Чаровница

Глава десятая

Первые солнечные лучи проникли в комнату и, как назло, попадали прямо в глаза. Они будто специально пытались меня разбудить. Было неприятно жарко, душно. Хотелось найти ванну поглубже и погрузиться с головой в ледяную воду.

Перевернувшись на другой бок, ощутила, как по телу скользит легкий шелк. Он уже не холодил кожу, но его прикосновения были приятны, пробуждая внутри некую особую чувственность. Потянувшись, чтобы размять затекшие после сна мышцы, испуганно распахнула ресницы.

— Стихия! — прошептала ошеломленно, понимая, где мне довелось проснуться.

Как же я могла так опуститься? Вот так просто и без какой-либо борьбы сдаться? Где я потеряла остатки разума и гордости, чтобы додуматься до такого? Забыть о всех принципах и самой решиться продать себя за толику свободы?

Свобода… что ждет меня после всего? Буду ли я прикроватной игрушкой или он специально отдаст меня чаровникам, чтобы выторговать свою жизнь? Он жениться на Илерисе. Бедная она. Не знает какое прошлое у ее великого жениха.

Я усмехнулась, разглядывая потолок, украшенный причудливый рисунком, изображающим золотое утреннее светило, которое носит тут причудливое название «солнце», в окружении «звезд». Никто из окружающих наверняка не знает всю правду о своем сиятельном императоре. Он забрал все, что у меня было и напоследок, как самое лакомое, отнял Воздух.

— Лучше бы меня убил тот стражник, — прошептала, ощущая, как слезы текут из глаз, попадая в уши.

Чувствуя себя опустошенной, села, прижимая к обнаженной груди тонкое одеяло. Комната императора была примечательной. На несколько мгновений даже показалось, что все вокруг пылает. Все возможные оттенки золотого, красного, оранжевого и желтого. И вместе с этим видимые деревянные части мебели были из черного дерева. В другой ситуации я бы оценила необычность и гармоничность спальни. Но в ином случае, я бы никогда не оказалась в этом проклятом всеми Стихиями дворце. Совсем одна.

Упрямо утерев глаза, сцепила зубы, чтобы выдержать накатившее ощущение кошмара и неприемлемости реальности. Хотелось проснуться маленькой девочкой и, прижимая к груди любимую игрушку, пробраться в родительскую спальню, пожаловаться на плохой сон. Единственное, что сдерживало, это понимание, что в спальне нет балкона, а значит, мой вчерашний замысел вновь отодвигается.

На дальнем кресле, около массивной двери, лежал тонкий шелковый халат. За неимением другой одежды, развернула его и убедилась, что он женский и очень длинный. Кроме того, ярко алый. Ну, хотя бы не придется идти по всему дворцу обернутой в одеяло. А ведь я даже не представляю в какой части всего этого комплекса находится спальня императора и как можно добраться до своего маленького уголка. Хотелось забиться подальше, но лучше сейчас уйти, чем видеть эту невыносимую улыбку победителя. Кто знает, что произошло дальше. У меня есть сомнения насчет окончания столь бурной ночи.

В моих собственных глазах я итак упала настолько глубоко, что оттуда уже не подняться. А мнение окружающих перестало быть важным. Они чужие, никто для меня.

Запахнувшись по максимуму халат, толкнула дверь и замерла. Я будто попала в другой мир. Из огненного королевства в чудеснейшие края легчайших тканей, поблескивающий в солнечных лучах, запахов, изысканных не раздражающих еле уловимых. Слабое дуновение ветерка из распахнутого окна и все приходит в движение, создавая ощущение волшебства. Эта комната будто была создана для демонстрации прелести воздушной Стихии.

Я замерла в восхищении рассматривая все вокруг. У самого окна заметила лежащего на подушках Раанана. Он внимательно на меня смотрел, склонив голову набок, но не улыбался, хотя в уголках глаз замерли смешливые морщинки.

Отвернувшись, еще раз осмотрела комнату в поисках двери.

— Я и забыл, как тебе идет красный. — Прозвучавший голос был спокоен и ласков.

Повернувшись к нему, тяжело вздохнула, пытаясь сохранять по крайней мере внешнее холоднокровие.

— В одиночестве отмечаешь свою очередную победу?

Раанан непритворно удивился моему вопросу и отпил глоток чего-то из большой чашки, опять-таки украшенной золотом. Я скоро возненавижу этот металл.

— И какую же победу, по-твоему, я должен отмечать?

— Мало ли, — пожала плечами, — ты у нас стал личностью легендарной. Вчера очередной раз доказал, что всё и все в твоей власти.

— Не надо так говорить Малдия. — Раанан сел ровнее, скрестив ноги.

— А смысл вообще что-то говорить? — мне стало смешно.

Вот сидит передо мной Сиятельный император крупнейшей империи в этом мире, а по сути он хитрое, коварное создание. И я пыталась его переиграть? Видимо, в тот момент я была слишком самонадеянна.

— Если ты о вчерашнем, то могу тебя заверить, что ничего, тебя провоцирующего, не было. — рассматривая меня, Раанан потянулся, поигрывая мышцами на обнаженных плечах и перекинул через низенький столик несколько подушек. — Составишь компанию?

Я просто смотрела на него, пытаясь понять, что он конкретно имеет в виду. Мое поведение — это верх распущенности, если не применить несколько более крепких слов. А он считает это «не провоцирующим»?

— Малдия, позавтракай. Может быть хотя бы мыслительный процесс нормализуется. — наливая в еще одну чашку напиток янтарного цвета, по восхитительному запаху которого, я определила чай.

— Ты мне хоть что-то можешь объяснить? — устало спросила.

— Что конкретно ты хочешь знать?

— Все.

Я села на предложенные подушки, неловко поерзав и еле уместив ноги. Желудок недвусмысленно намекнул о том, что его довольно давно никто не кормил.

Обняв руками чашку, будто ее тепло могло меня согреть, спасти от леденящего холода царившего внутри. Приготовившись услышать наконец ответы на свои вопросы, не смогла найти в себе сил взглянуть на Раанана и рассматривала яства, расставленные на столе. Традиционные сладости, фрукты — все тоже самое, чем меня кормили все дни моего заточения.

Молчание затягивалось, а я все еще глупо переводила взгляд немного в сторону. Невыносимо смотреть на него и видеть ту пропасть, которая разделяем меня и мое прошлое.

— Гелиорин наиболее прекрасен именно ночью, — задумчиво прозвучало. — Напоминает Болдар своей атмосферой таинственности и волшебства.

Раанан ни к кому не обращался, просто говорил, но каждое его слово ранило. Казалось бы, ничего особенно, просто воспоминания и сравнения с двух городов. Но один из них был моим родным, навсегда потерянным, погибшим в черном тумане.

— Знаешь, когда я появился здесь впервые, после пятнадцати лет отсутствия, поразился тому, какой он маленький. И тогда, мне захотелось увековечить память о столице Аиморта. Академия для одаренных построена по принципу наших Школы Общей Магии и Академии Стихий. Мне тогда удалось найти многих гениальных людей, обладающих магией. — он замолчал, а затем вздохнул: — Но среди них не было ни одного мага Стихий.

— Их вырезали, — я даже сама не поняла почему это сказала. Просто вырвалось.

— Тогда я еще об этом не знал. — Он вздохнул, и я краем глаза заметила, как Раанан знакомым движение убирает со лба выбившиеся из небрежно заплетенной косы прядки. — А потом многие части головоломки стали складывается воедино.

Я насторожено косо посмотрела на пар… на мужчину. Это я осталось той двадцати однолетней девчонкой, а ему сейчас…

— Ты говорил, что двадцать лет искал меня. Тебе сейчас … сорок три? — спросила я.

— Скоро исполняется.

Я опустила голову, горько вздыхая. Даже, если бы и был маленький шанс на то, что все-таки мой мир уцелел, то не думаю, что за такой срок остались хоть какие-либо следы.

— Не выглядишь на свой возраст.

— В этом мире люди живут дольше, чем в твоем. Соответственно, и выглядят моложе, чем ты привыкла.

Вспомнились Кадаган и Гаральд. Старшему на первый взгляд около тридцати, а младшему максимум дашь двадцать пять. Хотя, вот Илериса, насколько я ее помню, выглядит на свои двадцать.

— Мы не о том говорили, — вырвал меня из размышлений Раанан, — или ты уже не хочешь ничего знать?

Хмуро на него взглянув, отпила глоток остывшего чая и кивнула, намекая на продолжение повествования.

— Если позволишь, я начну с более раннего периода.

Видимо недоумение отразилось у меня на лице. Раанан усмехнулся, но отвернулся, спокойно рассматривая раскинувшийся за окном вид. Башня, в которой располагались покои императора, была самой высокой из всего дворцового комплекса и сюда практически не долетали звуки просыпающегося города. Так, редкие крики.

Молчание вновь затягивалось, но сейчас лучше не торопить его, как бы мне не хотелось выбить все.

— Когда мне было семь, родился Эдорик. Все были так счастливы. Устроили пышное торжество, богатый праздник в его честь. Все веселились, танцевали. В тот день всем беднякам раздали по большому куску хлеба и мяса. Для небольшого обедневшего государства это было невероятной щедростью. И вот, в самый разгар торжества… — ему было тяжело говорить, но на миг сжав зубы, Раанан продолжил: — Всегда есть недовольные властью и самые умные, знающие как все сделать правильно. В самый разгар торжества прозвучал взрыв. Самый обычный, не магический. Все, кто был тогда одарен магией скрывались. Покушение совершили люди, которые называли себя «Последователи солнца». Я и Эдорик не погибли только потому, что мой старый наставник Нугид прикрыл нас. Тогда, глядя, как его тело корчилось от боли и охватившего огня, я бросился к нему, в надежде спасти.

Опять тишина, а я с ужасом думала о всех погибших людях. И все из-за чего? Просто потому, что кучке фанатиков не нравился император? Из-за этого убивать?

— Отец оттащил меня, хотя, если говорить по правде, он вытащил меня из того вонючего огня. А на мне ни единого ожога. Даже одежда не тлела. Это был первый вестник. В панике этого никто не заметил, кроме родителей. Но уже тогда мама внимательно стала наблюдать за мной. И следующий раз не заставил себя ждать. В момент сильного выброса эмоций я стал гореть заживо, но при этом не пострадал. Этого хватило, чтобы понять, что наследник увядающей Эланийской империи — маг с силами Стихий.

Тогда уже охотились за стихийниками, а значит, император и императрица не могли не понимать, что пройдет не так уж и много времени, и за мальчиком явятся. Но, думаю, они не смогли просто сидеть и ждать его смерти.

— Как мне объяснили, у отца был дар хождения между мирами. Он им никогда не пользовался и это больше считалось легендой, чем правдой. Только в твоем мире я понял почему. Тогда, во время твоего рассказа о магах Жизни и Смерти передо мной открылся ответ. Точнее даже не ответ, а лишь призрачная догадка, но потянув за эту ниточку, я пришел к понимаю. Проход в другие миры открывает сила Смерти.

Ну да. Вот так просто. Олизава, сестра Эвы, когда-то нам рассказывала, что все возможности некромантии не раскрыты. И когда-нибудь, с помощью мертвых мы сможем сделать большой шаг в перед.

— Чтобы переместить меня, требовалась огромный выброс этих сил. — продолжал тем временем Раанан. — Помню, я случайно столкнулся с маленькой девочкой. Она была эльфийкой и, застеснявшись одну из обнаженных статуй, вырастила прямо из пола длинную лозу с большими листьями, чтобы прикрыть ее. Тогда я видел ее в первый и в последний раз.

Руки безвольно разжались и чашка, разливая остывший чай, покатилась по полу, заливая подушки. Эльфийка… с силами Земли… бедная Танариана…

— Почему с тобой всегда рядом смерть?! — закричала, вскакивая. — Лирен, мой мир! А теперь еще выясняется, что из-за того, чтобы тебя переправить подальше от чаровников, убили Данарию!

Я бросилась в сторону, запуталась в длинном подоле халата и упала на подушки. Выпутавшись, схватила подушку и с силой метнула ее в Раанана, который попытался меня схватить. Увернулась от захвата, поднырнула и проползла, поскальзываясь.

Он схватил меня за талию, перевернул на спину и прижал к своей груди. Я молотила о него со всех сил, стараясь ударить посильнее, причинить как можно больше боли, передать, выплеснуть часть того, что разрывало меня на части. Попыталась даже укусить, но Раанан прижал своей рукой мою голову к себе, и я, уткнувшись, отчаянно вырывалась.

— Ты! Это все из-за тебя! — шептала, давясь слезами и соплями.

Он молчал, кажется, даже гладил меня по спине, когда силы стали меня покидать и истерика спадать. Я уже не вырывалась, прикусив до боли ладонь, старалась вернуть хотя бы былой холод, взамен этому шипастому ощущению тьмы в душе.

— Я не могу… не могу тебя отпустить. — надломленным голосом шептал Раанан.

Я подняла голову, с мольбой глядя на него. Он с обреченным упрямством смотря на меня. При этом сам подушечками пальцев, проводя по моим щекам, стирая слезы.

— Пожалуйста. — прошептала я, всхлипывая.

— Не могу, — после минутной борьбы, ответил, но глаза не отвел. — Они убьют тебя сразу, как я сниму браслеты. Или ты сама себя рассеешь.

— Почему? — я хотела знать, за что чаровники так хотят меня убить, но Раанан понял вопрос по-своему:

— Это такая мощь. Ты даже не представляешь, какие силы сосредоточены в твоих руках. Это не так, как было там. Твой дар Целительства, или мой Боевой — это такая малость, по сравнению с тем, что мы можем тут. Эма… Дия… это так страшно. Я не могу допустить, чтобы ты прошла через это. Они убьют тебя, если найдут.

— Если бы не ты, этого ничего не было бы… — я прислонилась лбом к его плечу и зажмурилась, шмыгнув носом. — Все бы блага любого мира, я бы отдала за возможность повернуть время вспять и никогда тебя не встречать.

— Знаю.

— За что ты вчера со мной так?

— Я не мог дать тебе время оправиться, — Раанан погладил меня по волосам. Дернувшись, отбросила его руку.

Он понял меня без слов, медленно и плавно отодвигаясь на несколько шагов.

— Послушай меня. Просто выслушай.

— Я это только и делаю. Только верить ли тебе?

— Это твой выбор. — он отвернулся, подставляя лицо сильному порыву ветра, который ворвался в комнату, беснуясь и развивая ткань. — Я тебе дал его столько, сколько смог. Пока ты еще не полностью себя уничтожила, у меня был шанс вызвать хоть какую-то из сильнейших эмоций.

— Зачем? — я прошипела, поднимаясь на дрожащие ноги.

— Страсть и ненависть зачастую идут рядом. То, что ты меня ненавидишь — это понятно. — вздох. — Мне нужно было забрать остатки Огня, принесенного тобой из твоего мира. Без браслетов, ты бы точно не смогла его ни удержать, ни сконцентрировать в таком состоянии. Не твоя это Стихия.

— Конкретизируй. Каким чудом Огонь мог остаться у меня?

— Остатки моей магии, плюс черный кристалл магов Жизни и Смерти. Золотая татуировка на спине — свидетельства наличия их в тебе.

— А… — начала, но Раанан перебил меня:

— Во мне нет ни твоей магии, ни сил белого кристалла.

Я потрясла головой, пытаясь хотя бы частично понять происходящее. Для меня слишком много всего случилось и большинство информации просто не воспринимается.

Развернувшись, споткнулась, но удержалась. Выровнявшись, обернулась и посмотрела на Раанана. Не знаю, что он увидел в выражении моего лица, но застыл в согнутом положение. Как поднимался, так и замер. Видимо, хотел подхватить, если бы я упала.

— Не прикасайся ко мне, — проговорила так, что если бы мой голос мог замораживать, то по окну побежал бы морозный иней. Отвернувшись, тяжело побрела к двери в спальню, чтобы выбраться в общий коридор.

Вспышка и вместо дверного проема огненный проход в никуда. Плевать, лишь бы подальше от него.

Вышла я в собственной спальне. Не обращая внимания на склонившуюся в низком поклоне Наю, вбежала в ванну и, находу сбросив халат, приблизилась к огромному зеркалу. В нем отражалось то, что осталось от меня прежней: слишком худая фигура, опущенные плечи, спутанные волосы, потухший, мертвый взгляд.

Как Раанан и говорил, на спине больше не было золотой вязи. Все плечи, спина вдоль позвонка и на руках до локтя были в серебре. Проведя пальцами по рисунку, попыталась стереть его, содрать, чтобы он не напоминал рисунки, которые нанесли на меня целую жизнь назад Мастерицы в Академии Стихий.

— Ааааа!!! Стирайся! — я терла ногтями с огромной силой, кожа уже покраснела, и был риск, что раздеру все до крови.

— Госпожа Эма, что вы творите! — Ная схватила меня за запястья, неожиданно крепко удерживая.

— Отпусти! — закричала я.

Хлесткий удар, выбивающий воздух. Обжигающий, злобный. Заставивший моментально вскинутся и с ненавистью посмотреть на служанку.

— Да как!

— Успокойтесь. — Сказала она, смотря на меня своими бездонными черными глазами, в которых не было никакого выражения. Лишь страшная тьма. — Чтобы это ни было, чем бы ни была вызвана эта истерика, успокойтесь.

Она стояла передо мной, холодно жестко рассматривая. Ее губы скривила презрительная усмешка, а одна рука продолжала сжимать мое запястье. Вот она какая на самом деле. Ее болтливость в первую нашу встречу, показная обида в последние дни и забота — виртуозная игра профессиональной актрисы.

— Кто ты такая? — Спросила надломлено.

— Все нормально?

— Я задала вопрос.

Ная отпустила меня, и я обессиленно села прямо на холодную плитку, а девушку будто подменили. Она вновь засуетилась, принесла небольшую шкуру какого-то полосатого зверя, постелила на пол.

— Замерзнете и застудитесь. Нельзя на холодном сидеть. — Мне на плечи опустилось большое пушистое полотенце, в которое я завернулась, ощущая, как меня сильно трясет.

Руки подрагивали, не желая слушаться. Даже сказать ничего не могла, я слишком многое пережила, шок от последних событий.

— Дышите. Глубоко. Вот так. — Ная села передо мной на корточки, и подала пример правильного дыхания. — Глубокий вдох через нос, немного задержите дыхание и медленно выдохните через рот.

Я ошарашенно смотрела на нее, сначала не понимая, что она от меня хочет.

— Еще раз ударить, госпожа Эма? — достаточно дружелюбно спросила девушка и даже улыбнулась, сверкая белозубой улыбкой.

Я отшатнулась, даже попыталась встать.

— Тише, тише. — она положила руки мне на плечи с силой надавливая на них и будто доказывая, что мне не привиделось все.

— Ну же, — строго сказала Ная, — вдох, — я послушно вдохнула, — и выдох. — Я поспешно с шумом выдохнула. — Теперь еще раз. — она сюсюкалась со мной как с маленькой. — Вы молодец, госпожа Эма.

— Малдия. — прошептала, укутываясь теплее.

— Красивое имя. А теперь, давайте, на ножки встанем и пойдем, отдохнем. — Она обняла меня за плечи, слегка приподнимая. — Сегодня день длинный будет и насыщенный. Надо быть во все оружия.

— Что? — слабо уловила я мысль.

— Попозже расскажу.

Я смирилась, старательно передвигая ногами, ощущая ступнями жуткий холод.

— Ная, а кто ты? — спросила голосом наивного ребенка. Даже не ожидала от себя такого.

— Вам так важно это знать?

— Да…

Мы дошли до постели и Ная усадила меня, ушла в гардеробную и принесла тонкую сорочку.

— Сейчас переоденемся, ляжем. — она будто не замечала моего умоляющего взгляда, а у меня не было сил требовать.

Она уложила меня и, придвинув кресло ближе, села. Мы молчали. Я рассматривала ее, отмечая, что не замечала за все это время. Сегодняшнее ее платье открывало накачанные руки, а на лице: в носу, брови, губе и даже переносице — небольшие проколы; на предплечьях — шрамы странны форм. Все это из-за черного цвета кожи было не особо заметно, только, если очень пристально присматриваться.

— Вам не нужно знать, госпожа, кто я такая.

— Раньше может быть и не следовало, но сейчас я имею на это право.

— Жаль на вас такой видеть. — она вздохнула и протянула мне стакан с сладкой водой.

Я выпила его, даже не задумываясь, что там может быть что-то, что может мне причинить вред. Все равно, другого пути у меня нет.

— Еще совсем недавно вы как ребенок были. Любопытный, наивный ребенок, который стремится к независимости и свободе, а сейчас вы будто старуха. Замученная, уставшая и желающая скоро приближения Танны Смертницы.

— Я себя так же и ощущаю. — хмыкнула, отворачивая голову к окну.

Она опять надолго замолчала, и я уже подумала, что она ничего не скажет, но затем села рядом уже на кровать, на самый край и повернулась ко мне спиной. Подняв волосы, распустила и стянула с шеи белый платок. Я приподнялась, чтобы лучше рассмотреть, но так и замерла, увидев грубые белые татуировки, которые начинались где-то в волосах и спускались вниз, окутывая шею как удавкой.

— Такие есть у каждой наемницы Черного леса. Они наши отличительные знаки.

— Ты пришла убить меня? — спросила спокойно. Я уже ничего не боюсь.

— Нет, я здесь, чтобы заботиться о вас и охранять.

После всего случившегося странно и непривычно слышать от кого-то это простое словосочетание «заботиться и охранять». На всякий случай отодвинулась от девушки, в поиске того, что может послужить мне защитой. На маленьком прикроватном столике стояла пустая хрустальная вазочка. Настолько изящная, что казалось, стоит только подышать на нее и хрусталь треснет. До кресла далеко, магия перекрыта, разве только подушкой закрыться. Но для таких как Ная это не преграда.

Наемницы Черного леса славились тем, что не признавали никакой мужской власти над собой. В книгах о них мало написано, только то, что эти женщины поклоняются белой богине — Танне Смертнице.

В одном фолианте рассказывалось, что эта женщина действительно существовала. Преданная мужчиной и обуреваемая жаждой мести, она поклялась отомстить ему. Продав душу, она прошла все круги ужаса в мире, который до боли напомнил мифический город демонов Мерди. Вернувшись, Танна жестоко отомстила. Дальше я просто не хотела вспоминать, ибо то, что я прочла, тогда еще долго снилось мне в кошмарах.

Пока я металась, Ная успела вновь повязать платок, поправить свою одежду и пересесть в кресло. Во всех ее движениях было что-то кошачье, они были такими же гибкими и плавными, наполненные устрашающей мощью. Хотя сама девушка была худенькой и не слишком высокой. С другой стороны, если бы она хотела меня убить, то смогла бы это сделать уже неимоверное количество раз, пока была со мной все эти дни. Собрав остатки храбрости, постаралась мысленно расставить по порядку все вопросы, которые меня волновали.

— Почему ты все это время была так ко мне дружелюбна? — неожиданно даже для себя самой спросила.

Ная усмехнулась, видимо, не ожидая такого вопроса.

— Моей первоочередной задачей было сохранение вашего душевного состояния.

— Чтобы я не разворотила все?

— Мне не сказали зачем. Есть заказчик, есть задание, это все, что мне стоит знать.

— А кто заказчик? — В общем-то, ответ на вопрос я уже знала, но надеялась, что ошибаюсь.

— Император.

Я вздохнула, потерев переносицу и подняв подушку, чтобы было удобнее сидеть. Ная было кинулась ко мне, но я жестом остановила ее.

— Тебе наверняка непривычно за кем-то ухаживать, а не убивать его. Так что не беспокойся, я сама прекрасно справлюсь.

Несколько минут затянувшегося молчания, и я задала глупый по сути вопрос, но он мог многое прояснить.

— Зачем Раанан тебя нанял на самом деле и какова цена за твои услуги?

— Я уже говорила, что для вашей защиты и заботы о вас.

— Ты думаешь, что я поверю, будто он только для этого нанял одну из представительниц самых жестоких убийц?

— Он не нанимал меня. — Ная смотрела жестко, мрачно и будто с укором.

Я посмотрела на девушку, недоуменно соображая, за что еще можно купить услуги наемницы.

— Я должна ему одну жизнь. — Ная сжалилась надо мной и ответила. — Он спас дорого мне человека.

Не знаю, чем была больше удивлена. Тем, что Раанан поборол свой эгоизм и помог, или, что у безжалостной убийцы есть дорогой человек.

— Так я являюсь разменной монетой?

— Столько злости в вас, госпожа Эма. Вы сами себя отравляете своей ненавистью и не хотите видеть — действительность и людей — такими, какие они на самом деле.

Упрек Наи показался мне необоснованным.

— Ты не знаешь ни меня, ни того, что я пережила. Поверь, моя злость обоснована, — я сказала это резко, будто выплюнула.

— А откуда вы знаете, что пережил другой человек, чтобы судить о том, кто больше страдает?

Я не нашлась, что ответить. Мне было больно и обидно. В чем я виновата сейчас? В том, что хочу умереть? Или в том, что не захлебываюсь как прежде восхищением при упоминании Раанана?

— Если честно, госпожа Эма, то, до того, как вы все вспомнили, вы были лучше. Даже мне «одной из самых жестоких убийц» было вас жаль. Но сейчас, ничего кроме презрения вы вызвать не можете.

— И чем же я его вызываю?! — крикнула, в бешенстве сжимая шелковую ткань пододеяльника и глодая хлынувшие слезы.

— Своей жалостью к себе. — Жестоко отчеканила Ная, поднимаясь и направляясь к балконной двери.

Проведя рукой у ажурной ручки, она сделала несколько пассов. Движение вдоль рамы и стекло перестало мелко подрагивать от разбушевавшегося на улице горячего ветра.

— Это на случай, если опять возникнет желание покончить с собой, — было сказано нейтральным тоном.

Я вздрогнула, понимая, что она прекрасно знала о моих намерениях и специально так вовремя вмешалась. Конечно, она же приставлена ко мне во избежание чего-то подобного.

Лицо Наи ничего не выражало, но в глазах действительно было отвращение. Оно будто по воздуху передалось мне, и я ощутила к себе такую ненависть за свою слабость, за то, что требую к себе жалости. Я никогда ее не терпела по отношению к себе, но всегда старалась помочь другим.

— Ты не знаешь ничего о моем прошлом… — Сквозь слезы прошептала я, покусывая ребро ладони, чтобы притупить внутреннюю боль.

— У вас есть настоящее и будущее, которое сейчас вы успешно отравляете не только себе, но и другим.

Я ощущала себя слепым человеком, потерявшимся в вечной темноте и бредущий на ощупь в неизвестность.

— Как же мне теперь жить, куда идти…

— В первую очередь, прекратите уже желать смерти. Танна Смертница может услышать и придет, облаченная в белый саван с кровавой плетью в одной руке и мечом Ш'херат в другой.

Ная села рядом со мной, — я ощутила, как прогнулась под ее весом кровать.

— Я могу еще раз ударить, если уговоры на вас не действуют. Хорошая пощечина отрезвит быстрее.

— Не…не… не надо, — заикаясь, прошептала, на всякий случай отодвигаюсь подальше, — мне уже легче, правда.

— Жалость убивает, особенно, когда вы жалеете саму себя. — С усмешкой проговорила Ная.

Я задумалась над ее словами. Ведь моя жалость и желание помочь, зачастую даже там, где этого не просят, и обернулись уничтожением моего мира. А что было бы, если бы я хоть раз отказала? Нет, я не смогла бы спокойно смотреть, как выгорает аура Смаеллы или наблюдать за пылающей крылатой фигурой Раанана. Но вот не поддаться на уговоры, не пойти на поводу у собственного любопытства и не согласиться отправиться в Эларин, я могла. Но меня же попросили о помощи, как я могла отказать? А просто, сослаться на что угодно: занятость, усталость или не желание опять влипать в историю. Я сама выбрала пойти с Раананом, сама согласилась вытащить один из кристаллов.

Винить во всем Раанана тоже глупо, он пытался выжить в сложившейся ситуации. Нет, я его не оправдываю, но впервые за это время я задумалась над вопросом: а как бы себя повела я в подобной ситуации?

Ответить на это мне было не дано, потому, что я знала только одну сторону медали и не сумела до конца выслушать, чтобы очистить от пыли и копоти другую.

— Не всегда, — вытирая слезы, возразила я, вспомнив кое-что.

Слабая как первые солнечные лучи весной на подтаявшем снегу улыбка Лучика-Самеки была для меня настоящей наградой за жалость и милосердие. Ее испуганные глаза, никогда бы не видели света, если бы я не вернулась за ней тогда у работорговцев. Что мне стоило просто пробежать дальше, затолкав совесть подальше и постаравшись забыть о ней? Но я не смогла подавить жалость к бедной избитой девочке. И никогда не пожалею о том, что вернулась за ней.

— Жалость и милосердие спасают жизни. — Подняв взгляд на Наю, упрямо проговорила, убежденная в своей правоте.

Служанка усмехнулась, но улыбка не отразилась в ее черных глазах.

— Ты напомнила мне одну мою знакомую. Такую же наемницу, как и я, только из дальних восточных земель. Выдержав неимоверное количество ударов судьбы, она не только не склонилась, но и сумела помочь выстоять другим.

— Но она все равно убийца. — Возразила я.

— Она в отличии от всех остальных убивает только в крайнем случае. — Впервые за последнее время лицо Наи будто бы озарилось изнутри. Стало мягче, добрее.

— Какая же у нее история? — спросила я, впервые заинтересовавшись чем-то, что никак меня не касается.

История неведомой девушки манила меня, сложилось ощущение, что, если она так на меня похожа, то в ней я найду для себя ответы. Но Ная рассудила иначе, отняв у меня и этот слабенький свет надежды:

— Это не моя судьба, и я не в праве о ней рассказывать…

Оглушительный звук труб и фанфар ворвался в комнату, несмотря на плотно закрытые двери и окна.

Девушка подскочила, метнулась к окну и прижалась лбом к стеклу, пытаясь разглядеть, что происходит на улице. А гомон тем временем все нарастал, и я едва сумела услышать:

— Началось…

Я выбралась из кровати и осторожно приблизилась, ожидая подвоха каждую секунду. Было плохо видно, что происходит в самой столице. Было видно лишь, что на улицах собралось бесчисленное количество людей, которые что-то кричали, кидали цветы вверх и под ноги лошадям. Это все было внизу, а вот то, что творилось в небе, слабо поддавалось хоть какому-либо описанию.

Десятки драконов летали среди облаков. Такие молчаливые и грозные создания, величественно взмахивающие гигантскими перепончатыми крыльями. Красные, зеленые, золотые и бронзовые, сверкающе серебряные и угольно черные, однотонные и с причудливыми переливами по мощным бокам, хвосту и невероятных по форме роговых выростов. Наездники на их спинах были практически незаметными. Я знала об их присутствии лишь потому, что, как Эма, видела их на земле, обозревая с холма, когда эланийская армия стояла у Восточных гор. Теперь, как Малдия, я могу поистине оценить их величие. Перед ним меркли даже стражи-грифоны королевской четы.

Я, пошатнувшись, отошла от окна и села на кровать. Опустив глаз, бездумно уставилась на, стараясь не думать о том, что похожий паркет из сосны устилал пол в моем родном доме. Лучше переключиться на что-нибудь совершенно другое.

— Что они празднуют? — спросила у девушки.

— Победу. — Она села рядом, потянулась и достала из прикроватной тумбочки простую деревянную расческу. — Соединенная армия Королевства Фиртрика и Эланийской империи разгромили восточную орду.

Выдохнув, ощутила облегчение. Значит, больше ничего не грозит Фиртрике. Они справились прекрасно и без моих сил. Хотя, чему удивляться, драконы сами по себе невероятная мощь, а тут еще и огромная армия людей, эльфов, минотавров и кентавров.

Я повернулась к ней спиной. Уже нечего бояться и беспокоится, теперь надо сконцентрироваться на насущном. Ная умело вычесывала мои волосы, ни разу не дернув, напевая что-то тихо.

— А еще возвращение из длительного путешествия императрицы Анелены Дивной, — неожиданно сказала девушка. — Вполне возможно, что она пожелает вас видеть.

Итак, меня сегодня познакомят с вдовствующей императрицей Элании — матерью Раанана. Я о ней слышала много. Практически все восхищались этой женщиной, но, ни от кого я не слышала, как она выглядит. У ее сыновей разные волосы и цвет глаз, значит, она может быть в равной степени как русоволосой с зелеными глазами, так и красноволосой с серыми. В женской части дворца ни одного ее изображения, как в принципе ни одного портрета императора Олесгива.

Как мне вести себя? Что говорить? Хотя… если задуматься, то смысл мне сидеть и волноваться по этому поводу?

В любом случае я вырвусь из этой клетки, Раанан не сможет удерживать меня вечно, да и незачем ему это. В скором времени приедет Илериса и, я уверена, об их свадьбе еще очень долго будут говорить во всех соседних государствах.

Воспоминания о Правительнице Фиртрики заставили меня улыбнуться. Глупой теперь показалась ситуация с ее братьями. Если бы у меня была память, я бы по-другому себя повела. Сразу надо было ставить все на свои места, а не рыдать потом по коридорам для прислуги. И сразу с Илерисой поговорить следовало. Хотя, ее обида и нежелание меня видеть понятны. Я бы за свою семью и не такое утворила.

Хорошая она, светлая душа, никогда не видевшая ничего, кроме любви братьев, но одинокая. Но в ее положении это все в порядке вещей. У правителей не может быть друзей. Хотя, друг у Илерисы все же был. Если я правильно помню — черный кот.

Я представила себе девочку, которая весело беседовала с говорящим котом. Даже в моем мире такой диковинки не было, а тут наверняка это вообще что-то слишком невероятное, особенно в Фиртрике.

Удивительно, но даже сейчас, когда память вернулась, я скучаю по ней. Недолго мы с ней были рядом, но она стала для меня такой родной, будто знала ее всю жизнь. Рассудительная, веселая и действительно талантливая рукодельница.

Я распахнула глаза и дернулась настолько резко, что в руке Наи осталась прядь моих волос. Меряя широкими шагами комнату, бегала от стены к стене. Да, золотистые волосы не очень похожи на те пепельные локоны, которые я помню, и глаза не зеленые. Хотя, если я правильно помню, то при определенном освещении они отливали зеленью. Но… если есть хоть одна махонькая надежда, призрачный шанс на то, что Эва не погибла… Да и наличие кота… ничего, что он черный, а не белый, но все же кот.

Подлетев к Нае, схватила ее за плечи и, даже не ожидая от себя такой силы, затрясла ее.

— Они могут быть живы! — закричала я, лихорадочно соображая, где сейчас может быть Раанан.

Вот ни за что не поверю, что он в Илерисе Эву мою не узнал! Не с его-то памятью!

— Госпожа Эма, успокойтесь. — Ная стала у меня на пути, ровно в дверях, ведущих из спальни в гостиную.

— Нет, ты же не понимаешь! Я в этом мире не одна! — Я пыталась просочиться мимо служанки, но она пресекала все мои попытки ее обхитрить. — Она же так похожа на Эву! Да выпусти ты меня, Ная! Торжественно клянусь, что ничего не сделаю с собой, мне просто надо к императору.

— В таком виде? — девушка сложила руки на груди и насмешливо меня оглядела.

Я остановилась, мельком оглядела себя. Обычная тонкая кружевная сорочка. Короткая слишком, правда, и тонкая. Да какая разница, в чем я сейчас? Вчера Раанан вообще меня голой видел, так, что чего уж стесняться?

— Императрица точно не оценит такой наряд в праздничной зале, пусть даже эти кружева — работа уссыззантских пауков.

— Тогда быстро переодеваться! — я направилась в гардеробную и, уже схватив какой-то непонятный кусок ткани, развернулась к выходу, как заметила в глубине комнаты платье.

Для меня были непривычны традиционные костюмы эланийских женщин. Да это ведь и понятно. Это просто были гигантские обрезы ткани, причудливо обернутые вокруг тела, где-то на плече или груди, скрепленные драгоценными брошками. Изредка были пуговицы, еще реже попадалась шнуровка, но в основном это все носило декоративный характер. Но не признать тот факт, что местным женщинам такая одежда неимоверно шла, я не могла.

— Ная, а что это за платье? — спросила, рассматривая тонкое нежно-голубое кружево в серебряной оторочке.

— Оно на вечер. — Беззвучно приблизилась ко мне служанка.

— Ох… — выдохнула, — зачем только это?

— Будет официальный прием. Вас представят.

Руки безвольно опустились. Я не хотела идти на этот прием. Мне бы сейчас просто поговорить с Раананом, выспросить все, что касается моих друзей, да и с перемещением меня в этот мир возникли некоторые вопросы.

— Я могу не идти.

— Нет.

— Ная, ты не поняла, это был не вопрос, это было утверждение.

— Госпожа Эма, вы должны там быть, — на слове «вы» Ная сделала ударение.

— Зачем?

— Как почетная гостья Сиятельного императора. Тем более, о вас ходят слухи и, соответственно, если сейчас вас не представить ко двору, многие начнут в полный голос говорить о вашем щекотливом положении.

— Извини, что?

— Местные сплетницы считают, что вы умудрились затащить императора в постель, забеременели от него и поэтому, он так о вас печется и перенес во дворец.

Как мило, хоть бы фантазию проявили. Но это все вполне ожидаемо. Появилась демоны знает откуда, ни с кем не вожу дружбу. Наверняка еще и сплетни дошли о моих «силах». Но вот о постели в какой-то степени они правы.

— Вот именно для того, чтобы не было лишних вопросов и нужен сегодняшний прием.

— А разве императрица не хочет отдохнуть с дороги?

— Она прибыла сегодня ночью, уже успела отдохнуть и повидаться с сыновьями. Теперь разъезжает по городу с проверками.

Я глупо уставилась на девушку. Для меня слишком много информации за сегодняшний день. Мне просто необходимо побыть в одиночестве и все разложить по полочкам, обдумать.