Бюро магической статистики – 1

Глава 4

Проснулась Элисон рано, еще задумалась, чем бы заняться в неплановый выходной, потом спустилась вниз, а там и дело нашлось.

Рена Шафф уже была одета и при полном параде, посмотрела она задумчиво на Элисон…

— Лисси, я знаю, вы, маги, в храмы не ходите? Но, может, сходишь со мной за компанию?

Элисон пожала плечами.

— Не знаю… я и правда раньше как-то не ходила, некогда. Могу сходить. Для этого что-то надо?

— Нет. Это же Богиня-Мать, она твои помыслы видит, какая ей разница, как ты выглядишь?

— Тогда сейчас я накину что-нибудь потеплее, с утра прохладно, — решила Элисон и отправилась за шалью. Через пять минут они с реной Шафф уже шли по улице в сторону храма.

Религия, да…

Как известно, вселенную творили два бога — Отец и Мать. Так их и называют, бог — Отец, богиня — Мать. Отцу доверили строительные работы, а Мать населяла этот мир живыми существами и делала его удобным для жизни. Работали они вместе, делали все вместе, живут дружно и обязанности поделили. Богиня-Мать больше по женским делам. Ну и с плодородием к ней идут, о чем-то таком, добром, просят. Ее ж дети, как тут Матери и не пожаловаться?

Бога-Отца по пустякам тревожить не след. У него масштабы посерьезнее, ему про саранчу вредную не расскажешь. Но кто считает, что его дела — мелкие? Так что и храмы Бога-Отца тоже не пустуют.

Люди приходят, на скамеечке посидят, помолятся, с Богом поговорят, может, и какое знамение получат да и идут себе, успокоенные душой. А кому Бога мало, для тех в храмах жрецы и жрицы есть. Так-то они на месте не сидят, такое уж у них послушание. Жрецы обязаны в честь своего Бога на строительстве работать. Хоть понемногу, хоть как, а строй! Бог твой вселенную сотворил, а ты и камень положить ленишься? Обязан творить!

Строить не можешь?

Найди то, в чем ты талантлив, — и твори! Строй, рисуй, механизмы черти, хоть как, а преумножай дело божье в этом мире!

Жрицы, в свою очередь, обязаны творениям Богини-Матери помогать. В больницах они частенько работают, с животными, с растениями… у кого к чему сердце лежит.

Единственное ограничение — семьи им создавать нельзя, ни жрецам, ни жрицам, потому строят они монастыри, там и живут, общинами. Понятно, отдельно мужскими и отдельно женскими.

Кстати, и уйти в мир им обратно не возбраняется. Не так чтобы приветствуется, но если хочешь — иди, никто тебя держать не будет. Грех это, силой заставлять человека Богу служить, и вдвойне грех — служить через силу, себя ломать.

Боги — это любовь, а не насилие, а если ты такой разницы не осознаешь — тряпку в зубы — и вперед. От труда голова-то хорошо проясняется!

Элисон это знала, хотя в храм особенно и не ходила. У магов с религией отношения… не то что сложные, нет. Храмы к магам вполне лояльны, рассудили, что, если боги магов создали, значит, это тоже нужно. А потом… заповеди соблюдай, и будет тебе счастье.

Какие заповеди?

А нехитрые.

Не убивай, не кради, не прелюбодействуй, не желай чужого, то есть не завидуй, не сплетничай. Список коротенький, но его лучше выполнять, а то и прилететь тебе на голову может, очень даже запросто. Не от богов, так от закона.

Просто как-то маги в храм обычно не ходят. Сложилось так.

Элисон в храме была пару раз, в раннем детстве, а потом как-то закрутилось, учеба, дела, заботы…

Вот и храм Богини-Матери.

Он открыт круглые сутки, хоть в полночь приди — и то впустят. Венчается он двумя сложенными в молитвенном жесте ладонями.

Астрид спокойно прошла к двери, открыла ее, сама вошла внутрь, поклонилась на пороге, как положено, Элисон вслед за ней…

Дальше она тоже повторяла действия за Астрид.

Так же, как и она, взяла бесплатную лучинку из корзины у входа, так же зажгла ее и поставила в специальную подставку, так же уселась на скамейку, глядя на лик Богини-Матери.

Везде ее изображали по-разному: где-то женщиной в возрасте, где-то юной девушкой — не было строгого канона. Это же БОГИНЯ!

Как захочет — так и выглядеть будет! Условие одно: на изображения обязательно добавлялись пшеничные колосья, как символ плодородия, и почему-то коты. Вроде и не сельскохозяйственные звери, а поди ж ты!

У Бога-Отца на иконы добавлялись дубовые ветви и медведь. А в остальном все на совести художника.

Элисон сидела на скамейке, краем глаза она видела, что Астрид действительно молилась, а вот девушка думала, что это ужасно неудобно!

Вот хоть бы кратенький справочник составили!

Для тех, кто впервые в храме!

Куда подойти, что сделать, как молиться, как выйти…

А то сидишь тут дура дурой и ничего толком не понимаешь.

Богиня ласково смотрела на девушку. И было что-то такое в ее теплых синих глазах… Чего ты, детка? Запуталась? Плохо тебе?

А ты не огорчайся, было пасмурно, будет солнечно, на том и жизнь стоит, иначе она и продолжаться не будет. Все будет хорошо, ты только держись вот прямо сейчас, это же так…

Если плохое не выдержать, то и до хорошего не доберешься, зерна в земле ждут тепла, и только потом растут колосья. А и побьет их морозом — все равно потом пробьется трава. Из-под снега, из-под самой страшной бури… и люди тоже пробьются, на то они и создания божьи.

Ты пережди плохое, а хорошее будет.

Обязательно будет, не может не быть…

Нельзя сказать, что из храма Элисон выходила довольная и счастливая. Но как-то спокойнее ей было, что ли? Словно кто-то поддержал, по голове погладил…

Все будет хорошо, Лисси.

Обязательно — будет.

После храма Элисон и Астрид Шафф затеялись варить гороховый суп с копченостями. Горох Астрид замочила еще вчера, вот как Элисон спать пошла, так и залила она его водой. Тут же свои секреты и тонкости тоже есть, Астрид добавляла сначала ложку соды, а потом, через несколько часов, воду меняла. И заливала последний раз кипятком, так что горох разварился почти в пюре. Аромат стоял такой, что люди по улице шли — носами по ветру тянулись.

Потом обжарили для супа сухарики в чесночном масле, потом туда-сюда — и обед. А после обеда Астрид уверенно отправила девушку погулять. А вот нечего дома сидеть!

Элисон подумала целых десять минут, что ей делать, — и пошла в библиотеку.

Библиотека в Левенсберге была устроена разумно — рядом с книжным магазином и газетным киоском. Всегда есть возможность купить то, что тебе понравилось, а то и каталоги поглядеть и заказать… у Элисон на это денег не было, и она отправилась регистрироваться.

Библиотекарша, симпатичная рена лет тридцати — тридцати пяти, узнав, что девушке нужны книги по магии, подняла брови.

— Рена Баррет, да у нас, считайте, и нет ничего! Кто у нас тут магией-то занимается?

— Неужели никто? — расстроилась Элисон.

Магия — она ведь такая… ну, «Вестник» она почитает, но этого же мало! Не будешь учиться — покатишься назад, и учиться приходится всю жизнь, и навыки оттачивать тоже.

— Заказывали раньше, а сейчас уж и не особо. Вот, рент Робин Лейтнер, к примеру.

— Он — маг?

Библиотекарша, рена Мелани Ламарр, огляделась вокруг. Никого не было, а тут ТАКОЕ! Скучно же сидеть целый день, а тут история есть, слушатель есть, ну и как тут не посплетничать?

Никак не удержаться.

— Это не просто Робин Лейтнер, это тот самый, который «Принцип Лейтнера»!

— Да вы что! — ахнула Элисон. — Правда⁈

Принцип Лейтнера она знала, один из самых многообещающих магов столетия его вывел еще лет пятнадцать назад. Благодаря этому принципу удалось значительно уменьшить потребление леония, нет, не отказаться от него, но использовать намного эффективнее.

— Вы не знали? Он из наших мест… ну, не совсем, у его родителей был дом в этих местах. Жили-то они в другой провинции, а сюда приезжали на лечебные источники. А мальчик как раз и занимался опытами. А потом уж, когда с ним случилось это несчастье, он купил у нас дом, поселился за городом и стал жить как настоящий затворник. Все мамы так огорчались, такой жених!

— Несчастье? — Элисон что-то слышала мимоходом о том, что молодой маг прекратил свою работу, но именно мимоходом. У нее и своих забот хватало выше ушей!

— Конечно! Говорят, он полностью выгорел, ну и шрамы, конечно…

— Ох-х-х!

Что такое выгореть, Элисон отлично представляла. Да, с магами такое случается, очень часто именно в старости, когда силы телесные уже не те, да и магия начинает выдыхаться. Вот тут и можно себя переоценить и получить разрушение магического канала. А дальше, увы, смерть.

Маг без магии жить не может.

Или он погибает, потому что возраст такой и только магия поддерживает в нем жизнь.

Или он погибает от лютой депрессии. Лиши кто-то Элисон ее магии, она бы просто умерла. Это было как без ноги остаться… да что там! Без рук и ног сразу!

Жуткий, лютый кошмар!

От одной мысли — и то леденящим холодом пробирает по позвоночнику!

— Вот! Мы сначала самого худшего ожидали, но вроде уж несколько лет живет.

— Он же вроде еще не старый?

— Да что вы! Ему, может, лет тридцать пять, сорок…

— И выгорел…

— Он настоящий герой. — Библиотекарша округлила глаза. — Ему бы памятник поставили… он приехал с девушкой на отдых, в горы, он же тут вырос, хотел ей предложение сделать. Это не у нас, это в Дейрене, тут, может, дня три пути…

— Дейрен? Знаю, жемчужина гор. — Элисон понимающе кивнула.

Городок, где все сделано для влюбленных, город-курорт, город-лечебница, ну и заодно популярное место отдыха. Толком тебя там не подлечат, но целебной минеральной водичкой напоят, денег стрясут…

Настоящим больным лучше туда не ехать, но тем, кто «ой, я ТАК больна», — в самый раз.

— Вот. Когда они были там, на Дейрен пошла лавина.

— Твою химеру!!!

— Абсолютно точно. Не знаю, что именно случилось, но часть амулетов не сработала, и Робин встал на ее пути. Как-то он замкнул на себя управление системой безопасности городка на одной из контрольных точек периметра, в результате лавину ему удалось не остановить, конечно, это и древним героям не под силу, но повернуть в сторону. Только вот сам уже не уберегся, его как раз и накрыло.

— Ох-х-х!

— Его, конечно, достали живым, жутко переломанным, долго лечили, представили к наградам, но магию ему вернуть не удалось. И невеста его бросила, у него шрамы… это жуть что такое!

— Но он в своем уме, самостоятелен…

— Да. Правда, передвигается с костылем, при любой погоде, но это уже другое. Там его сложили чудом!

— Дура и сучка.

Библиотекарша поняла и кивнула.

— Подлая тварь.

Думали они о невесте несчастного бывшего мага, но по-разному. Библиотекарша думала, что дурой надо быть — отказываться. Могла бы и выйти замуж, и чуток потерпеть, известно же, что маги, потерявшие силу, долго не живут. Осталась бы молодой вдовой и с хорошим приданым.

А Элисон думала, что предательство — это очень больно. И каким чудом выжил несчастный маг, потерявший разом все?

Она бы точно так не смогла. Не выжила бы. А невеста эта — дрянь редкостная.

— Рента, рад вас видеть!

Вот кого Элисон не ожидала встретить, да и видеть-то особенно не хотела, так это рента Марко Вебера. Она как раз выходила из библиотеки, а они с братом — из книжной лавки.

Марко забирал для отца заказ.

Может ведь у приличного пожилого рента быть свое хобби?

Конечно, может. Вот у Вебера-старшего оно и было — коллекционирование редких книг. Конечно, очень ценных, это скорее не книга, а вложение капитала. Дорого, требует места, времени, особых условий хранения, зато как звучит!

А вот здесь у нас подлинник Линьи. И первоиздание Роттенхайма. С гравюрами Брода, того самого, вы правильно понимаете!

Такое увлечение не для каждого, только для самых богатых и важных. Монеты могут коллекционировать все — что там того места для кляссера, альбом с кармашками, — и марки тоже. А вот книги…

Книги — это еще и показатель статуса. Хотя Вебер думал и про картины, так-то ему было все равно, во что деньги вкладывать, но остановило личное соображение. Не любил он живопись. Вообще. Никакую. Разве что на заборе что-то интересненькое нарисуют, а так… не его это! Подумаешь, кто-то краски на холст набрызгал? Детали? Цветопередача? Экспрессия? Полутона?

Вы вообще о чем таком сейчас говорите? А?

Еще Адриану не нравилось, что на художников бывает мода. Может, так он и шкурки от мандарина не стоит, а как войдет в моду, так и плати за его мазню бешеные тысячи? А как выйдет из моды, так его и за коронель не продашь, нет таких дураков. К чему ему такое — зависимое?

Книга — она и есть раритет, вне зависимости от моды или погоды.

— Доброго дня, рент Вебер.

Элисон не нашла ничего особенного по магии, но пара интересных книг ей попалась. Жизнеописание знаменитого травника, причем не просто так, а с подробным описанием его путешествий, раньше-то времени почитать не было, а сейчас оно есть. И расширенный задачник по магической планиметрии и стереометрии. Конечно, она решала подобные задачи раньше, но почему не порешать что-то новенькое? Знания надо тренировать, расширять и дополнять, а то их просто не останется. Рассосутся, как синяк, примерно за то же самое время.

— Рент Вебер. — Второго кивка Элисон удостоился Пол. Знакомы они не были, но кем он еще может быть? Похожи ведь, только вот этот — младше. Ну и Марко симпатичнее, если он — как рисунок масляными красками, то Пол — размытая акварель. Цвета пожиже, рост пониже, самоуверенности и гонора поменьше.

Впрочем, ее это не касается.

— Рента Баррет, я почитал про ауры. Скажите, пожалуйста, а где-нибудь ведутся еще разработки по этой теме?

Элисон подняла брови.

— Не уверена. Это надо запрашивать институты и научные бюро, может, кто-то и исследует этот феномен. Напишите ученому, который опубликовал статью, он точно знает.

— Вы не в курсе? Очень жаль, рента. Писать — это долго, муторно, да и ответят ли?

Элисон качнула головой.

— Предметно я этим не занималась, рент, потому и не смогу ответить на ваш вопрос. Простите.

— Ничего страшного. Рента, скажите, могу я вас угостить чашкой чая и пирожным?

Элисон подумала. Потом качнула головой.

— Простите, рент. Не думаю, что это хорошая идея.

— Боитесь сплетен?

— Вас они не затронут в любом случае, рент Вебер. Но меня — могут.

Марко сощурился.

К отказам он не привык, а сплетни… да кого они волнуют? Можно подумать, сейчас домагическая эра, чтобы за девушкой следили, как за бриллиантом каким? Пфе!

— Рента Баррет, а я ведь могу узнать, где вы живете, и прийти с цветами. Тогда вы согласитесь со мной встретиться?

— Шантаж? Угрозы?

— Нет. Просто предложение. Посидите сейчас с нами в кафе, и ничего такого не будет, обещаю.

Элисон молча развернулась и пошла прочь.

Она решила: если ее будут догонять, попробуют схватить или что-то еще… ну, магический ожог тоже лечится. Вот и пусть потом лечит, гад! Зажечь небольшой огонек, размером со спичку, она сможет, все равно больно будет.

Гадко стало, словно она с размаху в озеро с грязью ляпнулась. Такое густое и вонючее.

А если бы согласилась?

Если спросить саму себя? Вот хочется ей? Сладенького поесть, посидеть в приятном месте, с красивым мужчиной… Элисон искала внутри себя честный ответ. И видела пустоту.

Ей ничего такого не хочется.

Ее устраивает такая жизнь, как сейчас, когда она чистит картошку, варит супы, ходит на работу и шьет одеяло из лоскутов, лично выбранных ею в лавке рены Марион Готье. Ей сейчас тихо, спокойно и удобно. А вляпываться, другого слова не подберешь, вот в ЭТО, скучающее и ищущее новых впечатления? Да еще не брезгующее шантажом…

Пошел он… виверне под хвост. Если зверушка не побрезгует.

Марко, прищурившись, смотрел девушке вслед.

— Ломаешься? Ишь ты…

— Зацепила тебя эта девчонка? — подколол Пол.

Может, будь этот отказ не на глазах у младшего брата. Или не в такой форме. Или…

Нет, все равно Марко разозлился бы. Кто ОН, а кто вот это, невыразительное? Как она вообще смела ему отказать? Как ей даже мысль такая пришла в голову?

Погоди ж ты у меня! Ты еще об этом пожалеешь!

Пол тоже смотрел вслед ушедшей девушке. На брата-то он не смотрел, чтобы Марко не увидел на его лице насмешку. А так тебя, любимчика отцовского! Носом да об стол!

А девчонка интересная, хоть и страшненькая. Но на один-два раза хватит братцу нос утереть, а на большее она и даром не нужна. Надо выяснить, где она живет, да и наведаться. Перед Вебером она, конечно же, не устоит. Смешно о таком даже подумать.

Марко будет мешаться, но… Марко первенец, это его главное достоинство, зато Пол более умный и хитрый, он обязательно что-нибудь придумает.

В скучной жизни братцев замаячило что-то интересное. Развлечение?

Мнение девушки, ее жизнь, судьба и репутация братцев вообще никак не тронули. Чего-чего?

Какое им вообще дело до этих глупостей? Пфе!

Как приятно было вернуться домой!

Элисон даже глаза прижмурила, когда шагнула с улицы в теплую, приятно пахнущую выпечкой и травами кухню. Погрузилась на секунду в это ощущение, мурлыкнула, чувствуя, как тепло проникает в каждую клеточку ее тела, как хочется неосознанно улыбаться. Да, конечно, она тут просто снимает комнату, но здесь ей теплее и уютнее, чем где-либо. И…

— Лисси?

— Да, рена Астрид.

— Детка, ты чего там, на пороге? Проходи! Пирог с вишней будешь?

Вишня сейчас, в начале лета, конечно, только засахаренная, но Элисон и так было вкусно.

— Спасибо огромное!

— Да не за что! Лисси, ты извини, у меня к тебе просьба такая будет. — Рена Шафф выглядела смущенной. — Наверное, по работе.

— Что случилось? Чем я могу помочь?

Астрид оценила заданный вопрос. Именно так. Чем я могу помочь, с остальным разберемся.

— Знакомься, моя подруга, рена Ханна Браудер.

— Очень приятно, — вежливо сказала Элисон.

— Вот, я ей про тебя уже рассказала.

Пожилая женщина, которая сидела рядом с Астрид за столом, чуточку стеснительно улыбнулась. Лисси она понравилась. Вся круглая такая, уютная, как булочка, улыбка хорошая, и глаза у нее большие, голубые, словно светятся изнутри… она точно не маг?

Нет, просто глаза такие, редкие. Так и хочется смотреть. Красиво… такие глаза и сами по себе любое лицо украсят, но у рены Ханны еще и выражение лица хорошее, и морщинки словно сами собой складываются в добрую улыбку. Этакая бабушка с внуками.

Или без внуков?

Элисон сложила перед собой руки и посмотрела на рену.

— Если у вас есть проблема, которую я могу решить, — пожалуйста. Я готова слушать.

— Да что ты! Ты сначала чая выпей! И пирог вот…

Ну точно, как есть — бабушка. И пирог сама Лисси на тарелку подложила, и дождалась, пока девушка немного поест, только потом начала рассказ:

— Ты, детка, извини, я сначала начну, а то непонятно будет. Я-то не местная, у меня муж отсюда. Его год как не стало. — Круглое лицо сморщилось, но плакать рена все же не стала. Так, непроизвольно получилось, когда рана все еще болит, когда свербит, когда не можешь произносить страшные слова легко и просто. Кому-то да, умер и умер посторонний человек или даже кто-то из родственников. А у этой рены половину сердца оторвали, сразу видно. — Его семья здесь с основания города живет, у Тоби здесь настоящее родовое гнездо… дело житейское, мы стареем, дети растут. У нас трое, дочка замуж в другой город вышла, вторая со мной пока живет, а старший сын, которому дом и достаться должен, сейчас в армии служит. У него контракт на десять лет.

— Ага, — кивнула Элисон. Это она понимала. Конечно, Эллара ни с кем не воюет, у них король хороший, договариваться с соседями умеет, но у них и армия есть. Да-да, страна, которая не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую. И служить в Элларе почетно и важно.

Без работы военные все равно не остаются, пока граница, пока разные шайки, пока нечисть какая… да те же рудники сколько сил занимают! Служат в армии все по-разному. Обязательная служба — два года, это для всех мужчин, все через это проходят, ну, кто себя считает мужчиной.

А после этих двух лет можно остаться на контракте. И служить уже чуточку иначе, за хорошие деньги, расти в чинах и званиях. А что? Если у человека такое призвание, если он себя в армии нашел?

Десять лет — и ты можешь выйти в отставку с неплохими деньгами и пенсионом. А кто и по двадцать лет служит, почему нет? Военных в Элларе любят и ценят, понимают, что первыми на пути у любой опасности встанут именно они.

— Вот, ему еще около года служить по контракту. Потом он хочет в местный гарнизон перевестись, уже и договариваться начал, чтобы и дома жить, и служить. Чин он себе выслужил, он капитан, а там, может, и выше поднимется. Так что мы его с дочкой ждем, я уж и девушек хороших приглядывать ему начала… понятно, сам выберет, но я хоть знать буду, от кого и чего ждать можно.

Элисон снова кивнула.

Это она тоже понимала, люди разные бывают. Как яблоко — с виду красивое и сочное, а укусишь — от гнили не отплюешься. А то еще и червяк попадется… человек-то сложнее.

Был у нее печальный опыт, так что рену Ханну она понимала целиком и полностью.

— Лучше предупредить беду, чем унимать бурю, — согласилась она, куснув пирог. Вишня была удивительно вкусной, главное — соком не обляпаться. Ну и с пальцев его не слизывать… а так хочется!

— Вот. А недавно… недавно у меня дом купить захотели.

— Дом купить?

— Да. Семья Тоби построилась в свое время удачно, у нас и дом большой, и участок при нем хороший, и вот захотел его купить Леви Пилхер.

Астрид сморщилась.

Элисон это имя вообще ни о чем не говорило, и Астрид пояснила для нее:

— Леви Пилхер, детка, делец из недавних. Говорят, папаша его начинал коробейником, вот сынок тоже торгует. Может, слышала или видела — магазины Оутса?

— Оутса? — Элисон выразительно сморщила нос.

Ну да, есть такие магазины, как бы это вежливее выразиться — купи дерьма задешево и много. То, что там продается, рассчитано или на самых-самых бедных, или на дураков, которые не понимают, что лучше одна хорошая вещь, а не сорок паршивых. Но свой участок рынка этот человек нашел.

— А почему Оутса, если Пилхер?

— Папаша его Оутс Пилхер, — поморщилась Астрид. — Вот он у нас тоже такое открыть хочет.

— И почему-то в моем доме! — стукнула пухлым кулачком по столу Ханна. — Купить хочет!

— А вы продавать не хотите.

— И хорошему бы человеку не продала, а этот и подавно перебьется! Это ж родовое, как его вообще продать можно?

Элисон понимающе кивнула.

— А в чем проблема?

— Да недавно кто-то у меня в доме выть начал. Что ни вечер — воет, да так жалобно… я уж думаю, с ума схожу! Дочка, главное, не слышит! А я не могу так больше… мага приглашала — тишина. Да и маг ничего не нашел, ни на мне, ни на доме.

— А полиция?

— Ай, толку от них! Им только пьяных по кабакам ловить, — сморщилась Ханна. — Приходили, полы угваздали, да ничего толком и не нашли.

— Как убьют — приходите? — печально пошутила Элисон, вспоминая кое-какой столичный опыт.

— И надо бы, — хохотнула Ханна, представляя себе картинку, — да вот беда, у призраков заявления не принимают.

— Почему же? Был в столице случай, не попал в массы, но был. Когда призрак явился к некроманту, а тот выслушал и восстановил справедливость. Отправил на участок вместе с призраком двух своих зомби. Отлично и выслушали все, и заявление приняли, — пробормотала Элисон. И, заметив ошарашенные взгляды женщин, сказала: — В Левенсберге, правда, некромантов не водится, да еще из королевской семьи.

Ну да.

Короли Эллары имели явную склонность к некромантии. Вслух об этом вежливо не говорили, но во многом потому Эллара и не воевала. Никому не хотелось получить в свой род приятный привет от короля-некроманта. Что-то такое, неснимаемое и вечное.

Кстати, далеко не все из королевской семьи получали этот дар, и маги были, и короли вовсе без магии случались. Но дар все равно был и регулярно проявлялся, то через одно поколение, то через три.

— Детка, а ты не могла бы сходить да и посмотреть, кто там воет? — вкрадчиво поинтересовалась Астрид. — Может, там, как и с этим духом, договариваться надо?

— С кайдашем? Там другой случай был, да и некромантией я не владею вообще.

— А какой у тебя дар, если не секрет?

Элисон пожала плечами.

— Ни капельки. Я — огневик.

Над ее ладонью зажегся небольшой, размером с ноготок, огонь. Астрид ахнула от восхищения, потянулась кончиком пальца.

— Горячо!

Элисон сжала ладонь в кулак и погасила пламя. По виску скатилась капелька пота.

— Мне даже это тяжело. Второй уровень… это очень мало.

— Понятно.

— Но если нужно — я схожу. Хоть сейчас.

— Сходи, пожалуйста, — попросила Астрид. — Все Ханне спокойнее будет.

Элисон сунула в рот остатки пирога, залпом допила чай и поднялась.

— Я готова.

— Спасибо, — поблагодарила Ханна. — Огромное тебе спасибо, Элисон.

Что ж, Леви Пилхера Элисон поняла мгновенно: дом действительно был хорош. Большой, уютный, двухэтажный, с красной черепичной крышей и белыми стенами, сияющими свежестью. Вверх по стене полз явно старый и любимый хозяевами плющ, вон для него и веревочки протянуты аж до крыши. И участок отличный, соседи в окна не заглянут. Но вот окружение…

Когда дом строился, наверное, тут была роща или что-то похожее. А сейчас от рощи остался один огрызок, а остальное застроили домами. Такими, типовыми, два этажа, восемь квартирок, небольшой дворик. В таких и селились семьи шахтеров. А где еще?

На шахте? В горах?

Государство здраво рассудило, что лучше, когда шахтеры будут работать в шахте спокойно, а их семьи, если они есть, жить в городе — чем все это будет в горах. Там, поди, и работать-то не получится, то баб разнимать, то мужиков разводить, то детей по горам и пещерам ловить… не-не-не.

Не надо никому такого. Опять же, и мужчинам проще.

Если ты живешь с семьей, ты и зарплату им понесешь, а не в кабак… ну, есть исключения, но где их нет? И пьяни меньше будет, и гулянок, и разной дури, которая так и так начинается в том месте, где собирается больше десяти мужчин на отдыхе. Что им там в голову придет?

Да что угодно!

Так что построить дома и селить там семьи рабочих. Все одно они посменно работают, десять через десять, а то тяжеловато будет.

Вот такими домами и было застроено все пространство слева и сзади от дома рены Ханны. Спереди был небольшой скверик, оставшийся от рощи. Направо тоже уходили дома, только не такие большие. Поскромнее, попроще, с крохотными двориками… Положа руку на сердце, место для магазина было очень удобным. И люди ходить будут, и людей много…

— Вот наш дом. — Рена Ханна ожидала похвал, и Элисон ее не подвела. А что? Чистенько, ухоженно…

— Неужели вы, рена, все сами?

— Нет, что ты, — отмахнулась рена. — Людей нанимаю, нам-то с Аделочкой вдвоем сложновато, а траву косить надо, да и веревочки привязать…

— А ваша дочь еще не замужем? — без задней мысли спросила Элисон, так, чтобы разговор поддержать.

— Нет пока. Сложно хорошего парня найти, ухаживал за ней тут один, но мне он не нравится. — Рена Ханна так выразительно сморщила нос, что Элисон все сразу стало ясно. Видимо, мать его выжила.

— Непорядочный? — тоже просто для поддержания разговора.

— Семья у него… плохая. Отец пьет, мать и вовсе бездельная баба, только языком с соседками трепать, сынок-то вроде и собой хорош, и язык у него подвешен не хуже, чем у матери, а только языком муки не намолоть. Не нужен такой Аделочке! За такого выйдешь, так потом наплачешься, у меня сын уж капитан, а этот… тридцать лет, а он все себя ищет.

— В тридцать лет?

Элисон искренне считала, что уже в двадцать себя можно и найти, и к делу приложить. А вот такое… как ОНО в проруби?

— Ну да. Там подработает, здесь покрутится, то ремонтами промышлял, да только руки у него корявые, года не пройдет — все разлетается, то подсобными работами, то и вовсе решил статьи в газету писать… гнать такое с порога! Как есть — гнать!

И замолчала, покосилась на дом. А вдруг дочь услышит? Ей-то такое точно неприятно будет…

Дочери дома не оказалось.

Справедливости ради, ничего и не выло. Элисон подумала пару минут.

— Рена Ханна, давайте я сначала пройду по дому, обследую все. А уж потом поговорим?

— Ну давай.

— Если со мной хотите походить, идите сзади, на расстоянии в пять шагов, и со мной не заговаривайте, пока сама не скажу. А то мне концентрацию держать тяжело. — Элисон невольно коснулась ключика на шее. — Собьюсь, обидно будет.

— А-а. Обещаю.

Элисон сощурилась.

Ну… магу тут и правда сложно, вот такое обследовать, но ей-то проще будет. Если бы кто-то смог сейчас посмотреть на девушку магическим зрением, очень удивился бы. Она стала напоминать морской анемон. От тела словно щупальца распустились в разные стороны, и вот идет она по дому, а щупальца перед ней колышутся, сзади сплетаются и расплетаются… где тут вкусная рыбка?

Кто шкодит?

Ну или запах рыбки дайте!

След?

Кто тут проплывал? Тунец? Акула? Или просто мелкий и вкусный карасик?

В доме было чисто.

Элисон прошлась по первому этажу, приоткрывая двери комнат, побывала во всех помещениях, куда-то заходила, куда-то только заглядывала, поднялась на второй этаж. Рена Ханна послушно и молча следовала за ней. Могла бы и не ходить, тут и так ясно, девчонка чужого не возьмет, но дело в другом. Часть комнат пока закрыта, а ключи-то у Ханны.

Вдруг понадобится?

Три комнаты и правда понадобилось открыть. Элисон приглядывалась, прислушивалась, потом качала головой. И когда осмотр был закончен, уселась прямо на пол второго этажа.

— Как хотите, рена Ханна. Нет тут никого и ничего. Некому тут выть, нет у вас потусторонних сущностей.

— Воет ведь. — Женщина выглядела такой несчастной, что Элисон для проверки и ее ощупала.

Нет, не врет. И не маг она ни разу. Даже не близко. Но если воет… ну что, что тут может выть?

— Может, на чердаке?

— Можем попробовать, — пожала плечами Элисон.

— Я там уж давно не бывала, вдруг да чего?

— А почему не бывали?

— Лестница туда винтовая, мне неудобно, — огладила круглые бока рена Ханна.

Все верно, лестница оказалась такая, что Элисон и то неудобно. Узенькая, винтовая, и люк в потолке…

Чердак был пыльным.

А каким ему еще быть, если рена Ханна честно заявила, что она туда не поднимается, незачем, а девушек нанимает раз в три месяца, протереть все под присмотром Аделочки — и довольно.

Элисон чихнула.

Лампа дернулась в руке, метнулись тени… ой?

А почему в пыли такая отчетливая дорожка?

Элисон сощурилась на нее. Потом повела рукой, медленно прошлась по следам — кого? И куда они ведут?

К окну.

Да-да, маленькое, мансардное чердачное окошко. И почему-то отлично смазанное, Элисон коснулась его — и на пальцах остался масляный след.

Так… а им никто не пользуется. И магии тут нет. А что есть?

Окошко было решительно распахнуто, и Элисон принялась оглядываться по сторонам, рискуя выпасть из окна. Потом еще чуточку помогла себе магией — и выругалась.

— Ах ты ж сволота какая!

Только вот как сказать о находке хозяйке дома?

Ничего умного за время спуска с чердака не придумалось, и Элисон решила признаться честно, как есть.

— Рена Ханна, а мы сейчас одни в доме?

— Да. А что случилось?

— Ничего хорошего, — мрачно ответила Элисон. — Вообще ничего. Рена Ханна, кому нужно, чтобы вы продали ваш дом?

— Н-никому. Разве что этому Пилхеру, кому ж еще?

— Вы точно не можете подняться на чердак?

— Ну… наверное, могу, но, если упаду, будет плохо.

— Не упадете, — пообещала Элисон. — Закрывайте дверь дома, чтобы никто сюда не мог попасть, и идемте.

— Зачем?

— Вам это надо видеть. Своими глазами, иначе вы мне не поверите.

— Ну… если ты так считаешь, идем, — согласилась рена.

По лестнице ей подняться и правда было очень и очень сложно, круглые бока мешали. Раньше-то туда муж лазил, а сейчас… сейчас — никак. Но взобралась. И стояла у окошка, которое отлично открывалось, пачкала пальцы в масле и разглядывала отчетливую дорожку в пыли.

— Это что? Элисон, вы можете мне объяснить? Я пока ничего не понимаю…

— А это вот что. Смотрите.

Окошко выходило на крышу.

Элисон аккуратно потянула за то, что казалось кусочком черепицы, тот остался у девушки в руках — и под ним оказалось несколько полых трубочек.

— Черепица отходит?

— Рена Ханна, вы с таким не сталкивались? Сейчас у вас ничего не воет. Но если подует ветер… — Элисон не договорила, она просто провела рукой над трубочками. И рена Ханна дернулась, отскочила от окна. Вой был именно тот самый, знакомый…

— Это… оно⁈

— Да. В обычную погоду оно выть не будет, кстати, а вот в ветреную достаточно просто вытащить эти пробки. Дело двух секунд. И вставить их обратно — тоже. Вы часто бываете в этой части дома?

— Нет, зачем мне?

— Вот то-то и оно. И результат налицо. У вас что-то воет, воет жутко и страшно, магии никто не найдет, а чтобы найти ЭТУ причину — надо постараться. Полиция же сюда не лазила?

— Нет.

— Кто бывает в вашем доме?

Вопрос был самым логичным. Рена Ханна задумалась, а потом помрачнела на глазах.

— Я, Аделочка, еще я пару раз нанимала людей на поденную работу, еще ренты Эмма и Паула Пейпер, они нам по хозяйству помогают…

Элисон развела руками.

— Это много. Кто именно… я бы предложила вам сходить в полицию.

— Чтобы там меня опять на смех подняли? — надулась рена Ханна.

— А что вы предлагаете?

Рена задумалась.

По всему выходило, что ее хотели напугать. Дурой она не была, понимала, что вреда-то ей не нанесли, но если сейчас спугнуть злоумышленника… а кто его или ее знает, что оно в следующий раз придумает? И притравить могут!

А что делать?

Ответ нашелся быстро.

— Рента Баррет, Элисон, а вам деньги нужны?

Элисон подняла бровь.

— Смотря за что мне их предлагать будут.

— За то, чего я сама не смогу сделать, — решительно ответила рена Ханна. — Поможете?

— Ну… рассказывайте, что вы хотите?

Рена Шафф была планом не слишком довольна, но подыграть согласилась и вечером отправилась в гости к подруге.

Посидела у нее на кухне, порассуждали они на пару, что, наверное, и правда, продать бы рене Ханне этот особняк. Деньги-то она может и сыну отдать, когда тот приедет, и пусть строит себе жилье, где захочет. А если ей тут жить невмоготу, если мнится ей, что тут воет… а может, и нечисть какая? Или покойный муж знак подает, что уезжать ей надо?

Поди, он бы жену такой ужас терпеть не заставил!

Поговорили они, и пошла рена Шафф к себе домой. А ночью и началось.

Как взвыло… рена Ханна чуть с кровати не упала. А может, еще и фигура в дверях помогла.

Элисон подошла к кровати, кивнула, мол, видела она, кто на чердак лез. Рена Ханна вздохнула, откинула одеяло и встала, как была, одетая.

— Идем.

Ну не мог гаденыш, кто бы там ни был, не соблазниться такой возможностью!

Дожать!

Как есть — дожать упрямую старуху, которая сидит на деньгах и слезать с них не собирается! Начала она о продаже задумываться? Вот и ладненько, вот и пусть подумает дальше! Впере-о-о-о-од!

Элисон все это время просидела в кладовке, неподалеку от лестницы на чердак, и отлично видела, кто пришел. И сейчас он был там. А где ж еще быть человеку, которого там попросту заперли?

Пришел, вытащил кусок черепицы… потом ему надо будет все обратно вернуть и уйти. Или уйти, а вернуться под утро, чтобы повыло всласть, чтобы всю ночь, чтобы бабку напугало до смерти… нет-нет, не в буквальном смысле, но пусть пожалеет! Пусть как следует страху натерпится!

Тут и магии никакой не надо, подойти — да и задвинуть снаружи задвижку. Хотя меточку Элисон для себя поставила, если кто попробует выпустить негодяя…

Долго идти не пришлось, и явились они как раз вовремя. Задвижку на чердак отодвигала милая и нежная Аделочка, а с чердака спускался мужчина лет двадцати пяти, такой обаятельный, в поэтическом стиле. Золотые локоны, голубые глаза, словно извиняющаяся улыбка, рубашка на груди расстегнута… хоть ты картину с него пиши. Только розу в руку добавить.

Хотя Элисон бы ему тоже розу добавила. Но не в руку, а пониже, так, чтобы достать — шипы мешали.

— Вот ты дрянь, — с чувством высказалась рена Ханна. — Кривое семя, дурное племя.

— Это кто? — поинтересовалась Элисон.

— А это рент Клемент Майер, то самое пакостное ничтожество, которого я от дочери тряпкой гнала.

— Плохо гнали, если она его сейчас выпускает, — покачала головой Элисон. — Кстати, вы, двое, можете не стараться. На руки свои поглядите!

Адела и Клемент послушались, и Адела взвизгнула. Ее сообщник был поспокойнее, но все равно — неприятно же! Когда руки у тебя ярко-зеленого цвета.

— Этим заклинанием фальшивые деньги помечают или взятку… короче, только в полиции снимут, — пояснила Элисон. — Я его на люк поставила, вот вы и окрасились. Будете ходить как ворье.

— Ах ты…

Адела сверкнула глазами, собираясь проредить волосы наглой девке. Клемент придержал ее за локоть. Он-то сразу услышал сказанное.

Заклинание.

Маг?

Элисон зажгла на ладони самый свой мощный огонек. Аж с два ногтя размером.

— Пояснять надо?

Нет, пояснений не требовалось. Была бы тут одна рена Ханна… и то хватило бы у Аделы решимости? Она и сама не знала. А с магом связываться — точно идиотов нет.

— Мама…

Элисон опустила глаза и вздохнула:

— Я так понимаю, что мозгом всего была рента Адела? Она впускала сообщника, она его выпускала, она уверяла мать, что ничего не слышит.

Одного последнего довода хватило бы, чтобы утверждать со всей уверенностью причастность дочки. Ага, в доме воет, а она не слышит? Ну-ну.

— Неправда! — взвизгнула Адела. — Это все Клем придумал! Он сказал, что если ты эту домину продашь, то и нам на обзаведение хватит, и Тео останется, и всем так будет лучше, и он свое дело начать сможет!

Рена Ханна сощурилась, зло и холодно.

— Вещи собирай.

— Что⁈ Мама!!!

— Я сейчас полицию вызову, а ты вещи собирай.

— Полицию? — ахнул Клемент. — Мы же ничего плохого не делали!

— А вздумаешь бежать, мой маг тебе мигом штаны подпалит, детей делать нечем будет. Только в хоре петь сможешь, красиво, — убедительно пообещала рена Ханна. — Адела, иди и собирай вещи. Если ты ради этого ничтожества родную мать с ума сводить решила, то к нему тебе и дорога. А в полицию заявить надо. И руки у вас обоих зеленые, это только там снимут, и на всякий случай. Если на меня кусок черепицы упадет, так полиция уж и не растеряется, поймет, кого хватать и тащить надо!

— Он и так упасть может, — прошипел Клемент, теряя все свое обаяние.

— А вы меня и побережете. — Чего это стоило рене Ханне, кто знает, но злость помогала держаться на ногах.

Тоби, ну как так-то? Может, и хорошо, что ушел ты и не видишь вот этого всего, тебе бы сейчас втрое, вчетверо больнее было бы! У Ханны и то сердце разрывалось, когда она на доченьку глядела! Родная ведь кровиночка, любимая… и стоит сейчас, и хоть бы капля раскаяния на лице… рена Ханна простила бы. Только вот Аделочка за собой вины не чувствует! Словно и не мать родную с ума сводила, а так, на рыбалку бегала. Вот где ее упустили?

Ведь любили, баловали, и младшенькая, и не отказывали ей ни в чем, как получилось, что она для проходимца мать родную продать готова?

Был бы хоть человек хороший… но и тогда не надо бы. Потому как мерзко.

Потому как предателям счастья не бывает, рано или поздно догоняет их подлость, и привычно бьет в спину, и валит на колени… есть вещи, которые просто нельзя делать.

Адела поймала взгляд матери и поняла — нет. На этот раз снисхождения не будет.

Она бы поскандалила, но огонек на ладони у Элисон был очень убедительным, так что развернулась она и пошла собирать вещи. Хотя бы на первое время.

Клемент остался стоять, где стоял. Поглядел на Элисон, вздохнул этак романтически — и тут же взвизгнул, принялся двумя руками захлопывать искорку на штанах. А что?

Элисон тут ни при чем, она случайно соскочила. Вот.

Полиция прибыла вразвалочку так, не спеша, не торопясь — а чего суетиться-то? Трупа нет?

Значит, и дела нет, и проблемы тоже нет!

Двое мужчин, один из них посолиднее, второй помоложе, явно практикант или просто новичок.

— Разрешите представиться. — Старший из полицейских чуть поклонился. — Рент Ноэль Миттермайер, а это мой коллега, рент Симон Слифт.

— Приятно познакомиться, — на всякий случай сказала Элисон, хотя ничего приятного в полицейских не видела. Ни в старшем, ни в младшем.

Старший выглядел, по ее мнению, слишком равнодушным и снисходительным, а младший, наоборот, горел и рвался на подвиги. Старший — невысокий, осанистый, с выдающейся округлостью в районе живота и седеющими русыми волосами, младший — среднего роста, худощавый, с густой шапкой темных кудрей и большими карими глазами. Серая форма вызвала у Элисон раздражение, и девушка отвернулась, глядя в стену.

— Рент Ноэль, проходите. — Рена Ханна полиции обрадовалась и принялась вводить их в курс дела.

Старший внимательно слушал, вертел в пальцах карандаш. Младший разглядывал все окружающее, в том числе и Элисон, и сильно напоминал при этом печального спаниеля. Так и кажется, вот-вот носом поведет и хвостом завиляет.

Двое «зеленоруких» тоже вернулись в гостиную и сидели теперь в углу, стараясь никого не раздражать.

— Понятно, рена Ханна. А от нас что требуется? Вы заявление писать будете?

— А что можно им вменить?

Полицейский честно развел руками.

— Вряд ли что-то серьезное получится, шума больше будет.

— Потому и не буду ничего писать. — Рена Ханна сдвинула брови. — Я вас о другом попрошу, рент. Составить протокол, снять с них вот эту зелень и, если можно, наведаться к ренту Пилхеру.

— Ага, — сообразил старший из полицейских. — Сделаем.

— Уж мы его! — Младший расправил плечи и выразительно приосанился.

Взгляд Миттермайера осек напарника на лету.

— Обязательно придем и обо всем ему расскажем. Чтобы знал, какие подлые люди-то бывают. Небось и сами бы пропали, и кого другого с собой потащили… они ж ни перед чем не остановятся, кого угодно оговорят, — прогудел полицейский.

Элисон прикрыла глаза.

Ну да.

Может, Пилхер к этому всему и непричастен. Может, и не он нанимал или подговаривал, а дочь и этот ее… жучок самостоятельно решили напакостить. Запросто. Только вот и полицейский все понял правильно. Случись что, он уже будет знать, где искать, и копать будет в нужном месте. Можно замести следы, но стоит ли оно того? Если бы дело втихую провернуть — да, безусловно, Пилхер бы с радостью воспользовался результатом. А сейчас уже не будет.

— Рента!

Это к ней обращаются?

Элисон даже не сразу поняла, отвлеклась на свои мысли, только потом заметила перед собой младшего из полицейских.

— Рента, откуда вы знаете это заклинание?

— Нам всем его показывали на лекциях и объясняли, как накладывать, а как снимать — не говорили, — равнодушно отозвалась Элисон.

— И где читают такие лекции?

— В Королевском институте.

— Вы там учились? Когда вы его окончили?

Элисон решительно встала из-за стола.

— Это допрос, рент Слифт?

Старший из полицейских махнул рукой, останавливая ретивого дурачка.

— Рента, да вы что? Какой допрос! Так, поинтересоваться, сами понимаете, новый маг в городе…

— Какой из меня маг, второй уровень, салонные фокусы, — отмахнулась Элисон. — Теория больше, кое-что могу, но знаниями, а не силой.

— Как вот этим знанием?

— А нам много разных лекций читали, вы же понимаете, Королевский институт, пробиваться потом своим умом придется. Вот я и ходила, куда пускали и не пускали. Это заклинание нам как раз приводили в пример, оно же очень просто накладывается. Вот как снимается — не говорили, чтобы проблем не было.

— Достаточно просто, но это уже под клятву. Хотите узнать?

Элисон качнула головой.

— Нет. Перебьюсь.

— Может, и правильно, рента. Законопослушным людям такие знания ни к чему, а то привяжется всякое разное.

Элисон кивнула.

— Если все выяснилось, можно я домой пойду? Спать жутко хочется.

— Да ты что! — ахнула возмущенно рена Ханна. — Какой такой домой⁈ По ночному городу⁈ С ума сошла⁈

— Кто меня тронет? Я же маг.

— Все равно! Ренты, вы подождите немного, а я девочку на второй этаж отведу, пусть спать ложится. И приду, договорим.

Спать Элисон и правда хотелось. У полицейских смена закончится утром, рена Ханна у себя дома, двум «умникам» тоже разбираться хватит, а вот ей завтра на работу. И есть подозрение, что рент Свелен ночные «обстоятельства» в расчет не примет.

— Конечно, рена. Рента Баррет, а вы не могли бы на днях в участок к нам зайти?

— Зачем? — Элисон откровенно зевала. Спать уже хотелось жутко.

— Вы же понимаете, протокол подписать надо, мне свидетель желателен.

— Протокол чего?

— А вот что случилось, то и опишем. Бумага — она завсегда быть должна!

Элисон еще раз зевнула и кивнула. Все верно, щит прикрывает грудь, бумага — попу.

— Зайду. Когда лучше?

— А вот послезавтра и приходите, сможете?

— Постараюсь.

— Как раз мое дежурство будет, я вас лично и встречу, и протокол почитаете — подпишете, все будет хорошо, рента.

— Безусловно.

Рена Ханна не выдержала, подхватила Элисон под локоть и развернула в сторону лестницы.

— Не зевай так, а то мне страшно становится! Укусишь еще.

— Простите. Перенервничала да и сил потратила много, — опустила глаза Элисон.

Рена Ханна погладила ее по руке, улыбнулась.

— Ты умница, детка. Спасибо тебе.

— Вы уж простите, что вот так получилось. Я не хотела.

Рена Ханна открыла перед Элисон небольшую комнатку, чистенькую и уютную. И главное — со здоровущей кроватью, застеленной белоснежным бельем.

— Ложись и спи, детка. Ты все сделала правильно.

Элисон и не сомневалась. Но мать же…

— Спокойной ночи.

— И тебе тоже.

Конечно, ни о каком спокойствии для рены Ханны и речи не шло.

Ушли полицейские, увели с собой ее дочь и Клемента, и до утра те пробудут в участке. А утром она и замки сменит, и сторожа наймет, на всякий случай, и старшим детям отпишет… перебаловала она Аделочку, передержала в пуху, вот и выросло чадушко — все рыло в том пуху.

Не дали ей, значит, новую ляльку, муженька бесценного, она и надулась, и пакостничать пошла. Наверняка они это вместе придумали.

Больно рене Ханне было до ужаса, но…

Это как с присохшей тряпкой на ране. Лучше рвать сразу, если нет возможности отмочить да осторожненько. Лучше одним движением, чем оставить вот так и погубить себя. Аделочка не пошла бы на что-то более серьезное?

Кто знает?

Рена Ханна не готова была это проверять на себе. У нее сын не женат, внуков она не понянчила — и умирать? Просто потому, что «молодым нужнее, а ты сидишь на своем имуществе, аж попа сгнила»?

Какой-то для рены Ханны это неубедительный аргумент.

Да, рано или поздно этот дом достанется сыну, да, они выделили хорошее приданое обеим дочерям, старшая уже свое получила, младшая получит, когда выйдет замуж. Но именно когда выйдет, и эти деньги сразу вложат в имущество. И запишут это имущество на дочку.

У старшей так и сделали, денег хватило в ее городе на маленький магазинчик, и она сама торгует, и занимается делом, и это — ее. И младшей бы хватило на что-то полезное, но не промотать же! И безусловно, рена Ханна не стала бы вкладываться в дело зятя. Просто потому, что это — дело ЗЯТЯ. А ее забота обеспечить всем своих детей.

Что ж!

Деньги Аделочке она отдаст, но именно как подарок на свадьбу. И пусть они с Клементом сами решают, что с ними делать и как поступить. Если, конечно, поженятся.

Если…

Тяжко.

Даже думать о таком не хочется, это же ее девочка, ее доченька, а вот… кто бы объяснил, почему из детей получается — такое? Почему кто-то думает о родных и близких, а кто-то только о себе?

Рена Ханна вытерла непрошеную слезинку и уселась писать письма старшим детям. И сыну, и дочери. Пусть приедут, что ли, ненадолго, если получится? Все же дело семейное, ситуация сложная, пусть дети помогут, посоветуют, что делать.

Где она свернула не туда?

Что не так сделала?

Дочка, за что?

Слезы катились по пухлым щекам, пятнали мокрыми кляксами дорогую бумагу…

— Сегодня у нас измерения на природе. — Рент Свелен выглядел как картинка из модного журнала. Такого, где рекламируют все для охоты, рыбалки, походов в горы. Элегантный кожаный костюм сидел на нем как влитой, обтягивая все выпуклости и вогнутости так, что Элисон даже смотреть было страшно. Обычно женщины стараются так утянуться, а тут…

Нет-нет, начальник был и красивым, и очаровательным, но оставьте хоть немного простора воображению.

И… баклажан он, что ли, туда запихнул? С анатомией Элисон была знакома, как и все маги, занятия у них были, но… вроде для баклажанов рано? А что сейчас такое расти может? Объемное?

Мужчины, что Лукас, что Якоб, выглядели попроще, и куртки у них явно были подешевле, и штаны не кожаные, а обычные, полотняные, и сапоги из грубой кожи. Правда, тоже до колена, так, на всякий случай.

Это — горы. В горах водятся змеи. Наступить легко, лечить змеиный укус нетрудно, но противно. И последствия от него неприятные, Элисон знала. Да-да, маги давно разработали противоядие на основе змеиного яда, но, если его принять, тебя потом месяц мутить будет. От всего.

Так что сама Элисон тоже была в своем «горном» костюме и высоких ботинках. Змеи не любят магов. И не любят, когда рядом проводят какие-то ритуалы…

— Едем вчетвером, рена Даларвен остается на хозяйстве. Едем на сутки, это нам еще повезло, нас две пары. Вы, рента, будете работать с рентом Якобом, а Лукас со мной.

— Как скажете, рент Свелен.

— Я выдам карту контрольных точек. Якоб знает, что надо делать. Вы доезжаете до точки, снимаете показания, причем независимо друг от друга, каждый замер делаете по два раза, записываете, отправляетесь к следующей точке. Ставить датчики по всем горам — муторно и долго, проще нас раз в месяц отправить на выезд.

— Я поняла, рент Свелен. Какие приборы мы берем?

— Стихиальник, концентратор, угольник.

Элисон кивнула.

Эфир имеет свои течения, свою плотность, даже свою направленность, если хотите. Не о черной и белой магии речь, но где-то эфир более насыщен частицами воздуха, где-то огня, над морем преобладают вода и ветер… вот для этого и нужен измеритель уровня стихии, или стихиальник. Концентратор, закономерно, измеряет плотность, угольник — направление.

Есть и другие приборы, но они более громоздкие, их с собой неудобно везти будет.

Много чего есть.

Элисон внимательно слушала начальство. Якоб Якобом, а самой тоже знать надо — и что, и как. Раньше, когда ее не было, мужчины ездили по двое. Рент Свелен и Якоб, рент Свелен и Лукас, Якоб и Лукас, чередовались, так медленнее, но все тоже было сделано. Сейчас их две пары, так удобнее. Почему по двое?

А вот так! Положено!

Элисон спорить не стала, она молча приняла футляры с приборами, осмотрела их и осталась довольна. Она с такими и раньше работала.

— Спасибо, рент.

— Вперед, рента.

И снова — велосипед. И снова пыль и камешки под колесами.

Первая контрольная точка.

Якоб измерял первым. Справедливости ради, к Элисон он относился достаточно ровно. Если Лукас регулярно кидался из одной крайности в другую, то строил из себя рокового очарователя, то вспоминал, что на работе вообще-то лучше ни с кем не связываться, и принимал равнодушный вид, то рент Якоб смотрел на Элисон равнодушно. Примерно как собака на картину знаменитого художника.

Безусловно, картина есть, может, даже и что-то из себя представляет, но для собаки — неинтересно. Это же не косточка!

Если Элисон спрашивала, он объяснял, если не спрашивала, просто не обращал внимания. У рента Якоба есть работа, он ее работает. Доработал — пошел домой. Все.

Каких-то общих тем у них тоже не было, Элисон рыбалкой не увлекалась, а рент Якоб о ней способен был говорить часами. Правда, особо было не с кем.

Рент Свелен максимум был готов попозировать с во-о-о-о-от такущей рыбиной для портрета, своего, а Лукасу девушки были интереснее любой форели. Про Леа Даларвен и говорить нечего, она всю рыбу воспринимала как свое личное проклятье.

Ее же ЧИСТИТЬ надо!!!

Запах, чешуя, мухи… не-не-не! Уйдите, рент, куда подальше, даже и слушать не хочу про этих скользких тварей!

Ничего, фанатичных рыбаков в Левенсберге хватало, без компании рент Якоб не оставался, но на работе у него единомышленников не нашлось.

Первая контрольная точка.

Слезть с велосипеда, достать приборы, установить, настроить, провести измерения. Сбросить все до нуля и еще раз измерить. Записать все результаты в таблицу, не подглядывая друг к другу. Погрузить все в багажник и направиться к следующей точке.

Скучно, муторно, монотонно.

Первый день.

Пять контрольных точек.

Второй день.

Три контрольные точки, но более дальние.

Элисон специально так попросила, ей надо было вернуться чуточку пораньше в город. Ее ждали в полиции.

После того случая рену Ханну она не видела. Наверное, та зашла к Астрид, пока Элисон была на работе. Рена Астрид не уточняла, но явно была в курсе дела, потому что поблагодарила Элисон и обругала Аделочку.

Встречаются ж стервы, ей все в рот клали и еще жевать помогали, а она ножом в спину! Ради первых же штанов!

Элисон спорить не стала.

И не такие еще стервы встречаются, ей ли не знать?

И отправилась в полицейский участок.

Левенсберг — городок достаточно тихий и спокойный, и преступлений века тут не случается. Белье с веревки украсть могут, курицу у соседки, морды друг другу по праздникам набить — вообще святое, но для последнего и полиция ни к чему. Шахтеры или сами разберутся, или им дружинники помогут.

Да-да, на праздники городок патрулирует народная дружина, общим числом тридцать человек. Патрули по пять человек, меньше просто нельзя, шахтеры — народ не из хлипких, тут и вдвоем-втроем одного буяна поди утихомирь! Ежели он целый день киркой машет и у него такие мышцы, что он из камня воду выдавить может!

А в обычной жизни городу хватает и четырех полицейских. Даже с избытком.

Как раз рент Ноэль Миттермайер, рент Тимус Бабер, рент Ян Мюллер и стажер — Симон Слифт. Даже и трех полицейских хватает, просто рент Мюллер уже совсем пожилой, собирается на пенсион и решил заранее взять и обучить себе замену.

Элисон пришла как раз вовремя. В отделении были рент Миттермайер и рент Слифт. Старший улыбнулся девушке, младший покосился недоверчиво.

Был у них уже с товарищем разговор. Вот откуда эта девица может знать такое профильное заклинание? Может, ее проверить нужно?

Рент Ноэль даже и заморачиваться не стал, запросил Королевский институт, ему и ответили в два счета.

Да, есть такая, Элисон Баррет, да, золотой диплом, очень умненькая девушка, трудяга, все, что могла, в библиотеке перечитала. Курсы тоже посещала все подряд.

Дальше Ноэль и копаться не стал.

Если человек учится, то у него и знания могут быть самые разные. Он вот может любой замок вскрыть, наловчился за годы службы, так что ж его — в домушники записывать?

Это уже вовсе дурость. Если у человека есть оружие, то он убийцей станет?

Нет, конечно. Просто Великий Сыщик Слифт мечтает раскрыть Преступление Века. Да-да, именно так, чтобы с больших буковок и чтобы прогреметь на всю страну и обессмертить свое имя. А преступники в нашем мире какие-то непонятливые, не хотят, видишь ты, совершать нечто эпическое в Левенсберге, и хоть ты тресни поперек! Вот бедолага и ищет чего не надо где ни попадя!

Так что Ноэль девушку встретил вполне приветливо, да и чего скрывать — помогла она им неплохо. Вот зачем ему убийство? Вовсе даже незачем.

Он бы раскрыл и преступника нашел, но человека-то потом не вернуть. И шум, гам, потеря репутации, шишки и пинки от мэра. Левенсберг город тихий, а тут такое…

Не надо ему!

И не говорите, что Аделочка бы мать не приговорила. Еще бы как! Навидался такого рент Ноэль за годы работы. Налюбовался. И убивают, и следы скрыть пытаются, а потом воют ранеными животными… думаете, об убитых плачут?

Нет! О себе, о том, что попались!

— Здравствуйте, рента, проходите.

— Рент Миттермайер, добрый вечер.

Элисон была прямо с работы, в своем «горном» костюме из кожи. Нельзя сказать, что выглядела она идеально, но что-то экзотичное в ней было. Сверкали зеленые глаза, растрепались обычно прилизанные волосы, разрумянились щеки… Слифт посмотрел… да и залип взглядом.

Красавицей Элисон не стала, но что-то такое в ней было… красота не розы на клумбе, а скорее грани острого кристалла. Но ведь и кристаллы по-своему красивы?

— Как ваш рабочий день, рента?

Элисон пожала плечами.

— Устала. Давайте я подпишу что надо и поеду.

— Вы документы с собой взяли?

Элисон удивленно подняла брови.

— Нет, конечно. Я же в горах была! Хотите — домой съезжу за бумагами?

Ноэль только фыркнул: глупо же, и правда! И гонять девчушку после работы не хочется, а номер удостоверения личности надо взять. А потом и придумал.

— Слифт вас проводит и номер заодно спишет, хорошо, рента?

— Спасибо, рент Миттермайер. Что я должна подписать и где?

— Вот протокол. Прочитайте внимательно, все ли было именно так?

Элисон читала внимательно, но все было правильно, все как есть, единственное, было оставлено место для ее данных. Дата рождения, вероисповедание, образование, место работы, заполнить аккуратно — и порядок. Она подписала в самом конце и коротко сообщила недостающие данные. Рент Миттермайер заполнил их пока грифелем, а потом пообещал переписать начисто[14].

Элисон вежливо попрощалась и отправилась домой. Рент Слифт догнал ее, придержал дверь и предложил руку. Элисон вежливо коснулась кончиками пальцев локтя парня.

— Рент…

— Рента Баррет… скажите, а почему вы решили приехать в Левенсберг?

— По распределению, рент. Просто по распределению. А вы местный?

— Нет, рента. Мы с мамой переехали сюда года четыре назад, а до этого жили в Дельсаме, в Индио, в Лассберге…

— Вы поездили по стране, рент.

— Моя мама — отличный архитектор, ее часто приглашали строить дома, поместья, но осесть мы решили здесь. Здесь воздух здоровый и место уютное.

— И вы решили пойти в полицию. Вам нравится это занятие, рент Слифт?

— Очень, рента Баррет.

— Вряд ли в Левенсберге будет много преступлений.

— Начинать с чего-то надо, рента. А потом посмотрим…

Элисон пожала плечами. С ее точки зрения, Левенсберг был обычным стоячим болотом, серым и скучным. Быть здесь полицейским?

Это просто сытная и спокойная должность, на которой всю жизнь можно брюки протирать, а потом уступить ее следующему желающему. Вот как это сейчас происходит.

Вслух она ничего говорить не стала, но Слифт все равно понял и расправил плечи.

— Вот увидите, рента, я стану знаменитым!

— Желаю вам удачи, рент, если слава — это то, что вам действительно надо.

— Надо, — убежденно сказал Слифт.

Ответом ему была рассеянная улыбка, которая весьма украсила Элисон, сделав девушку почти симпатичной.

— Тогда тем более — удачи. Верю, рент, вы справитесь в любой ситуации.

— Я уверен, рента. Скажите, а почему вам, с вашим дипломом, предложили такое скромное место по распределению?

— Потому что, рент, к диплому не прилагается больше ничего. Только я и он. А в нашем мире важны еще деньги, связи…

— Сочувствую, рента.

— Не стоит. Я себя неплохо чувствую, я работаю в хорошем месте, а остальное — будет.

— В этом что-то есть, рента. Но разве вам не хотелось бы жить в столице?

— Нет, рент. Столица — место особое, и девушке без денег и связей там придется тяжко.

Симон покивал и даже согласился, хотя в глубине души был уверен, что столица — единственное место, достойное его талантов и способностей.

Вот только беда — не приглашали туда Симочку.

Но это пока! А вот как преступление века раскроет, так и сразу же! Обязательно и всенепременно! Осталась самая мелочь: найти, где это преступление века совершают, — и раскрыть! И — ура!

Элисон он проводил до дома, списал у нее все данные и вежливо распрощался.