Дар наслаждения

Глава 5

— Солнце, ну почему ты опять капризничаешь?

Антонио с молниеносной быстротой перемещался между тремя своими телефонами и Элен. Вид у него был сияющий. Разговор шел о некоторых мероприятиях будущей недели, в которых, по мнению Антонио, Элен непременно должна была принять участие.

Она бросила на него недовольный взгляд.

— Ненавижу эти фильмы. И все равно никто не заметит, есть я или нет, в кинозале ведь темнота.

Зазвонил телефон.

— Вот ты капризничаешь, а она ради такой возможности мне ноги целовать будет. — Антонио указал на мигающий дисплей телефона. — И не только.

С дальнейшим ходом разговора настроение Элен все больше ухудшалось.

— Тогда можешь взять трубку и сказать, что она своего добилась. А то меня этот трезвон уже достал! Пускай она идет. Тогда мы обе получим то, что хотим.

— Разве что вы… Я другого мнения. Она же недалекая, все испортит. А тебе это нужно для карьеры, дорогуша.

— Антонио, хватит валять дурака! Дай мне лучше новое задание!

Вдруг Антонио сорвался с места и распахнул дверь кабинета.

Элен проводила его скептическим взглядом.

— Леди уже закончили свой туалет? Если да, то будьте так любезны прекратить разговоры. У меня совещание, если вы не заметили.

Дверь с шумом захлопнулась, и Антонио как ни в чем не бывало преспокойно вернулся к Элен. У него редко случались подобные срывы. Ее плохое настроение как рукой сняло.

Антонио подсел к ней со стаканом воды.

— Вернемся к нашему разговору.

— Ты уверен, что мне нужно пойти? Может, пусть лучше эта блондинка, которая тебе названивает?

Антонио удивился:

— Откуда ты знаешь, что она блондинка?

Элен не могла удержаться от хохота:

— Антонио! Разве для тебя существуют другие женщины?

Он закурил и усмехнулся:

— Точно. Только не люблю, когда за мной бегают. Женщины не должны этого делать. Нам, мужчинам, нужен вызов, нас нужно держать в напряжении. Мы же все-таки сильный пол.

Элен забавляло, когда Антонио, настоящий итальянский мачо, начинал философствовать на тему отношений между мужчиной и женщиной. Десять лет назад он развелся и с тех пор не скрывал того, что «озабоченный». Так же фанатично он любил свою работу, поэтому брался устраивать судьбу всех молодых и перспективных. Конечно, не обходилось без женских чар, которые на Антонио действовали безотказно.

Сначала Элен приходилось с ним нелегко. Он очень долго и не без изящества ухаживал за ней, но в конце концов сдался. Не последнюю роль в этом сыграло то обстоятельство, что ему что-то шепнул Маркус. Но в профессиональных вопросах Элен доверяла Антонио как самой себе. Это была его заслуга, что она быстро получила признание и уважение в совершенно новой для себя среде. Но чем громче были ее успехи, тем больше становилась и нагрузка. Антонио постоянно требовал, чтобы она посещала открытия дорогих бутиков, кинопремьеры, приемы и так далее. Иногда Элен даже получала от этого удовольствие: болтовня, как-никак, была частью ее профессии, и она владела этим искусством в совершенстве.

Весной было много работы, поэтому постоянные дожди не особенно огорчали Элен. Она занималась подготовкой и проведением ежегодных выставок — международной биржи туризма, телевизионной выставки, которая была крайне важна для акул пера. Нужно было уловить новые тенденции прежде, чем их уловит телезритель.

— У тебя отлично получается, моя птичка! — сказал Антонио и громко поцеловал ее в щеку. В руках он держал список важных встреч на следующий месяц.

— Ну что, стоило поднапрячься с этими выставками?

Элен была вне себя от счастья, когда узнала, куда поедет в следующем месяце.

— Еще бы, дорогая моя! — Он внимательно посмотрел на нее. — Я горжусь тобой!

Элен покраснела. К Антонио вернулась жажда деятельности.

— Ты хоть знаешь, где проснешься завтра утром? Давай, бегом за билетами!

Элен просто поражалась, сколько в нем энергии.

Ее работа не оставляла много времени на личную жизнь. И иногда Элен честно признавалась себе, что это очень кстати.

Том все больше замыкался в себе. Не говоря ей ни слова, он вдруг собирался и уезжал к родителям. У Элен появлялось еще время поработать, и, похоже, это становилось ее страстью. Иногда она забывала обо всем вокруг. А то, что ее работы были востребованы, означало, что они нравятся и читателям, и телезрителям.

Будь ее воля, так бы продолжалось вечно. Но Элен хорошо понимала, что одна-единственная ошибка, маленькая неточность может свести все на нет.

В редкие свободные часы у Элен возникала потребность разделить с кем-то свою радость, свой успех. Для Тома ее мир был чужим. Он искренне желал, чтобы у нее все получилось, но не хотел вникать в подробности. Так они и пришли к тому, что последние годы фактически жили каждый своей жизнью. Наверное, оба это понимали, но каждый для себя. И жили, не желая ничего менять, потому что так им было удобно.

Последние недели Элен ловила себя на том, что в газетах, в колонке объявлений, искала анонсы мероприятий в окрестных замках. Она предложила Тому хотя бы на выходные съездить туда вместе с ней, но он в ответ лишь устало улыбнулся.

Один раз Элен ходила с подругой на рыцарский турнир. В живописных окрестностях замка, недавно отреставрированного, удивительно правдоподобно была воссоздана атмосфера средневековья. К величайшей радости Элен здесь устраивали показ хищных птиц, и она с гордостью объясняла несведущей подруге тонкости соколиной охоты. Они наблюдали за птицами в небе, и Элен пришло в голову, что она не в состоянии отличить, где какая. А уж узнать в полете сокола она точно не могла.

Ежедневным заботам не удалось вытеснить мысли о Торальфе Ганзене из ее головы. Впрочем, что ужасного в том, что она думает о нем? Разве плохо, что она познакомилась с новым человеком? Почему это кажется ей чем-то предосудительным?

Много раз за последние месяцы Элен, глядя на телефон, думала, почему сокольничий до сих пор ни разу не позвонил. Может, его комплименты — не более чем жест вежливости? Но почему он должен звонить? Они ведь все выяснили. Сошлись на том, что Элен свяжется с новым сокольничим. Что еще обсуждать? Тем не менее Элен искала какой-нибудь предлог, чтобы ему позвонить. Сделать это просто так ей не позволяли слова Антонио. Никогда не звонить мужчинам без повода! Даже если очень хочется. Она ведь женщина! Это естественно, что мужчина добивается женщину, но не наоборот. Над этим Элен много думала в последнее время. Антонио она ничего не рассказывала о Торальфе Ганзене и иногда тайком лелеяла мысль позвонить. В конце концов, можно было сказать, что она так заинтересовалась соколиной охотой, что хочет написать об этом статью. Торальфу бы польстило, если бы она взяла у него интервью. Из всех мыслимых поводов этот был самым убедительным. Но для этого нужно было преодолеть страх, и только с четвертой попытки Элен нашла в себе мужество снять трубку и набрать номер.

Когда послышался гудок, у нее остановилось сердце, колени подкосились, руки задрожали. «Господи, Элен, тебе ведь уже не семнадцать!» — ругала она себя.

После десяти гудков она положила трубку. Как можно было быть такой глупой? Как можно было думать, что он, увидев ее номер, обезумев от счастья, схватит трубку? Он, наверное, подумал: «Опять звонит! Что ей еще надо? Мы уже обо всем поговорили».

Чем больше времени проходило со дня этого неудачного звонка, тем больше злилась Элен на себя. Нельзя быть такой слабой!

Антонио, как всегда, оказался прав. Если мужчине что-то нужно от женщины, он сам начнет действовать. Он полагал, что мужчины не задумываются над тем, должны они добиваться женщину или нет. Если женщина им небезразлична, тогда все просто. Элен поклялась больше никогда в жизни не совершать подобной глупости. Ей было очень стыдно. Торальф узнает, что она поддалась слабости, когда увидит ее номер на дисплее. Элен хотелось, чтобы этого досадного происшествия не было. К сожалению, того, что сделано, не вернешь. Но Элен была сильной и не уступила искушению позвонить Торальфу снова.

«В Нью-Йорке около девяти часов по местному времени случилось ужасное несчастье. Один из самолетов американской авиакомпании на полной скорости врезался в башню Всемирного торгового центра. На данный момент подробности катастрофы неизвестны. Мы сообщим, как только что-то станет известно».

Элен направлялась на конференцию и застряла в пробке, когда услышала по радио это сообщение. Ей показалось, что событие сильно раздуто, что ничего подобного просто не могло произойти. Она сетовала на страсть к сенсациям, которой грешат СМИ. Подобные сообщения только вносили сумятицу в сферу туризма, где и так дела шли не очень успешно.

Она вбежала в офис редакции и с удивлением обнаружила, что все сидят, уставившись в экран телевизора. То, что Элен увидела собственными глазами, в точности повторяло услышанное. Как раз в эти секунды с оглушительным шумом, поднимая клубы пыли, падала одна из башен торгового центра. Под ее руинами были погребены сотни людей.

С момента катастрофы не прошло и двух суток, а редакцию уже было не узнать. Никто не обращал внимания ни на распорядок вещания, ни на график работы. Все менялось каждый час, и никто не знал, что в такое время должен показывать канал путешествий.

У Элен телефон звонил не переставая. Трудно было утром готовить прямой эфир на вечер того же дня, поскольку многие рейсы были ограничены, а некоторые и вообще отменены.

Когда вдруг на дисплее появился номер Торальфа Ганзена, у Элен, несмотря на царящий вокруг хаос, земля ушла из-под ног. Но она тут же поклялась себе никак этого не выдать.

— Здравствуйте, герр Ганзен, — опередила она его своим приветствием.

— Здравствуйте, как ваши дела? — Он был удивлен ее деловым и уверенным тоном.

— Спасибо. Очень много работы. А ваши?

— Идут. У меня работа на этот год закончилась. Шейхи уже съехались, чтобы выбрать птиц для предстоящей охоты.

— Ах, вот как! — Она внимательно слушала.

— Я не помешал? Мне кажется, вы торопитесь. Просто я только что увидел, что вы звонили несколько дней назад.

Не в бровь, а в глаз! Но он, конечно, не догадывался, как Элен было стыдно.

— И я хотел с вами попрощаться.

— Попрощаться? — У Элен что-то кольнуло внутри. — Вы уезжаете?

— Завтра я лечу в Арабские Эмираты.

— В Эмираты?

Не может быть, чтобы он всерьез собирался туда после теракта, когда с перелетами полная неразбериха! Никто и не думал сейчас куда-то лететь. Тем более на Восток, где, предположительно, находились террористы. Но Торальф не понял ее удивления.

— Да, в Дубаи. Я вам рассказывал в прошлый раз.

Элен помнила об этом. Сейчас был сентябрь, а он говорил, что сезон охоты начинается в октябре.

— Да… Но я думала, что вы слышали о том, что случилось в Нью-Йорке…

— Конечно, слышал. Но я же не говорил, что лечу в Нью-Йорк. Я сказал, что отправляюсь в Дубаи. Я думаю, вы хорошо знаете географию и представляете, что это два разных континента. Так что нет причин для волнения.

Его заметно веселила растерянность Элен. Она старалась сохранять спокойствие, хотя это ей не особенно удавалось. Последние двое суток редакция жила в условиях чрезвычайного положения. Нужно было быстро ориентироваться в постоянно меняющейся ситуации и при этом держать себя в руках. У Элен не нашлось слов, чтобы отреагировать на реплику Торальфа.

— Не могу же я пренебречь результатом работы целого года только потому, что в Нью-Йорке взорвались две башни. Уверяю вас, вероятность того, что в ближайшее время в Дубаи произойдет нечто подобное, так же мала, как и вероятность того, что завтра я выиграю в лотерею.

Элен не была настолько уверена. Она знала не больше, чем остальные, начнется война или нет. Элен знала только одно: она боится за Торальфа.

— А туда есть авиарейсы?

— Да, я узнавал. Все в порядке. Не один я такой. Если «Люфтганза» не отменяет рейсы, значит, дела не так плохи.

Элен задумалась, а он продолжал:

— А теперь давайте серьезно. Мне послышалось в вашем голосе волнение.

От него ничего не скроешь!

— Да. Я беспокоюсь за вас.

— Это приятная неожиданность. То, что кто-то обо мне беспокоится.

Элен казалось, что она чувствует его улыбку.

— Сколько вы там пробудете?

— Не знаю.

— Что? — Элен не верила собственным ушам.

— Правда, не знаю. Не могу ничего сказать. Несколько дней или несколько недель…

Элен старалась сдерживаться, хотя терпение не было ее сильной чертой.

— Но вы же должны знать, сколько времени займет работа! Вы же не первый раз туда летите.

— Знаете, у меня к вам предложение. Как только я прилечу, сразу же позвоню вам. Я пока еще не знаю, где остановлюсь, поэтому не могу назвать адрес. Но я позвоню. Обязательно. Что скажете?

Элен обрадовалась и почувствовала облегчение.

— Было бы замечательно! Я ведь действительно волнуюсь. Даже если вы мне и не очень верите.

— Я этого не говорил. Я вам верю. Знаете, я слишком люблю жизнь, чтобы ставить ее на карту. Уверяю вас, я знаю, что делаю.

Элен почувствовала, что его интонации изменились. Из шутливых они стали серьезными и доверительными, и это не могло оставить Элен равнодушной.

— Извините, если я слишком эмоциональна. Наверное, вы правы. Вы знаете Дубаи лучше, чем я.

— Вам не за что извиняться. Напротив, я очень ценю ваше беспокойство обо мне.

Самой привлекательной чертой этого человека была честность. Он ничуть не играл. Во всяком случае, Элен так казалось.

— Перед отъездом я хотел бы вас кое о чем попросить.

— Вы? Попросить? — Это было для Элен неожиданностью.

— Да! — Торальф выдержал паузу, которая показалась ей чересчур долгой. — Может быть, мы перейдем на «ты»? Зовите меня Торальф.

У Элен ком застрял в горле.

— Конечно! А вы меня — Элен. — Она смущенно засмеялась.

— Хорошо, Элен. Я позвоню тебе, как только буду на месте. А там посмотрим.

— Посмотрим? — Элен не поняла, что он имел в виду. Его открытость ее просто оглушила.

— Да, посмотрим, что дальше. Ты не думала о том, что мы за такое короткое время очень много узнали друг о друге? Не знаю, как для тебя, но для меня наш прошлый разговор стал рекордно долгим. Обычно я говорю не больше пяти минут.

Элен подумала, что она, как правило, часами висит на телефоне. Но вслух она этого не сказала, потому что понимала, что Торальф имеет в виду.

— А я думала, что докучаю ва… тебе своими расспросами. — У нее все еще язык не поворачивался говорить «ты».

— Нет, абсолютно. Наоборот, ты очень умная и интересная женщина. Если бы ты мне докучала, я бы не говорил с тобой так долго. Я не любитель бесед ни о чем. Мне кажется, нам есть еще много чего рассказать друг другу. Но с этим мы разберемся, когда я вернусь. А пока будем на связи, согласна?

Элен не помнила себя от счастья. Наконец-то не нужно будет искать повода, чтобы позвонить ему!

— Да. Я буду очень рада твоему звонку. Будь осторожен!

— Обещаю.

Как он это сказал: твердо и в то же время нежно! Элен собрала всю свою волю в кулак и сказала то, что у нее в эту минуту было на душе:

— Ты должен быть осторожен, потому что есть человек, которому ты небезразличен.

Получилось! Она это произнесла! Только Торальф, видно, этого никак не ожидал, потому что в разговоре наступила пауза. Наконец он ответил:

— Спасибо, Элен, что ты сказала это. Я буду думать о тебе. Удачи!

— Тебе тоже.

Когда Элен пришла в себя, ее била дрожь. Ну и разговор! Как вышло, что все так быстро переменилось? Что подтолкнуло к этому? Но телефон не дал ей подумать. Главный редактор канала на связи. Она попросила Элен внести изменения в уже готовый выпуск новостей. До эфира оставалось полчаса.

Следующие две недели прошли в сплошной суматохе. Элен почти не спала. Но за это время она поняла, в какой замечательной команде работает: все трудились ради общей цели, и Элен, несмотря на усталость, чувствовала себя превосходно. Постоянный адреналин в крови. Постоянно свежие новости, которые нужно было как можно быстрее включить в программу.

Торальф был уже в Эмиратах. На десятый день он выполнил свое обещание. Элен радовалась, как девчонка, когда услышала в трубке его голос. Каждый день она ждала, что он позвонит.

Элен узнала, что все устроилось даже лучше, чем можно было предположить. Кроме того, шейхи были не особенно обеспокоены терактами в США. Первые два дня Торальф провел во дворце у одного из них, теперь на несколько дней остановился в отеле, затем собирался в Оман в гости к другому шейху — из-за того что повторный въезд в Абу-Даби мог быть связан с определенными трудностями, было решено подождать, пока станут известны последствия теракта одиннадцатого сентября.

— Не знаю, сколько еще я пробуду в этом отеле. Но у меня, по крайней мере, здесь есть факс. Если хочешь, напиши мне. — И он добавил с нежностью: — Я был бы очень рад.

Элен идея показалась замечательной. Вечером, когда последний выпуск новостей будет готов, она сможет спокойно перенести свои мысли на бумагу.

В тот же вечер она написала Торальфу. Элен сочиняла письмо и размышляла о том, что за странные отношения их связывают. Они виделись всего раз в жизни, но казалось, будто знают друг друга много лет.

Дорогой Торальф!

С тех пор как ты улетел в Эмираты, я постоянно думаю о тебе. Почему?

Во-первых, потому что мы постоянно перезваниваемся. При том что совершенно не знаем друг друга. Вторая причина — это последние события в Нью-Йорке.

Пожалуйста, пойми меня правильно, я не трусиха!

Просто о том, что сейчас планируют США в отношении арабских стран, мне известно лучше, чем тебе.

Меня беспокоит, что воздушное сообщение может быть парализовано. Боюсь, что тебе придется остаться там на более долгое время.

Несмотря на ужасную суету, которая меня окружает, я почти ежечасно спрашиваю себя, что ты делаешь в этот момент. Для меня твоя жизнь — настоящая загадка. Мне бы очень хотелось узнать о ней побольше.

Ты говоришь, что с тобой ничего не случится. Но мне было бы спокойнее, если бы я знала, что ты снова здесь, в Германии.

Мне не дает покоя мысль, что ты далеко.

Я знаю, что не имею права так думать. И смысла в этом тоже немного. Но для меня жизненно важно, где ты — за десять или десять тысяч километров от меня.

Почти год прошел с тех пор, как я повстречала тебя в тихой и задумчивой Тюрингии. И, должна признаться, мне не так уж легко при мысли, что ты сейчас где-то на другом конце земного шара!

Ты, наверное, и сам это знаешь. Ты, путешествуя по странам, встречаешь новых людей. Одни приходят в твою жизнь и уходят, не оставляя следа. Что касается других, немногих, то тебе хочется, чтобы они остались.

Ты с первого взгляда показался мне необычным человеком. Особенным. После нашей встречи в замке одиннадцать месяцев назад со мной случилось еще много чудесных вещей. Но если кто-то спрашивает меня о Тюрингии, я сразу же вспоминаю о тебе!

Может, теперь ты понимаешь, почему я так за тебя волнуюсь.

Надеюсь, что все и в дальнейшем будет благополучно и что ты вернешься домой целым и невредимым.

Надеюсь на скорую встречу с тобой.

Элен

P. S. Я никогда не думала, что кто-то может так озарить мою жизнь.