Четверть мили

Глава 4

Кэтрин

Нет.

Нет, Кэш.

Нет, ты не можешь ехать со мной в эту поездку.

Почему мне было так легко отказаться от Кэша в мыслях, но не в жизни? Вот вам и поехала в одиночку. Черт возьми. Когда он рассказал мне о том, что бросил Дэни ради меня, моя решимость отправиться в этот отпуск в одиночку испарилась, как мокрая туалетная бумага.

Только он порвал с ней не ради меня. А из-за меня. Разница была существенной.

Кэш храпел на пассажирском сиденье. Он надвинул бейсболку на глаза и прикрыл прямой нос. Его борода казалась мягкой, как собачья шерсть, и у меня возникло искушение украдкой прикоснуться к ней.

Каждый ноябрь он отращивал бороду, называя ее своей зимней шкурой, совсем как у своих лошадей. И, как и у животных, он сбрасывал ее, как только расцветали тюльпаны. Кэш выбирал случайный день для бритья и вальсировал на кухню с улыбкой на лице, гордо демонстрируя свою острую челюсть.

Я буду скучать по этому ежегодному ритуалу. Я буду скучать по ежедневным встречам с ним. Но за последние пятьдесят миль, пока он спал, я приняла решение. Я не могла оставаться жить с Кэшем. Пришло время съезжать.

Я начну с комнат для персонала и поищу собственный дом.

Возвращаться в них будет неловко. Когда я жила там, было весело, но это было много лет назад. Разница в возрасте между мной и остальными была заметно больше. Молодым сотрудникам нужна была возможность развеяться, а соседство с боссом сильно помешает им, но какое-то время им придется с этим мириться.

В Клир Ривер не было большого рынка недвижимости, но я могла бы найти дом без ремонта, и он бы занимал меня по вечерам. Я бы нашла что-нибудь и держалась подальше от Кэша.

Эта поездка должна стать нашим последним приключением. В глубине души я была рада, что он превратился в дикого альфа-самца и настоял на том, чтобы поехать вместе.

Мы пять раз подбрасывали четвертак Кэрол, и судьба направила нас на север и восток, по узким и тихим шоссе Монтаны. До рассвета оставалось еще несколько часов, но, когда солнце начало клониться к горизонту, я поехала вдоль реки.

Я включила радио, ища местный канал, затем убавила громкость, позволяя тягучему звону классической кантри-музыки наполнить машину.

Кэш думал, что я терпеть не могу радио в поездках, возможно, потому, что я так ему и сказала. На самом деле, я терпеть не могла радио, когда он был в машине. Потому что он не подпевал ему, а насвистывал. Я могла бы справится с фальшивым пением. Но нет, он свистел — этим оглушающим свистом, — который был для меня эквивалентом скрипа ногтями по классной доске.

Этот свист раздражал почти так же, как и его привычка сбрасывать крошки под ножки стула в столовой. В течение нескольких дней они накапливались, пока, наконец, я не выдерживала и не пылесосила их.

Я так разозлилась, когда Кэш назвал меня Кэт первый раз. Боже, как же я презирала это прозвище в начале. Конечно, оно раздражало только меня. Он начал называть меня Кэт через год после того, как вернулся домой после окончания колледжа, и все члены семьи Грир, а также работники ранчо и курорта сразу же ухватились за «Кэт». Я вела себя тихо, не желая настраивать против себя семью или коллег, несмотря на то, что это прозвище раздражало меня. Мне не нужны были постоянные напоминания о том, что я самая низкая из всей компании. Что я коротышка.

Но потом Истон спросил Кэша, почему Кэт, а не Кейт или Кэти. Кэш пожал плечами и сказал, что это потому, что он восхищается моими когтями.

Этот момент стал еще одним знаком отличия, еще одним моментом, когда моя любовь к Кэшу возросла. Я обожала этого человека, включая свист и крошки со стола.

Вечерний воздух был прохладным, и когда я оперлась локтем о дверцу, оконное стекло обдало холодом мою кожу. Прикрывая зевоту рукой, я высматривала среди деревьев вывеску, что-нибудь, что указывало бы на приближающийся город. Надеюсь, он будет достаточно большим для мотеля с двумя свободными номерами.

Это было волнующе — не знать точно, где мы находимся. Всю свою жизнь я всегда знала где нахожусь. Я не могла вспомнить случая, когда бы я блуждала. Да, в ловушке, но никогда не терялась. В ловушке с матерью, которая ненавидела свою дочь с самого ее рождения.

Можно было подумать, что мама закричала «Аллилуйя» в тот день, когда я ушла — или попыталась уйти. Вместо этого она дала мне пощечину и затащила в мою комнату, заперев меня там на худшую неделю в моей жизни.

Я поднесла руку к щеке. Бывали дни, когда я все еще чувствовала прикосновение ее ладони.

Разговор с Кэшем, должно быть, пробудил во мне воспоминания. Я месяцами не вспоминала о своей матери. Я отодвинула ее в сторону, запихнула в коробку, где хранила прошлое взаперти. Кэш уже погремел цепочкой, находящейся вокруг нее со своими вопросами ранее.

На обочине показался дорожный знак. Граница Айдахо была в пяти милях впереди.

— Эй. — Кэш поерзал на сиденье, садясь поудобнее. — Извини, я заснул.

— Все в порядке.

— Где мы? — От его глубокого, хрипловатого голоса у меня по спине пробежали мурашки, он моргнул, прогоняя сон.

— Мы въезжаем в Айдахо.

Он потер подбородок.

— Хочешь остановиться или продолжишь ехать? Я могу повести машину.

— Давай остановимся. — Спешить было некуда. — Я хочу поужинать. Может, переночуем здесь, а утром продолжим.

— Звучит заманчиво.

Мы пересекли длинный мост, перекинутый через реку, вдоль которой я ехала. На другой стороне нас встретил небольшой городок с приветственными надписями и американским флагом. У первого же знака остановки я оглядела улицы в поисках мотеля.

— Хочешь, я проверю? — Кэш достал из кармана джинсов свой телефон.

— Нет. Давай просто осмотримся. — В конце концов, нам придется воспользоваться GPS, но в этот первый день я хотела просто найти дорогу. Окунуться в приключение.

— Хорошо. — Кэш вытащил четвертак из подстаканника, положил его на костяшку пальца и провел по краю ногтем большого пальца. Монета покатилась вверх, пока не шлепнулась ему на ладонь. — Орел.

— Налево. — Я повернула руль.

Этот был удачный поворот. Через три квартала мое внимание привлекла неоново-оранжевая вывеска с надписью: «Свободные номера». Через дорогу от «Империал Инн» находился ресторан «Гаррис Суппер Клаб». На доске объявлений под стрелкой, усеянной лампочками, была размещена реклама: Ежедневное фирменное блюдо из ребрышек.

— Сюда? — спросила я.

— Продано, — сказал Кэш. — Я умираю с голоду.

— Сначала поужинаем. — Я заехала на парковку ресторана и повернулась, чтобы взять с заднего сиденья свою сумочку. В ресторане царил полумрак по сравнению с ярким вечерним освещением снаружи. Декор, выполненный в деревенском стиле и преимущественно из дерева, хорошо вписался бы в интерьер ранчо. Но от запаха — боже мой, этот запах — у меня заурчало в животе.

Сочный стейк, домашние роллы и пышный картофель. У меня буквально слюнки текли, когда официантка проводила нас к темно-синему столику в углу. Лампа, висевшая над ним, излучала золотистое сияние, достаточное, чтобы отразиться от ламинированного меню. Мы заказали напитки, и, пока официантка описывала фирменное блюдо — ребрышки, мы с Кэшем обменялись голодными взглядами.

— Два, пожалуйста, — сказал он ей. — Средней прожарки. Салат с соусом ранч. Мне побольше гренок. Ей без помидоров.

Когда-нибудь, когда — если — я решу начать встречаться, я надеюсь, что мужчина, которого я выберу для того, чтобы он сидел напротив меня, обратит на это внимание не меньше, чем Кэш, и сможет заказать именно то, что я хочу. Не то чтобы я не могла сделать заказ сама, но это заставляло меня чувствовать себя особенной, желанной, потому что кто-то знал меня достаточно хорошо, чтобы сделать заказ за меня.

— Нам следовало бы записать, сколько миль мы проехали на «Кадиллаке», прежде чем отправиться в путь, — сказал Кэш после того, как официантка принесла нам воды. — Было бы интересно точно знать, как много мы проехали.

— О, я записала.

Кэш усмехнулся.

— Всегда на шаг впереди меня.

Я улыбнулась.

— Стараюсь.

— Так расскажи мне побольше о свалке. — Он откинулся на спинку кресла, положив длинную руку на спинку.

Сегодня на нем была рубашка «Хенли» с длинными рукавами, которую я купила ему два года назад на Рождество, потому что подумала, что серовато-зеленый цвет подчеркнет цвет его глаз. Рукава были закатаны до локтей, а мышцы на предплечьях напоминали тугие канаты, сильные и рельефные от многолетней физической работы. Хлопок облегал его бицепсы и широкую грудь. Пуговицы на воротнике были расстегнуты, открывая полоску загорелой кожи и едва заметный намек на темные волосы.

Черт, отличную рубашку я купила. Я опустила глаза на воду и сделала большой глоток, надеясь, что холодная жидкость погасит огонь, разливающийся по моим венам.

Было бы намного проще разлюбить Кэша, если бы он не был таким привлекательным. Но как я могла игнорировать это великолепное лицо? Как я могла испытывать двойственное отношение к его большому телу и к тому, как Кэш владел им с удивительной грацией? И то, как этот мужчина смотрелся верхом на лошади, как его бедра скользили в седле, как он сжимал свои массивные бедра, вызвало во мне глухую пульсацию. Даже мысленный образ его верхом на лошади опьянял. Игнорировать Кэша? Невозможно. С таким же успехом я могла бы попытаться долететь на «Кадиллаке» до Луны.

— Кэт.

Я моргнула, заставляя себя оторвать взгляд от стакана.

— Хм?

— Свалка. Расскажи мне об ней. Или о том, как росла в Калифорнии.

Я сморщила нос. Если и была тема, которая могла отвлечь меня от безумного влечения к моему лучшему другу, то Калифорния была победителем. Сам штат ни в чем не виноват. Многим нравилась его умеренная погода, изобилие развлечений и голливудский колорит. Но когда я думала о Калифорнии, я думала о своей матери.

Кэш снова потянул за цепочку моей коробки памяти.

— Ты уже выбрал имя для своего нового жеребенка? — спросила я, надеясь увести разговор в сторону от моего прошлого. Это могло бы сработать, если бы напротив меня сидел любой другой человек.

— Дейзи. Я понимаю, что ты делаешь. — Смешок Кэша разнесся над столом, и низкая вибрация пробрала меня до костей. — Я не хочу говорить о доме или работе. Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю. Представь, что это свидание, и мы узнаем друг друга получше.

Свидание.

Я сглотнула. Это было не свидание. Да, мы были в хорошем ресторане, в уединенной кабинке. Из-за отсутствия шумной толпы в зале царила тишина, создавая иллюзию интимности. Но это было не свидание.

Это было не свидание.

Только это было похоже на него. Не то чтобы в последнее время у меня было много свиданий. Тяжело встречаться с мужчиной, когда ты влюблена в другого.

Была ли это любовь? Могла ли это быть любовь, если она была такой безответной? Я никогда раньше не была влюблена. Возможно, это было страстное увлечение. Или глубокая, уважительная дружба.

Потому любовь была ответна.

А мои чувства — точно нет.

— Ты в порядке? — спросил Кэш, опуская руки на стол и наклоняясь ближе.

Нет. Я была не в порядке.

— Просто устала, — солгала я. — Это был долгий день за рулем.

— Завтра моя очередь.

— Хорошо. — Я не стала спорить. Хотя «Кадиллак» был мощной и элегантной машиной, после девяти часов, проведенных за рулем, он потерял часть своего блеска.

— Итак, расскажи мне побольше о свалке, — снова настаивал Кэш.

— Ты почти все знаешь. — Разве для одного дня не было достаточно разговоров об этом? В обычной ситуации я бы не стала вдаваться в подробности, о которых рассказала ему ранее, но мне показалось важным, чтобы он понял немного больше, чем основы, прежде чем мы познакомимся с Арией, хотя бы для того, чтобы он не чувствовал себя обделенным вниманием.

— А как насчет школы? — спросил он.

— Почему тебя это волнует?

— Потому что это единственная часть твоей жизни, о которой я знаю не все. Побалуй меня.

Нет.

Оно было прямо там. Одно простое слово. Мне не составляло труда говорить «нет» Истону. Или их маме Лидди. Или Джей Эру. Или Джейку. Единственным человеком, которому мне сложно было говорить «нет», была Кэрол.

И Кэш.

Он унаследовал ее упорство. В сочетании с этой сексуальной улыбкой он был моей главной слабостью.

Я уступила.

— Ты уже знаешь о школе, — сказала я. — Я бросила учебу и получила аттестат о среднем образовании через год после того, как переехала на ранчо.

— Верно. Мама помогала тебе с учебой.

— Каждый день за обедом. — Лидди приходила в лодж, и я делала перерыв в уборке или стирке. Мы сидели на кухне, ели сэндвичи, и она помогала мне объяснить все концепции, с которыми я сталкивалась. Не то чтобы их было много. Получить аттестат о среднем образовании было проще простого.

— Однажды она сказала мне, что тебе не нужна ее помощь, — сказал Кэш.

— Не нужна. Но мне очень нравилось обедать с ней каждый день.

Лидди была матерью, которая показала мне, какой ужасной была моя собственная жизнь. Может быть, когда я перееду от Кэша, она поможет мне украсить дом. Научит меня ухаживать за садом. Лидди поймет, что мне нужно немного пространства, верно?

— Ей тоже нравилось обедать с тобой. Мама всегда говорила, что влюбилась в тебя, когда помогала с аттестатом о среднем образовании.

— Я тоже, — прошептала я. — Я многим обязана ей. Кэрол тоже. Всем вам.

— Ты нам ничего не должна, Кэт. Ты — семья.

Семья. Сестра. В последнее время мне становилось все труднее и труднее не испытывать горечи. Быть частью семьи Грир, даже неофициально, было мечтой. Для женщины, у которой не было семьи, принадлежать к ней было всем, чего я когда-либо хотела. Так почему же я не могла преодолеть свою эгоистичную влюбленность, забыть об этом влечении и просто быть семьей?

Я подняла глаза, и мое сердце — мое садистское сердце — екнуло. Вот почему.

Лицо Кэша было в тени от тусклого света. Его волосы были в беспорядке из-за того, что он весь день был в бейсболке. Он снял ее, когда мы сели за стол, потому что не стал бы надевать ее за обеденным столом. Это подчеркивало его сверкающий взгляд. Это подчеркивало его бородатый подбородок и мягкую линию нижней губы. Он был загадочным, сексуальным и невероятно аппетитным.

Да пошло ты, сердце.

Я не люблю Кэша.

С этого момента и до конца этой поездки я постоянно буду повторять себе:

Я не люблю Кэша.

— Где ты работала? Когда жила на свалке? — спросил он.

Мне правда не хотелось опять ворошить прошлое, но другого выхода не было. Я не могла сидеть здесь напротив Кэша, наблюдая за его непритязательным видом, и притворяться, что меня не возбуждает его вид.

Разговор был меньшим из двух зол.

— Я работала на автомойке. Карсон тоже там работал. Владелец был немного придурковат, но он платил наличными и не задавал вопросов.

Когда я заполняла заявление, в графе «домашний адрес» я указала адрес свалки. Джемму в качестве моего опекуна, а Лондин написала мне личную рекомендацию. И везде указала поддельные номера телефонов. Если владелец и знал об этом, ему было все равно. Он сразу же нанял меня.

— Так вы и познакомились с Карсоном? На автомойке?

— Ну, вроде того. — Вот почему я не хотела открывать эту коробку. Один вопрос приводил к другому, потом еще к одному, а я бы не стала врать Кэшу.

— Вроде того?

Я вздохнула.

— Да, я познакомилась с Карсоном на автомойке, но не как с коллегой. Я стояла на тротуаре и просила милостыню. — Признаваться в этом спустя годы было так же жалко, как и тогда.

Беззаботное выражение лица Кэша исчезло, когда между его бровями образовалась складка.

— Что?

Я пожала плечами.

— Я была на мели.

— Кэт…

— Не волнуйся. Это был просто эксперимент. Это был первый и последний раз, — сказала я, обрывая его прежде, чем он успел задать вопросы. Возможно, если бы я направила этот разговор в нужное русло, мы смогли бы избежать всего, что могло бы привести к разговору о временах до свалки.

Даже Кэрол и Лидди не знали всей этой истории.

— Ты написал своему отцу? Будет ли он проверять наш дом и польет ли мои цветы, пока нас не будет? — спросила я.

— Хорошая попытка, милая. — Кэш покачал головой.

Милая. Как будто ему было недостаточно «Кэт». Зачем он дал мне еще и ласкательное прозвище? Оно было таким милым и нежным и… бесполым. Как будто я была восьмилетней девочкой.

— Больше нечего объяснять. У меня не было ни гроша за душой, а мне очень нужны были деньги, чтобы купить новую пару обуви.

— Зачем тебе понадобилась новая пара обуви?

— А это имеет значение?

— Кэт.

— Кэш.

Его пристальный взгляд впился в меня, и этот взгляд в сочетании с упрямо сжатой челюстью не допускал возражений. Выражение его лица передразнивало более пристальный взгляд Истона.

— Зачем тебе понадобилась новая пара обуви?

— Потому что у меня были только шлепанцы, — выпалила я. — А мне оставалось всего несколько дней до шестнадцатилетия, и тогда я могла бы устроиться на настоящую работу. Я уже разговаривала с менеджером заведения быстрого питания, но она сказала, что для работы мне нужна обувь с закрытым носком.

Мне всегда казалось ироничным, что я не могла найти работу, чтобы заработать денег на покупку обуви, не имея самой обуви. О том, чтобы попросить денег у мамы, не могло быть и речи, поскольку мне повезло, что у меня были шлепанцы.

— Я сидела на углу улицы с картонной табличкой и зеленым пластиковым стаканчиком, который прихватила из дома. Заработала семь долларов и десять центов.

Кэш сидел совершенно неподвижно. Даже грудь у него застыла, как будто он забыл, как дышать. Но его глаза сказали все, что он не собирался озвучивать.

— Пожалуйста, не смотри на меня так. — Я так усердно работала, чтобы проявить себя. Быть сильной, способной женщиной, управляющей отмеченным наградами курортом в Монтане.

Кэш прочистил горло.

— Мне жаль.

— Ты не можешь жалеть эту девушку, потому что она — это я. И без нее я бы сейчас не сидела напротив тебя.

— Мне жаль не тебя, Кэт. — Выражение его лица смягчилось, и он глубоко вздохнул. — Мне не нравится думать, что ты так жила. Выпрашивала деньги. Это причиняет боль.

И именно поэтому любить Кэша Грира было так чертовски легко. Моя боль была его болью. Я не хотела, чтобы он знал мою историю, отчасти потому, что тогда это причинило бы боль нам обоим.

— Мне не пришлось долго попрошайничать, — сказала я. — Я просидела там около трех часов, разгоряченная, смущенная и несчастная, когда подошел Карсон и представился. Он дал мне двадцать долларов и предложил ночлег.

Парень, живущий на свалке, дал мне больше, чем деньги. Он дал мне надежду.

— Подожди. — Лицо Кэша посуровело. — Он предложил тебе ночлег? Потому что ты говоришь так, будто Карсон хороший парень, но…

— Нет. — Я рассмеялась, осознав, как это, должно быть, прозвучало. — Ничего подобного. Если бы это был любой другой человек, а не Карсон, я бы убежала с криком. Но он хороший парень. Он сел рядом со мной. Сказал мне, что сбежал из дома и где живет. И он рассказал мне о Джемме и Лондин.

— Он мог и солгать, — сказал Кэш.

— Но не солгал. В тот день я пошла с ним на свалку, чтобы все осмотреть. — Я прогулялась с Карсоном через весь город к свалке, охваченная любопытством и отчаянием. Я вернулась домой полная решимости. План, который я придумала в тот день, сработал не совсем так, как я ожидала, но, в конце концов, я нашла дорогу назад. К Карсону. К Джемме. К Лондин. К началу новой жизни.

— Вот и все. — К нашему столику подошла официантка с двумя переполненными тарелками. Она поставила их перед нами, долила воды и оставила нас наедине с едой.

Ужин прервал наш разговор, и мы принялись за еду. Я, например, была благодарна за передышку. Мы ели в основном молча, потом Кэш заплатил за еду, потому что я весь день была за рулем. Он никогда не позволял мне платить за еду вне дома, всегда находил повод побаловать меня — убирал в доме, стирал свои полотенца. Он не позволял мне платить в ресторанах, но не спорил о том, чтобы делить счет за продукты. Мужчины странные.

Но после десяти лет споров не только с ним, но и со всеми мужчинами семейства Грир, которые отказывались позволить женщине оплатить счет за ужин, я признала свое поражение. Я верила в гендерное равенство и расширение прав и возможностей женщин, но также понимала, что это то, что нужно Кэшу. Это был его способ выразить благодарность.

— Спасибо за ужин, — сказала я, когда мы садились в «Кадиллак».

— Пожалуйста. Спасибо, что позволила мне составить тебе компанию.

— Ха, — невозмутимо ответила я. — А у меня был выбор?

— Не-а. — Он ухмыльнулся, потянулся через кабину и щелкнул меня по кончику носа.

Я с улыбкой отмахнулась от него, когда мы поехали через улицу к мотелю.

Все номера в отеле «Империал Инн» выходили окнами на улицу. Здание имело Г-образную форму, с офисом в одном конце, где пахло свежим кофе и ванильным освежителем воздуха. После того, как портье передал ключи от двух соседних номеров, мы с Кэшем подогнали «Кадиллак» поближе к тому месту, где собирались остановиться, и он занес мой чемодан внутрь.

— Здесь мило, — сказала я, бросая свою сумочку на пушистое покрывало в цветочек. Номер был скромным, но чистым. Это был не отель «Грир Резорт», но тоже ничего.

— Сделай мне одолжение, — попросил Кэш, ставя мой кожаный чемодан рядом со шкафом. — Не открывай дверь, если только это не я. Мне никогда не нравились места, где двери открываются наружу.

— Нет проблем. — Я достаточно насмотрелась фильмов ужасов и триллеров, чтобы бояться стука в дверь мотеля после наступления темноты. Мой замок останется закрытым до восхода солнца. — Во сколько ты хочешь выехать утром?

— В семь?

— Хорошо. — Я кивнула. — Спокойной ночи.

— И тебе тоже. — Он пересек номер и низко наклонился, заключая меня в объятия.

Я обвила руками его талию, уткнулась в его сильное плечо и задержалась на один долгий удар сердца, чтобы насладиться его силой. Чтобы вдохнуть его пряный одеколон и пьянящий мужской аромат. Я втянула его носом, задерживая дыхание.

Его руки притянули меня ближе.

Я крепко зажмурилась, на долю секунды представив, что все это происходит на самом деле. Что это объятие было чем-то большим, чем просто дружеское пожелание спокойной ночи другому другу. Затем, прежде чем я была готова, он исчез.

Жар его груди исчез, сменившись прохладой ночного воздуха, когда он сделал слишком большой шаг в сторону.

Кэш наморщил лоб, глядя на меня сверху вниз, и выражение шока исказило его красивое лицо.

О боже, я его обнюхала. Я его обнюхала, и он услышал это, и теперь все будет странно. Дерьмо. И я так крепко за него держалась. Я так крепко за него цеплялась. Липучка. Что сделать? Что сказать? Мой мозг лихорадочно искал способ преуменьшить значение этого объятия, но прежде чем я успела придумать какую-нибудь неубедительную отговорку о том, что чувствую себя одинокой или уставшей, Кэш потрепал меня по макушке и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Я ждала, прислушиваясь к его шагам, пока он шел по тротуару к своему номеру. Дверь открылась и закрылась, отдаваясь эхом от соседней стены. Затем наступила тишина, изоляция между нашими комнатами не позволила мне услышать что-либо еще.

Я выдохнула, затаенное дыхание. Мои щеки вспыхнули от унижения.

Знал ли он? Неужели это объятие только что выдало меня? Была причина, по которой я держалась на безопасном физическом расстоянии от Кэша. Как минимум, в двух футах. Потому что, очевидно, моему телу нельзя было доверять.

Я застонала, рухнув на край кровати и закрыв лицо руками.

Кэш потрепал меня по голове.

Я обняла его, обнюхала, и он потрепал меня по голове.

Что, черт возьми, со мной было не так? Зачем я это делала с собой? Почему я просто не могла это прекратить?

Я не люблю Кэша.

Я не люблю Кэша.

Я не…

Рыдание вырвалось из ниоткуда и сорвалось с моих губ. Я прикрыла рот рукой на случай, если вырвется еще какой-нибудь звук. Эти американские горки убивали меня. Только что мы были друзьями, разговаривали, ели и смеялись, а в следующую секунду мне просто захотелось, чтобы он обнял меня. Пожелал спокойной ночи поцелуем, а не по-детски потрепал по чертовой голове.

Почему было так тяжело расстаться с ним?

Почему он не мог ответить мне взаимностью?