещи, — нехотя признал он, покосился на меня и горестно вздохнул: — А ты мне еще и не поверила.

Я неопределенно хмыкнула.

Верить, конечно, хотелось. Чтобы известный скульптор с золотыми руками и гениальной головой, наследник гигантского состояния, перед которым открыты все двери, — из всех женщин на свете вдруг выбрал меня. Нескладную, практически с него же ростом, старше него на несколько лет — и, самое главное, ведьму!

Держи карман шире…

- Помнишь, что я говорил тебе про шаблонную красоту? — вкрадчиво поинтересовался Джейден, и машина начала подозрительно замедляться. — Про то, что ты почему-то веришь, что красивой может быть только женщина с обложки журнала, пусть даже издалека ты одну от другой не отличишь, потому что они одинаково одеты, накрашены и даже волосы уложили по единому образцу? Звучит уже глуповато и притянуто за уши, правда? Ты привыкла к высшему обществу и тому, что вокруг тебя вращаются такие вот идеальные и одобренные экспертами по моде, и сравниваешь себя с ними, хотя уж ты-то прекрасно знаешь, как они выглядят с утра пораньше.

- Пожалуй, хочу знать, откуда это знаешь ты, — не удержалась я.

Джейден одарил меня укоризненным взглядом и просвещать насчет своих источников благородно не стал.

- А теперь скажи мне, — велел он, — с чего ты взяла, что любить можно только глянцевую картинку?

- Я такого не говорила, — справедливости ради заметила я.

- Но ты в это веришь, — пожал плечами Джейден и остановил машину. — Вспомни-ка мою вчерашнюю статуэтку. Женщина на ней — какая она?

Я послушно попыталась воскресить в памяти единожды увиденный образ и почувствовала странный комок в горле.

Первым, что я вспомнила, была улыбка — спокойная и умиротворенная, какой, кажется, у меня отродясь не бывало. Бережные руки. Чуть напряженная спина, немного отклоненная в сторону, — чтобы второй девочке было удобнее хвататься за платье на спине…

Она была похожа на мою маму. Не внешне — а вот этим всепоглощающим умиротворением и спокойной женской мудростью.

- Счастливая, — наконец сформулировала я.

Мимо нас с подозрительной скоростью пролетела красная машинка Линдсей. Высокородная пассажирка даже голову в нашу сторону не повернула — что значит воспитание леди! Джейден все-таки покосился на нее и едва заметно усмехнулся.

— Любимая, — подсказал он и легонько коснулся пальцем моего подбородка, заставляя приподнять голову. — Любящая. И уверенная в этом. А кто скажет, что это не делает ее красивой, пусть первый бросит в меня камень.

Меня немедленно потянуло демонстративно заозираться в поисках подходящего камня. Остановило только отчетливое понимание, что это было бы несправедливо по отношению к Джейдену и его работе.

Она и правда была красивой. Странной, непривычной красотой, цепляющей с первого взгляда и надолго поселяющейся в памяти, совсем не похожей на то, что так старательно транслировали по телевизорам и в модных журналах.

И уж точно не имеющей никакого отношения ко мне.

- Все еще не веришь, — понимающе усмехнулся Джейден и нарисовал большим пальцем теплый круг на моей щеке. — Наверное, и не поверишь до конца, пока… — он осекся.

Красноречие ему отказало, как это обычно и бывало в те моменты, когда разговор заходил не о скульптуре и истории. К счастью, решимость все еще была при нем, потому что самой мне бы храбрости не хватило, — а так вышло убедительнее любых слов.

Губы оказались жестче, чем мне думалось, а сам Джейден — куда напористей и требовательней, чем я ожидала. Если поначалу он целовал осторожно, почти робко, словно ожидал, что я оттолкну его в любой момент, то потом, не встретив никакого сопротивления, быстро осмелел и практически затащил меня к себе на колени и сжал в объятиях, жадно скользя ладонями от затылка к основанию шеи, от лопаток — по изгибу спины вниз; стискивал в пальцах ветхую ткань старого платья — и снова возвращался к линии плеч и талии. Будто хотел отпечатать в памяти каждое прикосновение, каждое ощущение и каждый вздох.

Ключицы особенно не давали ему покоя, и я запрокинула голову, плавясь под его руками, как пластилин. Джейден не упустил возможности прижаться губами к чувствительной точке на стыке плеча и шеи, горячо выдохнул и так стиснул платье на моей спине, что напряженную тишину в машине прервал выразительный треск старой ткани.

Блаженная, томная темнота в моей голове развеялась моментально. Я вздрогнула и подалась назад, но уперлась спиной в руль и так и осталась сидеть на коленях у Джейдена, который смотрел виновато и нахально одновременно, как нашкодивший кот. Вовсе не в глаза: мокрое и ветхое, платье и раньше являло миру несколько больше, чем я была готова показать, а теперь оно вовсе разошлось по швам и благополучно съехало почти до пояса.

- Прости, я не хотел, — хрипловато выдохнул Джейден и уткнулся лбом мне в плечо. Видимо, вид оттуда открывался еще лучше, потому что, несмотря на показное раскаяние, он все-таки прижался губами к разгоряченной коже и признался: — Ладно, хотел. Все еще хочу. Но… наверное, не в сложившихся обстоятельствах.

Тут он мог и не распинаться. Некоторые обстоятельства было очень сложно назвать сложившимися, и они до того выразительно упирались мне в бедро, что желания Джейдена ни в каких разъяснениях не нуждались.

- Нас ждет Линдсей, — понимающе кивнула я и поспешно откашлялась: голос был будто вовсе не мой. — Даже у ее благовоспитанности и терпения есть предел. Нам лучше поторопиться в Кроуфорд-холл.

Мысль была здравая, но в моей голове она металась в плотном окружении куда менее благоразумных идей, и, хоть я и перебралась обратно на пассажирское сиденье, все-таки не удержалась и пробурчала себе под нос:

- Профессиональная деформация, как же!

Джейден, увлеченно наблюдавший за моими попытками хоть как-то набросить платье обратно на плечи, поперхнулся воздухом, покраснел… и отвернулся, пламенея ушами.

- Это правда профессиональная деформация, — упрямо пробормотал он, неосознанно и до того выразительно оглаживая кожаную оплетку руля, что меня снова бросило в жар. — Просто, кажется, с тобой она не работает. Как и моя голова, — самокритично признал он, уткнулся лбом в руль и героически просидел, зажмурившись, все то время, которое мне потребовалось, чтобы хоть как-то прикрыться.

Но потом — все равно косился всю дорогу.

В Кроуфорд-холл мы приехали одновременно с Линдсей, и все вчетвером прокрались в особняк с черного хода: я и шофер — потому, что того требовали правила поведения для хорошей прислуги, Линдсей — потому что не могла позволить себе попасться на глаза Сибилле и Каллуму, а Джейден — то ли по привычке, то ли просто за компанию. Разумеется, столь разношерстная компания не могла позволить себе собраться ни в парадной гостиной, ни в маленькой столовой для слуг, но мастерская Джейдена волшебным образом устроила всех, кроме разве что шофера — тот предпочел подремать в закутке для гостевых слуг. Я еще позволила себе совершить захватнический набег на кладовую при кухне и в лучших традициях придворной компаньонки снабдить всех холодными сэндвичами с сыром и зеленью — и на этом «лучшие традиции» благополучно закончились, потому что в еду я вцепилась первой и всем своим видом протранслировала готовность внимательно слушать, но никак не делиться новостями первой.

Удар на себя предсказуемо принял Джейден.

- На Кроуфорд Мануфактори паника, — с какой-то нездоровой отстраненностью сообщил он. — Я был там утром, выдвинул идею новой производственной линии и переобучении персонала. Люди боятся, что не справятся с новыми веяниями и лишатся работы, так что я нанял Сирила…

- Ты — что? — поперхнулась я.

- Нанял Сирила, — покаянно повторил Джейден и повертел чайную чашку за ручку, пряча взгляд. — Рядовым разнорабочим. Он сказал, что сможет задать нужное настроение остальным работникам, и проблем на фабрике не будет.

Я обреченно спрятала лицо в руках, так и не дожевав сэндвич. Нет, в умениях Сирила работать с людьми и их настроениями я не сомневалась ни секунды, но что же ему мешало сидеть тихо, как предполагал первоначальный план?!

Впрочем, тут у меня были свои догадки. После Каменной Смуты дражайший кузен панически боялся бунтов и стычек, не желая брать лишний груз на совесть, и я могла его понять. Но задачу это ничуть не упрощало.

А если Чаннаронг догадается проверить фабрику?!

- Я склонен довериться ему, — смущенно пожал плечами Джейден. — У Сирила чутье на нужных людей и правильные слова, и он действительно гораздо полезнее на производстве, чем взаперти. Сейчас мне особенно важна поддержка от рабочих Кроуфорд Мануфактори, потому что леди Сибилла… — он страдальчески поморщился, а Линдсей сочувственно вздохнула, не дожидаясь завершения фразы. — Сибилла в ярости из-за того, что я не стал советоваться с ней и по поводу расторжения помолвки, и насчет переоборудования фабрики, и даже касательно гостей за ужином. Каллум пока все еще не способен вести дела, но судьба Кроуфорд Мануфактори его все же встревожила, и с поставщиками ивуарина, которых я пригласил на ужин, он был не слишком любезен. Не уверен, что мне удалось сгладить все острые углы.

- Будь уверен, специалиста по сглаживанию острых углов ты уже нанял, — мрачно заметила я, отложив недоеденный сэндвич.

Джейден тяжело вздохнул и поморщился:

- Сирила пока больше волнует, чтобы все прошло бескровно и тихо, и занят он скорее работой со слухами и шепотками за спиной. Ему не важно, насколько жизнеспособной окажется моя затея с вытеснением слоновой кости с рынка. Но в долгосрочной перспективе значение имеет только успех ивуариновых статуэток, а для этого нужно очаровать поставщиков и рекламщиков. Причем с последними я еще даже не виделся — показывать нечего.

- По одной проблеме за раз, — посоветовала Линдсей и успокаивающе похлопала его по предплечью. — Сначала — работа над самими статуэтками и переоборудование производственной линии. С поставщиками я постараюсь помочь, а касательно популярности… думаю, я выберусь на одно из салонных чтений в городе и оброню пару-тройку нужных слов в разговоре. Думаю, влияние дочери губернатора на вкусы лонгтаунских леди тоже пригодится в деле бескровных перемен, — она тонко улыбнулась, а меня отчего-то затопило черной, неуместной и совершенно недостойной ревностью.

Кроуфорды и Эвансы знали, что делали, когда договоривались о помолвке. Линдсей ведь действительно была бы идеальной женой для Джейдена. Умной, предусмотрительной, влиятельной и прекрасной, как и положено супруге одного из самых влиятельных людей Ньямаранга. Может быть, с ней Джейден не терял голову и не забывал о «профессиональной деформации», но уж в том, что он будет уважать свою будущую жену и приложит все усилия, чтобы соответствовать ей, я не сомневалась.

Так куда же я, ради всего святого, лезу?!

- Это было бы очень кстати, — бесхитростно обрадовался Джейден. — Я, конечно, попытался вести разговоры на нужные темы с поставщиками и гостями леди Сибиллы, и слухи о переменах на Кроуфорд Мануфактори наверняка уже пошли, но не уверен, что в нужном ключе.

Я куснула себя за щеку и заставила говорить ровным, спокойным голосом:

- Не волнуйся, главное, что они пошли. Раз уж Сирил взялся за дело, то и со слухами поработает. Все равно большая часть господ узнает их не от гостей леди Сибиллы, а от собственных слуг. Кстати, было бы неплохо обсудить с управляющим смету на переоборудование фабрики — тогда разговоры пойдут и среди мастеровых.

- Сирил то же самое сказал, — обезоруживающе улыбнулся Джейден. — Я велел начать подсчеты.

Я скупо кивнула. Ну да, могла вообще промолчать — чтобы Сирил да не начал палить изо всех пушек просто перестраховки ради…

А в вопросах перестраховок он всегда был обстоятельнее и предусмотрительнее меня.

- А вот что случилось с тобой? — не выдержала Линдсей, которая, похоже, уже была в курсе событий в Кроуфорд-холле и теперь изнывала от любопытства по совершенно другому поводу.

Я машинально потерла ритуальный браслет на запястье и нащупала босой стопой второй браслет на лодыжке. Они отчего-то уже не казались ни тяжелыми, ни холодными — и вообще никак не ощущались, словно я всю жизнь проходила в музейном золоте с ног до головы и скорее заметила бы, если бы его с меня сняли.

- Долгая история, — призналась я, собираясь с мыслями, и в этот момент надсадно зазвонил телефон в мастерской.

Господа в такую рань спали, и Джейден моментально подорвался с места, явно опасаясь, что на фабрике могло что-нибудь случиться, — и поменялся в лице, едва поздоровавшись в ответ.

- Эл? В смысле — что я сделал с Чаннаронгом?..

Джейден моргнул и поднял на меня такой растерянный взгляд, что я поспешила отпереться ото всего разом:

- Я его пальцем не тронула!

Скульптор с недоумением дернул плечом и велел:

- Приезжай в Кроуфорд-холл. У нас здесь незапланированное совещание, и думается мне, что твои новости тоже придутся ко двору, — после чего повесил трубку и тяжело оперся на телефонный столик. Тот опасно накренился, но Джейден не обратил внимания. — Элиасу позвонила приходящая домработница Чаннаронга и поинтересовалась, не оставлял ли детектив ему ключи. Она приносит горячий завтрак в одно и то же время, но сегодня ей никто не открыл. Домработница забеспокоилась, потому что детектив всегда предупреждал, если в его расписании что-то менялось, но о сегодняшнем дне ничего не говорил.

- Может быть, забыл? — неуверенно предположила я, уже подспудно ощущая, что эта версия едва ли жизнеспособна. — Вчера был очень напряженный день, он не смог найти Сирила и утвердить всех в вере в пророчества Нарит — до завтрака ли тут?

Джейден снова пожал плечами, а вот Линдсей нахмурилась:

- Не думаю, что человек, который зарабатывает на жизнь тем, что подмечает детали и цепляется за полунамеки, способен забыть о чем-то подобном. Если бы Чаннаронг позволял себе отвлекаться и ошибаться, он никогда не дослужился бы до старшего детектива. Не с его происхождением. Ньямарангцу слишком трудно заработать авторитет в правоохранительных органах.

Я вынужденно согласилась. Когда дело касалось карьеры — особенно такой серьезной, — ньямарангцы действительно упирались в стеклянный потолок. Причем большинство — гораздо раньше, чем Чаннаронг. Он и правда должен быть выдающимся детективом, чтобы обойти вайтонцев, к которым начальство было по умолчанию куда снисходительней.

- Что он делал в той деревушке? — спросила Линдсей.

- Устроил что-то вроде богослужения, кажется, — не слишком уверенно отозвалась я. — То есть… я не видела. Все жители вдруг куда-то собрались и ушли, а потом он вернулся весь в крови. Но Чаннаронг же не коломче! Он не мог провести полноценное жертвоприношение, как того требовали традиции Древнего Ньямаранга в темнейший из дней?

- Вообще-то мог, — возразил Джейден. — При условии, что рядом больше не было ни одной жрицы, которая приняла бы ритуальное оружие и украшения. Так иногда делали в отдаленных деревнях, где нет своего храма: старший мужчина из уважаемого рода проводил упрощенную церемонию за пределами селения, после чего нес окровавленный кинжал в общинный дом и оставлял вонзенным в стену. Ньямарангцы полагали, что ритуальные предметы способны передавать божественную волю. Считалось, что если Праатхи доволен служением, то оружие сможет вытащить только тот же человек, который принес жертву. Если кинжал давался в руки кому-то другому, то в следующую церемонию убивали предыдущего служителя.

- Прелестно, — пробормотала я и спрятала лицо в ладонях.

- Речь случайно не о том кинжале, который остался у меня в машине? — с тщательно выверенной пропорцией брезгливости и уважения к чужой культуре поинтересовалась Линдсей.

Я пристыженно кивнула. Джейден промолчал.

Должно быть, тоже вспоминал бесчисленных призраков на фотографиях со мной — и тот момент, когда я уронила кинжал в мастерской и он вонзился в подиум, а вытащить клинок получилось только у меня.

- Не хочешь рассказать, как он у тебя оказался? — осторожно поинтересовалась Линдсей.

Разумеется, я не хотела. Но спрашивали меня только вежливости ради.

- Чаннаронг воткнул его в дверной косяк, — обреченно призналась я, — и ушел, потому что ему нужно было встретить тебя. А я… — я запнулась. Линдсей с возможностями фамилиаров знакома не была, и я подозревала, что границу ее долготерпения в вопросах ведьминского искусства экспериментальным путем лучше не искать. — Мне удалось добраться до клинка, а с его помощью — выбраться из общинного дома. Кстати! — я подскочила. — Как вам вообще пришло в голову лично отправить тебя в Трангтао, если вы знали, что даже я попала там в неприятности?!

Джейден покаянно спрятал глаза. Линдсей, напротив, беспечно отмахнулась:

- Мне с самого начала ничего не угрожало.

- Потому-то мне пришлось плести ловец снов? — скептически уточнила я.

Линдсей невесело покачала головой:

- Кошмары и затяжная бессонница — это, конечно, страшно, но подумай: почему Саффрон убили, чтобы вывести из игры Каллума, а меня — губернаторскую дочь! — никто и пальцем не тронул? — она беззвучно отставила чашку и сцепила пальцы в замок. — Чаннаронг хочет получить реальное влияние. Реальную власть. Допустим, он нашел, кого усадить на престол, и ньямарангцы поверят его кандидату. Но как насчет вайтонцев? Империя так просто не откажется от влияния на колонии. Стоит заговорщикам объявить своего ставленника королем Ньямаранга, как Вайтон тотчас назовет его узурпатором и начнет кампанию по свержению. Военной мощи Империи хватит, чтобы подавить восстание, но после этого в упадок придет и Ньямаранг, и Вайтон — в первом и без войн не так-то много боеспособных мужчин, а во втором — вечная нехватка средств. Вооруженный конфликт недопустим. А еще его можно легко предотвратить, если объявить ставленника не королем, а всего-навсего новым губернатором. Чаннаронг благоразумен и осторожен, и я ему нужна. Он не сделал бы ничего опрометчивого.

Я прикусила щеку. Джейден все еще не рисковал встречаться со мной глазами, но все-таки добавил:

- Брак в высшем свете — это вопрос, не терпящий спешки. Заговорщики знали, что до темнейшего дня я не то что не женюсь на Линдз — еще помолвку официально заключить не успею, зато дел уже наворочу: вряд ли кто-то рассчитывал, что я пойду за помощью к Туантонгу. А в темнейший день должен был явиться «спаситель» с руками из золота, и мои потуги стали бы не так уж и важны. Я подумал, что версия Линдз не лишена смысла. Если бы она не была нужна заговорщикам, ее убили бы так же, как Саффрон, чтобы Эвансам стало не до политики.

Я не стала никого отчитывать, возражать и искать дыры в теории — просто кивнула и коварно поинтересовалась:

- Элиас об этом знает?

Линдсей заметно порозовела и потупилась, а Джейден развел руками:

- Нет. Иначе бы я с тобой не разговаривал.

- Конспиррраторы, — вырвалось у меня обреченно.

- А ты переводишь тему, — нашлась Линдсей. — Что все-таки случилось в Трангтао?..

Я досадливо поморщилась и снова вцепилась в сэндвич, просто чтобы потянуть время. Я и сама не отказалась бы разобраться, что же все-таки случилось в Трангтао.

Почему Чаннаронг не боялся оставлять меня наедине с кинжалом? Почему вообще дал его для фотосессии, если знал, что драгоценности могут и отозваться? Он же был так осторожен, так предусмотрителен… пока не пропал невесть куда, побросав древнее наследие в мокрый песок.

Сколько бы я ни прокручивала эти мысли в голове, яснее не становилось. Линдсей терпеливо ждала, а Джейден нервно вертел чашку, пока не уронил ее на пол. Чай он к тому моменту, к счастью, уже выпил, но чашка восстановлению уже не подлежала — и достойный наследник гигантской финансовой империи без единой задней мысли сам схватился за веник.

С этим-то веником в руке его и застал пожилой дворецкий Кроуфорд-холла, заглянувший в мастерскую доложить о прибытии некоего мистера Элиаса Хайнса, который всенепременно желал увидеть молодого господина немедля. Следовало отдать опытному слуге должное: на его лице не дрогнул ни единый мускул. Дворецкий подчеркнуто не заметил мое разорванное платье, неподобающе ранний визит леди Линдсей и даже самоуправство с сэндвичами. Только глубоко вздохнул и ровным голосом поинтересовался, действительно ли «мастер Джейден» желает видеть помощника детектива в столь ранний час.

- Да, мы его ждали, — смущенно кивнул Джейден и все-таки смел черепки в совок, так и не догадавшись, что же значил подчеркнуто невыразительный взгляд дворецкого, направленный на ленту для вызова прислуги. — Пусть идет сюда. Весьма кстати. Иначе Марион пришлось бы повторять рассказ.

- Следует ли подать чай? — уточнил дворецкий.

- Будьте так добры, — поспешно согласилась Линдсей, уже понимая, что сам Джейден сейчас, скорее всего, брякнет что-нибудь в духе «да ладно, мы сами тут заварим», и воспитанный в строгих вайтонских традициях дворецкий получит неизлечимую моральную травму.

Дворецкий сдержанно склонил голову и удалился, не позволив себе ни единого лишнего комментария. Джейден ссыпал осколки в корзину для неудачных образцов и преспокойно достал с полки еще две чашки: судя по всему, миссис Ваен предусмотрительно закупала сервизы оптом и держала солидный запас посуды на случай, если гений от скульптуры что-нибудь своротит в творческом порыве.

Элиас появился в мастерской одновременно с лакеем, с нескрываемым одобрением косясь на поднос с чаем и утренней выпечкой. Незапланированное заседание в кладовой все-таки отвлекло его от еды, но ненадолго — ровно настолько, чтобы вдумчиво оценить размеры столика (крошечные), расстояние между собравшимися гостями (на грани приличий) и тут же воткнуть колченогую табуретку между мной и Линдсей, вынудив меня отсесть поближе к Джейдену.

Скульптор, впрочем, ничуть не возражал. А вот мне собраться с мыслями оказалось неожиданно сложно, и я предпочла просто рассказать обо всем по порядку.

Про толпу, науськанную выкурить нежданную ведьму из ее домика на отшибе — пусть даже ценой благополучия всей деревни. Про почетного гостя Трангтао, восседавшего в варварском золоте посреди общинного дома — выходит, на правах старшего мужчины из уважаемого рода, восходящего к настоящей жрице? — и его подручных, без единого сомнения прикрутивших безоружную женщину к какой-то лавке и заперших каморку на долгие часы. Про давящую тишину и беспомощность. Про неожиданную помощь (тут пришлось взять паузу: Элиас был возмущен тем, что Линдсей так рисковала, а Линдсей расстроилась, что ей о подлинном обличье фамилиаров никто не рассказал) и теплую рукоять кинжала. Про призраков, привязанных к браслетам детектива, разбитую масляную лампу и штормовой ливень — и исчезновение Чаннаронга, которое до сих пор не укладывалось у меня в голове.

Пока я говорила, выражение лица у Линдсей становилось все более сложным. Элиас косился на нее с опаской — и только горестно вздохнул, когда губернаторская дочка, дослушав рассказ, прохладным тоном констатировала:

- Я так понимаю, ставленника Чаннаронга вы уже нашли. А мне сообщать не стали, потому как побоялись, что во всех этих слухах о королевском бастарде есть зерно истины, и мне оно может дорого обойтись — уже хотя бы потому, что в планах заговорщиков было выдать меня замуж за будущего императора.

Элиас подавился протестами. Я приготовилась делать честное лицо и ото всего отпираться, но игру моментально испортил Джейден, так покаянно опустивший взгляд, что даже говорить ничего не пришлось.

- Господа, если вы рассчитываете на мою помощь, вам придется рассказать все, — с нажимом произнесла Линдсей. — Хотя бы потому, что из всех нас искусству политических интриг обучали только меня, и вы можете недооценивать как противника, так и его ходы. Я понимаю, что вы хотели защитить меня, но в этой ситуации в защите нуждаюсь не столько я, сколько вы.

- Прости, — вздохнула я.

Линдсей изобразила на лице подчеркнуто отстраненную и терпеливую гримасу, подобающую разгневанной леди. На мне сработало неважно (у принцессы в свое время получалось выразительней), а вот Элиас заметно побледнел под своими бесчисленными веснушками.

- Линдз…

Она только отмахнулась и повернулась к Джейдену:

- Напомни, пожалуйста, как выбирались жрицы-коломче?

- Главный храм Праатхи каждый год проводил что-то вроде отбора среди женщин, так или иначе связанных с императором: теток, сестер, жен, наложниц и дочерей, — покорно отозвался Джейден, сбитый с толку резкой сменой темы. — Из их числа выбирались самые сильные, ловкие и красивые. Им предстояло надеть ритуальные наряды и несколько часов протанцевать в храме перед статуей божества. Тех, кто выдержал танец, приглашали к верховному жрецу, и он выбирал из всех кандидаток одну… по личным, гм, мотивам. Тогда ритуальные наряды и оружие в ее руках якобы обретали полную силу.

Линдсей кивнула — с таким видом, словно услышала ровно то, что ждала. А Элиас вдруг вытаращил глаза и громко фыркнул:

- Погоди, хочешь сказать, что Марион прошла ритуал посвящения в жрицы?

Линдсей неопределенно повела плечом, не желая признаваться вслух в размышлениях, совершенно не подобающих уважающей себя леди. А Элиас вдруг посерьезнел и задумчиво добавил:

- А вообще это объяснило бы, почему мистеру Чаннаронгу пришлось бежать. Если уж жители деревни докатились до того, чтобы действительно приносить кого-то в жертву, то с самозваным жрецом, потерявшим кинжал, у них разговор должен быть короткий.

- Возможно, — неуверенно кивнула я, — но почему он тогда стал тратить время на то, чтобы снять драгоценности? Я бы на его месте удрала прямо в них. Зачем оставлять что-то подобное противнику?

Элиас заметно приуныл: других версий у него, похоже, не было. Линдсей тоже слегка нахмурилась и деловито посоветовала:

- Направь в Трангтао патрульных. Официальному делу об исчезновении еще рано давать ход, но проверить показания свидетельницы о возможном жертвоприношении в Трангтао уже можно. Запротоколируй рассказ Марион, и на основании него потребуй отправить патрульных в деревню.

- Можно поднять дела об исчезновении людей в окрестностях Трангтао перед темнейшим днем, — несколько воспрял духом Элиас. — Если там и в самом деле тайно проводили человеческие жертвоприношения, должны были остаться какие-нибудь следы.

Линдсей снисходительно кивнула:

- Только действовать нужно быстро, жители наверняка приложат все усилия, чтобы замести следы, — и им, судя по всему, уже не впервой.

Элиас тяжело вздохнул: уходить так быстро ему явно не хотелось — то ли из-за свежей выпечки, то ли из-за общества Линдсей. Леди, впрочем, быстро разрешила все его моральные терзания, попросту отставив чашечку и поднявшись на ноги.

- Мне тоже следует уехать, — деловито сообщила она. — Думаю, мама всенепременно захочет навестить меня утром, чтобы обменяться впечатлениями о вчерашнем приеме.

Судя по тому, как посмурнел Элиас, о причинах внезапной вечеринки в Мангроув-парке он был осведомлен несколько лучше, чем требовалось для душевного равновесия. Джейден заморачивался поменьше, но все равно благовоспитанно встал и вызвался проводить даму хотя бы до автомобиля. Я не возражала: меня дожидалась заранее подготовленная комната в Кроуфорд-холле и долгожданная возможность наконец-то вымыть голову.

Правда, я полагала, что для натурщицы и бывшей компаньонки без рекомендаций от приличной семьи выделят одну из пустующих спален прислуги на мансардном этаже. Но горничная дисциплинированно проводила меня до гостевых покоев на самой границе женского крыла и твердо сказала, что никакой ошибки тут нет: распоряжение мастера Джейдена. Следовало отдать должное леди Сибилле, прислуга в доме была вышколена отлично и не позволяла себе никаких выпадов и намеков, но чувствовалось, что о моих отношениях с наследником здесь думали что-то не то.

Или как раз то?

Пожалуй, ответить на этот вопрос я затруднялась — а потому легкомысленно отложила его на лучшие времена.

Мои вещи чья-то заботливая рука уже развесила в гардеробной, и в этом даже чудилась тончайшая из издевок — в лучших вайтонских традициях. Комната была рассчитана на визит высокородной леди, которая никак не могла приехать в гости всего с одним чемоданом. Мои платья занимали половину одной-единственной стойки с вешалками в углу — а вся остальная гардеробная демонстративно пустовала. По-хорошему, для этих вещей хватило бы и шкафа в спальной, но кто-то решил напомнить мне мое место.

В других обстоятельствах я бы, пожалуй, по достоинству оценила ход и не поленилась бы выяснить, кто же так «позаботился» о недостаточно родовитой гостье. Но сейчас меня волновала только ванная.

Кроуфорд-холл держал марку: вода была горячей, от пены тонко пахло чем-то нежным и цветочным, а на низком столике дожидалась своей очереди стопка полотенец, таких белоснежных, что вытираться ими казалось кощунством. Я не спешила и с облегчением залезла в ванну.

В Мангроув-парке такое мне бы точно не светило. Пусть Джейден и не подумал, как прислуга расценит приказ поселить натурщицу в гостевом крыле, он все-таки определенно заботился обо мне — трогательно и наивно, как, наверное, не смог бы никто другой. И это все еще больше осложняло.

Меня сожрут живьем, если я попытаюсь занять место возле него. Оно по умолчанию должно достаться дочери уважаемого семейства — если не столь же влиятельного, как Эвансы, то хотя бы богатого, как Кроуфорды. Долг перед обществом не позволит Джейдену жениться без оглядки на выгоду. Он ведь уже начал осваивать нужный тип мышления и прокручивать любую ситуацию с точки зрения всех вовлеченных сторон, и правильная спутница жизни позволит закрепить этот навык — и помочь, если это окажется слишком сложно.

А Джейден и любовницы… я фыркнула. Дыхание сорвало клок белоснежной пены и легкомысленно покрутило ее в воздухе, прежде чем вернуть вниз.

Скрывать измены — это искусство, доступное весьма ограниченному кругу людей. Сирил вот мог. А Джейден, скорее всего, и мысли не допускает о том, чтобы не хранить верность жене — даже если ее выберут Кроуфорды, а не он сам. И это еще если опустить вопрос, как к супружеским изменам отношусь я сама…

Единственный способ сохранить достоинство и самоуважение, который я видела, — это вовремя исчезнуть. Но пока меня держали здесь работа и расследование. До прибытия подмоги оставалось еще несколько мучительно долгих дней, и я обреченно сползла по спинке ванны в медленно остывающую воду.

Смотри правде в глаза, Марион. Ты уже по уши, и твои нерожденные дочери похожи на достойного наследника Кроуфордов как две капли воды — если верить самому наследнику, конечно, потому что сама я сходства не замечала. Но его-то глазомеру можно верить…

Нерешительность и мечущиеся мысли испортили все удовольствие от купания. Из ванны я вылезла злая, как бойга в линьке, и мстительно вытерлась нестерпимо белоснежным полотенцем. Полупустая гардеробная тоже не способствовала восстановлению душевного равновесия. Я подхватила с вешалки самое строгое черное платье, какое только было в моем распоряжении, и уложила в тугой узел на макушке еще влажные волосы.

Зеркало не отразило ничего утешительного. Черный цвет требователен; тени под глазами он подчеркивает с безжалостностью королевского палача, и малейшие признаки усталости становятся столь очевидными, что проще сменить наряд, чем замаскировать их.

Я переодеваться не стала. Краситься — тоже.

Но все равно зачем-то вышла в маленькую гостиную при спальных покоях — и толкнула дверь в коридор.

Джейден вздрогнул и поднял глаза. Кажется, он даже стучаться не собирался — просто стоял, подперев собой противоположную стену, и сверлил невидящим взглядом дверь, пока я ее не открыла.

Я выглянула в коридор и убедилась, что у неловкой сцены не было никаких свидетелей. А потом взяла Джейдена за рукав и втащила в гостиную.

- Это женское крыло, — строго напомнила я ему и щелкнула дверным замком. — А леди Сибилла вот-вот должна проснуться и вызвать камеристку.

Джейден с явным недоумением сморгнул, но потом все-таки догадался взглянуть на ситуацию с точки зрения чопорной вайтонской леди, а не свободного богемного художника, и мучительно покраснел.

- Прости, — пробормотал он, — меня просто все никак не отпускала мысль о жреческой атрибутике, но я не знал, занята ли ты, и не решился зайти.

Я подавила тяжелый вздох и повелительно кивнула в сторону маленького чайного столика у распахнутого окна. Солнце еще не встало, но из приусадебного парка уже веяло обещанием жаркого дня, и теплый ветерок заигрывал с газовыми занавесками; вести долгие разговоры о кровавых культах в таких условиях не тянуло совершенно, но если уж Джейдена посетила какая-то идея, ее, по крайней мере, следовало выслушать.

- О жреческой атрибутике? — напомнила я, опустившись в мягкое кресло у столика, и тщательно расправила юбку.

Джейден отчего-то замешкался, рассматривая мои пальцы на фоне тонкой черной ткани, но потом тряхнул головой и достал пару фотографий с достопамятных съемок в полном облачении жрицы-коломче. Этих снимков я еще не видела, но они мало чем отличались от прочих: просто женская фигура с кинжалом, оплетенная призрачными тенями и будто бы подсвеченная изнутри, словно под ее кожей зажглись мириады свечей.

- Призраки, — неуверенно кивнул на снимки Джейден. — Видишь? Они все тянутся к острию кинжала. И покойный король на испорченном снимке тоже пытался подобраться к клинку… я подумал, зачем им это? Чего призраки могут хотеть? А потом вспомнил, как ты говорила, что всегда отпускаешь мертвых, с которыми тебе нужно было поговорить. Может быть, кинжал делает то же самое, только ему для этого не нужна воля ведьмы?

Я вздрогнула и опустила взгляд.

Женщина на снимках держала кинжал над головой — и призраки взмывали следом, открывая обнаженные ноги с тяжелыми браслетами на тонких щиколотках. Отводила руку в сторону — и из-под сонма потусторонних теней выглядывало противоположное плечо и бедро, едва прикрытое расшитой повязкой.

Мертвые следовали за кинжалом, как мотыльки за переносной лампой.

Что же я натворила, когда размахалась клинком возле ритуальных браслетов Чаннаронга?..

- Может быть, ведьмы — вовсе не монополисты на разговоры с мертвыми? — предположил Джейден и беспомощно дернул уголками рта, сам не зная, смеяться ли над своими словами или все же прислушаться, что бы ни твердил здравый смысл.

Увы, я не могла дать ему простых ответов. Я бы и сама от них не отказалась.

- Не знаю, — медленно сказала я и, не выдержав, надавила пальцами на виски. — Вся эта история — сборник суеверий, зашоренности и недомолвок. Мы с Сирилом не верили, что пророчества Нарит могут быть настоящими, — и ошиблись. Я считала, что те пути ведовства, которым меня обучали, единственно правильные и возможные, и тоже ошиблась. Чаннаронг не верил, что добиться справедливости для обнищавших ньямарангцев можно законными методами; я полагала, что он просто еще один колдун, тянущий силу из окружающих, но он обращался к древним ритуалам — и они, похоже, работали… я не знаю, на что способен этот кинжал. После всех ошибок, что я наделала, не рискну даже предполагать. Нужно поднять архивы по ньямарангским верованиям и проштудировать все записи, касающиеся атрибутики коломче.

- Хорошо, — с каким-то подозрительно сложным выражением лица кивнул Джейден, но ни за какими архивами не пошел. — Как скажешь.

По коридору деловито пробежал кто-то из прислуги. Мы затаились, как застигнутые врасплох подростки, и долго вслушивались в воцарившуюся тишину.

- Тебя, наверное, будут ждать за завтраком, — вздохнула я.

Джейден страдальчески поморщился.

- Боюсь, после вчерашнего так оно и будет, — признал он безо всякого энтузиазма. — Сибилла прямо-таки жаждет обсудить со мной, почему Эвансы расторгли помолвку и даже на скачки не явились, хотя до того собирались поддержать Каллума в первый выход в свет после смерти Саффрон. Я, конечно, составил Каллуму и Сибилле компанию, но… — он беспомощно развел руками.

- Погоди, на скачки-то ты когда успел? — растерялась я.

- Сразу после фабрики, — честно признался Джейден. — Где бы я еще нашел достаточно влиятельных гостей, чтобы превратить ужин в кампанию по продвижению ивуариновых статуэток? У меня самого совершенно не тот круг знакомств, но к Каллуму многие подходили выразить сочувствие, и я воспользовался его связями. Полагаю, это Сибилле тоже не слишком понравилось.

Еще бы. Она-то ждала славного послушного мальчика, который просто продолжит дело Каллума и не станет рисковать состоянием семьи — даже ради благополучия Свамп Холлоу. Особенно ради благополучия Свамп Холлоу!

А «славный мальчик» вдруг взял и во всеуслышание заявил о себе как о крупном игроке на политической арене. И ведь не голословно, а в считанные часы развернув полноценную кампанию сразу на нескольких уровнях!

- Ты… — я осеклась, впервые заметив, каким усталым он выглядел на фоне издевательски цветочной гостиной в традиционном вайтонском стиле.

Но как-то тянул все на своих плечах. Справлялся. И даже после невыносимо долгого дня и бессонной ночи отчего-то сидел здесь, со мной, и пытался рассуждать о природе ритуальных кинжалов, а не рухнул спать.

- Я перед ней извинюсь, — вздохнул Джейден, по-своему расценив мое молчание. — Не думаю, что это что-то исправит, но то, что я сейчас делаю, — правильно. Может быть, отказ от слоновой кости и будет стоить Кроуфордам части состояния, но закрыть глаза на подлинные причины смерти Саффрон и на голод в Свамп Холлоу я все равно не смогу. И постараюсь, чтобы Сибилла и Каллум тоже не смогли.

Я прикусила губу. Хотелось бы мне когда-нибудь испытывать такую же непоколебимую уверенность в правильности своих действий… ха, да я даже для себя одной не могла решить, что правильно и достойно! А он — вот, полюбуйтесь, без единого сомнения взвалил на себя ответственность за половину Ньямаранга…

А я — тоже мне, могущественная ведьма из тех самых Блайтов! — ничем не могла ему помочь. Фамилиары не рисковали соваться в господский дом, а заготовок для амулетов и зелий у меня больше не было. Да что там, метла — и та осталась в Трангтао!

- Ты невероятный, — тихо сказала я, не поднимая глаз. — Не понимаю, как у тебя на все это хватает силы воли.

- А мне и не хватает, — чистосердечно признался Джейден и встал. Я недоуменно уставилась на него снизу вверх, и он с беспомощной улыбкой развел руками. — Ты ведь уже и так догадываешься, что кинжал — это просто предлог. Лжецом я всегда был препаршивейшим.

Тут я не могла с ним не согласиться, хоть и догадывалась не только о предлогах заглянуть в гостевые покои в женском крыле.

«Все будет очень сложно», — с ошеломляющей ясностью осознала я и принялась неспешно вынимать острые шпильки из прически — одну за другой. Джейден следил, как завороженный: за движениями рук и длинными прядями, все еще завивающимися от влаги, за линией шеи и ключиц, пока не выдержал и все-таки не впился поцелуем в губы, впечатывая меня в спинку кресла. Я купалась в его неподдельном восхищении и чувствовала себя прекраснейшей из женщин.

Счастливой. Любящей.

И, может быть, и вправду любимой.

Я не помнила, что заставило меня закрыть дверь, но это было самое мудрое решение за утро. Джейден предсказуемо оказался натурой увлекающейся (и способной увлечь своей страстью и запалом даже мраморную статую), и первой ласточкой, хоть как-то напомнившей нам о мире где-то за пределами тесных объятий, стала горничная, которую послали за молодым господином.

На вежливый стук в дверь мы не среагировали — а вот проигнорировать крики в коридоре было невозможно. Я замерла и все-таки прислушалась: горничная честно пыталась предупредить, что Джейдена не нашли ни в мастерской, ни в спальне, и леди Сибилла подняла на поиски чуть ли не весь особняк, поскольку завтрак мы таки пропустили, и теперь драгоценный наследник опаздывал на чай с леди Изабель.

- Ни на какой чай я не подписывался! — повысив голос, откликнулся Джейден и уткнулся лбом мне в плечо.

- Думаю, тебе придется объяснить это самой леди Изабель, — заметила я и с наслаждением запустила пальцы в его волосы, — причем, вероятно, как раз за чаем. Иначе сюда придут с запасным ключом.

- Не придут, — уверенно заявил он и чуть повернул голову, чтобы жарко прижаться губами к тени под ключицей. — Запасной ключ у меня.

- И что же это ты собирался с ним делать? — не на шутку заинтересовалась я.

Джейден неопределенно пожал плечами и снова навис надо мной, опершись на предплечье.

- Ничего, — признался он и принялся увлеченно скользить пальцами вдоль линии шеи вниз, к груди и ребрам, пока не обрисовал изгиб талии — и остановился, встретившись со мной взглядом. — Нет, правда ничего. Я бы не вошел сюда без твоего приглашения. Просто… считай временным помутнением. Я не хотел, чтобы у кого-то еще был ключ к этим комнатам.

Я со скептическим видом выгнула бровь, но Джейден не дрогнул и даже не покраснел — словно признание в безотчетной и совершенно необоснованной ревности было для него чем-то само собой разумеющимся.

- Я еще посмеюсь надо всеми идиотами, которые не рассмотрели в тебе талант, силу и красоту, — со спокойной уверенностью напророчил он, словно не замечая моей реакции. — Но тебя — настоящую — я хочу спрятать только для себя одного.

Я слабо улыбнулась и потянулась за поцелуем. Джейден тотчас же прильнул всем телом, вжимая меня в кушетку: до спальни мы так и не добрались, и в этом мне виделось чудовищное по своей несправедливости упущение.

Мне тоже хотелось спрятать Джейдена ото всего мира, скрыть от жадных до власти лап Парламента, ото всех интриг и обязанностей. Чтобы он был со мной — вот такой, расслабленный, довольный и умиротворенный; и думал только обо мне — а вовсе не о светских завтраках, поставщиках ивуарина и обо всем Свамп Холлоу разом.

Проблема была в пропасти, которая, как обычно, лежала между тем, что мы должны были делать, и тем, чего нам обоим хотелось.

- Не получится, — невесело усмехнулась я. — К этому моменту вся прислуга Кроуфорд-холла знает, где ты провел утро. А твое положение гарантирует, что через неделю-другую весь Ньямаранг будет знать, что наследник Кроуфордов завел любовницу, и журналисты костьми полягут, чтобы выяснить, кто эта счастливица. А когда выяснят… о, что же начнется тогда!

Джейден нахмурился и приподнялся на локте.

- Любовницу? Марион, я…

На этот раз стук в дверь был куда менее деликатным. Я вздрогнула и рефлекторно спряталась за плечом Джейдена, хотя и понимала, что войти немедленно никто не рискнет — даже если где-то в особняке нашлись еще одни запасные ключи.

- Мастер Джейден, встреча с мистером Реном через четверть часа! — сдержанно напомнил смутно знакомый мужской голос. — Я задержу его, насколько смогу, но он все равно потребует лично вас.

Джейден сдавленно ругнулся, почти заглушив звук удаляющихся шагов.

- Кто такой мистер Рен? — заинтересовалась я.

- Директор компании, которую Туантонг посоветовал нанять для переоборудования производственной линии на Кроуфорд Мануфактори, — страдальчески поморщился Джейден. — Боюсь, мне действительно нужно с ним встретиться.

Я понятливо кивнула и разомкнула руки, позволяя ему отстраниться и встать, но Джейден не торопился воспользоваться предоставленной свободой.

- Нам нужно поговорить, — как-то нервно сказал он и на мгновение напряг пальцы у меня на талии. — Ты присоединишься к семье за обедом?

- К семье? — несколько растерялась я. — Не думаю, что это хорошая идея, Джейден. Я все-таки…

- Спасла Каллуму рассудок? — предположил Джейден, по-щенячьи наклонив голову набок. — Не позволила сумасшедшему колдуну узурпировать губернаторское кресло? Подбросила идею, как решить проблему с безработицей в Свамп Холлоу?

- Переоборудование фабрики — твоя идея, — справедливости ради возразила я.

Он только отмахнулся.

- Как бы то ни было, нет ни единой причины, по которой ты должна обедать с прислугой, — твердо сказал Джейден. — Ты моя гостья. И нам действительно нужно поговорить. Дождись меня.

И я вынужденно согласилась. Хотя вот эта идея, в отличие от переоборудования фабрики, не нравилась мне совершенно.

На служебном этаже Кроуфорд-холла мне предсказуемо не обрадовались. У слуг было довольно простое видение мира: были они, трудяги на пожизненном контракте, и господа, в чьи обязанности входило обеспечивать слуг крышей над головой, честно заработанными деньгами и минимумом забот.

Натурщица в господских покоях привносила неприятный диссонанс в эту идиллически черно-белую картинку. Я не была одной из слуг, но до господ, очевидно, тоже не дотягивала, и как относиться ко мне, никто не знал.

Вероятно, я ещё больше осложнила задачу, когда поинтересовалась обеденным меню и несказанно обрадовалась, узнав, что к первой перемене блюд планировалось подать белое дезервийское вино. Чопорный дворецкий оборонял бутыли, как дракон свои сокровища, но в итоге всё-таки сдался, выманив из меня клятвенное обещание не выпивать все залпом.

Некоторое время ушло на то, чтобы справиться с искушением немедленно обещание нарушить, но я все же стоически сдержалась и ограничилась тем, что сняла пробу и убедилась: вино попало в дом ещё до прибытия Джейдена и помнило, как всем распоряжался прежний господин. Проблему со внезапной инициативностью Джейдена это не решило бы, но я всё-таки потратила с четверть часа, чтобы заговорить бутылки, и снова поднялась наверх.

А там обнаружилось, что разобраться со всем можно было гораздо проще. В моей гостиной обнаружилась леди Сибилла, занятая вышивкой. Судя по размеру полотнища, хозяйка Кроуфорд-холла поставила целью просидеть здесь хоть до конца света, но дождаться незваную гостью и как следует поговорить по душам.

Чего она точно не ожидала, так это что я обрадуюсь ей, как родной матери.

- Миледи, — с облегчением выдохнула я и сделала книксен в лучших традициях вайтонского этикета.

Тот же этикет запрещал начинать разговор, пока более высокопоставленный и старший собеседник сам не изъявит желание пообщаться, и я замолчала — благо понимала, что леди Сибиллу волнует ровно то же, что и меня. Хозяйка Кроуфорд-холла не разочаровала.

- Присаживайся, — прохладным тоном велела она и указала на низенький пуфик у дивана.

Увы, расчёт провалился: разница в росте свела на нет все попытки смотреть на меня свысока. Мне только и требовалось, что выпрямиться и поднять голову.

- Сегодня мне нанесла визит леди Изабель, — недовольным тоном сообщила Сибилла. — Она сожалеет, что вспылила, и в знак примирения написала хорошие рекомендации. С ними ты сможешь устроиться в любой дом Вайтона.

"Кроме Мангроув-парка, — мысленно закончила я, — и Кроуфорд-холла, само собой".

Это было вполне в духе Изабель — одним жестом и выгнать неугодную служанку, и выказать почтение. Не мне, разумеется, а Тайной Палате, на которую я формально все ещё работала.

- Думаю, я даже могла бы поспособствовать и устроить тебя к Браунам, — щедро предложила леди Сибилла, — при условии, что ты покинешь Кроуфорд-холл как можно скорее и сведешь к минимуму общение с моим племянником.

Я смотрела на иглу. Острие раз за разом пробивало гладкую ткань основы, хищно поблескивая на свету, и тянуло за собой толстую черную нить.

Я не стала спрашивать, посоветовалась ли Сибилла с Джейденом, прежде чем идти ко мне.

- Ты достаточно благоразумная женщина, судя по тому, что я слышала, — отстранённо продолжала Сибилла, не поднимая взгляда от вышивки. — И должна понимать, что возможность снова заняться карьерой — куда более надёжный задел на будущее, нежели место в постели моего племянника. Он не может дать тебе больше, чем сомнительную славу натурщицы, переспавшей со скульптором. Но сама ты вполне способна добиться достойного положения в обществе.

- Вы правы, леди Сибилла, — отозвалась я — почему-то вовсе не так легко и спокойно, как собиралась. — Благодарю за щедрое предложение. Если вы позволите, я покину Кроуфорд-холл сразу же, как только в Ньямаранг прибудет мой отец. Я ещё не знаю, где он намерен остановиться, но буду рада представиться Браунам, когда станет известно, где станет жить моя семья. А до тех пор прошу позволения остаться и закончить работу над статуэтками. Джейден возлагает большие надежды на новую серию.

- И напрасно, — безапелляционно отрезала Сибилла, явно покоробленная таким лёгким согласием. — Но если для него это так важно… пусть работает. Боюсь, скоро у него уже не будет времени на декор.

Я задумчиво кивнула. Строго говоря, времени у него не было уже сейчас, но что-то подсказывало, что Джейден скорее пожертвует сном ради своей ивуариновой жрицы, чем откажется от своей идеи. Но это пока только играло мне на руку, и я не стала ничего говорить.