Бухта счастья

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Он понял, что опоздал. Он стучался в дверь по крайней мере минут десять. Напрасно — ему никто не открыл, из дома не доносилось ни единого звука. Она исчезла второй раз, захватив его малыша. Джаред Макэндрю выругался, садясь в машину. Гнев и злость переполняли душу.

— Дать себе обещание найти своего сынишку, родного маленького мальчика, которого никогда не видел, быть так близко к цели — и в результате остаться ни с чем! — Ворча себе под нос, Джаред достал ключи от машины, вставил их в замок и в этот момент увидел молодую женщину, которая толкала перед собой детскую коляску.

На ней было темно-коричневое пальто. Изящные короткие сапожки на небольшом каблуке подчеркивали красивой формы ноги, волосы свободно рассыпались по плечам, лицо выражало спокойствие и уверенность в себе. Женщина медленно шла по аллее парка. Осень вступала в свои законные права, и желтые, красные, зеленые листья, медленно кружась в воздухе, опускались на землю. Ветра не было, и шелест листьев под ногами женщины был хорошо слышен издалека.

Сердце Джареда дрогнуло, он почувствовал, как тугой комок подкатил к горлу и дыхание остановилось.

Мужчина стал пристально всматриваться в черты ее лица. Он боялся поверить своим глазам, боялся, что они играют с ним злую шутку, но ошибки быть не могло: перед ним была она — та, которая волей судьбы стала матерью его сына.

Фейт Нельсон спокойно прогуливалась по дорожкам парка с детской коляской. Она замедлила шаг, увидев черную блестящую машину, остановившуюся в конце аллеи. Дверца открылась, и появился высокий темноволосый мужчина в темно-синем свитере и серых брюках, немного помятых, видимо от долгого сидения в машине. Сердце Фейт наполнилось тревогой и каким-то неприятным предчувствием, мурашки поползли по спине от яростного взгляда незнакомца. Инстинктивно она крепко сжала ручку коляски и молча наблюдала, как незнакомец огромными шагами покрывал расстояние, отделяющее их друг от друга.

— Привет, Паула, — сказал мужчина, подходя к Фейт и останавливаясь перед коляской. — Ты, видимо, сильно удивлена, увидев меня здесь?

Голос его звучал резко, и это не предвещало ничего хорошего.

Фейт облизнула губы, которые вмиг стали сухими.

— Извините. Я не…

— Ты еще и извиняешься? — перебил Джаред.

Голос его дрожал от злости.

— Вы не понимаете…

Но прежде чем она смогла хоть что-то объяснить, его глаза наполнились таким презрением, что она мгновенно замолчала.

— О, ты правильно сказала, — произнес он, растягивая слова. — Сомневаюсь, что вообще когда-нибудь смогу понять, как ты могла так поступить — исчезнуть, не сказав мне ни слова, и увезти ребенка. Мы же договорились, разве ты не помнишь? Ты что же, думала, я не буду разыскивать тебя? Ну, ты и наивная!

Лихорадочно пытаясь найти выход из создавшейся ситуации, Фейт украдкой бросила взгляд на дом.

— Даже и не помышляй об этом! — жестко произнес Джаред, угадывая ее тайные мысли. — Я приехал за своим сыном и заберу его, хочешь ты этого или нет. И не пытайся мне мешать! — добавил он и присел на корточки возле коляски.

— Но вы не можете… — протестовала Фейт, оглядываясь по сторонам в надежде увидеть полицейскую машину, часто патрулирующую здесь, или хотя бы кого-нибудь из знакомых.

— Ну, смотри, могу я или нет, — ответил он.

— Пожалуйста, вы не понимаете. Я не… — Фейт опять попыталась что-то объяснить, но слова опять застряли в горле, когда она увидела разительную перемену, произошедшую с мужчиной.

Злое выражение лица сменилось умилением, когда он опустил взгляд и посмотрел на ребенка.

— Он прекрасен… — прошептал Джаред.

Мужчина замер перед малышом, продолжавшим безмятежно спать в коляске, сладко посапывая. Нечеткие фотографии, сделанные в больнице, конечно, не давали полного представления о его сыне. Джаред в первый раз пристально всматривался в дорогие черты лица, свою плоть и кровь. Волна чувств, чуждых ему ранее, захлестнула его целиком, заставила больно сжаться сердце, и слезы радости подступили к глазам. Он вдруг испытал непреодолимое желание удостовериться, что все происходящее не сон, что сынишка не исчезнет, стоит только проснуться.

Джаред осторожно вынул ребенка из коляски, едва касаясь, дотронулся до гладкой щеки младенца и почувствовал прилив нежности. Изучая ангельское личико мальчика, он с гордостью заметил пушок волос, выбивавшихся из-под голубой вязаной шапочки, таких же темных, как и у него самого. Глубоко втянув воздух, уловил сладкий запах нежной кожи, смешанный с запахом молока, и признался себе, что ничего подобного в свои тридцать семь лет еще не испытывал. Новое чувство, такое потрясающее, было ни с чем не сравнимо.

Глубоко вздохнув, он положил ребенка в коляску и мысленно пообещал сыну, что станет таким любящим и заботливым отцом, о каком сам мечтал в детстве. Фейт молча наблюдала смену настроений в поведении незнакомца и, справившись с собой, начала медленно, но упорно толкать коляску по направлению к дому.

— Эй, минуточку! — Джаред выпрямился в полный рост и последовал за ней. Пытаясь ее остановить, схватил ручку коляски. — На этот раз ты от меня не убежишь!

Он увидел растерянное лицо, слезы медленно потекли по щекам женщины.

— Ты можешь плакать, сколько тебе заблагорассудится, Паула, — продолжал Джаред тоном, не терпящим возражений. — После того, что мне пришлось пережить за эти две недели, я не попадусь на твой старый трюк. Я здесь только с одной целью — забрать сына домой.

Фейт мужественно встретила взгляд его горящих глаз. Этот незнакомец, конечно же, перепутал ее с сестрой-двойняшкой Паулой. Это был не кто иной, как Джаред Макэндрю — отец ребенка. Почему Паула не сообщила ей, что она сбежала от этого мужчины?

— Если только вы дадите мне возможность закончить… — Фейт вновь попыталась начать объяснения, но на этот раз ее слова были прерваны громким плачем малыша. Джаред и Фейт наклонились к мальчику. Женщина взяла младенца на руки, крепко прижала к себе и стала что-то тихонько напевать. Ее взгляд встретился с обеспокоенным взглядом мужчины. — Он хочет есть, — сказала Фейт. — И малышу не нравится, когда его заставляют ждать, — добавила она на ходу, направляясь к дому.

Нащупав в кармане связку ключей, она в нерешительности остановилась перед дверью. Джаред, воспользовавшись ее замешательством, поднял коляску на крыльцо и остановился. Фейт ничего не оставалось, как открыть дверь и предоставить ему возможность войти.

Она сразу же прошла на кухню. Джаред обратил внимание на то, что кухня была небольшая, но очень уютная. Мебель удобная, каждая вещь на своем месте, все под рукой у хозяйки. Палевые обои создавали атмосферу тепла и уюта. Умело подобранные к ним занавески вносили радостную нотку, что свидетельствовало о художественном вкусе хозяйки.

Рано утром, пока маленький Ники еще спал, Фейт приготовила несколько бутылочек с детской молочной смесью. Сейчас, достав одну из холодильника, она направилась к раковине, собираясь разогреть еду для малыша.

— Ты не кормишь грудью? Это хорошо. Это значительно упрощает дело, — сказал отец ребенка, стоя в дверном проеме.

Фейт подавила готовый вырваться наружу истерический смех.

— Нет, я не кормлю его грудью, — ответила она, наполняя миску горячей водой из-под крана. Поставив туда бутылочку с детским питанием, Фейт повернулась лицом к Джареду и продолжила: — Ребенка надо переодеть перед кормлением. Когда я закончу, мы с вами во всем разберемся.

— Я не собираюсь ни в чем разбираться, — перебил мужчина, — да и о чем, собственно, говорить? Я же ясно дал тебе понять, что забираю мальчика.

Эмоции боролись в ней, гнев сменялся страхом.

Фейт усилием воли заставила себя успокоиться. Держа малыша на руках, она пересекла холл и вошла в спальню. И тут же нахлынули воспоминания.

Еще вчера Фейт вела привычный размеренный образ жизни, который, казалось, ничто не может нарушить. Прошло всего лишь двенадцать часов с того момента, когда на пороге ее дома появилась сестра Паула, а какой беспорядок она уже сумела внести в ее жизнь!

Паула была любимицей у родителей. Рано повзрослев, она покинула родительский дом, мечтая о карьере актрисы. Мать и отец всячески поощряли ее желание и способствовали его осуществлению. Фейт же, робкая и застенчивая, всегда находилась в тени сестры. Она любила рисовать и сумела добиться больших успехов, иллюстрируя книжки для малышей.

Еще ребенком Паула постоянно попадала в какие-то передряги, ввязывалась в самые безрассудные, иногда просто опасные авантюры, абсолютно не думая о последствиях. Она могла собрать компанию мальчишек и устроить поход в лес или, взяв без разрешения у проживавшего неподалеку рыбака лодку, пускалась в романтические путешествия по реке, чем вызывала необычайный переполох не только в своей семье, но и в округе. Фейт, будучи старшей сестрой, хотя она родилась всего на десять минут раньше, приходилось часто успокаивать рассерженных соседей и даже брать на себя вину за проделки сестры.

После окончания средней школы Паула переехала в Лос-Анджелес, где работала официанткой, пока не получила маленькую роль в кино. Через некоторое время она отправилась в Нью-Йорк и стала выступать в развлекательном шоу.

Фейт же, выдержав конкурс, получила право на бесплатное обучение в художественном колледже Сиэтла. Учеба давалась ей легко, работы, выполненные Фейт, всегда высоко ценились преподавателями. Она начала успешно сотрудничать с издательствами и получила репутацию художника со своим собственным стилем, иллюстрации которого близки и понятны детям.

Живя в разных концах страны, сестры практически не встречались. Впрочем, они не переживали по этому поводу. Их взгляды на жизнь и людей были диаметрально противоположными. Между ними не существовало того единения, которое порой встречается между близнецами. То, что имело огромное значение для одной, было абсолютно неважным для другой.

Паула даже не была на свадьбе Фейт. С момента последней их встречи прошло два года. Да и способствовало тому весьма печальное событие: похороны Эрики.

Внезапный приезд Паулы удивил Фейт, но ни с чем не сравнимое изумление она испытала, услышав ее необычную просьбу: оставить на несколько дней у себя малыша Ники, пока сестра будет решать очередные, но сейчас необычайно важные возникшие в ее жизни проблемы.

Громкий плач Ники стал еще более нетерпеливым и быстро вернул Фейт к реальности. Она подошла к шкафу и достала чистые пеленки. Ребенок негодующе размахивал ручонками, сучил ножками. Ловко пеленая мальчика, она нежно смотрела на розовощекого ангелочка, не переставая ласково с ним разговаривать. Наконец, заботливо поддерживая головку, подняла малыша с пеленального столика, под который приспособила свой туалетный. Запах младенца, ни с чем не сравнимый, окутал ее.

И вновь мысли вернули ее в прошлое, она вспоминала о другом ребенке — о своей дочери Эрике.

Эрика родилась недоношенным ребенком, с врожденной патологией. Через пять дней после рождения девочка умерла. Пытаясь справиться с нахлынувшей болью, Фейт крепко сжала зубы. Дверь в прошлое закрыта, оно слишком болезненное, чтобы его ворошить.

Повернувшись, она увидела высокую фигуру Макэндрю. Он остановился в дверном проеме и внимательно следил за ее движениями.

— Я поражен произошедшими в тебе переменами, — заметил Джаред, отходя в сторону и пропуская ее в дверь, — ты все делаешь так, как будто занималась этим всю жизнь. Ты что, посещала курсы по уходу за ребенком? — спросил он с иронией в голосе.

Фейт промолчала и прошла на кухню.

— Скажи мне, а кто владелец этого дома? — допытывался Джаред, последовав за ней. — Один из твоих друзей-актеров или бывший любовник?

Фейт опять оставила его вопросы без ответа, взяла бутылочку с молочной смесью и села в кресло-качалку перед окном, из которого открывался прекрасный вид на залив. Огромная гора вдали была похожа на медведя, который прилег отдохнуть. Вершина горы густо поросла лесом и от этого издали казалась накрытой пушистым, но коротким одеялом — склоны круто обрывались в воду, обнажая скалистые берега. Широкая морская гладь была подернута легкой зыбью, над ней кружились немногочисленные чайки, время от времени опускавшиеся на воду в поисках корма.

Фейт посмотрела на Ники. Его маленький ротик жадно искал соску.

Капнув смесь себе на запястье, Фейт проверила, насколько она нагрелась. Чувствуя, что еда где-то рядом, малыш еще больше раскапризничался. Фейт устроила ребенка поудобнее у себя на руках, и через несколько секунд раздалось его причмокивание. Прикрыв глаза, женщина стала нежно покачивать мальчика.

Джаред тяжело опустился в старое большое кресло, стоящее напротив. Веки его сомкнулись, на усталом лице появилось выражение умиротворения.

Фейт стала внимательно рассматривать его. Широкий лоб, прямой нос, чувственные полные губы, копна черных как смоль волос, и на щеке привлекательная ямочка, о которой накануне упоминала Паула. Глаза окаймлены густыми пушистыми ресницами. Джаред был красив той истинно мужской красотой, которая так нравится многим женщинам, так привлекает их. Руки его свободно лежали на подлокотниках кресла.

Посмотрев еще раз на малыша, женщина опять мысленно вернулась к событиям вчерашнего дня.

Паула появилась на пороге дома Фейт совершенно неожиданно. Она выглядела очень усталой, волосы были взъерошены, костюм помят и явно не первой свежести, что было не похоже на нее. Но больше всего Фейт удивил ребенок, который начал капризничать.

— У меня такие проблемы! — сказала Паула, внося коляску и сумку с пеленками. — Я не знаю, куда мне еще идти.

Удивлению Фейт не было предела.

— Это твой ребенок? — спросила она, чувствуя, что задает дурацкий вопрос.

— Да, мой, — кивнула Паула, тяжело вздохнув. В голосе ее не было ни радости, ни гордости. — Я не хотела никакого ребенка, — продолжила она, — просто забыла выпить таблетки… вот и все.

— Вот и все? — повторила вслед за ней Фейт, рассматривая Паулу и стараясь встретиться с ней взглядом, чтобы получить ответ на готовый вырваться вопрос: думала ли сестра когда-нибудь о последствиях своих поступков?

— Ты же не собираешься читать мне сейчас нотацию?

— Нет, не собираюсь, — заверила Фейт. — Надеюсь, родители знают о твоем ребенке. Ты уже сказала им? Они, должно быть, сильно возмущены случившимся.

— Нет, не сказала, — призналась Паула. — Я не могла, — добавила она тише.

— Понимаю, — кивнула Фейт, в который раз поражаясь безрассудности сестры. От Фейт не ускользнули ни бледность ее лица, ни беспокойство во взгляде. — Ну, скажи мне, какие проблемы в твоей жизни на этот раз?

— Это сложно, — ответила Паула, стараясь не смотреть сестре в глаза.

— А когда твоя жизнь не была сложной? Тебе просто везет на сложности!

Паула вспыхнула, но попыталась улыбнуться.

— Я знаю. Но на этот раз… на этот раз проблемы мне точно не по силам, — заключила она со вздохом.

Фейт замолчала, зная по опыту, что расспрашивать сестру в такой ситуации бесполезно. Паула все расскажет, если только сама этого захочет. Она терпеть не могла, когда кто-то приставал к ней и задавал вопросы, на которые она не хотела отвечать.

— Когда родился ребенок? — все же решилась спросить Фейт. — Кто его отец? Я его знаю?

— Малыш родился пятнадцатого сентября.

— Значит, две недели назад. А кто отец?

— Его имя Джаред Макэндрю. Он не актер, — поспешно добавила Паула, — если это имеет значение. Но его мама была актрисой, хотя дело не в этом…

— Не актер, — прокомментировала Фейт сухо.

— Он адвокат, если уж тебе так интересно, — уточнила Паула, усмехнувшись.

— Адвокат! — Фейт была поражена. — Ты — и адвокат?

— Мы познакомились у наших общих друзей. Сначала я думала, что он актер: красив, яркие голубые глаза, привлекательная ямочка на щеке, очень сексуальный и притягательный мужчина.

Паула тихо вздохнула, и легкая улыбка тронула ее губы. Фейт ждала продолжения, но сестра была где-то далеко в своих мыслях.

— Ты дала уже имя ребенку? — Фейт наконец решила прервать затянувшееся молчание.

— Да, его зовут Николас Престон Макэндрю. Я назвала его в честь дедушки Престона.

Когда она заговорила о дедушке, тон ее стал сентиментальным. Дедушка Престон был семейной легендой. Долгие годы он плавал помощником капитана на морских судах, побывал во многих странах, его приезды домой всегда были большим событием для семьи.

Из своих странствий он привозил огромное количество подарков, экзотических сувениров, которых в конце концов скопилось великое множество, целая огромная коллекция. Но самое главное состояло в том, что Престон был замечательным рассказчиком. По его словам, он постоянно попадал в какие-то переделки и истории, из которых выходил с достоинством. Где в этих рассказах была правда, а где вымысел — сейчас сказать сложно. Но Фейт знала, что Паула пользовалась особой любовью у деда, и подарки он привозил ей особые, и внимания уделял больше. Это порой становилось поводом для обид Фейт на Престона; впрочем, она их никак не выказывала.

— Дедушка был бы горд таким решением, — признала Фейт.

Она все еще не могла прийти в себя от того, что ребенок, которого сейчас держала на руках, действительно принадлежит ее сестре. Брак и дети всегда были святыми понятиями для Фейт, но они совершенно ничего не значили для Паулы.

— Пока он слишком мал, поэтому я зову его Ники, — продолжила Паула.

— Этот не актер, этот адвокат знает, что он отец?

— Да, Джаред знает, — раздраженно ответила Паула. — Послушай, я в беде и слишком измучена, чтобы думать о чем-то. Все, что мне нужно сейчас, это пара часов сна. Материнские заботы вконец меня вымотали. Я начинаю думать, что совершенно не создана для этого. У меня не было ни одной спокойной ночи с того момента, как родился ребенок.

— Ну что ж, — Фейт подавила улыбку, — добро пожаловать в реальный мир. Иди вздремни, комната для гостей свободна.

— Спасибо. — Паула поднялась с кресла. Она сделала несколько шагов, затем остановилась и повернулась к сестре. — Это ничего? Я имею в виду, ты не против присмотреть за малышом?

Фейт подняла глаза на Паулу и улыбнулась.

— Нет, я не против, — ответила она.

И отметила про себя, что говорит искренне.

После смерти дочери Фейт взяла себе за правило избегать каких-либо контактов с детьми. Она не могла спокойно смотреть на играющих ребятишек, никогда не останавливалась возле колясок с малышами и тем более не рассматривала их. Но сейчас держать Ники на руках, чувствовать его нежный молочный запах было очень приятно. Наблюдая, как поднимается и опускается его грудка, Фейт почувствовала, как этот только что родившийся человечек что-то стронул в ее душе. Казалось, боль собственной утраты уходит куда-то и ее место занимает совершенно новое ощущение, объяснение которому она пока дать не могла.

— Ну, Ники, — мягко сказала Фейт, когда Паула исчезла в холле, — теперь мы с тобой одни. Кстати, давай знакомиться — я твоя тетя Фейт.

В ответ глаза Ники открылись, и через секунду он начал хныкать.

Принеся его в спальню, Фейт переодела и накормила малыша из бутылочки, оставленной Паулой. Затем положила на свою большую кровать, чтобы он немного поспал. Ей обязательно надо было собрать подготовленные для детской книги рисунки, за которыми сегодня должен был заехать курьер из издательства.

Паула появилась спустя два с половиной часа. Она выглядела отдохнувшей и была в прекрасном расположении духа. Справившись о Ники, она наполнила стакан апельсиновым соком и приступила к разговору с Фейт.

— Послушай, сестренка, я должна лететь в Лос-Анджелес сегодня вечером.

— Сегодня вечером? — повторила Фейт, нахмурив брови. — Но ты только что приехала, — добавила она, разочарованная таким скорым отъездом Паулы и ребенка.

— Это действительно очень важно, — продолжала Паула, — возможно, именно сейчас решается вопрос о моей карьере. Мне нужно быть в Лос-Анджелесе как можно скорее. Я слишком долго ждала этого момента и не могу упустить такую возможность.

— Упустить что? — спросила Фейт, но Паула только помотала головой.

— У меня нет времени объяснять — просто мне нужно быть в этом проклятом самолете. Скажи, Фейт, ты можешь оказать мне одну услугу?

— Все что угодно, ты же знаешь, — ответила та.

— Могу ли я оставить Ники у тебя ненадолго? — спросила Паула.

Пораженная, Фейт почувствовала, как ком застрял у нее в горле от столь неожиданной просьбы. Сказать, что слова сестры ее поразили, — значит ничего не сказать. Она не в состоянии была вообразить, что мать может оставить на кого-то такого малютку.

— Ты кормишь его грудью?

— Нет, он искусственник, и с кормлением у тебя не будет никаких проблем. Я знаю, что прошу слишком много…

— А как же его отец, почему ты не можешь оставить Ники с ним? — перебила ее Фейт.

Паула колебалась: рассказать ли сестре все сейчас…

— Это долгая история. И, пожалуйста, не спрашивай ни о чем! Послушай, это всего на несколько дней или, самое большее, на неделю.

Фейт уже не раз слышала что-то подобное. Достав полотенце из сушилки и вытерев руки, она произнесла:

— Ну, конечно же, я присмотрю за ним столько, сколько потребуется.

Паула подняла глаза и с облегчением вздохнула:

— Сестренка, ты это серьезно?

— Я тебе отказывала в чем-нибудь когда-нибудь?

Неожиданно Паула обняла Фейт.

— О, спасибо, моя дорогая, это очень много значит для меня, — пробормотала она. — Я могу взять кое-что из твоей одежды? Так торопилась, когда уезжала, что даже не подумала об этом.

— Конечно. Бери все, что тебе подойдет, — произнесла Фейт. — Выбор не так уж велик, но что-нибудь найти можно…

Паула позвонила в аэропорт и заказала билет на ближайший рейс, затем вызвала такси. Пока они ждали машину, Фейт попыталась узнать хоть какие-то подробности, но Паула проигнорировала ее вопросы, повторив лишь, что ее будущее зависит от этой поездки.

— Я все объясню, когда вернусь, — пообещала Паула. Наконец приехало такси. — Я позвоню завтра около десяти, — проговорила она, садясь в машину и обнимая на прощание сестру…

Паула пока не позвонила. Фейт поставила пустую бутылочку на столик, стоящий рядом, и взглянула на часы. Половина десятого. Положив головку Ники себе на плечо, она начала тихонько его баюкать.

Фейт взглянула на дремлющего в кресле мужчину. Ошибки быть не может: это Джаред Макэндрю — он полностью соответствует описанию, данному Паулой.

Спящий он выглядел не таким уж и суровым. Видимо, ему снилось что-то приятное, так как он улыбался. Несколько прядей упали на лоб, делая его моложе.

Тем не менее угроза Джареда Макэндрю забрать Ники была реальной. Дрожь пробежала по спине Фейт. Может, все-таки позвонить в полицию? Но даже если она сделает это, смогут ли они чем-то помочь?

Паула не оставила ни свидетельства о рождении, ни какого-либо другого документа, подтверждающего ее родство с ребенком. Кроме того, она сказала, что Джаред адвокат, и в такой ситуации все сыграет ему на руку.

Почему сестра не предупредила ее о том, что отец ребенка может приехать? Что произошло между ними? Фейт внезапно вспомнила слова Джареда о том, что Паула сбежала. Но почему?

Видимо, он не знает о существовании у Паулы сестры-близнеца, и Фейт сохранит все в тайне, пока что-нибудь не прояснится.

Мысль пройти на цыпочках к дверям и сбежать казалась очень соблазнительной, но стоило подумать и о последствиях. Желание обрести свободу пересилило, Фейт покрепче прижала кроху к себе и с дрожью во всем теле поднялась с кресла.

Но едва она сделала шаг, как темные ресницы незнакомца дрогнули и свирепый взгляд буквально прожег ее насквозь.

— Ты куда-то собралась?

— Ники заснул, — ответила ему Фейт, — и я хочу положить его в кровать.

— Ты зовешь ребенка Ники? — спросил Джаред, выпрямляясь во весь рост и преграждая ей путь.

— Николас, — поправилась она, отступая назад.

— Николас Макэндрю… — произнес он, посмотрев на спящего малыша, и слабая улыбка тронула уголки губ. — Николас Макэндрю — мне нравится.

— Я рада, что ты одобряешь, — ответила Фейт, пытаясь скрыть нотки сарказма в голосе.

— Нет смысла укладывать ребенка в кровать, — произнес он зло.

— Почему же? — Фейт сделала еще шаг назад — близость этого мужчины наводила на нее страх.

— Потому что я увожу его домой, в бухту Грейс.

— В бухту Грейс? — повторила Фейт, никогда не слышавшая о таком месте.

— Ну ладно, Паула, — он начинал уже сердиться, — я не знаю, какую игру ты затеяла, но это не пройдет. Мы с тобой заключили сделку. И если ты думаешь, что можешь нарушить ее условия, то глубоко ошибаешься.

— Какую сделку? — Фейт инстинктивно прижала кроху к себе.

Она наблюдала за тем, как его глаза медленно наливались свинцом.

— Не разыгрывай тут невинность! Ты знаешь; черт возьми, о чем я говорю!

Тон его голоса стал холодным как лед, и Джаред протянул руки к малышу.

— Если ты отдашь мне моего сына, мы сразу же исчезнем из твоей жизни.

Фейт в замешательстве уставилась на протянутые руки незнакомца. Она ничего не знала о сделке, заключенной им с Паулой, по условиям которой, как поняла, должна отдать ребенка, но она этого не сделает. Она обещала заботиться о Ники, пока Паула не вернется из Лос-Анджелеса, и сдержит свое обещание.

— Я не могу отдать малыша. Куда поедет Ники, туда и я, — пробормотала она и увидела, как Джаред вытаращил глаза.