Через бурные волны

— Вот в чем проблема со слухами, не так ли? — Его взгляд пронзил меня, в глазах появился озорной огонек. — Никогда нельзя быть уверенным в том, что правда, а что нет.

— Какова твоя цена за правду? Потому что я заплачу ее. У меня припрятаны сокровища, которых хватило бы на весь твой фрегат. — Я стиснул зубы, думая о богатстве, которое собрал ради этого момента. — И я в любом случае получу то, что хочу.

Он на мгновение задумался, наклонившись вперед и поглаживая бороду пальцами, унизанными кольцами из бронзы, золота и серебра. На тыльной стороне его ладони был знак — черная эмблема в виде змеи.

— Давай предположим, что карта у меня есть… Возможно, я сам откопал ее у Понса. — Он сделал паузу, усмехнувшись. — А что, если я скажу, что она не закончена? Бесполезна. Мы все знаем, что Де Леон так и не нашел ее по-настоящему. Что заставляет тебя думать, что ты это сделаешь?

— Потому что у меня впереди вся оставшаяся жизнь, чтобы найти это, скажешь ты мне или нет. — Во мне росло нетерпение, нетерпеливость и нервозность одновременно. Из короткой встречи Бастиана с Вальдесом, которую я видел, я понял, что он немного похож на шоумена, которому нравится драматизировать обычную ситуацию. И я использую его склонность к напряжению в своих интересах. Я заинтригую его, если он поможет мне. Он сдастся, если я смогу заставить его поверить, что я достаточно отчаян.

— Ты действительно веришь, что я знаю, где это, не так ли? — Его голос дрогнул, будто он снова собирался рассмеяться. Я не сводил с него пристального взгляда.

— Если нет, то скажи мне сейчас и перестань тратить мое время. Я найду другой способ, если понадобится, — я встал, чтобы уйти, надеясь, что это заинтересует его настолько, что он передумает.

— Подожди секунду, — проворковал он. — Я никогда не говорил, что мы не договаримся.

— Значит, так и есть?

— Ты мне скажи. Клянусь кодексом, я говорю чистую правду, сказав, что не знаю, где на самом деле находится Фонтан. Потому что его так и не нашли.

Я заколебался, обдумывая его слова, прежде чем сказать что-нибудь еще. Но по мере того, как я обдумывал его слова, они постепенно начали обретать какой-то смысл. Если Бастиан действительно знал, где находится Источник молодости, зачем ему понадобилось сердце сирены от Вальдеса спустя годы? Он явно не получил вечной жизни от Источника. Так что, возможно, он говорил правду. В таком случае, теперь я был заинтригован, что, я был уверен, с самого начала входило в его планы. Но мне было все равно. Мне нужна была информация.

— Так что же ты мне предлагаешь? — Я отказался садиться обратно и вместо этого стоял, нависая над ним, ожидая его ответа.

— Есть карта, капитан. Но она поможет пройти только часть пути. Понс умер, не успев найти истинное местоположение. Я знаю, я пытался. — Он улыбнулся почти по-кошачьи, и я начал сомневаться, чему можно доверять и что сказать дальше. Это было похоже на какую-то подставу. Но он продолжал: — Итак, на что ты готов пойти, чтобы увидеть эту карту?

— Я же говорил тебе, — выплюнул я. — Назови свою цену.

Он притворился, что задумался на мгновение, уголки его рта изогнулись в лукавой улыбке, которая напомнила мне змею, готовую ужалить.

— Я выбираю тот карман, полный бриллиантов и золота, который у тебя при себе, просто ради забавы. Но не беспокойся о своих фрегатах сокровищ и кровавых деньгах. Я в этом не нуждаюсь, уверяю. Но вечная молодость… это сокровище, которое даже мне не под силу заполучить. Так что считай это моим поручением. Сделай то, что не смог я. Найди Фонтан и вернись ко мне, когда найдешь. Если ты согласишься, я покажу тебе карту.

Я приподнял бровь, скептически относясь к легкости, с которой он согласился расстаться с картой. Должно было быть что-то еще, о чем он мне не сказал. Он всегда был осторожен в формулировках.

— Я хочу большего, чем просто возможность увидеть карту. Я хочу карту. — Я знал, что это не так. Во всем всегда есть какой-то подвох.

— Ну и что же в этом забавного? Одного взгляда должно быть более чем достаточно. В конце концов, ты мастер-навигатор, — хихикнул он. Пока что это справедливо. Я как-нибудь вернусь к этому и смогу убедиться, что карта попала в мои руки.

— И как ты гарантируешь, что я вернусь, если найду Фонтан?

— Я умею выслеживать, когда кто-то заключает со мной сделку, капитан. — Он закатал рукав, прикрывая предплечье. Оно было почти голым, если не считать двух татуировок в случайных местах. Он напряг мускулы, и внезапно стало видно замысловатую россыпь татуировок, которые занимали всю длину его предплечья. Я никогда не видел подобной магии, но то, как чернила появлялись на его обнаженной коже, а затем быстро исчезали, заставило меня отступить на шаг.

— За каждой отметиной стоит сделка. Только когда сделка совершена, татуировка остается на теле навсегда. Как на мне, так и на том, кто заключает сделку. Можешь видеть, как часто это происходит. — Он посмотрел на меня с ухмылкой человека, который очень доволен собой. — И каждая татуировка привязывает должника ко мне до тех пор, пока он не выполнит свою часть сделки. Так что я всегда могу найти его… если понадобится.

— Как? — Я запнулся. — Это какая-то странная магия…

— Воистину магия, — медленно и плавно произнес Бастиан, и в его голосе послышалась насмешка. — Как думаешь, почему я хочу вечной жизни? Моя магия — мой успех на море — достался мне такой же дорогой ценой, как и все остальное.

— Ты продал свою душу Дэйви Джонсу за власть, — произнес я, снова взглянув на татуировку в виде змеи на его руке. Я никогда не верил, что на самом деле возможно заключить сделку с морским дьяволом.

— Не волнуйтесь, все не так уж плохо. Должник, по крайней мере, может выбрать себе татуировку. Хотя это довольно болезненный процесс, поэтому я бы посоветовал что-нибудь попроще. — Он усмехнулся и наклонился вперед, его глаза потемнели в полумраке таверны, которая теперь казалась такой холодной и пустой. — Итак, делай свой выбор, капитан. Мы пришли к соглашению?

Я заколебался, желудок сжался при мысли о том, что я каким-либо образом свяжу себя с этим сумасшедшим. Он был опаснее, чем я думал. И теперь я понял, что единственная зацепка, которую оставил Катрине, приведет ее прямо к нему. Мое сердце упало. И внезапно моя миссия приобрела еще большую важность, чем когда-либо. Но я знал, что мое время на исходе. Я не мог позволить себе роскошь все обдумать. Я должен был принять решение.

— При одном условии, — сказал я, наконец. Глаза Бастиана загорелись интересом. — Моя татуировка будет картой к Источнику молодости.

Боже, помоги мне.

Бастиан с отсутствующим видом склонил голову набок, принимая неожиданный ответ.

— Тебе, должно быть, нравится боль, — рассмеялся он. — Ты заключил сделку, капитан.

Я пожал его протянутую, покрытую кольцами руку, дрожа в знак согласия, и кровь застыла у меня в жилах, как лед.

— Тогда пойдем, запечатаем это чернилами, — он встал, жестом приглашая меня следовать за ним. Все мое тело протестовало против этого, но без этого я не смогу найти Фонтан. Я оглянулся и увидел, что Клара наблюдает за мной, когда я выходил из таверны с Бастианом. В ее глазах ясно читалось беспокойство, но времени объяснять или вовлекать ее не было.

Я развернулся и последовал за Бастианом к темному пустому месту в доках. С бешено колотящимся сердцем и мыслями, переполненными смесью страха, проклятий и молитв, я протянул левую руку, пока Бастиан готовил иглы с черными чернилами.

Стиснув зубы во время первого укола, я подумал о Катрине и в тот момент подумал, не зашел ли я слишком далеко для нее сейчас. Я пролил столько крови на морях и приказывал своим людям сделать то же самое. Это был единственный способ разбогатеть, необходимый мне для того, чтобы купить себе вечную молодость, — единственная надежда, которая у меня была, увидеть ее снова.

«Не становись таким, как они».

Я вспомнил, как она умоляла меня после того, как я убил напавших на нее людей Тэйна. Она бы никогда не захотела видеть меня таким, но у меня не было другого выбора, кроме как стать таким. Я купил себе билет сюда ценой кровопролития, а теперь практически продал свою душу, чтобы прожить остаток пути. И хотя татуировка причиняла мне жгучую боль, не похожую ни на что, что я когда-либо испытывал, страх, что я, возможно, не тот человек, которого заслуживала Катрина, терзал меня гораздо сильнее.

Прости.

15. Красное небо ночью — моряки радуются

Катрина

Усталость накатила на меня, как темные волны, по которым мы скользили. Солнце низко опустилось за горизонт, и мы не сбавляли скорости с тех пор, как снова отправились в путь. Я никогда не контролировала воду так долго и не знала, сколько еще смогу продержаться. Но я не могла терять времени, особенно когда у Майло оставалось его все меньше и меньше. Сосредоточилась изо всех сил, чтобы не позволить воде буквально выскользнуть из моих рук.

Наблюдала, как багровый закат окрашивает воду внизу в кровавый цвет. И вспомнила, как Беллами говорил что-то о том, что небо становится красным перед наступлением темноты. Что это хороший знак для плавания. Надеюсь, завтра погода будет соответствовать. Может быть, тогда смогу немного отдохнуть и дать двигателю поработать… если бы я только смогла продержаться еще немного…

Но потом что-то в воде показалось мне таким чудесным. Я посмотрела на кильватерный след, тянущийся за нами, расходящийся в море веером. Мне было так жарко, я так устала стоять на безжалостном океанском ветру. Я могла бы остановиться на минутку. Всего минуту, и я нырну, чтобы быстро поплавать…

Далеко-далеко. И никогда не вернусь.

Только когда рядом со мной появился Беллами, я остановилась.

— Тебе нужно отдохнуть, Катрина.

Дыхание, застрявшее в груди, наконец-то освободилось, и мои плечи опустились, когда я наклонилась вперед, чтобы ухватиться за перила кормы.

— Не могу, — пролепетала я. — Я должна… продолжать. — Я снова протянула руку к воде, пытаясь удержать силу, которая покидала меня. Беллами крепко схватил меня за запястье, прежде чем я смогла полностью вытянуть руку.

— Нет. — Он встал передо мной, — ты же знаешь, что для тебя невозможно стоять здесь всю ночь напролет. И не будет иметь значения, как быстро мы доберемся туда, если ты умрешь от усталости.

Пронзительное отчаяние в его ледяных голубых глазах заставило меня задуматься. Он был прав, но какая-то часть меня хотела дать ему пощечину за то, что он указывал мне, что делать. Как он смеет думать, что знает все лучше меня? Я единственная, у кого здесь была сила.

Заставь его заткнуться. Убери его.

Беллами отступил на шаг, не сводя с меня глаз.

— Синий цвет тебе не идет, дорогая.

Я крепко зажмурила глаза и покачала головой, пытаясь заглушить вой сирены, который снова поднимался во мне. Мое желание прыгнуть в море угасло, и я мысленно похвалила себя за то, что смогла так быстро заставить ее замолчать.

— Извини, — сказала я, — ты же знаешь, как это бывает.

— О, я знаю, — усмехнулся он, поддерживая меня за плечи и поворачивая лицом к палубе, чтобы я не смотрела на море. — Все в порядке.

— Я собираюсь отдохнуть. Но всего пару часов, — сказала я, делая шаг в сторону кают. — С мамой все в порядке? Она все еще спит?

Беллами кивнул.

— Она все еще в своей комнате. — Он отвернулся от меня и посмотрел на вход в каюту.

— Ладно, хорошо. — Я знала, что должна проведать ее. Знала, что она будет в полном замешательстве, когда проснется снова. Честно говоря, я была удивлена, что она до сих пор не проснулась. Мне не хотелось усыплять ее так надолго. Но пока не могла заставить себя пойти к ней, потому что боялась, что не смогу скрыть реальность при следующем разговоре с ней. Обязательно сделаю это в ближайшее время. Но не сейчас.

— Я не единственная, кому нужно немного отдохнуть. — Я бросила понимающий взгляд на Беллами, отметив его налитые кровью глаза и сутулые плечи.

— Не думаю, что мое тело помнит, как это делается, — сказал он с ухмылкой, но я видела его насквозь.

— Я знаю, что это не так, — сказала я. — Думаю, тебя что-то беспокоит.

Он сжал губы.

— Не больше, чем то, что беспокоит тебя. Не волнуйся, я посплю, когда придется.

Мой разум был слишком затуманен, чтобы спорить с ним. Я приложила руку к пульсирующей голове. Мне нужно было поспать. Мне нужно было восстановить силы, прежде чем я потеряю себя во многих отношениях.

Я прошла в комнату, которую делила с МакКензи в те редкие моменты, когда мне удавалось поспать. Она уже была там, уютно устроившись на своей половине кровати. Я всегда завидовала ее способности засыпать так глубоко и легко. Но сегодня ночью мне повезло. Сегодня ночью сон был близок ко мне. Как только я закрыла глаза, то обнаружила, что проваливаюсь в успокаивающие объятия сна, где, как надеялась, мне удастся еще немного отгородиться от своей сирены.

Когда я проснулась, наступило утро. Предрассветные сумерки едва освещали крошечную спальню. Сев, я уставилась на маленькое морское украшение-спасательный круг, висевшее над дверным проемом, пока мои глаза не привыкли. Я чувствовала себя отдохнувшей, хотя мышцы рук ныли от того, что накануне так долго держала их вытянутыми в сторону воды. Я посмотрела на МакКензи, которая слегка пошевелилась, но не проснулась. Почувствовала знакомый укол вины, зная, что она должна была вернуться в общежитие и встать по будильнику прямо перед занятиями… если бы сегодня вообще был будний день. Я уже потеряла счет времени.

Вздохнув, я смирилась со своей судьбой. Мне нужно было увидеть маму. Я привела себя в порядок и переоделась в чистое, прежде чем выскочить за дверь комнаты, заряженная энергией после столь необходимого ночного сна. Когда я приблизилась к ее каюте, я услышала приглушенные удары, что-то среднее между разочарованным ворчанием и криками. Это было похоже на мое имя, но я не могла разобрать. Сделав еще несколько осторожных шагов, я поняла, что это мое имя. Мама звала меня из своей комнаты. И голос у нее был взволнованный.

Я ускорила шаг и бросилась к ее двери, где услышала, как она колотит в нее с другой стороны. Дернула дверную ручку и толкнула, но она была заперта снаружи. К счастью, чтобы открыть замок, потребовалось всего лишь быстро повернуть его.

— Подожди, мам! — Я толкнула дверь и увидела, что моя мама стоит с другой стороны, ее волосы в диком беспорядке, а под глазами темные круги от бессонной ночи. — Как давно ты встала?

— Несколько часов, — отрезала она. — Я здесь как в ловушке! Катрина, что происходит? Я больше не могу притворяться, что все в порядке. Что происходит?

— Я… не запирала… — внезапно я вспомнила разговор с Беллами прошлой ночью.

«Она все еще в своей комнате.»

Он не говорил, что она спит. Он просто запер ее здесь.

Хотя меня разозлило осознание того, что это дело рук Беллами, у меня не было времени сосредоточиться на этом. Все, что я могла сделать, — это сделать все возможное, чтобы не навредить маме. Я беспокоилась о том, что ее натура сирены становится сильнее, но я никогда не думала, что моя натура будет такой же, пока она была здесь. И я чувствовала, как моя натура вырывается на поверхность, даже когда я пыталась ее успокоить.

— Телефон разрядился. Я не могу ни с кем связаться. Твой отец, наверное, в панике. Почему мы все еще на этой яхте? Почему я продолжаю терять сознание и просыпаться, не помня, что происходит? Скажи мне. Скажи мне, что происходит! — С каждым словом моя мама говорила все быстрее и быстрее. Я взглянула на ее руки. Они немного дрожали.

Усыпи ее снова. Заткни ее сейчас же, пока она не стала неуправляемой.

Умоляла моя сирена, и на мгновение я послушалась. Я почувствовала, как мой взгляд переместился, а затем сделал шаг к ней, приоткрыв губы, чтобы начать свою песню.

Но потом зажала рот рукой. Это было именно то, чего я не собиралась делать. И если моя натура сирены хотела, чтобы я это сделала, значит, это было неправильно. Я сглотнула, борясь с желанием заставить маму замолчать. Я не могла и дальше заставлять ее проходить через это.

И я не могла долго сопротивляться своей сирене. Она становилась все сильнее. Казалось, что использование моих способностей так сильно приблизило ее, как я не ожидала. Так что мне придется избавиться от нее на некоторое время. Мне нужно было оказаться в воде. И быстро.

— Хочешь знать правду? Пойдем со мной. — Я взяла ее за руку, моя сирена и мое истинное «я» боролись за контроль каждую секунду. Теперь я была сильнее нее, но, конечно, не непобедима. Мне нужно было как можно быстрее добраться до воды. Мы собирались убить двух зайцев одним выстрелом.

Я подвела маму к поручням по правому борту. Мы двигались с такой скоростью, с какой я могла легко справиться. Вода внизу выглядела божественно, словно мягкий темно-синий атлас, струящийся в утреннем свете. Я не могла дождаться, когда почувствую, как она охватывает меня, окружает меня, становится мной.

— Не ходи за мной, что бы я ни делала, — приказала я, ставя босые ноги на перила и перелезая через них.

— Трина, остановись! — Мама потянулась вперед, чтобы оттащить меня, но включилась моя сирена, и я оттолкнула ее руки.

Море шептало мне что-то снизу, притягивая к себе мой бездушный дух, влекло меня к себе, как жажда, которую ничто другое не могло утолить. Я закрыла глаза, стараясь не слышать, как мама бесится, и почти не слышать, как Ной и Беллами выкрикивают мое имя.

— Катрина! Что ты делаешь? — взвизгнул Ной. Звук приближающихся шагов откуда-то сзади смешался со свистом морского ветра.

Я выдохнула, отдаваясь бризу, и упала лицом в море. Когда я коснулась воды, то почувствовала, как она захватывает меня, и я сделала глубокий вдох, чтобы вода наполнила мою грудь. Не прошло и десяти секунд после перехода, как я снова уставилась на солнечный свет, пробивающийся сквозь поверхность, довольная и умиротворенная, будто жгучий зуд во мне наконец-то был улажен. Я оставалась подвешенной внизу, мягко взмахивая хвостом. Небольшая стайка дельфинов пронеслась мимо, прыгая и кружась вместе со мной, пока мы не отстали от идущей рядом лодки, пока они, наконец, не двинулись вперед без меня.

Я видела, как друзья возвращаются на яхту, словно зыбкие видения в далеком сказочном мире, который был всего лишь на поверхности. Мама и Ной выкрикивали мое имя, а Беллами удерживал мою маму на краю корабля. Я поплыла вдоль борта лодки, не сбавляя скорости, в то время как Беллами бросился к штурвалу, оставив маму с Ноем. Я заметила, что гребные винты теряют скорость, а пузырьки, оставляемые за ними, уменьшаются по мере того, как лодка начинает замедлять ход.

Я выбралась из воды, мой тонкий топ прилипал к телу, хотя шорты давно затерялись где-то во время изменения. Мама смотрела на меня с искаженным выражением недоверия, ужаса и восхищения, смешанных воедино. Ной крепко держал ее, когда она перегнулась через перила.

— Вот и все, мам! — смело крикнула я. — Вот почему мы на лодке посреди океана, и вот почему ты так странно себя чувствуешь. Вот почему нам снилось, что мы тонем в море, и только это ожерелье могло остановить это. Это была чешуя русалки. Вот от кого мы произошли. Вот кто мы такие.

Взмахнула хвостом, шлепая по воде, чтобы убедиться, что она видит серебристо-голубое мерцание нижней части моего тела. Затем снова нырнула, демонстрируя свою длину.

— Я… я… — заикалась мама.

— Все в порядке, — сказала я. — Знаю, ты волнуешься, но ты не пьяна. Ты не пила со Дня Благодарения. Потому что я разрушила наше проклятие.

Скорее, просто поменяла его на новое, подумал я.

Я слышала, как она что-то пробормотала Ною. Беллами, заглушив двигатель, возвращался к ним. Я подумала, что мне следует вернуться и поговорить с мамой более откровенно. Но я хотела убедиться, что у нее нет причин сомневаться в том, что она видела.

— Возвращайся на борт, — стоически приказал Беллами, опуская трап в воду.

Я подплыла к трапу и ухватилась за поручни. Мои плечи напряглись от боли, когда он начал поднимать трап, а вес моего хвоста уменьшился.

Он осторожно поднял меня над корпусом, но выражение его лица было совсем не нежным.

— Ты запер ее в комнате, — тихо прорычала я, обхватив его за шею и плечи, чтобы не упасть.

— Очевидно, мне следовало запереть и тебя в комнате, — проворчал он. — Зачем ты это делаешь?

— В конце концов, она должна была узнать. Для нее это был самый безопасный способ узнать. Я не собираюсь и дальше использовать свою власть над ней, чтобы тебе было комфортно.

— Ты думаешь, это из-за меня? Нет, она — обуза.

— Она — моя мама, — огрызнулась я. — И, возможно, она способна на большее, чем мы думаем. — Я не могла поверить, насколько твердо защищала ее. Но за последние несколько дней моя симпатия к ней возросла. И я не могла не думать о том, как бы я облажалась, если бы мне никогда не дали второго шанса исправить то, что я сломала. Разве она не заслуживает того же?

Беллами не ответил, но напряжение между нами никуда не делось. Он осторожно опустил меня на сиденье на палубе. Ной поспешил принести мне полотенце, и я вытерла хвост, надеясь, что скорее раньше, чем позже, встану на ноги. Мама наблюдала, как нижняя часть моего хвоста, оставшаяся незакрытой полотенцем, медленно разделилась, превратившись в две ноги. Я вздрогнула, все еще не до конца привыкнув к боли, но теперь она удивляла меня гораздо меньше.

— Я услышала крики. Что я пропустила? — МакКензи, подпрыгивая, сбежала по ступенькам, ведущим из кают, протирая заспанные глаза. Я встала, продолжая заматывать полотенцем обнаженную нижнюю часть тела.

— Они могут объяснить, — сказала я, кивая на Ноя и Беллами. — Прямо сейчас я должна поговорить с мамой. — Я сделала все возможное, чтобы подбодрить ее улыбкой, но она не выглядела убежденной. Мне было интересно, знала ли она о том, что Беллами запер маму.

Я отвела маму обратно в ее комнату, где она все еще смотрела на меня так, словно у меня было три головы… что, я думаю, не так уж сильно отличалось от хвоста. Она была такой тихой, но я знала, что в ее голове, должно быть, проносится миллион мыслей и вопросов. Я жестом предложила ей сесть на кровать, и она неохотно подчинилась.

— Все, что ты только что видела, и есть причина, по которой мы здесь. — Я заправила влажную прядь волос за ухо. Я продолжила рассказывать о проклятых пиратах и Корделии и о том, как мы не дали ей погубить человечество. Я объяснила, что у меня на лице шрам от того, что меня похитил Тейн, Морская корона и Бастиан, и все, что было между ними. — Жертва Майло разделила нас на столетия. И найти этого парня может быть единственным способом вернуть его.

Она кивнула, все еще заметно потрясенная. С трудом шевеля губами, она медленно наклонилась и положила руки на бедра.

— Означает ли это, что я… — Она не смогла закончить вопрос.

— Да. — Я накрыла ее руку своей. Это было странно, но я не позволила себе отстраниться. Я должна была помочь ей пройти через это. — «И вот почему ты почувствовала внезапную потребность найти меня и прийти к океану. Это русалочья часть тебя зовет. И она вернется.

Она покачала головой.

— Нет, нет. Я не хочу иметь с этим ничего общего. Даже если бы это было возможно, я бы никогда…

— Я тоже, — сказала я. — Но рано или поздно тебе придется ответить на зов, иначе он поглотит тебя изнутри. — Я подумала, стоит ли упоминать, что у нас не было душ, но решила приберечь эту ужасную новость для другого раза. — Не волнуйся, — сказала я ей. — Тебе не нужно ничего делать прямо сейчас. Может пройти много времени, прежде чем ты снова почувствуешь это. — Я действительно надеялась, что так и будет.

— Значит, я ни в чем не виновата, — сказала она, чего я никак не ожидала. — Ни в чем не виновата моя мать. Ни в чем не виновата моя бабушка. — В ее медово-карих глазах заблестели слезы. У меня защемило сердце от жалости к ней. Она все это время винила себя. Так же, как и я, пока не поняла, что все это было не в нашей власти.

— Нет, это было не так. И я прошу прощения за каждый раз, когда обвиняла тебя. — Я слегка сжала ее холодные руки.

— Не извиняйся, Трина. Меня не было рядом с тобой. Я никогда ни от чего тебя не защищала. И не важно, по какой причине, я никогда этого не переживу. — Она наклонилась вперед, и слезы ручьями потекли по ее лицу. — Сейчас я здесь ради тебя, и клянусь, что буду проводить каждый день, пытаясь стать той матерью, которой я не могла быть, когда ты была младше.

— Мама…

— Нет. — Она фыркнула, потянулась к моему шраму и нежно провела по нему большим пальцем. — Ты не сможешь меня остановить.

— Хорошо, хорошо, — я обняла ее, шепча что-то в ее волосы, которые слабо пахли лавандой и чистым бельем. Хотела сохранить этот момент, но не могла перестать беспокоиться о том, как бы не дать моей маме-русалке прыгнуть за борт в следующий раз, когда вернется сирена.

16. Коралловый

Беллами

Это был не конец света, но то, что Грейс Дельмар свободно разгуливала по этому кораблю, вызывало у меня беспокойство. Меньше всего нам было нужно, чтобы кто-то еще встал на пути этого более длительного, чем ожидалось, путешествия. Я бы не простил себе, если бы что-то случилось с мамой Катрины под моим присмотром. Катрина никогда бы меня не простила, хотя и говорила, что простит. Но я не смог бы смириться с тем, что это случилось.

Но мне надоело бороться с ней за это. Пусть ее неуравновешенная мама присоединится к нам. Главное, чтобы она не мешала. Судьба Майло зависела от того, как мы выберем время, но мне не нужно было напоминать Катрине об этом. И все же я не мог не задуматься, не был ли Майло единственным, кого можно было спасти. Если эта богиня могла повернуть время вспять, возможно, она смогла бы вернуть и Серену.

Возможно, именно это и означали цифры. Возможно, Серена тоже оставила мне подсказку. Возможно, она этого не осознавала. Или, может быть, она направляла меня даже после смерти. Может быть, это было последнее «я люблю тебя». Цифры координат мелькали у меня в голове, вызывая в воображении образы того, как она смотрит на меня снизу вверх, ее карие глаза сияют, когда она прощается со мной каждое утро, когда я должен возвращаться на свой обреченный корабль.

Я должен был сойти с ума, чтобы подумать, что это не просто совпадение. Не было никакой возможности…

Поэтому я нажал на газ, чтобы разогнаться, несмотря на встречный ветер. Это было последнее, что я мог сделать для Серены. Она просила меня сделать все, что в моих силах, чтобы спасти Майло. В конце концов, он пытался помочь мне помешать Вальдесу убить ее. Он пытался и потерпел неудачу, как и я. Но, возможно, то, что она помогла мне спасти его, было всего лишь ее способом сказать, что она простила нас. В ее сердце было слишком много страсти, чтобы испытывать горечь.

— Когда я ныряю, словно возвращаюсь домой после долгого отсутствия. Будто я была создана для того, чтобы находиться под водой. С этим ничто не сравнится.

— Мне нравится слушать, как ты говоришь об этом, — сказал я, целуя ее в лоб. — Мне нравится слушать, как ты говоришь обо всем. — Мы лежали на песке вдвоем, в уединении, позволяя приливу смыть следы нашего совместного времяпрепровождения. Серена села, водя пальцем по моей обнаженной груди, улыбка появилась на ее темных губах, припухших от поцелуев. — Теперь, когда мы повеселились, я могу сообщить тебе новости.

— Что? — Я тоже приподнялся на локте.

— Я получила работу. Я собираюсь стать русалкой в Буэнависте! Миссис Гутьеррес сказала, что я прошла прослушивание лучше всех! — Ее глаза засияли ярче лунного света, когда она говорила. Я не смог сдержать улыбку.

— Я знала, что ты справишься. Судя по тому, как ты относишься к воде. Ты настолько похожа на настоящую русалку, насколько это вообще возможно. — Я подмигнул. — Так когда ты приступаешь?

— Через несколько дней, когда появится мой хвост. Жаль, что у меня нет фотографии. Он великолепен! Она даже позволила мне выбрать цвет.

— Дай угадаю, — я вдохнул ее тропический аромат, наклоняясь ближе к ней и играя с тугими завитками на конце одной из ее кос. — Апельсиновый.

— Коралловый, если быть точным, — ухмыльнулась она.

Я закатил глаза, усмехаясь.

— Коралловый, — повторил я. — В этом есть смысл. Ты будешь выглядеть прекрасно, как всегда.

— Ты должен прийти на мое первое выступление. — Серена, дразня, схватила меня за руку, но я замер от ее слов. — Ты ведь придешь, правда?

Как я мог сказать ей, что не могу? Мы встречались вот так, под ночным небом, уже несколько недель, и я никогда не рассказывал ей правду о себе. О том, почему я мог встречаться с ней только ночью. Она никогда не спрашивала.

— Шоу проходят… днем?

— Ну, большинство из них. Иногда они будут проходить вечером. Но первое из них состоится в день открытия в следующую субботу. Пожалуйста, приходи.

Я выпрямился, стряхивая песок со спины и с ворчанием потирая лицо.

— Что? Что случилось? — спросила Серена.

Я действительно подумывал о том, чтобы просто нырнуть в воду и стать призраком, раствориться в морской пене и исчезнуть. И я, возможно, так бы и поступил, если бы уже не привязывался к этой девушке на протяжении незабываемых ночей.

— Я должен тебе кое-что сказать, — сказал я, беря ее нежное личико в свои ладони. Она впилась в меня своими большими невинными глазами под идеальными темными ресницами. Я колебался, но каким-то образом мне удалось сказать ей, что я был мертв уже много веков и привязан к ночи. И, верная своей дикой и бесстрашной натуре, она не обращала на это внимания.

Я вернулся в настоящее, когда корабль налетел на волну. Мне нужно было собраться с мыслями, чтобы сосредоточиться на открытом океане передо мной. Вода была неспокойной, а ветер дул не в нашу сторону. Я не мог так долго отключаться.

До Пуэрто-Рико оставалось еще как минимум два дня пути, а может, и больше, если мы не сможем ускориться. Мне нужно было, чтобы Катрина вернулась на корму и двигала нас вперед своей мощью. Я знал, что она разозлилась на меня за то, что я запер дверь в каюту ее мамы. Но ей придется подавить свою гордость и забыть об этом, потому что, судя по моим подсчетам за время, проведенное в одиночестве за рулем, за то время, что мы плыли, Майло уже почти год находился в ловушке своего времени.

Я попросил Ноя посидеть за рулем, а сама поспешил вниз, чтобы найти Катрину. Она как раз выходила из каюты мамы, и выражение ее лица сказало мне все, что мне нужно было знать.

— Не злись, — я прислонился к стене в крошечном, тесном проходе корабля. — Можно подумать, что к этому времени ты уже привыкла ожидать подобного от пирата.

— Ты мог бы, по крайней мере, сказать мне правду, когда я тебя спрашивала.

— Я сказал, что она была в своей комнате, не так ли? Умолчать о части правды — это не значит солгать, девочка. Не в этом мире. Не все делится на черное и белое. Иногда именно серое спасает твою задницу.

Закатив глаза, она повернулась, чтобы уйти, но я подскочил к ней, преграждая путь.

— Ты забыла, что у тебя есть должность на моем корабле? — Я ухмыльнулся.

— Ладно, теперь ты просто надоедливый, — усмехнулась она.

— Так ли это? — Я наклонил голову. — Или я просто пытаюсь помочь тебе вернуть твоего драгоценного возлюбленного? Теперь ты отдохнула, так что мне нужно, чтобы ты вернулась и занялась своими магическими штучками с водой.

Со стоном она скрестила руки на груди, признавая поражение.

— Я все еще злюсь на тебя до поры до времени.

— Хорошо. — Я похлопал ее по плечу, когда она проходила мимо меня. — Используй это, чтобы зарядиться энергией.

Буквально через несколько секунд я почувствовал сильный толчок лодки вперед, который сбил меня с ног и, вероятно, предназначался мне. Я улыбнулся, поднимаясь с пола. Теперь мы двигались.

17. Fuente (исп. «Фонтан»)

Беллами

Вот и он. Пуэрто-Рико. Я помнил это дикое побережье с новыми открытиями и пышными пляжами, но теперь оно было застроено небоскребами и курортами, расположенными вдоль берегов. Попросил Ноя посидеть за рулем минутку, пока пойду в свою каюту подготовиться.

Подойдя к прикроватному столику в комнате, выдвинул ящик и заглянул внутрь. Там, в пустом ящике, лежал заряженный пистолет. Я заметил его здесь, когда мы только взошли на борт, но держал при себе. Но я, конечно, не собирался оставлять его, когда нам предстояло встретиться лицом к лицу с Бастианом. Я поднял его, ощущая тяжесть, и провел большим пальцем по стволу. Не совсем то же самое, что пистолеты, которыми привык пользоваться, но, возможно, это и к лучшему. Я засунул его за пояс под рубашку и повернулся, чтобы вернуться на палубу.

Вскоре мы достигли порта Сан-Хуан. На материке возвышался величественный форт, такой же внушительный, как и столетия назад. Я пришвартовал наш корабль в полумиле от берега, где нас было меньше всего шансов заметить. У нас не было времени доплыть до бухты и проделать весь обратный путь к месту, указанному в координатах. Если они верны, то это было недалеко от побережья.

Крикнул Ною, чтобы он бросил якорь и помог спустить шлюпку на воду. МакКензи и Катрина присоединились к нам, отвязывая веревки и закрепляя вещи на борту. Грейс последовала за Катриной на буксире, все еще явно нервничая.

— Так кто же останется на этот раз? — Я оперся локтем о борт.

— Мы все идем, — я не мог поверить своим ушам. Выпрямился, чтобы взглянуть на мать Катрины, сказавшая эти слова. Я ждал ответа от Катрины, пока она покачивалась рядом с ней.

— Я не оставлю ее здесь одну. И по отношению к МакКензи несправедливо больше оставлять ее на этом судне.

— Тогда один из вас останется с ней. — Я жестом указал на Катрину и Ноя.

Ной встретил меня убийственным взглядом.

— Думаешь, я захочу нести ответственность, если мама Катрины прыгнет за борт и уплывет, как рыба? Я абсолютно точно на это не подписывался. Ты хочешь, чтобы я отправился в поход по джунглям? Отлично. Сражался с ордой пиратов? Конечно. Украл древнюю реликвию у этого парня, короля пиратов? Я «за». Но я не останусь здесь с ней наедине.

— Она останется с МакКензи и Ноем на материке. Просто для нее там безопаснее, чем на корабле, окруженном со всех сторон водой. Там меньше… соблазна… если ее сирена вернется, — объяснила Катрина, и ее мама кивнула в знак согласия. — Мы с тобой поищем Бастиана, и если нам понадобится их помощь, то тогда… тогда мы с этим разберемся.

Я стиснул зубы и потер затылок. Мне эта идея совсем не нравилась.

— Я бы поспорил с тобой, если бы думал, что у нас есть время, — простонал я. — Но там, где Майло, он нас не дождется. Садись в лодку.

— Шлюпка рассчитана только на четверых, — поджал губы Ной.

— Конечно, — я насмешливо улыбнулся, — тогда вы четверо встретите меня на берегу.

Мой взгляд переместился на гидроцикл, который красовался накрытый на палубе возле носа. Не говоря больше ни слова, я подошел к нему и сорвал брезент. Управляя рычагом, направил блок, к которому он был прикреплен, за край.

Когда он опускался в воду, я не обращал внимания на взгляды окружающих. Конечно, для Катрины было бы разумнее просто проплыть туда, но я не давал никому выбора. Мне это было нужно, просто побыть минутку вдали от всех, чтобы собраться с мыслями. И, честно говоря, мне просто хотелось хоть раз найти повод повеселиться. Я устал от этого давления.

Я перелез через нос, свесился с поручней на корпусе и спрыгнул на гидроцикл. Не стал дожидаться чьих-либо возражений, а если они и высказывались, то я их игнорировал. Вскоре остальные поняли, что им нужно заткнуться и последовать за мной.

Добравшись до береговой линии, я поставил гидроцикл на якорь в нескольких метрах от пляжа, спрятав его за какими-то скалами в надежде, что никто, имеющий власть над этими водами, его не увидит. Было нелепо даже беспокоиться об этом. Моря никому не принадлежали.

Я преодолел небольшое расстояние по камням до кромки берега, где вскоре появились и остальные члены команды. Вытащив нашу лодку на берег, я изучал мелкий пляж, на котором мы стояли, и в моем сознании возникали воспоминания о том, что когда-то стояло здесь в моей прошлой жизни. Громоздящиеся друг на друга яркие дома, изрядно потрепанные жизнью и морской погодой, поднимались ввысь, создавая каскад ярких красок на обрывистом берегу. Когда я в последний раз прогуливался по этому побережью, там начинались трущобы для несчастных бедняков и порабощенных. Здания теперь мало чем отличались от прежних, хотя и стали гораздо более праздничными, но наличие машин и заборов вокруг поселка, безусловно, было современным изменением.

Я заметил, что двое мужчин задержались у одного из домов, наблюдая за нами, и на их лицах была усмешка, когда они смеялись над непристойными высказываниями в адрес девочек и Грейс.

— Давайте пройдем это место побыстрее. Не поднимайте головы и идите быстро.

— Что? В чем дело? — спросила Грейс, оглядываясь по сторонам.

— Не нервничай, — сказал я, — просто держись позади меня. — Я пошел впереди, а Ной, не колеблясь, занял место сзади.

— Уже занимаюсь этим, — сказал Ной, проходя мимо девушек и демонстрируя открытый перочинный нож у бедра. — Я тоже их заметил.

— Просто ведите себя непринужденно, — напомнил я им еще раз, когда мы направились к главной улице, которая пересекала район и вела к остальной части Сан-Хуана.

— Эй, цыпочки! — Один из мужчин окликнул девушек, издавая звуки поцелуев и непристойные жесты. Когда они не обратили на них внимания, крики стали громче. — Эй, не игнорируйте меня, сучки! — По мере того, как мы продвигались, мужчины исчезли за домами, и у меня сжалось сердце, а пульс учащался. Что-то подсказывало мне, что они не просто ушли. Мы миновали еще несколько домов, в основном без происшествий, если не считать нескольких стариков, болтавших на крыльце под музыку сальсы, которую передавали по радио. Обветренная женщина с нежной улыбкой поприветствовала нас, развешивая простыни сушиться.

Мы почти вышли за пределы квартала, когда звук чего-то шаркающего рядом с нами заставил меня оглянуться, мое тело напряглось и приготовилось к бою. Двое парней, с которыми мы виделись ранее, встали у нас на пути, один из них потянулся, чтобы схватить девушек. Катрина уклонилась от него, и он ухмыльнулся. Он шлепнул МакКензи по заднице, заставив ее отшатнуться.

— Mira’ estas gatas (исп. «Посмотри на этих кошечек»), — прошипел он, облизывая зубы, — Por qué andan con estos cabrones? (исп. «Почему вы с этими ублюдками?»)

— Porque (исп. «Потому что») мне похер, если придется пустить тебе пулю в лоб, claro (исп. «Ясно»)? — прорычал я, потянувшись за пистолетом, который прятал под одеждой, чем заслужил испуганный вздох Грейс и ошеломленные взгляды остальных, даже Ноя, который уже наставил свой клинок на мужчин.

— Dejalas (исп. «Отвали»), — приказал я, направляя на них пистолет и показывая жестом, чтобы они уходили, пока я не потерял самообладание. Кровь у меня в жилах закипела.

Как я и ожидал, они были поражены моей реакцией и, продолжая сыпать оскорблениями, повернулись и скрылись в переулках между несколькими последними домами, расположенными на окраине района. Я быстро спрятал пистолет обратно.

— С каких пор он у тебя? — Катрина бросилась ко мне, ее голос дрожал.

— С тех пор, как абордажные сабли и кремневые ружья вышли из моды. — Я не собирался тратить время на подробности того, как нашел его в сейфе каюты на яхте. — Ну же, давай перестанем терять время.

Пока мы шли, Ной еще раз уточнил координаты, и мы пошли по ним через весь город в поисках нужного места. Городу удалось сохранить часть своего старого очарования. Если бы я мог научиться не обращать внимания на автомобили, порты круизных лайнеров и толпы туристов, это все еще напоминало бы мне старый карибский городок, который когда-то находился под контролем Испании. Конечно, пиратов здесь никогда не приветствовали, но, поскольку я сам был испанцем, нам с отцом было легко проникать сюда и покидать его.

Мы осмотрели старый город, солнце по-прежнему было таким же непростительно жарким, как и триста лет назад. Огромный форт высился вдалеке, словно издеваясь надо мной своей иронией. Когда-то это была крепость пышного, процветающего города, а теперь он стал достопримечательностью для туристов. И я, когда-то бывший пиратом, для защиты от которого все это было построено, теперь без особых усилий прошел сквозь море людей, не обращая внимания на отголоски прошлого вокруг них.

— Координаты ведут прямо туда, — сказал Ной, сверяясь с картой на телефоне и указывая на мощеный переулок, расположенный между двухэтажными зданиями. Мы последовали за ним, и хотя я знал, что это не так, я затаил дыхание, ожидая увидеть это место, чтобы увидеть, будет ли оно иметь какое-то значение, которое я узнаю от Серены.

Мы пробирались сквозь улицы и людей только для того, чтобы подойти к небольшому входу в белое здание с большими дверями из тонированного стекла и электрической вывеской над ними, на которой соблазнительным шрифтом было написано «La Fuente» (исп. «Фонтан»). Мои надежды рухнули, и я еще раз напомнил себе, что нужно перестать верить во что-либо, кроме совпадений.

— Это ночной клуб. И он закрыт до семи, — сказала МакКензи, осматривая фасад здания. — Это кажется неправильным. Это не может быть тем, что мы ищем.

Я на мгновение задумался, такой же озадаченный, как и они. Но чем больше я представлял себе это, тем больше в этом было смысла. Бастиан Дрейк был как раз из тех, кто прячется у всех на виду. И он был достаточно самоуверен, чтобы выставлять напоказ. На самом деле, использование ночного клуба в качестве убежища не казалось таким уж необычным для него. Честно говоря, у меня не было идей, поэтому я решил не сбрасывать это со счетов, каким бы странным это ни казалось. Взлом привлек бы слишком много внимания, так что было бы гораздо проще незаметно проскользнуть в толпе танцующих пьяных людей.

Я хлопнул в ладоши, привлекая взгляды собравшихся.

— Тогда, я надеюсь, вы все будете в настроении повеселиться, потому что, когда все начнется, будет казаться, что мы собираемся в клуб, друзья.

18. Призрак из прошлого

Беллами

С заходом солнца небо затянули сумерки, и я понял, что уже гораздо позже, чем я думал. Мы сможем увидеть все, что находится внутри клуба, менее чем через час, но, пока ждали, мы тщательно осмотрели окрестности. Было бы ложью сказать, что мы не наслаждались тем, что могли предложить улицы Сан-Хуана, набивая свои урчащие желудки мороженым и алькапурриас (alcapurrias (исп.) — блюдо из Пуэрто-Рико, представляющее собой оладьи с начинкой). Мы воспользовались этим как возможностью пообщаться с местными жителями, которые были более чем приветливы и охотно ответили на наши с Катриной вопросы о клубе «La Fuente».

Один мужчина сказал нам, что он был там с тех пор, как он себя помнит. Другая девушка рассказала нам, что даже не подозревала о его существовании, хотя прожила там всю свою жизнь. Другие знали о нем многое, но мало кто мог вспомнить подробности о том, что было внутри. Я спросил, знает ли кто-нибудь владельца, но все ответили одинаково. Никто не знал ни его имени, ни того, как он выглядел.

Но я знал. Кто еще это мог быть, как не Бастиан? Итак, в тот момент, когда двери открылись, мы с Катриной снова оказались перед зданием. Ной и МакКензи остались снаружи, отчасти для того, чтобы высматривать что-нибудь странное — по крайней мере, так я им сказал, — но в основном для того, чтобы присматривать за Грейс, которая была не очень довольна такой обстановкой.

— Будь осторожна там, — голос Грейс был тверд, как сталь, когда она схватила Катрину за руку. Я понял, что это ее матерь, но мне было немного неловко слышать, как она беспокоится о ней, я-то знал Катрину и не мог дождаться, когда Грейс увидит, на что действительно та способна. Она не имела ни малейшего представления о том, на что способна ее дочь.

Мы проскользнули ко входу в клуб, где из-за стен доносился приглушенный реггетон, когда наступила ночь. Я чуть не рассмеялся, когда мужчина у двери попросил у меня удостоверение личности, чтобы подтвердить мой возраст. Что-то подсказывало мне, что он, вероятно, не поверил бы мне, если бы я сказал ему, что мне почти столько же лет, сколько каменному форту снаружи. Я провел Катрину внутрь.

— Заходи, — сказал я, — я следом.

Глаза Катрины засветились уверенностью, когда она повернулась к швейцару и наклонилась к его уху ближе, чем мне хотелось бы.

— Я прохожу, — прошептала она, и ее глаза на долю секунды вспыхнули ярко-синим.

— Умная девочка, — сказал я достаточно тихо, чтобы она услышала, и отвернулся, чтобы отвлечь внимание швейцара. Мы прошли вместе и растворились в толпе. Воздух наполнился туманом, а огни танцевали под ритмичный ритм реггетона. Запаха алкоголя и дыма было почти достаточно, чтобы соблазнить меня остаться здесь на некоторое время. Я бы солгал, если бы сказал, что мы с Сереной несколько раз не выбирались повеселиться в подобные месте.

— Я думал, тебе не нравится контролировать людей, — поддразнил я, подталкивая Катрину в бок.

— Иногда я делаю исключения, — пробормотала она с улыбкой, по которой я понял, что она пытается сдержаться. — Хорошо, что именно мы ищем?

Мы уставились на постоянно растущую толпу, заполнявшую зал.

— Высокий парень с длинными каштановыми волосами, странными золотистыми глазами и таким выражением лица, словно он всегда смотрит на остальной мир свысока. Но в последний раз я видел его в 1725 году, так что, возможно, что-то изменилось…

Катрина сморщила нос. Ей было здесь неуютно.

— Что, тебе не нравится запах пота и текилы? — пошутил я.

— Здесь так шумно и многолюдно, — завизжала она, когда люди окружили нас. — Я ничего не вижу.

— Давай пройдем сквозь этих людей, и нам будет лучше видно.

— Я не могу пошевелиться… — пожаловалась Катрина, когда тела начали прижиматься к нам, их энергичные покачивания подбрасывали ее, как лодку в шторм.

— Танцуй сквозь них, — сказал я ей. Она, казалось, не думала, что я говорю серьезно, пока я не притянул ее к себе и не помог направить ее тело в такт пульсирующей музыке. Не обращая внимания на ее потрясенное выражение лица, я подбадривал ее своими движениями, помогая ей расслабиться настолько, чтобы начать сливаться с удушающей толпой людей за нашими спинами. Мы пробирались по танцполу, двигаясь, когда могли, но большую часть времени танцевали. Когда парень начал приставать к Катрине, несмотря на ее дискомфорт, я, не колеблясь, оттолкнул его несколькими поэтическими словами. Он вернулся, чтобы броситься на меня, но я схватил его за воротник рубашки и, развернувшись, отшвырнул его всем весом. Изумленная толпа расступилась, когда я прижал его спиной к барной стойке.

— Отойди от нее, — стиснул я зубы, впиваясь в него взглядом, когда он пьяно попытался оттолкнуть меня.

— Спасибо, приятель, — твердо сказал бармен, спокойно смешивая напитки, и указывая на место за стойкой. Катрина подбежала ко мне, проталкиваясь сквозь толпу, и бросила на меня строгий предупреждающий взгляд. Я вспомнил, что нас отсюда не должны выгнать. Мне пришлось успокоиться.

Я отпустил парня, которого держал, и раскрыл ладони в притворном знаке перемирия, прежде чем оттеснить его обратно в толпу. Я стоял рядом с Катриной, наблюдая. Он смотрел на меня, как змея, не уверенная, стоит ли нападать. В конце концов, он, должно быть, решил, что это не стоит того, чтобы его выгоняли из клуба, и я не сводил с него глаз, пока он снова не исчез в толпе, освещенной разноцветными огнями.

Голоса у бара за моей спиной привлекли мое внимание. Бармен объяснял кому-то, что партия некоторых сортов рома еще не поступила, и сегодня вечером они заканчиваются. Какая жалость. Но от этого ответа у меня похолодели нервы.

— Я же просил тебя не беспокоить меня такими подробностями. Для этого и нужен Гектор. Подожди, пока он не придет. Я нужен в другом месте, для гораздо более важных дел. — Эта странная, плавная интонация в голосе мужчины принадлежала только одному человеку. Бастиану Дрейку.

— Спасибо, сеньор. Извините, — бармен шмыгнул прочь, как раненый пес, и я медленно повернул голову, чтобы убедиться в том, о чем подумал. Это был он.

— Катрина! — хрипло позвал я, стоя к нему спиной. — Вон он! — Она посмотрела в его сторону, а затем отвела взгляд.

— Он уходит! — выдохнула она.

— Тогда мы последуем за ним. — Я прокрался вперед, держа Катрину поближе к себе, так как громкая музыка позволяла нам оставаться незамеченными. Он прошел с краю толпы, но было легко уследить за его движениями, благодаря мерцающему горчичному костюму, сияющему, как последний сундук с золотом, который я видел.

Он направился в заднюю часть здания, к плотному красному бархатному занавесу, отделявшему клуб от какой-то частной зоны. Прежде чем войти, быстро оглянулся через плечо и отодвинул занавес в сторону.

Мы с Катриной спрятались за занавеской, внимательно наблюдая, как он стоит у глухой стены. Но по какой-то невидимой подсказке с его стороны часть стены ушла в пол, открыв множество декоративных двойных дверей, когда он достал из кармана пиджака связку ключей. Набор ключей, которому, безусловно, не место в этом веке. Он пересчитал проржавевший набор на медном кольце, прежде чем остановился на ключе с золотым черепом вместо ручки, ушко которого служило кольцом, через которое он висел.

Он отпер двери, которые вели на покрытую ковром лестницу, ведущую вниз. Я действительно думал, что он будет более заметен. Но я не слишком удивился. Это был тот самый человек, который плавал на корабле, инкрустированном золотом, с парусами, прошитыми шелком, просто так.

Я жестом пригласил Катрину следовать за ним. Мы оставили позади оглушительную музыку и дикую толпу, проскользнули за занавес и последовали за Бастианом вниз по ступенькам, когда двери за нами автоматически закрылись. Я чувствовал нервное дыхание Катрины, когда она следовала за мной по темным подземным ступеням, которые, в конце концов, превратились в широкую мощеную дорожку. Это был короткий коридор, каменный туннель с современным освещением под сводами. Наконец, мы добрались до большой, тускло освещенной комнаты с дорогой мебелью и стеной, на которой была выставлена обширная коллекция морских реликвий. Я стоял в изумлении, пытаясь понять, как все это умудрилось уместиться под клубом. Катрина с таким же любопытством, как и я, окинула взглядом все это зрелище. Центральное место в комнате занимал полированный письменный стол, окруженный кожаными креслами винного цвета, на котором не было ничего, кроме большой стеклянной банки с мерцающим сердцем сирены. Я не мог поверить, что он просто так оставил его на виду. На каменных стенах висели портреты Бастиана, на каждом из которых, казалось, он был изображен в разные эпохи. Я закатил глаза.

— Немного зациклен на себе, не так ли? — прошептала Катрина.

— Ты даже не представляешь себе насколько.

Наконец, шаги Бастиана замедлились, и он молча остановился посреди комнаты.

— Думаете, я не знаю, что вы здесь? — медленно прозвучал вопрос, эхом отражаясь от камня. Я сунул руку под рубашку и сжал рукоять пистолета, висевшего у меня на боку. Бастиан, не колеблясь, стал бы драться нечестно. И я тоже.

— Теперь полегче. Я не говорил, что вам здесь не рады, — пропел он, все еще стоя к нам спиной, хотя его голова была повернута ровно настолько, чтобы я мог безошибочно разглядеть профиль человека, который обманул моего отца ради сердца сирены. — Я всегда в настроении выслушать деловое предложение. И любой, кто хочет последовать за мной сюда, либо должен иметь его, либо он безрассудный дурак, не понимающий, что без него не выберется живым.

Я раздраженно поджал губы.

— Или он — призрак из твоего прошлого.

19. Ищи выгодную сделку

Катрина

— Надеюсь, это важно. У меня деловая встреча через 15 минут. — Бастиан говорил, не оборачиваясь на нас, но, когда Беллами замолчал, услышав его ответ, он обернулся, но, похоже, его не смутил направленный на него пистолет. — А, ты действительно кажешься мне знакомым. — Он ухмыльнулся, подняв свои унизанные кольцами руки в насмешливом жесте притворной капитуляции. Его украшали всевозможные татуировки, но черная змея на руке привлекла мое внимание больше всего. — Дай-ка глянуть… Промышленная революция? Подожди, нет… Гражданская война? Знаешь, все начинает сливаться воедино.

— Тогда позволь мне освежить твою память, — выплюнул Беллами, все еще держа пистолет. — Попробуй вернуться немного назад. Остров Молодежи.

— О, теперь я вспомнил. — Бастиан шагнул вперед, направляясь прямо на дуло пистолета, будто оно было не опаснее макаронины в бассейне. — Былые славные деньки в открытом море. Я заключил сделку с тобой и твоим отцом… О, ради бога, просто опусти пистолет уже. — Беллами подчинился, опустив руку, к моему удивлению, но оружие осталось в его крепкой хватке.

— Не со мной. Только с ним. Я никогда не заключал с тобой сделок. — Слова Беллами прозвучали резко и холодно.

— Подробности, подробности. И все же ты здесь, мальчик, отягощенный грехами своего отца, по-прежнему страдающий из-за сделки, которую он так и не выполнил. Хотя у тебя, конечно, не было проблем с тем, чтобы помочь ему доставить приз прямо к моему порогу.

— Ты ожидал от пирата хоть какого-то проявления нравственности? Я делаю то, чего требует от меня море. Ничего больше. Ничего меньше, — прорычал Беллами. — К тому же, у меня не было выбора.

Мне стало интересно, что именно он имел в виду, когда мой взгляд упал на стоявшую на столе банку с сердцем внутри. Должно быть, это сердце сирены, которое он выманил у Вальдеса. Сердце, которое поддерживало в нем жизнь.

— Справедливо, — усмехнулся Бастиан, склонив голову набок. Казалось, он, наконец, заметил меня, стоящую рядом с Беллами, но не подал виду. — Я вижу, ты, должно быть, приберег для себя сердце сирены, раз появился здесь спустя столько веков. Полагаю, искушение бессмертием оказалось для тебя слишком сильным, чтобы устоять.

— Тебя не касается, почему я все еще жив. Все, что имеет значение, — это то, что у тебя есть то, чего мы хотим.

— Конечно, хотите. Иначе вас бы здесь не было, — Бастиан ухмыльнулся скользкой улыбкой и посмотрел через плечо Беллами, чтобы встретиться со мной взглядом. Беллами подвинулся, чтобы закрыть ему обзор. — И, как хорошо знал твой отец, я всегда в настроении заключить выгодную сделку.

— Вот только ты не выполняешь свои обязательства. — Я внимательно слушала, как напрягся голос Беллами. Бастиан шагнул вперед, и я невольно отступила назад.

— О, дорогой мальчик, ты все неправильно понял. Я — человек слова. Это твой отец нарушил условия сделки. — Бастиан кружил вокруг нас, как стервятник над добычей. Беллами держал меня за руку, создавая барьер между Бастианом и мной, но что-то подсказывало мне, что это не принесет большой пользы, если этот босс пиратского клуба действительно захочет связаться со мной. — Видишь ли… Джеймс неправильно понял мои условия. Он принес мне не то, что нужно. Я просил сердце сирены… в полной сохранности.

— И это именно то, что мы тебе принесли. Без этого ты не мог бы до сих пор быть жив. — Беллами указал на сердце на столе. Теперь наши позиции изменились, и мы с Беллами попятились к столу в центре комнаты, а Бастиан теперь загораживал нам выход. Я мельком взглянула на руку Беллами, просто чтобы убедиться, что он все еще сжимает пистолет.

— Нет, парень. — Бастиан прищурился. — Ты принес мне сердце, вырезанное из сирены. Хорошо сохранившееся, да. Но бесполезное. Видишь ли, когда я сказал «нетронутое», я имел в виду именно это… нетронутое сердце, все еще бьющееся внутри сирены. Я не получил того, о чем договаривались, так что сделка была недействительной, на что я имел полное право.

Я обратила внимание на то, как он коверкал слова, и, казалось, ему нравился вкус обмана на языке. Я видела, как челюсти Беллами окаменели, как на шее и лбу напряглась вена.

— Ты требовал живую сирену? То, чего мы никогда никому не давали, — прорычал он. — Ты этого не говорил. Ты сжульничал.

— Я не жульничал. Я просто очень тщательно подбирал слова. Кое-что, чему тебе следует научиться, прежде чем втягивать в неприятности ту симпатичную девушку, что рядом с тобой.

Я вздрогнула при упоминании о себе, внезапно осознав, что его взгляд прикован ко мне, будто я была предметом торга.

— Вот почему я предпочитаю, чтобы за меня говорило оружие. — Беллами поднял пистолет, на этот раз держа палец на спусковом крючке. — Мы пришли сюда за Морской короной. Где она?

Бастиан издал смешок, который эхом разнесся по залу.

— Если ты убьешь меня, то никогда не найдешь корону. При условии, что сможешь.

Беллами положил палец на спусковой крючок и начал нажимать.

— Остановись! Без него мы не сможем найти корону! — закричала я. Он выстрелил, и у меня зазвенело в ушах. Я вздрогнула от оглушительного выстрела и закричала от ярости.

Беллами уставился на меня пустыми глазами, не отвечая. Но ему и не нужно было отвечать. Потому что Бастиан не упал. Он остался стоять с дырой в груди, которая расцвела красным на его горчичном пиджаке, а затем закрылась, будто ее никогда и не было. Даже пятно крови исчезло, впитавшись в ткань одежды, оставив после себя идеально чистый костюм. Несколько месяцев назад это могло бы напугать меня, но сейчас это казалось почти нормальным. Но у меня голова пошла кругом от того, что Бастиан сказал о сердце. Я думала, магия сирен может сработать, только если ее направить через живую сирену. Так как же мертвое сердце сирены могло сохранить жизнь Бастиану? Так же, как мое сердце сохранило жизнь Майло…

Бастиан отряхнул рукава пиджака, будто просто стряхивал пылинки.

— Не могу винить тебя за то, что ты старался. Но ты должен знать, если твой отец не смог добиться этого от меня, почему думаешь, что ты сможешь?

— Потому что я не он. И это все, что ты получаешь. — Беллами внезапно запнулся. — Я не буду продолжать, чтобы ты мог использовать все, что я скажу, против меня.

— Умный парень, — произнес Бастиан, подходя к нам и хлопая Беллами по плечу. — Вот что я тебе скажу. Есть кое-что, в чем я очень нуждаюсь, и мне еще предстоит найти того, кто сможет это сделать. Ты выполняешь работу, я даю тебе корону.

— Я достаточно хорошо знаю, как работают твои сделки, чтобы понимать, что на них лучше не соглашаться.

— Тогда, полагаю, ты уйдешь без короны. — Слова слетели с его губ, как пролитые черные чернила. Беллами сказал мне позволить ему говорить, но я все больше разочаровывалась в этом придурке.

Беллами на мгновение задержал на нем взгляд, словно обдумывая варианты.

— Что ты хочешь сделать?

— Можно сказать, что это своего рода убийство. Морского чудовища из легенд, с которым мало кто сталкивался, и о котором мало кто выжил, чтобы рассказать историю. Последние пятьдесят лет он предпочитал скрываться в глубинах Средиземного моря. Некоторые говорят, что это огромный дракон или морское чудовище. Другие называют его «Кракен».

— Кракен? Правда? Ты хочешь, чтобы мы убили Кракена? Какую пользу это могло бы принести тебе сейчас, вдали от опасностей моря, здесь, в твоем уютном логове? — Беллами приподнял бровь.

— Какую выгоду вы оба ищете от Морской короны?

Мы оба молча уставились на него, а его ввалившиеся глаза торжествующе оглядели нас.

— Вот именно, — пробормотал он. — Похоже, нам обоим есть что скрывать.

Беллами на мгновение переминался с ноги на ногу. Казалось, он собирался с мыслями, когда до него дошел смысл слов Бастиана.

— Докажи нам, что корона все еще у тебя. Покажи нам ее. Я ни на что не соглашусь без доказательств.

— Да ладно, Беллами. Не нужно так драматизировать. Ты такой же требовательный, каким был твой отец. Но раз уж ты настаиваешь на том, чтобы я показал ее… — Он наклонил голову и жестом пригласил нас следовать за ним, направляясь к столу в центре зала. Я не могла оторвать взгляда от банки с сердцем сирены. Если бы он показал нам, где находится Корона, мы могли бы просто уничтожить сердце и забрать ее. Это было слишком просто.

Он взмахнул рукой над столом — рукой со змеей. Стол отодвинулся, открывая вход в сокровищницу безделушек, собранных под ним. Некоторые из них блестели, как драгоценные камни и сундуки с редкими металлами. Некоторые были покрыты пылью, как странные черепа и экзотические талисманы. Там были предметы, которые, вероятно, были зачарованы морской магией или другими темными силами, и я предположила, что все это он накапливал веками, будучи темным лордом-пиратом. На стене красовалась таксидермированная двуустка русалки, отчего к горлу у меня подкатил комок желчи. И там, в центре всего этого, в нескольких метрах от того места, где мы стояли и смотрели вниз, сияла великолепием Морская корона, сверкая в падающем на нее свете. Ракушки, жемчуг и живые морские звезды украшали ее замысловатую золотую оправу, словно созданную самими богами. Я взглянула на Беллами, чтобы понять, не испытывает ли он искушения нырнуть в яму и схватить ее, как это сделала бы я. Его глаза были широко раскрыты от удивления, но в остальном выражение его лица оставалось изучающим и стоическим.

Я шагнула вперед, собираясь спуститься по похожим на пещеру стенам этой сокровищницы, чтобы рассмотреть корону поближе. Но чья-то рука в золотом рукаве быстро остановила меня. До моих ушей донесся голос Бастиана.

— Ах, ах. Смотри, но не трогай. Корона Атаргатис — священная вещь.

— Атаргатис? — повторила я.

— Первая морская королева. Древняя мать сирен. Миф гласит, что она была божественно красивой женщиной, которая влюбилась в смертного мужчину. Но она стала причиной его смерти и, охваченная горем и чувством вины, бросилась в море. Но она была слишком прекрасна, чтобы умереть, и вместо этого появилась на свет преображенной из-за разбитого сердца, с хвостом рыбы и силой морей, уступающей только самому Посейдону.

И каким-то образом тебе удалось украсть ее корону?

Бастиан продолжал:

— Такая крупная награда, как ее корона, требует выполнения такого же задания. Такого задания, при выполнении которого еще никому не удавалось выжить. Убей кракена, и она твоя.

— Ты посылал других? — спросил Беллами, переключая внимание Бастиана на него.

— Много. Ты — опытный моряк, слышал истории и знаешь, что никто не может убить это чудовище.

— Беллами, — я шагнула вперед, произнеся свое первое слово с тех пор, как мы вошли в это место. — Это правда? Его можно убить?

Он на мгновение заколебался, пока Бастиан взволнованно ломал руки, ожидая следующих слов Беллами. Наконец, он проворчал так тихо, что я была уверена, что только я могла его услышать.

— Это правда. Это невыполнимая миссия.

— Нет, нет. Ты, должно быть, ошибаешься. Мы бы так просто не сдаемся. Мы не сдадимся. Должен быть какой-то способ.

— Нет… это невозможно. — Он прикусил внутреннюю сторону щеки, будто сдерживая то, что на самом деле хотел сказать. Я была осторожна и не спорила слишком много, чтобы случайно не выдать Бастиану больше информации, чем он должен был услышать. Но я была в ярости. И в отчаянии. И у меня появилась идея. Все, что угодно, лишь бы спасти Майло. Сердце на столе невероятно манило меня. Но я не могла заставить себя совершить… убийство. Я не смогу сделать это снова.

Я шагнула вперед, сосредоточив свое внимание на Бастиане и его глупом высокомерном выражении лица. Я открыла рот и начала петь свою песню.

— Что ты делаешь? Прекрати! — прорычал Беллами. Я приказала Бастиану заткнуться и принести нам корону. Его глаза расширились при первых нотах моей песни, а затем он насторожился, подчиняясь мне и готовый выполнять мои приказы.

Он направился в угол комнаты, его разум, казалось, был ошеломлен моим очарованием. Беллами наблюдал за происходящим, наполовину испуганный, наполовину загипнотизированный. И тут Бастиан остановился так же быстро, как и подпал под мои чары, и повернулся, чтобы посмотреть на меня с другого конца комнаты, прежде чем разразиться гортанным смехом.

— Ты действительно думала, что покорила меня этой прекрасной песней, не так ли? — Он хлопнул в ладоши, как забавляющийся ребенок, и кивнул Беллами. — Значит, сирены все-таки не вымерли. Ты должен был мне сказать. Тогда, по крайней мере, я мог бы предупредить вас, что их песни не работают на тех, кто носит метку Дэви Джонса.

Я стояла как вкопанная, потрясенная и злящаяся на себя за то, что была такой глупой. Я должна была послушаться Беллами. Я только что загнала нас в яму глубже, чем мы уже находились. И я понятия не имела, как нам из нее выбраться. Я взглянула на Беллами, чей взгляд превратился в ледяные уколы, вонзающиеся в меня.

— Я же говорил тебе не…

— Что ты ей говорил не делать, — перебил Бастиан. — Доказать то, что я и так знал? Я почувствовал ее кровь сирены в тот момент, когда вы двое вошли сюда. И тот факт, что ты жив все эти годы, Беллами. Это может быть только благодаря ей.

Беллами закипел от разочарования.

— Не волнуйся. Я не могу сделать с ней ничего, о чем мы не договаривались, — улыбнулся Бастиан. — Но это, безусловно, повышает ставки в нашей сделке.

— Мы не заключали никакой сделки, — Беллами отвернулся, словно собираясь уйти, сжав кулаки по швам.

Я бросилась к нему.

— Мы не можем уйти без этой короны, — мой голос дрогнул, когда я подавила комок, подступивший к горлу. — Мы не можем сдаться после того, как проделали весь этот путь.

«Сделай это. Уничтожь сердце. Убей человека».

Взгляд Беллами смягчился, и в этот момент я поняла, какими пустыми его глаза были на самом деле. Он давно сдался. Не только в этом, но и во всем остальном. Он, наконец, научился мириться со смертью, и все же был вынужден переживать свое горе снова и снова. Это было слишком даже для него.

— К сожалению, Катрина, иногда ты делаешь все, что в твоих силах, но все равно не можешь спасти их.

— Кто ты? — пролепетала я, почти задыхаясь от слов. — Тот Беллами, которого я знаю, не прекратил бы бороться. Ты слишком упрям.

Он не ответил, но что-то подсказывало мне, что Беллами, которого я знала, возможно, скрывался за большим количеством слоев, чем я предполагала. И если для него это было слишком, то все в порядке. Я поняла. Но для меня это было не так уж много. Не было ничего, чего бы я не сделала, чтобы спасти Майло из прошлого. Я обернулась и увидела скучающего Бастиана, который наблюдал за нашей перепалкой всего в нескольких футах от меня.

Я метнулась мимо него, схватила банку, подняла ее над головой и разбила о землю. Стекло разбилось, и я быстро схватила осколок, порезав себе руку, и вонзила его в мерцающее сердце. Посмотрела на Бастиана, мечтая увидеть, как он упадет в обморок, чтобы я могла броситься к его сокровищнице и забрать корону. Но он стоял там, самодовольный, почти развлекающийся.

— Мне было интересно, когда же один из вас попробует это, — ухмыльнулся он. — Неужели ты думаешь, что если бы это сердце помогало мне выжить, я был бы настолько глуп, чтобы хранить его там?

У меня от шока отвисла челюсть.

— Тогда как, черт возьми, ты до сих пор жив? — спросил Беллами.

— Беллами, ты очарователен, — рассмеялся Бастиан. — Вы оба, правда. Думаешь, ты можешь так легко убить меня, и я просто раскрою все свои секреты. Почему бы мне просто не вручить тебе корону и не оставить ключи от моего клуба?

Я была в ярости и меня тошнило. Я была зла на себя за то, что только что пыталась убить человека, но больше всего на Бастиана за его извращенные игры.

— Я убью твоего кракена. — Я выпрямилась во весь рост, говоря со всей властностью, на которую была способна. — Я сделаю это. Ради этой чертовой короны.

Порочная улыбка скользнула по губам Бастиана, тень легла на его глаза. Беллами резко развернулся и притянул меня к себе.

— Нет! — Он зажал мне рот. — Она ни на что не согласна. Я согласен. Ты заключаешь сделку со мной. И так было всегда. Я получу метку. Не она. — Я сопротивлялась ему, чувствуя вину за то, что он решил вмешаться вместо меня, а также задаваясь вопросом, какую метку я должна была получить. От одной мысли об этом у меня по коже побежали мурашки.

— Она уже согласилась, — Бастиан подошел к нам, перешагивая через разбитое стекло и с обливающимся кровью сердцем, поглядывая на часы. — И нам действительно нужно поторопиться. Я кое-кого жду.

— Нет! — Тон голоса Беллами сменился с гневного на умоляющий. Он приблизил свое лицо к моему, сжав мои плечи так сильно, что я подумала, что останутся синяки. — Нет, Катрина, черт возьми! Он всегда будет играть в свою пользу. Он сводит нас в могилу. Это не входило в план.

— Разве не ты сказал мне, что план сработает в нужный момент? Ты не должен бояться, когда это произойдет! — Я закричала, задыхаясь от мысли, что теряю каждую секунду.

— Я не боюсь за себя, — прорычал в ответ Беллами. — Но я боюсь потерять последнего человека, который мне дорог! — Его слова пронзили мое сердце, как нож холодной стали. Бастиан встал между нами, отделяя меня от Беллами.

— Такой трогательный момент, правда, но мы должны продолжать в том же духе. И не волнуйся, дорогая девочка, я не собираюсь заключать эту сделку, как и все остальные. Мне не нравится, что вы оба видите какую-то безвкусную татуировку. Нет, вместо этого давай заключим наш контракт по-другому… более эффективным способом, учитывая твою натуру.

— Чего ты хочешь? — Я моргнула, боясь ответа.

— Твой голос. Твоя песня сирены.

— Что? — Я схватилась рукой за горло. — Нет… — пробормотала я. Беллами умолял меня, его голос был сухим и расстроенным.

— Не волнуйся. Это всего лишь небольшой взнос. Если хочешь, подпиши, что ты согласна с моими условиями, — уговаривал Бастиан. — Ты получишь обратно свою песню и корону, когда вернешься… вместе с головой зверя.

— Давай продолжим. — Я так старалась казаться храброй, но моя уверенность пошатнулась. Я сомневалась во всем. Комната вокруг меня таяла, как водоворот красок, а голова кружилась. Ладони были скользкими от пота. Голос Беллами затих, когда он умолял меня — требовал от меня — не делать этого. Но я не видела другого выхода. Я не знала, что еще можно сделать.

— Тогда спой свою песню, — приказал он.

Я открыла рот. Первые ноты прозвучали неуверенно и вяло, но по мере того, как я пела навязчивую мелодию, моя песня превращалась в мощную арию. Бастиан поднял свою руку-змею и поправил кольцо на пальце. Оно было железное, с каким-то черным отполированным камнем в центре. Когда он повернул его, из него повалил клубящийся черный дым. Я была поражена, но продолжала петь.

Дым клубился и извивался в воздухе, как змея, сотканная из теней, медленно пробираясь по воздуху ко мне. Он окружал меня, просачиваясь в горло, где обволакивал мою песню своими темными когтями. Я чувствовала, как он душит меня, но теперь я была бессильна остановить свою песню. Я задохнулась от ужаса, когда она вырвалась, светящимся бело-голубым импульсом энергии, окутанной похожей на дым хваткой. Моя песня. Она отдавалась далеким эхом, заключенная в светящийся шар. Затем так же быстро, как и появился, дым вернулся в кольцо Бастиана, став еще одной частью его коллекции.

В комнате воцарилась тишина. Даже Беллами застыл на месте и потерял дар речи. Я открыла рот, чтобы снова запеть. Но моя песня закончилась. Это был обычный голос и обычная мелодия, в которых больше не было и намека на магию или силу.

Бастиан ухмыльнулся.

— Что ж, сделка есть сделка. В качестве дополнительного бонуса за твою уступчивость я добавил специальный инструмент, который поможет тебе найти зверя, — промурлыкал он, глядя на дверь, прежде чем кинуть мне подзорную трубу, которую я едва успела поймать. — А теперь приступай к охоте на кракена. Не могу дождаться следующей встречи.

20. Подзорная труба

Беллами

— Как ты могла так поступить? — Я яростно топал за Катриной, когда мы выходили из клуба тем же путем, что и пришли. Катрина проигнорировала меня, проталкиваясь сквозь потные тела в шумной толпе. — Катрина! Поговори со мной! — крикнул я.

Она, наконец, обернулась, как только мы вышли на улицу, миновав вышибал, и ее длинные темные локоны чуть не хлестнули меня по лицу.

— Я сделала то, что должна была. Он не собирался отпускать нас без этой сделки. Ты был тем, кто пытался убить его еще до того, как мы узнали, где находится корона!

— Но ты полностью проигнорировала все, что я сказал. Бастиан не из тех, с кем можно шутить.

— Разве не ты сказал мне, что иногда серый цвет — это единственное, что может нас спасти? — Она говорила с таким странным спокойствием для человека, который только что отдал свой голос темному лорду пиратов. — Просто радуйся, что он не просил большего. Кстати, что ты имел в виду, когда сказал, что он всегда был с тобой?

Я разочарованно вздохнул и оттянул воротник рубашки, показывая маленькую татуировку в виде морского змея у себя на ключице.

— Это сделал Бастиан, когда заключал сделку с моим отцом. Я был задатком. — Мои мысли вернулись к прошлому.

— Беллами, мне так жаль, — начала Катрина, но я не дал ей закончить.

— Не стоит. Отец не принуждал меня. Я сделал это добровольно. Я был идиотом, думая, что Бастиан выполнит условия сделки. Тогда никто не знал, какой темной магией он владеет. Но теперь я знаю. Его сила исходит от самого Дэйви Джонса, и это не стоит недооценивать.

— Почему? Этот парень, Дэви Джонс, действительно такой могущественный?

— Не парень. Дэви Джонс — это существо, которое всегда ищет кого-то, у кого уже достаточно темное сердце, чтобы быть под его контролем. Темная сила морей, которая забирает души моряков в их вечные могилы. И да, он действительно настолько силен, и если Бастиан направляет свою силу в нужное русло… тогда, боюсь, мы оба в его власти. Он пометил меня и украл твой голос, что было чертовски кстати во многих ситуациях.

— Ну… да. — Внезапно ее голос смягчился. — Но, знаешь, может быть, именно этого я и боюсь. Я слишком на это полагаюсь. Полагаюсь на свою способность контролировать других… И боюсь, что если буду продолжать в том же духе, то однажды не смогу сдерживаться.

Все это имело смысл. Конечно, она отказалась от своего голоса. Она все еще боялась своей власти. Как бы я ни был взбешен, на душе у меня немного полегчало. В этом было нечто большее, чем она показала.

— Кроме того, — сказала девушка, — нет ничего, от чего бы я не отказалась, чтобы вернуть Майло. Мне не нужно было об этом думать.

— Точно. — Я прищелкнул языком. Я, конечно, это понимал. Я бы тоже отдал свой голос, если бы это могло вернуть Серену. — Но сначала мы все равно должны сделать невозможное.

— Не забывай, что на твоей стороне все еще сирена, — глаза Катрины вспыхнули темно-синим, словно пылающие сапфиры, сверкающие на свету.

— Технически, две сирены, — голос МакКензи заставил меня обернуться и увидеть, как она приближается в сопровождении Ноя и Грейс. — Что это за невыполнимая миссия, на которую ты согласилась? — Ее брови были плотно сдвинуты, и на лбу отчетливо читалось беспокойство.

Мы с Катриной подробно объяснили им все, что произошло с Бастианом и его огромным подземным логовом. Я предложил им остаться здесь, потому что, как только мы найдем кракена, спасения не будет. И, конечно, не обещал, что мы переживем это.

— Мы будем бороться с этим вместе. На яхте есть сигнальные ракеты и, возможно, еще оружие. — Ной расправил плечи, словно пытаясь доказать свою полезность. В глазах Грейс промелькнуло беспокойство, но она ничего не сказала. К этому времени я уже понял, что она была не из тех, кто громко говорит. Мне было даже интересно, о чем думала МакКензи, учитывая, что она тоже была необычно молчаливой.

«Нет. Соглашение было между мной и вами обоими. А не вашими друзьями. Они остаются».

Я обхватил голову руками. Голос врезался в мое сознание, словно ножи, царапающие кожу. Голос Бастиана. Он заглушил мои мысли, как черный дым в темной комнате. Он был в моей голове. В конце концов, его метка имела надо мной власть.

Катрина и МакКензи бросились поддерживать меня, когда я запустил пальцы в волосы. Я был в порядке. Клянусь, так и было. Но я был слишком взбешен, чтобы найти слова и ответить им, когда они спросили, все ли со мной в порядке. Я изо всех сил старался не обращать внимания на мысленный приказ Бастиана, но тот эхом отдавался во мне, пока я не признался себе в том, что слышал.

— Он говорит, что вы не можете пойти, — я с трудом выдавил из себя эти слова. — Думаю, мы пробудили к жизни эту дурацкую татуировку. У Бастиана есть прямая связь со мной. И будет, пока мы не сделаем это. Если мы нарушим его условия сделки, он навсегда останется в моих мыслях.

— Беллами, — Катрина мягко коснулась моего плеча, — я не знала.

— Потому что ты меня не слушала. Я же говорил тебе, что он всегда берет больше, чем обещает.

— Прости. Что мне оставалось делать? Только не говори мне, что ты действительно ушел бы оттуда, зная, что упустил единственный шанс помочь Майло. Я знаю тебя. Ты бы этого не сделал. Он тебе как брат.

— Хммм, — проворчал я, отворачиваясь. Я уже не был уверен, что поступил бы так же. Майло, без сомнения, был моим братом в море. Но стал бы я обменивать жизнь Катрины на его жизнь, натравливая ее на это чудовище? В любом случае я проиграл. Я всегда проигрываю. С каждой минутой я чувствовал, что жалкие крохи веры, которые у меня еще оставались во все и вся вокруг, ускользают из рук. Бесконечная битва за то, чтобы не потерять самых близких мне людей, начинала меня утомлять.

— Вам будет хорошо здесь, в Пуэрто-Рико, — я говорил твердо, не оставляя места для возражений троице, наблюдавшей за мной. Если бы они попытались, я бы быстро заставил их замолчать и оставил бы их здесь без выбора. — Нам в любом случае нужен кто-то, кто присмотрел бы за Бастианом. Вы сможете сообщить нам, если увидите, что он пытается что-то предпринять, например, переехать или сбежать.

Внезапно Грейс показалось, что она набралась храбрости.

— Трина, я не могу просто оставаться здесь и позволять тебе это делать. Я знаю, ты привыкла все делать сам, я тоже. Но это… это слишком опасно.

— Мама, — выдохнула Катрина, — я должна это сделать. Если я этого не сделаю, то никогда себе этого не прощу. Я не могу оставить Майло.

Мне почти хотелось закатить глаза, когда Катрина продолжила успокаивать и умолять маму. Грейс не поняла бы той бесстрашной жертвы, о которой говорила Катрина. Она никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Ее всегда спасали. У нее не было права говорить Катрине, чтобы она этого не делала… Возможно, я тоже не понимал. Я больше не знал.

— Пожалуйста, Катрина. Что, если я снова почувствую вой сирены? Что, если я не смогу противостоять ему без тебя? — В голосе Грейс было больше отчаяния, чем я когда-либо от нее слышал. Я не верил, что она на самом деле не беспокоилась по этому поводу. Она просто искала то, что, как она надеялась, могло бы удержать Катрину здесь.

— Катрина, — пробормотал я, прерывая мольбы Грейс. — Сейчас важна каждая секунда.

Катрина перевела взгляд на меня, Грейс переводила взгляд с меня на нее. Ной вмешался, чтобы успокоить ее мать, потому что он, должно быть, знал, что я не собираюсь этого делать.

— Миссис Дельмар, если кто-то и может это сделать, так это Катрина. Мы с МакКензи будем здесь, рядом с вами, и будем ждать ее возвращения. Она вернется.

Грейс моргнула, нервно сглотнула и покачала головой.

— Знаю, я не смогу остановить тебя, — сказала она дрожащим от слез голосом. — Но просто помни, что ты должна вернуться ко мне. Никто другой не сможет показать мне, как быть русалкой. — Я заметил мимолетную улыбку Катрины.

— Я так и сделаю. — Катрина высоко вздернула подбородок. — Я так и сделаю. — Грейс наклонилась к ней, чтобы обнять, что с самого начала выглядело неуклюже, но постепенно смягчилось и стало похоже на то, как должны выглядеть объятия матери и дочери. Я отвел взгляд, борясь с чувством неловкости, повисшим в атмосфере.

— По крайней мере, позволь мне помочь тебе подготовиться, — обратился ко мне Ной мрачным тоном. — Ты не можешь уйти с пустыми руками. В этих антикварных магазинах наверняка найдется что-нибудь полезное.

Это была неплохая идея, поэтому я согласился, но при условии, что мы поторопимся. Девочки отправились регистрироваться в отеле, где должны были остановиться МакКензи и Грейс, а мы с Ноем тем временем прошлись по немногочисленным магазинам, которые еще были открыты. Несомненно, здесь было множество артефактов и старинного оружия из моего времени и не только, но найти что-нибудь пригодное для использования было непросто.

В последнем магазине, который мы обыскивали, мой взгляд скользнул по стене, заставленной старыми, разбитыми винтовками и мушкетами, ржавыми мечами и остатками кремневых ружей. И тут я увидел это. Гарпун. Со следами очевидного использования, но все еще цельный и крепкий. Наконечник был прочным. Я смогу заточить его по дороге.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — Ной взглянул на меня, заметив, что я сосредоточен на гарпуне. Не прошло и пяти минут, как мы вышли из магазина с нашим новым гарпуном, завернутым так, чтобы он выглядел как весло или что-то менее опасное, и встретились с остальными на городской площади.

Еще несколько раз сердечно попрощавшись и пожелав всего наилучшего, мы расстались, а МакКензи, Ной и Грейс согласились остановиться в ближайшем отеле в Сан-Хуане. Мы с Катриной поплелись обратно к берегу, теперь залитому лунным светом и сиянием города над ним. Мы вошли в воду, поднялись на борт гидроцикла с гарпуном в руке и помчались обратно к покачивающейся вдалеке яхте, отправляясь в путешествие, более пугающее, чем все, с чем я когда-либо сталкивался в качестве пирата.

Я помог Катрине подняться на борт, все еще сдерживая гнев из-за нашей встречи с Бастианом.

— Я знаю, тебе нравится таить обиду, — проворчала Катрина, — но если мы хотим, чтобы у нас был шанс выжить, тебе, наверное, стоит поговорить со мной.

— Почему? Чтобы ты могла делать прямо противоположное тому, что я говорю? — прорычал я, поднимая якорь, пока Катрина тянулась к топливному баку. — В конце концов, ты сделаешь все, что решишь, со мной или без меня.

— Почему ты так себя ведешь, Беллами? Ты сам сказал, что у нас нет времени!

— У нас — нет! Но это не имеет значения, потому что, в конце концов, ты совершишь какую-нибудь глупость и погибнешь, что бы я ни говорил! Ты такая же, как она! Ты безрассудная и упрямая, и ты не слушаешь, и это приведет тебя к смерти! Я не хочу жить здесь, на этой дерьмовой земле, один, без тебя тоже! — Я ударил кулаком по корпусу, уверенный, что позже пожалею о синяках, которые останутся у меня на костяшках пальцев.

Я даже не осознавал, что говорю. Я погрузился в свои мысли о Серене, которые проносились перед моим мысленным взором. Все это казалось слишком знакомым. Слишком повторяющимся, чтобы быть реальным…

— Это ведь не обо мне, не так ли? — Голос Катрины смягчился, и я понял, что она все поняла.

— Ты — часть этого, — проворчал я. — Но… но… это действительно не про тебя. Не стесняйся взять штурвал в руки. — Я отошел и удалился в каюту. Сосредоточив внимание на полу, я погрузился в воспоминания…

Я наблюдал за ней из-за кулис, зачарованный, как любой моряк, увлеченный песней, когда она порхала по воде, кружась и танцуя в пузырьках за стеклом. Она помахала зрителям рукой, прежде чем послать воздушный поцелуй. Ее волосы развевались вокруг, как ленты на ветру, а глаза сверкали магией, которой не обладали даже настоящие сирены. Радостно танцуя в огромном аквариуме, она являла собой воплощение самой себя в своем истинном обличье. В воде ее душа оживала. Любой мог это увидеть.

После ее выступления я пробрался за кулисы, где дельфины и морские львы показывали трюки для своих дрессировщиков. Как только я увидел ее, сидящую за столиком, уже без хвоста и завернутую в полотенце, я подбежал поприветствовать ее и расцеловал в щеку и губы. Она рассказывала о том, как пропустила момент, когда нужно было пускать мыльные пузыри во время музыки, потому что под водой ее было плохо слышно.

— Они любят тебя. Ты была потрясающей, — выдохнул я в ее все еще влажные волосы, когда она потерла глаза.

— Я боялась, что ты не придешь. — Она повернулась ко мне, уткнувшись своим очаровательным носиком в мой подбородок.

— Что ж, трудно приходить вовремя, когда океан управляет твоим расписанием, — поддразнил я, заставив ее хихикнуть. — Но, конечно, я буду здесь, как и обещал. Я бы хотел, чтобы у вас было больше ночных шоу.

— Я не хочу, — она встала, отбросила полотенце в сторону и натянула прозрачное белое платье, чтобы прикрыть бикини. — Я не хочу находиться здесь ночью, когда здесь самое лучшее место для купания. — Она склонила голову набок, и я уже мог сказать, что она мечтает окунуться в волны при лунном свете, как часто делала. Для любого другого это была опасная привычка, но для нее она была спасительной.

Она взяла меня за руку, на ее лице сияла улыбка, когда она посмотрела на заднюю дверь.

— Пошли.

Катрина появилась довольно скоро, стуча так, что костяшки пальцев ломило от этого звука.

— Мы должны это уладить. Я не собираюсь переплывать море в таком состоянии.

Я приоткрыл дверь, совсем чуть-чуть.

— Тогда плыви. — Когда я попытался закрыть дверь, Катрина остановила меня ногой.

— Ты сказал, что я похожа на нее, — сказала она. Катрина придвинулась ближе ко мне. — Похожа на нее, — повторила она. — Ты имеешь в виду Серену, не так ли? — Она открыла дверь чуть шире. Я позволил ей и вышел, а она продолжила: — Я позабочусь о том, чтобы ты и меня не потерял. Я не оставлю тебя одного в этом мире.

— Как ты можешь обещать что-то подобное? — простонал я.

— Потому что… потому что мы нужны друг другу. Мы всегда были нужны друг другу. — Она потянулась вперед и обняла меня, заключив в теплые, успокаивающие объятия. Я не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал что-то подобное. В этом чувствовалась сила. Уверенность. Никто не давал мне такого раньше.

Она была права. Между ней и мной, а в конечном счете и между всеми нами троими, была какая-то неразрывная связь. Мне пришлось столкнуться с сомнениями, терзавшими душу. Некоторые моряки останавливали плавание в тумане и пережидали его. Но все знали, что я всегда буду преодолевать трудности, пока не перейду на другую сторону. И это то, что я должен был сделать сейчас. Даже если все по-прежнему было не так, как раньше, и уже никогда не будет так, как прежде. Майло по-прежнему нуждался в нас обоих.

Мы пробыли в море всего пару часов, прежде чем я начал ощущать, как на меня накатывает дурнота. Быстрый обратный отсчет времени заканчивался. Я не сказал Катрине, что потребуется месяц, чтобы добраться до вод, где обитает кракен, в лучшем случае, чуть меньше трех недель, если Катрине удастся чудесным образом снова перенести нас по течению, не останавливаясь. Но это истощит ее силы. Так что я был занят тем, что пытался подсчитать, сколько еще лет это будет означать для Майло.

Когда Катрина, возбужденно подпрыгивая, подбежала ко мне, я на секунду почувствовал надежду.

— Эту подзорную трубу дал мне Бастиан, — сказала она, поднимая прибор и рассматривая его. — Он сказал, что это поможет нам найти кракена. Смотри!

Я взял бронзовую трубу из ее рук и поднес к глазам, чтобы взглянуть получше. Я чуть не отшатнулся от зрелища. Вместо того, чтобы увидеть горизонт передо мной в увеличенном виде, я увидел крупным планом рычащее морское существо под водой, наблюдающее за мной как за добычей, будто я плыву лицом к лицу с ним.

— Труба показывает нам кракена!

— Если бы только она могла привести нас к нему, — пробормотал я, все еще пытаясь прийти в себя от потрясающего зрелища, которое увидел через объектив. — Серьезно… зачем ему давать нам это? Не похоже, что он известен тем, что легко заключает сделки.

— Если только он действительно не уверен, что мы умрем, пытаясь это сделать, — Катрина усмехнулась. У меня вырвался сдавленный смешок.

— Ха. Или, может быть, он просто очень хочет, чтобы этот кракен умер. Не знаю, для чего. Может быть, ему просто надоела его коллекция. — Я повертел подзорную трубу в руках, разглядывая ее, догадываясь, что в ней, вероятно, есть какие-то темные чары, которые позволяют Бастиану наблюдать за нами через нее.

Но затем я повернул внешнюю трубу, слегка повернув ее, чтобы сфокусировать объектив, и внезапно из нее в море вокруг нас вырвался импульс энергии. Какое-то время ничего больше не происходило, и Катрина посмотрела на меня с беспокойством и замешательством. Несмотря на отсутствие ветра, я заметил вдали медленно накатывающуюся волну.

— Что происходит? — спросила Катрина.

— Не знаю, — пробормотал я, задаваясь тем же вопросом. Набегающая волна быстро росла, увеличиваясь более чем вдвое с каждой секундой. Я заткнул подзорную трубу за пояс и бросился к штурвалу, таща за собой Катрину. Было слишком поздно убегать от волны, но я должен был, по крайней мере, развернуть лодку лицом к воде, чтобы принять удар от такой волны. — Это неуправляемая волна, — крикнул я, когда она понеслась на нас, теперь уже высотой не менее 70 футов. — Приготовься!

У Катрины не было времени бежать в укрытие, поэтому она схватилась за перила и, пригнувшись, присела на корточки у моих ног. Яхта приподнялась, когда волна проползла под нами, подняв нас под таким углом, что мне пришлось изо всех сил держаться за руль, пока мы неслись прямо над гребнем постоянно растущей волны. Морские брызги, густые и ослепляющие, как снежная буря, окутали нас, и вода перехлестнула через борта лодки. Катрина закричала, и я уперся в нее ногой, изо всех сил стараясь удержать девушку на месте, когда наш корабль на мгновение взмыл в воздух.

Мы скатились с другой стороны, скользя вниз по огромному водному склону в смеси ветра и соли. Корабль накренился, врезавшись носом в море, а остальная его часть ударилась о поверхность воды внизу, сотрясая наши кости. Я больше не мог держаться, и мы с Катриной оба упали на скользкий мокрый пол. Морская пена брызнула по бортам палубы, когда яхта выровнялась. Как только судно перестало швырять из стороны в сторону, я помог Катрине подняться на ноги.

Только тогда по моей коже пробежал ледяной холод, и я понял, что тяжелый знойный купол Карибского моря исчез. Катрина дрожала, промокнув с головы до ног в ледяной воде, как и я. Наше дыхание вырывалось белыми облачками в неожиданно ставшем зимним воздухе вокруг нас.

— Внутрь, — пробормотал я. — Мы здесь замерзнем.

Мы поспешили в каюту, где быстро обсохли и завернулись в одеяла, взятые с кроватей, хотя на борту яхты было немного одежды, подходящей для холодной погоды. Мы сели за маленький столик у окна, чтобы оглядеться, не отморозив задницы. Мне было все равно, даже если лодка дрейфовала хотя бы минуту. Небо за окном было густым и серым, но это мало что могло сделать с ярко-бирюзовой водой вокруг нас. Это определенно было не Карибское море.

— Волна. Подзорная труба. — Я потер руки, все еще не до конца согревшись. Я ненавидел холод. — Это каким-то образом привело нас сюда. Видишь те скалы вдали? Похоже на Средиземное море.

— Не знаю, почему я представляла его немного светлее… и теплее, — фыркнула Катрина, крепко обхватив себя руками после того, как сделала глоток горячего шоколада, который мы нашли на корабельной кухне.

— Только не в январе. — Я побарабанил пальцами по столу, глядя на голубую воду под мрачным небом.

— Бастиан помог нам. — Катрина вздрогнула. — Почему?

— Для него это была не просто сделка. Это была миссия. По какой-то причине ему нужно, чтобы эта тварь умерла.

— Ну, тогда я тоже этого хочу, если это означает получить корону.

— Хм, — саркастично поджал я губы. — Тогда, думаю, тебе нужно окунуть свою рыбью задницу в эту ледяную воду и заманить его сюда. — Я ухмыльнулся. — Я слышал, что русалки — любимая закуска кракена… И уверен, что он давно их не пробовал.

21. Око бури

Майло

Жара от крови, струящейся по руке, было почти достаточно, чтобы отвлечь меня от боли, причиняемой вонзившимся в нее лезвием. Почти.

Я прикусил ткань зубами, скрежеща, когда нож вонзился в кожу и содрал верхний слой с мышц. Чернила глубоко въелись в кожу. Вероятно, до кости. Мне пришлось на мгновение остановиться, чтобы перевести дыхание.

На верхней площадке кубрика появилась Клара, нависая над тем местом, где я сидел на ступеньках под покровом ночи.

— Нужна помощь?

Я не повернул головы.

— Швабры с палубы не вмешиваются в личные дела капитана.

— Тогда скажи, что я сейчас не швабра с палубы. Скажи, что я — просто человек, наблюдающий за тем, как другой человек борется со своими демонами. — Она наклонилась мне навстречу, опустилась на колени рядом и взяла окровавленный нож из моей руки.

— Сражаюсь со своими демонами или поддаюсь им, я уже не могу сказать, что именно, — простонал я. Она снова вонзила нож. Я поморщился от боли, когда она разрезала кожу, отрывая плоть от плоти. Словно разделывая рыбу, она провела лезвием по ширине татуировки, которую я так старательно вытравливал в течение последнего месяца в море. Теперь, когда у нас впереди был еще месяц, карта четко отпечаталась в моей голове, и мне больше не нужна была эта чертова печать Бастиана, отмечающая меня как его раба.

— Вот, — сказала Клара, поливая из бутылки ром на зияющую рану у меня на предплечье. Я думал, что у меня вот-вот выбьются зубы от того, как сильно я прикусил тряпку, когда по венам разлилось жжение. Но как только я почувствовал легкое облегчение от того, что за мной, по крайней мере, никто не следил, разорванная плоть восстановилась прямо на наших глазах. Сухожилия и кожа появились как по мановению волшебной палочки, соединившись воедино, и на моей руке появилась новая татуировка в виде зазубрин и шрамов.

— Черт возьми! — Я ударил кулаком по краю ступенек, ободрав кожу о дерево, изъеденное солью.

— Не переживай так из-за этого, — успокоила Клара, вытирая окровавленные руки тряпкой, которая только что была у меня во рту. — Ты согласился на это. Теперь смотри до конца.

— Откуда ты вообще знаешь, на что я согласился? — прорычал я.

— Знаешь, я наблюдала за тобой в таверне той ночью. Я не знаю, зачем ты это сделал и чего добиваешься. Но я знаю, что ты заключил сделку, и теперь вижу, что ты сожалеешь об этом.

— Нет, — проворчал я. — Я не жалею об этом. Это то, что я должен был сделать, но… — Я взял себя в руки. Я так отчаянно хотел разделить бремя, лежащее на моем разуме и сердце, что чуть не выдал все. Я едва знал Клару. Я ни единой душе на борту этого корабля не рассказал о том, что мучило меня днем и ночью. И я бы не стал портить это впечатление. Ей, как и всем остальным на борту, не нужно было ничего знать. — Я ни о чем не жалею.

— Поступай как знаешь, кэп. Но знай, что ты здесь не единственный, кто жалеет о том, что не хотел бы потерять.

Я приподнял бровь, мне было любопытно, что она имела в виду, но знал, что лучше не задаваться этим вопросом.

— Спасибо тебе за… помощь, — сказал я, глядя на кровавое месиво на палубе. — Я уберу это. А ты иди поспи немного, Клара.

Я ожидал, что она запротестует, но она только повернулась и ушла, не сказав ни слова, и последние пряди ее огненно-рыжих волос растворились в густой темноте. Я спокойно вытер кровь, снова оставшись наедине со своими мыслями. Выплеснув ведро красной воды за борт, я наблюдал, как акулы кишмя кишат в воде внизу. Падальщики, которые только и ждут своего шанса поймать что-нибудь стоящее. Разве не все мы были такими?

Когда я покидал палубу, вдалеке прогрохотал низкий раскат грома, предвещая гряду штормов, надвигающуюся в нескольких милях к западу от нас. Это был медлительный монстр, и я ожидал, что мы не заметим его, учитывая направление и скорость. Мы двигались медленно, чтобы не оказаться слишком близко к нему за ночь. Если бы утром он все еще был там, нам пришлось бы просто обогнуть его. Я предпочел не останавливаться и не пережидать. Время было слишком ценным, чтобы тратить его впустую.

В ту ночь в своей каюте я видел ее во сне.

Она шла ко мне по пляжу, видение, взывающее ко мне своей песней. Я побежал к ней, но прибрежный песок становился все длиннее и шире, образуя тропинку, по которой мне никогда не убежать. В конце концов, я сделал неверный шаг по песку, врезался в полосу прибоя и наткнулся на холодный камень. Я снова был на маяке, куда впервые привел Катрину, чтобы показать ей звезды. Здесь все казалось правильным.

Она встретила меня наверху, ее зов успокоил мою измученную душу, когда она, словно королева, спустилась по лестнице. Как в ту ночь, когда я увидел ее в том сверкающем платье, и у меня перехватило дыхание при виде ее. Словно танцуя по воздуху, она приблизилась ко мне, целуя меня, не переставая напевать свою мелодию, не теряя времени даром, погрузила свой язык в мой и запустила пальцы в мои волосы. Я ощупал каждый дюйм ее тела, мои руки скользнули вниз по ее платью, чтобы найти разрез на бедре. Она направила меня под него, словно напевая песню своими руками, поместив мои ладони между теплыми своими ногами. Я прошелся по ее нежным частичкам, вверх, вниз, внутрь и наружу, страстно желая соединить наши тела раз и навсегда, чтобы время и расстояние больше никогда не смогли нас разлучить.

Я целовал ее медленно и уверенно, пока мои пальцы двигались в ней. Она издала блаженный стон, который унес морской ветер, и я еще крепче прижался к ней. Но затем ее голос стал мрачным и холодным.

— Я же говорила тебе не становиться таким, как они.

Я открыл глаза и увидел себя лицом к лицу с глазами, синими, как глубины океана, смотрящими на меня прищуренными зрачками хищника. Я оторвался от нее, мое сердце разрывалось, когда она следовала за мной, уже не от желания, а от жажды крови. Ее сладкая песня стала эхом, гремящим в моей голове, когда она приближалась ко мне в состоянии, из которого я не мог вырваться. Я позвал ее по имени, умоляя узнать меня… но, не обращая на это внимания, Катрина положила руки мне на плечи и столкнула с маяка, следуя за мной вниз, в бушующую внизу воду.

Я вздрогнул и проснулся, когда мое тело ударилось о деревянный пол под кроватью. Сквозь витражное окно на стены уже проникали маленькие лучики солнечного света. Время было сразу после рассвета.

— Что, черт возьми, я могу с этим поделать? — пробормотал я, растревоженный сном, потирая место, где голова ударилась об пол. — Должно быть, это из-за рома.

Прошлой ночью я выпил изрядную дозу, чтобы притупить боль от самостоятельной попытки удаления татуировки, хотя это не сильно помогло. Посмотрел на покрытую шрамами руку, татуировка все еще была идеальной, несмотря на то, что кожа под ней и вокруг нее была изуродована всего несколько часов назад.

Я услышал приглушенный крик наверху. Это был голос Кигана из вороньего гнезда. Должно быть, он что-то заметил. Поспешно натянул рубашку и сапоги, схватил мечи и перекинул кобуру с пистолетом через плечо, а затем поспешил на палубу. Жуткий утренний туман покрывал воду и сильно ограничивал обзор.

— Что? — Я позвал своего первого помощника. — Феликс! — Феликс подбежал ко мне еще до того, как я успел произнести его имя.

— Замечен красный флагман, капитан. Мы увидели это слишком поздно из-за тумана. Он уже близко. — В его словах слышался сильный испанский акцент, но он был самым надежным связным на борту, поэтому я выбрал его первым помощником. Я доверял ему, и он был достаточно лоялен к моим командам и решениям. Однако, на личном уровне, даже после стольких месяцев, мы почти ничего не знали друг о друге. Как мне и хотелось.

Я потянулся за подзорной трубой, сосредоточившись на корабле вдалеке. Он был достаточно близко, чтобы я мог легко разглядеть развевающийся красный флаг на мачте даже без подзорной трубы, как только мое зрение приспособилось к туману. Корабль Карла Тейна. Огромный галеон, без сомнения, нагруженный пушками, которые были намного тяжелее, чем у большинства пиратских судов. Он обменял скорость на силу.

— Этот ублюдок никогда не сдается, — самодовольно сказал я, передавая подзорную трубу Феликсу. Судно безошибочно принадлежало Тейну. Хотя я потерял его из виду после столкновения с кораблем Беллами и военным, я знал, что это была далеко не последняя моя встреча с ним. Я знал, что рано или поздно он вернется, чтобы продолжить охоту на меня, как только встанет на ноги. Но я не возражал. Его возмездие давно назрело, когда он похитил Катрину и оставил на ее теле шрамы. Я ожидал, что он снова придет за мной, чтобы убедиться, что он получил то, что ему причитается, прежде чем я найду способ уйти из этой жизни.

Но это должно было произойти в свое время. Пока нет. Хотя я наслаждался мыслью о том, что встречусь с ним лицом к лицу, чтобы осуществить свою месть, сейчас я не мог позволить себе отвлекаться. Не тогда, когда я был так близок к тому, что, как полагал, могло быть началом пути к недостающему фрагменту карты Бастиана. Я не мог рисковать своим кораблем. А пока мне нужно было обогнать его. Дать ему возможность погнаться за чем-нибудь подольше.

— Увеличьте скорость, ребята! Давайте поймаем как можно больше ветра! — Мы с Феликсом поплелись к штурвалу. Вдалеке прогрохотал гром, и мы убедились, что не забыли о надвигающемся гигантском шторме. Мы плыли прямо к нему, но небольшая встряска от ветра и дождя все равно была лучше, чем попасть под обстрел из пушек военного корабля, который в два раза больше моего фрегата. Но проклятый туман скрывал его достаточно долго, чтобы мы не смогли как следует оторваться.

Моя команда принялась за быструю работу, настраивая паруса и закрепляя такелаж, пока мы ловили ветер и неслись вперед. Штормовой ветер с легкостью подхватывал нас и тянул к цели.

Я мельком увидел, как Клара мечется среди мужчин, почти расталкивая их со своего пути, поскольку работала быстрее всех остальных. Она была палубным матросом, но здесь управлялась с такелажем и устанавливала грот-мачту более мастерски, чем кто-либо из мужчин на борту этого корабля. Позже я решу, пожурить ее за это или повысить в должности.

Я оглянулся и увидел, что корабль Тейна тоже поставил все паруса, вынырнув из тумана и сократив и без того слишком короткое расстояние между нами. Даже для корабля его размеров ветер был достаточно попутным, чтобы он мог быстро догнать нас. Раздался раскат грома, и в далеком небе, словно удар хлыста, сверкнула молния. До грозы оставалось, вероятно, чуть больше тридцати минут. Она удалялась от нас, но мы двигались гораздо быстрее, прямо в нее. Я бы предпочел не стоять в очереди, хотя это, конечно, был бы не первый поток, которому мы противостояли в море на «Соколе». Но сильный шторм, возможно, как раз то, что нужно, чтобы отдалить нас с Тейном на некоторое время. Сомневаюсь, что он рискнет потерять еще один корабль.

Но, к моему удивлению, Тейн не замедлился. Он последовал за нами, вероятно, отчаянно желая нанести удар, несмотря на всю глупость этого в данных условиях. Я оставил Феликса у штурвала, чтобы пройтись по палубе и проверить наш боезапас, пока матросы заряжали патроны и готовили пушки. Я молча жаждал этой битвы, но также знал, что даже при всем моем желании увидеть, как полетит голова Тейна, жестокий шторм и огромный военный корабль за нашими спинами не предвещали лучшего исхода. Но если он настаивал на своем упрямстве, я тоже так поступлю. Упрямо или, возможно, глупо, мне было все равно.

Шли минуты, и туманное утреннее небо начало темнеть. Ветер усилился, принеся запах приближающегося дождя. Я снова занял место за штурвалом, Феликс — рядом со мной, и мы осторожно повели лодку. Корабль Тейна теперь был достаточно близко, в пределах досягаемости, и если он откроет огонь, то сможет достать нас, если у него есть передняя носовая пушка-преследователь, которая, скорее всего, была установлена на таком боевом корабле, как его. Но он был гораздо дальше, чем следовало, если надеялся на какую-то точность. Он не станет тратить свои боеприпасы на таком расстоянии. Я бы не стал открывать по нему огонь, пока не был бы уверен, что подойду достаточно близко, чтобы потопить его шхуну и взять его голыми руками. К сожалению, этот день не сегодня.

Внезапно порыв ветра бросил нас вперед, отбуксировав за пределы досягаемости шторма. Тейн, должно быть, понял, что теряет почву под ногами. Его корабль, едва оказавшись в пределах досягаемости, поднял небольшую волну, когда пушечные ядра прокатились по поверхности океана. Большинство из них изогнулись дугой и врезались в воду позади нас, всего в нескольких дюймах от кормы «Сокола». Но пара все же попала, ударившись о корпус, а одна даже задела перекладину грот-мачты. От треска дерева у меня внутри все сжалось, а чувства обострились. Деревянный шест раскололся и упал вместе с куском паруса, все еще прикрепленным к нему. Но, по крайней мере, это была не сама мачта.

Я попросил Феликса передать команде, чтобы они не стреляли из пушек и начали убирать паруса и закреплять балласты, пока мы не попали в шторм. Он бросился на палубу кубрика, чтобы отдать приказы. У нас не было времени развернуться и прицелиться, но я не хотел оставлять Тейна без награды за его усилия. Я бросился к поворотной пушке на корме, откуда открыл огонь по его кораблю, снеся часть фок-мачты. Это значительно замедлит его. Когда мои люди зааплодировали, их голоса потонули в звуке еще одного выстрела из пушки Тейна. Выстрел цепью. Она перелетела через перила ровно настолько, чтобы зацепить голову Феликса.

Он упал, как мешок с песком. Мой взгляд метнулся от его окровавленного черепа к кораблю Тейна. Теперь он поворачивался, отступая.

— Чертов трус, — пробормотал я. С его стороны было вполне уместно попытать счастья, прежде чем бежать от шторма, как последний кусок дерьма, каким он и был. И удача была на его стороне, когда он вывел из строя моего первого помощника. Я бросился обратно к штурвалу и вцепился в него, кровь Феликса собиралась в лужицы и стекала по деревянному настилу к подошвам моих ботинок. Переложил руль, восстанавливая контроль над бурлящей водой и ветром. И приказал нескольким матросам отнести тело Феликса в безопасное место, пока мы не сможем должным образом похоронить его в море.

— Задраить люки и приготовиться к бурному морю впереди! — крикнул я, глядя на темные тучи и завесу дождя прямо перед нами. Теперь уже не было никакой возможности выбраться из этого. И я молился, чтобы наша поврежденная мачта выдержала, когда мы направлялись в эпицентр шторма.

22. В любом порту

Майло

«Сокол» хорошо выдержал шторм. Его качало и било о волны, но он был крепким. Поскольку большая часть экипажа находилась на нижних палубах, несколько человек остались под моим командованием, чтобы помочь закрепить еще несколько незакрепленных предметов и устранить любые повреждения, причиненные штормом. Клара была одной из них, хотя я и не просил ее об этом.

Слепящий дождь и ветер хлестали меня по лицу, а мышцы, сжимавшие руль, напряглись, грозя вот-вот вырваться из рук. Но прямо впереди я увидел просвет. Без парусов мы не смогли бы переплыть на другую сторону, но один только вид голубого неба придал мне достаточно мотивации, чтобы пережить это.

После часа яростного ветра и волн нас поприветствовало солнце, которое быстро принесло свое тепло, заставив забыть о шторме. Команда вышла, вероятно, такая же голодная, как и я. Повар Родриго принялся за дело, принеся каждому на завтрак порцию каши, подслащенной маслом и разбавленной ромом. Для моего пустого желудка это было изысканным блюдом, и оно помогло мне прочистить мозги.

Я изучал горизонт, по привычке чуть было не позвал Феликса, чтобы он помог нам проложить курс, но, поняв, что мне не ответят, сдержался. Шторм уже давно смыл его кровь, но я смотрел на то место, где он упал, и позвал людей, чтобы они подняли его. На мгновение я пожалел, что так и не узнал о нем больше того, что знал. Только что он был здесь. Целая жизнь. А в следующее мгновение исчез из этого мира. Не то чтобы я был незнаком со смертью, но это было ужасно похоже на мою вину.

Собравшись на корме со своей командой, я положил на него его меч и пистолет самым изысканным образом, на который был способен, прежде чем мы завернули его в саван, сделанный из его гамака. Я прочитал ритуал из общего корабельного молитвенника, а затем кивнул команде, чтобы они приступили к преданию его тела земле. Он соскользнул в воду и медленно пошел ко дну из-за привязанных к нему грузов.

В моей команде воцарилась мрачная тишина. Многие из них знали Феликса дольше, чем я, за исключением тех, кого я нанял самостоятельно после того, как захватил этот корабль. Интересно, многие ли из них втайне обижались на меня за то, что я убил их капитана и забрал команду. Я задавался вопросом, заботился ли кто-нибудь из них об этом на самом деле. Такова была цена должности капитана. Я так и не узнал, кто остался из-за преданности, страха или жажды мести. Кроме Феликса. Он был предан морю и этому кораблю, и я восхищался этим в нем.

Теперь мне нужен был новый первый помощник.

Я изменил наш курс, скорректировав его в зависимости от того, насколько сильно шторм сбил нас. Из-за него мы не слишком отклонились от курса, так что нам потребуется всего лишь дополнительный день, чтобы продолжить с того места, где мы остановились. Я наметил наше местоположение, заметив прямо впереди остров, случайное заросшее растительностью образование посреди Атлантики, но, согласно моим картам, у него не было ни названия, ни значения. Я намеревался направиться к нему, чтобы мы могли остановиться на вечер и заменить сломанный рангоут мачты. Было крайне важно починить его, чтобы мы могли вернуться к нормальной скорости плавания и перехитрить Тейна, если — и когда — он вернется.

Ближе к вечеру мы причалили настолько близко, насколько это было возможно. Остров выглядел необитаемым, но был достаточно большим, чтобы на нем можно было легко поддерживать жизнь. Когда мы высадились и исследовали его, не потребовалось много времени, чтобы оценить, насколько пышным и богатым ресурсами был этот остров. Словно оазис в пустыне, он славился свежими источниками с чистой водой и фруктовыми деревьями в изобилии. Я посоветовал команде наесться досыта и собрать как можно больше воды и еды, чтобы пополнить наши запасы до наступления ночи. Мы даже взяли немного дополнительной древесины из густого леса, скрывающего другую половину острова.

Пока мы ремонтировали мачту при свете факелов и костров, я напевал песенку, чтобы поднять настроение команде. Вскоре ко мне присоединились остальные. Голос Клары перекрыл голоса мужчин, пронзительная нота силы в хоре грубиянов. Она слегка улыбнулась мне со своего места на палубе, передавая инструменты тем из нас, кто сидел на мачте, прибивая новый рангоут на место и переделывая парусную оснастку. Я предложил ей подняться наверх и помочь, но она настояла на том, что боится высоты.