Бубновая дама

Глава 11

Необыкновенная женщина, решил Гарри, когда зашел в магазин перед отъездом в оперу. Всего за два предыдущих дня мадам Дениз успела пополнить свои запасы и опять была готова к работе. На плечиках висели новые образцы платьев, еще с наметкой, однако доступные для обозрения. На прилавках лежали рулоны тканей всех цветов радуги, а манекен в витрине приковывал к себе внимание каждого проходящего мимо джентльмена.

Аккуратно одетый рыжеволосый мальчик распахнул перед Гарри дверь и гордо произнес, что мадам и мисс будут готовы «буквально сей момент, господин».

Гарри мог лишь догадываться, какого труда стоило этой женщине пополнить выставку своих моделей. Он вспомнил Оливию. Ей требовались неимоверные усилия, чтобы отдавать приказы слугам или время от времени расставлять срезанные садовником цветы. Лондонские дамы совершали телодвижения исключительно для того, чтобы развлечь себя или чтобы кто-то развлек их.

Даже труженицы, которых он посетил за эти два вечера, целый день спали после тяжелой ночной работы. Мадам Дениз Лекарт и ее персонал, должно быть, вообще не спали.

Она заслужила выходной день. И Гарри тоже после многочасовых поисков своего пропавшего родственника в самых отвратительных местах. Он хотел, чтобы по крайней мере один вечер был приятным.

Завтра он пойдет на Боу-стрит, чтобы посвятить общество в свои безобразные личные дела, но сегодня, поклялся он, должен быть вечер красоты: красивые женщины, красивая музыка. И ничто не помешает ему провести его именно так: ни работа в ее магазине, ни его поиски зятя.

Гарри снял лучшую из отдельных лож, купил на всех театральные бинокли, прочел либретто немецкой оперы, чтобы не выглядеть профаном. Потом послал за цветами, нанял самую дорогую карету, потратил часы на свой туалет. Он также нанял слугу из отеля и обязал его находиться в ложе, приносить закуску и освежающие напитки, чтобы Гарри не пришлось оставлять мадам Лекарт в одиночестве, а также следить за тем, чтобы никто без позволения Гарри не вошел в ложу. Ни один негодяй или повеса не смутит его гостей нежелательной фамильярностью.

Гарри проглотил внутренние сомнения вместе с мятными каплями для свежести дыхания. Он не пытается соблазнить Дениз, упаси Бог, он просто хочет насладиться ее обществом. Никакой влюбленности, говорил он себе. Просто женщин, подобных ей, он прежде не встречал и был очарован, как экзотической бабочкой. Он будет восхищаться ею издалека, обещал он себе, без желания поймать ее.

Гарри поправил галстук и еще раз напомнил себе, что уважает ее за талант, за ум, честолюбие… и обаяние.

Но разумеется, никакой любви здесь быть не может.

Как не могло быть и того, что он вдруг стал заикаться, произнеся «добрый вечер», когда она вошла в демонстрационный зал. И ноги понесли его вперед, а пальцы так онемели, что он не мог дотронуться до ее руки. Более прекрасной женщины он еще не видел, и она улыбалась ему, Гарри Хэркнессу.

Она снова была в черном, только на этот раз платье открывало не спину, а грудь, которая приковывала взгляды. Как же он теперь будет сидеть рядом, не приводя в смущение Дениз и себя?

— Благодарю за цветы. Они прекрасны.

Гарри оторвал взгляд от ее груди, а свои мысли от спальни… а еще от пола, мастерской, кареты. Но Браун с Хеллен выжидающе смотрели на него.

— Не столь прекрасны, как вы, cherie.

Наконец он заметил, что к основанию V-образного декольте приколот бутон одной из самых дорогих красных роз. Остальные бутоны с тщательно обрезанными шипами были соединены на черных кудрях в венок, украшенный тремя красными перьями. Черная кружевная шаль, отделанная красным бархатом, закрывала полуобнаженные плечи. Туфли, видневшиеся из-под юбки, тоже были красные, и Гарри невольно подумал, какого цвета у нее чулки. А еще о том, сумеет ли он провести вечер рядом с этой женщиной и не умереть.

Хеллен кружилась перед Брауном, который, видимо, тоже потерял дар речи. Он зачарованно смотрел на девушку в белом кружевном платье с белыми розами, подаренными Гарри, на талии. Контраст был разительный: невинная девушка в одеянии, отражающем непорочную чистоту, и опытная светская женщина в черном платье, не имевшем никакого отношения к трауру. И все же Гарри знал, что Хеллен намерена принять любое заманчивое предложение, тогда как его cherie намерена с утра опять взяться за работу. Кроме того, пока Хеллен со смехом кружилась, напрашиваясь на комплименты, ее ожерелье из превосходного жемчуга заставляло Гарри думать, что это щедрый подарок любовнице, а не девушке на день рождения. Однако ради влюбленного Брауна он надеялся, что жемчуга позаимствованы у матери Хеллен.

К удовольствию Гарри, на мадам Лекарт не было никаких драгоценностей.

— Завтра мы продадим дюжину платьев, не так ли? — ворковала Хеллен.

Да мадам Лекарт продаст целую сотню после сегодняшнего вечера, подумал Гарри. Скоро она сможет начать их массовое производство, хотя ни одна из женщин не будет выглядеть в них так ослепительно.

И без них тоже, в этом он готов поспорить.

— Итак, мы едем?

Куини наклонилась к Парфе, приказав ему оставаться дома, присматривать за юным Чарли и вести себя хорошо. Парфе согласно завилял хвостом.

Если бы и сам Гарри мог столь же легко пообещать хорошо себя вести! Но он не мог за себя ручаться, о чем свидетельствовали его предосудительные мысли. Он уже обещал своим друзьям, что вечер будет приятным, без малейшего риска для каждого из них, и, когда они сели в карету, повторил свое обещание.

— Никто и ничто сегодня не испортит вам удовольствие. Я принял меры.

И все же Гарри с удивлением почувствовал, как дрожит ее рука, когда вел Дениз к широким дверям театра, а затем по лестнице наверх, в свою ложу.

— Пусть вас не беспокоит толпа, cherie. Они будут только смотреть, потрясенные вашей красотой, а вы будете просто слушать музыку.

Нет, ей еще нужно успеть восхититься самим зданием, позолотой, сверкающими канделябрами, лепными украшениями, прежде чем погаснет свет. Нужно оценить, как одеты другие женщины, запомнить цвета, фасоны, размеры. Пока она все это делала, Куини заметила, сколько жадных взглядов устремлено на ложу Гарри. Кажется, половина женщин и еще больше мужчин смотрели в театральные бинокли прямо на нее. Без сомнения, всех интересовало, с кем пришел виконт, а не ее туалет, поскольку она сидела за высоким бортиком ложи. Куини догадывалась, о чем они думают, и поклялась, что не позволит предвзятому мнению общества испортить ей удовольствие от вечера. И все же она почувствовала неодобрение величественной престарелой дамы в соседней ложе и нескольких девушек, поджавших губы, из ложи напротив.

У мужчин были свои маленькие интересы, о которых леди притворились несведущими. Когда красивый холостяк, новичок в столице, выставляет напоказ свою любовницу, для старейшин и дам светского общества это выглядит вдвойне оскорбительно.

Лорд Хэркинг — один из них, казалось, говорили их гневные взгляды, и предназначается для их достигших брачного возраста мисс. Его титул и состояние принадлежат высшему обществу, а не авантюристке, не лавочнице, не доступной женщине.

Куини не сомневалась, о чем думали мужчины. Те, кто пришел без спутниц, посылали ей воздушные поцелуи либо вставали, делая поклон в ее сторону, когда взгляд Куини скользил мимо их лож. Другие, имевшие спутниц, тайком подмигивали ей, кивали, многозначительно поднимали брови, как будто их жены, сестры, любовницы не могли этого заметить. Один джентльмен заработал пощечину от своей спутницы, другой получил удар веером. Разумеется, женщины все замечали и негодовали.

Возможно, ее появление в опере будет не слишком благоприятно для дела, раз будущие клиентки считают ее угрозой им лично, что глупо, или же нормам общества. Куини не могла ни уйти, ни выносить их пристальное внимание, поэтому она повернулась к Гарри. В любом случае на него было приятнее смотреть, да и женщины тогда перестанут думать, что ее привлекают их мужчины. Такое не пришло бы в голову ни одной, сидящей рядом с Гарри. Она улыбнулась.

Сегодня он выглядел скорее лондонским щеголем, чем сельским джентльменом, каким она увидела его впервые, и Куини сожалела о перемене, хотя и восхищалась результатом. Если она совсем не пара даже простому землевладельцу, о виконте и говорить нечего.

Гарри был лордом с головы до ног: от безупречно завязанного галстука до шелковых чулок и коротких атласных панталон. Лицо тщательно выбрито, каждый волосок в прическе на своем месте. Он весело смеялся над возбуждением Хеллен, но не выказывал и тени превосходства. Он по-прежнему был Гарри, и они по-прежнему были друзьями. Она должна этому радоваться. Хотя бы сегодня.

Как только погас свет, Хеллен коснулась ее рукава.

— Смотри, здесь мисс Паттерсон в твоем малиновом платье.

Молодая женщина, сидевшая в соседней ложе, весело помахала им, когда Куини повернулась в ее сторону. Большой рубин на шее мисс Паттерсон совсем не подходил ни к цвету платья, ни к его фасону, но хозяйку это не волновало. Она явно восхищалась своей безделушкой и своим пожилым кавалером. Счастливую мисс Паттерсон абсолютно не интересовали презрительные усмешки, только ее шестидесятилетний обожатель, который сиял от гордости.

Потом зазвучала музыка, и Куини забыла про все испытующие взгляды и перешептывания. Браун тихонько переводил Хеллен немецкий текст, но Куини перевод не требовался, она и без того понимала сюжет. Прекрасная морская нимфа, томящаяся у мерцающего водопада из золотой мишуры, полюбила смертного юношу, который поклялся обожать ее до конца своих дней. И конец этот должен скоро наступить, потому что бородатый бог возжелал юную красавицу, а его богиня жена была ревнива.

Куини знала, что из такого положения ничего хорошего выйти не может, и уже чувствовала подступающие слезы. Музыка возвышала, арии наполняли ее эмоциями, смелое, беззаветное поклонение героя своей возлюбленной трогало душу.

В антракте слуга принес лимонад, вино, дольки апельсина и маковый кекс. Она не смотрела на публику и лорда Хэркинга, которого огорчили ее влажные глаза.

— Вам не нравится опера? — с беспокойством спросил он.

— Что вы, очень нравится. Это просто… от дыма свечей и волнения. Как приятно, что вы заранее позаботились о напитках.

— Лучше бы я позаботился о комедии, черт возьми, — пробормотал Гарри.

Во втором акте морская нимфа вывела Куини из терпения. Дурочке следовало быть построже с богом, ударить его семгой или чем-нибудь еще. Пинками отправить к жене. И зачем ей обещанная луна с неба, что она будет с ней делать? Смертный любил ее, только ее. Глупая сопрано не понимала, что это мстительная богиня управляет клыкастыми морскими змеями, которых поднимали над сценой веревками. И бедному герою придется защищать ее от них. Имея лишь ничтожный меч и любовь в качестве щита!

— Черт побери, оба слабоумные!

— Вы уверены, что вам нравится? — спросил Гарри в следующем антракте. — Мы можем уйти.

— Как, не увидев конец?

Он смущенно покачал головой и встал, пропуская Хеллен с Брауном в коридор.

— Не хотите ли тоже прогуляться, чем так долго сидеть на одном месте?

Но Куини все еще была у водопада. Кроме того, в коридоре теперь полно зевак. Пусть леди увидят платье Хеллен, а она посидит рядом с Гарри, он достаточно умен или достаточно смущен, чтобы вести праздный разговор в столь волнующий момент.

В ложу вошел слуга.

— Лорд Кэмден передает вам привет и спрашивает, не может ли он присоединиться в антракте к вам и мадам Лекарт.

Нет, чуть не выпалил Гарри. Чтобы этот распутник находился рядом с его cherie? Никогда, пока он держит меч. Ладно, меч держит оперный герой, но Гарри способен отразить нападки всех злоязычных бездельников.

— С его сестрой леди Дженнифер Кэмден, — добавил с поклоном слуга.

С сестрой? Джентльмен никогда не представит сестру любовнице приятеля. Это не принято. А раз Кэм собирается зайти в его ложу, значит, он признает мадам Лекарт за леди. Или его сестра хочет новое платье. И то, и другое будет хорошо для репутации Дениз, ее дела, ее положения в обществе. Гарри взглянул на спутницу. Когда та пожала плечами, он кивнул слуге и снова встал, чтобы приветствовать гостей.

Сначала он беспокоился, что Дениз придет в замешательство при встрече с дочерью герцога, особенно после того, как он пообещал ей спокойный вечер. Леди Дженнифер, важный член высшего общества, была тридцатилетней старой девой, высокой, крупной, с орлиным носом. Ее прямоту и чрезмерную самоуверенность Гарри приписывал незамужнему положению. Кроме большого состояния, она также имела защитников в лице герцога-отца и брата, поэтому общество считало ее оригиналкой, а не парией.

Затем Гарри стал беспокоиться, что его швея не будет знать, как обращаться к леди, как вести беседу с вышестоящими лицами, чем поставит в неловкое положение себя и остальных. Собственная вероломность оскорбила его. Раз он сам поставил ее в такое положение, он же и вызволит ее из него.

Гарри должен был лучше знать мадам Лекарт. Она сделала безупречный реверанс, уважительный, но без преклонения. Своей осанкой и манерами она не уступала молодым леди, окончившим школу для избранных, а ее французский был лучше, чем у глупых дочерей знати. Будь он проклят, если Дениз не леди по сути, подумал Гарри, который выглядел не менее гордым, чем старый покровитель мисс Паттерсон.

— Мой брат очень рекомендует мне купить платье вашей модели, — сказала леди Дженнифер, когда были закончены представления. — И теперь я вижу почему. А так как он готов платить за мое сумасбродство, я согласилась.

— Это должно быть золото, — тут же произнесла Куини, взглянув на вышедшее из моды платье новой знакомой грязно-коричневого цвета.

Леди Дженнифер подняла одновременно выдающийся нос и густые брови — хорошо испытанный метод указывать нижестоящим их место.

— Я всегда присылаю банковский чек через моего секретаря. Кэмден, может, и беспутный, но деньги у него есть.

Куини вспыхнула.

— Простите, мэм. Я далека от мысли сомневаться в вашей кредитоспособности, а тем более обсуждать денежные вопросы за пределами своего магазина. Я имела в виду, что ваше платье должно быть золотым, из дорогой тяжелой ткани, парчи либо узорчатого атласа, чтобы подчеркнуть оттенок волос и ваше положение. Царицы из мифов.

Леди Дженнифер засмеялась, но была польщена.

— Я — царица? — Она махнула рукой в сторону сцены. — Вы насмотрелись сказок и теперь даете волю своему воображению.

— Нет, я вижу осанку правительницы. Женщину, которая слишком умна, чтобы одеваться как молодая девушка или следовать моде на тонкие ткани. У вас рост. Я сделаю это вашим козырем. Ни одна мисс не сможет добиться подобного впечатления.

Леди Дженнифер по-королевски наклонила голову, наслаждаясь ролью экзотической императрицы.

— Вы мне нравитесь, мадам. Вы не боитесь говорить что думаете.

— Если это касается моды.

— Полагаю, и в других вопросах. С вашего позволения, была бы рада познакомиться с вами поближе. Я дома по четвергам. Пожалуйста, заезжайте.

Теперь Куини была взволнована.

— Для примерки?

— На чай, мадам, на чай и беседу. И не отказывайтесь из-за каких-то глупых условностей. Дочь герцога, особенно с независимыми средствами и характером, может принимать кого угодно. А я хочу, чтобы в моем окружении были умные женщины с собственным мнением.

Куини совсем не горела желанием сидеть за столом с леди, притворяясь той, кем она не была, и говорить о жизни, которой не знала. Это ее первая опера. Что она может обсудить с дочерью герцога?

— Но я…

— Вы недавно вернулись из Франции, как я понимаю. Мне хотелось бы знать ваше впечатление о политической обстановке там. Мода — это не мое, оставлю ее вам. Но умная беседа — да. Мне интересны сведения от вас, что видели, слышали, чему научились.

Вряд ли новую знакомую интересовало, что она видела в задних комнатах ателье, как научилась уклоняться от приставаний французов или какие слышала французские слова, неприемлемые в светских гостиных.

Видимо, заметив ее неуверенность, леди Дженнифер сказала:

— В четверг у меня будут писатель-романист, скандально разведенная баронесса, знаменитый путешественник и бывшая испанская монахиня. Вы, случайно, не говорите по-испански?

— Немного.

— Тогда вам представится замечательная возможность освежить знания. Значит, я жду вас. Кстати, это может привести еще больше клиентов в ваш магазин.

— Боюсь, если у меня будет слишком много клиентов, то придется искать другое помещение и нанимать больше работниц.

— Что не так уж плохо. Сейчас очень много женщин, которые продают свое тело мужчинам, чтобы не испытывать нужду. Будет лучше, если они устроятся на приличную работу и будут содержать себя самостоятельно. Мы поговорим и об этом. Да, на моих собраниях присутствует несколько джентльменов. Если можете, постарайтесь выглядеть не такой соблазнительной, иначе вместо беседы нам придется слушать тяжелые вздохи. Может, и тебе станет легче дышать, брат, если ты отведешь взгляд от груди мадам.

Гарри засмеялся, ему было известно, какое действие производит его спутница на любого мужчину старше тринадцати лет. Кэмден, эта верхушка лондонской знати, действительно покраснел. Куини тоже.

— Но мне нужно время для вашего платья, мадам.

Леди Дженнифер взглянула на Гарри, такого гордого, такого довольного собой.

— Полагаю, подруга вам тоже пригодится.

Заказ, подруга, уважение человека из круга Гарри, опера. Чего еще Куини могла просить у этого вечера? Когда начался третий акт, она даже не заметила, что сжимает руку Гарри, подарившего ей такой удивительный вечер.