Десять причин никогда не быть с тобой

Причина девятая. Признание. Маркус

Десять лет назад

Маркус:

Джелита была права: Джэйн и в самом деле оказалась способна открыть Врата. Даже те, на которых наложили чары крови. Долгая и кропотливая работа, увенчавшаяся успехом. Но чего ему это стоило!

«Я, похоже, сам превращаюсь в демона», — признавал Маркус, вспоминая всё то, что пришлось сделать. Ведь он сам сначала подарил ей древний браслет, затем «помог» сбиться с пути, когда она собиралась к горгульям, а ещё отправил Льюису послание через саламандр, чтоб тот отправил её к Вратам. А ещё не стал вмешиваться в её очередную влюблённость, и даже, более того, немного поощрял, чтобы Джэйн не теряла цели.

— Достойный сын своей матери, готов играть судьбами людей, даже если тебе это приносит только боль, — ехидно заметила Саларс. — И когда ты успел стать таким беспринципным?

— Возможно, я всегда таким и был, — устало ответил Маркус, садясь на пол перед очагом на кухне Дома Пламенных Роз.

Как же он скучал по этому месту! Его тихая гавань, в которой хоть и не всегда, но порой можно было спрятаться от интриг мира и невзгод. Сможет ли он её сохранить? Маркус невольно оглядел идеально вычищенную кухню: Льюис, несмотря на свалившиеся на его плечи обязанности, продолжил заботиться о доме. Однако теперь пора освободить бывшего ученика от лишних забот, а переложить кое-какие дела на других учеников.

— Как там Саманта? — Маркус вновь посмотрел в огонь, где саламандра весело крутилась в вихрях пламени. Несмотря на иронию, у Саларс было хорошее настроение. — Не передумала заниматься расследованием?

— Твоя сестра так же упряма, как и ты, и никогда не отступится от задуманного, — хмыкнула саламандра.

— Тогда, пожалуй, мне стоит спуститься и открыть для неё Врата, — вновь поднимаясь, произнёс Маркус и направился в подвал.

Он с некоторым волнением ожидал новой встречи с сестрой. Тогда, после погребального костра отца, ему пришлось доверить её саламандрам. По-другому вырваться из тайного убежища оказалось просто невозможно. Матушка постаралась на славу, прочно заблокировав Врата. Вот только она не учла одного: используя техники демонов, забыла, что их разрушает божественное пламя. И именно за ним и устремился Маркус в запечатанный мир. Сестру он, конечно, тащить с собой не стал, но обещал вызволить как можно быстрее. Вот только дело оказалось намного сложнее и запутаннее. Ему пришлось потратить куда больше времени, чем он рассчитывал.

Выбравшись из убежища, благодаря Вратам Света, Маркус был встречен новым демоном и неожиданными новостями. Тот представился Найлусом и сообщил, что контракт, заключённый некогда с Хагийреном, вовсе не аннулировался после его внезапной гибели, а перешёл во владение к другому демону. Оставалось только недоумевать, почему никто не пришёл к него потребовать долга раньше. Разве такое возможно?

— Как это могло произойти? — Маркусу чудился подвох. Прошло довольно много времени, чтобы такое могло быть простой случайностью. — Маркус хорошо запомнил свою встречу с Хагийреном и невероятную силу, исходившую от демона. Он едва мог дышать в его присутствии!

— Считай, что тебе невероятно повезло. — В голосе Найлуса сквозило презрение, вдобавок демон держался нарочито величаво, словно пытался придать себе большей значимости за счёт позы и манер. — Твоя встреча с Хагийреном оказалось для него роковой. Он так и не смог пробиться в этот мир, но был замечен новым Главным демоном Вселенной, который его и поглотил.

— Поглотил? Но что могло заставить Главного демона совершить такое?

— Это свершившийся факт, а потому не всё ли равно?

Маркус чувствовал, что Найлус будто прощупывал его, ища слабые стороны. И, возможно, обладай тот мощью Хагийрена, их разговор закончился бы иначе. Но Маркус не чувствовал и толики страха или подавляющей силы. Найлус, при всём его демонстративном величии, был не так силён. Поняв это, тот сменил тактику:

— Как насчёт взаимовыгодного союза? На тебе висит демонический долг, а ещё в крови наследие Творца. Думаю, наши цели совпадают. Ты ведь хочешь его возродить?

Внезапный вопрос на секунду вывел Маркуса из равновесия. Как этот демон мог узнать такое? Но он быстро взял себя в руки и уточнил:

— Вы как-то связаны с Аулусом?

— Мы повязаны одной клятвой, — признал Найлус с некой безнадёжностью. Похоже, условия договора его не сильно вдохновляли.

— Но, если это так, что ещё вам нужно от меня?

— Есть кое-что недоступное демонам, — глухо начал он. — Да и в этом мире развитие наших способностей сильно ограничены, потому мы вынуждены сотрудничать с талантливыми представителями других народов. Когда были волшебники это делать было проще, но теперь…

— В вашем мире и сейчас есть волшебники, — возразил Маркус. Подумать только, в его чудовищном поступке обнаружилось и что-то хорошее!

— Да, леди Даниэла нам очень помогает, как и её супруг, и отчасти подрастающий сын, но их сил недостаточно.

— Но тогда зачем вы сгубили Джелиту?

— Мы здесь не причём, — заметил Найлус. — Старшую леди волшебницу погубило собственное неправильно выполненное заклинание. Она пыталась прорваться сквозь Врата силой, но та обратилась против неё самой. Нелепая напрасная смерть!

Тяжёлый ком встал в горле Маркуса. Он чувствовал себя виновным в гибели Джелиты. Если бы не его решения, возможно, та до сих пор была бы жива! Эта мысль засела в его сердце будто заноза, которую никакими щипцами не вытащить. Впрочем, он и не старался, лишь прятал свою затаённую боль в самую глубину, туда, где она не могла ненароком потревожить его истинную пару.

Его новые обязанности поражали воображение и отчасти меняли понимание о мироздании. Без Творца мир поддерживался целой разветвлённой системой сюжетов, которые разыгрывали демоны, имитируя естественный ход событий. Эта была трудоёмкая и сложная работа, требующая колоссальных умственный и магическим способностей. Нужно было не только продумать, как достичь воплощения своих идей, но и подготовить возможность для их осуществления. В основном демоны, кроме тех, что находились внизу иерархии, предпочитали тонкий и изощрённый подход. Они никогда не требовали от кого-то выполнение своей воли, но плавно и почти незаметно заводили выбранную жертву в такие условия, что той буквально не оставалось иного выбора. Маркус частенько и сам чувствовал себя фигурой на чужой доске, но всё же его положение было существенно лучше. Иногда ему доверяли выстроить сюжет самому, или же просили о помощи, и тогда он мог самостоятельно выбирать, что и как делать.

Он быстро завоевал расположение круга демонов, называемых агни, умело жонглируя их идеями и желаниями так, чтобы никто не оставался внакладе. За что они даже придумали ему прозвище «лекарь демонов». Он «исцелял» их постоянные склоки и «лечил» плохо продуманные сюжеты. Не забывал Маркус и о истинной паре и сестре. Осторожно подталкивая и поддерживая в нужное направление Джэйн, он тем временем разобрался с материнским заклятьем на Врата. Сложное плетение было незнакомо даже демонам, но в праздник Долгого дня, Маркус смог пробить брешь и вытащил Саманту из плена убежища в мир саламандр. И только с родным миром долгое время справиться никак не удавалось. Но и теперь это в прошлом.

Маркус улыбнулся, встречая Саманту.

— С возвращением домой! — поприветствовал он, отмечая, что общение с саламандрами пошло сестре на пользу. Она больше не выглядела излишне болезненной и бледной. В глазах, прежде казавшихся потухшими, горел огонёк любопытства.

— Здесь очень мило, — произнесла она, когда Маркус привёл её в бывшую комнату Льюиса. Тут и в самом деле было довольно уютно: добротный дубовый стол был придвинут к окну, выходящему в цветущий сад, рядом расположились несколько украшенных резьбой стеллажей, на которых стройными рядами располагались книги и некоторые необходимые для занятий алхимией инструменты, в углу, окружив торшер на кованной ножке и абажуром с абстрактным рисунком, пара старинных кресел с бархатной обивкой, а в нише напротив небольшая кровать, спрятанная за балдахином и платяной шкаф.

— Рад, что тебе нравится.

— Но ты уверен, что мне стоит находиться неподалёку от матери? — В голосе Саманты звенело напряжение.

— Это тихое и уединённое место, сюда вряд ли кто нагрянет.

— Но она ведь о нём знает! — возразила сестра.

— Да, но как только погиб отец, без нашего разрешения она войти сюда не сможет, — хмыкнул в ответ Маркус. — Слайноры всегда были немного странными и, видимо, у них хватало тайн, в которые они не собирались никого, кроме тех, кто повязан с ними кровью, посвящать.

— Всё же, разве могу я назваться твоей фамилией?

Маркус задумался.

— Майэрсам воскресать ещё рано, что до Брэйтов…

— Пока жива мать, я не хочу носить этой фамилии! — резко высказалась Саманта, но Маркус не стал винить её за излишнюю эмоциональность. Им обоим не слишком повезло с родственниками, и взваливать на себя груз чужих грехов, не имея под ногами твёрдой почвы, было бы слишком жестоко.

— Посмотри генеалогическое древо. Уверен, там найдётся подходящая фамилия. Лучше какая-нибудь совсем не примечательная, это позволит тебе покидать дом, не опасаясь нарваться на матушку.

— Но тогда возникнет вопрос, почему я живу у тебя, — хмуро заметила Саманта.

— Просто скажешь, что ты — моя новая ученица, — расплываясь в улыбке, предложил Маркус. — Не волнуйся, это не вызовет лишних толков. Мой первый ученик уже стал Главой города, что до второй… Она продолжит обучение вместе с тобой.

— Звучит неплохо. А какая она, твоя ученица?

— Сложная, — со вздохом признался Маркус.

Брови Саманты на миг взлетели, но она быстро навела на себя любезный вид и ответила с подобающей деликатностью:

— Что ж, я не рассчитывала завести друзей, хотя и не прочь с кем-то пообщаться, всё-таки мне ещё не доводилось встречаться с ровесниками.

— Боюсь, в твоём лице Джэйн, скорее, увидит конкурентку, да и едва ли она способна дружить. Уж слишком любит быть в центре внимания и ревностно борется за это право.

— Что за странная девушка? Почему ты её взял в ученицы?

— Она наследница Редианов, — печально известил он, и Саманта понимающе вздохнула.

Устроив сестру, Маркус снова уселся перед очагом на кухне. Надо было подготовиться ко встрече с Советом и встрече с матерью. Льюис в своём кратком послании довольно ясно намекал о возрастающем влиянии на волшебное сообщество от эйры Найиль.

— Кто же за тобой стоит, матушка, — обращаясь к огню, задал Маркус волнующий вопрос, но Саларс уже покинула пламя, и в ответ он получил только треск дров.

Мастера были ему рады. Старый мастер Иллюзий, Асмик и даже Анхелика даже не постеснялись его обнять. Маркус был тронут их вниманием и непритворным беспокойством. Впрочем, большинство из мастеров, хоть и проявили сдержанность, но не были настроены воинственно и, похоже, с нетерпением ждали его рассказа.

Оставалось только решить, как именно подать им правду. Маркус не видел в рядах Совета Найиль, но внутренний голос подсказывал, что опасно недооценивать те силы, что за ней стояли, а потому он упирал на случайность. Оказался в ловушке, из которой смог выбраться только в закрытый мир, так как нечто могущественное запечатало все остальные Врата.

— А Нэриэл? Он… правда погиб? — с тревогой переспросила мастер Заклинатель.

— Увы это так. Их поединок с Семериком Майэрсом закончился двойной трагедией, — печально возвестил Маркус. Он смотрел на мастеров и видел, как большинство из них новость о гибели Главы расстроила. А многих ещё и заставила серьёзно задуматься и вернуться к неприятным воспоминаниям.

— И это произошло на твоих глазах? — Мастер Ветров нахмурился и, судя по тяжёлому взгляду, пытался выстроить в голове какое-то умозаключение.

— Правильнее было бы сказать, что вы сами оказались тому свидетелями. Нэриэл и Семерик обменялись смертельными ударами в момент переноса, — уточнил Маркус. — Я уже застал только последствия.

Мастер Ветров поджал губы и принялся нервно двигать челюстью. Похоже, собственные выводы заводили его в тупик или же неприятную правду, которую совсем не хотелось принимать. Впрочем, многие мастера выглядели похоже: напряжённые и мрачные.

— И что же это был за мир, куда они перенеслись? — вдруг спросил мастер Иллюзий. Его вопрос нарушил напряжённую атмосферу, и многие заметно оживились, посчитав, что новая информация поможет им с решением.

— Вблизи того места стояла хижина, в которой находилось довольно много вещей Майэрса, вероятно, это было место его изгнания.

— А тёмные твари и запретные искусства? — не унимался мастер Ветров. — Правда, что вовсе не Семерик ими занимался?

Вопрос был не прост, и Маркус не мог ответить на него прямо, так как заметил, как засеребрились плиты перехода. Кто-то вот-вот должен был пожаловать на Совет.

— Я не нашёл ни одной книги подобного толка, как и прирученных тёмных тварей. В том месте водились разве что шакалы, да грифы, — вывернул он, и в тот же момент плиты затянул туман, а через миг в нём уже проявился силуэт матери.

— Значит… — Мастер Ветров пока не замечал новой гостьи. — Наше расследование нас не обмануло. И это Нэриэл когда-то подставил своего лучшего друга и всё это время обманывал нас! Горько осознавать, что мы столько лет оставались слепы к подобному!

— Мой отец мастерски умел втираться в доверие! — Найиль бесцеремонно влезла в разговор. — Да и кто бы мог заподозрить наследника Брэйтов, чей род ещё никогда прежде не пятнал своё имя?

— Что ты хочешь этим сказать, Найиль? — забеспокоился мастер Иллюзий.

— Лишь то, что среди вещей моего отца, мне встретились и книги по запретным искусствам, и тёмные артефакты, — хмыкнула она.

— Но тогда почему ты молчала⁈ — вспыхнул мастер Ветров. — Разве не следовало сразу же об этом сообщить⁈

— Я и предположить не могла, что у кого-то остались сомнения относительно моего отца. Вы ведь всё видели своими же глазами! — с вызовом заявила Найиль. — А слова Привратника годятся лишь для подтверждения, что собственное зрение вас не обмануло!

— Но это дополнительные улики для расследования! — негодовал мастер Ветров.

Дело явно шло к ссоре, но пока мастера обменивались пикировками и добытыми сведениями, Маркус искоса наблюдал за матерью. Она вела себя так, будто его появление ничего для неё не значило. Найиль бросила на него всего один взгляд, нарочито небрежный, который трудно было бы считать непосвящённому. Однако Маркус увидел всё: удивление, беспокойство, подозрение.

— Вы… — он обернулся к ней и с интересом уставился, ожидая, пока их представят.

Нелепая сцена, как ни посмотри, но, если уж матушка выбрала игру, значит, нужно следовать правилам. Смотреть друг на друга, как на незнакомцев, обмениваться фальшивыми любезностями, ну и конечно, зашифрованными тайными посланиями. Личной встречи тоже не избежать. Им придётся поговорить, и Маркус сомневался, что эта беседа доставит ему удовольствие.

В конце концов, забуксовавшее расследование по делу Нэриэла было решено Советом возобновить, а после представить его результаты всему Волшебному городу. Имя Семерика Майэрса обещали очистить от незаслуженных обвинений.

— Остался, кажется, последний вопрос, — после всех обсуждений, напомнил мастер Иллюзий. — Пока наш Привратник отсутствовал, кое-что произошло. Нам пришлось всем обучать эйс Редиан на случай…

— Позвольте выразить вам всем мою глубокую признательность за помощь в обучении, — Маркус поклонился перед собравшимися. — Но, думаю, дальнейшее совершенствование юной наследницы я возьму на себя.

Среди мастеров раздались выдохи облегчения. Похоже, сложный характер Джэйн успел изрядно им досадить.

— Ну и правильно, кому как не Привратнику готовить себе помощницу, — заключил мастер Иллюзий.

Маркус вновь покосился на матушку, разгадала ли она его намерения? Найиль выглядела почти равнодушной, разве что уголки губ слегка дрогнули в лёгкой усмешке. Она всё выскажет ему потом. Во всяком случае Маркус этого ожидал, но он просчитался.

Найиль не появилась у ворот Дома Пламенных Роз и не прислала записки. Она будто бы не искала встречи вовсе, и в то же время Маркус прекрасно понимал, как важен их диалог в первую очередь для безопасности Саманты. Он дотянул до вечера, всё ещё надеясь на какое-то послания, но, едва солнце начало клониться к горизонту, сам отправился к цитадели Брэйтов. Чтобы не вызывать лишних вопросов, Маркус воспользовался тайным подземным проходом. К счастью, тот оказался не заблокирован, возможно потому, что Найиль не знала о его существовании.

Оказавшись внутри цитадели, Маркус сразу же отметил изменения. Прежде серые каменные стены отштукатурили и покрасили. Большой холл, ведущий на кухню, теперь был лимонно-жёлтым, парадная галерея торжественно алела, а укромный коридор, ведущий к спальням, успокаивал лазурью.

В цитадели оказалось пугающе тихо. Сколько Маркус помнил, Нэриэл держал постоянный штат помощников и слуг, и те постоянно мельтешили по каким-то делам. Сейчас же коридоры оставались пустыми, будто вымершими. Магический свет загорался только при его появлении, и тут же гас, стоило ему покинуть зал или коридор. Чтобы понять куда двигаться, Маркус вышел на балкон и внимательно изучил цитадель. Свет горел только в двух окнах — кабинета Нэриэла. Маркус вернулся в гостиную, а затем, пройдя главный холл, свернул на винтовую пурпурную лестницу. Он не хотел спешить, но ноги сами перепрыгивали через ступени. Тишина цитадели давила на уши, и было в ней что-то неправильное, неестественное, даже зловещее. Маркус не мог объяснить возникающие у него недобрые предчувствия, но всякий раз настороженно вглядывался в тени. Будь он в закрытом мире Творца, точно решил бы, что это проделки Тьмы. Но здесь… Маркус добрался до двери кабинета и на миг застыл на месте. Стучать или не стучать? Скорее всего, Найиль уже знала о его приходе: Маркус встретил по пути несколько установленных защитных заклинаний.

Он всё же постучал.

— Входи, — донеслось из-за двери. Голос матери звучал мягко и почти дружелюбно.

— Прости, что нагрянул так внезапно, — переступая через порог, начал Маркус и огляделся. Кабинет претерпел серьёзные изменения. Вместо добротной старинной мебели — изящные, резные изделия, книги в золочённых обложках и множество разнообразных статуэток. На хрупком хрустальном столе, за которым восседала Найиль, стояли только лампа с ножкой в виде дремлющего дракона, да красивая фарфоровая чашка, внутри которой плескалась янтарная жидкость.

— Ну что ты. Я очень рада, что ты снова здесь. Надеюсь, общество Сэмми тебя не сильно утомило? — Найиль мило улыбнулась.

— Должен признать, не самый лучший способ поближе познакомиться с сестрой, но мы провели его с пользой, — вывернул Маркус.

— Надеюсь, тебе хватило ума не тащить её в этот мир? Впрочем, это не столь важно. Она всего лишь посредственность, которой никогда не добиться твоих высот.

Маркуса кольнуло неприятное осознание: матушка слишком много знала. Однако она не стала более заострять на том внимание и переключилась на то, что считала важным.

— Я вернула на родину обглоданные кости твоего деда, — поднимаясь из-за стола, заметила она. — Они наделали здесь много шума. Никто не мог поверить, что такое возможно: столь талантливый волшебник закончил, словно бродячая собака!

Найиль принялась расхаживать по кабинету и, не зная куда деть руки, постоянно неестественно жестикулировала.

— Они хотели его похоронить со всеми почестями, представляешь? — Её голос наполнился презрением, а поднятые кисти застыли над головой. — Предателя! Отступника! Интригана и убийцу! Ты можешь в это поверить?

Маркус напряжённо наблюдал за матерью. Прежде он не замечал у неё столь явного безумия, тогда как сейчас её трудно было назвать нормальной. В глазах плясали искры сумасшествия, а движения стали ещё более ломаными и неестественными. Найиль покрутилась, словно в танце, а затем, остановившись напротив, резко навела руки на Маркуса.

— Но я не дала им этого сделать! — Её лицо озарила широкая улыбка. — Я забрала их, якобы, чтобы похоронить в склепе рядом с матерью. Но… они забыли, что тело моей матери исчезло, а потому исчез и отец…

— Ты расследовала исчезновение Илларии?.. — Всего лишь осторожный вопрос, но тот вызвал бурю эмоций.

Сначала Найиль громко рассмеялась, но в этом смехе не было и толики веселья. Только боль и злость.

— О да, конечно, и именно поэтому я сделала с ним тоже самое! — Её голос наполнился мрачным торжеством — Я смолола его проклятые кости до мельчайшего порошка, и каждый день наслаждаюсь нашим общением!

Она покосилась на стоявшую на столе чашку, и её улыбка стала ещё более безумной. Маркус судорожно сглотнул. Вот только, как бы ни была чудовищна раскрывшаяся перед ним истина, ему следовало разобраться в происходящем, найти первопричину. И, вспоминая странный сон Джэйн накануне испытания, он снова огляделся. Увы, старинного зеркала в кабинете не было. Видимо, то пряталось в спальне. Но Маркус сомневался, что ему удастся в ближайшее время туда попасть.

— И как же погибла Иллария? — спросил он, надеясь отыскать в словах матери дополнительные подсказки. — Разве это не был внезапный взрыв в лаборатории?

— В такое мог поверить только наивный глупец! — с злостью выплюнула Найиль. — Мать всеми силами пыталась удержать этого неблагодарного! Пыталась создать зелье, которое избавило бы его от дурмана Редианов, а он… Он всё обернул против неё! Проклятые редиановские чары совсем затуманили рассудок. Ему было невдомёк, что при неправильных пропорциях зелье может превратиться в яд! А он влил ей его прямо так, из котла! У неё просто не было шансов. А он, когда понял, что натворил, устроил тот взрыв, после которого остался только пепел.

Маркус внимательно слушал. Каждая деталь, словно куски мозаики, постепенно составляли общую картину. И хоть очертания в целом уже вполне угадывались, ещё хватало пустых мест и причин для новых тревог.

— Ты ведь не собираешься проделать ничего подобного с наследницей Редианов? — нахмурившись, прямо спросил Маркус.

Найиль скривилась, услышав знаменитую фамилию.

— Похоже, мой сын тоже не устоял перед мерзкими чарами. — В её голосе звучала неприкрытая ирония. — Ты так отчаянно пытался защитить эту вертихвостку на Совете!

— С чего ты решила? — Слова Найиль заставили Маркуса заволноваться: — Нэриэл навязал мне её в ученицы, а как ты знаешь, я весьма ответственно отношусь к своим подопечным.

— Мне ещё ни разу в жизни не доводилось видеть столь несносную особу, — с презрением заметила Найиль. — Но, видимо, даже если самой уродливой жабе достанется этот мерзкий дар, все вокруг будут её целовать и восхищаться, считая самой лучшей и прекрасной! Но не смотри на меня волком, я не собираюсь вмешиваться в твою работу. В конце концов, она всего лишь пустоголовая девица, надеюсь, ты и сам в скором времени в этом убедишься.

— Благодарю, за понимание, — мягко произнёс Маркус, прежде чем задать последний вопрос: — Я могу быть чем-то тебе полезен?

— Даже не знаю, — задумчиво пробормотала она, превращаясь в ту самую Найиль, которую Маркус видел с детства. Гордую, напористую и здравомыслящую. — Я вернула себе цитадель, восстановила справедливость, моя жизнь, наконец, наладилась. Пожалуй, меня порадовал бы сейчас твой наследник. Может, присмотришься к кому-нибудь достойному? В Волшебном городе много хороших и умных девушек.

— Я подумаю об этом, матушка. И раз уже заговорили о возможной свадьбе, думаешь, нам стоит поведать правду о моём происхождении?

— Давай дождёмся окончания расследования. Это будет подходящий момент.

Казалось, они расстались на приятной ноте, но что-то внутри Маркуса продолжало тревожится. По пути в Дом Пламенных Роз он продолжал крутить проведённый разговор в своей памяти, примечая отдельные фразы и пытаясь разгадать скрытый в них тайный смысл. Но тот предательски ускользал, и Маркус, наказав себе быть особенно внимательным к Джэйн, вновь задумался о прошлом. На первый взгляд история его дедушки и бабушки казалась довольно банальной: влюблённая Иллария, отчаявшись привлечь внимание Нэриэла, решила использовать любовное зелье. Но, как и всякая хитрость, в один момент правда открылась, и, возможно, не попади Нэриэл под чары обаяния Джелиты, они могли бы договориться и не разрушать семью. Всё-таки разводы в Волшебном сообществе порицались. Однако вышло иначе, Нэриэл твёрдо хотел уйти, а Иллария ни в какую не желала его отпускать. И вся беда заключалась в том, что Джелита, не собиравшаяся становится между ними, оказалась вовлечена в эту непростую историю.

В этом всём чувствовалось демоническое влияние. Он узнавал характерное плетение, хотя то и было несколько непривычным. Похоже, создатель этого полотна оказался недостаточно опытен, чтобы всё просчитать, или же Маркус что-то упускал. Ему была не совсем понятна цель, разве что кто-то вознамерился истребить всех наследников Трёх. И если это так, то кто-то хотел разрушить защиту Волшебного города и тем самым ослабить волшебников. В мире Творца их уже давно истребили, потому, вполне возможно, что кто-то пытался проделать подобное и здесь. Только тихо и незаметно.

Вывод ещё долгое время тревожил сознание, но рутина, словно трясина, всё больше затягивала Маркуса. Досадные мелочи и напряжённая атмосфера в Доме Пламенных Роз совсем не располагала к серьёзным раздумьям.

Джэйн ревновала. С самой первой встречи, на которой она окинула Саманту пронзительным оценивающим взглядом и недовольно буркнула вместо приветствия что-то невнятное. По её мнению, сестра была слишком красивой. Она косилась на Саманту весь ужин, каждый раз замечая в ней что-то, чему сам Маркус никогда не придавал значения. Однако теперь он был вынужден слушать завистливые переживания своей пары.

«Кожа белая, словно фарфор. И черты тонкие и такие аккуратные, не то, что у меня! А глаза — как могут быть настолько большими глаза у человека? Да ещё столь яркие, будто светятся изнутри! Вот уж кому повезло с внешностью!»

«Ты ничем ей не уступаешь!» — попытался успокоить её он, но Джэйн отмахнулась от его мыслей. В её глазах Саманта предстала недостижимым идеалом.

«Волосы блестят, словно ограненный агат! И ведёт себя так, будто принцесса! Каждый жест плавный и утончённый! — продолжала завистливо восхищаться Джэйн, чтобы затем начать откровенно негодовать: — И откуда мастер только притащил её⁈»

«Может, стоит сказать ей, что она моя сестра?» — засомневался Маркус. Его надежды на то, что соперничество побудит Джэйн более ответственно относиться к урокам, трещали по швам. Она упорно видела в Саманте лишь угрозу и продолжала ревновать и злиться.

«Она ему нравится? Мастер слишком заботлив к ней, не то, что ко мне!» — переживала Джэйн, ставя своими мыслями Маркуса в тупик.

Ему казалось, что он всё устроил справедливо. Утренний час для индивидуальных занятий с сестрой, и такой же, только после обеда для Джэйн, перед ужином совместные тренировки. Зная, что они обе не в безопасности, Маркус всерьёз озаботился, чтобы обучить их магической самообороне. Но если Джэйн справлялась больше за счёт природного таланта, то Саманта, скрупулёзно оттачивая технику, довольно быстро начала выигрывать. Её удары были удивительно точны и продуманы. Ни одного лишнего движения и всегда безукоризненный результат! Тогда как Джэйн всякий раз уповала только на везение, а в случае проигрыша дулась до следующего дня. Словно маленький капризный ребёнок! И голова Маркуса вновь полнилась гневными мыслями.

— Она вообще когда-нибудь отдыхает? — злобно косясь на Саманту, не вылезающую из библиотеки, бурчала себе под нос Джэйн. — Как у неё глаза не болят от этих проклятых книг!

«Не хочешь взять с неё пример?» — наивно подкидывал ей Маркус полезные идеи, но те безжалостно отбрасывались, и он вновь погружался в пучину ревности и зависти.

«Конечно, мастер от неё в восторге. Она такая же принципиальная зануда! И всё-то у неё идеально получается, и во всём-то хороша! Тьфу!» — кипятилась Джэйн, а потом подолгу кружила по своей мансарде не в силах уснуть. Бессильная ярость и глубокая обида жгли её изнутри, окончательно лишая покоя. И тогда она вновь вспоминала своего последнего мальчишку.

— Лучше бы я плюнула на всё и отправилась с ним! — топая ногой от негодования, шипела Джэйн. — Сейчас бы путешествовала, а не мучалась очередными уроками и насмешками от мастера Принципиальность! Эх, Дик-Дик. Надеюсь, ты хотя бы скучаешь по мне?

Её мысли плавно перетекали к воспоминаниям. Она ворошила в своей памяти интересные мгновения: весёлые прогулки, неожиданные подарки и лёгкое беззаботное общение. И грусть наполняла её сердце, что неизбежной болью отдавалось Маркусу.

«Что же мне с тобой делать, Джэйн?» — печально вздохнул он, понимая, что его ждёт очередная бессонная ночь.

Напрасно Маркус радовался, что в тот вечер его истинная пара легко попрощалась со своим «другом». Мальчишка твёрдо намерен был уйти, несмотря на внезапное появление Маркуса. Джэйн была в смятении, а вот тот, похоже, даже вздохнул с облегчением.

— Тебе стоит набраться опыта у своего мастера, — посоветовал он. — Я вернусь через год. Пусть это время послужит проверкой наших чувств.

Джэйн нежно поцеловала его в щёку и с горячностью заявила:

— Я буду тебя ждать!

В то мгновение Маркус ощутил собственный укол ревности и с большим облегчением закрыл за мальчишкой Врата. И вот теперь он вынужден раз за разом смотреть эту сцену, испытывая сожаления.

Желая хоть немного отвлечься от бесконечных переживаний Джэйн, Маркус спустился на кухню и с удивлением обнаружил там Саманту.

— Тоже не спится? — хмыкнула понимающе сестра.

— Немного, — неохотно признал он и, нахмурившись, посмотрел на очаг. Саманта что-то варила в небольшом котелке. Зеленоватая жидкость весело пузырилась и бурлила. Принюхавшись, Маркус узнал «укрепляющее» зелье, вот только в составе появилось несколько дополнительных ингредиентов.

— Я решила немного поэкспериментировать, — ответила на его невысказанный вопрос Саманта. — Так много всего нового и непривычного, что порой трудно уснуть.

— Прости, я был невнимателен к тебе…

— Даже не думай извиняться, — оборвала его Саманта. — Ты здесь совершенно не причём. Я, видимо, слишком привыкла к тому, что топот в пустыне — не к добру.

«Проклятье!» — мысленно простонал Маркус, запоздало осознавая, что мансарда находится не только над его спальней, но и над комнатой Саманты.

— Может, будем добавлять ей за ужином немного снотворного? — вдруг предложила сестра. И хотя в её голосе звучали озорные нотки, от Маркуса не укрылось затаённое раздражение.

Выросшая в одиночестве и тишине Саманта, похоже, испытывала сильное напряжение и разочарование. Какие бы ни были у неё ожидания, они явно не оправдались.

— Извини, — вновь начал Маркус, усаживаясь за стол. — Это моя ошибка, мне стоило всё лучше организовать и…

— Не думаю, что здесь можно что-то сделать. Твоя ученица просто ненавидит меня, — снова не дала ему договорить Саманта.

— Мне жаль, — виновато прошептал Маркус.

Негодование Джэйн, будто едкий дым, окутало Дом Пламенных Роз и теперь планомерно отравляло всех его жителей. А Маркус, вместо того чтобы накрыть, наконец, чадящий очаг крышкой, лишь подливал воды. Ему сразу следовало сменить тактику, а не мучать всех, включая себя.

— Не принимай на свой счёт, — с сочувствием попросила Саманта. Видимо, нечто тревожащееся отразилось на его лице, потому она и поспешила его успокоить. — Ты ведь предупреждал, что будут сложности. Да, она видит во мне лишь конкурентку, вот только я ожидала, что это коснётся учёбы, но… — Сестра на миг замялась, и её взгляд заметался по комнате. Ей очевидно было неловко, однако она быстро отыскала в себе нужную решимость и, уставившись на кипящее зелье, выдала: — Извини за откровенность, но, похоже, сражение происходит за тебя!

Её прямота обескураживала, и в то же время Маркус не мог возразить. Возникшая пауза сказала больше любых объяснений. Саманта нахмурилась и, поджав губы, хмыкнула.

— Я, конечно, понимаю, что это не совсем моё дело, но… это не нормально! Ты ведь знаешь, чем она постоянно занята, да? — Она торопливо помешала зелье, а затем, наконец, сняла его с огня.

— Что ты имеешь в виду? — напряжённо переспросил Маркус. Он быстро достал несколько кружек и, перехватив котелок, принялся разливать ароматную жидкость.

— Я про то, что она постоянно меняет свою внешность. Мне сначала показалось, что я брежу, но потом заметила её колдующей возле зеркала, а затем обратила внимание, что черты лица становятся иными! Вчера кончик носа стал чуть-чуть выше, а дня два назад ресницы на глазах стали немного длиннее!

— Джэйн весьма заинтересована в тонком искусстве превращения, — мягко и деликатно произнёс Маркус. Он отправил котелок в мойку, а затем вновь повернулся к сестре.

— Вот как? — удивилась она и подтянула к себе одну из кружек. — Возможно, я что-то не понимаю, но она ведь и так от природы невероятно красива! Для чего превращать себя в фарфоровую куклу?

Маркус пожал плечами, но, увидев, как вновь посуровел взгляд сестры, прибавил:

— Я никогда не высказывал никаких предпочтений, но ты кое в чём действительно права. Мне приходится поддерживать её стремление, так как это единственное направление, к которому она проявила искренний интерес.

— Звучит безнадёжно, — фыркнула Саманта, а затем, отхлебнув немного зелья, вновь спросила: — Тогда, быть может, просветишь меня, для чего ей это?

— Джэйн мечтает сразить всех мужчин на свете, — произнёс Маркус и попытался скрыть усмешку за поднятой кружкой. Аромат зелья бодрил и вызывал любопытство. Что же сестрица туда добавила?

— Пф-ф. — Ответ не впечатлил Саманту.

Она отхлебнула ещё отвара и задумчиво покосилась на танцующее в очаге пламя. Маркус невольно проследил за её взглядом. На мгновение ему даже почудилось, что в огне сверкнула мордочка Саларс, но, видимо, присутствие Саманты её спугнуло.

— Странно, — протянула сестра, а затем, понемногу прихлёбывая зелье, принялась рассуждать: — У неё ведь есть дар, и она пользуется им совершенно не задумываясь. Да и не из тех она особ, кто будет напрягаться без повода. Разве что, её дар не всесилен, и кто-то оказался ей неподвластен? — Саманта вновь взглянула на Маркуса, словно ища подтверждение высказанной догадке.

Однако он предпочёл отмолчаться. Вместо этого Маркус сделал вид, что внимательно изучает отвар. Отпив немного, он подержал его на языке, разбирая все тонкости вкуса и текстуры. Вот только Саманта была слишком сообразительна, чтобы на ней сработала эта простейшая уловка. Она прищурилась и хитро бросила:

— Найиль будет счастлива. Её сын оказался способен противостоять даже дару Редианов.

— Боюсь, Найиль ждёт разочарование. — Маркус покачал головой, но, желая сохранить тайну, ловко сменил тему. — У Джэйн есть не только наследный дар. Она ещё способна видеть вещие сны, благодаря чему выяснилось нечто интересное.

Саманта оживилась и, отставив кружку, немного подалась навстречу.

— Скажи, ты видела когда-нибудь в комнате матери большое зеркало в старинной оправе?

— Что-то припоминаю… — Она осторожничала. — Честно говоря, мать не пускала меня в свою комнату, но мне несколько раз доводилось туда заглядывать мельком. И кажется, нечто подобное там точно было.

— Как насчёт кое-что выяснить? — предложил Маркус и, дождавшись, когда сестра одарит его всем своим вниманием, продолжил: — Старый мастер Иллюзий давно переселился за город и, должен заметить, очень скучает по былым временам, когда его дом был наполнен гостями и родными. Вот только сыновья разбежались по мирам, дочь погибла, а внучки заняты своими делами и им совсем нет дела до старика. Думаю, он был бы весьма рад, появись рядом хоть кто-то способный выслушать его, а не только требовать знаний и уроков…

Он нарочно говорил намёками, следя за реакцией Саманты. Та сначала выглядела очень озадачено, но по мере его рассказа выражение её лица менялось. Удивление сменилось догадкой, а затем губы озарила улыбка триумфатора.

— Мне пойти как твоя ученица, или же… — Саманта на мгновение прервалась и приподняла густую чёлку, за которой она старательно прятала глаза — слишком явно говорящие о родстве с Найиль.

— Думаю, ему ты можешь признаться. Он не станет выдавать тебя матери. Его общество, насколько я успел понять, её весьма тяготило, так что она предпочла прекратить встречи. И не пугайся, если вдруг старик перепутает твоё имя. Он очень любил свою дочь…

— Может, мне сказать, что это ты нашёл меня, когда не мог вернуться? Его, наверняка, это обрадует, — принялась рассуждать Саманта. — А если я пожалуюсь, что мать меня бросила ещё в детстве, так как я не унаследовала дара, он не станет задавать лишних вопросов. Получается, мне лучше использовать второе имя.

Маркус кивнул: она всё поняла правильно и даже придумала походящую историю.

— Будет непривычно. Я всегда была только Майэрс, порой даже забывая, что я ещё и Брэйт. И как тебе удаётся не запутаться?

— Я чётко разделяю роли: Саймон — любящий, заботливый брат, Маркус — строгий мастер Привратник, Нигель — орудие в руках безумных деда и матери.

— Значит, Саманта останется мрачной затворницей, а Найя превратится в любезную и внимательную правнучку, — заключила она, а затем вдруг её лицо просветлело, словно какая-то мысль внезапно пришла к ней в голову. — Ты ведь не будешь против, если прадедушка попросит свою правнучку немного погостить у него?

Маркус улыбнулся в знак согласия и, отставив кружку, покосился на недопитое зелье и заметил:

— Вместо горца лучше используй мшанку. Это сбалансирует вкус и сделать эффект дольше.

Саманта кивнула и уже собиралась покинуть кухню, но Маркус её ненадолго задержал. Заговорщически подмигнув, он тихо прибавил:

— Думаю, немного снотворного не повредит…

Атмосфера в доме налаживалась. Частые отлучки Саманты немного успокоили Джэйн, и та стала чуть менее нервозной. В дни, когда они оставались в доме одни, она превращалась в прилежную ученицу, и, пожалуй, не знай он её так хорошо, мог бы даже обмануться. Сидеть с книгой не то же самое, что читать, как и переспрашивать о чём-то, вовсе не значит, что в теме захотели разобраться. Увы, Джэйн крутилась возле него, как бы случайно, и лишь делала вид, что вникает и учится. Впрочем, Маркус не стал её разоблачать, а, напротив, за каждую уловку заваливал либо каверзными задачками, либо дополнительными заданиями, а потом вновь слушал её мысленные стенания о том, что он непрошибаемый и придирчивый. Тем не менее что-то, хоть и очень медленно, понемногу усваивалось. Небольшие результаты принесли и встречи Саманты с мастером Иллюзий. За месяц она сумела разговорить старика, и тот поведал обо всём, что знал.

— То зеркало привёз старший сын, — передала его слова Саманта. — Купил в подарок Илларии у какого-то старьёвщика из другого мира. По его словам, старик продавал всякий антиквариат и понятия не имел о волшебных свойствах зеркала. Сыну же приглянулась необычная оправа и магические отблески. В те годы Иллария любила изучать артефакты, и братья часто привозили ей всякие диковинки.

— И никто вовремя ничего не распознал, — задумчиво констатировал Маркус. — Ты сообщила мастеру Иллюзий о своих подозрениях?

— Нет. — Саманта мотнула головой. — Просто поинтересовалась необычным зеркалом. Сказала, что видела такое у матери и подумала, что оно фамильное и что-то значит.

— Отличная идея, — похвалил Маркус.

— Честно говоря, мне стало ужасно его жаль, — призналась Саманта. — Правда точно разобьёт ему сердце. Он и так винит себя за то, что не уберёг дочь. И, кстати, Нэриэл ему никогда не нравился. Мастер выдал мне по секрету, что всегда считал того посредственным и туповатым.

— Судя по тому разговору, что мы видели в отцовском дневнике, Нэриэл был типичным Брэйтом, — хмыкнул Маркус.

— Гора мускулов, симпатичное лицо, отличная родословная и… крохи мозгов, — усмехнулась Саманта. — Весьма привлекательный кавалер. Наверняка, толпы девушек пытались завоевать его сердце.

— Возможно, именно поэтому Иллария и решилась «завоевать» его любовным зельем. Наверняка думала, что легко сможет всё контролировать, — предположил Маркус, но сестра покачала головой, после чего поделилась сомнениями:

— Не уверена. Будь она так же бестолкова, как Джэйн, такое стоило бы предположить, но Иллария была очень умна. Мастер показал мне несколько книг с её разработками зелий, и должна заметить — это выдающиеся рецепты. Причем, там не лекарские составы, а опасные магические эликсиры. Даже то самое любовное зелье было усовершенствовано ей таким образом, что его действия хватало не на одну ночь. Боюсь, пока мы не узнаем свойства того зеркала, восстановить картину произошедшего не сможем. Разве что твоя ученица снова увидит вещий сон, который нам раскроет какие-нибудь секреты.

Последняя фраза была сказана с толикой сарказма, но Маркус предпочёл этого не заметить. Если бы он знал, как вызвать у Джэйн вещий сон, то, безусловно, попытался бы такое провернуть. Увы, её магия оставалась непредсказуемой и порой малоуправляемой. И Джэйн не очень-то старалась с ней совладать.

— А ещё мастер Иллюзий постоянно говорил про какой-то бал, — как бы невзначай сменила тему Саманта. — Кажется, это что-то для избранных на время празднования Долгой ночи.

— Ты хочешь пойти?

— Шутишь? — фыркнула она. — Там будет Найиль, а у меня нет никакого желания с ней встречаться! Но я подумала, что это был бы отличный шанс попробовать пробраться в цитадель Брэйтов.

— Не самое удачное время для подобного. — Маркус нахмурился, вспоминая образы из сна Джэйн. — Если зеркало связано с демонами или Тьмой, то в ту ночь они будут особенно сильны.

— Что ж, жаль, тогда, видимо, придётся ждать праздника Долгого дня, — грустно вздохнула сестра, но внезапно бросила на Маркуса насмешливый взгляд. — Тогда очень советую тебе пригласить твою драгоценную ученицу, а то, боюсь, ещё через пару недель я уже не смогу её узнать. Меня не было всего три дня, а она поменяла разрез глаз и снова уменьшила нос!

— Вообще-то я не планировал… — мрачно проговорил он. — Это может быть небезопасно!

— Небезопасно превращать себя в совершенно другого человека! — с вызовом заявила Саманта. — Как знать, быть может, Иллария решилась использовать зелье как раз потому, что устала сражаться с упрямством Брэйтов.

Намёк бил по болезненным точкам. И хотя сомнения одолевали Маркуса всю ночь, посмотрев на Джэйн поутру, он вынужден был признать правоту сестры. Жажду к перевоплощениям уже следовало погасить, а то Редианы вскоре не узнают своей наследницы. Недолго думая, Маркус вызвал Джэйн в кабинет. Та пришла насупившись, явно ожидая какой-нибудь внеочередной выволочки или неприятного задания. Её мысли вновь крутились вокруг Саманты. Сестра имела неосторожность напомнить о Зимнем бале на завтраке, что, конечно же, вызвало у Джэйн волну ревности и неприятия.

«Вот ведь стерва! Наверняка, её уже пригласили, поэтому она и такая довольная! — негодовала она. — И где только этот тайный поклонник? Неужели я больше никого не интересую? Или опять про меня сочиняют слухи? Это всё дурацкие уроки, мне даже в город некогда сходить, чтобы кого-то поискать!»

— Слышал, после последнего бала вы пропустили все праздничные танцы, — издалека начал Маркус.

— К вашей радости, — буркнула Джэйн.

— А ещё на испытании вам удалось открыть Врата Земли, — проигнорировал её хамство, продолжил он.

«Как же, Земли! — мысленно фыркнула она. — Я чуть не сгорела в том пламени, и будь проклят этот мир, если то не были Врата Огня!»

— Честно говоря, наблюдая за вашими успехами, мне кажется это едва ли возможным. — Маркус нарочно придал своему лицу суровый вид. Он не особо надеялся, что Джэйн сознается, но и получить очередную грубость в ответ не ожидал:

— Чудеса случаются!

— Хотите сказать, что преодолеть испытание вам помогло чудо?

— Я не знаю, — злобно проворчала она, и Маркусу передалось её раздражённое настроение. Он глубоко вдохнул, чтобы совладать с собой, а затем усилием воли отогнал её назойливые недовольные мысли.

— Печально слышать, — Маркус постарался говорить мягче. — Признаться, я планировал преподнести вам награду за столь внушительное достижение…

Она воззрилась на него с явным недоверием.

— Вы… мне?

— Вас что-то смущает?

— Обычно мне не достаётся ничего, кроме упрёков, — вывалила она на него свою обиду. — Если ваша «награда» не сотня новых книг и дополнительных уроков, пожалуй, я бы её забрала.

— Что ж, в таком случае, будьте готовы к выходу на закате Долгой ночи…

— Вы… приглашаете меня⁈