Девочка для опасного Альфы

Глава 25

Я еду уже очень долго. Тело затекло, глаза устали. Пить очень хочется, а воды в машине нет. Знаю, что скоро по пути будет заправка. Остановлюсь там. Заправлю машину бензином, куплю воду и что-нибудь на перекус. Потом мне нужно будет уйти с основной дороги снова на грунтовую.

Останавливаюсь на заправке. Вставляю пистолет в бензобак. Покупаю себе воду, две сосиски в тесте. Покупки отношу в машину. Решаю воспользоваться моментом и сбегать в туалет, а то неизвестно, когда снова удастся сделать остановку. С опасением кошусь на свой браслет. Он, к счастью, серебряного цвета. Покидаю заправку. На душе неспокойно. Продолжаю свой путь. Уже заметно стемнело. Если верить карте, скоро буду на территории серых волков. На развилке дорог беру правее. Замечаю кортеж из черных машин. Они едут мне навстречу. Слышу визг тормозов. Эти черные тачки резко тормозят, разворачиваются, а потом обгоняют меня и зажимают со всех сторон. Они вынуждают меня остановиться. И я подчиняюсь. Слышу, как хлопают двери. В свете фар вижу, что из машин выходят мужчины в черных костюмах. И вид у всех не дружелюбный.

Сижу, не шевелюсь. Дверь с моей стороны рывком открывается.

— Живо, вышла из машины, — рокочет голос отца.

Я поднимаю взгляд на папу. Он в бешенстве. Это заметно по бьющейся жилке на шее, по тому, как ярко горят янтарные глаза. На скулах отца ходят желваки, а ноздри раздуваются. Этот оборотень меня безумно пугает. Я судорожно сглатываю. Чувствую себя провинившимся ребенком.

Отец хватает меня за руку и рывком вытаскивает меня из машины. Папа очень сильный. Его хватка на моей руке усиливается. Теперь точно синяк останется.

Отец рывком разворачивает меня к себе. Глаза в глаза. Папа дышит тяжело.

— Ты… — рычит он угрожающе. — Ты хоть понимаешь, что за твоей головой охотится Гончаров? М? Ты какого хрена сбежала из дома? Одна и без защиты! Ты с ума сошла? О чем ты только думала! — отчитывает он меня, как пятилетнего ребенка.

И я понимаю, что он испугался за мою жизнь, поэтому и злится. Он боится потерять меня. Я без слов резко прижимаюсь к отцу, утыкаюсь носом ему в грудь, обнимаю его руками. И начинаю рыдать. Не могу контролировать свои эмоции. Что-то накатило. Просто обо мне еще никто и никогда так не переживал. А тут нутром чувствую, как сильно этот опасный оборотень меня любит. Чувствую это благодаря своей звериной сущности.

Отец напрягается, заметно теряется. А меня трясет от рыданий. Его черная рубашка промокает от моих слез.

— Шшшш… Тише моя маленькая. Напугал? Прости, — вздыхает отец и гладит меня по голове.

— Я устала… Мне страшно… Я не хочу умирать… — заикаясь, бубню я.

— Ты не умрешь. Я никому не позволю тебя обижать, — заявляет отец и подхватывает меня на руки, как маленькую девочку.

Я интуитивно хватаюсь руками за его шею. Мужчины стоят с непроницаемыми масками на лицах.

— Мирон, машину пригони домой, — отец отдает приказ своему сыну.

— Ты как? — интересуется брат, смотря на меня. — Анют, с тобой все хорошо?

— Не видишь, она напугана? — рычит отец и несет меня к своей машине.

— Охотник научил ее убегать при первой опасности. Вот она и убежала, когда мы все сознание потеряли на празднике, — бубнит Мирон. — Она просто испугалась. А ты орешь на нее. Естественно, она еще сильнее будет бояться. Опять чую ее страх.

— Где ты была, милая? — успокаивающе говорит папа, усаживая меня на заднее сиденье автомобиля.

Отец садится рядом, гладит меня по голове. А взгляд у него цепкий, изучающий. Мне кажется, он меня насквозь видит. Учует, если солгу. От него исходит такая пугающая тяжелая энергетика, что мне не по себе.

— Нигде, — пожимаю плечами. — Просто ездила по округе. Я испугалась. Думала, за мной охотник пришел.

Отец обнимает меня. А меня лихорадит. Это все нервное потрясение. Я так боялась попасть в лапы охотника или других врагов, ехала без отдыха на пределе своих возможностей, поэтому эмоциональный откат случился. На меня вдруг наваливается дикая усталость.

— Виталь, вези нас домой, — отец отдает приказ водителю.

Оборотень, сидящий за рулем, молча кивает. В окно вижу, как другие машины тоже трогаются с места и выстраиваются за нами. А у меня сердце грохочет в висках. Я морально устала. А в объятиях папы так тепло и уютно, безопасно. Даже не замечаю, как отключаюсь.

— Приехали, — шепчет отец мне на ухо.

Я разлепляю веки. Пикнуть не успеваю, как отец открывает дверь автомобиля, а потом подхватывает меня на руки и несет по дорожке к дому. На крыльце стоит мама. Вид у нее испуганный, взволнованный.

— Сережа! Что случилось? Что с Анечкой? — вскрикивает она и бежит к нам.

— Все нормально. Она просто устала. Ну и я немного напугал.

— Сережа! Она же девочка! С ней надо быть мягче, — возмущается мама.

— Я уже понял, — спокойно отвечает отец и заносит меня в дом.

Он с легкостью поднимается на второй этаж, будто я вообще ничего не вешу. Папа заносит меня в спальню и осторожно укладывает на кровать, а потом садиться рядом.

— Хочешь облепиховый чай? Ты голодная? Скажи, чего хочется, для тебя это приготовят.

Мне немного неловко. Не привыкла я к такой заботе, к такому вниманию.

— Пап, прости, — шепчу виновато. — Я не хотела расстроить тебя и маму.

Говорю искренне. Но извиняюсь не за побег, а за то, что полюбила их врага.

Отец прижимается губами к моему лбу, с шумом втягивает в себя воздух.

— Ты капсулы принимала? Которые со следа сбивают волков? Поэтому я не чую твой запах, — говорит он. — Поэтому мы не могли понять, в какой стороне тебя искать.

— Да. Гончаров меня учил всю жизнь прятаться от волков. Я испугалась. Инстинкты сработали. Можно мне салат из овощей и макароны с курицей? Я безумно голодная, — перевожу тему.

— Конечно, — кивает отец и поднимается с кровати. — С этого дня без сопровождения никуда не ходи. Поняла? Это ради твоей безопасности.

— Хорошо, — соглашаюсь я.

Отец выходит из спальни, а мама заходит ко мне. Она садится на кровать, а я бросаюсь в ее объятия. Мама целует мои щеки, гладит по голове, а потом крепко к себе прижимает.

— Родная моя. Девочка моя. Я места себе не находила. Боялась за тебя, — шепчет она. — Получилось? Ты с ним виделась?

Я прикусываю губу, чтобы не разрыдаться. Опять эмоции бушуют.

— Да, — шепчу я. — Мам. Витя мечтает убить всех серых волков. Он был в бешенстве, когда узнал, что я дочка Амурского Сергея. Я не хочу, чтобы началась война. Они ведь начнут бои без правил. Если раньше они сражались друг с другом при случайной встрече, то теперь намеренно будут пересекать границы друг друга. Они ведь никого не пощадят. Мне страшно.

— Шшшш… Моя девочка. Ничего не бойся. Поверь моему опыту. Твой истинный сейчас в ярости, но его злость утихнет. Его очень быстро окутает тоска, потому что тебя опять нет рядом. Он будет мучиться без тебя. Его будет ломать от желания быть рядом. И он начнет думать головой. Пусть решает эту сложную задачу. Поверь мне, Виктор не объявит нам войну. Он не станет делать первый шаг, потому что осознает сейчас, что иначе ты отвернёшься от него. Ты не простишь ему гибель братьев и родных. И он это знает. Потерять тебя — это самый главный страх, который испытывает не только он, но и его зверь. Твой отец тоже не пойдет первым в бой. Он будет ждать, когда Виктор нападет.

— Ты уверена в том, что папа не начнет войну? — смотрю на маму с надеждой.

— Уверена. Я ему сказала, что, если он развяжет войну, он меня разочарует, заявила ему, что уйду от него в таком случае. А с капсулами, которые сделал охотник, найти меня он не сможет. И он это знает. Страх потерять меня — удержит его от этой глупости. Твой отец знает, что я способна на побег. Когда тебя украли, я забрала сыновей, и мы уехали в земли, которые принадлежат людям. Я вернулась в свою семью, откуда очень много лет назад меня забрал Сережа. Пока жила с волками, узнала все их слабости. Знала, как сбить оборотней со следа. Но тогда Сережа быстро нашел меня. За неделю. И то, потому что сыновей по запаху вычислил. Но даже этой недели было достаточно. Твой отец сходил с ума без меня.

— И что теперь будем делать?

Мама нежно гладит меня по голове.

— Жить. Как только появятся первые признаки того, что ты носишь под сердцем волчонка, сообщим радостную новость папе. Он сначала будет рвать и метать, но потом угомонится. Начнет думать головой, как дальше быть. Так что эти трудные задачи оставим мужчинам. Наше дело заботиться о детях. Тебе нельзя нервничать и переживать. И надо хорошо питаться. Поверь моему опыту. Ради этого малыша две стаи объединяться. Просто ты с оборотнями еще не жила, не знаешь всех тонкостей. Они всегда подчиняются сильнейшему. Сейчас самый сильный Виктор Дикий. Поэтому все стаи, хоть и ненавидят его, но подчиняются. Он следит за порядком, у него в руках власть. А сильнее него будет лишь один волк — это твой сын. Потому что он впитает в себя магию двух сильных стай.

— Как Рита? Ей удалось убежать? — интересуюсь я.

— Да. Артур вернулся ни с чем, — вздыхает мама. — Мучается он. Плохо себя чувствует. Если хочешь увидеть, что ждет Виктора без тебя, можешь сходить в комнату к брату. Его лихорадит. Всего ломает. Я не знала, что Артур закрепил свою связь с Ритой… Когда он только успел…

— Хочешь сказать, у него и Риты… Был секс? Поэтому его сейчас так жестко ломает? Зверь не чувствует рядом истинную и погибает?

— Да, ты все верно понимаешь. Пока связь не закреплена, ломка хоть и есть, но не такая сильная. А судя по тому, как Артур мучается, связь они закрепили.

— И как помочь Артуру? — настораживаюсь я.

— Чтобы его зверь не погиб, он должен найти Риту. Но он не может ее найти. Девочка теперь знает, как спрятаться от волка. Пока у нее есть капсулы охотника, Артур ее не учует.

— Мам, — ошарашенно шепчу я. — Хочешь сказать, Артур умрет?

— Милая, ты тоже меня недооцениваешь. Я бы никогда не стала рисковать своими детьми. Я дала Рите запас капсул ровно на столько дней, сколько может выдержать Артур. Новые капсулы ей взять будет негде. Туда, куда направилась Рита, охотники не водятся. Так что через два дня зверь Артура учует в какой стороне искать истинную. Ему сразу станет легче, он помчится за ней. Но вот эти страдания без нее, он теперь на всю жизнь запомнит. Так что Артурчик раз десять подумает прежде, чем Риту обидеть. Он теперь сделает все, чтобы она приняла его и была рядом по доброй воле. Если понадобится, он даже от стаи откажется ради нее. Вот такая сильная связь у волка и истинной. Ради своей женщины волк готов на любые безумства. Так что и с Ритой, и с Артуром все будет хорошо. Найдут общий язык.

— Обалдеть! Мам, я уже тебе говорила, что ты опасная женщина? — улыбаюсь я. — Вот это ты стратег.

— Я очень люблю в шахматы играть. Заранее могу продумать несколько ходов вперед. Кстати, твой отец так ни разу и не смог обыграть меня в шахматы.

В дверь раздается стук. Мама встает с кровати и подходит к двери. На пороге стоит обычная человеческая женщина с подносом в руках.

— Ольга Петровна, спасибо, — кивает мама и забирает из ее рук поднос.

Я чую запах еды и рот наполняется слюной. Мама ставит поднос на кровать. Я набрасываюсь на еду, как дикий голодны й зверь. Себя не узнаю. Я раньше могла несколько дней на перекусах протянуть. А теперь из-за того, что несколько часов была за рулем, толком не ела, не пила, накатила дикая слабость и усталость. Но когда я опустошила тарелки с едой, в организм будто силы вернулись.

— Спасибо, мам, за поддержку, — говорю ей.

— Отдыхай, милая. Поднос я отнесу. Тебе надо поспать. У тебя выдались трудные дни.

Мама уходит, а я встаю с кровати. Хочется принять душ перед сном. Искупавшись, натягиваю на себя ночную сорочку, забираюсь в постель. Выключаю ночник. Закрываю веки. Чувствую себя дома. И теперь понимаю, что дом — это не здание, и даже не какое-то место, дом — это когда любящие родные рядом.

Вздрагиваю, когда горячая ладонь зажимает мне рот, а вторая рука прижимает к кровати так, чтобы я не могу подняться. Я испуганно дергаюсь. В ушах стучит, сердце грохочет. На меня паника накатывает. А потом мышцы резко расслабляются. Внутренний зверь довольно урчит. Я чувствую до боли знакомый запах.

— Не знаю как ты, а я успел дико соскучиться, — шепчет мне на ухо Витя и прижимается губами к моей шее, вызывая трепет в моей душе. — Если уберу руку, орать не будешь?

Я отрицательно качаю головой. Муж убирает руку с моего рта. Я протягиваю руку, пальцами нахожу кнопку на лампе, стоящей на прикроватной тумбе, и включаю ночник. Часто хлопаю ресницами. Это не сон. Виктор Дикий реально в моей комнате. Навис надо мной и пожирает меня горящими янтарными глазами. На нем нет рубашки, только темные спортивные штаны. Обуви тоже нет. Стоит босой. Именно в таком виде он выбежал из гостиницы «Уют».

— Ты спятил? — выдыхаю я. — Ты что тут делаешь? Они же убьют тебя!

— Пф. Они меня не учуют. Я в твоем рюкзаке нашел очень интересные капсулы под названием «невидимка». Выпил их и прошел по территории твоего папаши незамеченным. Даже забрался по балкону в твою спальню. И охрана меня не засекла.

— Зачем ты пришел? Хочешь убить мою семью? — настораживаюсь я.

— Я знаю, как остановить войну. Ты ведь этого хочешь? М? Ты мне сказала, что не будешь со мной, пока я эту проблему не решу. Так вот. Я знаю, как решить эту проблему. План так себе. И мне он, пиздец, как не нравится. Хочу, чтобы ты знала, мне безумно непросто далось это решение. Но ради тебя мне придется наступить себе на горло. Я же, сука, теперь у тебя на поводке. Я сдохну, если ты меня отвергнешь. Поэтому придется чем-то жертвовать.

О чем он? Чем собрался пожертвовать?

Спросить не успеваю. В дверь раздается стук.

— Милая, ты еще не спишь? Я войду? — спрашивает отец, а я с ужасом смотрю на Виктора.

Его мышцы напряглись, глаза опасно прищурились, кулаки сжались. Я вижу, что этот опасный зверь жаждет убивать. И понимаю, что он мечтает оторвать голову моему отцу. И такая возможность сейчас есть. Папа его не чувствует из-за капсул. Отец не будет ожидать нападения.

Я понимаю, что если заору, предупрежу отца, тогда Витю схватят и убьют. Он один не выстоит против целой стаи. Ему сил на борьбу не хватит. А если промолчу, то отец погибнет.

— Что ты стоишь? Живо под кровать! Он не должен тебя тут видеть! Умоляю! — цепляюсь за руку Вити. — Пожалуйста, не убивай его. Я вижу, как сильно ты этого хочешь. Пожалуйста… Я тебе не прощу его смерть. Убив его, ты всех нас погубишь! Витя!

Дикий переводит на меня ледяной взгляд. На скулах мужа ходят желваки. Подбородок вздернут. Осанка прямая и гордая. Я понимаю, что он борется с собой. И я не знаю, какое решение он примет. Из-за этого мне безумно страшно. Я не хочу потерять тех, кто стал мне дорог.