Девиантная принцесса

ГЛАВА 19 Тео

— Открой эту ублюдочную дверь, — рычу я, стуча кулаками по второй двери за утро в надежде найти ее. — Эмми, давай. Это всего лишь я. Открой, — я, черт возьми, почти умоляю, надеясь, что смена курса может что-то изменить.

Но все равно, ничего не происходит.

Вытаскивая телефон из кармана, я смотрю на трекер.

Это все еще показывает, что она внутри.

— Эмми, — кричу я. — Я просто хочу поговорить. Пожалуйста.

Тишина.

— Я не злюсь. Я не причиню тебе вреда. Я просто… пожалуйста. Нам нужно поговорить.

Щелчок замка пугает меня, и мое сердце подпрыгивает к горлу, когда надежда переполняет меня.

Если ребята думали, что если я напьюсь так, что перестану чувствовать собственное лицо, это поможет мне забыть, то они будут горько разочарованы, когда проснутся и обнаружат, что я уже ушел.

Алекс, Нико и Тоби были без сознания со мной в гостиной моего номера. Стелла и Себ, похоже, воспользовались огромной кроватью, на которой я надеялся провести ночь, катаясь с Эмми, если вид его голой задницы, который приветствовал меня, когда я вошел, чтобы найти одежду этим утром, был чем-то особенным.

Я думаю, по крайней мере, один из нас переспал.

Я понятия не имел, куда делась Калли. Вероятно, сбежала, когда Нико немного разозлился и смутил ее.

Черная дверь передо мной открывается, но когда мои глаза останавливаются на человеке, это не Эмми, а гребаный байкер.

— Где она?

Он наклоняет голову в сторону, пытаясь выглядеть невинно. — Простите, а где кто?

— Не будь умником, тебе это не идет.

Я протискиваюсь мимо него, и, к моему удивлению, он пропускает меня.

Это моя первая подсказка, что я не найду то, что хочу. Моя вторая — это тот факт, что соседняя комната пуста.

Я останавливаюсь перед комнатой, полной компьютерного дерьма, которая соперничает с комнатой безопасности моего отца, и там сбоку лежит окровавленная куча салфеток, мой крошечный трекер лежит сверху.

— Это то, чего ты хотел? Это твое, верно? — Он самодовольно спрашивает.

— Куда она ушла?

— Кто? — Спрашивает он с ухмылкой.

Ублюдку это нравится.

— Где, черт возьми, Эмми?

— О, Эмми. Я вывел ее и Круза через черный ход здания в ту секунду, когда твоя подлая задница остановилась у входа.

Вытаскивая свой пистолет из-за пояса брюк, я прижимаю его к виску этого ублюдка.

— Правда? — Он спрашивает, звуча так, как будто ему наплевать на весь мир. — Мы действительно собираемся это сделать?

— Где она?

— Я не знаю. Круз увозит ее куда-то далеко от тебя. Именно там, где она должна быть, если ты спросишь меня.

— Ни один ублюдок тебя не спрашивал.

— Что ж, тогда ты можешь бесплатно выслушать мое мнение. Не за что.

Я скрежещу зубами, когда смотрю на него, мой палец наготове на спусковом крючке.

— Если ты собираешься застрелить меня, не мог бы ты просто покончить с этим? Но, — быстро добавляет он, — если ты это сделаешь, Круз и Ди будут охотиться за твоей задницей, и я почти уверен, что тебе нужно дышать, чтобы ты мог пресмыкаться у ног своей женщины. Не то, чтобы такая пизда, как ты, заслуживала какого-либо прощения.

Удар.

Может, я и не нажимаю на курок, но звук моего пистолета, попадающего в лицо Жнеца, чертовски приятен.

Делая шаг вперед, я попадаю прямо ему в лицо, когда кровь начинает сочиться из его щеки.

— Где. Блядь. Они?

— Я не знаю. Круз уводит ее далеко, далеко от тебя, чтобы она могла попытаться привести себя в порядок. Могу я предложить, чтобы ты сделал то же самое?

Низкое рычание вырывается из моего горла при его попытке что… воспитывать меня?

— Пошел ты. Мне не нужны советы гребаного байкера-мудака.

— Возможно, ты этого не хочешь, малыш. Но ты, блядь, понимаешь. Эмми — одна на миллион. Такая, которая не заслуживает такого придурка, как ты. Но по какой-то причине ты попал ей под кожу. — Его слова заставляют что-то глубоко в моей груди набухать.

Я под ее кожей. Это хорошо, верно?

— Я не собираюсь приукрашивать это, ты облажался здесь. Плохо. Но в равной степени твой отец и наш президент облажались еще хуже. Я не хочу верить, что у тебя были какие-то добрые намерения, когда дело касается Эмми, но я думаю, что это так. Я вижу это в твоих глазах. — Моя челюсть тикает, когда я смотрю на него, но я не останавливаю его. Что-то подсказывает мне, что мне нужно услышать это так же, как ему нужно это сказать. Не то, чтобы я когда-либо признал это.

— К чему ты конкретно клонишь? — Я шиплю, нуждаясь в большем.

— Вам обоим нужно немного времени, немного пространства. Пусть она разберется во всем этом дерьме и в том, что она на самом деле чувствует. Тебе нужно сделать то же самое. Тогда, если ты все еще хочешь ее — и под «хочу ее» я не имею в виду запереть в своем замке — тебе нужно придумать способ сказать ей.

Мои губы приоткрываются, чтобы задать вопрос, который вертится у меня на кончике языка. А если она не хочет меня? Но я проглатываю это, отказываясь выглядеть уязвимой перед этой задницей.

В конце концов, я оставляю свою маску на месте и выплевываю свой ответ. — Посмотрим. Может быть, она запертая в моем логове — это где ей самое место.

Его глаза сужаются, но он не отвечает, и я боюсь, что это потому, что он видит мою чушь насквозь.

— А теперь, если ты не собираешься меня пристрелить, убирайся к черту из моей квартиры и разбирайся со своей жизнью. Ты в беспорядке, Чирилло.

Я выдерживаю его взгляд несколько секунд, прежде чем сделать шаг назад.

Я молчу, пока не оказываюсь у его входной двери.

— Я найду ее, — предупреждаю я. — Она моя.

— Она твоя, только если захочет. Она скорее убьет тебя, чем будет принадлежать тебе силой.

Смех грохочет в моей груди, когда я ухожу, потому что он прав.

Я действительно удивлен, что она еще не нашла способ сделать это.

Ей слишком нравится твой член. Вот почему.

После того, как я покинул здание, где был оставлен трекер Эмми, я забрался обратно в свою машину и просто уехал.

Я не хотел идти домой, когда знал, что ее там не будет.

Я не хотел быть нигде, кроме того места, где была она… и теперь она обнаружила, как я все это время находил ее точное местоположение, и убрала эту штуку, у меня нет способа найти ее.

Поскольку мне больше некуда было идти, я оказался в единственном месте, которое могло бы предложить мне хоть какое-то утешение.

Дом моих родителей.

Я сижу в своей машине рядом с обугленной землей, где раньше стоял мой старый дом.

Переезд туда в прошлом году был большим событием. Это был первый раз, когда папа показал мне, что он доверяет мне, выпустив меня из-под своей крыши. Первый шаг к тому, чтобы не быть постоянно под его контролем.

Очевидно, что все это было иллюзией, потому что он никогда не выпускал этот контроль из рук.

С измученным вздохом я глушу двигатель и вылезаю.

Мои мышцы болят, в голове стучит, а желудок переворачивается с каждым шагом из-за водки, которую я выпил прошлой ночью.

Нико выполнил свое обещание напоить меня. Я просто не думаю, что это произвело тот эффект, на который он надеялся, потому что, когда я проснулся с адским похмельем, моей первой мыслью было, что Эмми не было рядом со мной. Черт, ее даже не было в здании.

Толкая дверь, я проскальзываю внутрь дома.

Нет ничего необычного в том, чтобы войти и услышать, как кто-то кричит, но обычно это кто-то моложе меня, кто закатывает истерику. Я не уверен, что когда-либо видел, как мои родители кричат друг на друга.

— О чем, черт возьми, ты вообще думал? — Мама кричит с левой стороны дома, вероятно, с кухни.

— Это не имеет значения. Я делал то, что должно было быть сделано.

— Женив нашего ребенка? — Кричит мама, и в ее голосе звучит крайнее раздражение, заставляя меня задаться вопросом, как долго длится этот спор.

На самом деле она никогда не была из тех, у кого есть мнение о папиных решениях и лидерстве, но я думаю, вовлечение меня во что-то, что меняет жизнь, означает, что она внезапно почувствовала необходимость высказаться.

— Он твой сын, Дэмиен. Твой семнадцатилетний сын. Как ты мог? Разве ты не помнишь, на что это было похоже?

Я замираю от маминых слов и втягиваю воздух.

— Да, на самом деле, я знаю. И поправь меня, если я ошибаюсь, но я думаю, что у нас все получилось довольно хорошо, да?

Следует тишина, и я могу представить, как мама стоит там, уперев руки в бедра, и смотрит на папу сверху вниз так, как многие бы не осмелились.

Она может не вмешиваться и все время казаться любящей женой, но я видел несколько моментов, когда она стояла на своем и побеждала.

И я держу пари, что прямо сейчас наступит один из таких моментов, независимо от того, насколько непреклонен папа в том, что он поступил правильно.

— Это не о нас. Ситуация совершенно иная.

— Так ли это? — Спрашивает он, его голос смягчается. — Это правда? Так случилось, что я слишком хорошо помню, в какой ты тогда была ситуации. Не так уж сильно отличается от Эмми. Нет?

— Это было больше двадцати лет назад, Дэмиен. Совершенно другое время.

— Если ты так говоришь. Но что-то подсказывает мне, что эти двое — просто более молодые версии нас — и ты можешь не согласиться, но я не могу представить, что провел бы последние двадцать или около того лет с кем-то, кроме тебя.

Решив, что слушать, как они мирятся, вероятно, хуже, чем их споры, я заявляю о своем присутствии и врываюсь на кухню.

— А, вот и он. Мой наследник, — язвит папа.

— Заткнись, Дэмиен, — огрызается мама, легонько хлопая его по плечу.

— Твое вчерашнее неуважение не останется безнаказанным, — предупреждает меня папа.

— Во всем этом ты виноват, — говорю я ему еще раз. — Я думаю, что я уже достаточно наказан, не так ли?

Лицо папы начинает краснеть, и как раз в тот момент, когда у него появляется шанс открыть рот, вмешивается мама.

— Я думаю, тебе, вероятно, следует остыть, прежде чем ты скажешь что-то, о чем потом пожалеешь.

— Я бы не пожалел ни о чем, что мог бы сказать о вчерашней заварухе, — бормочет он.

— Еще лучшая причина для тебя уйти, ты так не думаешь? Тео не ошибается. Ты тот, кто навлек это на него, на нас.

— Чтобы защитить мою семью. Гребаный ад, Селена.

Она кладет руки на бедра, и после молчаливого спора папа наконец выдыхает. Он вскидывает руки в воздух и вылетает из комнаты, что-то бормоча себе под нос.

— Ваш брак был устроен? — Выпаливаю я, как только эхо от хлопнувшей двери — вероятно, папиного кабинета — затихает вдали.

Мама выдыхает и подходит к кофеварке, доставая кружки из шкафчика наверху.

— Да, — наконец говорит она. — Твой дедушка, он думал, что это была отличная идея. Вещи… все было сложно. Моя жизнь была… чем-то, о чем тебе никогда не нужно знать. Возможно, я не согласилась бы в то время, но твой дедушка, твой отец, они спасли меня. Я не сомневаюсь, что без них меня бы сейчас здесь не было.

Я смотрю на свою маму новыми глазами.

Я понятия не имел, что они не встретились, не влюбились, а потом не поженились. Все обычные шаги. Я понятия не имел, что здесь замешано что-то — кто-то — еще.

— Но не пойми меня неправильно, Тео. Ничто в этом не было легким. Вряд ли мы были в восторге от мысли, что нас собрали вместе, что твоему отцу было сказано защищать меня любой ценой.

— Мы оба долгое время обижались друг на друга. Ненавидели друг друга, — добавляет она с мягким смехом.

— Что изменилось?

Она смотрит в окно позади меня, ее лицо смягчается, когда она отправляется в путешествие по переулку воспоминаний.

— Он спас мне жизнь. Показал мне себя с другой стороны. Сторона, которая заставила меня понять, почему твой дедушка думал, что мы могли бы быть совместимы.

— Он защищал меня, как будто я была чем-то драгоценным, чем-то достойным, а у меня никогда раньше этого не было. Я помню тот самый момент, когда я посмотрела на него снизу-вверх, когда он уносил меня от катастрофы, от которой ему пришлось меня спасать, и мое сердце упало.

— Это было все для меня. И он тоже, потому что с тех пор между нами ничего не вставало.

— Звучит как что-то из любовного романа, — говорю я ей с ухмылкой.

— Да. Я всегда думала о том, чтобы записать это. Но у меня никогда не хватало смелости вернуться к своим молодым годам. Пережить их было достаточно тяжело.

Она отворачивается от меня, не давая мне увидеть боль на ее лице, пока продолжает готовить нам обоим напитки.

— Возможно, у нас с твоим отцом все сложилось, но это не значит, что я обязательно верю в браки по договоренности и все такое.

— Я понятия не имела, Тео. Если бы я это знала, тогда…

Она ставит дымящуюся кружку передо мной и приносит свою к острову, отодвигая табурет рядом со мной.

— Я должен был сказать тебе.

— Нет. — Она качает головой. — Я понимаю, как все это работает, Тео. Твоему отцу приходится принимать трудные решения, и я более чем счастлива не быть вовлеченной ни в одно из них… обычно.

Между нами воцаряется тишина.

— Пока это не коснется одного из моих д-детей. — Ее голос срывается, и мое сердце подпрыгивает вместе с ним.

— Все в порядке, мам, — уверяю я ее, беря за руку.

Я имею в виду, это не так. Я в гребаном беспорядке. Эмми хрен знает где, и мы проделали очень хорошую работу, испортив престижную папину новогоднюю вечеринку. Кое-что, за что, я уверен, он никогда меня не простит, но вот так. По крайней мере, все живы… Я думаю.

— Нет, это не так. Я не хотела этого для тебя. Я хотела, чтобы у тебя была нормальная жизнь.

— Без обид, мам, но моя фамилия в значительной степени гарантировала, что у меня никогда не будет нормальной жизни.

— Да, я знаю. Но я хотела, чтобы ты встретил кого-нибудь и влюбился традиционным способом. Сможешь делать все те захватывающие вещи, которые нам с твоим отцом никогда не удавалось сделать. Я не хотела, чтобы тебе навязывали что-то подобное. Даже если ты действительно любишь ее.

— Что? — Выпаливаю я с полным ртом кофе.

— О, Тео. — На этот раз ее очередь сжимать мою руку. — То, как ты смотришь на нее, говоришь о ней… Я очень, очень хорошо знаю этот взгляд. Это оглядывалось на меня большую часть двадцати лет.

— Нет, это совсем не похоже на тебя и папу.

— Ты прав. Это не так. Это ваша с Эмми история. И то, что ты будешь делать с этого момента, зависит от тебя.

Я выдыхаю и делаю еще один глоток своего кофе.

— Так что… забудь обо всем дерьме, связанном с этим. Чего ты хочешь, Тео? Действительно хочешь?

Этот вопрос все еще крутится у меня в голове, когда я поднимаюсь по своему зданию позже в тот же день.

Я задержался достаточно долго, чтобы мама смогла приготовить для меня, помочь избавиться от алкоголя, который задержался в моем организме, и от похмелья, прежде чем она снова выпустила меня из поля зрения.

Это также дало Рее и Ларисе возможность отругать меня за то, что я не взял с собой Эмми.

Разочарование в их глазах сокрушило меня. Как и ложь, которую я должен был им сказать.

Я думаю, единственной хорошей частью прошлой ночи было то, что они уже разошлись по своим комнатам до того, как началась драма.

Я не уверен, что они смотрели бы на меня так, если бы знали, что произошло.

Я едва осознаю, что меня окружает, когда выхожу из лифта и направляюсь вниз к своей квартире, поэтому я даже не вижу человека, который сидит, вытянув ноги в коридор рядом с моей дверью.

— Какого хрена, чувак? — Рявкаю я, едва избежав падения на него.

— Ты нашел ее? — Спрашивает Себ, вскакивая на ноги, за ним быстро следует Стелла, которая, как я теперь вижу, сидела по другую сторону двери.

— Это, блядь, похоже на это? — Шиплю я, прижимая руку к сканеру и толкая дверь, когда она отпирается.

Я захожу внутрь, предполагая, что они собираются последовать за мной, но я резко останавливаюсь посреди гостиной.

В ту секунду, когда мой взгляд падает на окна, все, что я вижу, это то, что она стояла там прошлой ночью, выглядя потрясающе в своем платье.

Образ того, как я надеваю это кольцо ей на палец, поражает меня, и прежде чем я осознаю, что пошевелился, я обнаруживаю, что потираю тыльную сторону ладони над болью в груди.

— Черт, — шиплю я, нуждаясь выбраться из своей головы, в которой застряли дерьмовые воспоминания.

Все это было фальшивкой.

Прошлой ночью, позапрошлой ночью, когда она вошла в мою комнату и заставила меня заговорить, я чуть не вспорол себе грудь и не истек кровью по всему полу… Все это было игрой, манипуляцией.

Она, блядь, разыграла меня.

Точно так же, как ты поступил с ней, говорит раздражающий тоненький голосок.

Стелла проходит мимо меня и берет коробочку с кольцами, которую я оставила в стороне, изучая ее, несмотря на то, что она пуста.

— Это было по-настоящему? — спрашивает она, не глядя на меня.

Я не отвечаю, потому что понятия не имею, о чем она говорит — о кольце или о том, что я чувствую к Эмми.

К счастью, она уточняет, прежде чем я вынужден буду принять решение и ответить так или иначе.

— Красный бриллиант. Это был настоящий?

Я усмехаюсь.

— Конечно, это было так. За кого ты меня принимаешь?

Она закрывает крышку и ставит ее обратно на место, прежде чем подойти прямо ко мне и ткнуть пальцем мне в грудь.

— Я ненавижу тебя прямо сейчас, но я также вижу, что тебе тоже больно. Это заставляет меня ненавидеть тебя немного меньше.

— Эм…

— Я хочу верить, что ты никогда не намеревался причинить ей боль. Я хочу верить, что под твоим фасадом и маской «наплевать на все» ты действительно заботишься о ней. Что, возможно, ты думаешь, что быть женатым на ней — это не самое худшее, что когда-либо случалось с тобой. Потому что позволь мне сказать тебе это. — Она снова толкает меня, достаточно сильно, чтобы убедиться, что это больно. — Ты мог бы получить намного хуже, чем Эмми Рэмси.

— Ты имеешь в виду Чирилло?

— Ч-что?

— Эмми Чирилло.

— Ну и дерьмо, — говорит она, опуская руку и делая небольшой шаг назад. — Ты действительно надел на нее кольцо, да?

Все, что я могу сделать, это пожать плечами, когда легкая улыбка тронула уголки губ Стеллы.

— Мы вернем ее, Тео. Мы так и сделаем, — заверяет она меня, прежде чем обнять за плечи и крепко прижать к себе.

Я не двигаюсь. Я застываю на месте — не только из-за ее слов, но и из-за страха разозлить Себа.

Гнев исходит от него волнами. Я понимаю. Я сделал это. Мы не лжем друг другу. Когда-либо. И я не только скрывал от него свой брак, но и держал в секрете тот факт, что они с Эмми родственники.

— Ты что-нибудь нашел? — Спрашивает Себ, заговаривая впервые с тех пор, как мы все вошли внутрь.

Я качаю головой. — Я проследил за ней до отеля, в который они отправились прошлой ночью, и после того, как Жнецы забрали ее вновь, я последовал за ней к Линку, но он был там один. След простыл.

— Что ты выслеживал? Они его деактивировали?

— Эм… — говорю я, потирая затылок, зная, что, вероятно, все пройдет примерно так же хорошо, как и тогда, когда Эмми обнаружила, что я сделал. — Я чипировал ее.

— Ты, блядь, что? — Стелла визжит.

— Послушай, — говорю я, поднимая руки в знак защиты. — Я знаю, как это выглядит. Но я понятия не имел, с чем мы имеем дело. Все это дерьмо с Корой могло означать, что она была в опасности. Я хотел знать, что мы сможем найти ее, что бы ни случилось.

— И отследить ее мобильный было недостаточно.

— Очевидно, блядь, что нет. Ее сотовый здесь. Ее байк на территории комплекса, а она хрен знает где. Ее чип находится у Линка. Они вырезали его, и она свалила.

— И что теперь? — Спрашивает Себ.

— Она с Крузом. Они будут где-то связаны с ним. Он недостаточно умен, чтобы заставить их полностью исчезнуть.

— Ты знаешь это точно, не так ли? Потому что поправь меня, если я ошибаюсь, но этому идиоту только что удалось проникнуть в нашу службу безопасности, сорвать нашу вечеринку и украсть твою жену.

Когда я слышу, как он называет Эмми моей женой, у меня внутри творятся странные вещи, но я отбрасываю это в сторону.

— Вряд ли они ее украли. Она все это подстроила. Она ушла от меня добровольно.

— Ты винишь ее после всего этого дерьма?

— Я просто хотел, чтобы она была в безопасности. — Я просто хотел, чтобы она была только для меня. — Мы найдем ее. Я, блядь, обещаю вам, — говорю я им обоим. — Мы, блядь, найдем ее и вернем туда, где ей самое место.

Себ глубоко вздыхает и откидывается на спинку моего дивана. — Я не могу поверить, что она Папатонис.

— Я могу, — объявляет Стелла. — Вы оба такие же упрямые и твердолобые.

Себ закрывает лицо руками, прежде чем запустить пальцы в волосы и потянуть.

— Делай все, что потребуется. Я, блядь, больше не собираюсь терять семью.

— Я верну ее туда, где ей самое место. — Прямо рядом со мной, блядь. — Чего бы это ни стоило.