Бубновая дама

Глава 7

После танца запыхавшаяся Куини сообщила, что ей необходимо зайти в дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок, хотя в этом нуждались только ее мысли. Она еще никогда не чувствовала себя развратницей, а тем более никогда себя так не вела. Но этот танец…

Возможно, это шампанское. Или музыка, или ночь, или ее туалет, подразумевающий соблазнение. Или партнер. Господи, она ведь ни разу не позволяла себе настолько увлечься мужчиной, чтобы забыть свои принципы.

Выходит, она превзошла Хеллен, позволив мужчине держаться так близко. Не она ли гладила пальцами шею лорда Хэркинга, вместо того чтобы скромно держать их на плече? Слава Богу, она не осмелилась прикоснуться к его волосам, чтобы отбросить упавшую на лоб прядь. И не сжала его плечо, чтобы убедиться, что сюртук без накладки. Хотя ей этого очень хотелось. Господи, что теперь его сиятельство подумает о ней? Кажется, она и сама знала. В конце концов, это ведь киприйский бал.

Только поэтому она позволила себе — и приняла — такие вольности. Лорд Хэрккнг избавил ее от Эзры, даже перестал задавать вопросы, на которые она не хотела отвечать. Кроме того, виконт — привлекательный джентльмен, нужного роста и ширины плеч, с хорошими манерами в отличие от большинства грубых, невоспитанных мужчин, которых она видела здесь и от которых то и дело слышала оскорбительные намеки. Поэтому лорд Хэркинг и вызвался ее сопровождать. Слишком много распущенных наглецов, заявил он, делая знак Хеллен и Брауну присоединиться к ним.

Куини с облегчением скрылась в дамской комнате. Ей нужно подумать о случившемся, разобраться, почему она вдруг поддалась чуждым для нее ощущениям и совсем забыла о благоразумии.

Но подумать не удалось из-за щебечущих женщин, заполнивших дамскую комнату. Они шептались об «этом лорде, который настоящий джентльмен», об «этом парне с самым глубоким карманом и самым большим мечом».

Куини не могла притвориться непонимающей и покраснела, к безудержному веселью остальных женщин. Оказывается она была не единственной, кто выпил слишком много шампанского и крепкого пунша. Бедный лорд Хэркинг тоже бы покраснел, услышав, как обсуждаются его мужские достоинства, подумала Куини.

Но вскоре, хвала Господу, предметом обсуждения стала она сама, точнее, мадам Дениз Лекарт с ее сногсшибательным платьем и модными фасонами. Посыпались вопросы. Non, она предпочитает не говорить по-французски, oui, она действительно сошьет платье новой модели для той девушки, oui, она сможет воспроизвести ваш любимый фасон. Маскарадный костюм? Подходящий для визита к ни о чем не подозревающей сестре любовника? Но Куини может также посоветовать лучшие цвета, самые выгодные для заказчицы фасоны.

Не обращаясь непосредственно к кому-либо, Куини намекнула, что способна зрительно удлинить шею или скрыть неприглядные выпуклости. Ее цель — сделать женщину более привлекательной, а не только следовать последним направлениям моды. Она раздавала визитные карточки, предупреждая, что цены у нее довольно высокие, чем лишь разжигала интерес слушательниц.

Истинная леди никогда бы не стала обсуждать финансовую сторону дела, а эти женщины говорили только о деньгах и как их получить. Оценив по достоинству ее способности, все поклялись зайти в магазин на Морнинг-сайд, как только найдут покровителя для оплаты счетов или заложат кое-что из своих драгоценностей.

У Куини было достаточно наличных средств, чтобы купить французские ткани и нанять опытных портних. Вскоре она сможет начать расплачиваться с лордом Кардом и Джеком Эндикоттом. Она раздала еще стопку визитных карточек.

Тем временем Хеллен добавляла румян на щеки, жалуясь, что пока не видела джентльменов, подходящих для выбора.

— Будь рада, что с тобой приличный человек вроде мистера Брауна, — сказала ей Куини. — Многие из так называемых джентльменов, которых я тут видела, недостойны даже чистить тебе обувь.

— А разве мои туфли запылились? — Хеллен подняла юбки. — Так они совсем не замечают мои ноги.

Подруга начала оттягивать вырез платья, но Куини вернула лиф на место прежде, чем та успела испортить свой наряд. Она чувствовала отвращение к девушке и к себе. Они вообще не должны были приходить на этот бал, по делу или без него. Распущенные нравы заразны, как грипп, и почти так же убийственны.

Гарри стоял неподалеку от дамской комнаты. Он бы тоже отправился с Брауном на поиски уборной, однако не мог оставить женщин без присмотра. Многие присутствующие тут мужчины были слишком пьяны. Но и абсолютно трезвые не внушали никакого доверия.

Сначала Гарри чувствовал себя неловко, ловя понимающие взгляды мужчин, проходивших мимо него в комнату для игры в карты. Наверное, они посчитали его полным дураком, настолько ослепленным красотой француженки, что он даже на минуту не может выпустить ее из виду. А что еще они могли подумать, если были свидетелями такой страсти во время вальса? Никто же не поверит, что пыл танца вызван жарой в бальном зале. И никто, разумеется, не поверит, что он сейчас защищает свою партнершу от худших вольностей. Они будут уверены, что он просто боится, как бы его женщину не увел другой такой же похотливый мужчина.

Почему он вдруг повел себя так, удивлялся Гарри, что вышел за рамки приличия? Ответом, конечно, была мадам Лекарт, Дениз, хотя это имя, казалось, совсем ей не подходит. Это она с ее смесью искушенности и высокой морали пленила его. Внешность мадам способна превратить любого мужчину в похотливого дурака, полагал он, но здесь было нечто большее, чем физическая красота. Она могла поднести иголку к горлу Брауна, а потом танцевать, как цыганка. Могла покраснеть от нечаянно услышанного нескромного замечания и млеть в его объятиях. Неудивительно, что голова у него пошла кругом.

Гарри повернулся к стене, предпочтя любоваться безобразными картинами, чем сносить насмешки лондонских распутников и повес. Но тут кто-то хлопнул его по плечу.

— Счастливчик.

— Отличное зрелище, приятель, — сказал другой. А третий, джентльмен из правительства, добавил:

— Мне бы хотелось, чтобы вы такую же страсть вкладывали в свои парламентские речи.

Гарри отвернулся от мазни, видимо, считавшейся натюрмортами. Джентльмены подмигивали ему, свистели, тоскливо глядя на дверь, за которой скрывалась его партнерша. Они вовсе не смеялись над ним, понял Гарри. Они его поздравляли. Они завидовали моралисту Хэркингу. В глазах этих повес он перестал быть неуклюжей деревенщиной и чопорным парнем, который не одобрял как их самих, так и их поведения. Он перестал быть школьником, пытающимся стать лучше других, каким его помнили некоторые. Теперь он один из них, завидный член безумного содружества.

Вместо антипатии Гарри вдруг почувствовал такую гордость, что принялся насвистывать. Боже, звезда сегодняшнего вечера принадлежала ему, пусть лишь на один вечер, этого никому не обязательно знать. Он нашел бриллиант, который все искали. Он выиграл приз. Он — виконт Победитель, король бала распутников…

Он явно пьян.

Гарри поставил бокал на ближайший стол.

Проходящий мимо джентльмен оказался его старым другом. Это был лорд Кэмден, наследник герцогства, один из небожителей, но при этом прекрасный наездник.

— Как насчет игры в карты, Гарри? — спросил он. — Мы ищем четвертого.

— Нет, благодарю. — Гарри кивнул на дверь, за которой раздавался смех, и, пытаясь выглядеть беззаботным, небрежным тоном добавил: — Я жду свою партнершу.

— Не могу тебя порицать, — ответил Кэмден, бывший свидетелем вальса.

Оба понимающе улыбнулись. Спросив у друга, где тот остановился и долго ли пробудет в Лондоне, Кэмден пошел дальше.

Гарри остановил его:

— Кэм, ты случайно не видел моего зятя?

— Что, Мартин опять ускользнул из-под твоей опеки?

Реплика друга возмутила Гарри. Он зятю не опекун, хотя ему приходилось часто им быть, а еще оплачивать счета бездельника, включая заложенное поместье Мартина. Он содержал всю его семью, о чем хорошо известно Кэму, платил за образование детей.

Да, Гарри требовал, чтобы этот никудышный человек жил в деревне, а не искал дорогостоящих развлечений в столице. Но Гарри стремился только исключить новые скандалы и новые долги, а не держать эту дворняжку на короткой цепи.

— У меня для него сообщение, вот и все.

— По твоему голосу я могу представить себе характер этого сообщения и причину, которая заставляет сэра Джона Мартина скрываться, — усмехнулся Кэмден. — Но тебе лучше оставить свои нотации, уж кто бы говорил, ты ведь сам хорош, верно? — Он указал на дверь.

— Нечего сравнивать меня с этим фурункулом на заднице общества, — нахмурился Гарри, чувствуя, как приливает кровь к его проклятым щекам. — Я не увяз по уши в долгах, не пью целыми днями. И я не женат.

— Никаких сравнений. Мартин никогда бы не смог позволить себе такой лакомый кусочек.

Лорду Кэмдену невероятно повезло. Он был меньше и слабее виконта, без его мускулатуры. Он бы уже рухнул на пол, залив кларетом свой небесно-голубой сюртук и расшитый бабочками жилет, если б Гарри действительно был пылким человеком. Он занимался кулачными боями не ради спортивного интереса, поэтому не считал возможным бить своих друзей. По крайней мере, на публике.

— Или ты будешь говорить о леди уважительно, или мы встретимся на рассвете, — процедил Гарри.

— О, да наш гигант наконец влюбился?

— Ничего подобного. Я просто жду молодую леди.

— Самое время потерять сердце, раз ты готов защищать ее честь шпагой или пистолетом.

— Нет, в данном случае тебе хватит и кулаков.

— Тогда мои извинения тебе и молодой… э… леди. Моя красивая физиономия нравится мне и такой. Но подумай, кто ты, старина. Ты ведь не можешь жениться, на ней. Виконт и… — Кэмден умолк, приняв во внимание сдвинутые брови друга и ширину его плеч.

— Портниха.

— Да, конечно. Портниха. Я слышал, кто-то упоминал об этом, но принял за шутку. Я уже представляю карикатуру: лорд Хэркинг на примерке у женщины!

Гарри тяжело вздохнул. Он как-то не подумал, что его присутствие здесь будет замечено и прокомментировано в скандальных газетках. А вдруг их прочитают в Линкольншире его соседи или сестра? Он снова тяжело вздохнул.

— Неужели ты полагал, что никто не заметит лорда-монаха и его любовницу-модистку?

— Она не любовница, черт побери.

— Очень жаль. Но ты всегда был нерасторопен.

— Говорю тебе, она приличная женщина.

— Хорошо, но ты все равно не можешь жениться на ней, хотя выглядишь так, как будто умрешь, если не уложишь ее в постель. И ты не один такой. — Лорд Кэмден слегка поправил бриллиант в высоком галстуке. — Ты же не можешь вызывать на дуэль каждого мужчину в Лондоне.

Кэм был прав, Гарри с удовольствием бы задушил друга его проклятым белоснежным галстуком.

— Впрочем, — продолжал тот, — в кои-то веки это делает тебя интересным. Ты все так же печален, но уже интересен.

— Я не печален.

— Ну так будешь. Ты всегда слишком серьезно ко всему относишься.

— Жизнь не игра, черт побери. Мадам Лекарт тоже воспринимает свое дело всерьез.

— Неужели? Тогда мне следует зайти в ее магазин вместе с сестрой, посмотреть, действительно ли у мадам такие необыкновенные способности. Нужно слегка приукрасить сестру, иначе я никогда не сбуду ее с рук. Умный молодой человек должен смотреть вперед, не так ли? Со временем женщины не становятся моложе, поэтому следует заранее подумать о развитии событий, ведь я не могу привести невесту в дом, где уже находится леди.

Гарри подумал, что его сестра тоже вела себя как хозяйка поместья, но ему никогда не приходило в голову заменить Оливию женой или своим наследником. Теперь у него есть над чем подумать, кроме урожаев и коров. Однако Гарри не собирался делиться размышлениями с другом.

— Твоя сестра не будет разочарована. Мадам Дениз — весьма талантливый модельер.

— Превосходно. — Кэмден сделал шаг по направлению комнаты для игры в карты. — Ах да. На прошлой неделе я видел твою пропавшую черную овцу. Кажется, в четверг, у Рейчел Поттс. Теперь она зовется Рашель Пуатье. Если ты не знаешь, это последняя любовница Джека Эндикотта. Когда он ее бросил, она решила открыть салон, претенциозный бордель. Заведение не стало последним криком моды, так что ей пришлось опустить прицел. Сейчас туда приходят клиенты вроде твоего зятя.

— И ты?

Кэмден пожал плечами:

— Я ведь пока не женат.

* * *

Хеллен вышла из дамской комнаты первой, ее круглое лицо было мрачным от раздражения. Многообещающий вечер не оправдал ее надежд, она только что выслушала очередную лекцию, указания, как надо достойно себя вести, и кучу вопросов от других женщин о ее эффектной подруге. А за дверью, словно верный пес, ждал мистер Браун.

Конечно, парень довольно мил, обращается с ней так, как, по словам Куини, должен обращаться с леди молодой человек. Но все же он не вызывает завистливых взглядов девушек и, главное, не богат.

Зато джентльмен, разговаривающий с лордом Хэркингом, — совсем иное дело. С таким бриллиантом на шее, в таком шикарном голубом костюме он никогда не затеряется среди толпы швали, одетой в черное. Не говоря уже о том, что незнакомец красивее Хэркинга и Брауна, вместе взятых. Лицо Хеллен просветлело, на щеках появились ямочки. А вместе с ними и жадный блеск в зеленых глазах. Она снова оттянула вниз лиф розового платья.

— А вот и мы, джентльмены.

Остановившись между лордом Хэркингом и мистером Брауном, она улыбнулась незнакомцу. Кэмден улыбнулся в ответ, и Гарри вынужден был представить ее. Он бросил взгляд на дверь туалетной комнаты, надеясь, что мадам Лекарт не появится именно сейчас и не увидит, как его друг смотрит на ее подругу. Кэм напоминал школьника перед коробкой конфет. Не имело значения, какие он съест первыми, главное, чтобы он съел все прежде, чем кто-либо попросит его поделиться.

— Мисс Петтигру, верно? — Он коснулся губами руки Хеллен, а затем стал просто ее держать. — И намного более красивая, чем ваша известная мать.

После этого Кэмден пригласил Хеллен на танец, но его мурлыкающий голос просил о большем.

— Прости, Кэм, но мы собираемся уходить.

Это все, что Гарри мог придумать в ответ. Мадам Лекарт его убьет, если он позволит ее молодой подруге уйти с записным распутником. Хуже того, она решит, что он такой же безнравственный, как и лорд Кэмден.

— Вы же можете задержаться всего на один танец? — Кэм обращался кХеллен, а не к другу. — Или же позвольте навестить вас дома, моя дорогая.

Хеллен хихикнула. Это даже сверх ее ожиданий. Лорд Кэмден был ответом на молитвы каждой девушки… или потенциальной любовницы. Хотя Хеллен не собиралась принимать первое же предложение, не в первый вечер и не от первого сына герцога. Но это всего лишь один танец.

Выйдя из туалетной комнаты, Куини увидела спину Хеллен, юбку с оборками, которые она так старательно пришивала, рядом — желтые панталоны богатого распутника. Что он богат, она поняла по сверканию бриллиантов. А что распутник — по тому, как он склонил голову к Хеллен, как поднес ее руку к губам, как что-то сказал, заставив смеяться. И еще по тому, как пылали щеки лорда Хэркинга.

— Я не мог этому помешать, — быстро произнес он. — Я знаю Кэма много лет…

— И вы не могли остановить своего друга? — с презрением спросила она.

— Я не мог остановить вашу подругу.

Куини вздохнула. Она понимала, что Хеллен ушла по собственному желанию, маленькая дурочка. Она только начала верить, что мистер Браун сумеет показать ей другой путь. А теперь ей остается лишь надеяться, что мистер Браун сумеет пережить эту ночь, бедняга. Лицо у него позеленело, глаза стали косить за стеклами очков.

— Давайте поищем, где сервирован чай, — предложила Куини.

Никто больше не хотел пунша. Браун с признательностью воспользовался ее предложением, чтобы уйти и не видеть Хеллен в объятиях энергичного, богатого, титулованного джентльмена, каким не был он сам.

— И уйдем сразу после окончания танца.

Гарри вел их к бальному залу, желая убедиться, что Кэмден не увлек Хеллен на балкон или в какой-нибудь темный уголок.

— Нет, мы останемся, — возразила Куини, оглядевшись.

Вечер терял маску приличия. Мужчины шатались и потели, женщины едва стояли на ногах, краска стекала с их лиц. Пары теперь без зазрения совести целовались и позволяли себе недопустимые вольности прямо на танцевальной площадке. Не говоря уже о тех, кто удовлетворял страсть в темных уголках.

— Вы уверены? — спросил Гарри.

Ему было неловко смотреть на мужчин своего класса, членов правительства или промышленных магнатов, которые развлекались, полностью забыв о собственном достоинстве. Низшие классы могли погрузиться в блуд и пьянство, но от пэров Гарри ожидал другого. Видимо, он все-таки был ханжой.

Желание мадам Лекарт остаться показалось ему странным, ведь она явно не одобряла творившегося вокруг… если только ее желание не продиктовано другими соображениями. В таком случае он согласен не быть ханжой.

— Значит, вы хотите потанцевать? — с надеждой спросил Гарри.

— Нет, мы останемся здесь и подождем, если вы не против. Тогда мы сумеем перехватить Хеллен, когда закончится танец. Если глупая девчонка желает вести такой образ жизни, я не могу остановить ее. Но я должна убедиться, что она понимает, какой выбор сделала. Пусть сама увидит, как дешево здесь ценят женщину, как мало интересует мужчин что-либо иное, кроме собственных удовольствий. Милорд, с вашего позволения мы останемся и убережем ее сегодня вечером. А дальше пусть выбирает сама.

Гарри кивнул, чувствуя себя одновременно рыцарем на посылках и мальчиком, сунувшим палец в дамбу, чтобы удержать поток воды. Он что, должен теперь отгонять каждого распутника — то есть всех находившихся тут мужчин, кроме него и Брауна, — которому Хеллен улыбнется? Кэмдена он устранил, указав ему кивком в сторону игральной комнаты и сжав кулаки, после того как тот, закончив танец, вернул Хеллен.

Кэм поднял бровь.

— Я еще могу понять, если караулят одну цыпочку. Но двух?

— Эта еще не оперилась, — бросил Гарри.

Сегодня вечером и десяти офицерам из отряда местной обороны было бы трудно сохранить невинность Хеллен, как физическую, так и моральную, чего, как понял Гарри, хотела мадам Лекарт. Ее подруга видела пары, совокупляющиеся в креслах или прижавшись к стене. Один мужчина ущипнул Хеллен за ягодицы, другой схватил за грудь, прежде чем Гарри успел отбросить его руку. Многие распускали слюни над ее рукой, еще несколько человек поцеловали ее в щеку, пока Гарри не двинул их кулаком в живот.

Он мог поклясться, что видел, как не раз сверкнула игла мадам Лекарт. Слава Богу, хоть она способна защитить себя.

Какой-то пьяница забрызгал вином платье Хеллен, другой чуть не изверг ей на подол содержимое желудка.

Направляясь к буфету, они видели женщин, бегущих по коридору, кого в слезах, кого в разорванной одежде. Они видели женщин с бутылками, женщин с синяками.

Когда Гарри заметил девушек моложе Хеллен, стоявших на коленях меж ног у мужчин за столами, он повернулся, закрыв обзор.

— Достаточно.

Куини больше не могла выпить ни глотка.

— Достаточно, — согласилась она.

Хеллен, мертвенно-бледная, стала похожа на куклу с ярко-красными щеками и широко открытыми глазами. Ее восхитительное платье испорчено, туфли не подлежат ремонту. Завтра у нее будут черно-синие отметины в местах, не предназначенных для постороннего взгляда, не говоря уже о болезненности прикосновений. Она пришла в ужас от того, что могло случиться, не будь рядом с ней лорда Хэркинга и мистера Брауна.

— Достаточно, — согласилась она.

Браун дошел до предела еще несколько часов назад. Он схватил Хеллен за руку, выволок ее на улицу и, пока они ждали карету лорда Хэркинга, поцеловал.

— Вот теперь достаточно.

Поэтому Гарри тоже поцеловал Куини.