Через бурные волны

Заходи.

Песня сирены завладела мной, не оставив иного выбора, кроме как погрузиться в волшебные воды внизу, чтобы последовать за ней. Последним звуком, который я услышала, был пронзительный звук вынимаемого из ножен меча, и я понял, что Клара прекрасно позаботится о Тейне.

32. Сквозь время

Майло

Я упал в воду. Сверху она казалась не глубже хрустальной лужицы, но, оказавшись внутри, я обнаружил, что ее глубине нет конца. Отсюда я ничего не мог разглядеть. Здесь был полезен только мой здоровый глаз, но я сомневался, что даже при исправном зрении обоими глазами это не спасло бы меня от ослепляющей белизны, заполнившей все вокруг. Каждый мой поворот давил на мышцы, как плавание в гудроне, но я ничего не видел вокруг себя. Это была пустота, без востока и запада, без верха и низа.

В момент паники я попытался убежать, но понял, что поверхности бассейна позади меня больше не существует… или, если она и существовала, я ее не видел. Я ничего не видел. Каким-то образом я мог дышать, но это была единственная роскошь, которую мне позволяло это место небытия. Я ощупывал все вокруг в своей слепоте, наполовину плывя, наполовину идя по этой запутанной пропасти. Источник Молодости, безусловно, был мифом. Это было нечто совершенно иное. Я только молился, чтобы Клара не последовала за мной и не попала в такую же ловушку, как и я. Но в глубине души я знал, что она умнее этого.

Видения Катрины заполнили темную пелену передо мной. Я бы никогда не вернулся к ней. Даже если бы мне удалось сбежать отсюда, было бы слишком поздно. И даже если бы ей удалось найти Бастиана и корону, он бы никогда не позволил ей победить. Он был слишком силен. И я вложил ее прямо в его руки.

Когда я вслепую пробирался сквозь все это, что бы это ни было… Я остановился, упав на колени, когда меня охватила безнадежность. Я больше не мог этого выносить. Океан, несомненно, заявил о своей власти над моей судьбой. Я вспомнил ту ночь, когда впервые остался с Катриной в ее комнате. Как я боролся, чтобы не поддаться ее влиянию на меня, зная, что это никогда не сработает. Но я сдался. И вот мы оба здесь, разделенные океанами времени навсегда.

Я вспомнил ту ночь, когда сказал ей, что судьба отвернулась от нас. И хотя думал, что, возможно, доказал, что все было не так, теперь понял, что это я был неправ. Нам с Катриной не суждено было встретиться. Мне не суждено было прожить достаточно долго, чтобы встретиться с ней. Встретить ее однажды было настоящим благословением. Но мне всегда было суждено умереть без нее.

Когда я смирился с этой бездонной пустотой, тишину прорезал слабый звук, похожий на отдаленный перезвон колокольчика. Мелодия становилась громче с каждой секундой, но все равно звучала отдаленно. Это была песня сирен, но уже не в моей голове. Она была здесь… по-настоящему здесь, где-то в этой глухой пустоте. Этот звук окатил меня, как последняя капля тепла, побуждая в последний раз подняться.

Слезы жгли глаза, грозя пролиться, но я пробирался сквозь пустоту, отчаянно пытаясь следовать за песней. Совершенно слепой, я цеплялся за свою единственную карту — звук. Ее песня продолжалась, голос наполнял тишину хрупкой ниточкой надежды, за которую я пытался ухватиться, пока она не исчезла. Мелодия окружала меня, как одеяло уверенности в самый темный час, удерживая меня, когда я дрожал от страха, что никогда не смогу выбраться из этого места.

Я мог бродить час или целый день. Ничто не напоминало о том, как течет время. Ничто здесь не придавало мне подобия человечности. На мгновение я даже усомнился, жив ли я еще или уже умер, и это могло быть пристанищем моей недостойной души.

Но затем, как бы долго я ни шел на этот голос, я обнаружил его прямо передо мной, ясный и такой громкий, что он звучал всего в нескольких дюймах от моих ушей. Мои ноги инстинктивно остановились, и я стоял, слушая ее арию, вытянув руку перед собой в пустое пространство передо мной. Я чуть не отскочил назад, когда мои пальцы коснулись чего-то — руки.

Я взял ее за руку, песня все еще звала, и шагнул вперед. Чьи-то руки обвились вокруг меня. Я услышал свое имя, произнесенное разными голосами. А затем я услышал ее имя… Катрина.

— Майло, — тихо пропела она. — Я здесь. Ты сделал это.

Мои глаза затрепетали, когда я оправился от магического воздействия, из которого только что вышел. Ударил свет, и я, наконец, смог сфокусироваться на этих голубых глазах, которые притягивали меня своей песней. А затем я вздохнул с облегчением, когда они снова превратились в красивые карие глаза, смотрящие на меня в ответ. Песня оборвалась. И со мной заговорила уже не сирена Катрины. Это была она.

Мы оба, не говоря ни слова, упали в объятия друг друга. Я прижимался к ней так, словно она была единственной надежной гаванью во время шторма. Она притянула меня к себе и поддерживала, когда я повалился вперед от изнеможения и неверия. Прижатый к ее груди, я тонул в звуке ее сердцебиения и вдыхал ее сладкий аромат.

— Ты нашел меня, — прошептала она с дрожью в голосе. — Ты слышал меня сквозь все время.

Я отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо, и убрал выбившуюся прядь волос ей за ухо.

— Я поклялся, что всегда буду искать тебя, моя Полярная звезда. — Ком в горле обжег, когда я проглотил его, не в силах оторвать от нее взгляд.

Она положила руку мне на лицо, нежно провела большим пальцем по бороде, по подбородку и, наконец, по большому шраму над левым глазом.

— Ты… старше, — пробормотала она, заикаясь, глядя мне в глаза. — На сколько?

— Около двух лет, — пробормотал я.

Она прижалась головой к моему плечу.

— Прости.

— Нет, ш-ш-ш. — Я поцеловал ее в макушку и взял ее лицо в свои ладони. Я прижался губами к ее губам и целовал ее так долго, что мне показалось, что этого было недостаточно. — С таким же успехом это могло длиться минуту. Каждое мгновение, каждый день тех лет не было дня, когда бы я не думал о тебе.

Я перевел взгляд с ее сияющих глаз на губы, мельком заметив поблекший шрам на щеке. Сейчас он был едва заметен, но я всегда буду помнить причину, по которой он появился. Я крепче обнял ее, словно защищая, когда в моей голове прокручивались отвратительные слова Тейна.

— Когда Тейн поймал тебя в Нассау… он… он делал с тобой что-то еще… до того, как я тебя нашел?

Катрина выглядела смущенной этим вопросом, но покачала головой.

— Нет, нет, он просто схватил меня прямо перед твоим приходом. А что?

Я вздохнул с облегчением.

— Ничего. — Я снова прижался к ней и погладил ее по волосам. — Я просто хочу знать, что я сделал все, чтобы защитить тебя.

— Ты всегда это делал, — она положила голову мне на плечо. — А теперь… теперь мы можем начать все сначала.

Я посмотрел на татуировку у себя на руке, чувствуя, как чернила растекаются по коже. Карта сформировалась и теперь была полной. Но я сомневался, что Бастиану понравится Фонтан, когда он узнает, что это такое на самом деле. Я обернулся, чтобы взглянуть на странную вертикальную стену, сквозь которую я только что прошел, похожую на зеркало, сделанное из воды, дверь во что-то нечеловеческое.

— Как ты узнала, что я искал это место? — спросил я, оглядываясь на нее. — Как вы узнали, что нужно прийти сюда?

— Это долгая история. Но мне немного помогли. — Она обернулась и посмотрела на две фигуры в тени бухты, в которой мы стояли. Беллами и — хотя я мог поклясться, что зрение меня обмануло — Серена.

Я искал слова, чтобы поблагодарить их, но у меня не было слов, как у камня, окружавшего нас. Я наблюдал за ними обоими в озадаченном молчании, пока Беллами не шагнул вперед. Он положил руку мне на плечо и наклонился ко мне.

— Рад, что ты вернулся, приятель, — ухмыльнулся он. — Теперь, может быть, ты сможешь держать эту свою девчонку под контролем, потому что я, конечно, уже устал от этого.

Я рассмеялся. Впервые, даже не знаю, за сколько времени, я по-настоящему рассмеялся. И это был не смех юмора, а смех, рожденный настоящей, чистой радостью. Все, что было мне дорого, находилось здесь, в этой бухте, и это меркло по сравнению со всем золотом, которое могли бы перевезти тысячи кораблей. И я улыбнулся, зная, что из Клары получится отличный капитан. О моих людях позаботятся. И моя судьба стояла прямо передо мной.

Я еще раз притянул Катрину к себе и поцеловал, моя кровь кипела от желания наверстать годы, которые я тосковал по ней. Я не мог дождаться, когда останусь с ней наедине, лягу рядом и выслушаю каждое слово, которое она, должно быть, до смерти хотела мне сказать.

— Я не знаю, как ты оказался здесь, снова живой, но я рад, что ты жив, — обратился я к Беллами. — Спасибо, что оберегал ее все это время. Я боялся того, что может случиться, если она встретится с Бастианом одна.

— Не благодари меня пока. — Беллами стиснул зубы и отвел взгляд. — Мы еще не совсем вышли из-под его контроля.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я, мое беспокойство росло. — Что ты ему должен?

Внезапно стены пещеры сотряс грохот, достаточно сильный, чтобы осыпать нас сверху мелкими каменными обломками. Когда грохот утих, пещеру наполнил отчетливый звук шагов, без сомнения, это был стук тяжелых ботинок на толстой кожаной подошве.

Голос, который не принадлежал этому месту, зазвучал громче, когда появилась фигура, вошедшая внутрь. С лукавой улыбкой он шагнул в тусклый свет бухты. Сам Бастиан Дрейк, конечно же, посмотрел на Катрину и Беллами взглядом охотника, а затем на меня.

— Они должны мне все.

33. Сорваться с крючка

Катрина

Там маячил Бастиан, в его глазах была угроза и лукавый намек на озорство, от которых у меня подкашивались колени. Что бы он ни задумал, я чувствовала, что это что-то нехорошее. Беллами беспокойно заерзал и, защищая Серену, обнял ее.

— Моя татуировка, — сказал Майло, взглянув на свою руку, а затем на всех нас, — должно быть, она привела его сюда. Мне очень жаль.

— Знаешь, Харрингтон, — рассмеялся он, делая шаг вперед и оглядывая всех нас. — Похоже, ты наконец-то выполнил свою часть сделки… спустя 300 лет, — рассмеялся он. — Но на самом деле нет. Ты не привел меня сюда, благодаря тому ужасному племени солнца, которое ты нашел, из-за которого мне было ужасно трудно следовать за тобой. — нет, нет. Ты не приводил меня сюда. Это сделал Беллами.

Взгляды всех присутствующих, включая Бастиана, переместились на Беллами.

— Расторгнутая сделка с его отцом все еще в силе. Как и отметина, которую я оставил на Беллами. Но даже без этого мы с ним навсегда связаны историей и мифами. Не так ли, возлюбленный Атаргатис?

Беллами не ответил, прикрывая Серену собой, и повернулся к Бастиану, как собака, готовая выйти на охоту.

— Но не волнуйся, Харрингтон, благодаря твоим друзьям с маленького острова ты вне подозрений. Но это неважно, потому что, как ты прекрасно знаешь, Фонтан — это не то, что мне было нужно. Я не заинтересован в том, чтобы отправлять туда чью-либо душу, ни твою, ни свою. Нет, это работа старины Дэйви. — Подойдя к Майло, Бастиан сделал вид, что изучает свои костяшки пальцев. — Ты настоящий счастливчик. Единственный человек, которому удалось обмануть смерть с сердцем сирены. Если бы только мы тогда знали, что все, что нам нужно было сделать, это трахнуть их, а не убивать. Было бы намного веселее. — Взгляд Бастиана скользнул по мне с усмешкой, от которой у меня мурашки побежали по коже. — Кстати, об этом… Катрина, наша русалочка. Тебе не интересно, как к тебе вернулся этот красивый голос?

Я расправила плечи, стараясь выглядеть как можно увереннее, хотя и боялась оказаться запертой в этой пещере с таким безумцем, как Бастиан.

— Наша сделка расторгнута. Голос вернулся ко мне, потому что я не выполнила свою часть работы.

— Тсс, тсс, тсс… — Он притворился, что рассматривает свои ногти, и поднес сжатый кулак к лицу. — Законы моих сделок не так просты. Ты не сорвалась с крючка, рыбка. Твой голос должен был стать залогом того, что ты сделаешь то, о чем я прошу. Но поскольку ты этого не сделала, я мог использовать его или торговаться с ним. И я заключил сделку с ним.

— Ч-что ты имеешь в виду? — Я почувствовала, что моя мужественная позиция ослабевает, в моем голосе сквозит неуверенность.

Он щелкнул пальцами, и рядом с ним появился круг тени, образовав плавающую рамку. Когда я шагнула вперед, чтобы лучше видеть, в ней появилось изображение русалки, запертой в аквариуме в своем логове, отчаянно выглядывающей из-за стекла. Это была моя мама.

— Мама! — Я чуть не отшатнулась. — Что ты с ней сделал?

— Я только сделал то, что она просила, — пропел он. — Она пришла ко мне и предложила себя в обмен на твою безопасность и возвращение тебе голоса. Я бы не стал возражать против такой сделки. Моя собственная сирена в моем распоряжении? Я бы сказал, чертовски выгодная сделка.

— А как же наши друзья? — Паника пронзила мою грудь, когда я подумала о МакКензи и Ное. Я все еще пыталась переварить все, что он только что сказал о маме.

— О, не волнуйся, с ними все в порядке. Они полностью поддержали ее решение. Твоя мать может быть весьма убедительной. У нее очень талантливый голос. У них не было другого выбора, кроме как послушаться ее и остаться, пока она не найдет меня.

— Отпусти ее. Скажи, чего ты от меня хочешь, — прорычала я, сжимая кулаки так сильно, что, казалось, вот-вот проткну ладони ногтями.

— О, это был честный обмен. Она прекрасно знала, на что соглашалась. — Он подошел к Беллами и Серене с самодовольным выражением на лице. — Но я бы, конечно, обменял свою русалку на беспомощную богиню.

Беллами бросился вперед, все еще прикрывая Серену.

— Ты не тронешь ее!

— Возможно, и нет. — Бастиан отступил назад так плавно, словно шел по стеклянной поверхности. — Но теперь у тебя и твоих маленьких друзей есть выбор. Мамочка, дорогая. — Он указал на плавающее изображение моей матери, оказавшейся в ловушке, а затем снова на Серену с широко раскрытыми глазами. — Или Атаргатис. — Он быстро подошел ко входу в пещеру, и в облаке дыма в его руке появилась подзорная труба. — И я забираю это обратно. Вы не выполнили свою часть сделки. Кракен все еще жив, так что вы больше не сможете использовать эту маленькую безделушку для своих личных побочных заданий. Когда ты придешь в себя и решишь обменять богиню на свою мать, ты знаешь, где меня найти. — С этими словами тень поглотила его, и по пещере пронесся порыв ветра.

Беллами бросился вперед, пытаясь остановить его, но было слишком поздно. Он хватал воздух пустыми руками, сбитый с толку видом дыма на том месте, где несколькими секундами ранее стоял Бастиан. Тишина между нами четырьмя была такой густой, что в ней можно было утонуть. Что я должна была сказать? Я не могла попросить Серену пожертвовать собой ради моей мамы. Но я не знала, что еще делать. Никогда еще мои руки не были так связаны.

Майло успокаивающе положил руку мне на плечо, но это мало помогло унять бушующий во мне гнев.

— У этого куска дерьма моя мама.

— Мы не отдадим ему Серену, — голос Беллами прозвучал как глубокое, низкое рычание. — Я потерял ее однажды. Я не собираюсь терять ее снова.

— Знаю. Но она нужна нам, если мы хотим остановить его. Ты даже сам сказал, что сделаешь все, чтобы вернуть ей корону. Это не только ради моей мамы. Это ради нее. Ради всех нас.

Серена закрыла лицо руками.

— Он может убить меня и без моей короны. Он знает, как убить меня навсегда. Мне не следовало идти с тобой! Я же говорила!

— Я не подвергну тебя опасности. Однажды я совершил эту ошибку. Но я также не могу позволить тебе жить в тюрьме на дне океана. — Слова Беллами прозвучали поспешно. Я никогда не слышала, чтобы он был в таком отчаянии. — Ты больше не умрешь из-за моей глупости.

— Это никогда не было твоей виной, Беллами. Это всегда было предначертанием судьбы. Точно так же, как то, что моя корона была украдена, было предсказано на алтаре Атаргатис. Наша любовь и смерть были начертаны звездами с незапамятных времен. И что бы ни ждало нас впереди, это одно и то же. Ты не можешь приручить море. И ты не можешь приручить меня. Я возвращаюсь.

— Нет! Судьба это или нет, но я тебе не позволю. Я буду бороться за тебя, Серена. — Беллами посмотрел на меня, держа Серену в своих объятиях. Выражение его глаз напомнило мне о том времени, когда он в ярости прижимался ко мне на гауптвахте «Сирены». — Я помогу спасти твою маму, но не рискну потерять ее. Для меня сейчас главное — корона.

Его слова выбили меня из колеи, но я все поняла. Тем не менее, это не успокоило мои эмоции в тот момент. Но кое-что из сказанного Сереной засело у меня в голове.

— Серена, что ты говорила об алтаре Атаргатис? Что это такое?

— Он древний. Я не знаю, что с ним стало. Но столетия назад это была скала на побережье, где влюбленные с разбитым сердцем часто оставляли памятные знаки своим близким, погибшим в море, надеясь, что я пощажу их, как пощадили меня. В конце концов, это было вырезано на круглой плите и раскрашено, чтобы рассказать историю моей легенды.

— В любом случае, нам нужно двигаться дальше. Беллами, мы должны работать вместе. Я пойду за мамой, с тобой или без тебя. В любом случае, похоже, что наш единственный выход — прикончить Бастиана.

Я могла сказать, что Беллами с трудом выбирал свой путь. Но он провел минуту в раздумьях, переводя взгляд с Майло на меня и Серену. Наконец, потирая голову, он шагнул вперед.

— Я поплыву обратно с тобой, девочка, потому что, по иронии судьбы, единственный способ вернуть твою маму — это убить Бастиана, и единственная, кто может это сделать, — это Серена… когда мы вернем ей корону и восстановим ее власть.

Я взглянула на Серену, которая хранила странное молчание и выглядела так, словно вот-вот заплачет. Для богини, связанной и беспомощной, мне показалось странным, как сильно она сопротивлялась идее вернуть свою корону. Но это меня не волновало. Что бы ни было такого ужасного в восстановлении ее силы, это не могло быть хуже, чем потерять мою маму из-за безумного бессмертного повелителя пиратов.

— Хорошо. — Я выпятила подбородок. — Тогда мы получим корону. Чего бы это ни стоило.

Беллами прищурился.

— Чего бы это ни стоило.

34. Морские Песни

Беллами

Мы выбрались из этой проклятой пещеры, сопровождаемые прекрасным сиянием Серены. Я обнаружил, что все еще могу дышать под водой после ее поцелуя, так что, пока я плыл, у меня было достаточно времени подумать.

Я бы не стал использовать Серену в качестве предмета обмена. Я хотел, чтобы ее сила восстановилась. Я хотел, чтобы она была свободна раз и навсегда. Я знал, что она тоже этого хотела, несмотря на то, как отговаривала себя от этого. Так и должно было быть. Так какого черта она так упорно оставалась в пещере с этим отвратительным кальмаром? Должно же было быть что-то еще, что она скрывала. Может быть, она просто испугалась, проведя столько времени в одиночестве. Может быть. Или, может быть, она была права. Возможно, это было слишком опасно для нас обоих. Неужели я до сих пор не усвоил свой урок?

Может быть, нам не нужно было возвращаться. Может быть, я смогу убедить ее бежать. Туда, где Бастиан никогда не сможет ее найти. Мы можем бежать вместе, и я смогу защитить ее от всего, что за этим последует. Но это означало бы, что я повернусь спиной к Катрине. Я не мог просто оставить ее с Бастианом одну. Но, с другой стороны… Возможно, это и был ответ. Катрина была сильной и намного умнее меня. Если кто-то и мог понять, как с ним справиться, так это она. Я был ей не нужен. Конечно, я любил Катрину, но не так, как Серену, и я не мог рисковать потерять Серену ради кого бы то ни было. Но если я не удостоверюсь, что Бастиан ушел, он никогда не перестанет искать Серену. И этим я тоже не мог рисковать.

Когда мы всплыли на поверхность, нас встретили темные небеса. Ветер усилился, и вода стала неспокойной. Яростная молния расколола небо, и запах дождя и соли ударил мне в ноздри.

— Мы не можем плыть в таком состоянии. Прости, Катрина, но даже ты не сможешь этого избежать. — Я взглянул на Катрину, которая с беспокойством наблюдала за грозовыми тучами.

— Он прав, — вмешался Майло. — Такой шторм нанесет серьезный ущерб самому крепкому галеону, не говоря уже о такой маленькой парусной лодке.

Я посмотрел на нашу лодку, покачивающуюся на волнах там, где мы бросили якорь. У нее не было ни единого шанса.

— Наш лучший шанс — это, по крайней мере, убраться подальше от этих скал. Мы можем немного поплыть по ветру, чтобы увеличить расстояние между нами и ними. Тогда нам придется пережить это и надеяться на чудо.

Мы все кивнули в знак согласия и поплыли обратно к лодке. Я схватил Серену за руку, когда мы, преодолевая бурные воды, поднялись на борт парусника.

— Серена, мне нужно, чтобы ты вернулась и подождала меня. Жди меня со своим кракеном, и я вернусь, как только получу твою корону, и Бастиан будет мертв.

— Беллами, ты же знаешь, что я — единственная, кто может убить Бастиана, — простонала она. — Ты не сможешь сделать это в одиночку.

— Пожалуйста, — взмолился я. — Позволь мне попробовать.

— Я вернусь при одном условии, — сказала Серена, и я ловил каждое ее слово. — Ты забываешь обо мне, Бастиане и моей короне и оставляешь все как есть.

— Что? — Я всплеснул руками. — Нет! Какого черта ты все так усложняешь? Разве ты не хочешь разорвать этот проклятый круговорот, в котором оказалась? Разве ты не хочешь вернуть свою силу?

— Конечно, я хочу, но…

— Но что?

— У меня… есть страхи. О страхах я не могу сказать, но ты должен мне доверять. И если ты не бросишь меня и не пообещаешь не возвращаться к Бастиану, я пойду с тобой. Потому что я — единственный шанс, который у тебя и твоих друзей есть, чтобы противостоять ему. — Она не дала мне возможности возразить. Она повернулась на пятках и со вздохом ушла, усевшись на другом конце лодки и оставив меня с еще меньшей ясностью, чем раньше. О каких страхах она говорила? И почему она была такой упрямой? Постоянные метания туда-сюда разрывали мой разум на части. Но в одном я был уверен. Кто-то будет разочарован, что бы я ни сделал. В этом не было ничего удивительного.

Раскаты грома вдалеке напомнили мне о необходимости двигаться быстрее. Я опустил паруса, а Майло взялся за штурвал, ловя порывы ветра, и мы устремились вперед, обгоняя шторм. Катрина и Серена стояли у правого борта, наблюдая за волнами. Я знал, что Катрина, должно быть, переживала из-за своей мамы, но это был ее лучший шанс вернуться к ней живой. А Серена… она смотрела на бушующее море, как гордый родитель смотрит на ребенка.

Минут через двадцать тучи начали сгущаться, и крупные капли дождя упали мне на макушку.

— Наверное, нам стоит бросить якорь, — сказал я. Майло кивнул мне, и мы опустили якорь, ожидая, пока он зацепится. Когда мы почувствовали, как лодка натянула леску, Майло поднял вверх большой палец, и мы оба направились в каюту, призывая Катрину и Серену оторвать свои задницы от корпуса и присоединиться к нам.

Мы пережидали шторм, и несколько фонарей были нашим единственным источником света. Каюта была маленькой, но достаточно уютной, чтобы мы все могли сидеть лицом друг к другу при слабом освещении. Мы по очереди передавали по кругу средиземноморское пиво, которое нашли в каюте, все, кроме Катрины, которая, по понятным причинам, отказалась.

— Постарайся не волноваться, — сказал я, заметив удрученное лицо Катрины. — Бастиан ничего не сделает с твоей мамой, пока мы не приедем туда. С ней все будет в порядке.

— У нее рыбий хвост, Беллами! — огрызнулась Катрина.

— И она жива. Вот что сейчас важно.

Майло потер руки. Наша влажная одежда холодила кожу.

— Он прав. Твоя мама — его козырь, и он не собирается делать ничего, что могло бы помешать ему получить то, что он хочет.

Все взгляды устремились на Серену, которая сделала глоток пива и передала его Майло.

— Вы все сейчас окажетесь в горячей воде.

— Горячая вода — это прекрасно, — поежился Майло. Я рассмеялся.

Шторм снаружи начал усиливаться. Дождь, хлеставший по палубе, был похож на лавину над нашими головами. Мы изо всех сил старались сохранить равновесие, когда лодка накренилась и закачалась вперед-назад, а волны разбивались о все борта.

— Хватит о Бастиане. Меня тошнит от его имени, — сказала Серена. — Давайте споем песню.

Я был удивлен, увидев, как Катрина улыбнулась этой идее.

— Русалка и королева сирен хотят спеть нам. Что может пойти не так? — усмехнулся я.

— О, это правда. Думаю, ситуация может выйти из-под контроля. — Серена ухмыльнулась. — Тогда, как насчет того, чтобы спеть нам?

Улыбка Катрины стала шире, когда мы с Майло запротестовали.

— Да ладно, ребята. Команде не помешало бы поднять боевой дух. Спойте для нас.

— Наше пение на самом деле не то, что поднимет боевой дух, девочка, я обещаю тебе это. — Я закинул руки за голову.

— О, думаю, это поможет, — рассмеялась Катрина и схватила Майло за плечо. — Давай, научи нас чему-нибудь в этом роде.

Майло закатил глаза и прижался лбом к ее лбу.

— Думаю, я бы предпочел переждать шторм на палубе. А ты, Беллами?

— Да, чувак. — Мы еще недостаточно пьяны для этого.

— О, перестаньте, — взмолилась Серена. — В своей первой жизни ты не был пиратом. Я хочу послушать «морские песни».

Я вздохнул, смирившись с судьбой.

— Хорошо, любимая. Для тебя. Только в этот раз.

Девочки захлопали в ладоши и радостно захихикали, когда мы с Майло повернулись друг к другу.

— Какую песню нам спеть? «Пьяный моряк»?

Майло усмехнулся.

— Боже, нет. Если мне еще раз придется это услышать, я с ума сойду. Как насчет «Сантианы»?

— Может быть, если бы я помнил слова. Для меня прошло чертовски много времени. Лучшее, что я могу сделать, это «Оставь ее, Джонни». — Я пожал плечами.

— Да, да, это хорошая песня. Отлично. — Майло расправил плечи и ударил кулаком по деревянным нарам в каюте, чтобы создать ритм, и мы начали нашу морскую песню. Я вставлял не так уж много слов, прежде чем начинал смеяться и путаться в словах, но, конечно, подлиза Майло оставлял меня в покое и продолжал. Я подхватывал, а затем мы спели припев, а девочки смеялись над нашими ужасными голосами.

Когда мы закончили, они зааплодировали.

— Видите? Это было потрясающе. — Катрина рассмеялась, откидывая волосы с плеч. — Еще раз!

— Я надеялся, что раскаты грома снаружи заглушат нас. — Майло усмехнулся, швырнув крышку от бутылки на пол.

Девочки снова принялись умолять. Возможно, они использовали свои способности сирен, чтобы контролировать нас, потому что я согласился на еще одну.

— Ладно, хорошо, но только если я выберу следующую песню, и это будет не какая-нибудь морская. — Я с ухмылкой изложил свои условия. — Майло, не знаю, узнаешь ли ты эту.

Воцарилась тишина, Майло с любопытством посмотрел на меня, а девушки наклонились ко мне. Я вытер рот после того, как сделал глоток пива, и начал свою серенаду. Я успел произнести всего пару строк, когда лицо Катрины расплылось в широкой улыбке.

— Боже мой… Пожалуйста, скажи мне, где ты выучил «Carry on Wayward Son»?

— Корабельное радио и много часов за штурвалом. — Я притопнул ногой, продолжая песню, и подтолкнул Майло к следующему припеву. Он всегда быстро схватывал слова. Что-то в его странных воспоминаниях служило не только навигации. Пока мы скандировали слова, я добавлял их, притопывая ботинками. Море швыряло нас из стороны в сторону, но мы продолжали петь, и вскоре девочки присоединились к нам, и все мы, взявшись за руки, собрались в наш маленький кружок на полу.

К тому времени, как мы закончили петь, снаружи уже вовсю бушевал шторм, волны бились о борта лодки, как злобные монстры.

Я поднял глаза, и мой тон стал серьезным.

— Я бы сказал, что это продлится еще как минимум часа полтора.

— Это маленькое создание не предназначено для таких ветров, — произнес Майло. — Я надеюсь, что она выдержит.

— Мы оба, ты и я. — Катрина вздрогнула и завернулась с Майло в одеяло.

И тут раздался грохот, заставивший нас рухнуть на пол. Фонари опрокинулись и погасли, и начался хаос, когда нас швырнуло в разные стороны по каюте. Я потянулся к Серене, прижимая ее к себе, как только мог, и прикрывая ее голову. Раскат грома сотряс каюту, а затем все движение прекратилось. Я встряхнулся, а затем стал шарить в темноте, выкрикивая имена своих друзей.

— Мы здесь, — сказала Катрина. Я пошел на ее голос, и мы прижались друг к другу в темноте.

— Думаю, она перевернулась, — сказал Майло.

— Но мы не двигаемся, — добавила Серена.

Я пошарил вокруг в поисках люка. Его не было над нами, и когда я нащупал ручку на стене, то понял, что мы опрокинулись.

— Прямо здесь. — Я подвел их к люку и открыл его, открыв вид на пустынный берег, над головой все еще бушевал шторм. Но мы сели на мель. Боком.

— Дерьмовый якорь. — Я вылез из люка и осмотрел повреждения. Майло последовал за мной, и мы смотрели друг на друга, пока дождь хлестал нас по лицам. По крайней мере, мы разбились на маленьком островке, где небольшая группа деревьев защищала нас от ветра.

— Лодка не выглядит слишком поврежденной. Мы сможем перевернуть ее, как только небо прояснится! — прокричал он, перекрывая порывы ветра и раскаты грома.

Мы кивнули друг другу и вернулись в каюту. Я даже не осознавал, насколько устал. Когда сидел с Сереной под шум дождя, доносившийся через открытый люк, мои веки отяжелели.

35. До конца

Беллами

Меня разбудил нежный голос Серены.

— Гроза утихла.

— Потрясающе, — пробормотал я, протирая глаза. — Как долго я спал?

— Пару часов. Не хотела тебя будить. Ты выглядел так, словно нуждался в отдыхе.

Теперь каюта сияла, окрашенная в огненный цвет, когда лучи заходящего солнца проникали сквозь люк и отражались от вишневого дерева, окрашивающего каюту.

— Где Катрина и Майло?

— Они пошли за едой. Они не задержатся надолго.

Я взъерошил волосы.

— Они наконец-то смогут побыть наедине после того, как Майло провел два года в море. Их не будет какое-то время.

Серена склонила голову набок и ухмыльнулась.

— Тогда, может быть, нам тоже стоит быть благодарными за то, что мы немного побудем наедине. — Она дотронулась до моего лица. — Ты грезил обо мне?

— Постоянно с того самого дня, как потерял тебя.

— О, ты полон энтузиазма, пират. Хорошо, что ты такой красивый. — Она покачала головой, отворачиваясь, но я коснулся ее подбородка и повернул ее к себе.

— Нет, я серьезно. В том, как ветер направлял мои паруса, когда я покидал горизонт. В каждом мгновении покоя на чистых водах. В каждой накатывающей волне, ласкающей мою кожу. В каждом шторме, бушующем на море. Когда я ложился на своем корабле, ты была волнами, убаюкивающими меня. Океан звал меня по имени, когда я клал руку на штурвал. Это всегда была ты. Ты была каждой мечтой, стоящей между мной и морем. Ты запечатлелась в моей памяти и моем сердце с незапамятных времен, и с тех пор море напоминает мне о тебе каждый день. — Я сделал паузу, колеблясь, прежде чем задать вопрос, мои губы скользнули по коже ее шеи. — Если бы мы никогда не нашли тебя, ты бы так и осталась лежать на дне моря в ловушке с кракеном навсегда?

Серена отвернулась и вылезла из люка, оставив мой вопрос без ответа. Мне это уже начинало надоедать. Я последовал за ней, преследуя ее по песку, пока она шла вдоль полосы прибоя.

— Может, ты прекратишь это делать? Перестань быть такой упрямой хотя бы на одну чертову минуту и поговори со мной!

Она резко обернулась, когда я приблизился.

— А что мне оставалось, кроме как прятаться у кракена? Я очнулась в той яме после того, как твой отец убил мою человеческую форму и вернул мое сердце морю! Дэйви Джонс, по сути, правит морями без моей помощи, чтобы держать все в узде. Уходить было слишком опасно. С каждым днем море теряет свою магию все больше и больше. Сила морских богов — не более чем отпечаток, оставшийся в мифах и преданиях. Чудо океана — это всего лишь оболочка того, чем он когда-то был. И я тоже. — Слеза блеснула в уголке ее ресницы, и я осторожно вытер ее большим пальцем, прежде чем она успела упасть.

— Нет. Ты — это все. С твоей силой или без нее. — Мне было больно видеть, как сильно она стремилась вернуть свою силу. Особенно когда я знал, что это может означать, что я позволю ей подвергнуть себя опасности. Если бы только она позволила мне сделать это за нее. Чтобы загладить свою вину за то, что я подвел ее раньше. Мне даже показалось, что… что, возможно, чем упорнее я пытался с этим бороться, тем хуже становилось. Но я пока не мог полностью убедить себя в этом.

Она снова повернулась лицом к приливу, и я обнял ее сзади за талию. Я уткнулся носом ей в ухо.

— Давай на время забудем о наших разногласиях в интересах. — Она повернулась ко мне лицом и посмотрела на меня своими полными надежды карамельными глазами. Я опустил руку. — Всех прошлых жизней, в которых я любил тебя, было недостаточно. — Я хотел, чтобы она послушала меня. Хотел, чтобы я мог что-нибудь сказать, чтобы она не подвергала себя опасности.

— Ты всегда был убедителен, Беллами. — Серена выдохнула с легким смешком. — Но, в конце концов, ты можешь решать только то, что будешь делать ты. Ты не можешь решать, что мне делать.

Я ухмыльнулся, пораженный, но в то же время несколько встревоженный ее способностью практически читать мои мысли. Но в этом был смысл. Тогда я решил, что прямо сейчас забуду обо всем этом на мгновение и проведу эту ночь, поклоняясь богине, которую мне суждено любить.

Ее тропический аромат опьянял меня. Я провел губами по изгибам ее плеч, а руками скользнул вниз по пояснице. Она тихо вздохнула, касаясь меня в ответ во всех нужных местах. Я быстро огляделся по сторонам, разглядывая цепочку двойных следов на песке, ведущих от лодки, чтобы убедиться, что Катрины и Майло поблизости нет.

— Не беспокойся о них. Как ты и сказал, они, вероятно, развлекаются не меньше нас, — с улыбкой заверила меня Серена. Она сияла, как луна, когда солнце скрылось за горизонтом. — Просто будь со мной, — прошептала она, притягивая мое лицо к своему. Она прикусила мою губу, играя моими губами, дразня кожу под моей рубашкой.

Оранжевые отблески заката отражались в волнах прибоя, как в витражном окне, окутывая небо вокруг нас красной дымкой. Серена дергала меня за каждую деталь одежды, пока не сняла их все, и я отплатил ей тем же, стянув с нее платье, которое так красиво ее облегало. Но не так красиво, как она выглядела без него. Нежный шелк скользил между моими пальцами, словно жидкость, и падал на песок. Я любовался ею… думал, что никогда больше не увижу этого зрелища. Она была такой, какой и должна быть богиня, солнечные лучи падали на ее безупречную кожу, придавая ей такой же теплый оттенок, как золото, которое она носила.

Мы танцевали под журчание воды, наши тела прижимались друг к другу, я скользнул пальцами по гладкости ее бедра. Я крепко поцеловал ее, наслаждаясь прикосновением ее языка к моему. Жар охватил меня изнутри, спускаясь к пульсирующей нижней части тела. Я прикоснулся губами к ее грудям, чувствуя, как они вздымаются от моего прикосновения, и наслаждаясь обжигающим прикосновением ее кожи.

Прилив крови в венах звучал как песня в душе, когда я предавался чувству к ней — тому, чего я был так жестоко лишен в последний раз, когда мы были вот так вместе. Каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждое поглаживание, каждая капля пота и отчаянный вздох, вырывавшиеся из наших тел, казались мне первыми. «Какое невероятное благословение и проклятие», подумал я.

Она попыталась повернуться в моих объятиях, прижавшись ко мне нижней частью своего тела. Но я схватил ее за плечо, снова разворачивая лицом к себе. Я осторожно опустил ее на землю, прижимая к песку и продолжая целовать.

— Нет, — простонал я. — Я хочу смотреть в твои глаза, когда мы будем вновь обретать друг друга. — Я просунул руку под нее, ощущая ее влажный жар, отчаянно желая удовлетворить ту потребность, которая, как я знал, у нее была. От ее тихих стонов мои мышцы напряглись. Это было невыносимо. Но я был нежен с ней, располагаясь там, где ей было нужно, пока не почувствовал, как ее тело взбунтовалось от ощущений, и не услышал, как она задыхается.

— Очень хорошо, — ухмыльнулась она, полностью открываясь мне. Я бросился вперед, погружаясь в нее, как в бушующее море, которым она и была.

Вода вокруг нас отбрасывала сумеречный отблеск, отражавший тот самый огонь, который я ощущал в каждом дюйме своего тела, когда соединялся с ней. Все, о чем я мог думать, это о том, что никогда больше не отпущу ее, и о том, как восхитительна каждая ее частичка. Как утоление жажды, которой я так жаждал, как порыв прохладного ветра в жаркий день, как вспышка солнечного света в темноте. Она была всем этим, и с каждой мыслью мое тело становилось все горячее, быстрее и напряженнее, пока я не потерял себя в порыве наслаждения.

— Серена. Атаргатис. Черт возьми, ты могла бы быть Афродитой. Как бы тебя ни звали, какой бы титул ты ни носила, для тебя у меня есть только один. Моя.

— Всегда твоя. — Она вздохнула, гладя меня по волосам. Она прижала мою голову к своей груди, и мы оба лежали на песке. — С самого начала и до конца.

Я прошептал с улыбкой:

— С Севера на Запад.

36. Борьба с течением

Майло

— Похоже, нам стоит задержаться здесь подольше, — пробормотала Катрина со смешком при виде Серены и Беллами, лежащих на песке, когда мы, спотыкаясь, пробирались между деревьями к паруснику.

Я отложил сеть для ловли крабов и кокосы, которые мы собрали, и взял Катрину на руки.

— Я не против.

Она поцеловала меня, уронив папайю, которую держала, и обхватила мое лицо руками. Хотя совсем недавно мы сами лежали, растянувшись на песке, ее тело подо мной в долгожданном воссоединении, этого было недостаточно. С каждым мгновением я хотел ее все больше. И я бы с радостью снова вплел себя в ее объятия здесь и сейчас.

— Знаешь, что мне напоминает это место? — сказал я.

— Что?

— Когда я встретил тебя в первый раз. Когда ты пришла на остров кораблекрушения Вальдеса и села рядом со мной, ничего не подозревая.

— Я до сих пор не понимаю, как я не заметила, что ты сидел там, на берегу. — Она скривила губы в ухмылке.

— Может быть, потому, что я не хотел, чтобы меня видели.

— Но ты заговорил со мной первым, — сказала она с подозрением.

— Да. И я рад этому. Потому что тогда я не мог устоять перед тобой и все еще не могу. Что-то словно притянуло меня к тебе… как вода. И я знаю, что не стоит бороться с течением. — Я наклонился, чтобы поцеловать ее между словами.

Когда наступила ночь, я заметил, что Беллами и Серена что-то готовят.

— Пошли, — сказал я, собирая еду обратно. — Нам нужно вернуться и развести огонь. Уверен, что не я один умираю с голоду.

Мы отправились к друзьям на берег, где поделились собранными нами крабами и фруктами. Беллами развел костер, и мы сидели вокруг него, готовя крабовое мясо и запивая его кокосовой водой, будто это было самое божественное блюдо, которое мы когда-либо пробовали.

— Лодка не получила серьезных повреждений. Стоит хорошенько перевернуть ее, и она будет готова к отплытию, — объяснил я, разминая клешню краба большими пальцами.

— Значит, мы могли бы отплыть сегодня вечером? — спросила Катрина.

— Если ты хочешь. Тебе решать, когда мы отправимся. — Я откусил кусочек, взглянув на Беллами поверх пламени костра. — Верно. Беллами?

Он стряхнул с себя ошеломленное, пустое выражение лица и выпрямился.

— Да.

Катрина наклонилась вперед, ее пристальный взгляд встретился с нашими усталыми лицами.

— Конечно, я хочу вернуться к маме… но, думаю, нам всем нужно отдохнуть. Мы можем уйти на рассвете.

— Тогда ладно. — Беллами подбросил хвороста в огонь, его голос звучал глухо. — Мы отправляемся на рассвете.

37. Где ром?

Беллами

Мы подготовили лодку на рассвете, пока девочки еще немного поспали. Мы с Майло принялись за установку парусов и двойную проверку корпуса. К счастью, мачты уцелели после крушения. Небо было идеальным для плавания под парусом, ветер дул в нашу сторону. Плыть нам было недалеко.

— Я бы сказал, что это примерно двухдневное путешествие, — сказал я Майло.

— Рассчитываю, что это займет больше двух лет, — усмехнулся он.

Я ответил с легким смешком, подходя к нему и завязывая последний кусок такелажа:

— Мы скучали по тебе, приятель, ты это знаешь?

— Ты? Скучал по мне? — Он покачал головой. — Никаких обид из-за ожерелья?

— Знаешь, это было странное время, — проворчал я с ноткой фальшивого смеха. — Мы все были в отчаянии и полубезумны.

— Я просто пошутил. — Он толкнул меня локтем. — Знаю, это все из-за морской воды, которая, в конце концов, добралась до тебя. Не волнуйся, я понимаю.

— Эй. Кто научил тебя пиратству? Без меня ты давно был бы мертв в команде моего отца.

— Признаю, что, возможно, кое-чему научился у тебя. Но не притворяйся, что я не помогал тебе с этим ужасным чувством навигации. — Он с усмешкой приподнял бровь, затягивая узел.

Мы оба рассмеялись, а я покачал головой, вспомнив, как Майло, тощий пятнадцатилетний подросток, осмеливался поправлять меня в расположении звезд и в моих рисунках на карте прямо на глазах у моего отца.

— Ладно, с этим все в порядке. Может быть, у отца действительно была какая-то веская причина, по которой он хотел, чтобы ты был на борту.

— Если честно, я бы предпочел, чтобы этого не было.

— Ну, если бы ты не был ценным, то был бы мертв, так что… — Я оперся на борт лодки вместе с Майло, изо всех сил пытаясь столкнуть ее обратно в воду.

— Учитывая, через что мы прошли, это не самый худший вариант. — Майло наклонил голову в мою сторону. Сейчас он выглядел старше меня, у него была борода гуще, чем я когда-либо видел, и шрам поперек глаза. Его кожа загорела после пребывания в море, и у него был спокойный, но мудрый взгляд, говоривший о какой-то скрытой силе, которой у него раньше не было.

Я постучал пальцами по борту лодки.

— Да ладно тебе, приятель, все не так уж и плохо. Мы грязные сукины дети, и все же по какой-то причине нам дали больше шансов, чем святым.

— Возможно, мы должны извлечь из этого какой-то урок, — Майло встал рядом со мной, выводя лодку с мелководья. Я перевел дух, задыхаясь и испытывая жажду.

— Ты, случайно, не захватил с собой немного рома из старых добрых времен? — Я пошутил только наполовину.

К моему удивлению, он полез в сумку и достал фляжку. Он бросил ее мне.

— Ты ублюдок, — широко улыбнулся я, делая большой глоток. — Никогда не думал, что снова попробую такой. Просто здесь все по-другому.

Когда девочки проснулись, мы продолжили разговор. Мы наблюдали за ними на берегу, пока они болтали и готовились к предстоящему дню. Затем мы забрались в лодку.

— Ты же знаешь, что не сможешь ее удержать. Даже когда хочешь защитить ее. — Голос Майло заставил меня оглянуться на него через плечо, когда я пошел за веревкой. Лучше бы он не пытался по душам говорить со мной о Серене. Особенно после всего, что он натворил с Катриной.

— Шокирующие слова исходят от тебя, приятель. — Я склонил голову набок, роняя такелаж, который держал в руке. — Ты, как никто другой, знаешь, каково это — потерять свою девушку. Только не говори мне, что ты бы ничего не сделал, чтобы этого больше не повторилось.

— Я бы так и сделал. Да. Я пытался это сделать. Я пытался оградить Катрину от Корделии, чтобы она не пострадала. И доверие, которое я к ней потерял, не стоило ложного чувства безопасности. Я был неправ, пытаясь принять это решение за нее. То же самое и с Сереной. Она собирается делать то, что считает нужным, и не наше дело пытаться их сдерживать. — Он прищурился, глядя на двух девушек, болтавших в нескольких ярдах от него, а ветер развевал их волосы. — Они обе неукротимы, как море. И разве не за это ты всегда любил море?

На мгновение я задумался над его словами, давая им перевариться, и выпятил челюсть, чтобы снять напряжение, которое испытывал.

— Я не собираюсь отдавать ее Бастиану, если ты это имеешь в виду.

— Конечно, нет. Но я имею в виду, если ее судьба — встретиться с ним лицом к лицу раз и навсегда, чтобы вернуть власть, которая принадлежит ей по праву, как думаешь, стоит ли тебе пытаться удержать ее от этого?

Я изобразил непристойный жест и закатил глаза, потому что это был единственный способ не показать ему, как глубоко запали мне в душу его слова. Я знал, что Серена заслуживает того, чтобы к ней вернулась вся полнота ее власти, но, конечно, она могла бы отойти в сторону, пока я буду делать это за нее. Потому что в одном я был чертовски уверен — я ни за что на свете не променяю ее на маму Катрины.

Я искал способ быстро сменить тему, и мой взгляд упал на татуировку Майло.

— Это что-то новенькое.

— Маленький подарок от Бастиана в прошлом. Твой все еще у тебя? — спросил Майло, кивнув.

— Никуда не девается. — Я инстинктивно протянул руку, чтобы потрогать кожу над ключицей. Татуировка в виде нарисованного чернилами морского зверя, извивающегося вдоль нее и огибающего мой затылок, оставалась на теле в состоянии покоя все эти столетия, пока я снова не начал слышать голос Бастиана в этой погоне за призраками. Это была наша сделка — как и то, как он забрал голос Катрины — в подтверждение нашей сделки. Только сделка была заключена моим отцом, а я был пешкой между ними.

— А что насчет солнца вокруг нее? Такого я не помню. — Я заметил отметку на его руке, окаймляющую замысловатую карту. Это было похоже не столько на чернила, сколько на блестящую металлическую инкрустацию.

— Долгая история. Но предполагалось, что это ослабит эффект метки Бастиана. — Майло шумно выдохнул и прищурился на солнце. — Это легенда с острова, который я нашел. Солнце защищает их от внутренней тьмы. И они хотели помешать тьме Бастиана найти их.

— Сработало? — Я приподнял бровь.

— Очень на это надеюсь. — Он оглянулся на Катрину и Серену, которые, казалось, заканчивали свой разговор, заходя в полосу прибоя, чтобы подняться на борт. — В любом случае, на данный момент паруса подняты.

Я кивнул ему, наблюдая, как он идет по палубе, чтобы помочь девушкам подняться, но не раньше, чем он остановился и обернулся еще раз.

— Беллами.

— Да?

— Ты прикрывал мою задницу больше раз, чем следовало. Не думай, что я не прикрою твою спину, что бы ни случилось дальше.

— Сообразительный, приятель. Надеюсь, об этом ты не пожалеешь, — пошутил я, указывая на него пальцем.

Как только девочки оказались на борту, Катрина выглядела обеспокоенной и что-то прошептала Майло. Я наблюдал, как он последовал за ней к люку в каюту. Направляясь к штурвалу, я взглянул на Серену, которая смотрела на меня то ли с соблазном, то ли с надменностью, а может, и с тем и с другим, облокотившись на борт лодки. Подмигнув, я сел за штурвал.

38. Сгореть

Майло

— Что ты хотела мне сказать? — спросил я Катрину.

— Я бы предпочла поговорить внутри, — сказала она, провожая меня в каюту. Там было не так много места, но мы пробрались мимо старых рыболовных снастей и сетей, разбросанных вокруг раковины, в самый дальний угол, где вдоль стен каюты стояли две маленькие раскладушки, похожие на диваны.

Я споткнулся о сеть, через которую мы перешагивали, когда приманка зацепилась за мои штаны. Я споткнулся и, пробормотав что-то себе под нос, удержался на ногах.

— На моем корабле никогда не было бы такого беспорядка.

Катрина рассмеялась.

— Уже отвык от морских прогулок?

— Ха, не совсем, — улыбнулся я, опершись рукой о стену прямо над ее головой. — Просто отвлекся на симпатичную русалку.

Она насмешливо закатила глаза.

— Прошло столько времени, а ты все еще сохранил свою привлекательность.

— Думаю, ты имеешь в виду очарование. — Я одарил ее игривой улыбкой, когда она легонько толкнула меня в грудь, но оставила там свою руку, ее лицо смягчилось, а взгляд стал глубоким. Она скользнула рукой вниз по моей груди, следя взглядом за своим движением.

— Я хотела спросить тебя… Что произошло после… — ее голос медленно затих. — После того, как ты отправил нас обратно сюда? Что с тобой произошло за эти два года?

Мои мысли вернулись к тому дню, когда я отправил Катрину в настоящее с помощью Трезубца. Я так старался забыть те часы, которые прошли после того, как я убил того капитана и захватил его корабль. Я почти не спал в течение трех дней, а когда, наконец, заснул, то лег, все еще покрытый кровью своих врагов, напившись спиртного, чтобы привыкнуть к новой реальности. Мне потребовались месяцы, чтобы прийти в себя. Но в то же время я был безжалостен.

— Мне… мне стыдно признаться, что я превратился в человека, которым никогда не хотел быть. Я был так зол. — Я отвернулся, потому что не мог встретиться с ней взглядом. — Я думал, что больше никогда тебя не увижу.

— Что бы ты ни сделал, ты не можешь застрять в этом. — Она коснулась моего подбородка, погладила бороду большим пальцем и повернула мою голову к себе. — Как и то время, когда ты был в команде Вальдеса. Это в прошлом. Ты делал то, что должен был делать, чтобы выжить.

— На этот раз все было по-другому, Катрина. На корабле Вальдеса у меня не было выбора. Но у меня самого был выбор. Забирать жизни или спасать их. И я редко выбирал последнее. Потому что, если бы я это сделал, меня бы сочли слабаком на море. Я потратил недели, выслеживая флот Бастиана в поисках карты, на которой можно найти Источник. Пока я, наконец, не выжал кое-какую информацию из одного из его трусливых капитанов, который сказал мне, где я могу его найти. Я уничтожал всех, кто вставал у меня на пути, и потопил больше кораблей, чем мог сосчитать. Я поджигал моря в поисках пути обратно к тебе.

— Ты должен простить себя.

— Простить? Вот что меня пугает. Я ни о чем не жалею. Я бы сделал все это снова ради тебя. Но теперь боюсь, что не заслуживаю тебя.

— Забавно, что ты это говоришь. — Она взяла меня за руки, ее дыхание было прерывистым. — Я не просто хотела спросить тебя, что там произошло. Я… мне нужно тебе кое-что сказать.

Я был сбит с толку, но взглядом попросил ее продолжать.

— Когда я привела тебя к себе через Фонтан… когда я пела тебе… это была не совсем я. — Она сделала глубокий вдох. — Я начала песню, но потом моя сирена взяла верх, и она завлекала тебя. Это помогло тебе выбраться, но песня, которую ты услышал, оказалась смертельной ловушкой. Если бы я не взяла себя в руки в последнюю секунду, она бы… я бы убила тебя. И это привело меня в ужас, но я не хотела, чтобы кто-нибудь узнал. Даже ты. Потому что я работала все это время, чтобы найти тебя, спасти, только чтобы понять, что я представляю для тебя реальную опасность. И я не знаю, что с этим делать.

Я помолчал, тщательно подбирая слова. Если бы она только знала, как я боялся этого дня. Из того, что я видел о сиренах, я знал, что даже Катрина, в конце концов, уступит своей. Они были могущественными существами, и, хотя Катрине пока удавалось контролировать эту свою сторону, я боялся, что однажды это может измениться.

— Я уже знал, что рано или поздно это произойдет. Я просто не знал, когда. Я вполне заслужил смерть от рук сирены. Я, конечно, сыграл свою роль в их гибели, вольно или невольно. И если эта сирена — ты… что ж, тогда… лучшего конца я и представить себе не мог.

Катрина сильно заморгала.

— Нет, нет, даже не говори так. Ты правда думаешь, что я смогла бы смириться, если бы что-то сделала с тобой?

— Катрина, — вздохнул я. — Я бы хотел, чтобы ты поняла, какой я на самом деле подлый. Если быть честным, я хочу, чтобы ты знала, что сейчас я хочу тебя больше, чем когда-либо. Но я так боюсь, что погублю тебя. — Я не мог поверить, что признаюсь ей в этом вслух. Но она должна была знать, что съедало меня заживо каждое мгновение.

Она покачала головой, отчего распущенные волны волос заплясали у нее на плечах.

— Ты погубишь меня? Это не у тебя злой голос в голове. Это не ты можешь однажды сорваться и убить меня, даже не вспомнив об этом! Я не могу любить тебя, не причиняя боли. И чем больше я думаю об этом… — она сделала паузу с тяжелым вздохом, — … тем больше задаюсь вопросом, какое будущее у нас вообще может быть.

— Единственное будущее, которого я хочу. — Я схватил обе ее руки в свои, будто они могли оторваться, если я не сделаю это достаточно быстро.

Она сглотнула, низко опустив голову.

— Мечты, о которых ты мне когда-то рассказывал. Уйти от всего этого. Жить нормальной жизнью и остепениться… У тебя может не быть этого со мной.

— Конечно, может, и даже если бы нет, эти мечты больше не имеют значения. Теперь ты — моя единственная мечта.

Катрина на мгновение отвела взгляд в сторону, взгляд ее карих глаз погрузился в море мыслей, прежде чем она снова встретилась с моим полным отчаяния взглядом.

— Знаешь, что я поняла за последние несколько дней? Это заставило меня понять, что выхода нет. И никогда не будет.

— Нет, ты не это имеешь в виду, — взмолился я. Возможно, это было то, чего я заслуживал, но все равно ощущение было такое, будто меня выпотрошили раскаленным лезвием.

Катрина подняла глаза, словно желая сказать что-то, что могло бы прекратить этот разговор, начиная и останавливаясь снова, пока она боролась со словами.

— Когда я смотрю на маму и понимаю, что она так же, как и я, захвачена кровью сирен, которая течет в наших жилах, то понимаю, что этого никогда не пройдет. Никогда. Если бы не кошмары разрушали наши жизни, то это было бы так. Это просто будет передаваться по наследству, как и всегда. Я не могу так поступить со своей собственной семьей. Я не разрушила свое проклятие. Я просто сменила его на другое. Так что, если я не могу покончить с проклятием, я должна покончить с семьей. А это значит, что я не могу провести его с тобой. Я не могу быть твоей мечтой, потому что я — ночной кошмар. У нас не будет счастливого конца.

— Что ты хочешь этим сказать? — Я сжал ее руки, мое тело было напряжено, как канат. Я знал, что не смогу защитить ее от нее самой. Но я бы с радостью умер, пытаясь это сделать.

— Я не знаю, Майло. Я не знаю. — Она уронила голову мне на плечо, и так мы простояли в безмолвном объятии несколько минут. Пока она, наконец, не нарушила тишину.

— Однажды ты сказал мне, что совершал ужасные поступки. Я никогда не думала, что буду тем, кто скажет тебе это.

Я раздраженно выдохнул.

— Мы можем быть солнцем друг для друга.

— Что? — Катрина мягко отстранилась.

— Это легенда. Пока у луны есть солнце, тьма никогда не поглотит ее. Я буду твоим солнцем, Катрина, даже если это означает, что я сгорю. Я приподнял ее подбородок, чтобы она посмотрела мне в глаза.

Она пристально смотрела на меня, разглядывая. Она медленно протянула руку и коснулась моего глаза со шрамом, затем другой рукой поднесла мою руку к шраму на щеке. Она удерживала нас так довольно долго, ни один из нас не произнес ни слова. Я думал, что понял. Я надеялся, что понял.

— А сегодня вечером? — прошептала она. — Может быть, завтра все встанет на свои места. А может, и нет, и все будет еще хуже, и мы поймем, что я была права. Но сегодня давай представим, что я неправа. Если мы собираемся сгореть, давай сгорим вместе.

Она прижалась своими губами к моим, вкус ее языка был как сладкое вино. Ее рука скользнула мне под рубашку, и она распутала меня. Я почти подумал, что это ее сторона сирены взяла верх, но даже если бы это было так, я не мог бы сказать, что остановил бы ее. Я был ненасытен по отношению к ней слишком, слишком долго.

Я прижал ее к себе, и наши губы слились воедино, как прилив сливается с береговой линией. Мы отстранялись, когда в промежутках между отчаянными вспышками мелькали руки и одежда. Я бы любовался ее телом дольше, если бы у меня была такая возможность, но мы двигались с такой настойчивостью, с такой страстью, что я поймал себя на том, что смотрю ей в глаза. Но это не помешало мне ощутить ее в полной мере. Ее кожа горела под моими пальцами, поглаживающими ее, очерчивая соблазнительные линии ее изгибов. Я скользнул руками по ее грудям вниз, к бедрам, а она прижала пальцы к мышцам моих плеч, проводя по моим татуировкам от спины до предплечий. Я застонал, когда она потянулась ко мне, дразня пламя внизу. Мой пах напрягся от боли, когда мое желание к ней стало сильнее, чем я мог вынести. Я сжал ее бедра и провел рукой по совершенству между ними. Ее прерывистые вздохи у моего уха сводили меня с ума, когда она потянула меня на одну из раскладушек у стены. Я перелез через нее, и она поцеловала меня, когда я наклонился. Оставалось совсем немного времени, прежде чем я почувствовал, что прижимаюсь к ней, задаваясь вопросом, достаточно ли шума волн, плещущихся о борт, чтобы заглушить наши вздохи.

Каждый раз, когда мы занимались сексом, все было медленно и нежно, но сейчас все было яростным и необузданным. Ее пальцы запутались в моих волосах, когда я сжал ее запястья, наши тела, переплетенные вплетенными пальцами, были скользкими от пота. Она притянула меня к себе, словно могла умереть, если не сможет ощутить меня достаточно глубоко. Пульсация отдавалась в каждом сантиметре моего тела. Когда я услышал, как она в безумном блаженстве простонала мое имя, я позволил себе последовать за ней, охваченный жаром и восторгом. Если бы это было похоже на костер, я бы позволил ей отправить меня прямиком в ад.

Мне было все равно, что принесет завтрашний день, или все грядущие завтра. Когда мы медленно засыпали в объятиях друг друга, я решил, что, какую бы тьму, по мнению Катрины, она не смогла победить, она могла бы унести с собой и меня.

Я нежно поцеловал ее в лоб, наблюдая, как закрываются ее глаза.

— Независимо от того, права ты или нет, мы сгорим вместе.

39. Разделяющие воды

Беллами

Когда наступила ночь, Серена, наконец, подошла ко мне, после того как довела меня до безумия своими косыми взглядами с другого конца палубы. Она поцеловала меня в щеку и, подмигнув, скользнула своей рукой по моей.

— Ты знаешь, что в нашей первой жизни мы были женаты?

— Хотел бы я вспомнить ту жизнь, которая была у нас с тобой. Очень надеюсь, что она была не такой сложной, как эта.

— Это было не так. Не сразу, — Серена вздохнула.

— Тогда я был таким же? — спросил я, когда она прислонилась к моему плечу, а я другой рукой придерживал руль.

— Ты был таким же. Ты выглядел так же. У тебя был такой же голос. И ты был таким же дерзким и упрямым тогда. — Она сморщила носик от смеха.

— Хорошо, по крайней мере, тогда для тебя не будет сюрпризов. — Я перекинул ее распущенную косу через плечо. — Ты помнишь свою жизнь, когда я встретил тебя в 1989 году? Ты помнишь свои семьи?

— Я помню некоторых из них. Конечно, я не знала, кем — или чем — я была… в то время. Но я помню некоторых из них. Как и моего отца в моей последней жизни. У него был мягчайший характер.

— Ха. Но он ненавидел меня. Он думал, что я убил тебя. — Я откинулся назад. — К счастью, Катрина доказала ему обратное, но все же. Он почти тридцать лет верил в это.

— Похоже, у нас есть талант убивать друг друга. — Серена рассмеялась, поворачивая голову, чтобы посмотреть на звезды.

Меня захлестнула волна вины, когда я подумал, что что-то пошло не так, когда мы отправились на встречу с Бастианом.

— Но не в следующий раз. Что, если мы просто сбежим и начнем новую жизнь где-нибудь в другом месте? Что, если ты останешься такой?

Она покачала головой.

— Мы не можем убежать от этого, Беллами. Не сделав твою жизнь ужасной. И мы всегда будем в опасности. У нас никогда не будет настоящего мира. А потом, когда мы умрем, то, в конце концов, просто возродимся снова, всегда подсознательно пытаясь найти друг друга.

Внезапно в моей голове раздался голос Бастиана, шепотом дразня меня.

«И если ты побежишь с ней, я всегда буду знать, где ее найти».

Нет, гребаный ублюдок.

Именно тогда я понял. Бастиан все еще мог видеть нас. Все это время он все видел и слышал. И именно так он узнал о маме Катрины и о том, что она бросила МакКензи и Ноя. Он знал все это время, еще до того, как мы с Катриной заключили сделку. И именно поэтому он заставил нас идти одних. Чем ближе я был к Серене, тем легче ему было убить ее. Он наблюдал за нами. Мы шли прямо в его ловушку. Он должен был точно знать, когда и где мы планируем прийти и встретиться с ним лицом к лицу. И даже больше того, если мы не покончим с ним, у него всегда будет доступ к людям, о которых я забочусь, через меня… навсегда. Это никогда по-настоящему не закончится. Он явно мог активировать свои метки, когда хотел, и мы ничего не могли сделать, чтобы остановить это.

Я с трудом сглотнул, осознав, что единственный способ обезопасить Катрину и Серену — это держаться от них подальше. Потом отпустил руль и чуть не опрокинулся, борясь с раскачиванием лодки.

— Куда ты? — испуганно спросила Серена.

— Я не могу тебе сказать. Потому что он слушает. — Ничего больше не объясняя, я бросился искать Майло. Он спал рядом с Катриной в каюте, и я молча разбудил его.

— Черт возьми, чувак, что ты делаешь? — прошептал он, протирая заспанные глаза.

Я говорил тихо, стараясь не разбудить Катрину.

— Мою метку все еще можно отследить. У меня нет твоего маленького фокуса солнечного вуду, который мог бы мне помочь. Он поймет, когда мы встретимся с ним лицом к лицу. Мы не можем позволить ему воспользоваться этим преимуществом.

— Хммм. Ты прав. Но что ты предлагаешь? — Он застонал себе под нос.

— Я говорю… — Я остановился. Что бы я ни подумал или ни сказал, Бастиан мог услышать. Вместо этого я огляделся в поисках бумаги и карандаша и торопливо набросал то, что хотел сказать.

«Со мной девочкам небезопасно. Мне нужно путешествовать отдельно».

Майло изучил запись в тусклом свете, затем посмотрел на меня с пониманием в глазах, которое убедило меня, что он согласен. Я был удивлен, так как почти ожидал, что он возразит. Но он, не колеблясь, кивнул и разбудил Катрину.

— Я объясню ей. — Повернувшись ко мне, он помолчал. — Кто управляет кораблем?

Я наклонил голову, пожал плечами и стиснул зубы.

— Ну, тогда иди и сделай это! — Он ударил меня по руке слишком сильно. Я отступил, оставив Майло разбираться с Катриной.

Вернувшись на палубу, без всякой спешки направился к штурвалу. Серена бросилась мне навстречу, все еще не понимая, почему я внезапно покинул ее несколько мгновений назад.

— Ты в опасности, — сказал я. — Нет, пока он может отследить тебя через меня.

Ее глаза потемнели, когда она оглядела меня с ног до головы.

— О чем ты говоришь?

Я потянулся вперед, чтобы успокоить ее, дотронувшись до плеч. Прикусил язык, стараясь не сказать лишнего, чтобы Бастиан не услышал. Потом вытащил лист бумаги, который использовал ранее, и снова принялся писать, когда Серена накрыла мою руку своей, останавливая меня.

— Я знаю, чего ты хочешь, — сказала она. — И я согласна, что это самый безопасный способ.

Немного озадаченный, я не стал спрашивать, откуда она узнала. Я сосредоточилась на том, чтобы держать свои мысли при себе, все еще опасаясь неограниченного доступа Бастиана к ним. Это было все, что я мог сделать, чтобы помочь девочкам не попасться в ловушку. Бастиан, возможно, хотел, чтобы мы поверили, что он терпеливо ждал, когда Катрина вот-вот появится, готовая обменять свою маму, но я не верил, что он сделает даже это честно.

Я был удивлен, увидев выражение ее лица — оно почти сияло от волнения, когда она смотрела на звездное небо над морем.

— Мы отправимся в путешествие моим любимым способом. Вы, мальчики, можете взять лодку. — Она улыбнулась.

В своей безумной спешке я как-то не подумал о том, что мы будем путешествовать порознь, но теперь, когда мои мысли пришли в порядок, я подумал, что, возможно, у меня есть идея, и она мне не обязательно нравилась.

Будто как раз вовремя, Катрина вышла из каюты, протирая заспанные глаза. Она поспешила к нам.

— Что происходит? — спросила она, зевая.

Серена посмотрела на нее с лукавой улыбкой и отвела к краю лодки, как я предположил, объясняя ей план. Судя по испуганному выражению лица Катрины, я думаю, что предположил правильно.

Майло присоединился к нам на палубе, заняв место рядом со мной.

— Как именно мы это сделаем? — спросил он. — Я бы солгал, если бы сказал, что не испытываю ни малейшего беспокойства по этому поводу.

— То же самое, приятель. — Я скрестил руки на груди. — Но только двоим из нас четверых нужна лодка, чтобы путешествовать по воде. Так что ты об этом думаешь?

— Понимаю. Но это именно то, что я имел в виду ранее. Если я чему-то и научился, так это тому, что мы должны доверять им, даже когда нам кажется, что мы единственные, кто может их защитить… потому что обычно доверие к ним — это то, как мы их защищаем.

Какое-то время я обдумывал его слова, несмотря на странное чувство, возникшее у меня в животе. Расставаться с Сереной было последним, чего я хотел, но если бы это помогло ей быть в безопасности, я бы сделал все, что в моих силах.

— Хорошо, мальчики, — улыбка появилась на лице Серены, когда они с Катриной повернулись к нам лицом. — Увидимся там. — Затем она прыгнула за борт.

Катрина повернулась к Майло и, крепко поцеловав и обняв, заверила его, что с ней все будет в порядке.

— Я всегда найду тебя, помнишь? Это ненадолго.

— Надеюсь, не на ближайшие два года, — поддразнил Майло, но в его голосе слышалась тяжесть. Ему приходилось бороться с желанием остановить это. Я его не винил.

Катрина перелезла через корпус и спрыгнула в воду. Мы с Майло бросились смотреть за борт и увидели, что две девушки полностью преобразились в сирен, а их блестящие хвосты поднимаются и опускаются в воду. Я стоял в благоговейном страхе, глядя на Серену в ее потрясающей форме сирены. Она была не похожа на Катрину, которая сверкала простым голубовато-серебристым блеском благодаря единственной случайности. Хвост Серены был длиннее и величественнее, а чешуя отражала все возможные цвета спектра, спинные и длинные хвостовые плавники, словно каскад лент, танцевали среди волн, окружающих ее двуустки. Это был поистине хвост, достойный богини.

— Будь осторожна, — произнес я. — Если тебе понадобится, чтобы мы притормозили, дай нам знать.

— Не волнуйся, — ухмыльнулась она. — Это тебе, возможно, будет трудно за нами угнаться.

С этими словами она нырнула под воду. Катрина бросила на нас последний взгляд, прежде чем сделать то же самое.

40. Когда говорят звезды

Катрина

— Я никогда раньше не заплывала так далеко. А что, если я устану? — спросила я, помахивая хвостом, чтобы не отстать от Серены в воде. Я никогда раньше не разговаривала под водой, но здесь, с ней, это было как-то возможно. Наши голоса разносились по воде так же отчетливо, как и на суше.

— Это говорит о том, что ты никогда по-настоящему не проверяла свои способности. Ты не устанешь так быстро. — Серена посмотрела на меня с огоньком в глазах.

Рванув вперед, я с легкостью подхватила ее темп, стараясь не выглядеть слабой, когда плыла рядом с ней.

— Ну, я не так уж долго была русалкой.

«По крайней мере, ты об этом не знала». Она улыбнулась, обращаясь ко мне мысленно. «Ты всегда была такой. Это то, кто ты есть».

Я почувствовала тяжесть в груди, и не только от удивления, вызванного голосом Серены в моей голове. Мысль о том, что я всю жизнь была сиреной, давила на меня, как мешок с кирпичами. Я гадала, какой могла бы быть моя жизнь, если бы мы с мамой не были прокляты таким образом. И тогда мысль, которая уже однажды приходила мне в голову, снова всплыла на поверхность — мысль о том, что я просто продолжу передавать это извращенное наследие, если когда-нибудь продолжу свой род. Мысль о том, что у меня никогда не будет нормальной жизни.

«Серена…» Я, заикаясь, произнесла ее имя, находя, что это на удивление естественно — делиться с ней своими мыслями. Эта связь с внутренним голосом казалась такой же простой, как разговор. Но осознание того, что это всего лишь еще одно проявление моей природы сирены, заставило меня почувствовать себя неуютно. «Есть ли у меня какой-нибудь способ обрести душу? Или у мамы? А она может?»

Озорной взгляд, который она бросила на меня, исчез при моем вопросе. Я была поражена, когда она ответила мне своим голосом.

— Ни одна сирена никогда не спрашивала меня об этом. Зачем тебе она вместо всей твоей долгой жизни?

— Потому что, — я помолчала, наблюдая за нашими призрачными тенями на песке внизу, когда мы проплывали над мелководной частью океана, — потому что какой толк в долгой жизни, если никто из дорогих тебе людей не может разделить ее с тобой? Или если половина тебя хочет их убить. Быть наполовину сиреной сложнее, чем быть сиреной в полном смысле этого слова. Потому что две мои половины ненавидят друг друга. Мне это не нравится. И я не хочу стать просто морской пеной. Я хочу быть… чем-то большим. В этой жизни и в следующей.

Серена слегка покачала головой, хмуря брови, когда услышала мои слова.

— Ты последняя живая русалка, Катрина. Ты и твоя мать. Как ты могла захотеть отказаться от этого?

Я вздохнула.

— Эта сила, эти способности. Все это ничего для меня не значит. Я никогда не просила ни о чем из этого. Если уж на то пошло, это только усложнило мою жизнь. Я всегда борюсь с двумя сторонами себя. — Мои слова прозвучали более горько, чем я хотела. Но я ничего не могла с собой поделать. Я молча несла это бремя каждый день, и почувствовала облегчение, когда, наконец, услышала, как сама признаю вслух, что не хочу этого. Хотя я могла сказать, что моя сторона сирены чувствовала то же самое. Конечно, она не чувствовала. Она хотела, чтобы я заткнулась.

— Я тоже не просила о своей судьбе, — сурово сказала Серена, продолжая плыть плечом к плечу со мной. — Но судьба не часто позволяет нам выбирать.

Я открылась ощущению свободы, исходящему от воды вокруг меня. Наслаждаясь шелковистым течением, пузырьками от наших движений и накатывающимися волнами. Было что-то волшебное и притягательное в осознании того, что я последняя в своем роде, плывущая по этому бескрайнему океану, как одинокая иголка в очень большом стоге сена. И я не могла точно сказать, какая часть меня была главной. Как соленая вода, смешанная с пресной, мои личности никогда по-настоящему не могли быть разделены теперь, когда они слились воедино.

Я, наконец, заговорила снова, все еще стараясь не отставать от богини.

— Но ты же хочешь получить свою силу, не так ли?

Серена замедлила темп и посмотрела на меня, наклонив голову.

— Да. Это часть меня. Без этого… Ну, ты же видела, что со мной стало.

Я замолчала, размышляя, что же будет дальше в этом путешествии. Больше думала о словах Серены о том, что судьба не позволяет нам выбирать. Это напомнило мне кое-что из того, что сказал Майло, когда в первый раз остался со мной на ночь.

Судьба решила не в нашу пользу…

Но как же он оказался неправ. Мы смогли преодолеть временные рамки, чтобы быть вместе. Так что, если бы мы смогли это сделать, возможно, это была бы не единственная судьба, которую мы могли бы изменить.

— Тогда почему ты так сопротивляешься, когда Беллами хочет заполучить корону для тебя? Почему ты прячешься от своей силы, если думаешь, что она предназначена тебе по праву?

Серена отказывалась смотреть на меня, и на мгновение я подумала, что она тоже не ответит мне. Но затем она пробормотала что-то более нежное, чем дуновение морского бриза.

— Потому что его судьба — не моя. Потеря моей власти — не его бремя. Это все, что я скажу.

— Ты должна вернуть ее, — сказала я, думая о том, что она была моей единственной надеждой на спасение мамы. — Даже если судьба или предначертание, или как бы ты это ни называла, говорит, что все должно быть по-другому, иногда это можно изменить.

Взгляд Серены смягчился, когда она искоса взглянула на меня.

— Ты не ошибаешься, русалочка. Но иногда тебе действительно нужна небольшая помощь звезд. Именно они привели вас с Майло друг к другу. Когда звезды говорят, судьба должна прислушаться. У вас, должно быть, есть звезда, выступающая от вашего имени.

У меня было предчувствие, что это может быть за звезда. Размышляя о том, какие небесные силы могут находиться наверху, я с благоговением наблюдала за теми, что были подо мной. Мы были на мелководье, и свет отражался от коралловых рифов, видневшихся снизу, переливаясь всеми цветами радуги под ними. Растения, кораллы и животные всевозможных форм и движений, извивающиеся, стремительные и дрейфующие в воде с легкостью птицы в полете. Жизнь здесь, внизу, была мирной и, безусловно, какой-то волшебной, но это была не та жизнь, о которой я мечтала. Не за ту цену, которую она требовала.

Я гадала, что будет дальше. Что нас ждет, когда мы вернемся к Бастиану? И в качестве какого инструмента для переговоров он использует мою мать? Когда эта мысль пришла мне в голову, мне показалось, что холодная вода вокруг меня может внезапно пронзить мою кожу. Мы должны были спасти мою мать любой ценой. Я бы сделала все, что в моих силах, чтобы спасти ее. Даже если бы это означало вернуться к самой темной части себя, как я должна была сделать, чтобы победить Корделию. Чего бы это ни стоило, я это сделаю. Я верну маму обратно.

41. Кальмары

Беллами

Я смотрел на море, пытаясь подавить беспокойство, бушевавшее в груди, когда думал о Катрине и Серене, которые были там одни. Я знал, что это к лучшему, но все равно это мучило меня. Чтобы отвлечься, я оттолкнулся от борта корабля, обернулся и увидел, что Майло стоит позади меня и поправляет такелаж.

— С ними все будет в порядке. Не психуй, — сказал он.

— Да. — Я раздраженно выдохнул. — Знаю, они могли бы убить нас обоих, если бы захотели. И, честно говоря, я тоже не уверен, что чувствую по этому поводу, но просто тяжело отпускать их, когда ты только что получил их обратно.

Майло вытер лоб тыльной стороной ладони.

— Вот так мы их оберегаем. Так что давай опустим головы и достанем эту корону для твоей девочки.

Я скрестил руки на груди и усмехнулся.

— Смотрите-ка, кто объявил себя капитаном, — я сделал вид, что отдаю честь. — Хочешь, я отдраю палубу?

— Не надо, — ухмыльнулся Майло. — Я думал, мы решили этот вопрос с сиреной, помнишь?

— О, ты все еще не можешь забыть об этом, не так ли? — выплюнул я, закатив глаза.

— Что? Думал, я забуду, как победил тебя на Капитанской дуэли? Не может быть, — Майло обнажил ряд белых зубов и приподнял бровь.

— Верно, потому что это был единственный раз, когда такое случилось.

— Потому что ты был слишком напуган, чтобы снова встретиться со мной лицом к лицу. — Смешок Майло пробудил во мне воспоминания, о существовании которых я даже не подозревал. Я почти забыл, каким чертовски самоуверенным он мог быть. Внезапно я почувствовал, что разговариваю с Майло, с которым рос бок о бок, наивным сыном торговца, который слишком быстро, на свой страх и риск, стал пиратом. С тем, кто уважал меня, когда мой отец был слишком суров с ним, что случалось часто. Иногда я жалел, что это доброе обаяние не передалось и мне, а не наоборот, но на корабле моего отца не было места для такого рода великодушия. Я позаботился о том, чтобы этот мягкосердечный мальчик быстро усвоил это.

— Ну, вот мы вдвоем бороздим моря без капитана. Что ты скажешь, если решим, под чьим началом будем плавать здесь и сейчас? Кто будет капитаном… — Я сделал паузу. Я даже не знал, есть ли название у этой дрянной зубочистки, которая лежит под нами. Я подошел поближе, чтобы посмотреть, знает ли она. И действительно, сквозь щели в дереве виднелись выцветшие буквы — «Кальмары».

— «Кальмары»?

— О, это как раз то, о чем мечтает каждый пират. Быть прославленным как грозный капитан «Кальмаров». — Майло перемахнул через канаты, и на его лице расплылась насмешливая улыбка.

— Капитан есть, капитан. — Я пожал плечами. — Если ты отказываешься от титула, то, полагаю, он останется за мной.

— Ни за что. — Майло прищурился. — Никогда не получалось так, чтобы я позволял тебе командовать.

— Тогда давай докажем это. Помни, я научил тебя всему, что ты знаешь. — Я сделал непристойный жест рукой.

Майло остановился и на мгновение скрылся в каюте. Он появился с двумя мечами, теми самыми, что были на нем, когда он проходил через Источник Молодости. Я раскрыл ладонь и протянул ее вперед, жестом попросив Майло бросить мне один из мечей.

— Не всему, — Майло взмахнул мечом в мою сторону. Рукоять ударила меня по руке, словно по волшебству воссоединившись со своим законным владельцем. Прежде чем я успел перехватить ее, Майло замахнулся со всей силы, встречая мою защиту снопом искр и стали.

Внезапно я снова оказался на палубе «Презрения Сирены», сражаясь своим клинком с молодым пиратом, которому слишком не терпелось заслужить звание искусного фехтовальщика.

Мы только что вступили в бой с военным кораблем, и недели не прошло с тех пор, как мой отец силой затащил мальчишку-торговца на борт. Я старался избегать его, зная, что любое проявление сочувствия к нему будет встречено неодобрительно и, возможно, даже будет наказано. Не имело значения, что я был его сыном. Отец не пощадил бы меня от морской напасти… даже ради собственной плоти и крови. Я понял это на собственном горьком опыте задолго до того, как этот ребенок достиг возраста. Я все еще чувствовал каждый удар хлыста, каждый глубокий укол в мою кожу, когда узловатая кожа рвалась у меня на спине, не иначе как от руки отца. Или муки голода и жжение на пересохших губах, когда слепящее солнце палило меня, прикованного к мачте, целыми днями. Поэтому, когда я посмотрел в глаза этого сломленного мальчика и увидел в них холодную безнадежность, мне пришлось заставить себя отвести взгляд, делая вид, что меня это не беспокоит. Со временем он стал жестче, как и я.

Но я не мог игнорировать его, когда он нашел меня после обмена пушками и рейда — мероприятия, во время которого он обычно прятался под палубой. Все еще шел мелкий дождь, размывая свежую кровь по палубе. Я смотрел, как красная вода стекает между ботинками, и вздрогнул, увидев брошенный к моим ногам клинок.

— Ты можешь научить меня драться так, как вы все это делаете? — Чей-то голос дрогнул. Мальчик подошел, переступая через кровавое месиво на полу, заламывая и ковыряя в руках, с неуверенным выражением лица. Я мог бы догадаться, что он это отрепетировал.

— Ты хочешь сказать, что все это время плавал под парусом со своим отцом, а он так и не научил тебя владеть мечом? — Я говорил с ним свысока, стараясь не поддаваться.

Он нервно переминался с ноги на ногу.

— Я… он научил меня кое-чему. Но в основном навигации. Он хотел, чтобы я отвечал за схемы и картографический справочник.

— Забавно, — я прикусил губу. — Можно подумать, что любой хороший торговец, стоящий своего дела, хотел бы убедиться, что его сын достаточно экипирован, чтобы справиться с опасностями на море, такими как… о, я не знаю… пираты. — Я злобно ухмыльнулся в его сторону. Ему едва исполнилось пятнадцать, но он был ненамного ниже меня. Он был подтянут, но не настолько силен, насколько мог бы. Из него получился бы хороший фехтовальщик, если бы он действительно захотел научиться.

Я оглядел корабль, где команда уже начала сбрасывать тела врагов за борт, заделывать окровавленные щели на палубе и откатывать пушки на место для хранения. Вряд ли кто-то заметил бы в этой сцене дополнительный хаос. Беспилотный штурвал, в частности, привлек мое внимание, когда я проследил взглядом за проходящим мимо моряком. Я ухмыльнулся, когда мне в голову пришла идея. Если этот мальчик хочет научиться драться как пират, я буду более чем счастлив научить его.

— Все в порядке… Майло, не так ли? — Я поднял саблю, которую он уронил к моим ногам, и провел указательным и большим пальцами по лезвию, осматривая его. — Конечно, ты знаешь пару мелочей. Я отказываюсь верить, что ты настолько некомпетентен, каким кажешься. Покажи мне, что ты знаешь.

Я бросил ему саблю обратно, и он поймал ее с удивленным видом. Прежде чем он успел что-либо сказать, я выхватил меч и взмахнул им высоко над его головой. Я удивленно рассмеялся, когда он отразил мой удар… чертовски небрежно, но лучше, чем я ожидал.

— Вижу, здесь все-таки есть с чем поработать, — проворчал я под своей насмешливой ухмылкой. — Исправь работу ног, парень. Вот так, — я жестом повторил движение с большей силой и точностью, дав ему всего секунду, чтобы понаблюдать за моей коррекцией.

— Например, как? Это было слишком быстро, — заныл он. — Я не могу…

— Когда ты переходишь дорогу врагу, он не собирается ждать, пока ты это поймешь. И я тоже. — Я снова замахнулся, на этот раз кончик моего меча попал ближе к животу. Я отдернул его, едва задев край его рубашки.

— Я бы убил тебя прямо сейчас, парень, — я наклонил голову в знак приветствия. Не обращая внимания на напряженное выражение его лица, я вручил ему меч и велел идти тренироваться на другую сторону палубы. Он попытался протестовать, но я быстро заставил его замолчать еще одним тычком меча и еще несколькими отборными словами. — Иди туда и тренируйся. Сейчас же, — потребовал я, указывая на открытое пространство возле кормы.

Он и не подозревал, какое развлечение я для него приготовил. Когда он, наконец, признал свое поражение, двинулся в указанном направлении. Как только он проходил мимо определенной части корабля, я быстро бросился к штурвалу и хорошенько крутанул штурвал, накренив корабль. Ветер потянул за парус на одной из нижних мачт, и гик, вращаясь, опустился прямо над палубой — достаточно, чтобы опуститься и подрезать Майло прямо там, где он шел, и подхватить его, как безвольную куклу.

Я покатился со смеху, когда мачта качнулась наружу, и мальчик повис над водой, цепляясь за нее с отчаянными мольбами. Пара членов экипажа, проходивших по палубе, подтолкнули меня локтем, одобряя шутку и посмеиваясь. Я с гордостью наблюдал за борьбой моего беспомощного подопечного, когда оставил его болтаться в воздухе еще несколько мгновений.

— Теперь ты — пират, парень. Всегда ожидай того, чего не ожидаешь, — промурлыкал я.

— Я не пират, — прошипел он.

Я еще раз повернул штурвал, и он отлетел назад на стреле. Он упал на пол палубы сразу же, как только она развернулась. Моя тень нависла над ним, когда я подошел к нему, пытающегося подняться на ноги.

— Отрицай это сколько хочешь, — сказал я, — но теперь ты — пират, и тебе этого никогда не изменить.

Я отвернулся, оставив его лежать на полу. Я и не подозревал, что в следующий раз, когда я попытаюсь научить этого парня драться, он окажется более умелым и решительным противником, чем я мог себе представить. И однажды, много лет спустя, он победит меня в любимом отцовском состязании по фехтованию на мечах, а отец будет сидеть сложа руки и наблюдать. И он сделает это снова на берегах Сэнт-Огастина, в драке из-за ожерелья и девушки, которая его носила.

Вернувшись в реальность на «Кальмары», где крошечная парусная лодка раскачивалась из стороны в сторону, пока мы сражались. Я больше не замечал, как прохладный воздух касается моей кожи, а на лбу выступили капельки пота. Майло умел обращаться с клинком и был намного быстрее, чем я помнил, но я определенно превосходил его в работе ногами и маневрировании. Мой клинок встретился с его клинком, и он насмешливо улыбнулся мне мальчишеской улыбкой.

— Я бы сказал, что это нечестно, — выплюнул я. — В последнее время у тебя было гораздо больше практики, чем у меня.

— Это какая-то проблема? — пошутил Майло. — Я тоже стал старше. Сейчас мы почти ровесники. Значит, это честный бой. — Он ткнул в меня мечом, и я с легкостью парировал удар, отступив ровно настолько, чтобы увернуться от удара, а затем прыгнул вперед и в сторону.

— Пираты не дерутся честно. А ты, оказывается, хорошо умеешь находить лазейки в реальности. — Я полоснул мечом по его колену, едва коснувшись, чтобы прорвать ткань брюк. — Но сейчас это не имеет значения.

Майло посмотрел на меня сквозь растрепанные волосы.

— Мне не нужны лазейки, чтобы победить тебя.

Вскочив на корпус, я перемахнул через веревки, прикрепленные к парусам, чтобы сделать еще один взмах. Майло потянул за такелаж и взобрался по нему, чтобы дотянуться до меня, когда наши клинки столкнулись. В тот момент наша драка была похожа на игру в догонялки, и пару раз мне пришлось сдерживать смех от абсурдности происходящего. Майло задел мое плечо острием меча, разорвав рубашку.

— Теперь я получу звание капитана, — ухмыльнулся он.

Я с удивлением посмотрел на свое плечо.

— Из-за этого? Черт возьми, этого было недостаточно, чтобы даже обезоружить меня! А как насчет того, что я мог раздробить тебе колено?

— Удар в плечо более опасен, — возразил он.

Я выпятил челюсть и сдвинул брови.

— В каком мире? Я мог покалечить тебя! — Пока я стоял там, заметил, что Майло слабо сжимает свой меч, и я воспользовался моментом, чтобы ударить по нему своим мечом, выбив оружие из его руки и швырнув в океан.

— Похоже, ты — первый помощник, приятель, — ухмыльнулся я, наблюдая за его потрясенным выражением лица, когда он посмотрел за борт.

— Это не считается, — проворчал Майло.

— Как я уже говорил, пираты не дерутся честно. — Я скрестил руки на груди и подмигнул.

Майло закатил глаза и пожал плечами.

— Отлично. Забирай свой драгоценный корабль. Если тебе от этого станет легче.

Рассмеявшись, я отвернулся, остановленный только тем, что Майло нанес еще один удар.

— Когда-то мой корабль с легкостью обогнал бы твой. Просто знай это.

Я не сразу ответил, но встал к штурвалу парусника.

— Мы никогда не узнаем наверняка, не так ли, приятель? Но пока что я здесь единственный, у кого есть корабль. Даже если он дерьмовый. — Я посмотрел на горизонт. — А теперь иди и сделай что-нибудь полезное на палубе.

В последний раз пожав плечами, Майло побрел прочь, чтобы заняться своими дальнейшими планами, игриво бормоча что-то себе под нос, пока солнце освещало нас обоих.

— Как скажешь, «капитан» «Кальмаров».

Держа руку на штурвале и держа парус на полной скорости, я повернулся спиной к Майло и солнцу над головой. И на мгновение я забыл о мрачных неприятностях, которые нас ожидали, и о пронзительном беспокойстве, которое испытывал по поводу возвращения к Бастиану. И я улыбнулся.

42. Плывущие сквозь Туман

Катрина

Серена и я прибыли на побережье Пуэрто-Рико раньше Беллами и Майло, поэтому мы ждали на прибрежных камнях, прячась, пока не пришло время отправляться за Бастианом. Я тупо пялилась в никуда, с трудом соображая, как именно мне увезти от него маму и обезопасить всех остальных. На самом деле я не была уверена, что есть способ сделать и то, и другое.

— Подумай об этом райском уголке. Целый день грелась на камнях под карибским солнцем. Как ты можешь быть неблагодарной за это? — спросила Серена, отвлекая меня от размышлений, когда окунула хвост в кристально чистую воду и принялась плескаться.

Я откинулась назад, опираясь на руки, и потянулась, чтобы ощутить тепло солнечных лучей.

— Я не такая неблагодарная, — вздохнула я. — Признаю, что это одно из лучших преимуществ того, чтобы быть русалкой. Но соотношение между сражением с морскими чудовищами или встречей с верной смертью и отдыхом на скалах пока составляет 100:1.

Серена усмехнулась. Я вдруг вспомнила, как Рассел и миссис Гутьеррес описывали ее и то, как она смеялась. Мне стало интересно, скучала ли она по ним.

— Что бы ты сказала Расселу, если бы смогла увидеть его снова? — спросила я. Серена замолчала, ее смех быстро угас, и взгляд карих глаз остановился на мне.

— Я бы поблагодарила его, — сказала она, отводя взгляд и снова устремляя его на побережье Сан-Хуана. — И я бы заверила его, что в том, что случилось со мной, не было его вины. Так и должно было случиться. — Она глубоко вздохнула и ссутулилась. — Надеюсь, он нашел свое счастье.

— Может быть, у тебя будет шанс сказать ему это самой, — тихо сказала я, вглядываясь в горизонт в поисках Майло и Беллами.

Серена только тихо промычала и кивнула в ответ. Через мгновение она повернулась ко мне.

— А что насчет твоей матери? Как ты планируешь вернуть ее, не променяв мою жизнь на ее?

Вопрос застал меня врасплох. Не была уверена на сто процентов, как собираюсь это сделать, но не хотела говорить об этом вслух. Поэтому сказала единственное, что могла сказать. Единственная реальная надежда, которая у меня была.

— Мы вернем твою корону. С твоей силой ты сможешь освободить ее, верно?

— Смогу. Сила богини больше, чем у Дэйви Джонса. — Серена наклонилась вперед, упершись локтями в чешуйчатые колени, и обхватила себя руками. — Но помни, без нее я не смогу встретиться с ним лицом к лицу. Без моей силы он может убить меня. И это то, чего он хочет.

— Тогда нам придется встретиться с ним лицом к лицу вместо тебя. Каким-то образом. — Я смотрела, как вода, бурля, разбивается о камни, на которых мы сидели. Во мне бурлило чувство вины, потому что моя натура сирены была непреклонна в том, что я использую Серену в качестве предмета торга. Уничтожить богиню и вернуть маму — все это одним движением. И хотя моя человеческая сторона упорно сопротивлялась этой идее, была небольшая часть, которая была достаточно отчаянной, чтобы поддаться искушению пойти на сделку. Я знала, что эти мысли приходили в голову не мне, но я чувствовала угрызения совести из-за того, что у меня не было желания бороться с ними еще сильнее.

К моему удивлению, Серена потянулась и взяла меня за руку. Какое-то время она ничего не говорила, а просто сидела рядом со мной в тишине. Несмотря на то, что она выглядела примерно того же возраста, в ней было что-то зрелое, материнское. Это был один из тех моментов, когда я почувствовала, как ее древняя натура питает меня.

— Все будет хорошо, — сказала она. — Но не без жертв.

От ее слов у меня по спине пробежал холодок. Она имела в виду, что кто-то из нас умрет? Я попросила ее объяснить, что она имела в виду, но она просто покачала головой.

— Не могу рассказать тебе всего. Я даже не знаю, что именно должно произойти. Но я знаю, что это будет нелегко, и чувствую, что нужно чем-то пожертвовать, чтобы получить то, что было потеряно. Редко, когда не приходится платить.

— Ты поэтому не хотела приходить сюда?

Она слегка наклонила голову, едва заметно, чтобы это можно было принять за кивок.

Мои плечи опустились, как солнце за чертой, где сходятся солнце и небо. Мне было не привыкать жертвовать собой.

— Похоже, это повторяющаяся тема.

Серена издала смешок с оттенком сарказма. Казалось, она собиралась сказать что-то еще, но вдруг замолчала, прищурилась, когда сосредоточилась на горизонте.

— Они скоро будут здесь, — произнесла она. Я не спрашивала, откуда она это знает, но, конечно, поверила ей.

Я пожалела, что у меня нет с собой мобильного, чтобы позвонить МакКензи и спросить ее, что случилось, и как Бастиан вообще нашел мою маму, но часть меня думала, что, возможно, это к лучшему. Я все еще не знала точно, что случилось с моими друзьями, и где они, и это не давало мне покоя. Я должна была найти их.

— Как скоро?

— Может быть, еще час или два.

Я сжала кулак.

— Тогда я схожу на берег посмотреть, все ли в порядке с МакКензи и Ноем. Если они тоже знают, что происходит, это может только помочь. Нам нужна вся сила, которую мы сможем найти.

Я ожидала, что Серена начнет протестовать и спорить со мной, но она хранила полное молчание, и в ее глазах появилось странное выражение, которое внезапно заставило меня почувствовать себя осужденной и просто глупой за то, что я предложила такое.

— Я скоро вернусь. Обещаю.

Я соскользнула в воду, сосредоточившись на городском побережье.

— У тебя, случайно, не осталось сил сшить мне какую-нибудь одежду? — спросила я, глядя на Серену, которая все еще элегантно сидела на камнях. Я привыкла быть обнаженной каждый раз, когда превращалась из русалки в человека, но, несомненно, у меня возникли бы некоторые проблемы, если бы я попыталась выйти на берег обнаженной.

— Боюсь, что нет, — рассмеялась она, покачав головой.

Я застонала и погрузилась поглубже в воду, решив, что с одеждой я разберусь по пути. Хвост подтолкнул меня к береговой линии, оставив Серену позади. Я ждала внизу, притаившись у берега, в поисках возможности раздобыть какую-нибудь одежду.

Мысль о том, чтобы использовать свои способности сирены для чего-то столь тривиального, всколыхнула во мне чувство вины. Я действительно пошла на компромисс со всем, что поклялась не предпринимать в этом путешествии до сих пор. Но, с другой стороны, прятаться голышом в бухтах Пуэрто-Рико, в то время как твою маму похитил какой-то псих, вряд ли было обычным делом. Мне действительно нужна была одежда. Возможно, это была не такая уж и простая ситуация.

Мое внимание привлекла молодая пара, игравшая в уединенном месте, они были в купальных костюмах и украдкой целовались у пальм… рядом с шезлонгами и сумкой, лежащей рядом с ними, в которой, похоже, была их одежда.

Девушка была примерно моего роста и комплекции, и я решила, что любой наряд, который был в этой сумке, будет более чем уместен. Осторожно, чтобы они меня не заметили, я подплыла поближе, напевая песню, когда моя чешуя засверкала, а их глаза затуманились. Они ждали команд, очарованные моей мелодией. Моя натура сирены вызвала у меня улыбку, я была довольна своей растущей силой. Это был первый раз, когда я управляла несколькими людьми одновременно. И мне понравилось это ощущение.

Я подвела девушку к сумке, где она порылась и вытащила пару джинсовых шорт, кое-что из нижнего белья и свободную рубашку на одно плечо. Под моим руководством девушка подошла к берегу и бросила все это в воду, где ждала я, чтобы утянуть их за собой. Я схватила одежду, затем нырнула под воду, освобождая ее от своего заклинания. Быстро проплыв, вернулась в район старого города, где подтянулась на скалах береговой линии, усеивающих границу города. Мысленно направив импульс силы, я приказала воде высохнуть на моей нижней половине, и через миллисекунды у меня снова были стройные загорелые ноги. Затем я высушила одежду, слив из нее воду, выбросив ее обратно в море.

Лихорадочно одевшись в темноте, я помчалась в отель, где несколько дней назад оставила друзей и маму, но что-то подсказывало мне, что их там не будет. Но мне нужно было с чего-то начинать. Я подбежала к их номеру и яростно забарабанила в дверь, но в ответ услышала тишину. А у меня не было ключа-карты, чтобы войти. Я бросилась обратно в вестибюль и спросила у администратора, не видела ли она их или не получала ли от них вестей.

— Вообще-то, — сказала она, перебирая какие-то бумаги, лежавшие перед ней на столе. — Они сказали мне оставить вам сообщение, если вы придете. Вот. — Она протянула мне сложенную записку, и с бешено колотящимся сердцем я развернула ее, чтобы прочитать.

«Катрина,

Он нашел нас. Он знал о твоей маме. Обо всем. Если ты читаешь это, мы, вероятно, находимся за пределами клуба, пытаемся сообразить, что делать, и высматриваем любые признаки твоей мамы. Прости».

Не сказав больше ни слова администратору, я выскочила из здания и помчалась по мощеным улицам обратно в клуб Бастиана. Учитывая время суток, он только начинал открываться, и я ворвалась внутрь, расталкивая вышибал, которых очаровала песней, чтобы они пропустили меня.

Оказавшись внутри, я не обнаружила никаких признаков МакКензи или Ноя, поэтому поспешила обратно к секретному проходу, ведущему в логово Бастиана. Но когда добралась туда, там было пусто. Даже огромной коллекции Бастиана там не было. Моя мама ушла. Как и мои друзья. Единственное, что осталось, — это стол и банка от сердца, которую я разбила раньше. Я порылась в столе в поисках подсказки. Хоть чего-нибудь. Но вернулась с пустыми руками.

— Нет! — застонала я, и мой голос эхом разнесся по пустому помещению. Я лихорадочно искала другой выход, отличный от того, каким я сюда попала. Здесь должен был быть какой-то проход. Как еще можно было так легко переместить все эти вещи за такое короткое время? Как еще он мог перенести мою маму — русалку в аквариуме — туда, где он прятался? И где, черт возьми, были МакКензи и Ной?

Я начала оборачиваться, но как раз в этот момент услышал шаги, доносящиеся из темного угла, который я раньше не замечала. Это было за пустой витриной, отодвинутой в сторону, хорошо продуманной, чтобы оставаться незаметной, независимо от того, под каким углом кто-то стоял в комнате. Вслед за шагами послышались тихие голоса, которые становились все ближе.

Я, дрожа, нырнула под стол. Приготовившись к встрече Бог знает с чем или с кем, я увидела приближающиеся тени и, выглянув наружу, испытала невероятное облегчение, когда из коридора появилась МакКензи. Я встала, и она бросилась ко мне с широко раскрытыми объятиями.

— Боже мой, я так рада тебя видеть! — воскликнула она, крепко прижимая меня к себе. Я обняла ее в ответ. — Мне так жаль твою маму! Мы пытались остановить его! И мы пытались помешать ей заключить с ним сделку, но она и слушать не хотела!

— Нет, нет, это не ваша вина, — сказала я. — Я так рада, что с тобой все в порядке! Тебе не следует здесь находиться, особенно одной. — Я старалась говорить тише, просто на случай, если у нас будут гости, о которых я не знаю.

Она выпустила меня из объятий, отстранилась и оглянулась через плечо.

— Я не одна. — Справа от нее появился Ной, а за ним следовал человек, которого я никак не ожидала увидеть именно здесь. Взгляд мужчины остановился на мне, а его иссохшие руки, как обычно, были крепко засунуты в карманы. Я была слишком ошеломлена, чтобы говорить, но, наконец, обрела способность задать один вопрос, когда они с Ноем вошли в главную комнату нам.

— Э… Рассел? — пробормотала я.

Взгляд Ноя затвердел, когда он посмотрел мне прямо в глаза.

— Я не знал, кому еще позвонить. Он единственный, кроме нас, кто знает об этом мире.

Рассел заковылял вперед. Было странно видеть его в чем-либо, кроме школьной формы для обслуживающего персонала. Но вот он здесь, в крепких джинсах и свободной рабочей рубашке на пуговицах.

— Ной сказал, что вам всем нужна помощь. Я вылетел первым же рейсом в Сан-Хуан. Я не уверен, что смогу что-то сделать, но, по-моему, старый рыбак, который верит в истории о привидениях, — это лишняя пара рук.

Я стояла, не зная, что сказать. В конце концов, я решила, что он не ошибся. Чем больше трупов, тем лучше для спасения моей мамы. Но я понятия не имела, что сказать ему в первую очередь. И что он скажет, когда увидит Серену? Как он это воспримет? Я решила, что это не имеет значения. Сейчас мне не нужно было ничего объяснять. Мне просто нужно было убедиться, что мы готовы встретиться с Бастианом Дрейком.

43. Приманка

Катрина

— Я волновался, когда ты не вернулась в этом семестре, — сказал Рассел, и его старый знакомый голос принес странное чувство безопасности.

— Я должна была спасти того, кого люблю, — произнесла я.

В глазах Рассела появился понимающий огонек.

— Я бы сделал то же самое.

— Что ж, теперь у тебя, возможно, есть шанс, — сказала я, страстно желая сказать ему, что его дочь, которую он считал погибшей, находится всего в нескольких милях отсюда и сидит на пляже. Но в то же время я поняла, что сейчас как никогда важно вернуть корону Серены. Мне было невыносимо думать о том, что Расселу придется пережить потерю ее снова, если мы потерпим неудачу. Чего мы не сделаем.

— Что ты имеешь в виду? — Рассел наклонил голову.

— Я имею в виду… — Я не могла подобрать слов. Просто мне казалось, что пока не стоит говорить ему об этом. Не здесь. Это было слишком много для одного человека. — Я имею в виду, что нам нужна твоя помощь, но я не хочу, чтобы ты пострадал.

— Ной уже все мне объяснил. Я не боюсь, что со мной что-то случится. Нет, если это поможет тебе вернуть твою мать.

Я не могла поверить, что это тот самый человек, который в истерике предупреждал меня держаться подальше от пиратов любой ценой. И вот он здесь, готовый встретиться лицом к лицу с человеком, отмеченным Дэйви Джонсом.

— Я умолял Ноя вернуться домой. Но он не стал меня слушать, и не просто так. Так что, если он не собирался уходить, мне пришлось присоединиться к нему. Это все, что я могу сделать, чтобы обезопасить его. — Рассел говорил так, словно мог прочесть мои мысли. Он посмотрел на Ноя, который едва заметно нахмурился.

— Что ж, в любом случае, рада, что ты здесь, — сказала я, изо всех сил стараясь изобразить ободряющую улыбку. — Но не хочу никого подвергать опасности. Мы не можем просто так заявиться и напасть на Бастиана, когда найдем его. Нам нужно придумать план. Бастиан отпустит мою маму только в том случае, если мы обменяем ее на морскую богиню.

— Ты и ее тоже нашла? — МакКензи просияла от удивления.

— Да, но мы не можем ее обменять. Она недостаточно сильна, чтобы победить Бастиана без короны. — Мой взгляд метался между Ноем и МакКензи, а затем по темному проходу, который вырисовывался за их спинами. — Куда он ведет?

МакКензи вздохнула.

— Мы следовали по нему, пока не нашли, куда ушел Бастиан… Не волнуйся, он нас не заметил. Последние пару дней мы составляли карту этой системы туннелей. Но место, где он… обитает… оно похоже на внутренности какого-то старого замка или что-то в этом роде.

— Верно, но там легко заблудиться. Здесь так много проходов, ведущих в самых разных направлениях. Не уверен, была ли это старая ирригационная система или секретная часть форта. Но это настоящий лабиринт. — Ной оглядел коридор, словно проверяя еще раз, чтобы убедиться в этом. — Я бы настоятельно рекомендовал компас. — Он ухмыльнулся, доставая компас Майло и показывая циферблат, чтобы мы могли четко видеть стрелку, указывающую на север.

— Так куда же направился Бастиан? Куда ведет ход?

— Все туннели, которые мы отслеживали, заканчивались тупиками, ведущими к океану. Кроме этого. — МакКензи открыла карту Сан-Хуана на телефоне, увеличила изображение, чтобы показать наше местоположение, и пошла по северной тропинке вверх к ориентиру прямо над нами — части старого форта, которая выступала из-за угла на край океана.

— Гарита-дель-Диабло, — произнесла я, сосредоточившись на карте. Я узнала небольшой каменный участок, о котором слышала легенды благодаря отцу и его карибскому фольклору, которым он случайно делился со мной в детстве. Это место было известно из-за таинственного исчезновения охранника, стоявшего там много лет назад, и других жутких происшествий. Ной и МакКензи наблюдали за мной, словно ожидая продолжения. — Сторожевая башня дьявола, — объяснила я. — Она закрыта для публики.

— Что сделало бы ее идеальным прикрытием для еще одного подземного убежища, — Ной скрестил руки на груди.

Я кивнула, понимая важность того, как это могло помочь нам постепенно освоиться. С учетом других туннелей, ведущих к океану, они могли бы стать именно тем, что нам было нужно. Беллами и Майло могли пройти через них, в то время как мы пользовались главным туннелем, что по-прежнему позволяло нам держать Бастиана в неведении относительно наших действий. Но как я объясню это мальчикам, было еще одной сложной задачей.

— Я должна сообщить Беллами и Майло. — Я сжала кулак.

— Ты вернула Майло? — спросил Ной, беспокойство в его голосе было очевидным, несмотря на попытки скрыть это.

Кивнув, я продолжила, старательно пересказывая детали, которые помнила.

— Он вернулся. Но Бастиан всегда знает, где находится Беллами. И Майло с ним. Он выслеживает их, чтобы найти С… — я оборвала себя, взглянув на Рассела, прежде чем случайно произнесла имя Серены. — Он выслеживает их, чтобы найти богиню, вот почему мне пришлось прийти сюда одной.

Рассел, МакКензи и Ной обеспокоенно переглянулись, прежде чем Рассел заговорил.

— Похоже, нам нужно придумать план.

— Не беспокойся об этом, дедушка, мы все уладим, — Ной поднял руку и пожал его плечо.

— Эй, это ты звонил мне, помнишь? — резко произнес Рассел. Напряжение между ними было невыносимым, и их двусмысленные перебранки были последним, что мне было нужно. — Все, что я хочу сказать, это то, что, судя по тому, как это звучит, этот парень не из тех, с кем стоит рисковать, так что тебе лучше убедиться, что тот единственный шанс, который у тебя есть, настолько надежен, насколько это возможно.

— Он прав, — сказала я, заработав недовольный взгляд Ноя. — Бастиан, скорее всего, знает, что Беллами и Майло уже на пути сюда. Но он не знает, что я здесь с… — слова застряли у меня в горле, и я отвела взгляд от Расселла, прежде чем закончить, — … с богиней. С кем-то, кому корона нужна не меньше, чем нам. Если Беллами и Майло послужат достаточным отвлекающим маневром, возможно, это поможет нам выиграть немного времени, чтобы выяснить, где он хранит корону.

— И что потом? Разве этот парень не неуязвим? — Ной хлопнул себя по бокам.

— Нет, если мы не получим корону. Вот что я думаю… Мы притворимся, что заключаем сделку и забираем мою маму, но будем тянуть время, чтобы посмотреть, смогут ли некоторые из нас найти корону и передать ее богине. Тогда, надеюсь, подоспеют Беллами и Майло, чтобы помешать Бастиану, а мы тем временем заберем корону и убежим.

МакКензи кивала все время, пока я говорила, и ее рыжие локоны, словно шелк, рассыпались по плечам.

— Легче сказать, чем сделать. И если мы торгуем богиней, то как мы передадим ей корону?

Я внимательно посмотрела на нее, и в моей голове возникла идея, пока все трое ловили каждое мое слово.

— Что, если мы придумаем приманку? Пусть он думает, что мы соглашаемся на его сделку… Но на самом деле богиня все это время будет с нами.

— Значит, ты хочешь заменить богиню? — Ной наклонился вперед, его нетерпение было заметно по плотно сжатым челюстям. Мой взгляд скользнул по нему и МакКензи, а затем остановился на Расселле. Я хотела сказать это. Я знала, что рано или поздно мне придется это сделать. Но я пока не могу произнести ее имя. Всему свое время. — А Бастиан знает, как она выглядит?

— Я почти уверена, что да. — Я съежилась, подумав о явных физических различиях между мной и Сереной. — Но, может быть, мы могли бы использовать вуаль или что-то в этом роде. Только на время, достаточное для того, чтобы он отпустил мою маму. Что, если я притворюсь ею? Мы можем замаскироваться, и вы все сможете сопроводить меня в логово Бастиана, чтобы обменять на мою маму и получить корону.

— Ему это покажется слишком подозрительным, — вмешался Ной. — Если он хочет заключить сделку с тобой, он будет ожидать, что именно ты сделаешь предложение.

Я кивнула, прикусив нижнюю губу, пока мысли метались и перестраивались. Я начала беспокоиться о том, что оставила Серену без защиты на побережье, и почувствовала, как в груди растет желание вернуться к ней. Мои нервы были на пределе, а желудок скрутило при мысли о провале плана. Голос МакКензи вырвал меня из моей собственной головы и из моей внутренней паники.

— Я сделаю это, — твердо сказала она. — Я буду приманкой.

Я моргнула, когда мы все наблюдали за ней с растущим напряжением.

— Нет, МакКензи, — резко возразила я. — Ни в коем случае. Я не собираюсь ставить тебя в такое положение.

— Я знаю, что это не так. — Она выпрямила спину и обратилась ко всем троим. — Я сама решаю, что делать. У нас не будет ни единого шанса, если мы отдадим единственного из нас, кто обладает магическими способностями.

В зале воцарилась тишина, которую я не могла вынести. Наконец, вмешался Рассел.

— Как насчет того, чтобы продолжить этот разговор в другом месте? Вероятно, не самое мудрое решение обсуждать наши планы здесь.

— Ты прав. Хорошее решение, — пробормотала я, не сводя глаз с МакКензи.

Выйдя на улицу, мы сгрудились на главной городской площади в открытой зоне для отдыха, стараясь говорить тихо.

— Я ни за что не позволю тебе войти туда и передать в руки этого сумасшедшего, — я решительно положила руку на стол, чувствуя, как растет мое разочарование. — Если что-то пойдет не так…

— Тогда зачем я проделала весь этот путь? — МакКензи вскочила, ее стул чуть не опрокинулся назад. — Почему я пропустила этот семестр в ISA? Просто чтобы ничего не делать? Я пришла, чтобы помочь тебе, и, черт возьми, Катрина, хоть раз в жизни позволь мне сделать что-то большее, чем просто одолжить тебе платье!

За столом воцарилась тишина. Я никогда не видела МакКензи такой взвинченной или решительной. Но мысль о том, чтобы отдать ее в лапы Бастиана, была для меня невыносимой.

— Она права, — промурлыкал Рассел. — Это покажется подозрительным, если мы пойдем туда без тебя. Он захочет увидеть, как ты приведешь человека, за которого он торгуется.

Я наблюдала за ним, несколько шокированная тем, что он это предложил, но понимая, что в любом случае Бастиану придется кого-то предлагать, как живца. Я открыла рот, чтобы возразить против того, что МакКензи была приманкой, но девушка остановила меня, прежде чем я смогла вымолвить хоть слово.

— Не пытайся изменить это, Катрина. — Ее тон в разговоре со мной никогда не был таким резким. — Я делаю это, и все будет хорошо.

У меня задрожали челюсти, когда я с трудом сдержалась, чтобы не сказать что-нибудь глупое или необдуманное. Все три пары глаз уставились на меня, пока я не опустила голову и не произнесла одно-единственное слово, выражающее мое отвращение к этой идее.

— Хорошо.

— Рада, что мы уладили это, — загорелое лицо МакКензи сияло от гордости за свою победу. — А что теперь с богиней? Почему она не пошла с тобой?

— Потому что я не могла допустить, чтобы Бастиан увидел ее и попытался убить на месте. Мы должны держать ее подальше от себя и прятать, пока не будем уверены, что корона в пределах досягаемости. — Я встала, жестом предлагая остальным сделать то же самое. — Итак, мы должны идти. Сейчас. Сейчас она без присмотра, и не думаю, что нам стоит испытывать судьбу. — Насколько я знала, Беллами и Майло были уже почти здесь. И каким-то образом мне нужно сообщить им об этом плане, не привлекая внимания Бастиана.

Троица последовала за мной к берегу, это была довольно приличная прогулка от города, немного усложненная из-за песка и камней, по которым мы шли. Когда мы, наконец, добрались до берега, где ждала Серена, я остановилась в нерешительности, думая о том, какой хаос начнется, когда они увидят ее. Но я не могла вечно молчать. Мама ждала.

— Подождите здесь, — сказала я им. — Я собираюсь сначала сообщить ей, что происходит.

— Справедливо, — произнес Ной.