Чёрная роза [СИ]

Глава X: Юноша с портрета

Покинув кабинет госпожи Ришар, Хару посмотрел на своего испуганно дрожащего брата:

— Ну что, пойдём обратно в спальню?

Будь старший из близнецов Хигаши в этом странном месте в одиночестве, он бы точно пробежался по всей территории, осмотрел каждый закоулок, только чтобы знать наверняка, где и чего можно ожидать. Но Йори не любит новые места, а оставлять его одного в комнате после ночных событий Хару бы не решился. Но парнишка неожиданно еле слышно прошептал:

— Нет, я не хочу опять идти в комнату. Давай… Давай просто погуляем? Вдвоём.

Неожиданно в коридоре послышался шорох, и что-то с грохотом упало. Йори зажмурился и сжал побледневшими пальцами плечо брата…

— Вы всё-таки видели её!

Хару вздрогнул и с укоризной уставился на выскочившего, как чёрт из табакерки, Эмиля:

— Ты моего брата напугал!

И в самом деле, Йори, точно маленький зверёныш, пытался уткнуться носом куда-то под руку брата и спрятаться как можно надёжнее. Эмиль, видя это, неуютно завозился. Затем гораздо тише произнёс:

— Извини… те. Вы оба, я правда не хотел.

— Ничего, — неожиданно пролепетал Йори, чем ввёл старшего брата в крайнее недоумение. Ну надо же, его младший братишка сам, просто так, смог с кем-то заговорить без нужды! Всё-таки он может, когда хочет, быть немного самостоятельнее. Видя это, племянник директрисы тепло улыбнулся:

— Прости, если напугал. Меня зовут Эмиль, — добавил он, вспомнив, что знаком ему лишь старший из братьев. Йори выдавил слабую улыбку, не отлипая от плеча Хару. Нет, он всё-таки боится, просто старается не показаться странным. Нужно увести его подальше отсюда, чтобы не переживал. Спрятать ото всех, и никого не подпускать к этому маленькому, но такому любимому чуду…

— Так о чём это я… — тем временем вспомнил о своей изначальной цели Эмиль. — Я всё слышал! Вы действительно видели Эржебет! Ну надо же! Наверное, она пришла, потому что вы тоже близнецы — как она и её сестра!

Хару поморщился: ему тараторящий со скоростью пулемёта паренёк нравился, несмотря на обнаружившееся родство с директрисой, всё меньше и меньше. Слишком уж он казался гиперактивным, слишком рвался навстречу всему неопознанному. В фильмах ужасов таких обычно убивают самыми первыми. Если, конечно, не выясняется, что это они же все творящиеся ужасы не подстроили, дабы прославиться. Ни та, ни та перспектива не являлась благонадёжной для Эмиля и окружающих его людей.

— Я думал, что ты решишь, будто я и Йори — больные на голову, — буркнул Хару, прикидывая, как бы избавиться от прицепившегося назойливого собеседника. Увы — в голову лезли только самые неутешительные мысли. Насколько мог судить по всё тем же фильмам старший из братьев Хигаши, такие люди не отстанут, если им мягко и настойчиво намекать: «Вас тут не ждут». Однако ещё хуже события будут развиваться, если открытым текстом отпихнуть почти незнакомого парня: во-первых, он обидится, а во-вторых, решит, будто бы братья что-то скрывают и, чего доброго, примется за ними следить. Ни тот, ни другой вариант Хару не устраивали. Тем временем Эмиль вновь затараторил:

— Тут за одним гобеленом есть ниша, и в стене дырка! Наверное, после реставрации здания не заделали. И там можно услышать всё, что творится в кабинете, и…

Оставалось одно: направить болтливость племянника директрисы в нужное русло и использовать говорливого «художника» как источник информации об академии. И Хару, решившись, спросил:

— Ты хорошо знаешь это место?

— Ещё бы! — раздулся от важности Эмиль. — Вы даже не представляете себе, сколько тут всего интересного. Например… о! Точно! Я же вам кое-что хотел показать! Идёмте, идёмте!

От эмоционального размахивания руками у Хару замельтешило в глазах. Интересно, все иностранцы настолько суетливые? Насколько помнил старший из близнецов, никто из гостей тёти и дяди — а это были в большинстве своём японцы, лишь изредка прибывали гости из других стран — не вёл себя подобным образом.

Эмиль уверенно вёл их по коридору. Затем хозяйски заявил, останавливаясь у перегораживающей проход верёвки и таблички «Проход запрещён»:

— Давайте, подлезайте под верёвку!

— Тут же закрыто, — заметил Йори. Племянник директрисы беспечно махнул рукой:

— Да ладно, там главное — под ноги смотреть, а то доски пола местами могут провалиться. Давайте, давайте!

За скрипнувшей старой дверью обнаружился длинный коридор; одну из его стен целиком занимали занавешенные белой тканью прямоугольники. Картинная галерея?..

— Где же это… второй, третий… — бормотал Эмиль, бесцеремонно сдёргивая ткань. И с каждым новым лицом Йори всё сильнее сжимал пальцы на плече брата, а у Хару начинала кружиться голова. Женщина с медовыми волосами, та девушка с пустыми глазами… Все те люди с портретов Йори. Но вот Эмиль, издав торжествующий клич, сдёрнул ткань с нужной картины — и Хару замер с раскрытым ртом и отвисшей челюстью.

Изображённый на портрете молодой человек не походил ни на одного из тех, что смотрели на мир с остальных картин в галерее. Он, черноволосый и темноглазый, казался лишним в этом ряду, но, тем не менее, картина была такой же древней, как и остальные.

На них смотрел безумно похожий на них юноша — только на пару лет старше. Хару машинально посмотрел в угол картины, но не увидел там ничего: ни имени изображённого, ни подписи художника…