Цугцванг

Глава 10. Дыши, Амелия

18; Декабрь

Женя приходит в себя первая, пока я даже обернуться боюсь.

— Макс, мы просто говорили и…

— Не лезь.

— Макс…

— Женя, ты мне нравишься, правда, но я предупреждаю тебя в последний раз: не. лезь.

Дальше происходит какой-то сумбур. Максимилиан хватает меня за руку и тащит за собой да так резво, что я не успеваю повернуться и падаю. В ответ на это Женя, которая показалась мне божьим одуванчиком, принимает образ фурии и кидается за нами следом. Она виснет на его руке и орет во все горло:

— Отпусти ее! Не смей ее трогать! Пусти!

За всем этим хаосом я наблюдаю с земли. Не сказала бы, что мне было больно, разве что в руке простреливало, но больше я действительно шокирована. Не ожидала от этой миниатюрной девчонки такой прыти.

— Женя, пошла вон! — воет раненным зверем наследный принц, но та не отступает.

Колотит его по спине, голове, рукам, и я получаю долгожданную свободу. Он сжимал меня все это время, но теперь отпускает, и я отползаю подальше, подтягивая ноги к груди, утыкаю в них лицо и наблюдаю. Скажу честно, побоище почище Ледового[3], которое естественно привлекает зрителей. Слышу, как сверху топочут, бегут, а через миг резко распахивается дверь. Снова топот, теперь по лестнице, и в комнату вваливается Алексей. Сейчас он не такой холодный, застегнутый на все пуговицы мальчик, скорее полная противоположность. В руках у него бита, зрение очень плохо ловит фокус, рубашка шиворот навыворот — зрелище просто класс. Я бы даже посмеялась, если бы могла отлипнуть, особенно над тем, как он пару мгновений смотрит на всю эту кашу-малашу, но не может срастить визуальный ряд и логическое объяснение.

— Твою мать, что ты стоишь?! — орет в голос Максимилиан, — Убери ее на хер!

Алексея толкает Арай, который тоже подоспел, но в более адекватном состоянии. От «пиха» Алексей не может устоять и валится на пол, попутно задевая сразу три бутылки, которые точно также падают и разбиваются, заливая пол темно-бардовым. Лужа такой величины, что доходит до моего угла, и я чувствую, что все ноги мокрые.

Полный. Треш.

Араю только сейчас удается оттащить Женю, которую он прижимает к стене и орет в голос:

— Да что тут у вас происходит?!

Максимилиан не отвечает, вместо того медленно поворачивается на меня. У него на щеке длинная царапина от Жениных ногтей, а еще он очень-очень зол, и как символично, что я фактически сижу в луже крови. Это словно знак, который видит мое напуганное, больное воображение, и я вжимаю голову в плечи, боясь даже пошевелиться.

«Кажется, он меня точно убьет…» — думаю, пока все не пропадает, превращаясь в белый, гудящий шум — Максимилиан наступает.

— Макс, не смей ее трогать! — орет Женя где-то дальним фоном, но он ее не слышит.

Фактически подлетает ко мне, хватает за локоть и так сильно дергает, что я невольно издаю писк от боли, на который никто не обращает внимания. Кроме Жени.

— Макс, не смей ее трогать, твою мать! НЕ СМЕЙ! Или я все расскажу Мише!

— Удачи, — цедит сквозь зубы, а сам буквально сверлит меня глазами, не отпуская ни на секунду, — Сколько раз тебе надо повторить…

— Я хочу в другую комнату, — вдруг выпаливаю, еле дыша, и он стопорится.

Да все замирают, даже Алексей, который все это время барахтался на полу, пытаясь подняться на ноги. Тишина нарастает, оглушает, звенит, сама я не отвожу взгляда от бешено пульсирующего желвака наследного принца, которая пугает до чертиков.

— Макс… — снова начинает Женя, но на этот раз тише, будто пытаясь убаюкать взбесившегося зверя, — Отпусти ее. Если ты ее не отпустишь, я заставлю Мишу ее забрать и увести. Ты слышишь?

— Я СКАЗАЛ ТЕБЕ — НЕ ЛЕЗЬ! — неожиданно орет так, что аж уши закладывает, и я сжимаюсь еще меньше, надеясь потерять в размерах процентов сто…

Женя тоже такого не ожидает. Она замирает, расширяет глаза, а Максимилиан, не отпуская меня, делает к ней шаг и тычет пальцем.

— Когда ты появилась, в ваши отношения никто не лез, твою мать! С какого хера ты решила, что имеешь право указывать мне, как жить и как поступать?! Кого трогать, а кого нет?!

— Макс…

— Закрой рот! Я все еще не выкинул тебя на улицу, только потому что ты жена моего брата! Это все! Не накидывай себе регалий, потому что все они — херь и дерьмо, которое не стоит ровным счетом ничего!

Женя почти плачет, и мне становится так ее жалко, что в носу снова печет. Я хочу сделать к ней шаг, попытаться как-то успокоить, но тут раздается еще один голос.

— Какого хера здесь происходит?!

Мы все оборачиваемся и видим картину маслом: Михаил стоит полуголый, зажимая полотенце одной рукой, второй придерживая мокрые волосы. Не сложно догадаться, откуда он выбежал, а вот как в принципе услышал крики — это история умалчивает. Он медленно проходится по всем нам взглядом, но бегло, останавливается только на Евгении, видит, что ее держит Арай, и гремит похлеще брата.

— Отошел от моей жены!

Я вижу наглядно, как из доброго человека, он превращается в своего брата и того, кто сейчас меня держит, прижимая к стене, только на пару лет старше. На этом все сравнение к сожалению заканчивается насильно: мое лицо попадает в плен хорошо знакомой пятерни. Максимилиан поворачивает его на себя, вынуждая смотреть в зеленые топи его глаз, которые меня непреодолимо засасывают. Единственное, что мне удается уловить из того, что происходит за их пределами и то благодаря боковому зрению, как Арай резко отстраняется и выставляет руки ладонями вверх. Как бы примиряясь. Только после этого Михаил немного успокаивается, но по-прежнему серьезно повторяет вопрос:

— Что здесь происходит?

— Миша, посмотри, что он делает! — слышу слезы Жени, но не могу пошевелиться…

В голове набатом звучит его голос:

«Ты мне за это ответишь…»

Невольно строю бровки домиком, пытаюсь извиниться? Или что я пытаюсь сделать? Не уверена точно.

— Макс…

— Твоя жена сует нос не в свое дело, — цедит сквозь зубы младший, шумно выдыхая, как будто чтобы взять себя в руки, — Угомони ее, Миша. Я сейчас серьезно.

Пауза возникает, но почти сразу рушится четким, суровым голосом Миши.

— Женя, пойдем.

— Нет! Я не оставлю ее с ним наедине! Я…

— Женя! — прикрикивает, правда сразу мягко добавляет, — Пойдем со мной, они сами разберутся…

— Но…

— Женя, иди, — выдыхаю еле слышно, чем заставляю Максимилиана слегка прищурится, — Все нормально.

— Амелия…

— Женя, пожалуйста! Просто уходи.

Еще пару мгновений, и она все таки срывается с места, быстро проходит мимо Миши, но никак на него не реагирует, и тот громко цыкает.

— Ну спасибо, братишка…

Максимилиан даже не смотрит на него, усмехается, конечно, но явно мне, потому что дальше шепчет.

— Какое благородство…

— Мне больно.

— Мне насрать.

В принципе очевидно.

Словно куклу он тягает меня, встряхивает и снова тащит в сторону лестницы. Я еле поспеваю, замечаю испуганный взгляд Кристины и Адель, но лишь на миг — меня продолжают волочить по первому этажу, как половую тряпку. Я цепляюсь за его плотно сжатый кулак, в панике упираюсь ногами, но это не имеет никакого эффекта — все, чего я добиваюсь, это карикатурного изображения катания на водных лыжах. Все. Сопротивление мое все равно, что война против ветряных мельниц, право слово…

— Я не хочу туда, ты слышишь?! Я хочу в другую комнату и…

— О, ты получишь другую комнату.

Не нравится мне, как это звучит. Саркастично, ядовито, неприятно. Естественно, я начинаю бояться сильнее, а когда он распахивает дверь с ноги, в глазах от ужаса начинают бить черные круги.

Меня кидают на постель, которая скрипит и пружинит, а потом еще жалобней стонет, когда Максимилиан садится на меня сверху, придавливая коленом к железным прутьям — здесь нет даже матраса.

— Сколько раз тебе надо повторить, чтобы ты поняла, а?!

Наверно я вдохновилась Женей, потому что на панике начинаю его колотить. Бью, сама не вижу куда, трепыхаюсь, как бабочка, попавшая в сети к пауку, но также, как с бабочкой и пауком, понятно, кто победит, и как быстро это случится. Он резко, сильно отбивает мои удары, перехватывает за запястья и прижимает к основе старой кровати.

— Хочешь знать правду, а?! — орет, а потом резко прижимается ко мне носом и понижает тон до шипения, — Думаешь, что Крис любит твою сестру? Черт, ты до смешного наивна, детка.

Смотрю на него жалобно, стараюсь не дышать, когда он отстраняется, но вижу лишь мерзкую, пугающую улыбку, которая прячет за собой желание сделать мне как можно больнее…

И он делает. Смакуя каждое последующее слово…

— Возможно она любила ее…когда-то, но все меняется, радость моя. Знала ли ты о том, что когда твоя сестра приехала в Москву, она нацелилась на меня? Конечно ты это знала, эта сука Оксана тебе рассказала. Но рассказала ли она о том, что я не был единственной целью? У твоей сестры, как и у тебя, всегда есть план. Им стал мой лучший друг Арай. Знаешь почему? Потому что он тоже наследник. Не такой лакомый кусочек с точки зрения сраных содержанок, но тоже ничего. У его отца сеть европейских ресторанов, и каждый имеет хотя бы по одной Мишленовской звезде. Это он помог Мише открыть свой, он давал ему советы по устройству бизнеса и всяким нюансом, чтобы и тот получил свою. Но когда-то семья Арая жила здесь, и так совпало, что это было в одно и тоже время с планами твоей сраной сестры по «устройству себе тепленького местечка». А тут нарисовалась проблема — ее неприглядная соседка-подружка, которая ПОЧЕМУ-ТО понравилась наследнику настолько, что тот готов был забрать ее с собой в "сытый мир". Разве Лилиана могла такое допустить?! Нет. Она соврала ему. Ооо…это был ее личный бенефис лжи и двуличия, наговорила на несколько томов Камасутры, и он бросил Кристину без разговоров. Правда уже отпала вся нужда: я клюнул, а Арай улетел в Европу. Но знаешь что самое смешное?! Лилиана ее утешала. Как утешала тебя!

— Ну а я здесь при чем? Я ничего не сделала… — вырывается неожиданно, как и слезы, которые он игнорирует, усмехаясь.

— Извини, котенок, но так это не работает. Выскочила она — получишь ты, и отдуваться тоже будешь ты!

Резким движением Максимилиан отталкивается от кровати, быстрым шагом направляется к двери и напоследок, правда не оборачиваясь, кидает:

— Надеюсь, что здесь тебе понравится больше. Сладких снов, принцесса.

Хлопок дверью. За ним поворот ключа, и я остаюсь в кромешной тьме и холоде, вся мокрая и в слезах. Надо мной сжалились лишь в одном: минут через десять в комнату зашла грузная женщина в возрасте, которая кинула мне матрас, как собаке, развернулась и вышла.

«Ну класс…»

Обижаться я, конечно, не планировала, но все равно…матрас был достаточно тяжелый, чтобы попасть мне в верхнюю часть туловища и толкнуть так, что я врезалась головой о трубу кровати. Было больно. Горькие слезы и без того назревали, а теперь брызгают, как из лейки душа. Я закрываю глаза ладонями, потому что больше не могу сдерживаться, и даю себе немного времени выплеснуть все, что накопилось, потом встаю и заправляю кровать. Всхлипываю, но стараюсь делать это как можно тише, также аккуратно ложусь и поджимаю ноги к груди. Чтобы меня вообще не было слышно, чтобы и вовсе забыли о моем существовании. Пожалуйста…

Нет. Утро расставляет все на свои места. Я не успеваю проснуться, как дверь в комнату открывается, впуская наследного принца внутрь. Естественно я его не вижу, потому что все еще в коконе, но нутром чую — это он. Определяю его по шагам. Они плавные, размеренные, вроде спокойные, но снова таят за собой опасность, и снова я не ошибаюсь. Очередным рывком с меня сдирают одеяло, после чего холодно чеканят:

— Вставай и иди в душ. Сейчас.

То есть безотлагательно. Я кое как поднимаюсь на ноги, тру глаза, встаю, хочу уже обойти его, но Максимилиан перехватывает выше локтя, а потом приближается и шипит на ухо.

— Я очень надеюсь, что ты будешь наконец благоразумна. Прислушайся к Жене, раз ты не хочешь слушать меня, и не провоцируй мою сестру. Прекрати создавать мне проблемы.

Я смотрю на него без нотки злости, хотя по идеи и должна бы — не получается. Выходит как-то жалобно, но не смягчает Максимилиана. Он пихает меня в сторону двери и холодно чеканит.

— Платье на кровати, книга там же. Приведи себя в порядок и спускайся вниз, не заставляй подниматься за тобой, потому что тебе не понравится то, как я заставлю тебя спуститься. Марина приедет через два часа.

Я делаю, как мне велено. Принимаю душ, сушу волосы, собирая передние пряди в две небольшие косички, которые закалываю сзади, потом платье. Оно представляет собой…ничего особенного и не представляет. Обычное, черное платье, полностью закрытого фасона, то есть никакого декольте, но с голыми руками. Оно длинное, слегка пышное, и только нижняя юбка хоть немного, но радует — из бежевой ткани, в меру твердое и с узором-кружочками. Туфли тоже предусмотрены, и это обычные, черные лодочки с каблуком сантиметров десять.

Мне совершенно не хочется туда идти, и я, присев на край кресла, на котором спала, даю себе еще мгновение. Опираюсь на колени корпусом, закрываю лицо руками и стараюсь глубоко дышать.

«Зачем мне вообще встречаться с этой тупой Мариной?! Зачем я здесь нахожусь?! Что происходит?!»

Момент жалости к себе был прерван грубо открытой дверью. Я тут же вскакиваю, а заметив на пороге Максимилиана, неловко сжимаю руки внизу живота. Он зол, рот уже открыл, чтобы что-то сказать, но не говорит. Замечает другое:

— А. Ты готова.

Слегка пожимаю плечами, и стойко наблюдаю за тем, как он приближается, потом тщательно осматривает меня. Это неприятно, как будто оценивает лошадь перед покупкой, но я терплю и это.

— Не трогай больше свои волосы, — наконец говорит, а потом берет за тонкую цепочку и тянет на свет из под одежды, — Если будешь такой же тихой при Марине, возможно все кончится неплохо, м?

Кулон занимает законное место у меня на груди, как знак отличия: все сразу поймут, чья я собственность — вот что это за «медаль». Отворачиваюсь, смотрю в никуда, но мне и это недозволенно. Наследник берет за подбородок и поворачивает голову на себя и с легкой улыбкой говорит:

— Ты так ничего и не сказала про него. Тебе нравится?

«Я его ненавижу!» — молчу, но слегка киваю.

Вижу в его глазах всполох злости, который правда быстро тушится хладнокровием. Максимилиан приближается, продолжая удерживать голову, касается моего носа своим и шепчет.

— Никогда не крути ничего у меня за спиной, Амелия. Не смей строить заговоры, врать мне и изворачиваться. Я серьезно сейчас, предупреждаю в первый и последний раз, потому что так просто, как вчера, это для тебя не кончится…

Принц собирается меня поцеловать, но я вовремя вырываюсь и отворачиваюсь, получая еще одну «печать» в щеку. Не знаю ожидал ли он этого, и по далее следующему смеху не могу определить, но прикрывая глаза, внутри готовясь ко всему.

— О, ты ранила меня в самое сердце.

Отстраняется спокойно, смотрит на меня снова холодно, а потом берет под руку и направляет к двери, как бы говоря: вперед. И я иду…как на плаху, но не отступаю.

«Некуда отступать, позади Москва…»

Напряжение дошло до той отметки, когда никто уже не пытается притворяться. Гостиную наполняет молчание и редкое звяканье стекла. Я совсем не понимаю, что происходит, но понимаю определенно точно, что что-то грядет. Естественно я не задаю никаких вопросов, сижу в углу и отдалении ото всех, но так, чтобы всех их видеть. Крис сидит на краешке дивана, теребит пальцы и хмурится — волнуется и очень сильно, а еще чувствует себя некомфортно, словно не в своей тарелке. Адель и Рома сидят в обнимку рядом с ней, и даже не сидят, а почти лежат. Рома у подлокотника, по которому стучит пальцами и тоже хмурит брови — он о чем-то старательно думает.

«Выбивает битлов. Yesterday [4] ? Интересно, что тебя так волнует, милый?»

Хотя нет, мне неинтересно. Перевожу аккуратный взгляд на Адель, и почему-то мне кажется, что она единственная, кто так сильно ждет последнюю гостью. Смотрит на дверь, вся подобралась, как будто на низком старте. Оставляю это на потом, отмечаю на в подсознании, и перевожу взгляд дальше. Максимилиан и Алексей стоят у самого камина. Первый облокотился на него одной рукой, смотрит в огонь не мигая и цедит уже третий стакан виски, а второй задумчиво разглядывает ровный ряд книг, делая медленные затяжки. На самом деле они оба как будто не здесь, летают где-то далеко, и это мне лично очевидно, как и то, что они достаточно близки. Я все думала, гадала, а теперь точно это вижу:

«Наверно они даже ближе, чем с Мишей…»

Арай отвлекает меня, да и многих заставляет встрепенуться и посмотреть в его сторону, когда роняет стеклянную крышку графина на железный поднос. Крис зло выдыхает, особенно когда «ее наследник» неловко улыбается и жмет плечами:

— Простите…

Вижу в его глазах веселье, а в голосе слышу хитрость, и понимаю: он рад тому, что происходит. Его все устраивает, он не напряжен, как почти все здесь, кроме Адель, он не боится встречи с Мариной, как я — у него все просто прекрасно.

— Извините, что опоздали.

Михаил и Евгения заходят последними. Не могу не отметить, что вместе они смотрятся просто прекрасно, как будто были созданы друг для друга. Он — крупный, большой мужчина, похожий чем-то на медведя, но спокойный и добрый. Она — хрупкая, маленькая женщина, которая в нужный момент может стать бесстрашной фурией. Она действительно нравится мне больше остальных, особенно ее смелость. Я это знаю не только по вчерашнему вечеру, но и по тому, как она пыталась заслонить собой своего мужчину, когда пришел Костя. Вижу, как Михаил тоже ее защищает, даже сейчас оберегает. Они идут, а он неосознанно, думаю, что именно так, ограждает ее, прикрывая своей рукой даже от косяка двери…

«Они по-настоящему друг друга…» — в этот момент я начинаю верить, что и договорные браки действительно бывают счастливыми.

— Привет, — шепчет Женя, садясь рядом со мной на мягкий диван, на что я слегка киваю, — Как ты?

— Все нормально, спасибо. А ты? — неловко поднимаю глаза, но сразу же их опускаю и еще тише добавляю, — У тебя же не было проблем из-за того, что случилось вчера?

— О, нет, брось. За меня не переживай, Миша не даст меня в обиду…

— Я знаю.

— Правда? — улыбается открыто, слегка краснеет, но продолжает смотреть мне в глаза, — Откуда?

— Вижу, что он тебя очень сильно любит. Вы очень красивая пара.

— Ох, спасибо, конечно, но поверь…так было далеко не всегда.

Я удивленно смотрю на нее, а Женя вдруг тянет руку, с нежностью глядя мне за спину, и когда я оборачиваюсь, резко краснею — Михаил стоит прямо за мной.

«Так неловко…» — Евгения еще и накидывает…

— О да…по началу нам тоже было сложно.

— О чем речь?

Молюсь, чтобы она не отвечала на этот вопрос, чтобы не усложняла и не утрировала мое состояние, но она и не слышит вовсе. Женя смотрит только на мужа, глазами полными любви, уважения и страсти?

«О боже…» — краснею сильнее, потому что понимаю, что это я точно видеть не должна, — «Это абсолютно понятно, что не для моих глаз…»

— О нас с тобой. Амелия не верит, что по началу нам было сложно вместе…

Жмурюсь и слегка мотаю головой, надеясь, что Михаил пропустит мимо ушей, но он улыбается. Я точно знаю, хоть и не вижу, зато слышу. В его голосе фонит именно улыбка…

— Амелия, все стоящее дается очень непросто…

— Это что Боб Келсо[5]? — вырывается раньше, чем я это понимаю, и через мгновение комната заполняется смехом этой парочки.

Особенно Жениным. Она так хохочет, что я чувствую себя неловко, смотрю на Мишу. Он слегка пожимает плечами, потом переводит влюбленный взгляд на жену и отвечает.

— Это наш любимый сериал. Можно сказать, что именно он лежит в основе наших отношений.

— Эээ…

— Как-нибудь я тебе все расскажу, — вмешивается Женя, махая руками, — Но если кратко: когда Миша только привез меня к себе домой, нам было сложно общаться, но я смотрела этот сериал, и ему приходилось тоже. Так мы становились ближе.

— Амелия, может тебе тоже налить немного? У нас есть отличное…

— Она не пьет, Миша, — раздается холодный рокот, который тут же сворачивает все веселье, и мы медленно переводим взгляд на его источник.

Максимилиан стоит рядом, его снова что-то бесит, а точнее я — смотрит то он именно на меня, не мигая, и я отворачиваюсь к окну. Не хочу даже так отвечать, нет в этом никакого смысла.

— Ей уже есть восемнадцать и…

— Мне только не хватает пьяного, малолетнего трипа перед Мариной. Все итак сложно, давай ты не будешь ухудшать положение? Вроде старший, должен быть разумным.

— Я разумный, — цедит сквозь зубы Михаил, — Может это ты включишь разум? Марина не монстр, не стращай девочку.

— Мы оба знаем какая наша сестра. Я ее не стращаю, а готовлю.

«Так вот что он делал?! И книга…» — кошу взгляд на том с правилами этикета, — «Он пытается не дать своей сестре поводов до меня докопаться?!»

Резко поднимаю глаза и тут же сталкиваюсь ими с Максимилианом. Он не ухмыляется, даже намёка нет на веселье и, кажется, он…волнуется?

«За меня?…»

— Она приехала!

Адель рушит момент, вскакивает и бежит в сторону двери, и всё тут же приходят в движение. Напряжение, кажется, буквально долбит в маленький гонг, который предвещает взрыв.

«Еще один таймер обратного отсчета, который показывает, что осталось совсем немного…»

Я напрягаюсь, а когда слышу приятный, глубокий голос, у меня внутри все исходит на вибрацию.

— Привет, малышка…Я тоже рада тебя видеть.

— Тебя так долго не было!

— Всего месяц, — устало отмахивается Марина, — Не такой большой срок.

— И все равно, я скучала. Как ты долетела?

— Нормально, правда в с нами летел ребенок, и это просто кошмар. Он всю поездку то смеялся, то рыдал.

Адель начинает хохотать, и я невольно хмурюсь, ведь смех ее настолько наигранный, что хочется номинировать ее на "Золотую малину"[6].

«Я одна это слышу?!» — нет, не одна.

Почти все в зале, включая Алексея и Рому, невербально, но выражают мои мысли, а когда я перевожу глаза на Настю, та свои закатывает. Ей все это совсем не нравится, но, камон, подруга, вставай в очередь, потому что мне это не нравится еще больше.

Тонкий звук шпилек о плитку снова действует повсеместно: каждый вытягивается по струнке, напрягается и гипнотизирует взглядом арку, где через миг появляется прекрасная, молодая женщина.

«Че-е-е-рт…какая же она красивая, твою мать…» — возможно, мне бы и хотелось сказать что-то другое, но Мира просто великолепна.

Стройная, высокая, с длинными волосами примерно по лопатки, идеальной осанкой и невероятно притягательной улыбкой. Она совершенно точно умеет держать себя и правильно подать, потому что не смотря на все, что мне тут о ней наговорили, я не могу отвести от нее взгляда.

— Ну и? Так и будете стоять или поздороваетесь с сестрой? Не виделись же…

Обращаясь к братьям, она пока не видела меня, но наконец ее взгляд цепляется за мою персону и тут же меняется. Он холодеет моментально, словно отгораживает за собой огонь, который я вижу все равно: правду сказала Женя, эта женщина меня ненавидит до кончиков волос. Я вижу это, как и чувствую мощную, неконтролируемую волну черной, дикой ярости, направленный точно в мою сторону.

— Вы, кажется, знакомы, но освежу твою память… — говорит наконец Максимилиан, вежливо улыбаясь, — Это…

— О, я прекрасно знаю, кто это такая. Что она здесь делает?!

Ну вот и все. Маски пали. Марина по щелчку пальцев скидывает всё притворство, делает шаг на брата, гневно раздувая ноздри, а Адель только подкидывает дров, шепча ей в спину.

— Макс хочет, чтобы она присутствовала везде.

— Что?!

— Адель, твою мать! — рычит Алексей, на что она тут же взбрыкивает, дергая плечами.

— А что?! Марина должна знать! Я считаю…

— Не лезь!

— Но…

— Я сказал — не лезь!

Пока громко пререкаются один брат с сестрой, другие долбят друг друга ментально. Марина и Максимилиан не говорят ни слова, и все равно ведут не шуточную войну, даже, скорее всего, пострашнее той, что мы слышим. Только вот в отличии от первых, они не собираются нас посвящать в детали, потому что они слишком разные. Я это вижу: Адель и Алексей отличаются от них, пусть в каждом и течет кровь, что их роднит, они — разные.

— Я жду тебя в кабинете. Вас обоих!

Все, что говорит Марина перед тем, как развернуться и направиться вглубь дома, куда приглашены, как я понимаю, только Максимилиан и Михаил. Они то и отделяются от группы, переглянувшись друг с другом, уходят, и это лишь подчеркивает их различия со сводными родственниками.

— Не волнуйся… — шепчет на ухо Евгения, усаживая меня обратно на диван, — Они поговорят, Миша ее убедит сбавить обороты. Он у них в паре разум, у него получится…

«Кажется, она и сама не верит в то, что говорит…»

Макс

Вот уже пятнадцать минут я наблюдаю за тем, как Марина ходит из стороны в сторону и орет. В ход идет не только русский, но и французский, немецкий и, конечно же, итальянский. Ей все это не нравится, а мне не нравится знать, что Амелия сейчас где-то там. Без меня. Но с Лексом.

«Черт, да прекрати ты уже, твою мать!»

— Ты меня слушаешь вообще?!

Пару раз моргаю, перевожу взгляд на сестру. Она останавливается прямо передо мной, и пусть я выше ее ростом, но сейчас из-за того, что сижу на столе, сложа руки на груди, она на одном со мной уровне.

— У тебя громкий голос, Марина, а когда ты орешь тем более, так что да. Я тебя слышу.

— Обойдемся без твоего сарказма сейчас! Я против, чтобы эта…

— Ее зовут Амелия.

— Да насрать мне, как ее зовут! Она не будет присутствовать, ей нельзя верить! Или ты забыл, кто ее сестра?!

— Помню.

— Раз ты помнишь, какого хера притащил ее в дом нашей матери?! Она оскверняет…

— Это и мой дом тоже, — чеканю, еле сдерживаясь.

Мне совсем не нравится, что она говорит о ней, как говорит и на что намекает. Я, если честно, еле держусь, чтобы не начать орать в ответ. Это вообще поразительно, чего мне стоит просто сидеть — так сложно не было никогда даже с отцом…

«Твою мать, что с тобой?!»

— Я решил ее привести, значит так и будет.

— Ты охренел?!

— Она не представляет угрозы! Она. У. Меня. Под. Контролем. Сколько раз мне это повторить?!

— Под контролем?! Эта сука тебя подстрелила и…

— Марина, — предупреждающе шепчу, раздув ноздри, — Полегче.

Зря. Очень зря. Марина замирает и смотрит на меня так, будто никогда раньше не видела, что-то ищет в моих глазах и, кажется, находит.

— Нет…

Сестра тихо выдыхает, мотая головой, отступает на шаг, но сразу же срывается с места и буквально подскакивает ко мне. Ее горячие руки ложатся мне на щеки, и как бы я не хотел не встречаться с ней взглядом, она отсекает все возможные лазейки…

— Не может быть…

— Что ты делаешь? Отпу…

— Ты что…влюблен в эту девчонку?!

Миша издает смешок откуда-то сбоку, я было и кошусь на него, даже хочу показать ему средний палец, но Марина пресекает и это. Она требовательно подходит еще ближе и повышает голос, слегка сдавив мое лицо.

— Ну?!

— Нет! С чего ты это взяла?!

— А я что слепая?! — орет уже в голос, и так бесит, что я вырываюсь, цыкая, — Ты совсем спятил?! Ты в нее влюбился?! В ее сестру?!

— Я в нее не влюблен!

— Ты смеешь мне врать?!

— Я НЕ ВРУ!

Ору уже сам, тяжело дышу, и снова мы схлестываемся, как на шпагах, только вместо них наши острые взгляды. Молчим. Долго молчим. Я не хочу нарушать эту тишину, потому что не хочу слушать ее треп, но Марина хочет трепаться, поэтому делает это сама.

— Эта девчонка опасна…

— Пф…

Пытаюсь отвернуться, и Марина это предугадывает, снова перехватывая мое лицо в свои ладони. Не дает терять зрительный контакт…

— Послушай меня сейчас очень внимательно, Макс. Она не Лиля.

— Я знаю это и без тебя. Отпусти.

— И это по-твоему хорошо?!

— А плохо?!

— Да! Лилиана — дура. Ее легко просчитать! Ты всегда знаешь, о чем она думает, что подумает дальше, что скажет, а вот ее сестра…Эта девчонка — бомба замедленного действия.

— Ты ее совсем не знаешь.

— И ты, судя по всему, тоже! Ты же не рассчитывал, что она тебя подстрелит!

«И то верно…этого я никак не ожидал…»

— Мне хватило того краткого знакомства, чтобы понять, кто она на самом деле.

— И кто же она? — усмехаюсь, а у самого сердце так и долбит в груди от волнения.

Потому что я знаю, что она скажет. Я сам это часто верчу в мыслях, а слышать от кого-то другого не желаю. Меня это пугает…

— Серый кардинал[7].

Но это звучит, и мне приходиться столкнуться с правдой, которую я так упорно стараюсь не замечать. Амелия сплошное «непредсказуемое», слишком умная для своего возраста, слишком расчётливая. Она — манипулятор, который скрывает в своих недрах слишком многое, и даже мне сложно представить, что именно.

Это вижу не только я.

— Она умная, хитрая и расчётливая. Наблюдает за всем исподтишка, подмечает. То, что она молчит, не значит, что она ангел, Макс, — продолжает Марина, серьезно глядя в глаза, — Если Лилиану легко раскусить, эту — нет. Она…

— Прекратите.

Миша перебивает, но я продолжаю мысль сестры у себя в голове: она — «слишком», и меня это цепляет, влечет, тянет. Мне это нравится…Амелия мне слишком нравится. Настолько, что при одной мысли о ней, по телу прокатывает дрожь. Я снова ее хочу.

От похотливых образов, благо, отвлекают. Миша становится рядом, мягко убирает руки Марины и занимает место точно посередине, как делал всегда, когда мы ссорились. Он то нас и мирил, как самый старший, спокойный и разумный…вон улыбается даже, сам, наверно, думает об этом, и я слегка закатываю глаза, но отвечаю.

— Марина, не драматизируй. Амелия неплохая девчонка и…

— То, что…

— Я не закончил, — прибавляет голосу стали, и пусть Мара фыркает, но замолкает.

Да, она всегда была более эмоциональная, взрывоопасна и далее по списку, включая ее непокорность и тяжелый характер, все равно Мишу слушала. Не всегда, конечно, но он единственный был максимально близок к тому, чтобы ее затормозить. В груди теплеет от воспоминаний детства, когда происходило тоже самое: приходил более мудрый брат, раскладывал по полочкам и раскручивал конфликт. Примерно так, как сейчас…

— Да, она непростая, я с этим полностью согласен, как, думаю, и Макс?

— Да.

— Но он говорит, что она у него под контролем.

Марина открывает рот, чтобы парировать, но замолкает сразу, как Миша поднимает руку, давая ему продолжить.

— Вопрос в доверии. Мы верим Максу?

— Естественно, но…твою мать, слишком многое на кону! Если она расскажет…

— Она никому не расскажет.

— Ты не можешь этого знать, Макс!

— Она не выходит из моей квартиры, так что могу.

— В смысле?! Ты что ее похитил?!

— Считай так.

— А если она сбежит?

— Не сбежит.

— Да ну?!

— У меня есть козырь, я не дурак, Марина. Я крепко ее держу, а ты должна мне доверять.

Молчит. Взвешивает. Разглядывает мое лицо, но наконец тихо переспрашивает:

— Ты абсолютно уверен?

— Да.

— Хорошо.

— И все?

— А я могу что-то изменить?

— Нет.

— Тогда все.

— Вот и отлично, разобрались, — тянет Миша, а потом указывает на дверь, — Пошлите уже, мы тут целый час сидим и пора бы поужинать.

— Последнее, — говорю, когда Мара соглашается и поворачивает на выход, — Не начинай.

— О чем ты? — притворяется, и я устало смотрю ей в глаза, кивая.

— Ты знаешь о чем я. Не цепляй ее.

— О, ну я очень постараюсь…

— Мара…

— Макс, я согласилась на твои условия, но не соглашалась быть хорошей девочкой. Я постараюсь, не получится? Что ж. Увы и ах!

Тяжело вздыхаю, на секунду прикрыв глаза — ужин будет катастрофой. Слишком хорошо я знаю свою сестру и прекрасно вижу ее настрой.

«Это точно будет фиаско…»