Детка, это не я

Глава 13

Мэй

Часом ранее…

Я была ребенком, когда это случилось. Маленьким, невинным ребенком...

— Саломея, пойдем со мной.

— Куда мы идем, Сестра? — спросила я, а Сестра Ева взяла меня за руку и вытащила в коридор из безопасности, которую дарила мне моя комната. Ее рука сжала мою руку так сильно, что я до сих пор помню то ощущение сильной боли. По причинам, которые в то время я не могла понять, Сестра Ева не могла смотреть мне прямо в глаза.

— Тебя ждут в большом зале.

Большой зал. Помню, как весь мой желудок сжался, когда я услышала эти слова. Я пыталась сопротивляться Сестре Еве, старалась ее остановить. Она посмотрела на меня, и ее бледные глаза, казалось, на мгновение смягчились. Это было так странно, я даже забеспокоилась. Никогда, никогда я не нравилась Сестре Еве. Я была Окаянной. Одна из изолированных сестер. Нас было четверо, и она ненавидела всех нас. Говорила нам, что мы и есть само зло. Родились, обнажая миру первородный грех Евы.

— Почему ты остановилась, дитя? — спросила она спокойно, ее холодный голос, был лишен какой-либо привязанности.

— П-почему я должна и-идти в б-большой зал? — спросила я дрожащим голосом, который не могла контролировать. Я вспомнила, Джезабель привели в большой зал в первый раз три года назад. И с того дня она уже никогда не была прежней. Она изменилась; стала злее и холоднее, замкнулась в себе. Она никогда не говорила о том, что произошло. Я даже помню, что спросила Джезабель об этом раз пять, но она ни разу не ответила мне. Она упорно отказывалась вымолвить хотя бы слово об этом мне или кому-то еще. Тем не менее, Джезабель шла в большую комнату каждый раз, когда ее призывал Гавриил. У нее не было выбора. Лила стала такой же, когда призвали и ее несколько месяцев назад. Мы с Мэдди не понимали, что их так изменило. Но я знала, что в этот момент мне все станет ясно.

— Пришло твое время, Саломея. Ты должна исполнить свой сестринский долг. — Сестра Ева громко вздохнула и нагнулась ко мне, чтобы взглянуть мне в глаза. — Не буду тебе врать, Саломея. Сегодня ты испытаешь нечто странное и неудобное, но это должно произойти. Ты достигла подходящего возраста. И другого пути нет.

— Что случится? Для чего я стала взрослой? — спросила я.

Сестра Ева просто отступила и дернула меня, пока я снова не начала шагать. Я пыталась задавать еще вопросы. Но сестра Ева отказалась отвечать. Она не хотела меня слушать. После еще пары неудачных попыток вытянуть из нее больше информации, я неохотно замолкла и послушно последовала за ней в большую комнату.

То, что я увидела, заставило меня оцепенеть от страха. Помню, воздух был наполнен туманом с тяжелым, земляным ароматом дыма. Большие бутылки с витыми трубками стояли повсюду. Пол был устлан матрасами и белыми подушками; все они были заняты. Братья и послушники — все они были без одежды, расположившись позади сестер всех возрастов — молодых и старых, они что-то делали с ними. Сестры тоже были голыми. Они стояли, склонившись головами к полу, руки сомкнуты за спиной. Пророк Давид сидел на приподнятой сцене с тремя старшими сестрами. Он касался их обнаженных тел. Затем касался себя... там, пока наблюдал за множеством пар, которые были в комнате.

Сестра Ева почувствовала мое сопротивление, когда я оглядела комнату. Затем она наклонилась и прошептала:

— Если ты откажешься, только хуже себе сделаешь. Поверь, девочка, наказание за отказ будет гораздо, гораздо хуже.

Помню, как медленно, испытывая внутренний трепет, кивала. Я знала, что могу и не выдержать еще одной встречи с плетью.

Ужас охватил меня, когда я последовала за Сестрой Евой на другую сторону комнаты, а брат Гавриил смотрел, как я шла. Он улыбнулся мне, в момент, когда раскачивался взад и вперед за темноволосой сестрой, пригвожденной к полу. Я не понимала, что он делал с ней в такой позиции. Сестра оставалась молчаливой, когда он хмыкнул и громко застонал, и его руки захватывали каждый дюйм ее голой кожи.

Я помню, как ужас охватил меня, пока я смотрела. Затем Сестра Ева сбросила мое платье и толкнула на пол, устанавливая в ту же позицию — голова вниз, руки, сцепленные за спиной... в какой находилась каждая Сестра в комнате. Запаниковав, я изо всех сил постаралась встать, но тяжелый вес сестры Евы удерживал меня. Это заставило меня еще сильнее бороться.

Сестра Ева раздраженно вздохнула. Вдруг, я перестала чувствовать ее хватку и медленно села. Хорошо помню, как побледнела, когда поняла, что Сестра собирается сделать.

Сестра Ева быстро вернулась ко мне, держа устройство. Оно выглядело как медвежий капкан: два металлические дуги, скрепленные шарнирами, каждая дуга была усеяна большими, остроконечными зубцами. Помню, я перестала дышать, когда она опустилась на колени рядом со мной.

— Я установлю это между твоих ног. Сдвинешься, и зубцы вопьются в твою кожу. Мы используем это, чтобы поощрять Сестер оставаться неподвижными. Мой тебе совет: подумай о каком-нибудь приятном месте и оставайся там. Научись блокировать боль.

«Боль?» — подумала я. — «Что она имела в виду?»

Затем Сестра Ева опрокинула меня лицом в пол. Снова вернув в нужную позицию. Потом мои ноги раздвинули, и она установила «капкан» между моими бедрами. Острые металлические зубы врезались в мою плоть, как только я начала бороться в попытке освободить себя. Вспоминаю, как стала плакать от сильной боли, рожденной металлическими зубцами, впившимися еще глубже в мои бедренные мышцы, когда я дернулась снова.

Спустя некоторое время, я знала: сопротивляться бесполезно. Я не могла двигаться. Я была поймана в эту ловушку, и такая позиция очень скоро стала мне до боли знакомой.

Тяжело дыша, помню, что изо всех сил пыталась остаться спокойной. Мои глаза бегали по комнате. Тогда девушка рядом со мной повернула голову и посмотрела мне в глаза.

Это было Белла. Моя сестра.

В тот же момент она поняла, что это я рядом с ней. Слезы хлынули из глаз, и она одними губами произнесла:

— Все будет хорошо. Я люблю тебя.

Еще одна волна паники прокатилась по мне, когда я почувствовала, большие, грубые руки, захватившие мои бедра. Глаза Беллы расширились от сочувствия. Я кричала и извивалась, пытаясь вырваться. Сами по себе, мои руки рванулись немного вперед, но ловушка на бедрах быстро напомнила о себе. И уже через несколько коротких секунд борьбы, как и предсказывала Сестра Ева, всё просто стало слишком болезненным, чтобы двигаться.

Тогда-то это и случилось ...

Моя невинность была потеряна навсегда, и началась выплата моего сестринского долга. Я не разрывала зрительный контакт с Беллой. Мы обе соединены кровными узами. Мы поддерживали друг друга, помогали друг другу следовать рекомендациям Сестры Евы: попасть в хорошее место, чтобы блокировать боль. Белла говорила мне, что она любит меня — снова и снова, в каждый момент этого ужасного акта.

Потом, когда все было кончено, я выбежала из прокуренного помещения. Помню, оглянулась только чтобы увидеть брата Гавриила, снова оскверняющего Беллу. Я перепрыгнула через расслабляющихся братьев. И никогда не забуду, как сестры выглядели: они были такие застывшие, полностью лишенные чувств.

Мы все выглядели как призраки.

После этого, я побежала в лес. Не позволяя себе останавливаться, пока не достигла ограждения. Пять минут спустя, я услышала шорох, и появился мальчик по другую сторону большой проволочной сетки. Помню, я подумала, что он не мог быть намного старше меня, разве что на несколько лет. Он был темноволосым и высоким, с самыми прекрасными карими глазами, которые я когда-либо видела. Он был красивым.

Заметив меня, лежащей на лесном настиле, он подошел, зашевелил руками, но ничего не сказал. Он заставил меня почувствовать себя в безопасности. Отвлекал меня от боли. Он стал светом, когда меня поглотил мрак… Подарил мне что-то вроде поцелуя. А затем ушел, чтобы никогда не встретиться снова, до этих пор, пятнадцать лет спустя... когда он дал мне хрупкий драгоценный дар еще раз... возрождение надежды.

Я не могла отвлечься от воспоминаний, сидя на мягком матрасе в тихой комнате Стикса. На матрасе, который пах им. Я была так молода, когда была вынуждена обслуживать мужчин, и я ненавидела всё это каждую минуту. То, что Стикс только что дал мне — это было нечто, чего я никогда не чувствовала ранее. Это был огонь, пылающий огонь в нижней части моего позвоночника. Это было давление, которое не описать словами. А потом огонь превратился в неистовое пламя, и я не могла его контролировать.

Я вцепилась в спинку кровати, пытаясь избежать этих эмоций, но в то же время, желая, чтобы восхитительное чувство стало еще интенсивней. И затем он коснулся меня... там... и я взорвалась. Я распалась на крошечные частички, моя душа озарилась светом — так много, но недостаточно. Я пристрастилась мгновенно.

Жаждущая, молящая о продолжении, я сильнее вжалась в Стикса. Пророк Давид так ошибался — это так хорошо, это не может быть грехом. Женщины тоже должны получать удовольствие.

И вот тогда все закончилось. Стикс пожалел, что прикоснулся ко мне. Он в ужасе отпрянул, как только увидел мои шрамы — неразрывную, постоянную связь с моим прошлым. Он так быстро оставил меня, в одиночестве, голую в своей большой и холодной постели.

Он оставил меня.

Оставил меня здесь, смущенную, разгоряченную, тоскующую... желающую его.

Нет, я не буду лить слезы, рвущиеся наружу. Его отказ не уничтожит меня. Я не могу, не поддамся, больше мужчина не сломит мой дух. Даже если Стикс тот самый человек, который может вызвать во мне такое острое чувство… безнадежности.

Вернув себе самообладание, я слезла с кровати, поморщившись, когда мои ноги коснулись холодного деревянного пола. Я пошла в уборную, включила горячий душ и позволила потокам жесткой воды обрушиться на мою кожу.

С момента моего прибытия, Стикс видел меня слабой, нуждающейся в постоянной защите. Он не имел ни малейшего представления о моей прежней жизни, о крепости моего духа или череде ужасов, которую мне приходилось ежедневно терпеть. Я выжила. Шрамы, которые показались ему отвратительными, они — свидетельство моей силы. Я не стану, не буду стыдиться того, что было мне навязано другими.

Бог мне свидетель, я была ребенком!

Что беспокоило меня больше всего, так это то, что я знала, Стикс был для меня тем самым хорошим местом. Я знала, его холодность и внезапный уход — вызваны гневом. Его речь, вечная неполноценность, не дала словам, которые он так хотел мне сказать, сорваться с его губ — это его бремя. Без сомнений, он будет в баре, заливая свое горе янтарной жидкостью, которую, как я видела, он много пьет. Я решила пойти к нему, чтобы показать ему, что все хорошо, и сказать, что мне понравилось то, что мы сделали вместе... и я все еще хочу большего, если он тоже хочет.

Я вытерлась и прошлась гребнем Стикса по своим длинным волосам, избавляясь от узлов, закрутившихся на затылке. Немногим ранее Стикс принес дорожную сумку из комнаты Райдера, и я открыла молнию, вытаскивая пару черных брюк и майку, украшенную в центре фирменным рисунком Палачей.

Одевшись, я взяла кожаную безрукавку Стикса — нет, жилет — и вдохнула знакомый запах табака и кожи — запах Стикса. По моей коже побежали мурашки, в голове стало покалывать. Незнакомое ощущение и напугало меня, и развеселило, и я почувствовала уже знакомое ощущение между ног. Вздохнув, я накинула большую, теплую порезанную кожу на плечи и пошла к двери, ведущей в коридор.

Как только я вышла из комнаты, пронзительный стон и низкое рычание захватили мое внимание. Звук шел из темноты в конце длинного коридора. Звуки точно обозначали происходящее, именно этим я и занималась не так давно.

Не желая вторгаться, я повернулась к входной двери на противоположном конце длинного коридора и остановилась как вкопанная, когда услышала...

— Стикс!

Ледяные мурашки побежали по спине, когда прекрасно узнаваемые звуки мощного сексуального удовольствия поплыли в мою сторону. Стикс был с другой женщиной? Он прямо от меня просто пошел к кому-то еще? После всего, что произошло между нами...

Мои ноги налились свинцом, пока я переместилась в укромный уголок, звуки тяжелого дыхания и скулящих стонов с каждым шагом становились все отчетливее. Набравшись мужества и опасаясь худшего, я быстренько заглянула в закуток и мгновенно пожалела, что не отвернулась и не оставила его там делать это.

Мое сердце пропустило удар, когда я увидела, что он с весьма своеобразной женщиной с розовыми волосами. Было ясно, что она делает, стоя на коленях, уткнувшись в его самую интимную часть, а он прислонился к стене, закрыл глаза, все черты лица напряжены.

Я не смогла сдержаться. Независимо от того, как сильно я старалась, крик вырвался из моего горла. Я прикрыла рукой рот, но не могла сдержать рыдания. Чувствовала себя совершенно опустошенной из-за того, что он делал здесь, прямо передо мной. Чувствовала, что кричу от разочарования и гнева. Все доказательства налицо, а я не хотела верить, что и Стикс такой же, но: все мужчины одинаковы. Они берут то, что хотят, когда хотят... и от того, от кого они этого хотят.

Стикс покинул меня и отправился прямо к ней, чтобы «решить» свою проблему, а еще и часа не прошло, как он вышел из комнаты. Значит, в его глазах я испорченная, потерянная в этом мире, этот факт и мне хорошо известен. По его мнению, я не достойна даже того, чтобы доставить ему удовольствие.

Стикс резко остановился, взял ее руками за запястья, и его ошеломленный взгляд метнулся в мою сторону. Его красивое суровое лицо исказилось в панике, и мне заложило уши. Я ничего не могла услышать, просто белый шум. Я ничего не могла сделать, только стоять и смотреть в его карие глаза, те глаза, которые всегда смотрели на меня с восторгом, и вот прямо сейчас они уставились на предательство, разворачивающееся передо мной. Я действительно верила, что Стикс другой... Я была сыта по горло тем, что постоянно ошибалась.

Я чувствовала, словно стою там целую вечность, и дернулась, когда чья-то рука легла мне на плечо. Это вывело меня из ступора. Красотка прижала меня к себе, глядя на Стикса и эту женщину, которая все еще была на коленях. Женщина, упираясь коленями в пол, злорадствовала. Она что-то сказала мне, но я не могла услышать, не в моем шоковом состоянии. Летти, которая стояла позади Красотки, расслышала сказанное. Когда моя красивая белокурая защитница потянула меня прочь, большая тяжелая женщина угрожающе надвинулась на девицу с розовыми волосами.

Ускоряя шаг, Красотка и я прошли несколько коридоров и поднялись по лестнице, но не раньше, чем она сдернула с меня жилет Стикса и с отвращением, бросила его на пол.

— Куда мы идем? — в конце концов, спросила я. Только теперь, когда мы были вне пределов слышимости, мои чувства вернулись, и мысли прояснились, что было совершенно нежелательно. Они нанесли мне сокрушительный вред.

— Мне нужно проверить Райдера. Тэнк еще в дороге. Он послал мне сообщение, и попросил проверить все ли нормально с Райдером. Я не собираюсь отправить тебя обратно в комнату Стикса. Он должен немного помучиться за то, что сделал там. Может это заставит его проявить хоть какие-то гребаные чувства. Глупый пьяный осел!

Я медленно сглотнула, ожидая худшего; а потом медленно, в полном сознании спросила:

— Стикс… он… соединился… с ней?

Светлые брови Красотки изогнулись.

— Соединился?

— Да. Стикс и эта женщина совершили половой акт?

Ее сапфировые глаза расширились, затем она расслабилась.

— Нет, дорогая. Сомневаюсь, что он даже коснулся ее. Она просто ищет, куда приткнуть свою одинокую задницу. Всё, на что она годится, так это гребаная работа ртом.

Я почувствовала, что мои плечи расслабились, сдерживаемая напряженность иссякла. Я испустила вздох облегчения. Красотка дернула меня за руку.

— Эй, это не снимает козла с крючка. Он вообще не должен был находиться рядом с той шлюхой. Бог его знает, почему он это сделал, когда у него есть ты! Он напился до зеленых гарпий, слишком зол сегодня, скорбит о Лоис. После всего, могу сказать, что он и, правда, обеспокоен состоянием дел в клубе. Тем не менее, это не оправдывает то дерьмо, которое произошло, — сказала она, ткнув большим пальцем в сторону их свиданки.

Я знала, почему он был в том коридоре. Сам вид моих шрамов оттолкнул его, уменьшив его привязанность ко мне. Испугался ли он настолько, чтобы отреагировать так совершенно неправильно, выказав такое мучительное пренебрежение? Но... но... но сразу отправиться к этой женщине, было чем-то таким, что не так-то легко принять.

Красота положила руки мне на плечи.

— Оставь его ненадолго. Подожди. Он вернется. Тебе это на руку, девочка. И только между нами, парень без ума от тебя. Просто не знает, что ему, черт возьми, делать со своими чувствами. Ни с кем он не вел себя так, как с тобой. С тобой он разговаривает. Мы все это видим. Он присматривает за тобой, защищает тебя. Это немного странно для него. Что-то действительно милое, реальное в его собственной долбаной жизни.

Ее ладони успокаивающе погладили мои руки. Она напомнила мне о Лиле — ее доброте, внутреннем свете, духе защитницы. Впервые, с момента как я сбежала из Ордена, я действительно заскучала по дому. Заскучала по лучшей подруге. Я почувствовала эту связь.

— Ты в порядке?

Я кивнула обеспокоенному выражению лица Красотки. Она повернулась, чтобы постучать в такую знакомую темную деревянную дверь позади нас.

— Да? — послышался голос изнутри.

— Райдер, это Красотка и Мэй. Можно нам войти?

На несколько мгновений повисла тишина, прежде чем мы услышали тихое:

— Да, конечно.

Красотка приоткрыла дверь. Лежа в центре своей большой металлической кровати в задней комнате находился Райдер, без рубашки, только в джинсах. Плотная повязка кремового цвета закрывала его травму на плече.

— Как ты себя чувствуешь, дорогой? — мягко спросила Красотка и подошла к постели Райдера.

— Где-то вообще ничего не чувствую, где-то чувствую боль, но я жив, — ответил он, стараясь выглядеть сильным, но его голос звучал напряженно.

Мне было больно видеть его таким разбитым, с повязкой на руке, его боль была так очевидна. Слезы навернулись на глаза. Райдер охотно принес себя в жертву, чтобы спасти мою жизнь — это ошеломило меня. Он всегда идеально относился ко мне.

Слезы покатились по щекам в ответ на его демонстрацию стойкости, и я стояла, как будто ожидая предложения сдаться ему, нервно перебирая пальцами на руках.

Райдер прохрипел:

— Мэй, иди сюда. — Немного приподняв голову, я сделала так, как он просил, и двинулась к его лежащему телу. Я стояла рядом с Красоткой, испытывая неловкость.

— Эй, ты в порядке? Ты не очень хорошо выглядишь, — спросил он нежно, и нахмурился. Райдер, казалось, искренне беспокоится — беспокоится за меня. Он был ранен, почти смертельно, но сейчас он все еще защищал меня.

Красота застонала и покачала головой:

— Конечно, нет, она застукала Стикса с Дайсон.

Райдер поднял свои русые брови и посмотрел на меня сочувствующим взглядом.

— Что она снова здесь делала?

— Судя по всему, отсасывала Стиксу его глупый член! — неодобрительно отрезала Красотка. Я вздрогнула, чувствуя тошноту и собственную глупость, нет, наивность.

— Красотка! — Райдер резко оборвал ее. Она повернулась ко мне, с гримасой на лице:

— Извини, Мэй. Он просто вывел меня из себя! Иногда байкеры в этом клубе могут быть реально гребаными козлами!

— Эй! — посетовал Райдер.

Красотка снова поморщилась.

— Бл*дь! Я что не могу сказать всё так, как оно есть?

— Всё нормально, — прошептала я, слегка улыбаясь.

Райдер сосредоточился на мне, и решил пошутить:

— Он полный дурак, если предпочел тебе эту сучку.

Размышляя, я наклонила голову. Моя голова всегда болела, когда я пыталась понять Райдера. На этот раз чувство покоя мягко, как снежинки, запорошило меня, я упивалась его дружеской манерой поведения. Не осознавая, я широко улыбнулась Райдеру. Его губы разомкнулись, выпуская вздох, а потом он мне улыбнулся.

Мое сердце трепетало. Он такой хороший человек.

Красота кашлянула, ее большие голубые глаза метались между нами, и ее загорелое лицо с каждой секундой становилось бледнее. К счастью, очень громкий стук в дверь прервал очевидное напряжение в комнате.

— Райдер? Красотка и Мэй у тебя? — орала Летти через закрытую дверь.

Райдер сменил положение, морщась от усилий. Он поддерживал свое плечо здоровой рукой, когда приподнимался на кровати. Я заметила, что его торс задрожал, и я не могла помочь, но восхищалась его стойкостью.

— Да. Заходи! — он покачал головой, бормоча себе под нос: «Как будто и так не хватало веселья».

Летти вошла, закрыв за собой дверь, и осторожно положила руку мне на плечо.

— Шлюхи уже и след простыл, Мэй. Она не вернется, если ценит свою жизнь.

— А Стикс? — спросила Красотка.

— С хрена ли мне знать. Я оставила придурочного кретина наедине с самим собой.

Она ласково сжала мои волосы.

— Он выглядел так, словно был в проклятом бреду. Пьяный идиот заявил, что ничего не делал с этой шлюхой, просто не мог. Что до меня, то, думаю, он говорит правду. През обычно не обманывает.

Я одобрительно кивнула на ее слова, и последние остатки напряженности растаяли в животе. Все смотрели на меня и мою реакцию. Я потерла руки, чувствуя внезапный холод в этой темной комнате без окон.

— Тебе холодно? — спросил Райдер.

Я кивнула.

— Красотка, подойди к шкафу и достань ей свитер.

Красота нахмурилась на просьбу Райдера, но подошла к шкафу и сделала, как он сказал. Отыскав черный свитер с капюшоном, с изображением Чоппера спереди, Красотка передала его мне.

Как только я надела его, Райдер сказал:

— Хорошо смотрится.

— Спасибо, — ответила я, чувствуя, что щеки покрылись румянцем.

Я поймала Красотку и Летти за взволнованным переглядыванием, но решила их проигнорировать. Сегодняшний день был достаточно тяжел и без того, чтобы выяснять причины их беспокойства.

— Тебе что-нибудь нужно, Райдер, скажи, прежде чем мы уйдем? — спросила Красотка, сжимая его руку.

— Нет, я в норме.

Красотка повернулась ко мне.

— Хочешь пойти в бар, выпить? У меня припасено сладенькое[27].

Я твердо покачала головой. Не хочу еще раз увидеть Стикса. Не смогу справиться со всем этим.

— Ну, я не могу взять тебя к себе. Стикс будет биться в истерике, если я уведу тебя из клуба, особенно в этот момент, когда есть люди, которые хотят нанести удар по этому месту.

Во второй раз, с момента как тут появилась, я почувствовал себя неуместной, вторгшейся на чужую территорию.

— Ты можешь остаться здесь.

Летти, Красотка и я повернули наши головы и незамедлительно уставились на Райдера. Пожав плечами, он поднял руки.

— Что? Я просто лежу здесь, подыхая от скуки. Останься.

— О-кей... — протянула Красотка, а затем широко мне улыбнулась — Ты когда-нибудь видела кино, милая?

Кино? Очевидно, мой смущенный вид уже дал ей ответ.

— Оставайся здесь. Я собираюсь принести один фильм.

Летти застонала.

— Только не притащи этот чертов «Дневник памяти». Я больше не могу смотреть это дерьмо. Возьми что-то, где много мочилова!

— Поддерживаю! — кричал Райдер в спину удаляющейся Красотке.

Красотка положила одну руку себе на бедро, а другой помахала перед лицом, отсылая всех подальше.

— Заткнитесь. Я собираюсь показать Мэй, как это выглядит и чувствуется, когда мужчина действительно любит женщину, понятно? Я имею в виду, дерьмо! Она нуждается в этом после сегодняшнего дня!

— Да по фиг, Солнечная Барби. Я собираюсь поспать. — Летти подошла к дивану и села, закрыв глаза. Красотка, показав средний палец спине Летти, вышла из комнаты, чтобы принести фильм.

— Как твоя рука? — вопрос Райдера испугал меня.

Я подошла ближе к его кровати и провела пальцем по выцветшей льняной простыне.

— Хорошо, просто царапина. — Я опустила глаза, мне снова необходимо взять эмоции под контроль. Потом я подняла их, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. — Спасибо тебе, что спас меня сегодня. Не представляешь, что это значит для меня.

Он улыбнулся, его светло-коричневые радужки засветились. Я чувствовала, что мое сердце начинает тяжело биться.

— В любое время. Мы найдем, кто это сделал, и заставим его заплатить. Стикс не успокоится до тех пор, пока они все не будут покойниками.

Я не ответила. Не хочу знать, что будет с людьми, когда их поймают. Не хочу узнать подробности их гибели. Чувствуя нежное прикосновение к своей руке, я посмотрела вниз, чтобы увидеть пальцы Райдера, сжимающие мои собственные. Столкнувшись с ним взглядом, я заметила, что его длинные волосы до плеч были распущены, не прикрыты банданой. Они лежали свободно и были слегка растрепаны. Впервые, я увидела Райдера в совершенно новом свете.

Он был красив...

Красотка ворвалась через дверь, размахивая пластиковой коробкой в руке, и Райдер резко отдернул руку.

— Я принесла! Давай, Mэй. Ты должна увидеть это!

— Давай, получи удовольствие, — настоял Райдер.

Удовольствие.

Кивнув в благодарность подбородком, я подошла к дивану, еще раз оглянувшись через плечо, только чтобы увидеть, как Райдер следит за каждым моим движением. Его карие глаза сияли. Уткнувшись носом в широкий ворот свитера, я вдохнула. Пахло Райдером: свежо, как на открытом воздухе.

— Ты готова? — спросила Красотка, падая на сиденье рядом со мной, включая большую черную коробку. Неохотно, я перевела внимание с Райдера на большой черный экран — телевизор, как это называла Красотка.

Она взяла длинное черное устройство и нажала кнопку. Свет и звук с ревом вырвались из экрана, и я подпрыгнула. Красотка и Летти рассмеялись, увидев мою реакцию.

— Никогда не видела телика, Мэй?

Когда я покачала головой, Летти хлопнула меня по спине.

— Лучшее гребаное изобретение всех времен и народов. Тебе понравится!

Картинки заполнили большой экран, и я откинулась назад, на мягкие подушки.

— Не возражаете, если я присоединюсь к вам, дамы? — спросил Райдер, пока шел к дивану, поддерживая свою раненую руку. Он стоял перед нами тремя, всё еще без рубашки, и из-за этого мои ладони начали зудеть. Он был гораздо мягче, чем Стикс. На нем не было шрамов, и у него была добрая улыбка. В отличие от Стикса, который был словно грубо высечен в камне. Он был задумчивый, темный и небрежный, и имел самые удивительные глаза, которые я когда-либо видела.

Стикс — это грех. Райдер — это покой.

Волна нервозности охватила меня, пока я сопоставляла и сравнивала их двоих. Красотка вывела меня из задумчивости, отвечая на вопрос Райдера.

— Разумеется, дорогой. — Она толкнула меня в бок и игриво подмигнула. — Не думаю, что романтическая драма в твоем вкусе.

Райдер фыркнул и показал средний палец.

— Уж точно нет. Мне скучно, и если мне придется пролежать в постели еще хоть час, то я собираюсь выйти и прикончить кого-нибудь.

Райдер сел на пол передо мной, его плечо, вплотную прижалось к моей подогнутой ноге. Я напряглась и посмотрела на Красотку, которая взглядом метала в Райдера ножи. Я с изумлением смотрела, как ее брови нахмурились, она скрестила руки на своей большой груди.

Это было так невинно. Он был ранен. Он, вероятно, жаждал ласки. Должно быть, ему было трудно оттого, что приказано остаться здесь — в клубе, и нельзя уйти домой. Если бы Красотка, Летти, и я не вторглись в его пространство вынужденной изоляции с нашим импровизированным киносеансом, то он бы остался в одиночестве, несомненно, чувствуя себя больным и разбитым.

Чувствуя себя лучше от его близости, я откинулась назад и начала смотреть фильм.

Это было так захватывающе, так душераздирающе красиво, что я сжимала руками потертую ткань дивана. Огромный комок, образовался в горле, когда стая белых птиц пролетела над озером в заключительной сцене фильма.

Красотка хлюпала носом рядом со мной. Даже внешне жесткая Летти казалась растроганной, пока неловко ерзала на своем месте. Она тщетно пыталась изобразить безразличие к глубоко эмоциональной истории.

Райдер потянулся к черному устройству — мне сказали, что это дистанционный пульт — здоровой рукой и выключил телевизор. Вчетвером мы сидели в полной тишине.

Красотка вытирала свои последние слезы, ее щеки горели красным. Она намеренно обернулась ко мне и спросила:

— Так что ты думаешь об этом, милая?

— Я... я... я не знаю, может ли такое быть между двумя людьми. — Я сглотнула и плотнее завернулась в свитер. — Это и есть настоящая любовь?

— Это такая любовь, которую хотят люди, Мэй. К сожалению, кажется, лишь немногие могут ее получить.

— Ты получила ее с Тэнком?

Все ее лицо просветлело. Она так широко улыбнулась, что я сразу же ей позавидовала.

— Да, дорогая, так и есть. Мы многое пережили, чтобы быть вместе. У него было прошлое. Черт, и у меня тоже. Но мы нашли выход. Мы прошли через все это гребаное дерьмо вместе, но я не изменила бы ни одного чертового дня. Он весь мой мир, и я знаю, что я для него тоже весь его мир.

Повернувшись к ней, я схватил ее за руку и сильно сжала.

— Ты такая счастливая, Красотка. Я так тебе завидую.

Она сжала мою руку в ответ и наклонилась, чтобы поцеловать меня в щеку.

— Так, Райдер, а что с тобой? — спросила Летти, взглянув на Райдера, расположившегося на полу.

Он откинул голову, его карие глаза блестели.

— Что?

— Ты влюблялся? За все годы, что ты провел с Палачами, я никогда не видела тебя даже с какой-нибудь шлюхой. Где-то есть какая-то сучка, по которой ты сохнешь?

Райдер склонил голову и пробормотал:

— Нет, нет нигде никакой сучки.

— Ты хочешь быть с кем-то, кого любишь, — понимающе прошептала я.

Обернувшись ко мне лицом, он пожал здоровым плечом и отвел глаза.

— Так я был воспитан. Это нельзя изменить. Моя мама постоянно сыпала цитатами, каждую проклятую минуту. Это невозможно выбить из моей головы. Любовь долготерпит. Милосердствует ...

— Любовь не завидует. Любовь не превозносится. Не гордится, — прошептала я.

Райдер посмотрел наверх, его глаза смягчились, и он развернулся ко мне лицом.

— Не бесчинствует. Не ищет своего. Не раздражается. Не мыслит зла.

— Не радуется неправде, а сорадуется истине. Всё покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.

Мы читали Писание строка за строкой, пока он не зачитал последнюю:

— А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше.

Наши глаза встретились, наши тела застыли, пока он произносил слова. Он был, как я.

Господи, он был такой же, как и я... я не знаю ...

Летти разрушила момент.

— О чем вы, черт возьми, говорите?

Откашлявшись, Райдер встретился взглядом с Летти.

— Это из Библии, Летти. Мы цитировали Писание. Первое Коринфянам[28].

— Черт, я знаю, что Мэй из какого-то проклятого сумасшедшего культа, но я не знала, что и ты тоже!

Я вздрогнула от этих слов, которые произнесла Летти. Сумасшедший культ? Это то, что все они думали обо мне?

Райдер ничего не ответил. Он никогда не говорил о том, откуда он пришел или где вырос. Я отчаянно желала знать. Факт в том, что Райдер заставил меня почувствовать, словно у меня есть друг, кто-то, кто действительно меня понимает. Но вот что я не могла понять: почему он здесь, почему стал частью такого клуба, почему он один из Палачей. Стикс сам говорил мне, что братья убивают, торгуют оружием, применяют насилие каждый божий день. У меня не укладывалось в голове: как такая жизнь согласуется с его верой. Но опять же, я ведь решила, что он такой же, как и я. Я ведь больше не хотела быть связанной жесткими путами своей веры. Я хотела попробовать новые вещи, двигаться дальше из этого душного существования. Часть меня даже не была уверена: верю ли я в Бога до сих пор. И снова, услышав, как Райдер читает стихи, я опять почувствовала себя в безопасности, замкнутый круг. Тьфу! Я просто не знаю, кто или что я без Ордена, без сестринских обязанностей.

Красотка мгновенно вскочила на ноги, глядя на меня сверху вниз, улыбаясь, но я видела, что это искусственная улыбка. Ее голубые глаза излучали напряжение, и она посматривала на Райдера, сидевшего на полу.

— Давай, Mэй. Пойдем.

— Куда пойдем?

— Мы должны дать Райдеру отдохнуть. А теперь, давай! — ее голос зазвучал громче, чтобы подчеркнуть, что она хотела, чтобы я это сделала.

— Ой, да. Райдер, извини. Мы, вероятно, злоупотребили твоим гостеприимством. Мы должны…

— Вы не злоупотребили гостеприимством, — прервал он меня.

Я остановилась; и с облегчением снова уселась.

— Спасибо.

— Спасибо за предложение, Райдер, но мы должны увидеть Стикса. — Красотка сдвинулась, чтобы схватить меня за руку, но я отдернула ее.

— Я пока не хочу его видеть, Красотка.

— Но…

Подняв руку, я настаивала:

— Нет, Красотка! Вы с Летти идите. Всё нормально. Я не готова идти. Я предпочла бы остаться здесь, подальше от Стикса. Я не могу встретиться с ним... пока не могу.

Рот Красотки открылся, когда она услышала твердость в моих словах, она указала на Райдера:

— Лучше остерегись. Когда През услышит, что ты здесь с Мэй, он к чертям сойдет с ума.

Райдер закипал. Только я видела байкера, но вот уже преступник вынырнул на поверхность.

— Мы не делаем ничего плохого. Она просто останется здесь ненадолго. Черт возьми, она все-таки жила здесь нескольких недель. А теперь вы решили счесть это сомнительным?

Красотка изогнула бровь и рассмеялась.

— Правильно. Постоянно помни об этом. — И вышла из комнаты. Летти ласково похлопала меня по плечу, а потом вышла и последовала за Красоткой в коридор.

Они оставили дверь открытой, и как только мы услышали, что они вышли из коридора к бару, Райдер встал и сел рядом со мной на диван. От него пахло мылом и свежестью, и я осознала, что прижимаюсь ближе.

— Ты все еще зла из-за Стикса с Дайсон? Поэтому не хочешь уходить?

Я не могла смотреть ему в глаза.

— И да, и нет. Я понимаю, что не знаю Стикса так уж хорошо, но он сделал мне больно, оказавшись с ней. Я думала, что он выше этого. Между нами какая-то... связь, но я чувствую, что он всегда отталкивает меня.

— Стикс — байкер. Он живет по собственным правилам, собственным законам, и живет так, как выбрал для себя. Как и я, как и все братья в этом клубе. Он не похож на этих придурков из сопливых фильмов, Мэй. Здесь трудная жизнь. Ты не обретешь здесь свое «долго и счастливо». Ты останешься во имя клуба. През родился, чтобы нести ответственность, только вот это нелегко для него, не с...

Он замолчал, явно имея в виду проблемы Стикса с речью.

Вздохнув, я сказала:

— Я знаю, но сейчас просто не могу быть рядом с ним. К тому же...

— К тому же, что?

Я пожала плечами.

— Мне нравится быть с тобой. Мне нравится проводить время с тобой…

Рука Райдера мягко легла на мою руку.

Ища большего, я провела пальцами по его длинным волосам, поймав прядь, упавшую на глаза. Это было так нежно, и обнаженный живот Райдера сжался в ответ, его дыхание замерло.

Отдернув руку, я сказала:

— Ты выглядишь иначе, когда твои волосы распущены.

— Тебе нравится? — спросил он, на его губах мелькнула маленькая улыбка.

— Хм. Мне нравится, когда они свободные и дикие. Тебе идет.

Я наблюдала, как губы Райдера сжались, грудь прерывисто поднималась и опадала. Мои руки начали дрожать, пока я смотрела на него, мой нос нервно дрогнул.

Откашлявшись, он спросил:

— Как насчет того, чтобы посмотреть другой фильм?

Я вздохнула, благодарная за возможность отвлечься, и ответила:

— Согласна.

Он встал и подошел к телевизору, позволяя мне откинуться назад и — только на какое-то мгновение — расслабиться.