Держи меня крепче

Глава 9

Аня

— Аааа, да что ж ты плачешь, успокойся, — мой голос срывается на нервный визг, чувствую сейчас и меня накроет истерика. Мой сын был самым спокойным ребенком в мире. До сегодняшнего вечера. Хорошо покушав, он вдруг устроил мне концерт, который, наверное, слышит весь дом. Спину дугой выгибает, ногами сучит, к себе их прижимает и орет во всю глотку. Я осталась совсем одна, Антонина Михайловна поехала на день рождения к своей подруге. И я, уже на грани истерики, ношусь по гостиной, пытаясь успокоить своего сорванца.

— Давно орет? — подскакиваю от неожиданности, потому что никак не думала услышать сейчас голос Дмитрия Александровича. На нервной почве даже не поняла, как он зашел в квартиру.

— Час уже, наверное, — смотрю на него с ужасом, но и с облегчением. Теперь я не одна. У Дмитрия просто талант появляться всегда в нужное время.

— Ну и чего испугалась, колики у него. У всех пацанов бывает.

— У братьев такого не было. — с перепугу начинаю ребенка еще сильнее трясти. Он от этого еще пуще начинает орать и из моих рук вырываться.

— Да не тряси ты его, дай сюда.

Дмитрий забирает его у меня, животиком на свою огромную руку укладывает, и начинает покачивать. Не верю своим глазам, когда вижу, что сынишка затихает. От удивления глазки выпучивает и тихонько кряхтеть начинает. Видимо на руках Дмитрия ему очень даже удобно и комфортно, потому что постепенно он успокаивается, да еще поудобнее пытается на руке пристроиться. Через полчаса приступ совсем прошел, и я, облегченно вздохнув, укладываю его в постель.

— Позже расскажу, как его состояние облегчить.

— Облегчить? Это не лечится? — моя болезненная мнительность, когда дело касается Тимы, достигает своего апогея.

— Что не лечится? Колики? Это временное явление, пару месяцев помучает тебя и пройдет. Пойдем лучше поужинаем.

— Нет, я успела поужинать, не голодная. Сейчас вам разогрею, — подскакиваю и уже хочу нестись на кухню, но Дмитрий останавливает меня.

— Не надо, я сам. Отдохни, а то выглядишь как суслик перепуганный. Одни глазища на лице, — начинает тихонько ржать надо мной. Ему весело, видите ли. А я тут чуть со страха не умерла. Надувшись смотрю на него исподлобья, но его это, по-моему, еще больше смешит.

— И это, поговорить хотел. У тебя же учеба скоро начинается?

Вздыхаю, и голову отворачиваю.

— Да какая учеба. Не до учебы теперь.

— Ну это ты зря. Диплом нужно получить.

С этими словами разворачивается и оставляет нас, а я ложусь рядом с сыном, обнимаю его и чувствую, как слезы собираются в уголках глаз. Обидно, да. Но как я с ребенком учиться буду? После нашей эпичной поездки к моим родителям, Дмитрий предложил мне пожить у него. Ну а что, комната свободная есть, он сам только переночевать приходит. Живи — сказал, а дальше видно будет. И вот это «дальше» мне все никак не видно. О будущем и думать страшно. Гоню от себя самые мрачные мысли, сейчас есть где жить, ну и хорошо.

Усталость берет свое, и я постепенно начинаю дремать. Но не успеваю я крепко заснуть, как меня будит звонок в дверь. Резко поднимаю голову, поправляю одеяльце сына и тихонько подхожу к двери комнаты. Прислонившись ухом к двери, прислушиваюсь к тому, что происходит в квартире. Слышу, как открывается дверь, а потом до меня доносится звук женского взбудораженного голоса. Голос приближается к моей комнате, и я отскакиваю назад, как раз в тот момент, когда раздается аккуратный стук в дверь. Осторожно открываю ее, и вижу на пороге Дмитрия Александровича, а из-за его спины выглядывает какая-то женщина. Она за ним суетится, и все пытается оттолкнуть.

— Да отойди уже, чего стоишь как истукан. — наконец ей удается оттеснить Дмитрия, и прорваться вперед. Смотрит на меня с каким-то восторгом, улыбается от уха до уха. На вид ей лет шестьдесят, невысокого роста, чуть полноватая. На голове короткая прическа с покрашенными в рыжий цвет волосами. Почему-то сразу вспомнился мультфильм про Карлсона.

— Аня, познакомься. Антонина Михайловна. Поможет с ребенком, пока на учёбе будешь.

— Что? — у меня глаза разве что на лоб не вылезают. Что ж за вечер сегодня, потрясение за потрясением.

— Да ты не бойся, Антонина Михайловна работала в яслях. Она знает, как с детьми обращаться.

— Спасибо, но я не могу… У меня денег на нянечку нет, — начинаю растерянно бормотать.

— Милая моя, да кто ж с тебя деньги то просит. И ты Димочка хорош, целый месяц тут значит у тебя такие гости, а я только об этом узнаю, — она обиженно пихает его в бок и деловито проходит в комнату.

— Та-ак, и кто у нас тут? — подходит к кровати и начинает разглядывать Тиму. — Красавец! И крупный такой. Богатырь будет.

— У него колики начались. С ним сейчас тяжело будет. Как вы…

Антонина Михайловна только глаза закатывает на мои слова.

— Что как я? Да я вам обоим фору дам, тоже мне. Или думаешь детей с коликами не видала? — Антонина Михайловна снова смотрит на сынишку и на ее лице расцветает улыбка.

Смотрю на нее, потом на Дмитрия Александровича. У меня в голове сейчас такой хаос, что слова совсем не складываются в предложения. Только полчаса назад мне казалось, что жизнь моя окончательно разрушена и об учебе мне можно забыть раз и навсегда. А тут за пару минут все опять с ног на голову перевернулось.

— Послушай Аня, тебе нужно получить диплом. Тем более всего год остался. — Дмитрий обращается ко мне, а я тихонько растекаюсь сладким киселем, потому что не могу поверить, что все так просто разрешилось. Вернее, что Дмитрий все так быстро решил. Кажется, для него не существует проблем, которые ему не подвластны.

— Антонина Михайловна лучший вариант.

— Что значит вариант? Вы ещё кого-то рассматривали? — Антонина Михайловна обиженно поджимает губы и с укором смотрит на Дмитрия. — Значит так, я живу тремя этажами ниже. Буду приходить каждый день. И не надо мне перечить. Я милая моя одна живу, детей и внуков у меня нет. Заниматься мне нечем, вот и буду с вами скрашивать свое одиночество. И не перечь мне!

Вся эта тирада была сказана таким командным тоном, не терпящим возражения, что мы оба с Дмитрием замолчали и вытянулись по струнке смирно. В этот момент Тимка начинает кряхтеть, и мы выходим из комнаты, чтобы не разбудить его.

— Антонина Михайловна, я знал, что смогу на Вас положиться! — Дмитрий тепло улыбается, берет ее руку и нежно целует.

— Димочка, надо было сразу сказать, я бы с радостью вам помогала. Посмотри, девочка совсем уставшая, вид такой осунувшийся, — при этих словах Антонина Михайловна ласково посмотрела на меня и протянув руку, нежно погладила по голове. Я даже замерла от этого невинного жеста. Я совсем забыла, когда меня кто-то вот так жалел, гладил по голове. После смерти папы я стала работать по дому наравне с мамой. При этом успевала и учиться, а позже и за братьями смотреть. И никто никогда меня не жалел, и не спрашивал устала я, или нет. Мне пришлось рано повзрослеть и стать самостоятельной. Самостоятельность, конечно, хорошо, но иногда все-таки так хочется побыть маленькой наивной девочкой.

Договорившись о том, в какое время Антонина Михайловна будет приходить, мы прощаемся с ней. Дмитрий поворачивается ко мне, чтобы что-то сказать и замирает. Вижу, что хмурится и на лбу появляется озабоченная морщинка.

— Анют, что с тобой?

Только сейчас до меня доходит, что по моим щекам потоком льются слезы. Я хочу ему ответить, но слова встают в горле. Я не могу и слова произнести, только какие-то нечленораздельные звуки. Гляжу на него и начинаю беззвучно рыдать.

— Ну все-все, ну чего ты, глупая, — Дмитрий подходит ко мне и обняв, прижимает к своей груди. И тут меня окончательно прорывает. Какая-то струна, которая натягивалась все сильнее и сильнее с каждым днем, вдруг просто рвется. Я зарываюсь лицом в футболку Дмитрия и начинаю громко рыдать. Дмитрий же даже не пытается меня успокоить. Он просто поднимает меня на руки и как есть садится со мной в гостиной на диване. Я не знаю сколько я так рыдала, прошел час или только минут десять, но мне казалось, что с каждой слезинкой, с каждым всхлипом я сбрасываю с себя горечь всех прожитых лет и проблем. А Дмитрий и не говорил ничего. Просто сидел со мной на коленях и гладил по спине, и по голове. Его руки удивительным образом успокаивали и давали надежду на то, что не все в моей жизни потеряно. Сегодня вечером я впервые за много лет вновь почувствовала себя маленькой слабой девочкой в крепких и надежных руках.