Четверть мили

Глава 6

Кэтрин

— Хочешь подкинуть или… — Пожалуйста, скажи «нет». Пожалуйста, скажи «нет».

— Когда ты должна встретиться с Арией? — спросил Кэш.

— У нас нет расписания. Она даже не знает, что я приду, но думаю, что лучше раньше, чем позже.

— Тогда давай сегодня же отправимся в Орегон.

Слава Богу. Я бросила монету на кожаное сиденье, не заботясь о том, что она застрянет в щели и навсегда исчезнет в «Кадиллаке». Затем завела машину и отъехала от мотеля, где мы останавливались прошлым вечером.

Эта поездка была худшей идеей, которая приходила мне в голову за последние годы. На самом деле, это была идея Джеммы, так что я возлагала вину на нее.

Я хотела добраться до Херон Бич, отдать машину Арии и сесть на ближайший самолет до Монтаны. Предполагалось, что она возьмет машину. О боже, что, если она не возьмет машину? Что, если мне придется возвращаться с Кэшем?

Я мысленно помолилась, чтобы Ария купилась на эту затею с передачей «Кадиллака», потому что я ни за что не поехала бы в Калифорнию, и я не знала, смогу ли пережить еще один неловкий и напряженный день с Кэшем.

Как до этого дошло? Как получилось, что двум людям, которые могут заканчивать предложения друг за друга, так мало что сказать? Никогда бы я не подумала, что это путешествие окажется таким мучительным. Я имею в виду, я ожидала, что это будет тяжело, потому что втайне любила его. Но не тяжелее, чем в любой другой обычный день.

Это была моя вина. Он знал. В ту первую ночь Кэш, должно быть, понял, что мои чувства к нему были не совсем платоническими.

Я, мои обнюхивания и долгие объятия. Я слишком долго пялилась на него за ужином в «Гаррис Суппер Клаб». Я была слишком счастлива, что он бросил Дэни.

Он знал.

Вчера он почти не смотрел мне в глаза, а когда смотрел, в его взгляде была сдержанность, как будто он сознательно взвешивал каждое движение. Он положил руку мне на плечо, понял, что прикоснулся ко мне, и, вероятно, испугался, что я приму этот жест близко к сердцу, и отдернул руку так быстро, что мог бы вывихнуть плечо.

Я хотела заползти под переднее колесо и позволить ему переехать меня.

И он был не единственным, кто взвешивал свои слова. Я боялась заговорить, опасаясь, что он увидит, насколько глубокой была моя влюбленность.

С этим нужно было заканчивать. Если поедем прямо сегодня, то сможем добраться до побережья. Будем на шаг ближе к тому, чтобы объявить эту поездку неудачной и вернуться домой.

Радио работало на пониженной частоте, и в нем слышались помехи, поэтому я переключилась на другой канал. В «Кадиллаке» было спутниковое радио и Блютуз для моего телефона, но необходимость переключать станции каждые сто миль была хоть каким-то занятием. Двадцатисекундное извинение за удушающую тишину.

Кэш узнал песню. Черт. Я напряглась, ожидая и…

Рассеянный, пронзительный свист вырвался у него сквозь зубы. Я перестала скрывать, что меня не передергивает.

Не то чтобы он заметил. Кэш стоически смотрел на дорогу.

— Далеко ли отсюда до Херон Бич? — спросила я.

Кэш ввел его в GPS своего телефона.

— Около десяти часов.

Дурацкий четвертак. Вчера монета привела нас назад. Мы поехали на юг, но зашли слишком далеко на восток, в направлении, прямо противоположном тому, куда нам нужно было направиться. Вселенная сговорилась против меня.

Мы снова были в Айдахо, проделав обратный путь из Вашингтона. Вчера вечером мы остановились перед ужином и поселились в отеле на окраине Бойсе. Чтобы не заставлять нас собираться за неудобным ужином, я сказала Кэшу, что устала от долгого дня за рулем. Мы купили сэндвичи и поели в одиночестве в своих номерах.

Я пыталась дозвониться до Джеммы, но она не отвечала. Лидди и Кэрол тоже. Поэтому я посмотрела фильм по телевизору и пораньше легла спать.

Почему я думала, что эта поездка будет более захватывающей? Конечно, сельская местность была красивой. Там был один участок шоссе, который был настолько скрыт деревьями, что казалось, будто мы едем по зеленому туннелю, покрытому листвой. Но, кроме редких остановок на заправке, когда мы покупали сахар и нездоровую пищу, бесконечные километры начали сказываться.

— Как прошел твой вечер? — спросил Кэш. На нем были солнцезащитные очки, защищавшие глаза.

— Отлично. А твой?

Он повел плечом.

— Отлично. Смотрел игру. Лег рано.

Какая игра? Кто победил? Ты хорошо спал? Вопросы, которые я обычно задавала до того, как наделала глупостей. Теперь я боялась, что если он заставит меня смеяться, если он заставит меня улыбнуться, стена треснет, и он увидит правду, просвечивающую сквозь нее.

Я не люблю Кэша.

Даже я не купилась на собственную ложь.

— Я тут подумала, — сказала я, делая глубокий вдох. — Когда мы вернемся домой, я начну искать себе жилье.

— Что? — Кэш пошевелился и заправил солнцезащитные очки в свои темные волосы. Его карие глаза этим утром были такими яркими, словно в них смешались мед, шоколад и шалфей. Даже с опущенным верхом «Кадиллака» солнечный свет отражался от золотистых бликов.

Я не отрывала взгляда от дороги, а руки были прикованы к рулю. Я бы ни за что не справилась с этим, если бы смотрела в его глаза.

— Тебе нужно личное пространство. Мне тоже. Идея быть соседями какое-то время работала, но на самом деле в этом нет смысла. Мы взрослые люди. Мы можем жить одни.

— Это из-за Дэни?

— Нет. — Отчасти. Когда он все-таки найдет женщину, которая согласится лечь с ним в постель, я не хотела находиться в другом конце дома.

Кэш надел солнцезащитные очки, и его бородатый подбородок начал подергиваться, когда он смотрел вперед. Миля за милей. Минута за минутой. Отсутствие его ответа заставляло мое сердце замирать, удар за ударом. Неужели ему было все равно? Неужели он не мог притвориться, слегка возразить или сделать вид, что ему нравилось, что я была его соседкой последние пять лет?

Наконец, он сказал:

— Ладно.

Ладно. Ауч. Его отказ был хуже, чем в тот раз, когда моя мать взяла пальцами кусочек моей кожи и так сильно сжала его, что я упала на колени и меня вырвало. Потом она заставила меня прибрать за собой.

Я боролась с желанием заплакать, прикусывая внутреннюю сторону щеки. Этому трюку я научилась еще в детстве. Если сосредоточится на своих зубах, на ощущении, как сильно моя плоть сжимается между коренными зубами, слезы исчезнут.

Плач ни к чему бы меня не привел. Если бы я заплакала, Кэш сжалился бы надо мной, а жалость была гораздо хуже любой душевной боли.

Это была всего лишь перемена. Надеюсь, перемена в правильном направлении. Немного свободы от Кэша, и жизнь снова станет нормальной. Мы снова станем друзьями. Он начнет встречаться. Возможно, я тоже. Хотя мысль о каком-либо другом мужчине меня не привлекала, но… когда-нибудь.

Я хотела семью. Свою собственную семью. Детей, которые весной бегали бы по зеленой траве на ранчо и собирали полевые цветы на лугах. Собаку, которая следовала бы за ними по пятам, охраняя их. Мужа, который позволял бы мне свернуться калачиком у него на коленях холодными зимними вечерами и обнимал бы меня, пока шел снег.

Этот мужчина был не Кэш. Чем скорее я перестану представлять его лицо в той мечте, тем скорее смогу открыть свой разум и сердце для поиска любви.

— Как долго? — спросил Кэш.

— Как долго, что? — Я взглянула на него, затем снова на дорогу.

— Как давно ты планировала съехать? Ты бы мне сказала?

Я нахмурилась.

— Конечно, я бы тебе сказала.

— Также как об этой поездке.

Очко в пользу Кэша.

— Ну, теперь я тебе говорю.

Он скрестил руки на груди и уставился в окно.

— Типичная Кэт. Держишь мир на расстоянии вытянутой руки.

— Прости?

— Ты никому из нас не доверяешь. Ты часть нашей семьи, но между нами нет доверия.

Я покачала головой.

— О чем ты говоришь? Откуда это?

— Как долго мы знаем друг друга? Ты никогда не рассказывала мне об Арии, Кларе, Карсоне или Лу до этой поездки. Пока я не засыпал тебя вопросами, и тебе некуда было деваться, чтобы избежать их.

Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Кэш просто взбесился. Я хотела, чтобы он расстроился из-за моего отъезда. Что ж, он был расстроен. Он не ошибся. Я избегала темы прошлого любой ценой, но он также был несправедлив. Он понятия не имел, через что я прошла, и если я хотела держать это в секрете, то это был мой выбор.

— Я не люблю об этом говорить.

— Это твоя точка зрения.

Костяшки моих пальцев были почти такими же белыми, как руль.

— Я рассказывала тебе о свалке давным-давно.

— Нет, ты рассказала бабушке и маме. Это не то же самое.

С чего бы мне хотеть рассказывать ему о самых неприятных моментах в моей жизни? Почему я должна хотеть, чтобы мужчина, в которого я была влюблена долгие годы, увидел всю мою грязь? Я цеплялась за надежду, что он увидит во мне сексуальную, привлекательную, доступную женщину. Не жалкую коротышку, которой мистер Клайн, учитель физкультуры в девятом классе, однажды подарил дезодорант, так как от нее пахло, потому что она не могла себе его позволить.

Возможно, причина, по которой я раскрылась в этой поездке, заключалась в том, что я окончательно потеряла надежду. Кэш не воспринимал меня иначе, как друга, сестру, так зачем скрывать правду?

— Ты меня винишь? — спросила я. — С чего бы мне хотеть говорить об этом?

— Потому что мы должны быть друзьями. Мы должны доверять друг другу.

— Мы и есть друзья.

Кэш усмехнулся.

— Тогда веди себя соответственно, Кэтрин. Поговори со мной.

— Я с тобой разговариваю! — Я подняла руку. — Я говорю тебе прямо сейчас, что хочу съехать. Мне нужно немного пространства.

— От меня.

— Нет. — Да. — Мне просто… нужно сменить обстановку.

— Ладно.

Снова прозвучало это слово, приправленное сарказмом и презрением. В первый раз я не уловила неприятных оттенков.

Снова воцарилась тишина. Радио то появлялось, то пропадало, но я не стала переключать канал. Мои зубы сжались. Ноздри Кэша раздулись.

Из-за чего, черт возьми, он так разозлился? Нам было за тридцать. Разве он не хотел бы жить отдельно? Зачем держать соседа, если ему не нужна финансовая поддержка? И как он посмел сказать мне, что я ему не доверяла.

— И это ты говоришь мне о том, что я что-то не рассказываю.

— Что? — Он бросил на меня сердитый взгляд. — Ты знаешь обо мне все, что нужно знать.

— Так ли это? Тогда давай поговорим о ранчо.

— Что насчет ранчо?

— Что ты на самом деле думаешь о расширении?

Это была идея Истона — создать современный комплекс по разведению и обучению лошадей. Он купил землю для расширения ранчо, все это время планируя, что Кэш будет управлять им, но он никогда не спрашивал. Он сделал это, не посоветовавшись сначала с Кэшем или с кем-либо еще.

Кэш был довольно покладистым человеком. Его нелегко было вывести из себя, но он был гордым человеком. Он был лидером в своем роде. И никто даже не спросил, хочет ли он руководить тренировочным комплексом. Они просто предположили, что, поскольку он любил лошадей, поскольку у него был талант обращаться с животными, он будет счастлив.

— Я в восторге от этого. — Кэш пожал плечами. — Это будет здорово, когда мы начнем. Я смогу проводить больше времени с лошадьми.

— Я не об этом спрашиваю. Что ты думаешь о том, как все это произошло?

— Ты говоришь о том, что Ист купил недвижимость, не сказав никому из нас?

— Да.

— Все нормально. — Еще одно пожатие плечами. — Ты же знаешь, как это бывает с папой и дедушкой. Они не умеют сдаваться. Это была игра Истона за власть. Он хочет оставить свой след.

Он изводил меня за то, что я не разделяла с ним своих чувств, но сам делал то же самое.

— А как же ты?

— А что я?

— Истон должен был поговорить с тобой. Он должен был рассказать тебе о своих планах.

— Возможно.

Я вспыхнула.

— Возможно? Да. Он должен был поговорить с тобой.

— Ладно, хорошо. Ему следовало поговорить со мной. Но он этого не сделал.

— Тебя это не злит?

— Что ты хочешь, чтобы я сделал, Кэт? Поссорился с Истоном? Он уже и так ругается с папой и дедушкой из-за вопросов управления. Я стараюсь действовать осторожно и просто довести этот чертов проект до конца. Почему это так важно, если, в конце концов, я хочу работать с лошадьми? Это поможет этому случиться.

— Но…

— Никаких «но». Да, Истон, как никто другой, должен знать, каково это — чувствовать себя обделенным. Когда тебя обсуждают и отмахиваются от тебя. Но я всю свою жизнь знал, каково это — быть на втором месте. Я второй сын. Ссоры из-за этого не изменят этого факта.

Это было несправедливо. Кэша не следует обсуждать. Его нельзя игнорировать. Неужели он не понимал, насколько он талантлив? Насколько умен?

Почему я злилась из-за этого больше, чем он? Возможно, для него это не было проблемой. Возможно, я неправильно истолковала ситуацию.

Или, может быть, я затеяла ссору, потому что съехать, когда мы вернемся домой, будет намного проще, если я сначала разозлюсь на Кэша. Если я собиралась разозлится на него, я могла бы пойти ва-банк.

— Почему ты позволяешь людям решать, как тебе жить дальше? — Я тут же пожалела о своем вопросе.

Кэш окаменел.

Мой желудок сжался. Кто же из них был несправедлив? Кэш не позволял людям диктовать ему, как жить, но в его семье было полно сильных личностей. Они не переступали через него как такового. Он просто не сражался.

Я не могла припомнить случая, чтобы Кэш ссорился со своими родителями, бабушкой и дедушкой или Истоном. И это было хорошо, если не считать семьи, где пятничный ужин не был пятничным ужином без каких-либо препирательств. Меня всегда поражало, что Кэш редко ввязывался в ссору.

Он сидел неподвижно и молчал, выражение его лица было пассивным. Напряжение было таким сильным, его беззвучная ярость такой всепоглощающей, а моя вина такой тяжелой, что я с трудом дышала.

Один час превратился в два. Пять в шесть.

Когда мы выехали из Айдахо в Орегон, я несколько миль пыталась сдержать слезы. Я так сильно прикусила внутреннюю сторону щеки, что пошла кровь.

Сельскохозяйственные угодья вокруг нас были ярко-зелеными. Поля были разделены заборами. Вдали над широкими долинами возвышались заснеженные вершины. На улице был прекрасный день, яркий и ясный. Но в машине, где назревала буря, было темно, как в полночь.

Час за часом сожаление разъедало меня, как кислота яблоко. Я хотела извиниться, чтобы все исправить, но Кэш был слишком взбешен, чтобы слушать. И я слишком боялась, что, если открою рот, наружу вырвется слишком много правды.

Возможно, он подозревал, что у меня есть чувства к нему, но я много-много лет хранила свои секреты. Сейчас я бы не призналась в своих чувствах.

Нам нужно было остановиться. Мне нужно было выйти из машины.

На дорожном знаке было указано, что до следующего города восемь миль. Значки заправочной станции, ресторана и отеля указывали на то, что здесь предлагаются услуги и жилье. Сегодня мы значительно продвинулись вперед, и до Херон Бич оставалось всего несколько часов езды. Если я не остановлюсь, мы будем на месте до наступления темноты.

Но я так устала, так отчаянно хотела остановиться, что съехала с шоссе у первого же отеля.

— Ты не хочешь продолжать ехать? — спросил Кэш, когда я парковалась.

— Не сегодня, — мой голос был хриплым, когда я пыталась говорить, преодолевая комок в горле. — Я лучше приеду завтра пораньше, чтобы найти Арию. Ты не против?

— Это твоя поездка. — Он открыл дверцу и вышел, направляясь к багажнику.

Я сделала глубокий вдох. Пятнадцать минут. Мне нужно было продержаться всего пятнадцать минут, а потом я окажусь в своем номере и смогу поплакать в одиночестве.

Открыв багажник, я собрала свои вещи из машины и вышла, заперев двери, пока Кэш нес мой чемодан в одной руке, а свою сумку — в другой, в вестибюль.

— Добрый вечер, — поздоровался клерк, молодой человек в твидовом жилете и белой рубашке. — Регистрируетесь?

— Мы не бронировали, — сказала я. — У вас есть свободный номер?

— Конечно. — Он включил свой компьютер. — У меня стандартный номер с кроватью размера кинг-сайз на втором этаже.

— Два номера, — поправил Кэш, доставая из бумажника кредитную карточку и кладя ее на стойку.

Я потянулась за своей сумочкой, чтобы достать свою.

Взгляд служащего метался между нами. Он, наверное, задавался вопросом, не поссорились ли мы только что с любовником.

Неа. Определенно, не любовники.

Он закончил регистрацию, и мы с Кэшем и ключами от номеров в руках направились к лифтам.

Я потянулась к кнопке, он тоже, и наши пальцы одновременно нажали на стрелку вверх. Это было не более чем простое прикосновение пальцев, то, что мы делали сотни раз — тянулись за пультом, включали свет, доставали ключи, — но Кэш отшатнулся от меня, как от прокаженной. Неужели мое прикосновение было таким отвратительным?

Металлический привкус крови снова наполнил мой рот, когда я снова прикусила щеку. Но я не стану плакать, только не при Кэше. Как бы мне ни хотелось обвинить его в этом, это была моя вина. Я слишком далеко зашла. И если быть честной с самой собой, ничего этого не случилось бы, если бы я не зашла слишком далеко со своим сердцем.

Мы зашли в лифт, заняв противоположные концы кабины. Два этажа показались мне одиннадцатью, а двери открывались слишком медленно.

Кэш протиснулся сквозь них, как только двери открылись достаточно, чтобы вместить его широкие плечи. Он повел меня по коридору с сумками в руках, а я последовала за ним, не сводя глаз с темно-бордового с золотым узором ковра.

Он поставил мой кожаный чемодан цвета карамели рядом с моим номером и, не сказав ни слова, исчез в своем собственном.

Слезы застилали мне глаза, затуманивая зрение, когда я вставляла свою карточку-ключ в щель. Глупый огонек замигал красным. Я сделала это снова. Снова красный.

— Давай, — прошептала я.

Наконец, с третьей попытки, когда скатилась первая слезинка, замигал зеленый огонек, и я протиснулась внутрь. Как только за мной закрылась дверь, я уронила чемодан на пол и закрыла лицо руками. Я стиснула зубы, сдерживая рыдания, но делать это было все труднее.

Почему мы ссорились? Мы никогда не ссорились. Почему он не мог позволить мне отправиться в это путешествие одной?

Я бы вернулась домой, и все было бы хорошо. Я бы подняла тему переезда после того, как мне действительно было бы куда пойти. Потому что сейчас мы вернемся домой и будем ходить вокруг да около, пока я собирала бы вещи для отъезда.

Сделав глубокий вдох, я выпрямилась и закрыла глаза. Это была всего лишь небольшая заминка. Сегодня было тяжело. Завтра будет лучше. Я шмыгнула носом и бросилась в ванную, чтобы высморкаться и вытереть глаза. Затем я встретилась взглядом со своим отражением в зеркале.

— Ты в полном беспорядке. — Я посмеялась над своим отражением. Мои волосы были собраны в пучок, потому что я не вымыла их утром. Нос распух, а глаза покраснели. Завтра я проявлю немного больше заботы.

Я вышла из ванной, планируя позвонить домой и проверить, как дела. Я потрачу пару часов впустую, дам Кэшу немного остыть, а потом пойду в его номер и приглашу его на ужин, где извинюсь и попрошу у него прощения.

Он все еще был моим другом.

Я рылась в сумочке, когда раздался стук в дверь. Я замерла, не уверенная, что хочу открывать. Без сомнения, это был Кэш, но если он увидит меня, то поймет, что я плакала.

Он постучал снова. Он продолжал стучать, и не было смысла откладывать мои извинения.

Я пересекла номер, дважды посмотрела в глазок, затем открыла дверь.

— Извини…

Прежде чем я смогла закончить, он широким шагом вошел в номер. Его руки коснулись моего лица, его ладони обхватили мои щеки.

И тут Кэш, мой лучший друг, поцеловал меня.