Дерзаю

Литаксин Лагерь наемников

Командор Кармоди предоставил им места в казарме: хорошие места с душем в углу и капралом у двери.

Нелирикк, знакомый с укладом Гирфалька и размещением солдат в лагере, понял, что их поместили в охраняемое помещение с наблюдением, на случай неприятностей.

Сам он неприятностей не предвидел. Особенно после того, как увидел, с каким аппетитом новобранцы поглощали бутерброды, присланные из столовой. Исследователь ела не менее жадно, чем пехотинец.

Трапеза проходила по большей части в молчании. После нее новобранцы воспользовались душем, почистили и снова надели свои полевые кожаные костюмы.

Сытый и вымытый пехотинец Диглон беззаботно уселся на полу у кровати, привалившись спиной к койке, и развернул свою скатку, готовясь разобрать и почистить оружие. Нелирикк отметил это с одобрением: простому солдату положено заботиться о своем оружии, это правило действовало как среди землян, так и в Отряде Икстранга. Более того: знакомое занятие успокоит пехотинца, который, как и Нелирикк, понимает, что он остался один и что со всех сторон его окружают чужаки, которым у него нет оснований доверять.

Да, решил Нелирикк, сидя на своей койке с лоскутом рукоделия в руках, пехотинец был не самой срочной его проблемой. Его проблемой была Хэзенталл Исследователь.

Она протестовала против приказа Даава йос-Фелиума: тот распорядился, чтобы она устроилась с остальным своим отрядом, оставив своего командира одного, беспомощного, среди бывших врагов. Но отец разведчика, надо отдать ему должное, сумел подчинить ее своей воле и заставил исполнить приказ (хоть и очень неохотно). И при этом он не поднял ни голоса, ни руки.

Теперь, отказывая себе в утешении, которое мог бы дать ей уход за оружием или даже сон, хотя усталость была видна во всех черточках ее лица, Хэзенталл Исследователь, одетая и готовая к бою, беспокойно кружила по казарме.

Во время ее третьего круга рядовой Диглон оторвался от своего занятия, явно выказывая беспокойство.

— Исследователь? — сказал он уважительно и по-солдатски. — Долг?

Хэзенталл остановилась.

Склонившись над своим рукоделием и наблюдая за ней краем глаза, Нелирикк увидел, как она осознает опасность. Они находятся в окружении тех, кто победил их в бою, дали клятву лиадийцу и готовы вскоре принести клятву еще кому-то: невозможно было поверить в то, что это может быть так. И все же это было именно так. Долг командира состоит в том, чтобы принимать это невозможное как самое обычное, ничем не выдавая беспокойства. Это нужно для блага отряда — будь он большим или маленьким.

Так.

— Вольно, рядовой, — сказала она твердо, но не чересчур твердо.

Успокоившись, он отдал ей честь и снова занялся своим оружием.

Все так же украдкой Нелирикк смотрел, как исследователь глубоко вздохнула, четко развернулась на месте и подошла туда, где он сидел на своей койке, кладя аккуратные стежки на подарок, который готовил для Элис Тайазан.

Семь-восемь секунд она стояла над ним. Нелирикк продолжал работать, не поднимая головы. Наконец она бесшумно отступила, поджала ноги и села на пол перед ним. Он поднял голову и встретился с ней взглядом.

Ее глаза, окруженные татуировками, обозначавшими ее заслуги и достижения, оказались темно-карими. Нелирикк решил, что они такого же цвета, как любимый напиток капитана. Она указала подбородком на его руки.

— Какая работа? — осведомилась она на солдатском диалекте.

Нелирикк расправил ткань на колене, чтобы она смогла рассмотреть вышивку. Ее глаза расширились: она узнала эмблему, которую он вышивал, эмблему отряда, который сломал хребет Четырнадцатого Корпуса Завоевания.

— В доме капитана, — сказал он тоже по-солдатски, — есть юный солдат, которая этого достойна.

Хэзенталл поджала губы.

— Солдат.

Нелирикк вернулся к своему занятию, аккуратно работая иголкой.

— Как и я. Или ты. — Он снова поднял глаза и перешел на диалект исследователей, чтобы не нарушать покоя пехотинца Диглона. — Почему исследователи совершали переход вместе с рядовым пехотинцем?

Она отвела глаза.

— Командование улетело с планеты. Мы оказались…

Нелирикк закрепил зеленую нитку.

— Я имел в виду, — безжалостно прервал он ее, — почему исследователи сражались рядом с пехотой?

Она бросила на него возмущенный взгляд:

— Это скажет старший.

Нелирикк вынужден был признать, что с точки зрения субординации это правильно. Было очень… удобно, что воинский устав лишал Хэзенталл возможности отвечать на вопрос, на который ей отвечать не хотелось, — а ведь исследователи далеко не всегда подчиняются уставу. Тем не менее Нелирикк не стал обижаться на нее за эту уловку.

Подняв иголку, Нелирикк посмотрел на нее.

— Капитан потребует от тебя многого. Такого, что противоречит всему порядку, к которому ты привыкла. — Он коротко кивнул в сторону занятого своей винтовкой пехотинца. — И совершенно противоречит тому, к чему привык вот он.

Хэзенталл вздохнула.

— Она извлечет нас из контекста, — проговорила она с той же усталостью, что читалась на ее лице. — Ей посчастливилось. Половину работы за нее уже сделали.

«Конечно, — подумал Нелирикк. — Разве существует контекст для того, чтобы тебя оставили на милость врага — победившего врага, когда командование обращается в бегство, спасая свою жизнь?» Он на секунду склонился над вышивкой, следя за тем, чтобы стежки получались ровными и маленькими.

— Капитан потребует, чтобы вингтай был убран. — Он снова поднял голову, демонстрируя ей свое голое лицо. — Как видишь. В автовраче есть программа стирания.

Он не стал говорить ей, что эта процедура безболезненная, хотя сам был в этом уверен. Приобретение вингтай было сопряжено с мучительной болью — казалось неправильным, что их можно легко и безболезненно стереть во время короткого сна в капсуле автоврача.

— Капитан требует этого, потому что ее отряд — враг Икстранга, — медленно проговорила Хэзенталл, прослеживая ход мыслей командира, как этому обучали исследователей. — Солдаты, которые считают себя икстранцами, носят знаки отличия и придерживаются традиций Команды, не будут крепко стоять против Икстранга. Исследователь способна проследить мысли капитана и понять требования. Но он… — Хэзенталл чуть повернулась в сторону рядового, — всего лишь пехотинец. Он не поймет.

— Вы — вторая в цепочке командования, — безжалостно напомнил ей Нелирикк. — Ваш долг — или долг вашего командира, если он будет в состоянии — помочь ему понять. Я полагаю, что лучший метод руководства — это собственный пример.

Он увидел, как она судорожно вздохнула, но не позволил ей заговорить.

— Капитан Мири Робертсон не принимает посредственности. Она ждет превосходного исполнения обязанностей. Иногда она требует большего. Ты приспособишься…

— Или погибну, — огрызнулась Хэзенталл, словно это было вызовом, а не истиной, которую они оба прекрасно знали.

— Или погибнешь, — спокойно подтвердил Нелирикк. Хэзенталл опустила глаза — возможно, на руки, которые она крепко переплела на коленях.

— Командир… — заговорила она, замолчала и судорожно сглотнула. — Устав соединил нас, младшую со старшим. Ты знаешь, как это делается. А перед этим он дважды пересекал море звезд, отметив множество миров для будущих завоеваний Икстранга.

— Он принес славу исследователям, — отозвался Нелирикк, сделав целый ряд стежков и так и не дождавшись от нее новых слов.

— Славу… — повторила она. — Я уступаю ему во всем: в славе, в знаниях, в понимании. Когда пришел приказ, что мы должны сопровождать Четырнадцатый Корпус, словно… когда мы получили приказ и пока мы оба выполняли задачу, которая объединяет нас со всеми солдатами, от детишек до командиров, он говорил со мной о битве. Он сказал, что солдат должен быть всегда готов умереть. Что… что долг требует, чтобы смерть не была напрасной, а шла на пользу Команде.

Новое молчание, не такое долгое, как в первый раз, а потом стремительный поток слов.

— Командир… У него нет награды, но он все равно Герой. Позволить ему… просто умереть, когда командование нас предало, — это шло вразрез всему, чему он меня научил. Команде не нужно, чтобы такой воин умер без всякой пользы, проигравшим, когда остается так много…

Из-за двери раздался голос капрала, спросившего, кто идет.

— Капитан разведчик Даав йос-Фелиум, — прозвучал ответ. Хэзенталл поднялась на ноги и повернулась к двери. Все ее лицо выражало тревогу. Нелирикк отложил работу и к моменту появления отца разведчика тоже успел встать.

Лицо лиадийца было бесстрастным, поза не выражала ничего, кроме обычного внимания, — и все же Нелирикк почему-то вдруг решил нужным встать ближе к Хэзенталл Исследователю, чтобы ее можно было задержать.

Разведчик остановился и посмотрел в лицо Хэзенталл, сжав руки на уровне пояса.

— Мне жаль, дитя, — сказал он на земном. — Он умер.