Девочки-лунатики

Глава 9

То, что она оказалась яблоком раздора Карина поняла не сразу. Не помогали ни двусмысленные хмыканья Нины, ни ревнивые взгляды других стюардесс, ни собственный жизненный опыт.

Рейс выдался сложным. Пассажиры все время чего-то хотели, и Карина, мечтавшая хоть немного посидеть, буквально сбилась с ног. Из кабины пилота то и дело просили принести кофе и воду, предваряя это просьбой: «Пусть та рыженькая зайдет!». Каждый раз, когда она с заученной улыбкой подносила летчикам напитки, Гарин смотрел на нее призывным взглядом, да еще умудрялся якобы невзначай прикоснуться к ее руке, проводя по коже большим пальцем. Карина терпела, подавляя желание взять поднос и впечатать его в лощеную физиономию красавчика. Обаяние Вадима Гарина растаяло еще в аэропорту. Карина искренне не понимала баб, готовых прыгнуть к нему в койку по первому зову. Ну, красивый, ну и что? Статуя Давида тоже красивая, но его же никто в постель не тащит… Девчонки, конечно, косились, судачили за спиной и демонстративно замолкали, стоило ей войти в отсек, словно она была виновата во внимании Гарина к себе.

Да забирайте его, на здоровье!

Стараясь не обращать внимания на презрительное фырканье, Карина сновала по салону, словно челнок, загнав себя до полусмерти. Отдохнуть удалось лишь во второй половине полета, уже после того, как был подан и убран обед. Савицкий то и дело приставал к ней с какими-то нелепыми вопросами, а потом словно невзначай сказал:

— Там в Бангкоке, неподалеку от аэропорта есть чудный ресторанчик.

— И что? — раздраженно спросила Карина, сортируя остатки нераспроданных товаров из дьюти-фри.

— Отличный ресторан в «Новотеле», — вполголоса заметил Савицкий. — Не приходилось там бывать?

— Нет, — буркнула она, еще не понимая, чего от нее хочет Игорь. Бессонная ночь уже давала о себе знать. Карина устала, то и дело сбивалась, пересчитывая дорогие ручки и духи, а тут еще старший бортпроводник бубнит под нос что-то невнятное про ресторан.

— Тогда я тебя приглашаю, — решительно сказал он. — Буду тайским гидом. Дамы и господа, посмотрите налево, посмотрите направо. За чаевые мы будем вам признательны.

Карина подняла голову и недоуменно сдвинула брови.

— Что?

— Ну, чего тупим-то? — разозлился Игорь. — В кабак я тебя зову, понятно? После прилета. Покажу Бангкок не с высоты птичьего полета, а так сказать, жадными глазами турыста.

Он так и сказал — «турыста», имитируя знаменитую папановскую интонацию. Карина захлопала ресницами, а потом рассмеялась.

— Это ты меня так на свидание приглашаешь что ли?

— Почему на свидание? — обиделся Игорь. — Просто приглашаю… Имею я право просто пригласить коллегу в ресторан? Посидим, выпьем тайского рома, послушаем музыку и, может быть, немного потанцуем?

Ей стало еще смешнее, потому что он так плохо играл в доброго товарища, а может, он специально играл плохо, чтобы она поняла: ничего дружеского в этом рандеву не будет. В конце концов, за дело брался профи экстра-класса, гроза слабого пола всей авиакомпании, настоящий самец, которому было важно поставить очередную зарубку.

— Олега пригласи.

— Нет, на это я пойтить не могу, — картинно испугался Игорь, прикрывая рот в притворном ужасе. — Чего люди-то подумают, если увидят нас в кадрили? Таиланд, конечно, страна ко всему привычная, но два русских мужика в летной форме, засентименталившие под Тони Брэкстон — это перебор.

Она снова рассмеялась, громко, во весь голос, откинув голову назад. Копавшаяся в стопках салфеток Нина, выглянула из-за угла, скривилась и спряталась обратно.

Игорь с удовольствием смотрел, как она смеется и сам улыбался, вполне по-доброму, без похотливых огоньков в глазах, и это Карине неожиданно понравилось. В конце концов, кто назначил Савицкого главным соблазнителем? Она и сама прекрасно умела играть в эти игры, зазывно смотреть на объект в упор и томно опускать взгляд, многозначительно улыбаться и не отвечать на вопросы. Кто сказал, что зарубки делают только мужчины?

Терять ей, собственно говоря, было нечего. Подумаешь, будет краткосрочный роман, в конце концов, она не собирается ни в кого влюбляться. Так почему бы не воспользоваться ситуацией? Тем более за чужой счет. Съем квартиры подъел ее маленький запасец денег, и на всякие приятности, вроде внезапных незапланированных походов по ресторанам, покупок шубок и украшений не осталось ничего.

— Ну, так что, я за тобой зайду? — буднично спросил Игорь.

— Зайди, — милостиво согласилась она, а потом, спохватившись, добавила: — Только у меня приличного платья для ресторана нет.

— Окстись, это же Таиланд, — отмахнулся Игорь. — Мы не в королевский дворец идем. Шорты и сланцы вполне подойдут.

— У меня и шорт нету, — предупредила она.

— Ну, так купим, делов-то.

Карина неопределенно пожала плечами, мол, действительно, делов-то, а довольный собой Савицкий наклонился к ее уху, чтобы сказать что-то секретное, но именно в этот момент из кабины пилотов вышел Гарин и прошел мимо, бросив на обоих убийственный взгляд. Карина ответила кривой усмешкой, не заметив, что такая же усмешка исказила губы Савицкого.

— Сматываешься? — лениво спросила Нина, валяясь в постели.

— Угу, — буркнула Карина, придирчиво оглядывая себя в зеркале. — Мосье Савицкий изволил пригласить в ресторан.

Отельчик, в котором их разместили, был традиционно паршивым, но никто не жаловался. Все уже привыкли и к сырым углам номеров, и протоптанным тропкам муравьев, моментально сбегавшимися после доклада разведчиков на случайно забытую конфету, крошку сахара или булку, мелкому воровству горничных-камбоджиек, старательно «не понимавших» претензий, потому ценные вещи держали при себе, тщательно перетряхивали постель и первым делом, включали кондиционеры, выстуживая комнату до восемнадцати-двадцати градусов.

Если первые несколько раз Карина была очарована Бангкоком, то теперь, узнав его чуть больше, она стала недолюбливать этот город, с башнями небоскребов под низким белым небом, тяжелым влажным воздухом, вездесущей гнилостной вонью. Тайцы ее раздражали, и Карина почти завидовала счастливой Ладе, летавшей в благословенную Европу. Хотя, что ни говори, вырваться из не менее сырой Москвы в тропики было приятно, вот только голова раскалывалась от перепадов давления.

После прилета Нина, которую поселили в один номер с Кариной, сообщила: «Новотель» место невероятно помпезное, и туда, скорее всего в шортах не пустят. Напуганная Карина выскочила в магазин, где прикупила приличное платье и босоножки, и теперь, глядя на себя в зеркало, осталась вполне довольна.

— Давай, — зевнула Нина. — Игорюня всех своих курочек туда водит. Пускает пыль в глаза шиком и блеском, а потом берет тепленькими, в чистой постельке.

— Меня трудно шиком и блеском купить, — пожала плечами Карина. — Я все-таки не в хлеву родилась. Когда мужчина передо мной открывает дверь и отодвигает стул, в обморок от восторга не падаю.

— А иной раз стоит и упасть, — назидательно сказала Нина и добавила противным визгливым голосом: — Крикнешь ему: я ваша навеки! И все, поплыл кавалер. Если не вспугнешь, конечно.

— Спасибо, маманя, за заботу и ласку, — фыркнула Карина и ответила Нине поклон. — Век не забуду доброту вашу.

— То-то, — важно сказала Нина. — Ключ от номера не забудь.

— Ты никуда не пойдешь?

— Да ну, чего я, Бангкока не видела что ли? Устала как собака. Нам еще ночь обратно лететь, так что я выспаться должна, чтобы свежее быть и красившее… Кстати, Вадиму ваше рандеву явно не понравится. Видела, как он на вас зыркал в холле?

— Мне нет дела до того, что ему нравится.

— Оно конечно. Хотя, честно признать, я бы на твоем месте не Савицкого выбрала. Ты же понимаешь, надеюсь, что у Игоря есть планы? И тебе в этих планах определенная роль отведена.

— До его планов мне тоже нет дела. Я пожрать иду.

Нина повернулась на бок, подперла голову рукой и с жалостью произнесла:

— Карин, мне нравится твоя бравада, но я Савицкого сто лет знаю. И если ты думаешь, что улетишь из Бангкока нетраханной, то глубоко заблуждаешься. Этот кобелина своего все равно добьется, не тут, так в Москве, а то и в самолете.

— Ты меня жалеешь что ли, Нин?

— А надо?

— Нет. Я не лохушка какая-нибудь, и сама разберусь, что делать. Если уж ему так надо добиться, пусть добивается. Мужик на то и мужик, чтобы добиваться. Я, слава богу, не замужем, и могу позволить себе легкое приключение.

— Дело твое, — равнодушно сказала Нина. — Я сказала, ты услышала.

Она снова откинулась на подушки, но, видимо, лежать просто так ей было невмоготу.

— Он тебе хотя бы нравится?

— Нравится. Во всяком случае, больше, чем Гарин. Этот даже ухаживать не пытался, типичный пикапер. Поматросил бы и бросил.

— Ну… Ты к Вадику несправедлива. Он бабник, конечно, но далеко не такая гниль, как Савицкий.

— Нин, я в курсе, что он тебя подсидел, — спокойно сказала Карина, уже с трудом сдерживая раздражение. — Но мне, слава богу, он ничего плохого не сделал.

— Пока не сделал.

— Нина!

— Ладно, молчу, — вздохнула Нина и натянула на глаза повязку для сна.

Карина посмотрела на нее, а потом нахмурилась. Беззаботное настроение внезапно испортилось, словно в погожий денек на безоблачном небе показалась туча, расползающаяся во все стороны. Поход в ресторан уже не казался такой замечательной идеей, как полчаса назад, а все приготовления виделись глупостью. Она так радовалась, когда выбирала это платье и туфли, представляя, как будет сидеть за столом и, небрежно поднимая бровь, заказывать блюда, дегустировать вино из мангустинов, а потом, возможно, потанцуют, или прогуляются…

Хотя, какие к дьяволу, прогулки в Бангкоке, с его узкими тротуарчиками, где двоим не разойтись, а сверху льется расплавленное солнце, моментально придавливающее к брусчатке, подванивающей гнилыми фруктами и нечистотами?

Значит, прогулки не будет. А что будет?

До моря не доехать. В Паттайе грязно, а до островов далеко, времени не хватит. Обратный рейс уже в восемь вечера, и это значит, что после обеда они, скорее всего, вернутся обратно в отель, скоротав остаток положенного послеполетного отдыха в постели.

Так что, вполне возможно, танцы все-таки будут. Но горизонтальные.

Подумав об этом, Карина поморщилась.

Не ходить? Завалиться на соседнюю койку и проспать до самого отлета?

Она еще размышляла, как поступить, когда в дверь решительно постучали.

Своими предсказаниями Нина все-таки умудрилась испортить вполне легкомысленное и беззаботное настроение, потому к Савицкому Карина вышла хмурая и неразговорчивая. В такси она бесконечно одергивала короткую юбку. Все казалось, что жадный взгляд Савицкого царапает колени. Чтобы излишне не раздражаться, Карина уставилась в окно, однако от этого стало еще хуже. Левостороннее движение Бангкока после Москвы было слишком непривычным, и от этого мерещилось, что такси все время едет не в ту сторону.

— Ты какая-то напряженная, — сказал Игорь после неловкой попытки завязать разговор.

— Голова разболелась, — ответила Карина, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Душно все-таки здесь.

— Может, на массаж сходим? Тайский массаж — лучше средство для релаксации. Ну, и от головной боли, говорят, помогает. И салоны тут всюду, не надо долго искать…

В голосе не было никакого намека на плотские удовольствия, сколько Карина ни прислушивалась, только забота об ее несчастной больной голове.

В отместку за испорченное настроение, она решила заказать себе самое дорогое блюдо, чтобы Савицкий не очень воображал и даже злорадно ухмылялась, представив его физиономию в этот момент, но как только они оказались внутри кондиционированного пространства ресторана, с приятным запахом кухни, тяжелые мысли рассеялись, словно дым. Да и беседа пошла легче, как будто аромат жарящихся на гриле креветок отогнал напряжение.

— А у тебя как посвящениие прошло? — спросил Игорь.

— Посвящение?

— Ну да. С ведерком не бегала самолет заправлять?

Карина недоуменно сдвинула брови, а Игорь рассмеялся и насадил на вилку кусочек мяса.

— Ой, ну что ты, это же обычная проверка на панику. Если еще строгости в голос напустить, можно гаркнуть на дуреху необстрелянную еще перед прогревом салона и отправить к техникам за керосином. Вон, Алиска Котовская купилась, кстати, побежала, как миленькая. Сколько уже прошло… года три, наверное? Да, точно… так мы ей этот случай до сих пор припоминаем. Как-то даже вычислить пытались, сколько раз ей требовалось сбегать, чтобы заправить самолет, да в нулях запутались.

— Сволочи вы, — рассмеялась Карина. — Меня бы так напугали с наскоку, я бы точно побежала, и не только за керосином. Нет, меня так не проверяли. Хотя еще при первом полете пытались заставить найти стоп-кран, но я этот прикол знала, и даже не почесалась. Правда, один раз закрыли в хвосте, в каморке для пледов.

— Как это?

— Да случайно. Пошла я за пледом, вошла внутрь, а тут пассажир из туалета вышел и мою дверь захлопнул. Там же дверь только снаружи открывается. Я орала, долбилась, а что толку? Свист такой стоит, ничего не слышно. В общем, летела я в стоячем положении часа два. А меня в это время экипаж ищет по всему салону. Как так? Была стюардесса — и нету. Хорошо еще, что клаустрофобией не страдаю, а то с ума бы сошла точно.

— А, — обрадовался Игорь, — так это ты была? Помню, нам этот случай на планерке рассказывали по технике безопасности. Ты с Барабановым летала, да?

— Да.

— Ну, точно. Ему вообще на практиканток везет. Они как-то девочку одну на первом рейсе чуть до инфаркта не довели, когда вызвали ее в кабину, а сами спрятались, да еще маски надели кислородные. Деваха заходит, самолет на автопилоте, кабина пуста, а сзади: гав! Она — брык, и в обморок. Да ты помнишь, наверное, это недавно было.

— Помню, — кисло ответила Карина, припомнив ужасную историю, рассказанную Ладой. — Более того, я с этой девушкой квартиру снимаю. Я бы за такие шуточки взяла бы что-нибудь тяжелое, да по мордасам…

— А меня самого знаешь, как развели на первом полете? — торопливо сказал Игорь, почуяв приближающуюся грозу. — Летим мы где-то над Европой, и как на грех с нами проверяющий был. А я — пацан молодой, второй день на работе. Самолет полупустой, в бизнес-классе три человека. Ну, меня на бизнес-класс поставили, я и деваха одна того… шурум-бурум, обслуживаю, улыбаюсь и все такое, тележку толкаю, и тут мне старшой говорит: иди, объяви по громкой связи, чтобы пассажиры минут пять туалетом не пользовались, Цюрих пролетаем, санитарная зона…

Карина расхохоталась, предвкушая развязку, да так громко, что с соседнего столика на нее недовольно покосился пожилой, упитанный бюргер, расслаблявшийся в компании молодой тайки позднего школьного возраста. А Игорь, отхлебнув слабенького винца, воодушевленно продолжал:

— И я, как баран, пошел объявлять. Выхожу, а пассажиры мне: а что, наше дерьмо вниз летит что ли? А я стою, глазами хлопаю. Смотрю, наши вокруг напыжились, красные, а потом как закатились, заразы.

— Смешно, — фыркнула Карина, вытирая катившиеся из глаз слезы.

— Смешно, — согласился Игорь. — Только я потом сидел, талмуды штудировал по устройству санитарных комнат.

Доев мясо, он со вздохом посмотрел на пустую тарелку и неожиданно сменил тему:

— А ты это… того… Как живешь?

Такая постановка вопроса Карину неожиданно развеселила.

— Это в каком смысле? — поинтересовалась она.

— Ну… — он глубокомысленно очертил пальцем в воздухе кривоватую окружность. — Я имею в виду — вообще.

— Вообще я живу хорошо, — ответила она и столь же вежливым тоном спросила: — А ты как живешь? Я имею в виду — вообще.

— Да не особо, — вздохнул Игорь, скис лицом, и даже его широкие плечи как будто тоже скисли. — С женой вот развелся, квартиру делим, и даже не знаю, чем все закончится. На выходных напился с горя, как алкота конченая, в гордом одиночестве. Спасает только мысль, что алкота не напивается шестнадцатилетним вискарем. А жить все равно тошно.

— Чего ж разводился тогда? — усмехнулась Карина. — Не было бы тошно.

— Ну… Бывают такие моменты, когда вместе еще хуже. Молодая ты еще, не поймешь. Это же на самом деле ужасно, возвращаться домой, где тебе не рады, не ждут и, может быть, втайне мечтают, чтобы ты не вернулся, грохнулся с десяти тысяч, и только мокрое место.

— Бедненький, — саркастически хмыкнула она. — Пожалеть тебя?

По тому, как предательски дрогнул ее голос стало понятно, чем кончится их вылазка в ресторан, и, кажется, Савицкий это тоже понял, потому что вкрадчиво произнес:

— Пожалей.

Карина вскинула руку и медленно провела кончиками пальцев по его щеке, вниз, к подбородку. Савицкий задержал дыхание и на миг даже глаза прикрыл. Бюргер за соседним столиком покосился на Карину с интересом, а обернувшаяся тайка — злобно, и тут же притворно улыбнулась, защебетав на своем птичьем языке, отвлекая внимание. Савицкий поднял глаза и посмотрел в глаза Карине.

— Блин, — вздохнул Игорь и потупился.

— Что?

— Ничего. Ты такая красивая, я даже поцеловать тебя боюсь.

Она помолчала, а потом тихо ответила:

— Я вообще-то не кусаюсь.

После этих слов влажный воздух Бангкока словно сдвинулся с места и ударил вверх, разгоняя облака, будто от взрыва атомной бомбы.

Бамс! — и нет преграды, призрачной, эфемерной, но все же ощутимой то ли пресловутым шестым чувством, сторожевым псом подсознания. Бамс! — и из коллег, обедавших в ресторане, они превращаются в любовников, даже если само действо еще впереди.

Они торопливо встали из-за стола, напугав бюргера с его изящноглазой обоже, бросили официанту деньги на ходу, и даже сдачу не забрали, хотя, кажется, там было слишком много, и выбежали в душное марево, моментально нырнув в услужливо распахнутую дверцу такси. В машине они тут же стали тискаться, как школьники, на что широконосый, как все тайцы, водитель смотрел с удовольствием. Впившись друг другу в губы, они оторвались только когда стали задыхаться. Положив ладони на грудь Игоря, Карина слегка отодвинулась.

Под ладонями торопливо билось сердце. Игорь улыбался, глупо, по-мальчишески.

Машина стояла у входа в отель, над которым висело небо, с разметавшимися облаками. С трудом оторвавшись от Игоря, Карина открыла дверь, а он все цеплялся за ее руки, словно боясь отпустить. Расплатившись с водителем, он неуклюже выбрался следом и сразу поволок ее внутрь.

В холле, открытом, с небрежно выложенным мозаикой полом и облупившимися колоннами, слава богу, не было никого из экипажа. То ли разбрелись по магазинчикам и массажным салонам, то ли просто отсыпались в номерах, как Нина.

В номере, презрев голливудскую романтику, где киношные герои начинают с прелюдий сразу у дверей, Карина сразу скользнула в душ. Короткой вылазки на свежий воздух хватило, чтобы пропотеть с головы до ног. Платье прилипало к влажной спине, отчего она чувствовала себя неряшливой и грязной. В узком душе, отделенном от номера стеклянной, занавешенной жалюзи, стеной, она встала в ванночку и открыла прохладную воду. Намыливая тело ладонями, Карина бросила взгляд на мечущуюся за стеклом тень, и увидела Игоря, старавшегося рассмотреть ее сквозь узкие пластиковые полосы.

Она провела пальцем по жалюзи. Увидев этот немой призыв, Игорь тут же пришел в ванную. Брюки и трусы полетели на раковину, а потом, не удержавшись, упали на мокрый пол, куда брызгали прохладные капли.

Откинув голову назад, Карина с наслаждением принимала жадные ласки Савицкого, долго целовавшего ее, слизывающего воду с ее груди. Кожа горела от прикосновений тропического солнца, а, может, от страсти.

Затем Игорь решительно потащил ее из ванной к кровати, застеленной хрустящими простынями, и, бросив на нее, взгромоздился сверху, не дав опомниться и вздохнуть. Под спину попалось что-то твердое, и Карина, раздраженно шаря рукой, вытянула из под себя оставленный телефон и отпихнула в сторону. Сенсорный экран отреагировал на ее прикосновение, включив в плеере остановленную на середине песню трех бесноватых мужичков, выходивших на сцену то в колготках, то полуголыми.

…Ты так красива, невыносимо…

Игорь хрипло рассмеялся и перевернулся на спину, взгромоздив ее сверху. Карина откинулась назад и, вцепившись в его кисти, глухо застонала, чувствуя, что вот-вот взорвется от наслаждения, как Милла Йовович в «Пятом элементе». А в душевой все хлестала вода, заливая пол через низкий бортик поддона.

…Ты так красива, невыносимо…

Визгливые голоса певцов-фриков уныло страдали из динамика телефона, приглушенные складками постели, на которой пульсировала чужая любовь. Карина не помнила, сколько времени оставалась одна. Время слиплось, как на картинах Сальвадора Дали, растеклось влажным блином и перестало существовать. И не было в этой комнате дешевого отеля ни вчера, ни завтра, одно стойкое, непоколебимое сейчас.

— У меня завтра выходной, — прошептал Игорь, целуя ее в рыжую макушку.

— У меня тоже, — ответила она, а потом добавила с сомнением. — Если не вызовут, конечно.

— Я попрошу, чтобы нас вместе поставили в рейс, хорошо?

— Попроси. Если меня вообще оставят. Это мой последний рейс в качестве практикантки. Налетала уже положенное. Надо в кадры сходить.

— Не мандражируй, — успокоил Игорь. — Все хорошо будет.

Они провалялись в постели еще с часок, а затем вновь занялись любовью, неспешно, без прежней ярости, успев приноровиться друг к другу, а потом снова валялись до часа икс, когда забились в истерике два телефона: сперва ее, потом его, напоминая о том, что время вышло. Оба одновременно прихлопнули телефоны ладонями и еще с минуту лежали, а потом нехотя, обреченно, поднялись.

Натянув слегка помятое платье, Карина небрежно поцеловала Игоря на прощание и вышла в коридор. Настроение было великолепным. Любовь к окружающему миру просто переполняла ее с головы до ног. Не будь в коридоре горничной с тележкой, груженой полотенцами, минералкой и моющими средствами, до номера Карина с удовольствием проскакала бы на одной ноге.

Когда она вбежала в номер, раскрасневшаяся, с растрепанными волосами и горящими глазами, Нина уже собиралась, подкрашиваясь у зеркала. Бросив беглый взгляд на Карину, она промурлыкала:

— Рандеву состоялось, как я посмотрю?

Отвечать Карина не стала. Вместо этого, она направилась в душ, с наслаждением подставив лицо горячим струям.

— Кстати, пока тебя не было, Гарин в номер ломился, чуть дверь не выбил, — крикнула Нина, перекрывая шум воды. — Я, дура, обрадовалась, но он тебя хотел, во всех смыслах.

— Да и фиг с ним! — крикнула Карина в ответ.

Сашка была в рейсе, и в ее спальне все еще посвистывало окно. Судя по всему, найти причину сквозняка не получилось. Лада отсыпалась, и на приход Карины не отреагировала. В холодильнике стояла полупустая кастрюля с куриным супчиком и руинные остатки овощного салата. Вымывшись, Карина без аппетита пообедала и легла, но заснуть не получалось. Ее душа пела.

«Я как дура, — подумала Карина и почему-то хихикнула, бросила быстрый взгляд на спящую Ладу, и натянула одеяло до глаз. — Можно подумать, ни разу с мужиком не спала. И чего так радоваться? Это ведь наверняка ничего не значит».

Возможно, это ничего и не значило, но ей хотелось, чтобы все, что произошло в тайской гостинице, оказалось не случайным, и переросло в нечто большее. В конце концов, ей ведь и в самом деле некогда искать мужчину на земле. В самом деле! Вот сегодня она вернулась домой, и за сутки надо успеть отдохнуть, перестирать кучу вещей, приготовить обед, выбраться в магазин. Когда на свидания-то бегать?

На работе каждая вторая крутила романы с летчиками, бортпроводниками, инженерами и диспетчерами, даже замуж выходили, и жили вполне счастливо. Чем она хуже?

Правда, у Савицкого была репутация бабника, но Карина храбро решила разобраться с этим потом. Она вообще предпочитала не загадывать и ничего не бояться. Случится — значит случится, и ничего тут не поделаешь, так что нечего себя терзать загодя.

Проснувшись около пяти вечера от надоедливого писка микроволновки, разогревающей обед, Карина еще несколько минут повалялась, а потом, бросив взгляд на пустующее ложе Лады, нехотя встала.

Лада ужинала, уставившись в монитор планшетника, видимо, читала, а может, бродила во всемирной паутине. Увидев Карину, она виновато улыбнулась.

— Разбудила?

— Да ладно, — отмахнулась Карина и заглянула в кастрюльку, осталось ли еще на ее долю. — Все равно вставать. Ночью-то что делать буду?

— Как слетала?

— Нормально, — ответила Карина, но ее губы предательски растянулись, и Лада насторожилась.

— Нормально?

— Нормально.

— А чего скалишься?.. Ой, да ла-а-адно… Да ла-а-адно! Ну и кто он?

— Все-то тебе расскажи, — отмахнулась Карина и целую минуту терпела пронизывающий взгляд подруги и ее жалобный скулеж, а потом, не вытерпев, уселась напротив и все рассказала. Лада слушала, восхищенно качала головой и улыбалась.

— Знаешь, я тебе даже немного завидую, — призналась она.

— Чего это?

— Ну… Плодотворный рейс был. И мужика подцепила, и в ресторане посидела, и даже вон, опять подзагореть успела.

— Да чего я там успела: от машины до отеля, — возмутилась Карина, но Лада помотала головой.

— Нет, заметно, что ты подрумяненная. А я вот на своих разворотных рейсах что вижу? Дьюти-фри и аэропорт Шарля Де Голля. В Париже сейчас мерзко. Может, в центре, на улицах и хорошо, распродажи рождественские, елки наряженные, лампочки, люди веселые… А мы, как проклятые, мерсикаем, да сильвуплекаем пассажирам, а самих воротит уже от рож этих, от улыбок щеки болят. Я так мечтала, что хоть денечек похожу там по магазинам. Сейчас же самый кайф ходить… И опять облом. Одно греет, еще пара рейсов, и моя стажировка закончена.

— Я сегодня в кадрах была, — призналась Карина. — Сразу пошла по прилету.

— Ну? — подняла брови Лада. — И что? Контракт подписала?

Карина кивнула.

— Слушай, ну это же классно, — обрадовалась Лада. — Надо бы это дело отметить, вот только куртизанку нашу дождемся. Хотя, боюсь, ее эта новость не порадует.

— Почему?

— Да спалилась она по мелочи, и выговор получила, причем уже третий. Выгонят ее нафиг, или на внутренние рейсы переведут, куда-нибудь в Воркуту, к неприхотливым селянам.

Карина закатила глаза и шлепнула себя ладонью по коленке.

— Что она натворила опять?

— Обед подавала и касалетку на пол уронила. Пассажир потребовал, чтобы она ее выкинула. И ведь зараза, попался принципиальный, пошел смотреть, как она ее будет выкидывать. Ну, Сашка выкинула. Он вроде ушел, а ей что делать? На борту полная загрузка, значит, кому-то не достанется. Она касалетку из мусорки вытащила, обтерла, и еще сказала что-то вроде: с пола не захотел, с помойки пожрешь. Глаза подняла, а этот хрен рядом стоит.

— И что?

— И ничего. Пассажир жалобу написал, Сашку на разбор вызывали. Она вчера, бедная полдня носилась, даже к этому упырю Зуеву ездила, в ноги падала, ну и все такое…

— К Герману Борисовичу? — ахнула Карина. — Господи, как не противно ей? Ведь наверняка поимел?

— Конечно. А толку чуть. Сашка прилетела, злющая, как собака. В общем, Зуев ее, конечно, оттрахал, а потом сказал: извини, деточка, но больше тебе ничем помочь не могу. Ищи другого покровителя, я только вначале на путь истинный направить могу. Ну не козел ли? На какой путь? Тоже мне, мессия…

— Козел конечно, — вздохнула Карина, пожалев бедолагу Сашку. — И что она делать думает?

— Фиг его знает, — сказала Лада и пожала анемичными плечиками. — Улетела сегодня в Египет, а что и как, не знаю. Вроде бы хочет попросить, чтоб ее на поруки кто-нибудь взял. Глупо, конечно, такое хорошее место терять из-за ерунды, но тут мы ей не поможем.

— Не поможем, — согласилась Карина, и стала нехотя есть жиденький супчик, в котором кроме бульона гонялись друг за другом несколько вермишелин, обжаренный лучок и морковка.

Не еда, а насмешка. Даже если фигуру надо беречь. Наверняка Лада готовила, она вообще никогда есть не хочет.

Поставив чайник, Карина собрала нуждающиеся в стирке вещи и унесла в ванную.

— Если тебе надо что-нибудь постирать, тащи, — крикнула она.

— У тебя телефон звонит, — заорала Лада в ответ. В этом сталинском доме, сделанном под коммуналки пленными немцами, все время приходилось орать, потому что межкомнатные перегородки были в два кирпича.

Телефон, действительно, надрывался. Карина взяла его в руки и вспыхнула.

На экранчике высветилась надпись: «Вызывает Игорь».

Москва медленно, но верно катилась к новогодней истерии, однако для Карины это не значило ровным счетом ничего. Разве что пассажиры на рейсах Москва-Бангкок становились более нетерпеливыми, требовательными, и положенные девять с лишним часов полета им явно не сиделось на месте. Они возбужденно подпрыгивали, стоило там, за толстым стеклом иллюминатора, показаться окруженному буйной зеленью аэропорту Суварнабхуми, хватали багаж и бежали к выходу, едва открывали дверь. Но теперь их радостная суета трогала Карину мало. Роман с Савицким развивался настолько стремительно, что все остальное перестало ее интересовать.

«С чего они решили, что он бабник? — думала она. — Нормальный мужик. Впрочем, нормальный мужик как раз и должен быть бабником, должен нравиться и своей женщине, и другим.»

Ухаживал Игорь красиво, а ведь Карина совершенно не знала раньше, как это делает настоящий мужчина. Не принимать же всерьез поползновения на романтику от сопливого студентика, считавшего, что набросанные в ванну лепестки роз, и понатыканные всюду свечи, потрескивающие под льющийся из колонок хрипловатый голос Шаде — это романтика. Подобные действа были бы хороши для слезливой мелодрамы по телевизору. Савицкий же, таскаясь с ней по вечерней Москве, то и дело хватал Карину за руки, беспокоясь, не замерзла ли она, не проголодалась ли, а она хохотала, отбиваясь от его чрезмерной заботы.

Цветы, конечно, он тоже таскал. Охапками, при каждой встрече, пока Карина не попросила его перестать. Ходить по Москве с букетом было глупо, нежные растения не выдерживали холодов, оттого дома, в вазах, сразу чернели и опадали. Приглашать Игоря в квартиру, которую делила с Ладой и Сашкой, Карина не хотела. К себе Савицкий тоже почти не звал. После развода он сам жил на съемной квартире вместе с тремя товарищами. Карина приходила к нему лишь однажды, когда оба квартиранта были в рейсе.

— Ну, хорошо, — сказал Игорь. — Не буду больше цветы покупать. А что тогда дарить? Духи? Я не знаю твоих пристрастий. Шоколад? А вдруг ты сладкого не ешь?

— Чего это не ем? — обиделась Карина. — Ем. Горький. С большим удовольствием. А ты?

— А я пористый люблю. Белый, чтобы сладенько было на языке и в пузике. А потом — на беговую дорожку… Кстати, это мысль!

— Беговая дорожка?

— Нет. Я же правда ничего не знаю о твоих вкусах. А это ненормально — не знать, что любит твоя женщина.

— А я твоя женщина? — спросила Карина, изо всех сил стараясь, чтобы это прозвучало иронично, но даже для себя самой интонация получилась жалкой, поскуливающей, словно у беспородного щенка, бегущего за приласкавшим прохожим.

Обстановка для подобного разговора была вполне интимная, причем, никаких особых атрибутов не было. Съемная квартира из категории «сдается на час», безликим казенным интерьером, дешевыми репродукциями на стенах, которые эту безликость только подчеркивали, и двумя главными героями, голыми, утомленными страстью, прихлебывающими шампанское из горлышка бутылки. И чахлый букетик белых хризантем на тумбочке стиля псевдоампир, такого же фальшивого, как вся здешняя обстановка.

Игорь отобрал у Карины бутылку, сделал щедрый глоток и закашлялся.

— А чья еще? — отфыркиваясь, спросил он. — Или ты сомневалась?

Карине показалось, что этот вопрос его самого развеселил, и от этого на душе потеплело. Подкатившись к нему под бочок, она стала водить пальцем по его заросшей черными волосами груди, поглядывая ему в глаза снизу вверх.

Свесив руку с кровати, он поставил бутылку на пол, и та, не удержавшись, упала, выливая содержимое на дешевый ковролин, но это уже никого не волновало. Игорь вновь стал ее целовать, яростно, словно в последний раз, чувствуя, как разгорается доменная печь внутри, разгоняя по венам дьяволят с раскаленными вилами. От сиюминутной потери контроля он даже прикусил ее нижнюю губу, рыча от наслаждения, как голодный волк, накинувшийся на добычу. Карина пыталась отстраниться, но он не давал, придерживая ее затылок широкой ладонью, а сквозь пальцы струились ее волосы, рыжие, словно лисий мех.

— Я тебя хочу, — прошептал Игорь, отрываясь от нее. — Я тебя снова хочу. Ты понимаешь, что это ненормально?

— Почему ненормально? — пискнула Карина в ответ.

— Потому что невозможно так хотеть одного человека, все время… Прикасаться и с неохотой выпускать из рук. Ты знаешь, как мне хочется к тебе все время прикасаться? Я думаю, что если сейчас тебя выпущу из рук, то у меня сердце разорвется.

Под жиденьким одеялом ее тело было горячим, и только пальцы на ногах холодными, и она все поджимала ноги, чтобы не высовывались из спасительного тепла. С кухни дуло. Выбегая курить в последний раз, Игорь забыл закрыть окно, и теперь сквозняк стелился по полу.

— Не выдумывай, — томно прошептала она, и провела ладонью по его стриженому затылку, против шерсти, отчего воздух словно наэлектризовался. А, может, ему это только показалось?

— Я не выдумываю.

— Выдумаешь. Это все шампанское. А на самом деле это тебе только кажется.

— Не кажется. Скажи, как называются твои духи?

— Духи?

— Духи. Я хочу знать это прямо сейчас. Что ты любишь на завтрак?

Карина перекатилась на него и теперь, глядя сверху вниз, спросила с явной иронией:

— Ты хочешь прямо сейчас устроить вечер вопросов и ответов? Или ты хочешь чего-то еще?

— Я знаю чего хочу, — самодовольно сказал Игорь, а его ладони медленно поползли по ее спине вниз, ухватив за попку. Карина рассмеялась.

— Видел бы ты свое лицо сейчас. Невероятно глупое выражение. Аж лоснится.

Вечер вопросов и ответов они, естественно отложили.

Вернув ключи хозяевам, Игорь пошел провожать Карину до дома, расспрашивая о любимых книгах, фильмах, музыке, старательно ища и не находя иные точки соприкосновения. У подъезда Карина задрала голову вверх и посмотрела на окна.

— Темно, — сказала она.

— Нет никого?

— Спят наверное.

— Если я напрошусь на чашку кофе, это будет наглостью с моей стороны? — небрежно спросил Игорь. — Особенно после всего, что между нами было?

— Я бы рада, правда, — сказала Карина и потупилась. — Я бы тебя не только на кофе, я бы и на завтрак пригласила, но куда?

— Я понимаю, — вздохнул Игорь, но Карина, схватив его за руку, жалобно добавила.

— Ты прости. Мы, правда, договорились не водить в дом мужиков, причем я больше всех на этом настаивала. Хорошо же я буду выглядеть, если сама нарушу главное правило.

— Может быть, надо что-то изменить? — сказал Игорь.

— Игорь, я, правда, не могу…

— Я не об этом. Может быть, надо попробовать… ну… пожить вместе?

От этого предложения Карина едва не упала. Ей понадобилось все мужество, чтобы не крикнуть, как сопливый тинейджер, американское «Йес!», сдержанно улыбнуться и, чмокнув его в щеку, небрежно сказать:

— Я подумаю, ладно?

— Ладно, — легко согласился он. Карина потянула на себя тяжелую подъездную дверь и нехотя вошла внутрь. Сердце ее пело.

Захваченная романом, Карина не особенно обращала внимания на происходящее вокруг, и теперь почти все свободное время проводила с Игорем. Они вместе летали, вместе отлеживались в отелях Бангкока, иногда ходили в ресторанчики, а однажды даже выбрались в зоопарк, что вообще-то было довольно сложно, учитывая график и расстояния. В итоге они едва не опоздали на собственный рейс, вбежали на предполетный брифинг буквально в последнюю минуту, растрепанные, взъерошенные и еще долго оправдывались за ненадлежащий внешний вид.

К идее съехаться Карина отнеслась серьезно, и даже штудировала объявления, чтобы найти квартиру поближе к работе, но пока ни одного достойного варианта не было. Предновогодняя суета будоражила столицу, и волей-неволей все оказались втянутыми в этот безумный танец. Город, и без того обездвиженный тромбами пробок, надолго застывал по утрам и вечерам в часы пик. Сашка ныла, что она просто физически не может работать в таком авральном режиме и предлагала скинуться и купить машину, пусть даже такое недоразумение как «Дэу Матис».

— Прекрасная идея, — рассмеялась Лада. — А как мы ее делить будем?

— Очень просто. Та, которой надо в аэропорт, берет машину и едет, — пояснила Сашка.

— А возвращает машину кто? — спросила Карина.

— Та же, кто брал.

— Ну, что… Круто ты придумала. Значит, берет, скажем, Каринка машину, летит в свой Таиланд, и возвращается через сутки. Машину бросает на стоянке. А нам с тобой с интервалом часа через три надо в Париж и Каир. И как мы, пардоньте, машину заберем?

— Тогда едем по двое, — предложила Сашка. — Вторая едет обратно и возвращает машину.

— Я вообще не вожу, — вмешалась Карина. — Тем более, что мысль вставать среди ночи и везти тебя в аэропорт по пробкам, а потом самой, не отдохнувши, ехать на работу, меня как-то не прикалывает.

— А, может…

— Не может, — решительно оборвала Лада. — Глупость ты сморозила.

— Ну да, — уныло протянула Сашка. — Действительно, глупость. Жаль. Так надоело в маршрутках толкаться.

Оборвав разговор, она ушла в свою комнату и там, под аккомпанемент свистящего окна разрыдалась. К ужину Сашка вышла с красными глазами, ела мало и была крайне неразговорчива. Дела ее шли неважно. Она вновь нахамила пассажиру, и это заметил проверяющий. Вопрос об ее увольнении уже стоял ребром. Желающих взять Сашку на поруки тоже не оказалось. Несмотря на кадровый голод и постоянную текучку, держать в коллективе стюардессу-скандалистку компания не желала.

Лада с Кариной ей сочувствовали, но… как-то не очень. Обе прекрасно понимали, что в бедах Сашки никто кроме нее не виноват. Не можешь работать — увольняйся! Иди в пиццерию или Макдональдс, торгуй шмотьем на рынке или в магазине.

Увольняться Сашка не хотела, но и меняться не желала. Слухи об ее неблагонадежности распространялись быстро, а заискивающие приседания перед каждым мало-мальски значимым лицом в компании успели стать привычными. Лада давно перестала упоминать, что живет с Сашкой в одной квартире, вскоре Карина последовала ее примеру. Нехорошая слава Сашки тянулась за ней грязным шлейфом.

Но неприятности подруги мало заботили Карину. За полторы недели до новогодних праздников ее временно перебросили на индийские рейсы. Привычный график был сломан, однако на это еще можно было закрыть глаза. Самым неприятным было то, что Савицкий остался на тайских рейсах, и теперь встречаться с ним стало проблематично.

— Малыш, ну чего ты так расстроилась? — успокаивал ее Игорь, и даже по голове гладил, как маленькую. — Это всего на пару недель, а потом все вернется на прежние места. Ну кто мог ожидать, что Индия будет в тренде этого года? Потерпи.

Они разговаривали в тесном закутке под лестницей служебных помещений, куда пилоты, инженеры и бортпроводники тайком бегали курить, несмотря на строгие запреты. Время от времени приходилось замолкать, когда по ступенькам стучали чужие каблуки, а страждущие угоститься сигареткой, заруливали в привычное убежище.

Гоа перед Новым Годом неожиданно оказалось более привлекательным для туристов, нежели привычные Таиланд и Египет. Страну Сфинкса вновь трясла революция, а в Таиланде цены на отдых были неприлично высокими. Выстрелившая низкими ценами Индия сразила туристов наповал. Переполненные чартеры требовали усиления, и Карину, как и еще несколько бортпроводников, швырнули в расползающуюся брешь.

— Да все я понимаю, — уныло сказала Карина, выудила у него из пачки сигаретку, но так и не прикурила. С недавних пор она мучительно бросала, закаляла характер, хотя вредная привычка никому особо не мешала. — Просто я уже все придумала, распланировала… Может, к начальнику все-таки сходить еще раз? Попросить, как следует?

— Думаешь, я не ходил? — фыркнул Игорь.

— Когда ты ходил?

— Да вчера был. Палыч только руками разводит. Сказал, что переведет тебя обратно, как только представится случай, но пойми, ты же не одна такая. Тем более недавно работаешь. Тут даже моей личной просьбы недостаточно.

— Печалька, — вздохнула Карина. — Мало того, что выходных на праздники не будет, так еще и встречать Новый год, скорее всего, будем порознь.

— Ты что, уже знаешь, как работаешь на Новый год? — удивился Игорь. — Этого даже я не знаю.

— Нет, но по закону подлости куранты пробьют именно в тот момент, когда я буду на десяти тысячах над землей.

— Нашла из-за чего переживать. Это всего лишь день. Таких в календаре — триста шестьдесят пять. Ну, или шесть, если високосный год.

— Ты что, не любишь Новый год? — изумилась Карина.

— Не люблю. Я вообще праздников не люблю. И не потому, что моральный урод, а потому что самые дикие пассажиры — как раз в празднике, и для меня это нисколько не отдых, а самое что ни на есть наоборот.

— Иди уже, — рассмеялась Карина и подтолкнула его кулачком в живот. — Вон твой самолет. Не застудись на прогреве, пальто запахни, и шапку надень, а то выскочишь как всегда…

Договорить она не успела. Быстро оглянувшись по сторонам, Игорь сграбастал ее своими ручищами и прижал к себе. Она едва успела протестующее пискнуть, как ощутила его губы на своих.

Время остановилось. Стрелки часов дрожали, не двигаясь с места, склеенные чем-то большим, чем законы мироздания.

— Я тебя люблю, — сказал Игорь.

— И я тебя, — просто ответила Карина.

— Я пойду, да?

— Да. Иди. Тебе уже пора. И мне, кстати, тоже. Сейчас брифинг начнется.

— Так я пошел?

— Господи, да иди уже! — воскликнула она и, притянув к себе его лицо, снова поцеловала. От его кожи и волос вкусно пахло «Фаренгейтом». Этот запах ей нравился особенно, потому что именно на его коже эта туалетная вода приобретала ни с чем не сравнимый аромат.

Если бы в этот момент кто-то не спускался по лестнице, они не оторвались бы друг от друга еще очень долго. Игорь с явной неохотой выпустил Карину из объятий, потоптался на месте еще мгновение, а потом так же нехотя пошел прочь, помахав от дверей. Выждав минуту, Карина глубоко вдохнула, нацепила дежурную улыбку и направилась на предполетный брифинг.

Несмотря на ее самые мрачные прогнозы, рейс прошел легко. Пассажиры оказались тихими, никто не попытался устроить скандал. Единственной проблемой на борту оказалась новенькая стюардесса, впервые оказавшаяся на международном рейсе, перепуганная, трясущаяся в панике. К счастью, опекать новобранца традиционно назначили старшего бортпроводника. Глядя на новенькую, Карина думала: неужели я была такой еще совсем недавно?

Себя она уже ощущала закаленным в боях солдатиком, отчего позволила себе легкую снисходительность к желторотой коллеге. Это было даже забавно.

После прилета в Дели на прогулки не осталось сил. Приземлившись в аэропорту имени Индиры Ганди, она еще лелеяла надежду на небольшой шопинг в уже знакомых по прошлым полетам магазинчиках, но потом плюнула на эту затею и пошла спать. Вылет обратно состоялся по расписанию, в семь утра. И уже встречая пассажиров, Карина вдруг пожалела, что не купила себе сари. А что? Вдруг да и повезло бы, и на Новый год она не болталась бы в небесах, и вместе с Игорем пошла куда-нибудь на вечеринку. Или просто показалась бы в экзотическом наряде перед любимым? Плохо разве?

Хорошо. Вот только сари она не купила.

По прилету в Москву усталая Карина сдала деньги от продажи товаров из дьюти-фри и потопала к выходу, мечтая о горячей ванне и ужине. Гул двигателей уже настолько въелся в ее подсознание, что иногда она озиралась по сторонам, если не слышала его. Выкатив свой чемодан из здания аэропорта, Карина безнадежно огляделась по сторонам.

Ну вот, еще и автобус ждать.

— Подбросить?

Красавец Гарин выскочил, как чертик из табакерки, поигрывая ключами от автомобиля. Он явно только что прилетел, судя по слегка покрасневшему от пребывания на солнце, носу.

— Подбрось, если не трудно, — равнодушно сказала Карина, и даже ручку от своего чемодана подала, чтобы удобнее было катить. В конце концов, нет в этом никакого преступления.

Гарин послушно затолкал чемодан в багажник забрызганной грязным снегом «Хёндай» и галантно открыл перед Кариной дверь.

— Ты откуда сейчас? — спросила она. — Бангкок?

— Ну да. Прошу, мадемуазель.

— Савицкого не видел? Он вроде бы не с тобой летел.

— Игорюня? Не, не видел, он с Тороповым кажись. А ты откуда?

Можно подумать, она не знала, что Игорь летит с Тороповым! Она и сама не имела представления, зачем спросила. Наверное, чтобы сразу обозначить свою позицию.

— Дели, — коротко ответила Карина и пристегнула ремень безопасности. Вздохнув, она вяло произнесла:

— Устала как собака.

— А кто не устал? — флегматично спросил Гарин. — Мне еще тяжелее, я все ж таки за штурвалом десять часов. Куда тебя везти?

Она назвала адрес и замолчала, и только время от времени командовала, куда свернуть. Машина летела вперед, из динамиков грохотал шансон, от которого Карина морщилась, но мужественно терпела. Гарин молчал и лишь изредка поглядывал на нее, пока не отважился задать вопрос:

— А вы что, с Савицким… того?

— Чего?

— Ну… того? Типа встречаетесь?

— А что? — равнодушно произнесла она. Гарин пожал плечами.

— Ничего. Думал, может, на кофе пригласишь?

— Ну да, как же, думал он, — фыркнула Карина. — Знаем мы этот кофе.

— А что такого?

— Ничего. Ты же, Вадик, не о кофе думаешь, верно? Ты же меня… того… повертеть хочешь на своем гиперболоиде, так ведь?

— Образованная, да? — оскалился он, а потом хитро ухмыльнулся. — А хоть бы и хочу? Разве тебя можно не хотеть, а? На тебя тут знаешь, сколько народу облизывается, а ты выбрала какого-то обмылка.

— Тебе то что? Красивых много, любую выбирай. Они только счастливы будут.

— Ничего, — буркнул Гарин. — Мне, может, любую не надо. Только тебе этот ушлепок не пара, поняла?

— А кто мне пара? Может, ты?

— Может, и я. Или мне это как-то доказать надо?

— Следи за дорогой, — коротко сказала Карина. — Не надо мне ничего доказывать.

Остаток пути, благо до дома было недалеко, они проделали молча. Припарковавшись у подъезда, Гарин с явным раздражением вытащил чемодан из багажника, поставил у дверей и, глядя на Карину исподлобья, спросил:

— Так, значит, кофе не будет?

— Не будет.

— Ну, ладно, — холодно ответил он и сел за руль. Не дожидаясь, пока он отъедет, Карина вошла внутрь и с яростью поволокла чемодан на второй этаж. Бог мой, как же она хотела прилететь, привести себя в порядок и потом дождаться возвращения Игоря. Первым делом, приземлившись, она посмотрела во сколько прибывает его рейс, убедившись, что до его возвращения еще больше пяти часов. Всю дорогу обратно она предвкушала удовольствие от встречи, и тут этот идиот все испортил!

Еще Гарина ей не хватало с его пылкими желаниями!

Дома вкусно пахло чем-то печеным, значит, кашеварила Сашка. Пристроив чемодан у дверей, Карина медленно стянула сапоги. От голода свело желудок. Она припомнила, что обедала бог знает когда, отказавшись от большей части содержимого разогретой касалетки. Из Сашкиной спальни, несмотря на толстые стены и закрытую дверь, доносилась какая-то возня. Карина уже открыла рот, чтобы позвать подругу, как вдруг ее взгляд натолкнулся на вешалку, куда она сама хотела пристроить свой пуховичок.

На крючке висело мужское кашемировое пальто, от которого остро пахло «фаренгейтом». Сделав стойку, как охотничья собака, Карина обнюхала пальто, а потом, не заботясь о приличиях, бросилась к спальне и распахнула дверь.

На нее испуганно смотрела Сашка, распластавшаяся на кровати, выставив на всеобщее обозрение грудь и согнутую в колене ногу, а на Сашке лежал Игорь, вытаращивший на Карину безумные глаза. Карина отшатнулась, чувствуя ударившую в затылок тягучую боль.

Маргоша ахала, отпаивала Карину сдобренным коньяком кофе, жалостливо заглядывала в глаза. Ее кавалер, выдворенный в гостиную к телевизору, к разговору тоже прислушивался, и даже звук сделал потише, чтобы не пропустить ни одного слова. Карина всхлипывала, терла покрасневший нос и все говорила, говорила. Телефон, лежащий у ее руки, раз в десять минут вспыхивал и начинал скакать по столешнице, и каждый раз, скашивая на него глаза, Карина видела одну и ту же надпись.

«…Вызывает Игорь…»

— Выключи, — велела Маргоша, но Карина помотала головой.

— Не могу, меня вызвать могут. Сказали, что я в составе дежурного экипажа завтра.

— Тогда иди мыться, а я тебе постелю. И не переживай, таких козлов, как твой Савицкий, пруд пруди. Не хватало еще из-за всякого дерьма переживать!

Несмотря на воинственные речи сама Маргоша очень переживала за племянницу, а та, шмыгая носом, покорно пошла в ванную, куда щедро налила пены и ароматических масел, а потом, скинув застиранный халатик тетки, погрузилась в горячую воду по самый подбородок, только острые коленки торчали, да тряслись, словно от холода.

Рассказывая Маргоше о произошедшем, Карина не нашла в себе сил описать гадкую сцену последнего объяснения.

Игорь догнал ее на улице, наспех одетый, в расстегнутом пальто, без шапки. Скользя по обледенелому тротуару, он выбежал за Кариной, которая торпедой неслась по улице, вытирая перчаткой слезы.

— Да стой ты, куда так летишь?

Она не остановилась, и тогда Игорь схватил ее за плечо и стал разворачивать к себе, а Карина молча и яростно вырывалась.

— Да успокойся же ты! Давай просто успокоимся и поговорим? Посмотри на меня, малыш! Ну, посмотри же!

Карина не желала ни смотреть, ни тем более разговаривать. Она еще немного подергалась, но Игорь держал ее крепко. Прохожие поглядывали на них с опаской, но вмешиваться не желали, впрочем, Карина и не стала бы звать на помощь. Еще чего не хватало!

— Ну, все, все, успокоилась, да? — ласково спросил Игорь и сделал попытку прижать ее к себе, но Карина отстранилась, и даже голову отвернула в сторону. — Ты устала, не выспалась, и наверняка голодная. Пойдем, пойдем, надо поесть горячего, кофейку выпить, и все сразу станет не так страшно.

Карина не понимала, как тарелка горячего супа может изменить ситуацию, но почему-то покорно позволила затащить себя в ближайший ресторанчик, в котором аппетитно пахло жареным мясом, а посетителей было довольно много. Все шумно и весело разговаривали, что-то отмечали, официанты вышколено улыбались, и от этого несоответствия ее состоянию захотелось выть. А он все суетился, снимал с нее форменное пальто и усиленно делал вид, что ничего не случилось.

Официантка быстро пристроила их за самый дальний столик, подала меню и удалилась. Карина сидела молча, даже не открыв тяжелую кожаную папочку, а Игорь, с жаром потерев ладони, стал листать ламинированные листы.

— Я думаю, что стейк — это хорошо, правда? После полета нет ничего лучше сочного мяса, верно? Ты будешь стейк? Или тебе рыбу? Я, честно говоря, не знаю, как тут готовят, может, ты закажешь?

Карина не удостоила его ответом, продолжая смотреть в сторону. Сидевшие за соседним столиком кавказцы поглядывали на нее с интересом, но она не видела этих жадных взглядов. Ей было все равно.

— Ну, ладно, тогда я сам. Девушка, нам два стейка, два салата «Цезарь» и коньячку, да, Кариш? И сок еще, вишневый.

— Почему ты не улетел? — спросила Карина бесцветным голосом.

— Что?

— Почему ты не улетел? Ты должен был приземлиться только ночью. Рейс не отменяли, я узнавала.

— Меня с медкомиссии завернули, — спокойно сказал он и даже виновато улыбнулся. — Давление подскочило, ну и… того. Скорее всего, на погоду, снег, наверное, пойдет. Что-то я постоянно на погоду так реагирую, старею, наверное. А ты как слетала?

— Спасибо, хорошо, — холодно ответила Карина, а потом, не выдержав, спросила дрожащим голосом: — Ты считаешь нормальным вот так сидеть, жрать и интересоваться, как я слетала, после всего, что я увидела?

Игорь положил свою руку, на ее, но Карина выдернула ладонь и сжала ее в кулак. Он было открыл рот, чтобы ответить, но тут подошла официантка и поставила на стол тарелки с горячим мясом. От густого запаха Карину затошнило, а Игорь с наигранным восторгом придвинул к себе тарелку и схватил приборы.

— Ты чего не ешь? — удивился он. — Кушай, все очень вкусно.

Салфетница на краю стола делила его точно посередине, словно некий рубеж, граница, за которой притаился хитрый и опасный враг. Враг делал вид, что блюдет нейтралитет, и вообще, настроен вполне дружелюбно, несмотря на недавнюю бомбардировку, и признавать обратное не собирался.

Карина вытянула из плетеной корзиночки треугольный кусочек хлеба и стала нервно терзать его, рассыпая крошки на салфетку.

Вот, значит, как он вздумал себя вести! Словно ничего не произошло, словно это ничего не значило. Ей показалось, что за этой спокойной маской мечутся панические мысли, и ей хотелось ударить его в самое слабое место, сделать больно, чтобы он почувствовал то же самое, что чувствовала она.

Одна беда, не знала она — где это самое слабое место.

— Зачем? — спросила Карина тихо.

Пожалуй, это было единственное, что она хотела знать сейчас. Услышать правду, получив контрольный в голову, чтобы не мучиться, переживая двойное предательство.

— Что?

— Ваньку не валяй, — сказала Карина с отвращением. — И не строй из себя идиота. Просто скажи: зачем ты с Сашкой? Тебе меня было мало?

Игорь улыбнулся и снова попытался погладить ее по руке, но Карина вновь убрала ее. Его лицо на миг сморщилось от раздражения, выпустив наружу дремавшего внутри тролля.

— Господи, да из-за чего этот сыр-бор, а? Эта история вообще не заслуживает никакого внимания, и уж точно ни к чему раздувать из-за ерунды ссору… Покушай, тебе сразу станет легче… Да не смотри ты на меня волком!

В его голосе была почти искренняя мука. Савицкий хотел показать, что тоже страдает, и его боль — неподдельная, но Карина не поверила.

Артист, ах артист!

— Зачем? — тупо повторила она. Мякиш уже высыпался на салфетку, и теперь ее пальцы принялись терзать корку. Игорь посмотрел на гору крошек перед ней, вздохнул, и, пожав плечами, сказал:

— Я ведь мужчина.

— Что ты говоришь? — удивилась Карина. Игорь поморщился.

— Слушай, прекрати, а? Я эту Сашку и не знал толком. После того, как меня сняли с рейса, я собирался ехать домой, а тут она… «Ах, Игорь, ах помогите, я в таком тяжелом положении»…

Последнюю фразу он пропищал писклявым голосом и даже хохотнул в конце, показывая, как это забавно.

Карина не улыбнулась.

— Ну, вот… А потом я и сам не понимаю, как все получилось, — признался он, беспомощно улыбнулся и даже руками развел в лихом раскаянии. — Но, поверь, для меня это ничего не значит. Я ведь тебя люблю.

В своем трогательном раскаянии он был похож на Хрюшу из «Спокойной ночи, малыши!» Тот тоже полагал, что любую вину можно искупить извинением. Карина прищурилась.

— Да, я помню. Ответь еще на один вопрос. Ты должен был вылететь вчера, что ты делал у нас сегодня? — холодно прервала она. — Ты на ночь оставался? А потом провел с ней весь день?

Игорь потупился и нехотя произнес:

— Что ты из-за ерунды начинаешь, а?

— Ты ночевал у нас?

Игорь стал шарить по карманам, разыскивая сигареты и, вынув пачку, даже попытался подняться с места, но Карина придавила его руку.

— Просто скажи, и я отстану.

— Слушай, прекрати, — зло сказал он. — Я же тебе сказал: Сашка для меня ничего не значит. И на ночь я не оставался!

Карина отшатнулась, отпустив его руку.

Не оставался. Значит, сегодня он приехал снова, к Сашке, понимая, что через пару часов прилетит Карина. Не домчи ее до дома Гарин, она приехала бы только через час, и ничего не узнала.

Сколько таких Сашек было разбросано у него по разным городам и странам?

— Я курить, — нервно сказал Игорь, схватил сигареты и вышел. Карина просидела за столиком еще с минуту, чувствуя, как прорывается наружу ее боль и отчаяние, смешанное с яростью, а потом бросилась наружу. Номерок от гардероба остался у Игоря, но ей было плевать на пальто, пусть даже форменное. Выскочив на улицу в своем тоненьком форменном костюмчике, Карина пролетела мимо оторопевшего Игоря и подняла руку. Дремавшее неподалеку такси мигнуло огоньком и подкатило ближе. Карина рванула дверь, и в этот момент ее запястье перехватила сильная рука Игоря.

— Ты что, с ума сошла? — заорал он.

Без лишних разговоров, Карина ударила его острым кулачком прямо в нос.

Савицкий отшатнулся, схватился за лицо. Его ноги, ступившие на обледеневший тротуар, разъехались в стороны и он, не удержавшись, плюхнулся за задницу, громко взвыв от боли. Карина юркнула в машину.

— Поехали, поехали! — крикнула она.

Возвращаться домой она не стала. По пути позвонила Маргоше, и, заручившись согласием приютить ее на ночь, сообщила дежурному диспетчеру, что в случае чего искать ее надо на другом адресе. И уже потом, привалившись к двери автомобиля, Карина сжалась в три погибели, ощущая в груди странную пустоту. Телефон в сумке разрывался от звонков Савицкого. Она поставила его в беззвучный режим и бросила в сумку.

После тяжелой беседы с Маргошей, после ванны, слегка успокоившись, она еще долго ворочалась на надувном матрасике, прислушивалась к храпу из соседней комнаты, а потом, не выдержав, пошла на кухню, согрела чайник и, прихлебывая обжигающий напиток, уселась у окна, глядя на грустный лик Луны, смотревшей на Москву с брезгливым сожалением.

Экран телефона все вспыхивал, и каждый раз на нем высвечивалось имя Игоря. И только после полуночи между его звонками вклинилось смс от предательницы Сашки, сообщившей, что только что, не долетев до аэропорта, на Каширское шоссе рухнул самолет, в котором летела Лада.