Бывший. Добьюсь тебя снова

Эпилог

— Вот егоза! — Манечка с любовью, даже обожанием, смотрела на мою двухлетнюю дочь, оседлавшую лежащего на земле огромного чёрного пса, и теперь, дрыгающую коленками, понукающую его встать. Арсей незлобиво фырчал, не поднимая головы, а на особо рьяные попытки Любаши обратить на себя внимание дёрганьем за густую шерсть, изредка стучал хвостом по траве.

Вчера я впервые катала дочь верхом на лошади. Посадила впереди себя в седло и пустила спокойную каурую кобылку неторопливым шагом по двору. Развлечение так понравилось Любаше, что сегодня она решила повторить его. На роль лошади был выбран пёс, подходящий для её задумки по размеру. Вот только Арсею такое амплуа было не по душе, он ворчал и всем видом показывал, что не понимает, чего от него хочет эта мелкая напасть, неожиданно захватившая доверенную ему территорию и всё внимание хозяев.

Переупрямить нашу с Арсом дочь было трудно. Упорства в достижении поставленных целей Любаше было не занимать. В этом она была вся в своего папочку.

Первым не выдержал дядька, сидящей рядом на ступени веранды и пасущий эту сладкую парочку. Мы с Маней дружно засмеялись, глядя, как, придерживаемая дядькой малышка, гордо восседая на поднятом командой Арсее, кричала ему "Но! Пошёл!". Я вскинула фотоаппарат и сделала несколько кадров этой троицы, бродящей теперь по двору. Огромный, чёрный пёс, маленькая девчонка, в оранжевой курточке, верхом на нём, и бегающий вокруг и придерживающий юную наездницу, дядька.

Любаша хохотала, вцепившись ручками в густую собачью шерсть, дядька улыбался и что-то довольно бормотал в бороду, Маня, положив руку на грудь, вытирала слёзы умиления, а я смотрела на них всех и была безгранично счастлива. Ну или ли почти безгранично. Для полного счастья мне хватало совсем немного.

— Иди уже, Белка. — Маня повернулась ко мне и ласково, и понимающе улыбнулась. — Соскучилась же, наверное? Душа горит? Не волнуйся, мы с Мишей глаз с Любочки не спустим. Да и Арсей от неё ни на шаг теперь. Иди.

Чмокнула Маню в щёку.

— Обед в двенадцать, потом сон. Горшок под кроватью, второй за дверью на кухне. Она может заиграться и не вспомнить, что нужно пописать. Это редко, но ещё случается.

— Ой, иди уже! — Маня подтолкнула меня в сторону задней калитки. — Справимся мы. Тебя зверьё твоё заждалось. Соскучилось уже.

Кто по кому больше соскучился — вопрос спорный. Три года я не была в тайге. Сейчас она звала меня, дурманила хвойными запахами, шумом листвы, пением птиц, золотыми стрелами солнечных лучей, пробивающих густые кроны деревьев, звоном серебряных ручьёв. Волей. Свободой. Возможностью дышать полной грудью и пьянеть от счастья. Как же я скучала по всему этому!

Бросив последний взгляд на резвящуюся, под неусыпным приглядом самых близких мне людей, дочь, поправила лямки рюкзака, старенькое ружьишко на плече и прижав фотоаппарат к груди, зашагала по узкой тропинке туда, где была счастлива много лет. В прекрасную, дикую, наполненную жизнью, тайгу. Я снова дома!

Как много человеку нужно для счастья? Быть любимым. Любить. Заниматься тем, чем горит твоя душа. Жить в ладах с самим собой и своими близкими. Просто жить. Дышать. Просыпаться по утрам и встречать наполненный любовью взгляд родных глаз. Слышать звонкий голосок дочери.

Я лежала на разогретом солнцем валуне и смотрела в небо. Глубокое, синее, без единого облачка. Вокруг пели птицы, что-то шептали травы и деревья и от переполнявших грудь счастья и благодарности хотелось плакать. У меня всё это было.

Вспомнился недавний разговор с Германом. Наша неожиданная встреча в городе неделю назад. Он увидел нас с Любашей в кафе, неподалёку от главного офиса завода Арса. Мы ждали нашего папу и заодно обедали.

Возможно, раньше, три года назад, слова Германа зацепили бы меня, может быть, даже обидели, но сейчас я была очень счастлива, и это чувство защищало, как каменная стена. Та самая, от которой слова, как горох отскакивают. И на упрёки, что я выбрала не его, а Арса, потому что мой муж богаче и увёз меня в столицу, ответила согласием и улыбкой. Я могла бы объяснить, что в наших с Германом отношениях он ставил свои интересы выше моих, а с Арсом не так, мои желания, мысли, интересы всегда учитывались. Могла бы, но не чувствовала необходимости оправдываться или что-то объяснять. Зачем?

Арс видел тоску, в последний год всё чаще охватывающую меня. Любаша подрастала, первый год, наполненный бесконечными заботами, кормлениями, прогулками, сменой подгузников и страхами о её здоровье, которое, к слову, у неё было отменным, пролетел, как один день. Мне стало не хватать моей работы, вылазок на природу, в леса, степи, тайгу, пустыни и скалистые северные берега. Я скучала, всё чаще пересматривала свои старые фотографии и с тоской поглядывала на шкаф, в котором хранились мои камеры и объективы.

Муж утешал, просил немного потерпеть, но я и сама понимала, что оставить маленькую дочь на чужих людей и рвануть куда-то на съёмки не смогу. У нас и няни-то не было. Я никому, кроме нашей прекрасной домработницы Нади, не доверяла нашу дочь. Если нужно было сопровождать Арса куда-то, то оставляла Любашу только с ней. Ненадолго.

Поездка сюда, на кордон, была как манна небесная. Арс летел на переговоры в Китай и по пути должен был посетить завод в Крае. И мы с Любашей полетели с ним. Три дня были все вместе в городе. Сейчас Арс вёл свои важные переговоры в Пекине, а мы с дочерью, перебрались на кордон и теперь ждали нашего папочку и мужа. Арс обещал, что после Китая неделю проведём все вместе в гостях у моих родных.

Лопасти вертолёта медленно, по инерции, завершали последний виток вращения, а Арс, чуть пригнув голову, уже бежал к нам, стоящим на краю поляны. Подхватил, закружил, прижав к груди.

— Бельчата мои! Я страшно соскучился!

Я тоже невыносимо скучала и сейчас жадно вдыхала родной запах мужа, уткнувшись в твёрдую грудь.

Только дочь, кажется, не заметила десятидневной разлуки с отцом. С приездом сюда для неё открылся новый мир, полный невиданных раньше чудес.

С присущей ей любознательностью Любаша каждый день изучала его. Курочек, бродящих по загону для птиц, лошадей в конюшне, собак, живущих во дворе, травы и цветы на поляне, белок, скачущих по сосновым веткам, вкус сладкой лесной малины. И всё это в сопровождении верного лохматого охранника. Держась ручкой за чёрную, густую шерсть огромного пса, Любаша каждое утро начинала с обхода своих новых владений.

Ночью, лёжа в объятиях мужа, я тихонько, чтобы не разбудить спящую на соседней кровати, принесённой в комнату специально для неё, дочь, рассказывала Арсу, как прошли наши дни вдали от него.

— Значит, нравится Любаше здесь? — улыбался в темноте Арс. — Неужели, у меня будет ещё одна лесная амазонка и я буду искать теперь уже вас двоих по тайге и степям?

— Ну, об этом ещё рано думать. — я с наслаждением водила пальцами по рельефам мужского торса. — Поживём-увидим. Может, Любаша вырастет совершенно городской девчонкой, а поездки сюда, к дядьке и Мане будут для неё экзотикой. Просто воспоминаниями детства.

— Мне кажется, что в её глазках уже зажёгся безумный огонёк жажды приключений и путешествий. — Арс вроде шутил, но немного обречённо, уже смиряясь с этой мыслью. Задумчиво гладил ладонью мою спину, скользил пальцами по лопаткам, вдоль позвоночника, кружил по пояснице.

— Знаешь, я сегодня смотрел на тебя и вдруг понял, чего мне не хватало всё это время.

Я подняла голову и попыталась всмотреться в темноте в любимое лицо. Арсу чего-то не хватало? Почему он никогда не говорил мне об этом? Это же было одним из условий, которое мы заключили сразу, ещё до свадьбы — обсуждать всё, что тревожит, напрягает или не нравится. Не замыкаться, не копить обид, никаких недомолвок.

— Мне не хватало вот этого огня в твоих глазах. Они светились любовью, нежностью, счастьем, но не было огонька азарта. Эти искры безуменки, авантюризма, духа свободы в твоём взгляде погасли. Сегодня я снова увидел их и понял, насколько ты счастлива здесь, как тебе не хватало всего этого. Что ты всё-таки больше бродяга и дикая Белка, а не домашний Бельчонок.

Сдерживая судорожный вздох, уткнулась носом в мужскую грудь, мою надёжную пристань спокойствия.

— Любочка ещё слишком маленькая. Я не могу оставить её. Я потерплю.

— Я вот что подумал. — Арс словно не услышал меня. — Ты запланируй всё-таки поездку с Гастоном. Куда он там тебя звал? Новая Зеландия? Поезжай, только предупреди хотя бы за пару недель. Я дела на работе подобью и возьму отпуск. Побудем с Любашей вдвоём. Мне хочется побольше времени проводить с ней, а не только утром и в выходные.

— Ты серьёзно? — я подскочила и села на кровати, попыталась рассмотреть в темноте выражение лица Арса. Сердце зашлось от восторга и радости. Я знала, что муж слов на ветер не бросает. Если сказал, пообещал — значит, сделает.

— Новая Зеландия далековато, конечно. — нарочито сварливо забурчал муж, потянул меня к себе, распластал на тёплой груди, прижал покрепче, словно я прямо сейчас соскочу с кровати, закину в рюкзак камеру и вещи, и усвищу попутным ветром на другой край земли. — Но я думаю, мы с дочерью справимся. Ты мне лучше скажи, Белка, заимка-то жива? Стоит на месте?

— Конечно. — не поняла я резкой смены темы. — Что с ней будет? Дядька за всем следит.

— И сено в конюшне есть? — замурчал котом Арс, положил лапу на мою задницу, сжал легонько, впившись пальцами. Толкнулся бёдрами навстречу.

Его заводящие действия были понятны и отзывались в моём теле нетерпеливым, тягучим спазмом желания, но тема заимки была немного странной в этом моменте.

— Поедем завтра туда? — Арс протолкнул колено между моих ног, заставил раздвинуть их и одновременно пропихнул руку между нашими телами. Скользнул пальцами в тёплую влагу, заставив тихо, чтобы не разбудить дочь, застонать.

— А-арс...

— Есть у меня один незакрытый гештальт. — горячо шептал в ухо, ритмично двигая пальцами во мне, заставляя выгибаться ему навстречу, и кусать губы, сдерживая стоны. — Давнишняя мечта.

— Какая? — едва выдохнула, всё глубже погружаясь в волны накатывающего возбуждения.

— Трахнуть тебя на том сеновале. — тихо прорычал и прикусил косточку ключицы. Волчара! Ненасытный, сильный, любимый, понимающий меня зверюга.

Конец