Девиантная принцесса

ГЛАВА 20 Эмми

Когда я переворачиваюсь и открываю глаза, я снова чувствую себя немного собой.

Я знала, что не усну, как только мы доберемся сюда, и в тот момент, когда я открыла шкафчик в ванной и обнаружила несколько таблеток снотворного, уставившихся на меня, я восприняла это как знак, бросила одну в рот и свернулась калачиком в постели.

Я понятия не имею, где мы находимся, кроме как далеко от Лондона, и, честно говоря, мне все равно.

Я вдали от города, вдали от контролирующего придурка, который думал, что чипировать меня, как гребаную дворнягу, было подходящим поведением.

Я падаю на спину и убираю волосы с лица.

Темно, и дождь хлещет по окну.

Я понятия не имею, который час, но я слышу голоса, грохочущие подо мной.

Зная, что я не могу прятаться в тепле одеяла весь день, я откидываю их и свешиваю ноги с края.

Мы покинули город, не взяв с собой ничего, кроме одежды. У меня даже нет сумки, которую мне подарил Круз.

Я натягиваю джинсы, которые носила здесь, и засовываю руки в толстовку, которую дал мне Круз, прежде чем высунуть голову из спальни.

Дом, в котором мы находимся, старый, и половицы скрипят при каждом моем шаге.

Я писаю и чищу зубы пальцами, позаимствовав немного зубной пасты, которая лежит на краю раковины, прежде чем высоко держу голову и спускаюсь по лестнице.

Я только на полпути, когда голос, доносящийся с кухни, заставляет меня остановиться.

Нет. Этого не может быть.

Я ускоряю шаг и мчусь к кухонной двери. Все взгляды обращены на меня, но есть только один человек, который меня волнует.

— Папа, — кричу я, бросаясь к нему, когда он встает и раскрывает мне объятия.

— Эмми, — выдыхает он, крепко обнимая меня и прижимаясь губами к моей макушке.

Рыдание вырывается из моего горла, когда его сила окружает меня, а его запах наполняет мой нос.

Все будет хорошо.

— Мне так жаль, что я испортила тебе праздник. Но я рада, что ты здесь, — говорю я ему в рубашку, когда мои слезы облегчения начинают пропитывать ее.

— Эм, тебе не за что извиняться. Я нужен тебе, я здесь, ты это знаешь.

Я киваю, шмыгая носом у него на груди, как жалкая маленькая девочка.

Мне все равно.

Возможно, я этого не осознавала, но это именно то, что мне было нужно.

Моя единственная константа. Мой самый большой сторонник. Мой герой.

— Хочешь кофе? — Спрашивает другой знакомый голос, и я отрываю голову от папиной груди, чтобы посмотреть на бледное и усталое лицо Пайпер.

Вид ее искренней заботы разрушает что-то внутри меня.

— Мне… мне жаль, — хнычу я.

Прекратив то, что она делала, она подходит и кладет руку на мою щеку, которая не прижата к груди отца, вытирая одну из моих слез.

— Мы нужны тебе. Мы здесь. Всегда, — говорит она, повторяя слова отца.

— Спасибо, — произношу я.

— Кто-нибудь еще хочет добавки? — Она спрашивает комнату.

Звучат возгласы согласия, когда папа еще раз целует меня в голову.

— Который час?

— Четыре часа дня.

— Четыре? — Спрашиваю я, мои глаза расширяются от шока.

— Ты проспала почти сутки, — говорит мне Круз с другой стороны стола.

— Господи, — бормочу я, вытирая лицо рукой после того, как вырвалась из папиных объятий.

Впервые с тех пор, как я сбежала, я смотрю на людей здесь вместе с папой, Пайпер и Крузом.

Линк, Ксандер и Ганнер снова здесь, вместе с Мэлис, ближайшей подругой Круза, и младшей девушкой с фиолетовыми волосами, которую я, кажется, раньше не встречала.

Круз явно замечает, кто привлек мое внимание.

— Это Фейт, Эм. Она сестра Мэл. Она та, кто дал тебе все это.

Я улыбаюсь ей, благодарная за ее помощь.

— Ты хочешь сказать, что не покупал все это дерьмо?

Он поднимает руки в защиту. — Прости, малышка. Меня позабавило, что ты считала меня способным. Я никогда в жизни не покупал женское нижнее белье. Не уверен, что я готов побить этот рекорд, даже для тебя.

— Очаровательно, — бормочу я, опускаясь на пустой стул. — Так что же происходит? Вы двое в одной комнате, и ни у кого нет крови, так что… — Говорю я, переводя взгляд с папы на Круза.

Папа предпочитает игнорировать мои поддразнивания и сразу переходит к тяжелым вещам.

— Круз позвонил пару дней назад, сказав, что у тебя проблемы. Мы не могли попасть на рейс домой до прошлой ночи, поэтому мне пришлось доверить ему справиться с ситуацией.

— Под ситуацией ты имеешь в виду меня, верно?

Он улыбается моей шутке, но в лучшем случае это натянуто.

— Черт, Эм. Мне…

— Не смей говорить, что тебе жаль. Ни в чем из этого нет твоей вины.

В его глазах мелькает вина, и мои брови приподнимаются.

— Что ты скрываешь, старик?

— Я знал, кем был твой дедушка со стороны твоей матери, — признается он.

Раздражение закручивается во мне. — И ты бросил меня на съедение волкам, даже не упомянув об этом.

— Я должен был как-то устроить тебя в приличную школу, Эм. Ты не могла остаться в Ловелле. И в ту секунду, когда твоя мать сказала мне, что ты остаешься со мной, я предпринял несколько, по общему признанию, сомнительных шагов, чтобы обеспечить тебе достойное будущее.

Мои губы приоткрываются, готовые сорвать с него шкуру, но как я могу?

Записав меня в Найтс-Ридж, он восстановил связь с Пайпер и стал счастливее, чем я когда-либо видела. И он не ошибается, я не могла продолжать учебу в Академии Ловелла. Это место буквально адские ямы. Меня бы либо убили, либо я бы покончила с собой, чтобы прекратить пытки.

— Я записал тебя, понимая, что ты будешь в безопасности. Дэмиен согласился сохранить ваши связи при себе и позволить тебе жить своей собственной жизнью.

— Я понятия не имел, что эта тупая сука работала на него, подвергая тебя риску. Если бы я тогда знал…

— Все в порядке, — говорю я, кладя свою руку на его сжатый кулак.

— Нет, Эм. Это не так. Все это нихуя не нормально. Я должен был получить опеку над тобой давным-давно и увезти тебя как можно дальше от этого гребаного города. Все, чего я когда-либо хотел, это лучшего для тебя.

— Тогда я отказался от всей своей жизни, чтобы уберечь тебя, дать тебе жизнь, которая не была полна банд и насилия, и просто посмотри, где ты оказалась.

— Ни в чем из этого нет твоей вины, папа.

— В ту секунду, когда я обнаружил связи Коры, нам следовало уехать. Я должен был знать, что они придут за тобой, когда придет время.

— Это не твоя вина, — повторяю я.

— Нет. Это ее, — шипит он. — У нее была одна работа. Одна гребаная работа. Оберегать тебя. Вместо этого она заставила тебя жить в этой дыре, в то время как она… — Он делает глубокий вдох, пытаясь держать себя под контролем.

— Она натравливала Дэмиена на «Волков», — вмешивается Круз. — Все ради ее собственной выгоды.

— И как это для нее сыграло? — Я спрашиваю. — Потому что с того места, где я сижу, кажется, что она много проиграла.

— Она все еще дышит, — указывает Круз. — И ты тоже, так что я бы воспринял это как победу.

— Волки не тронут меня. Арчер бы им не позволил, — уверенно говорю я.

— Малышка, — вздыхает Круз, наклоняясь вперед и кладя локти на стол. — Старшему брату насрать, что думает Арчер. Если он хочет тебя в качестве залога от всего этого. Он заберет тебя.

Я откидываюсь на спинку стула, впитывая все происходящее. — Это когда-нибудь действительно было риском? — Я спрашиваю серьезно.

— Он не угрожал, но это не значит, что это не было частью его плана. Ему нужна была твоя мама, а не ты. Но когда Кора исчезла, я думаю, мы все можем согласиться, что ты была бы очевидным человеком, которым можно было бы заманить ее на свидание.

— Ну, я думаю, мы можем быть рады, что это никогда не приводило к этому.

— Пока, — говорит папа, заставляя мой желудок неприятно сжаться.

— Итак… мы говорим, что Дэмиен и Тео защищали меня?

Папа рядом со мной напрягается при упоминании их имен. Я могу только предположить, что Круз посвятил его во все, так что он хорошо осведомлен о моем браке и парне-психопате, с которым я сейчас связана, к лучшему это или к худшему, очевидно.

Однако мне еще предстоит увидеть многое из лучшего.

— Насколько мы можем судить, да, — отвечает Круз, когда все, что делает папа, это скрежещет зубами от разочарования. — Наша самая большая проблема прямо сейчас заключается в том, почему наш отец спровоцировал это.

— Ты хочешь сказать, что все это не было идеей Дэмиена?

И папа, и Круз качают головами.

— Президент предложил тебя, — выдавливает Круз, сжимая кулаки так, что костяшки пальцев белеют.

Я тяжело сглатываю, пытаясь понять, почему мой собственный дедушка сделал бы это.

Я думала… Я думала, он любил меня.

Но он фактически продал меня гребаной мафии.

— Почему?

Когда никто не начинает говорить, раздается другой голос, который я не ожидала услышать.

— Твой дедушка всегда был властолюбив, Эмми. Это все, что он может видеть. Это превыше семьи. Клуб и его положение в этом городе… это все, о чем он заботится.

— Бабушка, — кричу я, вскакивая со стула и мчась к ней. — Что ты здесь делаешь? — Спрашиваю я, все еще пребывая в неведении относительно того, где мы находимся.

— Мои мальчики не оставили мне особого выбора.

— Мне так жаль, — говорю я ей, ненавидя то, что все это из-за ее мужа.

— О, милая. Это не твоя вина. Я всегда знала, что этот день настанет.

— К-какой день?

Бабушка, папа и Круз обмениваются взглядами, от которых у меня сводит живот.

— Ч-что ты собираешься делать? — Запинаясь, спрашиваю я, хотя почти уверена, что на самом деле мне не нужно, чтобы кто-то разъяснял мне ответ.

— Я думаю, пришло время Жнецам перейти под новое руководство, — отвечает папа, его голос холодный и навязчивый.

— Правильно.

— Подойди и сядь, милая. Твоя мама спит.

— Мама здесь? Разве она не должна быть в больнице?

— В отделении Чирилло? — Спрашивает Круз. — Нет, мы подумали, что, вероятно, нам следует ее выписать. Мама позаботилась о ее уходе, верно, сестра? — Он нахально подмигивает.

— Следи за своим языком, мальчик, — говорит бабушка с усмешкой, казалось бы, совершенно равнодушная ко всему этому. Я думаю, ты не проведешь свою жизнь в качестве старой леди президента, не развив терпимость к такого рода дерьму.

В комнате воцаряется тишина, и я оглядываю лица, останавливаясь на Фейт. Она выглядит немного старше меня, хотя и ненамного. Она также выглядит совершенно равнодушной к тому, что мы обсуждали.

— Фейт двадцать. Она в университете Ловелла, — говорит Круз, заполняя некоторые мои пробелы, как будто он может читать мои мысли. — Подумал, что ты, возможно, захочешь, чтобы рядом была девушка.

— Спасибо, — шепчу я, упоминание о том, чтобы потусоваться с девушкой, внезапно заставляет меня болезненно осознать, что я оставила позади не только Тео, но также Калли и Стеллу.

— Итак… где мы?

— Котсуолдс. Дом бабушки и дедушки Мэла и Фейт.

— Они умерли несколько лет назад, — объясняет Мэл. — Это вне сети. Мы подумали, что, вероятно, это будет безопасно, пока мы разрабатываем план.

Я провела много времени с Мэлом с тех пор, как начала тусоваться с Крузом и Жнецами, но я думаю, что могу по пальцам пересчитать, сколько раз я слышала, как он говорит. И я почти уверена, что это самое большое количество слов, которые я когда-либо слышала от него за один присест.

— Достаточно справедливо. Здесь красиво, — говорю я, оглядывая старомодную кухню в фермерском стиле.

— Да, это то, к чему мы стремились, — шутит Круз.

— Мы дадим вам всем немного уединения, — говорит Фейт, хлопая своего брата по голове, за ней следуют Ксандер и Ганнер.

Мы все сидим в тишине, пока они шаркающей походкой выходят и закрывают за собой дверь.

— Ты собираешься убить его, не так ли? — Выпаливаю я, как только мы остаемся одни.

— Не задавай вопросов, на которые не хочешь знать ответы, малышка, — говорит Круз.

— Вопреки распространенному мнению, я действительно могу справиться со всем этим тяжелым дерьмом. Я знаю, что эта жизнь не красива и не легка. Я знаю, о каком насилии идет речь. И, несмотря на то, что папа пытался удержать меня подальше от этого, я не могу избавиться от чувства, что мне всегда было предназначено быть частью этого, ты знаешь.

— Клуб течет по нашим венам, нравится нам это или нет, из-за тех, кого мы любим, Эмми, — говорит бабушка. — И ты права. Эта жизнь… она запутанная. Это непредсказуемо. Грубо. И иногда вам приходится принимать трудные решения на благо клуба. Вы должны быть эгоистичны, потому что речь идет не только об одном или двух людях.

— Мы — семья. Все мы. И мы защищаем своих.

Точно так же, как это делают Чирилло. Возможно, мне не нравится то, что сделал Дэмиен, но, кажется, я начинаю это понимать.

Все дело в семье. И настолько, насколько я одна из Жнецов, я тоже одна из них.

Но могу ли я быть и тем, и другим, или они в конечном итоге разорвут меня прямо посередине в этом перетягивании каната?