Дар наслаждения

Глава 8

— Да, я могу быть в субботу. А это не рано? Может, отдохнешь пару дней? — Элен была очень рада, что сможет встретиться с Торальфом так скоро. Но ей казалось, что после столь долгого путешествия ему нужно некоторое время побыть наедине с собой.

Торальф развеял ее сомнения.

— Ничего не бывает слишком рано. Только слишком поздно.

Субботним утром Элен летела в Бремен и наблюдала рассвет из иллюминатора. Чудесная картина: большой желтый шар медленно поднимается над пушистыми облаками. Знак того, что она на пороге чего-то нового. Элен думала о том, что ей предстоят интересные выходные, но даже не представляла, как они пройдут. На ее вопросы о том, где Торальф сейчас живет, он только упомянул своего друга Марка — барона. Он живет в замке недалеко от Бремена. Элен не нужно ни о чем беспокоиться, Торальф встретит ее в аэропорту.

Не успел приземлиться следующий самолет, как уже можно было забирать багаж. Элен понравился маленький аэропорт в самом центре города. Все было очень близко, и формальности с документами продлились совсем недолго.

Когда автоматические стеклянные двери раскрылись и Элен вошла в терминал, она первым делом спросила себя, узнает ли вообще Торальфа. Они ведь виделись только один раз. Она окинула взглядом встречающих: их было человек сорок.

Элен решила поставить сумку на скамейку и уже направилась к ней, как вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Она медленно повернула голову и увидела Торальфа.

Он запомнился ей несколько другим. Сейчас он стоял с выжженными на солнце волосами и загорелым лицом, глаза лукаво светились, и вид у него был боевой. Он не спеша направился к ней, остановился на некотором расстоянии и молча посмотрел ей в глаза.

Он задержал взгляд на секунду дольше, чем следовало бы, но эта секунда очень много значила. Ее хватило, чтобы Элен потеряла уверенность в себе.

— Доброе утро! Ты, наверное, Элен? — Его голос звучал тепло и спокойно. Они пожали друг другу руки, потом его губы легко коснулись ее щеки. Как и тогда, при первой встрече, Элен почувствовала его мягкую руку в своей. В следующий миг он отступил на полшага и осмотрел ее с головы до ног.

Элен не знала, как это понимать.

— Да, это я. А ты еще кого-нибудь ждешь? — Она осмотрелась.

— Нет, просто я не помнил, как ты выглядишь.

Торальф взял ее сумку, и они направились к выходу.

— В прошлом сезоне ко мне в замок приезжали женщины-журналисты. — Элен вопросительно на него посмотрела. — В Тюрингии ведь много интересных замков. И чем больше мы с тобой общались, тем старательнее я пытался припомнить, кто из них ты.

— Ты хочешь сказать, что до конца не знал, кому звонишь?

Он отрицательно помотал головой.

— Не совсем так. Не помню когда, но в какой-то момент по твоим рассказам я понял, что ты одна из тех двух блондинок, которые приехали, когда сезон уже закончился. Правда, еще пять минут назад я не был уверен, которая именно. — Он остановился и снова посмотрел ей в глаза. — Но сейчас я рад, что это все-таки ты.

— Почему же? — Элен не совсем поверила ему. Ведь тогда они с Катариной всю дорогу перешучивались.

— Потому что ты мне еще тогда понравилась. Интуиция. Только я никак не мог представить, что это с тобой так приятно беседовал по телефону. У замка ты была сама неприступность, от тебя прямо холодом веяло.

Элен изобразила оскорбленное достоинство.

— Уважаемый герр Ганзен! Вы, признаться, тоже не были чересчур любезны. Я всего лишь отвечала на ваше безграничное высокомерие и полное пренебрежение к моей персоне. — Оба засмеялись, и дальше все пошло легче.

Они вышли из аэропорта, и Торальф предложил выпить по чашечке кофе в кафетерии через дорогу. Элен приняла предложение. В самолете она от кофе отказалась.

— К сожалению, не могу предложить тебе Qahwa, — сказал Торальф, подходя к столику с двумя большими чашками. — Но, думаю, обычный тоже подойдет.

— Мне так точно. Qahwa я никогда не пробовала.

Торальф с улыбкой посмотрел на нее.

— Пока что…

Элен на это ничего не ответила.

— Тебе удалось за два дня привыкнуть к нашей холодной погоде?

— Да, это несложно. Я быстро перестроился. Да я и люблю, когда не очень жарко. Наконец-то дышится легко. — Он помолчал. — Что собираешься делать на выходных? Есть уже какие-то планы?

— На меня это не похоже, но я вообще ничего не планировала. А какие у тебя предложения?

— Я, честно говоря, не очень ориентируюсь здесь. Может, просто поедем куда-нибудь? На природу или на экскурсию?

— Думаю, и туда, и туда.

Они допили кофе, болтая о всяких пустяках. Когда они садились в машину, Элен попыталась отыскать место, где птица содрала краску. Действительно, от когтей остались глубокие следы. Торальф вел машину именно так, как Элен себе представляла. Только джип был не темно-зеленого, а благородного черного цвета.

— Марк рассказал мне об одном месте, где собирается богема. Ты наверняка его знаешь.

Элен не имела представления, о чем речь.

— Называется Ворпсведе. Слышала о таком?

Она помотала головой.

— Не знаешь Ворпсведе? Ты же пишешь о путешествиях. Ворпсведе надо знать!

Элен пристыженно спросила:

— А ты хорошо знаешь это место?

— Нет. Тоже никогда раньше не слышал. — Он захлопнул за собой дверцу.

Элен сидела рядом с Торальфом и улыбалась. Она еще по телефону оценила его чувство юмора. Теперь, когда могла наблюдать его мимику, истории смешили ее еще больше.

Они были в пути около получаса. По дороге Элен рассказывала о своей работе. О странах, где побывала. Восхищалась своим любимым островом — Майоркой. Сообщила Торальфу о своих предпочтениях: где она любит бывать, а где — нет.

Он спросил:

— А где тебе больше всего не понравилось?

— В Азии и Южной Америке, — ответила Элен с ходу.

— Почему? Из-за людей или…

— Нет, не в этом дело. Причина совсем простая.

Торальф взглянул вопросительно:

— Что такого есть в Азии и Южной Америке, что вызвало у тебя отвращение?

— Животные. И там, и там их очень много.

— Ну и чудесно! Что в этом плохого?

— Я не люблю животных.

Торальф молчал, задумчиво глядя в окно. Потом сказал:

— Не понимаю. Животные такие славные. И что самое главное, они намного честнее людей.

Элен подумала, что ее ответ, должно быть, задел Торальфа. Он ведь души не чает в своих соколах.

— Как получилось, что ты стал специализироваться еще и на животных? Кроме птиц?

— Ничего подобного. С чего ты взяла?

— Ну, та газель на видео…

— А, вот ты о чем. Нет, специализируюсь — это слишком громко сказано.

Элен внимательно посмотрела на него. Она уже несколько раз замечала, что он запинался, прежде чем ответить на некоторые вопросы. Как будто у него были какие-то секреты или он не хотел о чем-то рассказывать. Но Торальф тут же переменил тему.

— Вот, леди, посмотрите, пожалуйста, направо. Это и есть Ворпсведе.

Элен увидела несколько тщательно отреставрированных кирпичных домов. Только здесь, похоже, никого не было. Ни души вокруг.

Они вышли из машины. Все было очень чисто и аккуратно. Ничто не напоминало о том, что когда-то здесь была обыкновенная деревня. Они не знали, что конкретно ищут, и просто шли вдоль улицы мимо красивых домов. Картина была идиллическая. Элен почему-то вспомнилась игрушечная железная дорога. Вдоль улиц росли развесистые старые дубы, которые на фоне низеньких домов казались огромными. Наконец они решили найти какое-нибудь уютное местечко и позавтракать.

Стоял чудный осенний день, солнце светило ярко и ощутимо припекало. На маленькой площади они набрели на милый ресторанчик с парой столиков.

Торальф отошел поговорить по телефону, а Элен наслаждалась последними солнечными лучами, листая брошюрку, которая была вложена в меню.

Она прочла, что в этом городке, словно сошедшем со страниц детской книжки, уже давно жили люди искусства. Особенно много было среди них художников, полотна которых даже выставлялись в Мюнхенской галерее. Элен решила обязательно сходить туда. Она с удивлением узнала, что в Ворпсведе некоторое время жил Райнер Мария Рильке[2]. Она знала много его произведений.

Торальф вернулся за столик, и официант принес шампанское, которое заказала Элен. Она подняла бокал и торжественно посмотрела на Торальфа.

— Ты знаешь, какой сегодня день?

Он задумался.

— Да. Сегодня мы наконец-то встретились. Спасибо, что смогла приехать.

— Не стоит благодарить. Я и сама очень рада оказаться здесь. С тобой. Но я не об этом. Сегодня круглая дата.

Торальф снова задумался.

— Тридцатое октября. Ну конечно! В этот день год назад мы встретились в «Голубом чуде». — Он внимательно посмотрел на Элен. — За встречу и за нашу искреннюю дружбу!

Раздался звон бокалов. Элен выдержала его долгий взгляд.

Они провели на залитой солнцем площади еще три часа. К обеду в ресторан стали подтягиваться люди — в основном туристы, которые решили передохнуть между экскурсиями.

Торальф и Элен с интересом рассматривали окружающих, фантазировали, что за жизнь могла быть у них. Элен и не думала, что они спустя столь короткое время смогут так непринужденно общаться. Только телефонные звонки иногда нарушали гармонию. Элен считала, что не может на них не отвечать, — звонили в основном по работе. Сначала она опасалась, что Торальфу это покажется невежливым, но, не заметив признаков недовольства с его стороны, принимала звонки и старалась побыстрее закончить разговор.

Солнце скрылось за крышами домов, и заметно похолодало. Торальф предложил отвезти Элен в отель, чтобы она могла немного отдохнуть. Ему нужно было на несколько часов отлучиться к птицам, а после они пойдут в ресторан. Элен согласилась, хотя ей было интересно взглянуть на соколов. Но для этого будет время и завтра.

Торальф позвонил из холла гостиницы в начале восьмого. Элен еще не была готова и предпочла бы, чтобы он заранее предупредил ее. Но он успокоил:

— Не торопись. Я жду внизу.

— Нет, зачем же? Поднимайся сюда, номер шестьсот двадцать девять.

— Ты уверена, что мне можно подняться в номер? — спросил он шутливым тоном, по которому не поймешь, что имеется в виду.

— Конечно. Почему нет?

— Потому что тогда я не могу ручаться за то, что произойдет.

Элен не знала, как ей реагировать, поэтому отшутилась:

— А что может произойти? У меня все под контролем.

— Хорошо. Но я тебя предупредил.

Через две минуты в дверь постучали. Элен впустила Торальфа, усадила его в кресло у окна, а сама исчезла в ванной.

Когда она вышла, то увидела его с проспектом о Бремене в руках. Элен села на кровать, подложив под спину подушку. Торальф перевел на нее взгляд, и у нее перехватило дыхание. Но она старалась вести себя непринужденно:

— Судя по всему, мы оба не очень хорошо знаем этот город. Хотя я тут уже бывала, но давно, лет пять назад.

— Тогда ты знаешь Бремен лучше меня. Я был здесь только проездом. Сейчас искал какой-нибудь хороший ресторан. Может, ты что-то подскажешь?

Элен кивнула на проспект:

— Покажи-ка. Давай посмотрим вместе.

Торальф пересел к ней па кровать. Они разыграли небольшую ссору, споря, какой ресторан лучше. Потом Торальф сказал:

— Я вижу, поход с эмансипированной европейской женщиной в ресторан — дело непростое. Давай выпьем вина, чтобы ты немного расслабилась.

— Но я спокойна. — Не может быть, чтобы он почувствовал ее волнение!

— Ты? Спокойна?

Элен пришла в негодование, но Торальф только посмеивался.

— Знаешь, как я понимаю расслабленность? — сказал он и указал на ее брюки. Сердце Элен остановилось. Нет, не может быть! Неужели она в нем ошиблась? Она настолько разозлилась, что почувствовала, как на лбу выступили капельки пота. Вечность прошла, пока Торальф снова заговорил:

— Для начала ты отдашь мне свой телефон. Не могу видеть, как тебя постоянно дергают.

Элен смутилась, но от сердца у нее отлегло. Она молча отдала Торальфу свой телефон. Перед тем как выключить его, он спросил:

— Может, еще одно сообщение или звонок? Твой последний шанс!

Элен покачала головой. Торальф выключил ее мобильный и направился к обычному телефону.

— Белое или красное?

Элен пожала плечами.

— Ты у нас сегодня главный. Тебе и решать.

— Добрый вечер! Пожалуйста, бутылочку бордо в номер шестьсот двадцать девять… Да, я видел у вас в карте вин Chateau Pavie. Я хотел бы восемьдесят девятого года, если можно. Хорошо. Спасибо.

Торальф положил трубку и сел на пол по-турецки. Элен делала вид, что занята чтением проспекта. На самом деле она никак не могла сосредоточиться. Она почувствовала его насмешливый взгляд.

— Ну как, нашла что-нибудь?

— Нет.

Раздался стук в дверь: вино принесли быстро. Торальф, разливая вино по бокалам, снова бросил на Элен взгляд, от которого она смутилась и, чтобы скрыть это, спросила:

— А ты разве не голоден?

— Я тешил себя мыслью, что мы позже куда-нибудь сходим. Можно ведь и не заказывать столик. — Он испытующе посмотрел на Элен. — Я уточнил у служащей в холле, и она сказала мне, что все будет в порядке. — Он передал Элен бокал и сел у нее в ногах.

— Хорошо, что ты сейчас здесь.

Они чокнулись, а потом долго еще рассказывали друг другу истории из своей жизни. Элен смеялась до слез.

Вдруг его голос стал серьезным:

— Скажи, ты живешь одна?

Элен почувствовала себя не в своей тарелке. Она надеялась, что до этого вопроса не дойдет. Она помедлила с ответом, и Торальф добавил:

— Извини, я спросил глупость. Не отвечай, если не хочешь.

Элен отлично умела отвечать на вопросы так, чтобы ничего не было ясно. Работая журналисткой, она этому научилась. Но сейчас она хотела с самого начала быть честной и, глядя Торальфу в глаза, сказала:

— Нет, не одна. Со мной в квартире живет мой муж.

Она смотрела очень внимательно, но не смогла понять, как он отреагировал.

— А что тут плохого? Тебе, по-моему, трудно об этом говорить. Если не хочешь, то не будем!

— Нет, нет. Просто… я не знаю, что ты обо мне думаешь. Сижу тут с тобой в номере и рассказываю, что у меня есть муж.

Торальф встал налить еще вина. На этот раз он не вернулся на прежнее место, а сел поближе к Элен. Она не знала, приятно ей это или нет. Торальф долго смотрел на нее, а потом очень спокойно сказал:

— Я тоже не знаю, что ты думаешь обо мне. Может, ты считаешь меня чудаковатым типом, затворником. Но я совсем не такой. У меня есть сын. — Он сделал паузу. — Я тоже когда-то был женат.

— На его матери?

— Да. У нас была образцовая семья. Собственный дом, чаепития у родителей по воскресеньям… и все в таком духе.

— А потом? Что случилось?

— Ничего. Я работал в рекламном агентстве, получал неплохие деньги. Казалось бы, будь доволен: кредит за дом мы выплатили в рекордные сроки… А потом… Потом я спросил себя: а что дальше? Соколы тогда уже стали моей страстью. Но заниматься ими было очень трудно.

— Почему?

— Это нужно делать каждый день и в светлое время суток, потому что ночью они очень плохо видят. Мне приходилось отпрашиваться на работе. Там, конечно же, отпускали всякие глупые замечания, а жена вообще считала это пустой тратой времени. Если я, к примеру, на выходные собирался на охоту, а в этот день какой-нибудь дядюшка отмечал юбилей, скандал был гарантирован. Или мне нужно было купить новый костюм, или сходить к парикмахеру, или сделать еще что-нибудь жутко важное. Я никогда не любил лицемерить. Да, бывало, я притворялся, делал хорошую мину при плохой игре, но долго я этого не выдержал. Просто стал смешон сам себе. И в один прекрасный момент понял, что с меня хватит. Мы разошлись.

— Кто был инициатором?

— Я. Мы продали дом, и свою часть денег я истратил на покупку соколов. — Он рассмеялся. — Можешь представить, что обо мне говорили любимые родственнички! Но мне было все равно.

— Сколько сейчас твоему сыну?

— Восемнадцать. Он приезжал ко мне в Эмираты.

— Вы с ним близки?

— Нет. Он рос с матерью. У нас мало общего. Его интересуют только компьютеры. Ну, ты понимаешь, новое поколение… Когда мы развелись, сыну было десять, с тех пор мы видимся раз или два в году. Вначале мне было непросто так надолго с ним расставаться. Это единственный человек, ради которого я готов на все.

Элен задумалась, и Торальф спросил:

— А у тебя есть дети?

— Нет.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Почему?

— Не знаю. Наверное, мы не очень их хотели. Может быть, я просто эгоистка. Люблю жить спонтанно. И потом, дети плохо совместимы с моей работой.

— А что твой муж?

Элен долго смотрела на него, а потом ответила:

— Он меня любит. По крайней мере, я так думаю. — Она немного отодвинулась от Торальфа, но он подсел ближе к ней.

— А ты его любишь?

Элен задержала дыхание:

— Что тут сказать? Меня тоже мало интересуют все эти семейные мероприятия. Правда, я в них и не участвую. Слава богу, муж смотрит на это сквозь пальцы. Но для меня в отношениях важен еще и другой аспект.

Торальф слушал очень внимательно, но не смотрел на нее. Он, должно быть, чувствовал, как тяжело Элен говорить на эту тему.

— Мне кажется, я знаю, что ты сейчас скажешь.

Элен удивилась и, сделав глубокий вдох, продолжала:

— Я просто не готова к тихой жизни. Наверное, поэтому и не ищу покоя. Мне нужна страсть. Во всем. В работе, в любви… До знакомства с Томом я была абсолютно довольна своей жизнью. Свободна, ни перед кем не надо отчитываться. Потом он ко мне переехал. Просто так было удобнее. Но мы с ним из разных миров. Он стремится к гармонии, мне же нужен вызов, препятствия, иначе я не могу двигаться дальше. Полный штиль для меня хуже поражения. Сейчас я знаю, что трудности мне не страшны — я их преодолею.

Торальф только кивнул, и Элен добавила:

— Надеюсь, ты правильно меня понял.

— Конечно. Я же говорил: я знаю, что ты скажешь. Потому что у меня все точно так же. Когда я был женат, то практически не жил. Я был мертв. И я, как и ты, уверен, что мимолетное приключение — не выход.

Элен была счастлива, что Торальф ее понял.

— Что же делать? Где решение, по-твоему? Нельзя же вечно менять партнеров!

— Да, но можно принимать осознанные решения. Я имею в виду, не только в близких отношениях, но и в жизни в целом. Если взять это себе за правило, то и любишь уже по-другому. На абсолютно новом уровне. — Он улыбнулся и добавил: — Конечно, шансов встретить единомышленника очень мало.

— У тебя есть подруга?

— Нет. Сейчас нет. Но я намного счастливее, чем раньше. У меня есть птицы. А без них я себя не мыслю.

Элен завидовала ему. Она уже много раз думала о том, что неплохо было бы больше времени и сил отдавать работе. Но от этого ее удерживала перспектива скандала с Томом. Если какой-то проект не ладился, Том выполнял ее обязанности по дому, причем так, будто это было ему в удовольствие. Но Элен, как и Торальф, прекрасно знала, что, если хочешь жить в согласии с собой, когда-то нужно принять решение.

Ее переполняла гордость, потому что впервые за долгое время она нашла в себе мужество рассказать о том, что накипело. Это далось ей нелегко, но Торальф хорошо умел слушать. И потом, все эти терзания он уже однажды пережил. Элен задумалась: что сейчас делает Том? Она не скучала по нему. Было так хорошо сидеть сейчас в гостиничном номере с незнакомым и вместе с тем таким родным человеком и рассуждать о жизни. Торальф пристроился на другом конце кровати и, подперев голову рукой, смотрел в окно. Элен искоса наблюдала за ним. То, что она делает, иначе как сумасшествием не назовешь. С другой стороны, все выглядело совершенно обычно. Элен чувствовала себя как в юности. Тогда они с подругой ночь напролет могли говорить обо всем на свете.

— Как ты думаешь, то, что мы делаем, нормально?

Торальф, не меняя позы, медленно повернул голову.

— А что тут такого необычного?

— На первый взгляд все очень просто. Лежим тут, болтаем. И мне это очень нравится. Со мной уже лет десять ничего подобного не происходило. Жизнь не оставляет времени для мечтаний.

— Ничего подобного! В любых сутках двадцать четыре часа, просто выбери себе время помечтать. Это вопрос приоритетов.

Элен вдруг вспомнила, что несколько часов назад они собирались пойти поужинать.

— Господи, я совсем забыла! Болтаю разную ерунду, а ты, наверное, смертельно голоден.

Торальф улыбнулся.

— Если бы я был голоден, то уже давно сказал бы. Кроме того, сейчас два часа ночи. Можно, конечно, заказать ужин в номер. Хочешь чего-нибудь?

— Я? Нет. Я думала, ты хочешь. Тебе точно нужно поесть.

Торальф покачал головой.

Его улыбка исчезла. Он смотрел на Элен долгим взглядом.

— Ты правда хочешь знать, что мне сейчас нужно?

Судя по спокойному, мягкому голосу, ему хотелось скорее шампанского с клубникой, а не заурядной пиццы. Элен деланно легко ответила:

— Да, хочу.

— Действительно? — Он не отводил глаз, и его спокойствие приводило Элен в замешательство.

Она с наигранным любопытством сказала:

— Ну скажи, пожалуйста!

Ее сердце стучало так громко, что она боялась, как бы он этого не услышал.

— Я хочу тебя поцеловать. — Его лицо не выдавало волнения, слова он произнес сильно и четко, словно отчеканил. В интонации не было и следа неуверенности или замешательства.

Элен боялась пошевелиться. Напряжение все росло. И она прошептала: «Так поцелуй же!» — только чтобы хоть что-нибудь сказать. Она сидела, прислонившись к стене, и Торальф придвинулся к ней.

Этого мига Элен не забудет никогда. Их губы постепенно сближались, в его глазах она видела незнакомый блеск. В них читалась абсолютная искренность и безудержная страсть. Столь выразительного взгляда Элен не видела ни у одного мужчины. Его поцелуй, которого Элен ждала весь вечер, был нежным, соблазнительным и совсем не дерзким. Элен тонула в этом поцелуе, он же ни на минуту не терял над собой контроль.

Элен притянула Торальфа к себе. Он обхватил ладонями ее голову. Элен было очень хорошо, и она приняла его новое приглашение к поцелую. Его пальцы скользили по ее волосам, затылку и шее. Он гладил ее губы. Элен хотелось, чтобы он продолжал. Но Торальф, сдерживая страсть, снова и снова нежно целовал ее. Вдруг он крепко, но ласково обнял ее и отошел к окну.

Элен смотрела на него, вся во власти ощущений, которые он ей подарил.

Торальф открыл окно, присел на подоконник и, задумавшись, смотрел на городские огни. Казалось, прошла вечность, прежде чем он спросил:

— Все нормально?

Элен улыбнулась:

— Что ты думаешь обо мне?

— То, что думал о тебе и раньше. — Он не отрывал взгляда от окна. — Что ты страстная женщина, которая знает, чего она хочет.

— То есть ты знал, куда все зайдет?

— Не знал, но надеялся. Сегодня утром ты пару раз так на меня посмотрела, что у меня дух перехватило. Не знаю, заметила ли ты. Я думал: «Только бы она не сняла темные очки!» — и в то же время хотел еще раз почувствовать этот особенный взгляд. Я такого еще никогда не видел.

— Спасибо за комплимент. И за откровенность.

— Надеюсь, ты не на всех так смотришь. Ты просто обезоруживаешь!

Элен была рада, что они снова говорят легко и непринужденно, словно играют друг с другом.

— Не могу точно сказать. Я же не смотрю при этом в зеркало. По крайней мере, мне об этом еще никто не говорил.

— Это либо комплимент мне, либо другие мужчины просто слепы.

Они обменялись еще несколькими любезностями, и Элен сказала:

— Не хочу показаться невежливой, но сейчас уже половина пятого, я почти сутки на ногах. Ты не очень обидишься, если я лягу спать?

Торальф поднялся с подоконника и пересел на кровать. Элен погладила его по волосам. Ей нравилось, когда мужчины не стригутся очень коротко.

— Тогда я с тобой прощаюсь. — Он взял ее руку и поднес к губам.

— Нет, нет. Я не это хотела сказать. Ты можешь остаться. Кровать большая, места нам хватит. Зачем среди ночи куда-то ехать?

— Спасибо за приглашение. Мило с твоей стороны. Но мне нужно быть в семь часов у птиц. Я приеду в половине шестого. Дома выпью кофе и переоденусь.

Он поднялся с кровати.

— Торальф! Я чувствую себя виноватой. Я не это имела в виду. Я не хотела тебя выгонять.

Торальф надел куртку и посмотрел на нее.

— Я знаю, — сказал он успокаивающе, — все в порядке, не волнуйся. Высыпайся, я позвоню тебе. Придумай, чем мы завтра займемся.

Элен встревоженно смотрела на него. На прощание Торальф нежно поцеловал ей руку, и она немного успокоилась.

— Доброй ночи, приятных снов, — сказал он и закрыл за собой дверь.