Четыре ночи

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Она и не ожидала, что Шрусбери — такой симпатичный городок. Скорее даже не городок, а настоящий город, поправила себя Мэгги. Она приехала сюда на машине, которую взяла для нее напрокат Гейл, и, припарковавшись, направилась к бутику, о котором ей сообщила все та же помощница, чтобы купить себе что-нибудь из одежды.

Город, раскинувшийся в излучине реки, был очень живописен. Все тут дышало историей. Мэгги на минуту остановилась, любуясь прелестным двориком около средневекового здания. Пройдя немного дальше и свернув за угол, она увидела магазин. Его витрины изяществом оформления не уступали лондонским.

Толкнув дверь, Мэгги вошла внутрь, перед ней тут же возникла радушно улыбающаяся продавщица. Мэгги ответила ей вежливой улыбкой и в нескольких словах объяснила, что она ищет.

— Кажется, у нас есть именно то, что вам нужно, — радостно объявила девушка. — Немного поздновато, сезон на исходе, но одна наша клиентка сделала заказ заблаговременно, а потом выкупила не все, кое-что осталось. — Продавщица заговорщицки улыбнулась. — Она работала в Нью-Йорке, кого-то там встретила и переехала туда насовсем.

Говоря это, она шла вдоль вешалки, перебирая висевшую на плечиках одежду и то и дело поглядывая на Мэгги. Увидев длинное кашемировое пальто медового цвета, Мэгги замерла от восхищения. Даже не примерив пальто, она уже твердо решила его купить, а померив, почему-то подумала: что бы сказал Финн, увидев ее в этом пальто?

Почему она должна об этом думать? Нахмурившись, Мэгги сняла пальто и протянула его продавщице. Та решила, что покупательницу не устраивает слишком высокая цена, и, словно оправдываясь, стала говорить, что, мол, ничего не поделаешь, это эксклюзивная модель…

— Оно замечательное. Я в него влюбилась, — перебила девушку Мэгги и прикусила язык, с которого соскочило слово, причиняющее ей боль.

Финн… Финн… Ну почему она не может выбросить его из головы? Что бы она ни делала, мысли все время возвращаются к нему, ругала себя Мэгги, выходя часом позже из магазина в кашемировом пальто, надетом поверх купленного в придачу костюма.

Сеанс магазинной терапии почему-то не подействовал, как действовал всегда, и Мэгги, сидя в уютном теплом бутике и попивая прекрасный кофе, поданный продавщицей, ощущала в душе холодную пустоту и бесприютность, как будто она снова стала ребенком, с завистью наблюдающим за своими счастливыми ровесниками, которых любили и баловали.

Но это было до того, как она попала к бабушке с дедушкой, окружившим ее любовью и заботой, до того, как она уверила себя в том, что одиночество и независимость — и материальная, и эмоциональная — самое лучшее для нее, ведь на чувства никогда нельзя положиться. Сейчас, оказавшись снова в своем пустынном мирке, Мэгги никак не могла взять в толк, что ее заставило вести себя так, как она себя вела. Мало того, ей взбрело на ум, будто она влюблена. С чего вдруг? Такая неустойчивая, ненадежная и непонятная вещь, как любовь, совершенно не вписывалась в ее жизненное кредо.

Мэгги поздравила себя с выздоровлением. То, что случилось, достойно сожаления, это выявило в ней слабость, о которой она прежде и не подозревала, но никаких тяжелых последствий из сего не проистекает. Что же до Финна, которому не откажешь в обаянии и мощной сексуальности, то для него она была всего лишь еще одной дурой в веренице дур, которых он довел до помешательства. У Мэгги разгорелось лицо при воспоминании о том, какой идиоткой она себя выставила. Слава богу, что она его больше никогда не увидит. Мэгги тряхнула головой и, взглянув на часы, заспешила к машине.

До отеля в Лэмптоне полчаса езды. Она прибыла туда вчера на такси, которое Финн вызвал на ферму. Потребовалась масса терпения и вся ее деловая хватка, чтобы уговорить менеджера отеля заплатить таксисту, а также позвонить Гейл, которая не только поручилась за нее, но и сообщила менеджеру номер своей кредитной карточки, дабы тот отпустил таксиста и выдал Мэгги некоторую сумму наличными, пока не прибудут ее новые карточки. Их прислали сегодня утром, к ее великому облегчению.

Мэгги сама не заметила, как ускорила шаг. Она до сих пор словно ощущала спиной враждебный взгляд Финна. То, что произошло между ними, было не более как временным умопомрачением, совершенно ей не свойственным и чуждым. Хорошо хоть жизнь сама положила этому конец.

Ветер пробрался под теплое кашемировое пальто, Мэгги зябко поежилась. Она была так поглощена своими мыслями, что мозг ее не сразу зафиксировал то, на что уже отреагировало тело: человек, стоявший неподвижно, точно статуя, метрах в пяти от нее, был не кто иной как Финн.

— Финн, — невольно прошептала Мэгги и почувствовала, как жаркий озноб, если таковой вообще существует, охватил ее с ног до головы.

— Мэгги! — Он был так ошеломлен, что, забыв обо всем, подталкиваемый лишь одним желанием — схватить ее в охапку и унести куда-нибудь подальше, где никого не будет и где он докажет ей, как им хорошо вместе, — сделал несколько шагов по направлению к ней.

Увидев, как Финн целеустремленно приближается, Мэгги испуганно осмотрелась — куда бы убежать. Невозможно говорить с ним сейчас, когда в ее мыслях и чувствах царят разброд и хаос. Заметив уходящий в сторону узкий переулок, она нырнула в него и, задыхаясь, побежала, слыша за спиной, как он окликает ее, прося остановиться.

Проводив Мэгги, Финн стал доказывать себе, что он рад ее отъезду, приведя целый ряд аргументов, почему их отношения не имеют никакого смысла. Однако ночь провел неспокойно, видел ее во сне и проснулся в шесть утра, разбитый и усталый, охваченный горькой тоской и презрением к самому себе.

Мэгги была уверена — Финн не мог знать о том, что она в Шрусбери. Когда она вновь его увидела, на нее пахнуло некой роковой неотвратимостью, чем-то неодолимым, отчего сердце ее наполнилось страхом. Но даже когда она помчалась по переулку, спасаясь от Финна, какая-то струнка в душе дрожала от волнения и надежды, что он побежит за ней, догонит и…

И что? Обнимет и станет клясться, что никогда ее не отпустит? Каким-то образом повернет время вспять, к тем часам, когда… Да полно, что за сумасшествие! Он же не чародей, в конце концов, а всего лишь фермер, сердито сказала себе Мэгги.

Стараясь не слушать свой внутренний голос, твердивший, что ничего хорошего от затягивания этой мучительной истории не будет, Финн все-таки дошел до переулка и уже собирался свернуть в него, как вдруг его окликнул знакомый голос. Это был его ближайший сосед. Пришлось остановиться. Одинокий старик, которому просто надо было отвести с кем-нибудь душу, завел долгий и нудный разговор о том о сем, Финн терпеливо слушал и поддакивал, в душе проклиная фермера за то, что тот помешал ему догнать Мэгги.

Что она делает в Шрусбери? Почему не поехала прямо в Лондон? Кстати, она так и не сказала, каким образом оказалась в этих краях, да и не до того было — они были слишком заняты другими, более волнующими и увлекательными открытиями, чтобы вспоминать об обыкновенной, будничной жизни.

Мэгги… Финна внезапно пронзила такая острая тоска, что от боли он закрыл глаза.

Подбежав к своей машине и доставая ключи, Мэгги быстро обернулась. На автостоянке Финна не было. Ну и хорошо, что он ее не преследует. Появись он здесь, она все равно сказала бы ему, что он понапрасну тратит время. Ведь сказала бы, да? Мэгги завела двигатель, еще раз оглядела стоянку и лишь после этого медленно поехала.

Аукцион был назначен на завтрашнее утро, но агент, занимавшийся продажей поместья, согласился встретиться с ней. Мэгги все еще надеялась, что ей удастся уговорить его не выставлять Вдовий дом на торги. Она была готова заплатить намного больше начальной цены. Вспомнив убитый голос бабушки, Мэгги стиснула зубы. Она обязательно должна купить этот дом!

Лэмптон, заурядный городок, центр сельскохозяйственного района, являл собою смешение различных архитектурных стилей, что говорило о том, что он рос и развивался на протяжении веков. Мэгги, припарковавшись у конторы агента, подумала, что пешком она могла бы добраться сюда из отеля быстрее, чем на машине. Теоретически, конечно, хмыкнула она, бросая взгляд на свои немыслимо дорогие туфельки на немыслимо высоких каблуках.

Финну достаточно было бы бросить один-единственный взгляд на них, чтобы тут же осудить как смехотворные и непрактичные, и это означало бы: каковы туфли, такова и их хозяйка.

Финн! Ну почему она снова и снова возвращается мыслями к нему? Неужели забыла, что он предложил? Это ж надо такое придумать — поселиться на заброшенной ферме! Впрочем, не такой уж и глупый ход; можно себе представить, как бы он был ошарашен, если б она вдруг взяла да и согласилась. Да уж, для того, чтобы порвать с ней, он выбрал весьма оригинальный способ.

Нет, надо встряхнуться, сказала себе Мэгги, открывая дверь конторы. Что было, то прошло, она еще легко отделалась, и совершенно ни к чему вспоминать все эти глупости и уж тем более жалеть о них.

— Извините, — мягко произнес Филип Кребтри, — но мы получили строгие указания выставить на аукцион все поместье и ничего предварительно не продавать.

— Но почему, если я готова уплатить цену значительно выше начальной? — возмутилась Мэгги.

Агент сочувствовал Мэгги. Судя по всему, для нее в самом деле было важно приобрести Вдовий дом. Но что поделаешь?

— Такие указания мы получили от нынешнего владельца поместья.

— А кто владелец? — спросила Мэгги. Может быть, стоит с ним связаться напрямую?

— Он американец, неожиданно получил наследство, причем не только это поместье, но и еще одно, гораздо обширнее, в другой части Англии. Он дал подробные указания, как нам действовать. Поначалу он планировал лично присутствовать на аукционе, но, по-видимому, возникли какие-то непредвиденные обстоятельства, помешавшие ему приехать. Мне жаль, — добавил Кребтри, глядя на расстроенное лицо Мэгги. — Я же вижу, как вам нужен этот дом.

Мэгги покачала головой.

— Мне он нужен не для себя. Для моей бабушки. — Она коротко рассказала о том, как ее бабка и дед когда-то жили во Вдовьем доме.

Агент преисполнился еще более глубокого сочувствия.

— Мне бы очень хотелось вам помочь, но я вынужден следовать указаниям владельца.

Возможно, я не должен это говорить, но особого ажиотажа в связи с аукционом не наблюдается. Не думаю, что вы столкнетесь с многочисленными конкурентами.

Поблагодарив агента, Мэгги удалилась. Его уверения звучали успокаивающе, но все же она предпочла бы купить дом прямо сейчас.

Мэгги очень не любила, когда что-то шло не так, как ей хотелось, да и кроме того…

Торопливо возвращаясь к машине, Мэгги нехотя призналась себе, что ей хочется как можно скорее уехать из Шропшира… на всякий случай. На какой такой случай? Да на тот, если Финн повстречается ей снова, раскаявшийся, станет клясться в вечной любви, просить прощения и умолять дать ему еще один шанс…

Мэгги на минуту позволила себе помечтать об этом… но нет — она рада, что больше с ним не увидится. Да, именно рада, решила она.

Мэгги свернула с шоссе и поехала по длинной аллее к главному дому поместья, где должен был состояться аукцион. Вид, открывшийся ее глазам, был величествен и прекрасен. Высокие деревья в осеннем наряде заливало утреннее солнце. Показавшийся впереди дом являл собой великолепный образец георгианского архитектурного стиля, не испорченный позднейшими наслоениями.

Как раз о таком доме мечтала приятельница Мэгги, недавно снова вышедшая замуж. Мэгги подозревала, что ей просто хочется увезти нового мужа, человека очень состоятельного и большого женолюба, подальше от Лондона, где слишком много соблазнов. Мэгги как-то выразила сомнение насчет разумности такого шага — ведь это означало бы конец успешной деловой карьеры, но в ответ услышала, что приятельница уже все продумала, она сумеет работать, живя вдали от города. Все, что ей нужно, — это подходящий дом.

Он в самом деле красив, подумала Мэгги, припарковавшись рядом с тремя автомобилями на мощенной гравием площадке.

Парадные двери были широко открыты, как бы приглашая потенциальных покупателей, а в холле на пыльном столе лежала стопка брошюр с описанием лотов.

Особняк, парк, угодья и хозяйственные постройки Мэгги не интересовали, у нее и денег-то таких нет. Надо быть очень и очень богатым человеком, чтобы приобрести целиком такое поместье. Заветный Вдовий дом фигурировал в брошюре как лот № 4. Соответственно под номерами 1, 2 и 3 шли георгианский особняк, в котором она сейчас находилась, примыкающие к нему конюшни и гаражи, парк, поля и наконец различные постройки, включая амбары и пару коттеджей. Вдовий дом, с отдельным выездом на шоссе был расположен более чем в миле от особняка, его окружал прелестный сад. Войдя в просторную, некогда роскошную, а сейчас слегка запущенную гостиную, Мэгги убедилась, что Филип Кребтри не обманывал, говоря, что претендентов будет не много. В помещении, помимо самого агента и молодой женщины, явно его сотрудницы, находилось всего шесть человек.

Филип, увидев Мэгги, поспешил ей навстречу, приветливо поздоровался, представил свою помощницу и немного рассказал об остальных. Грузный мужчина, рассматривающий желтые выцветшие шелковые обои на стенах, — строительный подрядчик, рядом с ним его секретарь. Мужчина надеется приобрести особняк с конюшнями и гаражом для последующей перестройки. Старик у окна, глядевший на улицу, был фермером, желавшим купить землю. Он приехал на аукцион с уже не молодым сыном. Юные супруги, явно чувствующие себя не в своей тарелке и нервно переминающиеся с ноги на ногу, рассчитывали на один из коттеджей.

— Обычно, когда мы проводим аукцион в городе, собирается довольно много народа, в большинстве своем просто ради развлечения; сюда тоже пришли бы любопытствующие, если б распродавались мебель и вещи, но на этот раз обстановка идет вместе с домом да и не представляет особой ценности.

Филип умолк и посмотрел на часы. Аукцион должен был вот-вот начаться, и Мэгги показалось, что агент чем-то озабочен. Она поблагодарила его за информацию и отошла.

Там, где на стены падали солнечные лучи, желтый шелк выцвел и потускнел. В гостиной было прохладно, в воздухе стоял запах затхлости и плесени. К удивлению Мэгги, ее вдруг охватило какое-то непонятное сочувствие к старому дому, как будто он раскрыл перед ней свою душу, дал понять, что хочет, чтобы его любили, ухаживали за ним, наполнили его жизнью.

Мэгги была так поглощена этими живыми и волнующими ощущениями, что даже не услышала, как агент объявил о начале торгов.

Она поспешила занять один из стульев, стоявших полукругом перед столом аукциониста, и вдруг заметила, что Филип пристально смотрит куда-то поверх ее головы.

Мэгги обернулась и оторопела. В дверях стоял Финн. Ее сердце гулко забилось. Мэгги не знала, что делать. Как он ее нашел? Мэгги изо всех сил старалась успокоиться, взять себя в руки. Она, слава богу, почти подавила сладкое и сильное, почти до боли, волнение и… радость. Нет, ну как он посмел выслеживать ее?

Она не справлялась со сладостной дрожью, охватившей ее при виде Финна. Ладно, пока что она не станет с ним разговаривать. Пусть подождет до окончания аукциона, а она за это время успеет вновь обрести твердость духа…

— А, Финн, как хорошо, что вы пришли. А я уж подумал, вы решили не участвовать.

Дружелюбный тон говорил, что агент явно обрадован приездом Финна. Мэгги была поражена. Открытие крайне неприятное, но факт оставался фактом — Филип знал, что Финн собирается приехать, и ждал его.

— Извините за опоздание, — непринужденно произнес Финн, переводя взгляд с Мэгги на агента. Однако тут же снова уставился на нее, и Мэгги поняла: этот настороженный взгляд полностью отметал иллюзии по поводу того, что он явился на аукцион ради нее.

Помощница агента, которой явно не терпелось броситься Финну на шею, с улыбкой до ушей устремилась к нему, чуть не опрокинув Мэгги вместе со стулом, и, подбежав, остановилась, едва не прижавшись к нему всем телом. Мэгги хмуро наблюдала за тем, как девица игриво переговаривается с Финном, не отрывая от него восхищенных глаз.

А он весь расплылся от удовольствия. Да и какому мужчине не понравится такое обожание?

Мэгги холодно смотрела на Финна и девицу, когда он внезапно взглянул на нее. Так внезапно, что Мэгги не успела отвести глаза в сторону.

Какими словами можно было описать то, что она увидела в его серо-голубых глазах? Насмешка, высокомерие, презрение, гнев — все было в них. Плюс враждебность и подозрительность, на что Мэгги ответила таким же неприязненным и гордым взглядом. Но почему-то она никак не могла оторвать от него глаз, предоставив Финну первым прекратить эту молчаливую игру «в гляделки».

Аукцион начался, и Мэгги заставила себя сосредоточиться. Подрядчик начал торг за главный дом с такой суммы, что Мэгги от удивления широко раскрыла глаза, но удивление это не шло ни в какое сравнение с тем потрясением, какое она испытала, когда, поняв, что аукционист смотрит куда-то за ее спину, повернулась и увидела, что Финн предлагает за дом еще больше. Финн, безземельный фермер-арендатор, претендовал на особняк, цена которого уже достигла двух миллионов фунтов стерлингов!

Схватка за дом продолжалась, цена росла, и Мэгги оставалось лишь с недоверием наблюдать, как Финн, который, как она думала, находится в стесненных обстоятельствах, продолжает повышать стоимость, которая теперь приближалась к трем миллионам.

На трех миллионах с четвертью подрядчик переглянулся со своим помощником и объявил, что выходит из борьбы.

Мэгги, которой все еще не верилось, что это происходит на самом деле, услышала, как агент прежде, чем перейти к другим лотам, радостно поздравляет Финна. Следующими шли сельскохозяйственные угодья.

Ну, если Финн думает, что она тоже станет его поздравлять, то он ошибается, сердито сказала про себя Мэгги и повернулась к нему спиной. Может, теперь, получив что хотел, он исчезнет? Мэгги вспыхнула, вспомнив, что она подумала вначале, увидев Финна. Она, дура, решила, что он разыскивает ее. Слава богу, хоть не выдала себя. Вот уж он позабавился бы!

Финн хмуро следил, как Мэгги старательно прячет от него глаза. Он не мог забыть потрясения, которое испытал, когда, войдя, вдруг увидел ее и понял, что она находится здесь совсем не из-за него, как ему невольно подумалось в самое первое мгновение.

Финн рассеянно кивнул аукционисту, показывая, что претендует и на землю. Во всем виновата Мэгги: из-за нее он опоздал на аукцион. Беспокойная ночь, наполненная обрывочными, но яркими и волнующими сновидениями, в которых фигурировала она, закончилась тем, что он проспал. С самого первого дня, когда Финн узнал о том, что поместье выставляется на аукцион, он был полон решимости его купить. Это приобретение стало бы успешным завершением его десятилетних поисков. И вот, пожалуйста, вместо того чтобы сосредоточиться на торгах, он все время думает о Мэгги.

Что она здесь делает? Собирается купить что-то, это ясно по тому, как зорко она следит за аукционистом, и по брошюре у нее в руке. Интересно, какой лот? Не особняк, не земли…

Финн, нахмурившись, поднял руку, поднимая цену, предложенную Одли Слейтером. Земли Одли граничили с поместьем, и Финн прекрасно понимал его желание прикупить угодья. Беда была в том, что Одли, стоит ему добиться своего, тут же примется осушать заливные луга, а может быть, и торговать правами на рыбную ловлю, Финну же хотелось сохранить землю в первозданном виде.

Нет, Мэгги земля не интересует. Остаются коттеджи с амбарами, и еще Вдовий дом.

Настроение Финна ухудшилось еще больше. Филип Кребтри наотрез отказался говорить с ним о других возможных покупателях, сказал лишь, что кое-кто интересуется Вдовьим домом и коттеджами. Ну, а Финн, которому не хотелось раскрывать заранее свои планы, позволил Филипу думать, будто он претендует только на особняк и угодья.

Краем глаза Финн заметил, как Одли Слейтер покачал головой при очередном повышении цены.

Пять минут спустя, когда аукционист объявил, что земли отходят Финну, Одли подошел и сердито пробурчал:

— Долго же тебе придется потеть, пока получишь хоть какой-то навар от земли по такой цене.

Мэгги было видно, как Финн о чем-то разговаривает с фермером, у которого только что перебил землю. Рядом шепталась молодая пара.

— Уже скоро, — ободряюще сказал агент, проходя мимо Мэгги.

Борьба за коттеджи длилась недолго. Как только до молодых дошло, что Финн не намерен уступать, они тут же выбыли из игры. У Мэгги засосало под ложечкой, когда аукционист объявил, что на продажу выставляется последний лот — Вдовий дом.

— Очаровательный георгианский дом с хорошо спланированным садом, прекрасное местоположение. Единственное, что требуется, — это кое-какой ремонт и модернизация. Я назначаю начальную цену в двести тысяч фунтов.

Мэгги, стараясь не смотреть на Финна, подняла руку с брошюрой.

— Двести тысяч, — повторила она, с неудовольствием отметив нервную нотку в своем голосе.

Значит, Мэгги приехала за Вдовьим домом. Мог бы и раньше догадаться, с горечью подумал Финн. Это же чудесный «воскресный уголок» для Мэгги и ее любовника. Любовника, существование которого она отрицала с пеной у рта, и Финн поверил бы ей, учитывая, с какой страстью она отдавалась ему, если б не слышал собственными ушами их разговор по телефону. Нетрудно представить, что будет, если Мэгги добьется своего. Дому придет конец. Набежит целая стая архитекторов, за ними примчится команда дорогих подрядчиков, после чего из Лондона заявится какой-нибудь модный дизайнер.

Однако Вдовий дом по праву принадлежит поместью, он часть его истории, и Финн не желает иметь под боком отдыхающих из Лондона, и уж тем более Мэгги с любовником. Финн раздраженным тоном повысил цену. Пусть стоимость возрастет хоть в сто раз, но только Мэгги дома не видать. Он не потерпит, чтобы она приезжала сюда, пусть даже изредка, и заставляла его вспоминать то, о чем он вспоминать не хочет.

Мэгги, сжав зубы и стараясь не выдать охватившей ее злости, набавила еще. Финн это специально делает. Ведь аукционист уверял, что за Вдовий дом никто не собирается бороться. Мэгги застыла, слушая, как Финн бьет ее предложение. Триста тысяч фунтов. Они достигли той цены, на которую она рассчитывала, но Мэгги уже ничто не могло остановить…

Не обращая внимания на то, что все присутствующие с любопытством наблюдают за ними, Финн и Мэгги продолжали схватку, поднимая цену все выше и выше. Триста пятьдесят тысяч, триста семьдесят пять, четыреста тысяч фунтов…

Резко и сердито повысив цену до четырехсот двадцати пяти тысяч, Мэгги мельком заметила озабоченность на лице агента. Было видно, что он ее жалеет, но это лишь подстегнуло молодую женщину. Была пройдена отметка в четыреста пятьдесят тысяч, потом в четыреста семьдесять пять. Мэгги исчерпала все свои резервы, но ей было все равно. Она хотела только одного — не дать Финну нанести ей поражение.

Их разделяло меньше двух метров, и Мэгги, не выдержав, повернулась к нему.

— Зачем вы это делаете? — зло спросила она.

— А как вы думаете? — с неменьшей злостью ответил он вопросом на вопрос. — Я ни за что на свете не допущу, чтобы Вдовий дом достался вам. Ни за что, Мэгги. Сколько бы это мне ни стоило.

Сколько бы ни стоило?! Осознание бессмысленности дальнейших попыток почти пересилило владевший ею злой азарт.

— Пятьсот тысяч фунтов!

Его беспощадный голос резанул по ушам, заставив Мэгги вздрогнуть. Она почувствовала такой приступ бешенства, при котором человек способен на все. Не слушая внутренний голос, призывавший к осторожности, Мэгги стала лихорадочно соображать, где взять деньги. Надо будет перезаложить лондонскую квартиру, взять кредит под залог своей фирмы, а также опустошить сберегательные счета…

Перспектива финансового краха, с которым она столкнется, если позволит гордыне возобладать над здравым смыслом, вдруг предстала перед ней во всей своей реальности. Мэгги словно обдало холодным ветром, хотя в помещении было тепло, и она поежилась, осознав, какой опасности чуть не подвергла себя.

Она ощущала царившее в комнате напряжение. Ее состязание с Финном вызвало у остальных удивление, граничащее с испугом. Самолюбие требовало не сдаваться, но здравый смысл предупреждал: дальше идти нельзя. От сознания своей беспомощности у Мэгги выступили на глазах слезы. Выпрямившись и высоко подняв голову, она впервые с начала торгов посмотрела в упор на Финна. Он молча встретил ее взгляд. В его глазах была холодная враждебность, губы сердито сжались.

Аукционист ждал ее ответа на последнее предложение Финна. Медленно и неохотно она качнула головой, чувствуя, что задыхается от подступивших к горлу жгучих слез. Не в силах больше смотреть на Финна, Мэгги круто развернулась на каблуках и почти побежала к выходу.

Финн нагнал ее уже у машины. Он немного задержался: надо было поговорить с молодой парой, которая хотела купить один из коттеджей. Ему сказали, что они оба местные, а молодой человек блестяще закончил сельскохозяйственный колледж. Финн быстро сообразил, что в поместье понадобятся специалисты по сельскому хозяйству, и если он пригласит молодого человека на работу и заодно сдаст ему коттедж по сходной цене, то этим убьет сразу двух зайцев.

Что же до Мэгги и ее желания купить Вдовий дом, то Финн был уверен, что поступил правильно. Если б только не лицо Мэгги, когда она признала свой проигрыш. Что-то в этом лице заставило его почувствовать себя так, словно… Словно что? Словно он поступил плохо, нечестно.

— Мэгги…

Услышав его голос, Мэгги поняла, что ее покидают последние силы. Резко повернувшись, она прислонилась спиной к дверце автомобиля и уставилась на него немигающими глазами.

— Если вы пришли, чтобы еще раз покуражиться надо мной, то зря беспокоились. — Из ее горла вырвался горький смешок. — Я должна была знать, что вы ни за что не позволите мне победить. Как это прекрасно — иметь возможность тратить деньги без счета. Надеюсь, оно того стоило.

— Стоило. — В ее голосе, в выражении лица было столько враждебности, что Финн почувствовал вдруг прилив злости. — Я бы и вдвое больше заплатил, чтобы только не дать таким, как вы, заполучить Вдовий дом.

— Таким, как я?.. — Мэгги больше не сдерживала ярость.

— Городским. Отдыхающим, — отрывисто пояснил Финн. — Земля должна принадлежать тем, кто на ней живет.

— Ага, понятно, — язвительным тоном проговорила Мэгги. — Для постели я достаточно хороша, а вот в соседки не гожусь. Это вы хотели сказать? Спасибо, что… — Она умолкла, поскольку вот уже во второй раз за какие-то полчаса была готова разрыдаться.

— Постель не имеет никакого отношения к Вдовьему дому, — возразил Финн. Это была неправда. Финн почувствовал, что краснеет. Уж себе-то он должен признаться, что, как ни отрицай, именно потому, что они были любовниками, он и не хочет, чтобы она жила рядом. Ему невыносима мысль, что она собирается делить кров — и постель — с мужчиной, которого называет «радость моя». Всю прошлую ночь он провертелся, думая только о ней, да и сейчас, как бы он ни уверял себя, что ему это не нужно, что-то в его душе никак не хотело смириться с мыслью, что им с Мэгги никогда не быть вместе.

— Вы бились за Вдовий дом, только чтобы мне насолить, — обвинительным тоном проговорила Мэгги, заставив себя успокоиться.

— Неправда, — сердито отозвался Финн. — Я с самого начала планировал купить все поместье…

— Агент говорил мне совсем другое. По его словам, на Вдовий дом никто не претендовал, кроме меня.

— Может, он так и считал, но…

— Но как только до вас дошло, что дом хочу купить я, вы сразу же решили во что бы то ни стало мне помешать, — с горечью и озлоблением закончила Мэгги.

— Есть и другие дома, — сухо бросил Финн.

Она посмотрела на него, бледная и расстроенная, и Финну внезапно стало жалко ее. После отъезда с фермы она успела полностью обновить свой гардероб. На ней было кашемировое пальто, в котором он видел ее в Шрусбери, брюки в тон и хорошенькая вязаная кофточка, обтягивавшая грудь. Она была одета элегантно и дорого, и все же в ее облике — в небольшом, сужающемся к подбородку лице и огромных карих глазах — было что-то столь трогательное и беззащитное, что сердце Финна сжалось от сочувствия, нахлынувшего на него против воли.

Она хотела отвернуться, но тут внезапный порыв ветра подхватил полу незастегнутого пальто и, взметнув вверх, мазнул по лицу, ослепив ее. Мэгги быстро подняла руку, и то же самое сделал Финн. Их ладони встретились. Мэгги стремительно отдернула руку, точно обожглась, и ладонь Финна, потеряв опору, ухватилась за ее талию.

Все, что довелось Финну испытать, касаясь этого хрупкого тела, вспыхнуло вновь таким мощным приступом желания, что он растерялся.

— Мэгги…

Его хриплый голос обжег ее нервы, словно рюмка крепчайшего виски — пустой желудок. Мэгги почувствовала, как ее тело в ответ неудержимо тянется к нему…

— Уйдите, — резко сказала она, в ее голосе звучал испуг. Совсем не Финна она боялась, а себя, боялась того, что стоит ему задержаться здесь еще немного, и она не выдержит и выдаст себя.

Мэгги подалась назад — и уперлась в дверцу машины. Дальше пятиться было некуда. С замиранием сердца, чувствуя, как в душе ее борются гнев и восторженное ожидание, она смотрела, как Финн наклоняется к ней.

Она хотела сказать «нет», но не успела. Их губы слились, и поцелуй, исполненный страсти и враждебности, был похож на поединок, словно каждый из них стремился одолеть другого — и свои собственные чувства.

Прикосновения руки Финна было достаточно, чтобы Мэгги еще раз убедилась в своей беззащитности перед ним, а поцелуй лишь подтвердил: она была права, решив раз и навсегда перечеркнуть то, что испытывала и испытывает к этому человеку.

Безудержность собственных чувств пугала Мэгги. Она была потрясена и испугана, обнаружив, что способна с такой страстью желать мужчину, который довел ее до бешенства, желать его с такой силой, что даже после всего случившегося она испытывает наслаждение от его объятий. Отбросить все, чем она дорожила в жизни, окунуться с головой в темный омут слепых эмоций… Да как она могла?! Мэгги в панике дернула головой, отворачиваясь от Финна, и, с силой оттолкнув его, открыла дверцу и вскочила в машину.

Автомобиль сорвался с места и помчался по гравиевой дорожке, а Финн стоял, глядя ему вслед и пытаясь навести порядок в мыслях. Черт побери, как же это случилось? Он рассеянно потер подбородок и поморщился, нащупав пальцем припухлость на губе — там, где Мэгги укусила ее. Да уж, такой страстной, упрямой и опасной женщины он еще не встречал… и лучше бы не встречал вовсе.

Тем более, что у нее есть другой.