Девочка для опасного Альфы

Глава 31

В какой-то момент мне кажется, что Боря умер. Он побледнел, губы посинели. Я испуганно смотрю на брата, нервно кусаю губу. Обхватываю себя руками, чтобы унять дрожь, качаюсь из стороны в сторону, потому что не могу спокойно сидеть на камне, но и встать боюсь. Вдруг, это убьет Борю? Я не хочу ему навредить!

Бормочу себе под нос:

— Пожалуйста… Пожалуйста… Не умирай…

Проходит двадцать минут, судя по часам на моем запястье. Охотник с диким криком втягивает в себя воздух и резко садится. Он будто сделал свой первый вдох, шагнув в новую жизнь. В тот же момент поднимается вихрь в храме. Слышу, как стукается о стену железная дверь. Прохладный ветер врывается в помещение. На улице тьма, ничего не видно. А в храме светло, так как стены светятся благодаря магии. Чувствую запах свежей травы и земли.

Боря хватается рукой за сердце, судорожно сглатывает, а потом переводит шальной взгляд на меня.

— Боря? — шепчу испуганно.

— Все хорошо. Магия поняла, что я защищал невинных. Она меня пощадила, — стуча зубами, говорит он и поднимается с пола.

Борю покачивает. Он будто с другого света вернулся. Его бледность меня пугает. Брат подходит к алтарю, обнимает меня ледяными руками и снимает с камня. Я поддаюсь порыву, обвиваю руками шею Бори и прижимаюсь к нему крепче, утыкаюсь носом в его грудь. Чувствую древесный запах с нотками кедра. Борю очень сильно трясет. Он холодный. Будто на морозе больше часа пробыл и продрог до костей.

— Тебе холодно? — шепчу я и растираю руками его плечи, шею, чтобы помочь ему согреться.

В детстве меня так Боря все время согревал, когда я зимой возвращалась домой после прогулки.

— Х-холодно, — стуча зубами, отвечает он и крепче прижимает меня к себе, чтобы согреться за счет моего тепла.

— Ты стал сильнее? — уточняю я.

— Д-да, но с-сила еще не до конца перешла.

— Бля… Какого хрена? Охотник! Твою мать! Я убью тебя! Убери свои лапы от моей жены! — слышу лютую ярость в голосе Виктора, вздрагиваю и оборачиваюсь.

Дверь храма открыта нараспашку. А в дверном проеме стоит разъяренный Виктор. Его кулаки сжаты, глаза янтарные и словно горят. Светлая футболка обтянула литые мышцы на груди. Я замечаю, что белая ткань в области ребер пропитана алой кровью, джинсы тоже испачканы кровью. Но мой муж, кажется, не ощущает, что истекает кровью. Его больше волнует то, что меня охотник к себе прижимает.

— Вить, он мой брат. И он замерз. Я просто ему помогаю согреться, — возмущаюсь я.

Бесит! Чем я заслужила недоверие?

— Он тебе не кровный брат, — цедит сквозь стиснутые зубы Дикий и опасно прищуривается, а потом издает грозный волчий рык.

Мужа бесит то, что он не может переступить порог. Невидимая стена не дает ему пройти.

Боря прищуривается, на его губах растягивается наглая ухмылка. Мой названный брат целует меня в щеку, а я слышу новый злобный рык волка.

— Ты его специально дразнишь? — возмущаюсь я и пытаюсь вырваться из объятий Бори, но он не отпускает меня.

Ощущаю, как огромная мощь проходит по моему телу, аж сердце спотыкается в груди. И эта мощь устремляется к Боре. Он получает силу источника через наши объятия. Я проводник этой силы, и я ее чувствую. Обалдеть! Мощь, которая устремилась к брату, меня пугает. Это очень огромная сила. Боря станет в разы сильнее своего отца. И если брат эту мощь обрушит против оборотней… Даже думать об этом не хочу!

— Ух, Дикий, как же тебя кроет-то, — улыбается Боря. — Твоего зверя ломает от ревности, потому что твоя девочка в моих объятиях. Тебя бесит, что я к ней прикасаюсь. Ты хочешь ее получить, но не можешь войти. Мучительно, не правда ли? Огромный мощный зверь, неуязвимый, опасный, быстрый, но сидит на привязи у хрупкой девочки.

— Я убью тебя, — чеканит каждое слово Виктор.

— Дикий, тебе бы укол от бешенства не помешал. Ты какой-то нервный. Где твое былое хладнокровие? — улыбается Боря, а я замечаю, что темные круги под его глазами исчезли, губы уже не синие, кожа розовеет. — Пару минут не можешь потерпеть? Верну я тебе Анечку.

Раздается новый злобный рык.

— Борь, хватит, — строго говорю я. — Долго еще?

— Я бы мог ускорить процесс, но для этого тебя надо поцеловать в губы, — заявляет Боря.

— Только посмей, останешься без башки и яиц, — рявкает Витя, и я слышу хруст.

Этой мой муж сжал свои кулаки так, что аж костяшки захрустели на его пальцах.

— Дикий, мы с тобой теперь по силе равны. Так что я тебя не боюсь, — хмыкает Боря. — Не смогу я Аню в губы поцеловать. Она же мне как сестра.

Боря выпускает меня из объятий спустя несколько минут. Все это время Витя следил за нами немигающим взглядом.

— Спасибо, Анюта, — кивает мне охотник. — Иди к своему психу. А то его нехило так кроет. Усмири своего зверя.

Я ускоряю шаг, а потом замираю на пороге в пяти сантиметрах от мужа. Между мной и Диким невидимая стена. Смотрю в разъяренные глаза Виктора. На его скулах ходят желваки, ноздри раздуваются, кадык дергается, на руках вены вздулись. Он меня пугает. Я понимаю, что этот зверь мне ничего не сделает, но не могу преодолеть преграду. Я боюсь разъяренных оборотней. Опять инстинкты вопят о том, что надо убегать от зверя, прятаться. Тяжело избавиться от старых привычек.

— Иди сюда, — цедит Виктор сквозь стиснутые зубы. — Я уже с трудом удерживаю зверя. Не доводи меня до помутнения разума.

— Ты меня пугаешь, — признаюсь я и часто моргаю.

— Бля… — качает головой Дикий. — Ты меня с ума решила свести? М? Выйди из этого проклятого храма!

И тут мой взгляд цепляется за окровавленный бок мужа. Волнение простреливает мою душу.

— Ты ранен! — восклицаю я и делаю шаг вперед.

Дикий сразу же рывком хватает меня и прижимает к себе. Он мне слова не дает сказать, впивается в мои губы жадным поцелуем, толкается в мой рот языком, посасывает, покусывает. Ощущаю увесистый шлепок по своей заднице и возмущенно мычу.

Муж с трудом отрывается от моих губ. В его глазах полыхает огонь, а еще что-то темное и пугающее.

— Узнаю, что ты с другими мужиками обнимаешься, выпорю, а потом оттрахаю, — рычит он угрожающе. — Ты моя! Только моя!

— Вить, усмири своего зверя, — вздыхаю я. — Я люблю тебя. Ты мой муж. Мне другой не нужен. Артур, Мирон и Боря… Они мои братья. Так что хватит ревновать. Ты ранен!

— Пустяки. Бывало и хуже, — заявляет он.

— Дикий, теперь уходим? — спрашивает мужчина, имени которого я не знаю.

Но судя по тому с каким уважением он смотрит на Виктора, это кто-то из черных волков.

— Да. Тащите охотников в машину, — кивает Дикий.

Я удивленно смотрю на то, как оборотни подходят к связанным старикам. Я даже не сразу на них обратила внимание, так как Витя набросился на меня с поцелуями, да и темно на улице, а у меня зрение хоть и лучше, чем у людей, но не такое обалденное, как у оборотней. Ведь они видят очень хорошо в темноте.

— Сука! Предатель! Я так и знал, что эта никчемная баба родит мне слабака, — шипит Гончаров, прожигая взглядом сына. — Ты их убивать должен, а не помогать этим блохастым шавкам! Они твари! Они не достойны жить!

Боря же, расправив плечи и вздернув подбородок, смотрит с презрением на бывших охотников.

Я в шоке от того, что вижу. Гончаров превратился в седого, морщинистого, немощного старика. На вид ему лет девяносто. Кожа бледная, тонкая, с синими венами. Пальцы длинные, худые, скрюченные. Он с трудом переставляет ноги.

— Они такие же люди, как и мы с тобой, — цедит Борис сквозь стиснутые зубы. — У них тоже есть дети, семьи и мечты. Пока они не нападают и не убиваю слабых, охотники не будут вмешиваться. Если волки начнут уничтожать беззащитных людей, я встану на сторону слабых. Но первым никогда не буду нападать на волков. И оборотни, и охотники устали от вражды. Теперь я главный охотник в этом городе, во мне больше магии, чем в других. И я намерен установить мир.

— Глупец! Ты идиот! Весь в мать. Она такая же дура, — рявкает Гончаров, но получает пощечину от Бори.

— Не смей так говорить о моей матери. Она слабая и хрупкая женщина, которая ничего доброго и хорошего не видела в жизни из-за тебя! Я даже не могу ей признаться в том, что жив, боюсь, что ее слабое сердце не выдержит такой новости, — рявкает мой брат. — Ты чудовище! Ты разрушил многие жизни. И мне стыдно, что ты мой отец. Отправьте их в дом престарелых. Пусть они под присмотром доживают оставшиеся годы, — говорит Боря волкам, а они смотрят на него с уважением.

Боря переводит взгляд на моего мужа.

— Дикий, ты правишь городом. Ты готов заключить мирный договор с охотниками? — спрашивает брат и протягивает руку Виктору. — Только нам надо немного изменить правила, чтобы улучшились жизни обычных людей. Давай прошлое оставим в прошлом. То, что творили наши предки — это уже не изменить. Но в наших с тобой силах написать новую историю для этого города. Что скажешь?

— Скажу, что ты охреневший тип и очень сильно меня бесишь. Но я тоже устал от войны с охотниками. И хочу, чтобы мой сын рос в безопасном городе, — мой муж, скрипнув зубами, пожимает руку Бори.

— Взаимно. У меня тоже скоро появится сын. И кем он будет: волком или охотником, я не знаю. Ради него я хочу установить мир. Мой пацан не заслуживает смерти только потому, что родится с магией, которая не подходит какой-то из сторон, — кивает брат. — Если он будет волком, я от него не откажусь.

— Забирай свою женщину, переезжайте на мою территорию. Я гарантирую твоей волчице безопасность, даже если она родит охотника. На территории серых волков вам оставаться опасно. Папаша Анечки старой закалки. Ему будет трудно смириться с нововведениями, — ледяным тоном говорит Виктор.

— Если я ее заберу, к тебе явится вся стая серых волков, чтобы забрать ее обратно. Я не хочу развязать войну между двумя стаями, — усмехается Боря и качает головой.

— Почему они за ней явятся? Кто твоя избранница? — настораживается Дикий и крепче сжимает пальцами мою талию.

— Волчица, которая носит под сердцем моего сына… Мирослава Амурская. Двоюродная сестра Анечки. Сергей Амурский взял ее под свое крыло, когда его брат умер. Мира с матерью живет. Так что, Виктор, у нас с тобой много общего. Амурский хочет убить тебя, чтобы выбрать для Анечки достойного, по его мнению, мужчину. Меня он тоже захочет убить, когда узнает, что я прикоснулся к его племяннице. Он сразу начнет и для Миры искать «жениха». Мира скрывает живот, но скоро это будет невозможно. К этому времени нам надо что-то решить с Амурским. Надо, чтобы он по доброй воле нас принял в семью. Иначе будут новые конфликты, столкновения и война. И все пойдет по кругу… Убийства, смерти, потери…

— Амурского сердечный приступ накроет, когда он все эти новости узнает. И наконец-то сам сдохнет, — усмехается Дикий, а я толкаю его локтем в бок и гневно дышу. — Извини, сладкая. Все время забываю, что это твой папаша. Конечно, долгих лет ему жизни. Пусть живет и бесится, пыхтит от злости. Ведь его девочки выбрали не тех мужчин. Это будет лучшее наказание Амурскому за смерть моего отца.

— Витя! Ты же сказал, что отказался от мести ради меня! — возмущаюсь я.

— Так и есть. Отказался. Я же не развязал войну. Все ради тебя, моя девочка.

— Надо все сразу рассказать папе, когда вернемся домой. Я уверена, что он смирится, — говорю я.

Боря и Виктор переглядываются. В их взглядах вижу неверие. Они сомневаются, что мой отец примет в свою семью охотника и черного волка. Папа еще не знает о том, что Рита дочка охотника. Артур так и не рассказал ему об этом. Папа думает, что Рита обычная человеческая девушка.

— А это хорошая идея. Дикий, если что, прикроешь мою спину, — усмехается брат. — Если Амурский не смирится, хватаем своих девчонок и покидаем земли серых волков.

— Договорились, — кивает Виктор. — Охотник, моя жена со мной поедет. Так что ты можешь уже проваливать.

Я пикнуть не успеваю, как Дикий подхватывает меня на руки и тащит куда-то. Вокруг темно, сверчки стрекочут. В темноте высокие деревья кажутся зловещими. Ветер качает ветки, шелестит листвой, и кажется, что какие-то чудовища тянут к нам свои когтистые лапы. И в этой тьме глаза моего мужа буквально горят.

— Я опять чую твой страх, — морщит нос Дикий.

— Просто… Местность жуткая, — признаюсь я.

У меня сердце грохочет, в висках стучит.

— Маленькая моя, самый страшный зверь в этой округе — это я. Ну теперь еще и младший Гончаров. Но мы тебе не навредим. А больше тут бояться некого, — уверяет меня муж.

А я никак не привыкну к тому, что у меня теперь есть защитники. Кладу голову на мощное плечо, обвиваю шею Вити руками и слабость накатывает. Мне не верится, что все позади. Хотя, еще не все… Нам надо еще как-то моему отцу рассказать всю правду.

— Ты точно в порядке? У тебя футболка вся в крови, — с беспокойством спрашиваю я.

— У меня быстрая регенерация. Уже почти все раны затянулись. Но безумно приятно, что ты так обо мне беспокоишься, — слышу теплоту в его голосе. — Ты, наверное, проголодалась?

— Я голодная, как зверь, — признаюсь ему.

Муж быстро шагает вперед.

— Потерпи, моя сладкая, доберемся до ближайшего городка и накормлю тебя. В машине у меня есть вода и шоколадка.

— Вить…

— М?

— Ты правда подпишешь мирный договор с охотниками? — шепчу я.

— Правда.

— По твоему же приказу охотников истребляли в городе, почему ты передумал? — пытаюсь докопаться до правды.

Виктор тяжело вздыхает.

— Потому что мне досталась необычная девочка. У тебя брат охотник, а еще братья Амурские. И если я кого-то из них прикончу, ты будешь страдать и рыдать. А твои слезы рвут душу моему зверю. А когда мой зверь не чует покоя, я тоже не могу найти равновесие в душе, начну дергаться, психовать, допускать ошибки и потеряю свою власть в стае. Мне на хрен такое не упало. Я не собираюсь лишаться власти, своей стаи, и прочего. Поэтому мне легче заранее просчитать все ходы, чтобы ты мне потом мозг не выносила. Подстраиваюсь под новые условия. Если охотник нападет на моих волков, я выслежу его и убью. Если Амурские начнут дорогу мне переходить, будут пакостить и нападать, я выслежу их и убью. Но первым начинать войну ни с кем не стану, но и молча терпеть их нападки не собираюсь. Надеюсь, ты меня услышала, — заявляет ледяным тоном.

— Услышала, Вить, — киваю я и прижимаюсь губами к бьющейся венке на его шее.

Вдыхаю потрясающий запах его кожи, дурею.

— Ань, я с трудом держу себя в руках. Хочется трахнуть тебя посреди леса. Безумно тебя хочу. Несколько дней к тебе не прикасался и у меня уже ломка. А ты дразнишь, — рычит он.

Я удивленно хлопаю ресницами.

— Я тебя не дразнила, не выдумывай, — возмущаюсь я, чувствую, что от смущения уши горят.

— Как же, — фыркает он. — Ты в шею меня поцеловала, и я уже завелся, как зеленый пацан. Член уже дымится. Но теперь я в первую очередь о тебе думаю. Ты же давно не ела. Я сначала тебя накормить хочу. И отдохнуть тебе надо. Вынашивать волчонка — задача непростая. Поэтому придется мне еще терпеть. А я не привык терпеть. Я всегда сразу беру то, что хочу. Но с тобой вся моя жизнь перевернулась. Теперь ты у меня на первом месте, а все остальное я на второй план отодвинул.

— Вить… — шепчу я и нервно кусаю губу.

— Что? — бросает с раздражением и смотрит на мои губы голодным взглядом.

А у меня от этого взгляда все внутренности в узел стягиваются, и между ног становится горячо и влажно.

Теперь я поняла, почему Витя сегодня такой нервный. Он без ласки совсем у меня одичал.

— Ну, без еды я смогу еще час протянуть… — больше я слова не успеваю сказать, потому что муж впивается в мои губы жадным поцелуем, прижимает меня к стволу дерева.

У мужа будто тормоза сорвало. Его окончательно поглотила страсть. Дикий лихорадочно стягивает с меня вещи, ласкает, кусает, а я стону от удовольствия, которое пронизывает каждую мою клеточку. Задыхаюсь от острых ощущений. Рядом с Витей я становлюсь какой-то другой, более смелой, раскрепощенной, будто на первый план выходят инстинкты, они правят, а не разум. Между мной и Витей нет ни границ, ни правил, ни ограничений. Мы чувствуем друг друга так, будто мы единый организм. Я растворяюсь в умелых руках мужа, отдаюсь ему вся без остатка. И мир для нас перестает существовать.