Цветочная фантазия

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

До этого момента Кристин не сознавала, как ценит свое успокаивающее, расслабляющее занятие — возню с землей и растениями. Она упрямо сложила руки и стала ждать, что Вито собирается делать.

— Извини, но мне бы не хотелось устраивать разборки посреди двора на виду у соседей и твоего дяди.

— Какие еще разборки? — Он выглядел искренне удивленным. — Я просто хочу с тобой поговорить.

Она с сожалением взглянула через его плечо на инструменты и небольшое скопление тростниковых пальм, которые ждали подрезки.

— Если мы хотим, чтобы свадьба твоей сестры была красивой, мне надо больше времени уделять саду. — Она не осмеливалась взглянуть ему в глаза, потому что вопреки всему предпочла бы провести оставшиеся десять дней в постели с Вито. Ни о чем не думать и не разговаривать, просто чувствовать.

Солнце распростерло последние косые лучи над горизонтом, окрасив все вокруг в пурпурные тона.

— Тогда чем я могу тебе помочь? — Вито направился к мастерской с инструментами. — А пока мы будем работать, ты мне все объяснишь.

О нет, не только объяснить, но и вообще что-либо делать она не сможет, если он будет так близко. Он волнует ее уже тем, что дышит. Ей ни за что не выдержать вида всех этих великолепных мускулов за работой.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Это замечательная идея. — Он потащил ее к мастерской. — Просто дай мне орудие труда и скажи, что делать. А сама тем временем, уж будь любезна, просвети меня, что же все-таки произошло, потому что я явно что-то упустил. Она вытащила грабли и секатор.

— Не уверена, что нам стоит лезть друг к другу в душу, Вито. Разве не в этом заключается преимущество короткой временной связи? Чтобы все было легко и просто?

Хотя приходилось признать, что с самого начала их летняя интрижка не была ни простой, ни легкой. Взять хотя бы то, что она целую неделю раздумывала, прежде чем на нее согласиться. Даже секс, настолько великолепный, что не описать словами, нельзя было назвать «легким», потому что он осложнял работу и подвергал опасности ее сердце.

У них с Вито разные жизненные цели. Она по натуре домоседка, не испытывает ни малейшего желания колесить по свету и никогда не променяет свой старенький пикап на его блестящий «феррари». А самое главное — она хочет жить его жизнью не больше, чем он копаться в земле.

— Черт возьми, Кристин, я желаю знать, что тебя тревожит. — Он забрал у нее секатор и прикрыл дверь сарая. — У нас с тобой впереди еще десять дней, и я не хочу, чтобы все это время ты была несчастна.

Ведя его к тростниковым пальмам, она думала над его словами. Ясно, конечно, что день свадьбы будет их последним днем, но что же потом? Как прощаются временные любовники?

— Я не несчастна. — Она показала ему пальму, нуждающуюся в заключительной подрезке, и начала укладывать дерн в уголке лужайки. Если повезет, он увлечется работой и забудет о своих расспросах.

— Прекрасно, ты не несчастна. — Вито срезал несколько коричневых тяжелых листьев с карликового дерева. — А как насчет того, что несчастен я, зная, что тебя что-то гложет, но ты не хочешь поделиться этим со мной?

Неужели она настолько прозрачна или это Вито Сезар слишком проницателен для прославленного гонщика, плейбоя и богача? Возможно, и то и другое. Она больше не может назвать Вито бездумным прожигателем жизни, она узнала его с другой стороны — как человека простого, ответственного и внимательного. И как можно винить его за то, что он не хочет связывать себя обязательствами, когда сама она не так давно зареклась делать это?

Разравнивая землю граблями и время от времени украдкой поглядывая на литые, перекатывающиеся мускулы Вито, Кристин решила, что, если он припрет ее к стенке, она выложит карты на стол. Она всегда ценила честность в других людях, так что будет справедливо поговорить с ним начистоту. Приостановившись, она заметила, что он тоже прекратил работу, наблюдает за ней и ждет.

— Ты прав. — Поставив грабли перед собой, она ухватилась за черенок для поддержки. И для храбрости. — Я действительно немного встревожена. Не могу с этим ничего поделать, но могу сказать тебе почему.

Если только не струсит и не удерет к своему пикапу. Вздохнув, она напомнила себе о своих благих намерениях.

— Тебе когда-нибудь случалось так влюбляться, что это переворачивало всю твою жизнь или разбивало сердце?

— Честно? — Он шагнул вперед, положив секатор на землю. — Я никогда никого не подпускал к себе настолько близко.

Да уж, большое утешение рассказывать свою историю мужчине, который никогда не испытывал сердечных мук. Трудно ему было просто утвердительно кивнуть? Но, с другой стороны, она ведь ценит честность, не так ли? Надо постараться не забывать об этом.

— Ну а мне довелось вкусить «прелестей» такого кошмара, когда я случайно оказалась помолвленной с парнем, у которого кроме меня было еще семь невест.

Он моргнул раз. Еще раз.

— Случайно? А как долго ты его знала?

— Вообще-то, встречались мы с ним только один раз, но до этого почти год переписывались через Интернет.

— Идиотизм какой-то.

— Гм. Это уж точно. Но я в конце концов простила себя. — Хотя это было нелегко. Так опозориться, к тому же публично, было настоящим ударом по самолюбию.

— Черт, я не имел в виду тебя — Он протянул руку и погладил ее по волосам. — Я про того парня, у которого, должно быть, не все дома. Ни один нормальный мужик в здравом уме не станет пытаться охмурить сразу восьмерых женщин. Половина парней, которых я знаю, не могут осчастливить даже одну.

Она наслаждалась его прикосновением, думая, что Вито уже удалось осчастливить одну женщину: ее.

— Самым ужасным в этой истории было то, что она стала достоянием гласности и еще долгое время преследовала меня. — Тогда она находила утешение в возне с растениями, которые с благодарностью отзывались на ее заботу и не судили. Мне почти удалось избавиться от боли, но весь этот фарс с помолвкой лишил меня иллюзий.

И настроил против любви, семейного счастья и непостоянных мужчин. Вроде обаятельных автогонщиков с мировым именем. Ей нужен мужчина, который ценит домашний очаг и незатейливые семейные радости, вроде цветов во дворе. И который чувствует привязанность к одному месту.

Господи, Вито Сезару неведомо чувство привязанности даже к одной стране.

— Это, конечно, неприятно и обидно, ничего не скажешь. — Его ладонь соскользнула с ее волос, и он прислонился к пальме возле старых качелей. — Но несправедливо сбрасывать со счетов весь мужской пол из-за одного отморозка.

— А я всех и не сбрасываю. Только тех, кому от двадцати до шестидесяти. Остальные наверняка просто душки. — Она отодвинулась от него. Последнее, что ей нужно, — это жалость Вито. Или, что еще хуже, он сочтет ее полной дурой. Снова начав орудовать граблями, она заметила, что Вито еще немного постоял в нерешительности, потом возобновил обрезку, но уже как-то вяло, явно поглощенный размышлениями о ее женской глупости.

— У парня было восемь невест? — спросил он.

— Если считать меня, да. — Она поежилась, распутывая длинную старую ветку жимолости.

— Не возражаешь, если я спрошу, что, черт возьми, было в нем такого неотразимого, если ему удалось влюбить в себя стольких женщин?

Надежда, что он может испытывать крупицу ревности, умерла, едва родившись. Скорее всего, сейчас он мысленно ругает себя за то, что связался с чересчур осторожной девицей, которая боится провести целую ночь в его постели. Мужчина, разъезжающий на «феррари» и побеждающий в гонках, разумеется, не привык к такому замедленному развитию событий.

— Зачем? Хочешь знать, что надо делать, чтобы я не заарканила тебя и не потащила к алтарю против твоей воли?

Он отшвырнул тяжелый секатор в сторону, прямо на аккуратно подстриженную травку.

— Какого дьявола мне беспокоиться об этом, если всякий раз, когда я приближаюсь к тебе, ты хватаешься за мотыгу или лопату? — Он выхватил грабли прямо у нее из рук и бросил их рядом с секатором, под качели. — Я просто хочу знать, что такого сделал этот парень, чем так завлек тебя, что ты забыла обо всем, даже о своих дорогих инструментах?

Вито неотрывно смотрел в голубые глаза Кристин, изумляясь, что даже сейчас, стоя с ним лицом к лицу, она умудрялась держаться отчужденно. Что есть в ней такого? Почему она вызывает в нем желание преодолеть эту пропасть и притянуть ее ближе к себе? Этот порыв одновременно увлекал и пугал его.

— Он вскружил мне голову всякими романтическими штучками. — Она обхватила себя руками и сунула пальцы в петельки для ремня на шортах. — Сердечки, цветы и все такое. Стихи. Любовные письма. Все эти сентиментальные атрибуты ухаживания, о которых женщины не перестают мечтать, но так редко находят в реальной жизни. Как выяснилось, я была не единственная, кто купился на эту лживую сказочку.

Теперь он почувствовал себя настоящим негодяем. Ее жених-идиот давал ей то, чего она действительно хотела, а он. Вито, что дал ей он? Приятное время в душе? Неудивительно, что она не подпускает его слишком близко. Захотелось протянуть руку, привлечь ее к себе и как-то сгладить эту неловкость, но к чему это приведет? Что он на самом деле может ей предложить, когда истекут последние десять дней лета и он улетит в Германию? Еще один год на автотреке. Еще год той жизни, которую он так долго откладывал, заботясь о братьях и сестре. Да и у Кристин своя жизнь, свой бизнес.

— Ты заслуживаешь сказок. — Это не подлежит сомнению. — И не каких-то там поддельных, а самых настоящих.

Она легонько толкнула качели.

— Очевидно, сказка потому и называется сказкой, что она не настоящая.

— Я не понаслышке знаю, что она существует. — Вито остановил качели.

— Это миф, Вито. — Она прислонилась к качелям с другой стороны. — Это знание далось мне тяжело, поэтому не советую тебе проверять на собственном опыте.

— У моих братьев и сестры есть такая сказка. И у мамы с папой была. — Забавно, как давно он не думал об отношениях родителей. Он был подростком, когда мама умерла при родах Марко и его сестры-близнеца, которая не выжила. Возможно, он предпочитал не думать о семейной жизни родителей, потому что в течение многих последующих лет так было легче. Но сейчас мысли о маме с папой как о семейной паре вызывали у него умиление.

— Может, это только так казалось со стороны. — Кристин скептически посмотрела на него. — Разве ты не знаешь, что некоторые родители изображают подобие счастья ради детей?

— Только не мои. — Он поглядел в сторону соседского дома, где дядя Джузеппе, энергично жестикулируя, рассказывал что-то миссис Ковальски. Женщина смеялась. — Мэри Джо подтвердит. Господи, да даже самые ненаблюдательные и нелюбопытные соседи могли бы тебе сказать, что Сезары были без ума друг от друга.

Кристин улыбнулась.

— В самом деле?

— Ты, наверное, слышала, что существует расхожее мнение о необузданной страстности и экспрессивности итальянцев? — Он заглянул в глаза Кристин в меркнущем сумеречном свете, гадая, сколько раз его родители улыбались друг другу под этими самыми деревьями. — Что бы они ни делали, ругались, грустили или радовались, все вокруг знали об этом. У них бывали бурные ссоры, когда они орали и швырялись посудой, но и примирения были такими же очевидными. Мама, бывало, высовывалась из окна спальни, чтобы послать отцу воздушный поцелуй, когда он уходил на работу, а он переносил ее через лужи на тротуаре.

— Значит, это была реальная сказка. — Она провела пальцем по веревке, обвязанной вокруг качелей. — А я не помню своих родителей вместе, потому что отец ушел, когда я была еще маленькой. Я всегда считала, что в отношениях между мужчиной и женщиной должна быть романтика, но после той позорной помолвки предпочитаю честность.

— И поэтому ты решилась на легкую интрижку. — Наконец-то он все понял: никогда раньше у нее не было легкомысленных, кратковременных связей, она наступила на горло собственным принципам и завела интрижку с ним потому, что какой-то недоносок подорвал ее веру в любовь и счастье, которых она заслуживает.

— После той истории с Рейфом твоя идея насчет короткой, временной связи без всяких обязательств показалась мне забавной. По крайней мере ты был честен со мной. — Она оттолкнулась от качелей, оставив его одного.

Он смотрел, как она идет по двору в сгущающейся темноте, и получал удовольствие от созерцания ее округлостей, когда она наклонялась за чем-нибудь.

— А как сейчас? — Вито отлепился от качелей и направился к ней, ясно понимая, что она заслуживает много больше, чем он может ей предложить. — Тебе со мной весело?

Ее взгляд задержался на его губах, когда она прильнула к крепкой мужской груди.

— В данный момент я хочу от тебя только одного.

Глаза у него непроизвольно закрылись, когда она прикусила его нижнюю губу и медленно втянула в рот. Стиснув ее покрепче, он прижал к себе податливое тело, наслаждаясь женственной мягкостью форм. Легкий цветочный аромат окутал его. Она была естественна, словно сама природа, — ходячая реклама преимуществ здорового образа жизни. Ему хотелось вдохнуть ее, словно струю свежего воздуха, надышаться ею, втянуть глубоко в себя и не отпускать. Он еще не встречал женщины, которая посеяла в нем хотя бы крупицу сомнения в правильности выбранного пути, но Кристин Чандлер с ее скрытым романтизмом заставила задуматься о том, чего он хочет от жизни, чем намерен заняться после того, как оставит гонки.

Если он их оставит.

А когда она потянула его к дому своими изящными, но сильными руками, Вито, в предвкушении горячего поцелуя, признался себе, что хочет, чтобы когда-нибудь в отдаленном, туманном будущем рядом с ним была вот такая женщина. Женщина, которая не боится быть романтичной и страстной, и честной в проявлении чувств. И хотя он пока не готов бросить гонки, мысль о том, что пора как-то остепениться, стала все чаще приходить ему в голову.

Шагая вместе с ней к задней двери в сгущающейся тьме, он все теснее прижимал ее к себе. Дядя Джузеппе и Мэри Джо исчезли в ее доме. Вито прочертил пальцами дорожку вдоль изгиба талии Кристин, и она, глубоко вздохнув, ухватила его за плечи.

Когда они наконец остались одни, он не терял ни секунды, и разрази его гром, если потеряет еще хотя бы миг этого бесподобного лета. Да и кто знает? Раз мужчины все равно не вписываются в ее пятилетний план, может, она задержится в Майами до тех пор, пока он не решит, что будет делать по завершении своей гоночной карьеры?

Хотя сейчас, похоже, он больше ни о чем не способен был думать.

Жар заструился по его венам от предвкушения близости с любимой женщиной. Но как раз в этот момент по их слившимся телам промелькнул свет фар.

— Что за черт? — Вито с неохотой прервал поцелуй и, приглядевшись, увидел машину, свернувшую на подъездную дорожку.

— Может, кто-то разворачивается, — предположила Кристин, продолжая обнимать его за шею.

Он молил о том, чтобы она оказалась права. К сожалению, водитель заглушил мотор и выключил фары. Дверца машины хлопнула, и звонкий женский голос эхом разнесся по лужайке.

— Считайте меня сумасшедшей, но мне не терпелось своими глазами увидеть наш новый двор. — Очертания стройной фигурки Жизель становились все отчетливее по мере того, как она приближалась по подъездной дорожке. — Врубай свадебный марш, большой братец. Я дома!