Девиантная принцесса

ГЛАВА 24 Эмми

К концу недели у меня началась лихорадка, когда я сидела взаперти в доме у черта на куличках.

Благодаря телефону, который сбросил Себ, у меня, по крайней мере, была какая-то связь с Лондоном через него и Стеллу.

Я не решалась написать им сообщение на следующее утро, опасаясь, что Себ мне лжет и что Тео будет предупрежден, как только я протяну руку, но он не появился у входной двери или, что более вероятно, у окна — несмотря на то, что у него не было никакого способа подняться к нему. Он Тео Чирилло. Я уверена, что что-то столь незначительное, как стена, не остановило бы его.

Переступая порог папиного дома, я ожидала, что меня охватит чувство удовлетворения, комфорта от того, что я дома.

Но этого не произошло.

Даже когда я поднимаюсь по лестнице и открываю дверь своей спальни, что-то все еще не так. Как будто я больше не принадлежу. Как будто чего-то не хватает.

Со вздохом я бросаю свои вещи на кровать рядом с телефоном и ноутбуком, которые папа и Круз оставили здесь в тот день, когда они пошли навестить моего дорогого мужа. Мудро, хотя они принесли мне мои школьные учебники и все, что, по их мнению, могло быть полезным, что они нашли в гостевой комнате Тео, они оставили любую технику. Этот ублюдок чипировал меня — не может быть, чтобы он не сделал то же самое с моим компьютером. Черт, я даже с подозрением относилась к своему макияжу, но быстрое сканирование, и все было очищено как безопасное.

Не позволяя себе остановиться и подумать о тревожном чувстве, шевелящемся в моем животе, я приступаю к распаковке, и как только мне больше нечего делать, я падаю на кровать и открываю свой ноутбук.

Я понятия не имею, способен ли он на это, поскольку Линк уже сотворил свою магию, но в моей голове в пентхаусе Тео звучит сигнал тревоги, предупреждающий его о том, что я дома и на своем компьютере. Часть меня ожидает, что появится видеозвонок, заставляющий меня посмотреть на него.

При этой мысли мое сердце подпрыгивает к горлу, и что-то слишком похожее на волнение трепещет у меня в животе.

Нет. Это не волнение.

Это победа.

Я победила. Я вышла. Он не сломал меня.

Пока.

— Эм, ты хочешь пообедать? — Пайпер кричит вверх по лестнице.

Мои губы раздвигаются, чтобы сказать «да», но выходит что-то еще.

— Нет, спасибо. Я думаю, я собираюсь выйти.

Это спонтанное решение, но я внезапно понимаю, что оно правильное.

По сути, я была заперта большую часть двух недель, будь то в квартире Тео или в коттедже в незнакомом мне месте.

Мне нужно быть свободной. Мне нужно просто проехать по улицам, которые я узнаю, и дать себе немного времени, чтобы освоиться с этой новой реальностью.

Я также хочу доказать Тео, что я его не боюсь, что я не буду прятаться от него.

Захлопнув крышку ноутбука, я беру нож, который дала мне Стелла, и засовываю его в ботинок.

Натягивая свою самую теплую куртку, учитывая, что на улице Арктика, я кладу сумочку и горелку, которую дал мне Себ, в сумку, и выхожу.

Мой обычный телефон остался на тумбочке, где он был, когда я вошла.

Возможно, теперь в нем нет следопытов, но я не уверена, что готова вернуться к своей старой жизни. Одному богу известно, что меня может ждать в ней.

Я почти не удивлена, когда нахожу папу в нашем сарае для мотоциклов, который возится с моим, когда я спускаюсь туда.

Он поднимает взгляд, как только слышит, что я приближаюсь, и понимающая улыбка растягивает его губы.

— Ты слишком предсказуема, малышка.

Я пожимаю плечами. — Ты знаешь, как сильно я скучала по ней.

И папа, и Круз катали меня на задних сиденьях своих байков, когда мы были в Котсуолдсе, и хотя виды, открывавшиеся им во время знакомства с сельской местностью, были великолепны, меня тошнило от желания сидеть впереди.

— Все еще немного холодно, тебе нужно быть осторожной, — говорит он, вставляя свечу зажигания обратно.

— Я знаю, старик.

— У тебя есть телефон?

Я качаю головой, глядя на него. — Перестань волноваться. Со мной все будет в порядке. Но у меня есть горелка.

Хотя Себу удалось незаметно ускользнуть той ночью, на следующее утро я рассказала отцу все о его визите, включая одноразовый телефон, который он доставил, что позволило мне установить связь как с ним, так и со Стеллой.

Папа был шокирован, и это правильно, но он выглядел довольным, узнав, что у меня есть люди, прикрывающие мою спину.

Папа и Круз в основном молчали о том, чем они занимались, когда вернулись сюда за последние несколько дней. Но папа заверил меня, что Волки не проблема, и что если я что-нибудь услышу от своего дедушки, я должна немедленно ему сказать.

Честно говоря, я немного шокирован тем, что он все еще жив, хотя я не спрашивала никаких подробностей на этот счет. Я полагаю, что предпочла бы не знать. Это произойдет, и я доверяю папе и Крузу решить, как и когда.

Я думаю, мне лучше сосредоточиться на своей жизни и на вещах, с которыми я могу что-то сделать. Клубная политика не входит в их число, и я не хочу, чтобы она была.

Перекинув ногу через байк, я беру шлем из рук папы, когда он передает его мне, и натягиваю его на голову.

— Увидимся позже, старик.

— Будь хорошей девочкой. Я все еще убираю твой последний беспорядок.

— Тебе это нравится, — поддразниваю я. — Увидимся позже.

Нажимая на стартер, я вылетаю из нашего сарая — ну, насколько я могу летать на этой штуке. Я могла бы любить ее и свободу, которую она мне дает, но, черт возьми, я считаю дни, пока мне не исполнится восемнадцать, и я не смогу перейти на что-то более мощное.

Быстро помахав рукой через плечо, потому что я знаю, что он смотрит, я исчезаю в переулке и выхожу на главную дорогу.

У меня есть только одно место, куда мне нужно пойти. Кроме этого, я просто хочу покататься.

Я осматриваю автостоянку возле «Микки», прежде чем решаю повернуть. Если я узнаю какие-нибудь машины, даже если это машина Себа, я откажусь от этой поездки и вернусь позже.

Возможно, у меня нет проблем с парнями, но всегда есть риск, что он будет с ними. И я просто еще не готова к этому. Может быть, никогда.

Если бы я могла убежать и начать все сначала, я бы серьезно подумала. Но, хотя я, возможно, несколько дней назад поговорил с папой и Пайпер о моем возвращении в Найтс-Ридж и о том, могу ли я что-нибудь сделать, чтобы избежать этого, не похоже, что мне это сойдет с рук.

Через несколько дней мне нужно будет подтянуть трусики для большой девочки и встретиться с ним лицом к лицу, но я рада отложить это как можно дольше.

Уверенная, что никого из них здесь нет, я подъезжаю и паркуюсь прямо перед входом рядом с байком, который я узнаю.

— Коротышка, — гремит через спортзал, как только я переступаю порог, и через две секунды к нам подбегает потный Ксандер без рубашки.

Он раскрывает руки, как будто собирается обнять меня, и я паникую.

— Не смей. Я не хочу, чтобы мальчишеский пот покрывал меня всю.

— Не, держу пари, это не совсем правда, — подмигивает он, и я закатываю глаза.

— Френдзона, помнишь? — Говорю я, указывая на себя.

— Я скучал по тебе, Малышка.

— Прошло около четырех дней с тех пор, как ты был в доме.

— Я знаю. Не вини меня за то, что я беспокоюсь о тебе. Все это дерьмо было безумием.

— Это безумие, — указываю я. — Я все еще в середине этого.

Внезапно украшение, которое все еще висит у меня на шее, кажется тяжелым, и мои пальцы дергаются, чтобы дотянуться до него.

— Я знаю, черт. Мне жаль.

— Все в порядке, я знаю, ты просто волнуешься.

— Никто не видел Президента уже несколько дней.

— Я не хочу знать, Икс, — бормочу я, идя дальше в спортзал, ища человека, которого я на самом деле пришла сюда увидеть.

— Мне жаль.

— Остановись, Икс. Перестань так усердно стараться и просто будь… Я не знаю. Нормальным? — Я предлагаю.

— Д-да. Конечно.

Я замечаю Микки на другой стороне спортзала и направляюсь туда.

Круз пообещал мне, что он уже поговорил с Микки и что он не против, если я начну на неделю позже, чем мы изначально договаривались, но позволять ему заниматься моими делами мне не очень нравится.

— А, странник возвращается, — говорит он, поворачиваясь спиной к парню, которому отдавал приказы.

— Мне так жаль, Микки. Жизнь стала немного сумасшедшей.

— Когда это не так?

— Хотела бы я знать. — Я едва могу вспомнить время, когда все было стабильно. Когда моя жизнь не казалась гребаным ситкомом или, что еще хуже, мыльной оперой.

— На следующей неделе, да?

— Да. Я не могу дождаться.

— За стойкой есть пара рубашек для тебя, — говорит он, поворачиваясь обратно к своему бойцу.

— Мило, спасибо тебе.

— Сделай мне одолжение? — Спрашивает Микки, прежде чем я собираюсь уйти.

— Конечно. Что угодно.

— Иди и шлепни этого парня по заднице. Всю неделю он был как медведь с больной головой.

Я бросаю взгляд на Ксандера как раз вовремя, чтобы увидеть, как у него опускается подбородок.

— Я не захватила сменную одежду, — говорю я, хотя тут же жалею об этом. — Провести несколько раундов с Ксандером — это именно то, что мне сейчас нужно.

— Иди, купи что-нибудь в магазине. Я вычту это из твоего первого платежного чека или следующего выигрыша Ксандера.

— Д-да, хорошо, — говорю я в спешке, теперь отчаянно желая выйти на ринг.

— Безопасно ли входить? — Ксандер кричит с порога.

— Да, — кричу я со смехом, заплетая волосы в косу, которая перекидывается через одно плечо, позволяя мне надеть шлем, когда я ухожу.

Мое тело болит самым восхитительным образом после того, как я была на ринге с Ксандером. Я чувствую себя самой собой больше, чем за последние недели.

Это хорошо. И дает мне надежду, что я смогу заново открыть для себя, кто я есть после всего этого.

Возможно, прошло всего несколько дней, но Тео полностью поглотил меня за то время, что мы были вместе, и я отчаянно хочу оставить это позади.

Ксандер заходит, когда я убираю свое барахло, и прислоняется спиной к стене, скрестив руки на груди. Его рубашка с длинными рукавами натягивается на его мощные предплечья и широкую грудь, и прежде чем я осознаю, что делаю это, он замечает, что я разглядываю его.

— Эмми, — предупреждает он.

— Я знаю, знаю. Просто… Я не знаю, попробуй выглядеть менее сексуально или что-то в этом роде.

Он издает лающий смешок. — Я посмотрю, что я могу сделать, Коротышка. Ты готова? Ты угощаешь меня обедом.

— О, это так?

— Да, я полагаю, ты у меня в долгу за то, что я спас твою задницу от большого плохого принца мафии, так что…

— Ты в курсе, что я более чем способна спасти себя сама, верно?

— О, так вот почему ты вызвала кавалерию?

— Заткнись.

— Ты просто не можешь перестать думать об этом, не так ли?

— Черт возьми, — бормочу я, проходя мимо него, когда он поднимает брови, глядя на меня. — Если я плачу, я выбираю место.

— Займись этим. Я последую за твоей задницей куда угодно.

На моем лице расплывается улыбка, когда я выхожу из женской раздевалки с Ксандером на хвосте, вероятно, разглядывающим мою задницу, как он только что намекнул, когда я резко останавливаюсь.

— Черт, — шиплю я, мои глаза встречаются с парой темно-зеленых.

Ксандер явно не смотрит, куда идет, и не заметил, кто пристально смотрит на нас двоих, потому что он сталкивается с моей спиной, заставляя меня споткнуться вперед.

— Черт, я… черт. — Но уже слишком поздно. Ущерб нанесен, потому что его рука уже сомкнулась вокруг моей талии, теперь моя спина прижата к его передней части, когда он держит меня вертикально.

— Давайте убираться отсюда, — говорю я достаточно громко, чтобы наша аудитория могла услышать.

Тео делает шаг вперед одновременно со мной, но Себ достаточно бдителен, чтобы выставить руку, останавливая своего друга от погони за мной.

Он шепчет что-то на ухо Тео, что я не могу прочитать по губам, и грудь Тео сжимается, когда он выдыхает.

Мое сердце замирает, когда я позволяю себе по-настоящему взглянуть на него на мгновение. У него синяк под глазом, который обещал мне Себ, а также темно-фиолетовые и желтые кровоподтеки на одной стороне лица и разбитая губа. Очевидно, он боролся со своим разочарованием. Похоже, плохо.

Скользя рукой по предплечью Ксандера, я переплетаю свои пальцы с его действительно мелочным движением и вытаскиваю его из спортзала. Я просто ничего не могу с собой поделать.

Только оказавшись на улице, я понимаю, что не перевела дух с тех пор, как была в раздевалке.

— Ты в порядке? — Спрашивает Ксандер, как только за нами закрываются двери.

— Да, давай просто уберемся отсюда, пока он не решил, что хочет поговорить.

— Хочешь прокатиться со мной?

Возникает искушение позволить Тео посмотреть, как я забираюсь на байк Ксандера сзади, но я отказываюсь. Возможно, я уже зашла с ним слишком далеко за последние тридцать секунд.

— Нет, я в порядке. Ты едешь за мной, верно?

— Да, куда бы ты ни захотела пойти.

Где угодно, только не здесь, думаю я, хватая свой шлем и спеша надеть его, потому что мне нужно убраться подальше.

Я провожу больше времени, глядя в зеркало, чем на то, куда иду, когда еду через весь город, опасаясь, что он последует за нами.

Когда я уверена, что Себу каким-то образом удалось остановить его — потому что я не сомневаюсь, что его первым побуждением было бы преследовать меня, — я, наконец, поворачиваюсь к тому месту, куда хочу пойти.

— Это хорошая идея? — Спрашивает Ксандер, как только мы останавливаемся возле пекарни, в которой я не была несколько месяцев.

— Папа сказал, что с Волками все улажено, что они не представляют угрозы. И я бы предпочла быть здесь, чем на территории Чирилло.

Ксандер смотрит через мое плечо на Вишенку сверху и неохотно кивает.

— Он не найдет меня здесь, — говорю я, звуча гораздо увереннее, чем чувствую на самом деле.

— Эм, я почти уверен, что ты могла бы отправиться на край Света, и он все равно нашел бы тебя.

Я прищуриваюсь, глядя на него, гадая, знает ли он что-то, чего не знаю я, но решаю не спрашивать.

На сегодня с меня уже хватит Тео Чирилло, и я едва взглянула на него.

— Давай, мне нужна порция сахара.

— Вот это уже разговор.

Ксандер следует за мной в почти пустую пекарню. Когда он сказал, что я угощаю его ланчем, я не думаю, что он понял, что уже почти время ужина и скоро «Черри» закроется на ночь.

— Эмми Рэмси, давно не виделись, — говорит Черри, врываясь из двери, ведущую на кухню, с подносом выпечки в руках.

— Привет, Черри. Как дела?

— Да, ты знаешь. В Ловелле никогда ничего не меняется.

— Разве это не правда?

— Хотя Миша скучала по тебе.

Я улыбаюсь, сомневаясь, что это действительно правда.

Миша была одним из немногих людей в Ловелле, которых я могла с натяжкой назвать другом. По сути, она одна из немногих, с кем я ходила в школу, кто не был полными придурками, и я могла веселиться с ней, не желая ее убивать.

— Я тоже по ней скучаю, — вру я. По большей части, я на самом деле мало думала о тех, кого оставила позади.

— В следующий понедельник у нее день рождения. Арчер и ребята устраивают вечеринку. Ты должна прийти.

Я вздрагиваю, когда рука Ксандера опускается на мою поясницу, напоминая мне, что он здесь.

— Я думаю, ты занята этой ночью, не так ли? — тихо говорит он мне на ухо.

Высвобождаясь из его объятий, я улыбаюсь Черри. — Это звучит здорово. Будет здорово встретиться со всеми.

— Потрясающе. Я дам ей знать. Заставлю ее отправить тебе сообщение.

— Идеально.

— Эмми, — стонет Ксандер, но я игнорирую его.

— Вы, ребята, пришли как нельзя кстати, я надеюсь, вы проголодались, — говорит Черри с улыбкой. — Идите, присаживайтесь, я вас обслужу. Капучино с двойной порцией, верно?

— Ты знаешь это. И ему того же, — говорю я, наклоняя голову в сторону молчаливо кипящего от злости Ксандера.

Я подвожу его к ряду диванов, стоящих у окна, откуда открывается вид на дыру в дерьме, которая является поместьем Ловелло за ним.

Я могу ненавидеть это место, но быть здесь сейчас… что-то просто кажется правильным. Я почти могу ухватиться за прежнюю себя, сильную себя, которой ни для чего не нужен был мальчик — Чирилло. Девушка, у которой упомянутый парень не украл все ее мысли и мечты, которая все переосмыслила, желала, чтобы он появлялся почти каждую секунду дня, хотя она говорила себе, что он ей даже не нравится.

Что ж, с этим покончено. Потому что, хотя я, возможно, и пыталась убедить себя, что ненавидела его раньше, теперь, после всей лжи и манипуляций, я действительно чертовски ненавижу его.

Мне нужно заново открыть себя прежнюю, и я думаю, что это идеальное место для этого.

— Ты ведь на самом деле не серьезно, не так ли? — Ксандер говорит в ту же секунду, когда наши задницы ударяются о подушку.

Я ожидала, что он сядет на диван напротив меня, но он опускается рядом со мной, чтобы отчитать меня с близкого расстояния. Здорово.

— Что? Мне не позволено наслаждаться собой? Папа сказал, что Волки…

— Я знаю, что сказал твой отец, Эмми. Но это не значит, что он давал тебе разрешение снова погрузиться в эту жизнь.

— Это одна вечеринка. Вечеринка по случаю дня рождения друга.

— Что случилось с тем, что у тебя здесь нет друзей? — Спрашивает он, говоря мне, что он слушал мои разглагольствования, когда я думала, что он отключился от моей девчачьей чуши.

— Я преувеличивала. Очевидно, у меня была парочка. — Я закатываю глаза, но он видит меня насквозь.

— Тебе не нужно этого делать.

— Делать что? — Огрызаюсь я, уже смирившись с его осуждающим отношением.

— Притворяться, что все в порядке, когда это не так. Бросаться обратно в мир, который ты ненавидела, просто чтобы доказать свою точку зрения.

— Я не… Это не… — Я разочарованно выдыхаю вместо того, чтобы закончить эти мысли.

Я смотрю на свои колени, жалея, что не могу просто заставить все это исчезнуть.

— Я знаю, что я делаю, — говорю я в конце концов, хотя, думаю, мы оба знаем, что это полная ложь.

— Как поживает твоя мама? — Ксандр спрашивает после долгого, болезненного молчания, из-за которого я не привыкла страдать вместе с ним.

— Насколько я знаю, с ней все в порядке. Место, которое бабушка организовала для нее, должно быть лучшим, — говорю я, думая о брошюре, которую она показала мне о модном реабилитационном центре в ста милях от Лондона.

Это правильный поступок. Ей нужна вся поддержка, которую она может получить после всего, но я не могу отделаться от мысли, что она нужна нам здесь. Что она все еще что-то скрывает, несмотря на попытки отца и Круза заставить ее все рассказать.

Она все еще утверждает, что сделала все это для меня. Согласие работать с Дэмиеном было связано с получением денег, чтобы мы оба могли начать новую жизнь. Затем, обманув его с «Волками», мы снова получили финансовую выгоду для нас двоих.

Возможно, у нее были самые благие намерения, но любой другой здравомыслящий человек увидел бы, что она не делает ничего, кроме как роет себе огромную яму, из которой ей никогда не выбраться в одиночку. Тот факт, что она все еще жива, — это гребаное чудо.

Я понимаю, почему Дэмиен просто не убил ее — в конце концов, она часть семьи. Но Волки? Во что они играют? Луису Вульфу ничего не стоило бы пустить ей пулю в голову.

— Что ж, давай просто надеяться, что это сработает, — говорит Ксандер, когда Черри подходит с подносом, уставленным едой.

— Это конец дня, — объясняет она, когда глаза Ксандера становятся круглыми, как блюдца. — Я лучше накормлю тебя, чем уличных крыс, которые придут за этим.

— Справедливо, — радостно говорит он, тянется за одним из багетов и мгновенно запихивает его себе в рот.

Я хочу сказать, что приятно просто тусоваться с ним, но беспокойство, появляющееся в его глазах каждый раз, когда он смотрит на меня, смывает любое удовольствие.