Дар наслаждения

Глава 19

Каждый год все повторяется заново. Каждый год Элен оказывается в центре предрождественской подарочной лихорадки. Наступало время глинтвейна. Элен за последние месяцы пришлось много ездить. Антонио запустил несколько новых проектов. Новые идеи для путешествий. Они ходили из издательства в издательство, из программы в программу. Но везде им говорили одно и то же: «Хорошие идеи! Просто замечательные! Но сейчас трудное время. Нужно немного подождать. Станет полегче, тогда и поговорим…»

За неделю до Рождества Антонио не выдержал. Он решил передохнуть. На Мальдивах. Естественно, в сопровождении юной очаровательной спутницы. Элен с миром отпустила его. Он хорошо поработал в этом году. Да и перед Рождеством особенно нечего было делать.

Добрый ангел Маркуса — так он называл свою гримершу — пригласила Элен печь печенье. Они давно были знакомы и успели подружиться. Печенье было уже в духовке, кухня убрана, и они пили глинтвейн за кухонным столом, когда Ута спросила:

— Как дела на любовном фронте?

— Не знаю.

— Что значит «не знаю»?

— Как-то без особых успехов.

Элен рассказала Уте о своей поездке в Бремен.

— Все они одинаковые!

Элен покачала головой.

— Нет, дело не в нем. Думаю, в нас обоих.

— Тогда это не была настоящая любовь.

— Я не могу однозначно ответить. Сама не знаю.

— Он знает о Томе?

— Да. Но причина не в этом. Он больше не звонил. Я так и знала.

— Почему? Вы что, поссорились?

— Нет. — Элен запнулась. — Он хотел, чтобы мы с ним получше узнали друг друга.

Ута смотрела на нее, ничего не понимая.

— Но ты хочешь быть с ним?

— Не знаю, Ута. Он не очередное приключение. Я очень скучаю.

— Тогда вот телефон. Звони!

Элен пожала плечами.

— Ты боишься! Типичный случай. Но я могу тебя понять. После всего, что ты мне о нем рассказала… Но будет ли так лучше?

— Не знаю. Но я очень скучаю по нему.

— Да? — Ута заговорщицки посмотрела на нее. Она решила, что поняла, что именно Элен хотела этим сказать. Но та покачала головой.

— Нет, Ута. Все не так просто. Я скучаю не только по его телу. Мне не хватает его всего. Как он ходит за своими соколами… Всей его жизни… И если бы мы не сидели сейчас в полной… если бы у нас дела шли получше, я бы, может, и решилась. Но…

Муж Уты работал на телевидении. Поэтому она не понаслышке знала, как неважно обстояли дела. Она покачала головой.

— Да, дело ваше довольно запутанное. Ты не можешь жить так, чтобы все было как у людей?

— Ты о чем? — Элен не поняла, на что Ута намекает.

— Найди себе единомышленника! — Ута наклонилась к ней. — Чего ты себя так мучаешь? Тебе стоит только пальцем шевельнуть, как получишь любого. Ты красива, умна… К тому же блондинка!

В подтверждение своих слов Ута щелкнула пальцами, изображая женщину-вамп. Обе расхохотались.

— Да, неплохая идея. И тогда мы оба окажемся без работы. Нет, спасибо! Достаточно, что кто-то один влез в это осиное гнездо. — И опять серьезно: — Я знаю, что у других все происходит намного легче. — Сказав это, Элен засмеялась.

— Дать тебе книжку почитать?

Элен не поняла.

— Какую книжку?

— Ну вроде «Как отшить мужика».

Элен помотала головой. Она не хотела отшивать Торальфа. Наоборот. Но что же ей делать? Они не говорили уже почти месяц. Он не звонил. А если она ему позвонит? Что она скажет? У нее на работе ничего не изменилось. Наоборот, за последние несколько месяцев ситуация даже усугубилась. Да и кто сказал, что он не нашел себе другую женщину? С чего она взяла, что только от нее зависит, как и будут ли вообще продолжаться их отношения? Это же полный абсурд. Торальф — свободный человек и никому ничего не должен. В отличие от нее.

На следующий день после Рождества Том уехал к родителям. Как обычно, он собирался пробыть там до конца января. Элен была не против. Ей хотелось наконец спокойно прочесть все книги, которые она купила в течение года и которые не было времени открыть.

Святой вечер прошел как обычно. В гости к ним пришла знакомая пара, а раздача подарков началась с наступлением темноты. Элен не нравилось, если этот день проходил в духе христианских канонов, ей совершенно непонятных. На организацию торжества, если ею занималась Элен, никто никогда не жаловался. Они вчетвером чудесно проводили время, мечтая о путешествиях и вспоминая те, что остались в ушедшем году.

Двадцать пятого декабря Том немногословно распрощался с ней, и у Элен возникло чувство, что она наконец может вздохнуть спокойно. Она взяла с полки книгу и улеглась на диван. Неужели на несколько дней ее оставят в покое? Это, наверное, самое приятное в рождественских каникулах! Но почему-то ей было трудно сосредоточиться. Элен дошла уже до двадцатой страницы и, несмотря на то, что некоторые абзацы она перечитывала по два раза, до сих пор не могла сказать, о чем книга. Она встала и подошла к окну.

Она думала о Торальфе. Где он? В Германии? Или в пустыне? Или с какой-нибудь женщиной на берегу моря, в постели?

Элен, поддавшись внезапному порыву, села за письменный стол. Она осторожно набрала из маленькой чернильницы синие чернила в перьевую ручку, взяла лист белоснежной японской шелковой бумаги и стала излагать на ней свои мысли.

Дорогой Торальф!

Уже много часов над макушками елей кружится снег, все утопает в, праздничном настроении.

Но только не я. Я занимаюсь тем, что подвожу итоги прожитого года. Свожу дебет с кредитом, мысленно бросаю взгляд назад. Чего я достигла? Приблизилась ли хоть немного к своим целям? Или, может, они успели смениться новыми? Люди, которых я встретила за этот год… Какой след они оставят?

Только что я зажгла свечу спичкой из «нашего» французского ресторана.

С тех пор как мы с тобой так весело там смеялись, прошел целый месяц. Месяц, как ты из-за меня развернулся по дороге в Бремен. А действительно ли из-за меня? Или, может, всему причиной только секс?

Я вспоминаю твой последний взгляд там, в гостиничном номере, и свои слезы. Я знала тогда, что мы с тобой не скоро увидимся.

Ты хочешь знать, скучаю ли я по тебе? Да, скучаю. Но это не смертельно. Теперь я хорошо знаю себя и свою жизнь. Вот только вряд ли когда-нибудь научусь понимать мужчин…

Я так много думала о тебе. Целый год. Потом ты появляешься и снова исчезаешь из моей жизни. Мне очень грустно.

Я уже давно не спрашиваю: почему? Честного ответа я до сих пор не получила. Ты сказал, что мы не сможем жить вместе. Может быть, ты и прав. Смотря как понять твои слова.

Для меня это было больше, чем просто секс. Это было бы слишком просто и слишком мало. Мне кажется, у нас было несколько намного более глубоких моментов. Совершенно одинаковое понимание жизни.

Пожалуйста, не пойми меня превратно! Я не хочу жаловаться. И я нисколько не в обиде на тебя. Только я — как, впрочем, и ты — не откажусь так просто от своего мира, от своих целей ради того, чтобы все стало проще. Я люблю свою работу. Наверное, так же сильно, как и ты свою. Я люблю ее со всеми взлетами и падениями. С тех пор как мы с тобой дважды увиделись, в профессиональной жизни дела у меня только ухудшились. Но это не повод сдаваться. Это трудно. Требует много времени. Никто не любит принимать решения. Но, тем не менее, я ни на сантиметр не отступлю от своего пути.

За последнюю неделю у меня не было ни вечеринок, ни вообще времени для отдыха. Вместо этого я была в Ганновере и в Гамбурге (без особого успеха, на телевидении был объявлен конкурс). Была в Кельне и в Берлине. Но и оттуда уехала ни с чем.

Сейчас я застряла на мертвой точке. И в работе, и в личной жизни.

Может быть, с того момента, как мы узнали друг друга, наши дороги пошли в противоположных направлениях. Тебе после всех лишений улыбнулась удача. Мне же наоборот.

Когда я принимаю какое-то решение, то должна многое учесть. Наверное, мне это сделать совсем не так просто, как тебе.

Все это я пишу только для того, чтобы сказать, что будет очень жаль, если между нами все закончится. Но я не верю, что наши редкие встречи из разряда тех мимолетных свиданий, что случаются в жизни на каждом шагу.

Я не стремлюсь ни к твоему пониманию, ни к твоей любви. Я бы только хотела, чтобы мы еще раз смогли «услышаться», но не знаю, имеет ли это для тебя значение и хочешь ли ты этого.

Что касается того, что я говорила и писала тебе, это остается в силе. И так будет всегда. Если же ты по каким-то причинам больше не хочешь меня знать, я это пойму. Я не сражаюсь с ветряными мельницами. А вот с недоразумениями, я думаю, стоит побороться. Я знаю, ты не любишь строить далеко идущие планы. И это хорошо. Только я так не умею. Я надеюсь, что ты когда-нибудь прочитаешь эти строки.

Все, что было у меня на душе, я сказала. Теперь тебе решать, услышим ли мы еще друг друга.

В надежде, что у тебя все хорошо, твоя печальная

Элен

Прошел еще месяц, и Элен стало казаться, что в жизни начинается застой. С каждым днем ее недовольство росло. Она была как пороховая бочка. Невозможно было заговорить с ней, чтобы она не взорвалась. Она была сыта по горло! Чем больше она задумывалась, как живет, тем яснее понимала, что сама себя загнала в паутину, из которой не выпутаться.

В довершение всего, сбережения на кредиты, страховку, не говоря уже об ипотеке на квартиру, были растрачены.

Многим удается выдерживать такое годами и не переставать надеяться на лучшее. Элен не знала, заслуживают такие люди восхищения или жалости. Кто знает, придут ли лучшие времена и будешь ли ты завтра на белом свете?

Однажды утром Элен вскочила с постели: у нее созрело решение.

После контрастного душа она почувствовала себя не просто бодро, а готовой на любые свершения. Она сварила себе крепкого кофе, налила его в чашку и поставила на подоконник. Потом подошла к большому белому шифоньеру и открыла все дверцы.

Время начать все сначала!

Вещи, которые она не надевала больше года, полетели в мусорный бак, даже "если они были очень дорогими — дизайнерские или неизвестного происхождения. Единственным критерием было: носит она эту вещь или нет. Когда через три часа Элен взглянула на гору старой одежды, то почувствовала себя свободнее.

Днем она села за письменный стол. Пришло время разобраться с бумажками. Она достала свои страховые полисы. Боже мой, какой лапши ей только не навешали! Медицинская страховка, страховка на автомобиль, страховка на расходы по погребению… Ужас! Она быстро состряпала «шапку» для заявления и в письменном виде отказалась от всего, что сочла лишним. Потом Элен посмотрела, в каких организациях она состоит. Оказалось, что она является членом какого-то книжного клуба, фитнес-студии, женской организации, двух обществ по защите окружающей среды. Всем этим можно без малейшего сожаления пожертвовать.

Вечером Элен с чувством выполненного долга легла в постель, точно зная, что самое неприятное ожидает ее впереди. Расставание с Томом. Но с этим Элен хотела подождать, пока дела ее не пойдут в гору.

В середине марта все оставалось по-прежнему. Сколько можно затягивать? Эта мысль мучила ее день и ночь. Порой Элен казалось, что у нее начинается депрессия.

Бывало так, что Элен и Том даже пятью предложениями за весь день не перебрасывались. И оба были довольны, что так им удается избежать ссор. Но Элен знала, что Тому тоже несладко. Теперь она поняла, почему треть разводов инициируют женщины. Мужчины распускают нюни. Вместо того чтобы что-то менять, они околачиваются в барах и теннисных клубах, безмерно жалея себя.

Больше так жить Элен не хотела! И могла поставить точку, она знала это. Она стала очень дорожить жизнью и хотела вернуть себе свободу. Кроме привычки, ее ничего больше не держало.

Были дни, когда Элен преследовали сомнения. Сможет ли она быстро найти квартиру? Что будет, если она не сумеет расплатиться с долгами? Сейчас она на мели. Но разве должна она из-за этого еще пятнадцать лет прозябать и быть вечно недовольной? Нет, этого она не хотела.

Элен выбрала день, когда она была спокойна и собранна. Том пришел домой в приподнятом настроении. Она села напротив него за кухонный стол и сообщила свое решение. Он отреагировал именно так, как она и ожидала. Злость, крики, обвинения в ее адрес… Но это ее ни в какой мере не задело и стало знаком, что она приняла абсолютно верное решение.

После этого разговора атмосфера в доме, конечно же, стала напряженной. Они старались избегать друг друга, насколько это было возможно. Элен готовилась ко всему этому заранее, поэтому Тому пришлось тяжелее: ему нужно было время, чтобы сориентироваться в новой ситуации. Положение на рынке недвижимости в Мюнхене было таково, что они не могли на следующий день просто разъехаться.

И случилось то, чего Элен боялась: невозможно было найти подходящее жилье. Им, скорее всего, еще несколько месяцев придется прожить под одной крышей. Первой мыслью Тома было взять все расходы на общую квартиру на себя. Элен обошла все комнаты и должна была признаться, что это место совершенно ей не мило и она не будет по нему скучать. Она вспомнила, что три года назад сражалась как львица, чтобы маклер из двенадцати потенциальных покупателей остановил свой выбор именно на ней. Как быстро все меняется! Иногда достаточно одной секунды, чтобы жизнь повернула в другое русло. Да, одного мгновения хватило, чтобы сердце Элен открылось для новой, совершенно неизвестной жизни. Что значили для нее эти четыре стены? Холод, однообразие, замкнутость, застой!

Элен провела рукой по черному кожаному дивану. Он был холодным и неприятным на ощупь. Ее взгляд блуждал по стенам, на которых висели жутко дорогие бра. Теперь они принадлежат Тому. Как и встроенная кухня, на которой Элен никогда не готовила. Ковры, привезенные из Марокко. Бокалы для шампанского из Венеции. Что делать со всем этим хламом?

Она хотела к Торальфу! Элен постоянно думала о нем. Он в свое время поступил так же. Но все она оставлять не хотела. Она заберет книги, диски, с которыми связаны теплые воспоминания. И фотографии тоже. Да. На них запечатлены события, которые она хотела сохранить в памяти. Ее письма. Некоторым уже больше десяти лет. Теперь ей не о чем волноваться: она больше не поссорится из-за них с мужем.

Том метался между полным безразличием и обожанием. То он нервно хлопал дверями, то на коленях просил Элен передумать. Но уже ничто не могло заставить ее изменить свое решение.

Несмотря на затяжную «черную полосу», она ощущала в себе силы для нового рывка. Может, дело было в первых теплых лучах. Во всяком случае, ситуация на работе не давала особых поводов для радости. Элен занималась одним-единственным проектом: раз в месяц она сдавала в журнал очерки о самых дорогих отелях Европы.

Антонио давал ей понять всю степень ее неблагоразумия, как он это называл. В начале года между ними произошла крупная ссора. Он уже разработал концепцию для проекта с «Катар Эйрлайнз», что предполагало развитие темы соколиной охоты. При этом он делал ставку скорее на количество, чем на качество. Он обо всем замечательно договорился с туристическими компаниями и телевизионщиками. Но вот незадача: они забыли спросить Элен. А данная концепция предполагала приобщение к работе профессионального сокольничего.

Элен и Антонио уже больше трех лет работали вместе. И еще не было случая, чтобы кто-то из них упорно стоял на своем и не хотел идти на компромисс. После того как Элен наотрез отказалась участвовать в проекте, она впервые испугалась, что он вышвырнет ее на улицу. Так сильно он разозлился, когда понял, что дальнейшие препирания бесполезны и проект придется закрывать.

Но Антонио не заслужил бы своей славы, если бы сдавал позиции так просто. На этот раз он привлек на свою сторону Маркуса.

Дело было на корпоративной вечеринке. Они втроем беседовали, когда вдруг Антонио спросил Маркуса, делал ли он за всю свою двадцатилетнюю карьеру такие глупости, как Элен.

— Перед тобой не пустоголовая блондинка, Антонио. Элен — профессионал. У нее хорошо подвешен язык, она целеустремленная натура. И чертовски умна. Не только в профессиональных вопросах.

Антонио удивленно посмотрел на него. Дальнейшие слова Маркуса поразили даже Элен:

— Она достаточно умна, чтобы не делать работу смыслом всей своей жизни. — Он, улыбаясь, смотрел вдаль. — Мы с ней в этом очень похожи, но я таких людей редко встречаю. Посмотри внимательнее на них. — И он указал на остальных собравшихся.

— Ты сейчас можешь себе это позволить. Она — нет, — перебил его Антонио.

Он взглянул на Элен, которая пригубила шампанское из своего бокала.

— Антонио, скажи, ты когда-нибудь видел, чтобы я впутывал в дела людей, которых люблю? Если этот загадочный сокольничий действительно так много значит для Элен, она хорошо понимает, что при таком тесном сотрудничестве для любви не остается места. — Он наклонился к Антонио. — Ты, по-моему, как никто другой должен об этом знать. Сколько в среднем протягивает твоя очередная киска?

— Это-то здесь при чем?

— Я только хочу сказать, что если он и она вместе получают гонорар, то скоро начинают воспринимать друг друга уже не как любовников. Общие денежные дела наповал убивают всякие чувства. Любовь живет желанием и романтикой, которые отсутствуют в деловой жизни.

Маркус оставил Антонио обдумывать сказанное, взял Элен под руку и повел танцевать. Она с признательностью посмотрела на него. Музыка была слишком громкой, чтобы можно было его как-то иначе отблагодарить.

Для Элен все это было довольно неожиданно. Ведь она ничего не рассказывала Маркусу о Торальфе. А он ничего не спрашивал. И Элен это устраивало. За годы их дружбы Маркус научился использовать другие подходы. Она понимала, что он видит ее насквозь без всех этих вопросов и ответов. Да, она часто делилась с ним своими проблемами. Он очень хорошо умел слушать, и ему всегда отлично удавалось поднять ей настроение. Он использовал свое феноменальное знание человеческой психологии и часто подсказывал Элен верные решения.

Когда Элен стала работать на Маркуса, она нередко сопровождала его на гастролях. Вечером после выступления, когда уходил домой самый ярый его фанат, они с Маркусом перебирались в холл отеля, где стоял рояль. Он был виртуозом, очень одаренным пианистом, первым, кого Элен слушала «живьем». Музицирование было одной из немногих вещей, которым Элен с детства хотела научиться. Но, к сожалению, не могла, потому что не обладала достаточным талантом.

В дальнейшем менеджеры всегда бронировали для Маркуса номера с роялем, и не нужно больше было беспокоиться, что их потревожит назойливый поклонник. Маркус расслаблялся, играя на фортепиано. А Элен с удовольствием наблюдала за ним.

Постепенно из кумира и поклонницы они превратились в хороших друзей. У Элен больше не билось бешено сердце, когда она его видела. Вместо этого она чувствовала радость и предвкушала несколько замечательно проведенных вместе часов. И все-таки она поражалась, как он мог околдовывать тысячи людей одним только жестом или удачной фразой. А когда после выступления его осаждали поклонницы, он с несчастной улыбкой смотрел на Элен. И она знала, что ему осточертело всеобщее обожание. Нужно было уходить.