Девушка брата

Глава 5

Мой отец бил маму. Больше двадцати лет прошло, а я до сих пор содрогаюсь от ярчайших воспоминаний, как захлебываясь слезами умоляла его не трогать ее, не обижать. Как забивалась в угол, дрожа от страха, и не могла даже плакать, просто сидела, сжавшись в комок, заткнув ладонями уши и хватая ртом воздух. И все равно слышала, как он орет, а мама плачет и просит прекратить. Слышала звуки ударов…

А потом она всхлипывала в ванной, смывая с лица кровь. А через время он успокаивался, умолял простить, и она прощала. И каждый раз, каждый, я верила тому, что теперь все будет хорошо.

Но, конечно же, случалось иначе.

После того, как впервые досталось и мне, мама нашла в себе силы не терпеть. Не внимать властным шизофреническим наставлениям бабушки, что «у ребенка должен быть отец», что «все терпят, и ты терпи», что «кому ты будешь нужна с ребенком» и прочему, прочему, что вопреки здравому смыслу, принято говорить даже сейчас, в двадцатых годах двадцать первого века — продвинутых и цивилизованных, в которых о правах, законах и равноправии орут на каждом шагу.

И, получив в обмен на забранное из милиции заявление, свидетельство о разводе, мама навсегда покинула наш маленький городок вместе со мной.

А потом была комнатка на окраине столицы, снятая у старенькой бабушки, бабушки Лиды. Доброй, в отличие от моей настоящей. Она забирала меня из школы — я как раз пошла в первый класс, учила со мной уроки и кормила пирожками, пока мама работала на рынке. Заботилась о нас, как о родных, ведь своих у нее больше не было. Сын, невестка и внук-подросток взорвались в машине за пару лет до нашего с мамой появления. Девяностые…

Она умерла, когда мне исполнилось одиннадцать. На памятнике мы написали «Любимой маме и бабушке», ведь бабушка Лида стала ею для нас.

Год спустя у мамы появился Богдан. С первого взгляда напомнивший мне старшего богатыря из мультфильма «О мертвой царевне и семи богатырях» внешне, а после и характером, этот мужчина вернул ей веру в счастье и стал хорошим отцом мне. Мы переехали к нему, квартиру эту, оставленную нам в наследство, стали сдавать. А еще через год они родили мне братика — Лешу, с такими же как у отчима добрыми глазами цвета моря. Так мы и жили до моего совершеннолетия, после которого мама уговорила Богдана позволить мне переехать и жить отдельно. Выпустить из гнезда, как любила повторять она сама.

Мамино «долго и счастливо» свершилось.

Конечно же, потом в моей взрослой жизни бывало всякое. Не раз разбитое сердце, неудачный опыт совместной жизни, даже разорванная помолвка — как почти у любой девушки. Но кошмарная изнанка привычной жизни существовала для меня только в сериалах, книгах, новостных сводках и рассказах Богдана о работе.

До этой ночи.

До встречи, перевернувшей всю мою жизнь раз и навсегда. В тот момент я, конечно же, этого еще не знала.

Просто лежала в горячей ванне, пытаясь хоть как-то упорядочить носившиеся в голове мысли. Успокоиться, чтоб суметь уснуть. Ведь завтра, то есть уже сегодня, мне на работу. Если не посплю хоть немного, то с трудом смогу отпахать четыре тренировки.

Я правильно поступила, что вмешалась оба раза. Если б не сделала этого, было бы хуже. Необъяснимая, непривычная и нетипичная для меня реакция на Влада в общем и его гадкий поступок с бассейном в частности, не больше чем последствия владевшего мною весь вечер напряжения. Это психология, биология, и вообще ничего не значит.

Просто забуду об этом.

Ужасные события, о которых рассказал Глеб, болью отзывались в теле. Годы и годы расплаты за то, в чем не виноват, так или иначе устроенные родным отцом. Фатальный чудовищный несчастный случай. Имея в окружении бойцов, я прекрасно знала, что может случиться на ринге. Хуже, намного хуже которого жестокие слова, в сердцах брошенные Глебом.

Как можно желать кому-то смерти? Еще и своему брату? Плевать, какой он. Плевать, что сказано со зла.

Вода в ванне почти остыла. А я и не заметила. От этого, наверно, меня и потряхивало.

На смартфоне четыре утра. Вставать в шесть. Смысла укладываться не было, особенно с тем, что сна ни в одном глазу.

Вытерлась, надела халат. Уложила волосы и нанесла увлажняющий крем на лицо.

Подняла с пола платье. Бирка безнадежно размокла. Но, даже случись иначе, я б уже не рискнула его возвращать в магазин. А ведь еще обувь и сумка… Ну, пусть окажется, что они не какой-то дикий эксклюзив и можно купить новые! Но, даже если так, то все равно ужасно стыдно перед Аллой. Деньги-то я не смогу отдать раньше, чем…. Я бездумно уставилась в зеркало, считая в уме. Оттуда смотрела уставшая женщина с припухшими, ведь я плакала, и блестящими глазами. Обозначившимися уже носогубными складками. Пылающими губами и царапинами от щетины вокруг них.

А во рту все еще его вкус. А губы будто все еще пылали под жадным напором. Так, стоп! Хватит.

Я взрослая. Давно уже взрослая женщина, так почему повела себя как глупая девчонка?

— Зато не за его деньги, да, Настя? — насмешливо сказала отражению.

Конечно же, Глеб купил бы мне хоть целый магазин с платьями, сумками и туфлями, но одно дело дорогой подарок по случаю и совсем другое — «милый, мне нечего надеть к твоему отцу в гости». Содержанок у наследника одной из крупнейших бизнес-империй столицы к тридцати пяти годам сменилось десятки. Пополнять их ряды я не хотела. Глеб сперва особо не поверил, но потом оценил и отнесся с уважением.

Вот только не трудно догадаться, что позволить себе образ, соответствующий подобному случаю, я попросту не могла, как и появиться в том, что есть. Вряд ли Глеб понял бы как-то не так, вздумай я сказать об этом.

И это уж точно выглядело бы менее жалко, чем выход в платье с биркой, чтоб можно было вернуть и одолженные у подруги аксессуары.

— Будет тебе наука, — пробормотала сама себе и покинула ванную.