Джекс (ЛП)

Глава 11. Сюрпризы

Мне не приходится его будить, потому что двумя часами позднее раздается стук в дверь:

— Джекс, Сэм!

Мы оба тут же принимаем сидячее положение и смотрим друг на друга.

— Это ведь голос Джула? — спрашивает Джекс.

Я киваю.

— Одну минуту!

Мы поспешно одеваемся. Сможем ли мы когда-нибудь расслабленно просыпаться рядом друг с другом, чтобы никто нам не мешал?

— Ко мне вернулась память, полностью! — слышим мы из-за двери.

Мое сердце подпрыгивает от радости, и я улыбаюсь Джексу, который стоит передо мной с обнаженным торсом и спутанными волосами.

Дрожащими руками я открываю дверь, чтобы впустить Джула, и вижу как он объясняет охранникам, что им нет нужды идти вместе с ним.

— Джул! — обнимаю я его с облегчением. — Я так рада!

Джекс похлопывает его по спине, но Джулиус высвобождается из моих объятий и коротко обнимает и его.

— Мне так жаль, что я не смог присутствовать на судебном процессе, но, как я слышал, вы смогли убедить жителей Резура и без меня. — Джул слегка шатается, и я усаживаю его на кровать. После операции ему нужно беречь себя.

Однако же его глаза блестят, словно он заново родился.

— Спасибо тебе, Сэм, что спасла меня!

— Это не только моя заслуга, — бормочу я. Я всё еще чувствую за собой вину. — Кроме того, если бы не я…

— О, давай забудем об этом. — Джул барабанит ладонями по бедрам. — Когда выдвигаемся? Я по-любому тоже иду.

— Я пойду один, — решительно говорит Джекс.

— Кроме того, тебе ни в коем случае нельзя перенапрягаться! — добавляю я.

Джекс надевает рубашку и серьезно смотрит на Джула:

— Если они схватят тебя, твой отец лично сдерет с тебя шкуру.

Лицо Джулиуса становится мрачным.

— Он и без того уже давно начал что-то подозревать. Так что о двойной жизни можно забыть. Но я в любом случае никогда не хотел возвращаться к этому тирану. — Со вздохом он проводит рукой по волосам и смотрит на Джекса просящим взглядом: — Если я, всё же, могу тебе чем-то помочь, скажи.

Джекс кивает:

— Ты можешь присмотреть за Сэм. Соня дала мне план, я справлюсь. Я отправляюсь через час.

* * *

Я снова должна трястись за жизнь Джекса, но у него есть возможность доказать свою преданность и стать свободным человеком. Мы снова садимся в этот ужасный качающийся поезд, чтобы отвезти Джекса к куполу. Нас сопровождают Соня и два стража. Они несут оружие Джекса, которое отдадут ему, когда он сойдет с поезда. Ему нужны еще гранаты с дистанционным детонатором. Джекс возьмет их в секретном лагере повстанцев на подземном озере. Но сначала он планирует направить в Резур воду.

Я смотрю то на ярко-красный шар, который садится за горизонт, то на лицо Джекса. Оно напряженное. Ветер от движения поезда развевает волосы, в стеклах солнцезащитных очков отражается пирамида, которая выглядит словно охваченной пламенем; и хотя понемножку остывающий воздух освежает, я едва могу перевести дыхание.

Джекс держит меня за руку, но не смотрит на меня. Вероятно, он обдумывает свой план. Джексу придется одному вернуться в логово льва. При этом ему надо быть осторожным, чтобы Воины не обнаружили тоннель. Если они разрушат его, останется только один путь наружу: через стену. А насколько известно, Соня была единственной, кому до сих пор удалось пересечь полосу смерти.

Словно гнилые зубы в вечереющем небе торчат руины небоскребов. Резур — единственное освещенное пятно в пустыне, и он медленно исчезает за старым гостиничным комплексом. Зато с другой стороны появляется Уайт-Сити. Купол мерцает молочно-синим светом, потому что в городе включили освещение. Он выглядит безобидным. Как гигантский мыльный пузырь. Пятьдесят тысяч жителей понятия не имеют, что происходит здесь, снаружи, и что сенат собирается сделать с резурцами. Джекс их единственная надежда предотвратить атаку с воздуха.

Когда монорельс подъезжает к полуразрушенному вокзалу, я судорожно вздыхаю и сдавливаю руку Джекса.

Соня подходит к нам и объясняет ему, как управлять поездом, чтобы не пришлось потом возвращаться в город пешком. Поездом можно также управлять и дистанционно, при помощи компьютера, поэтому Соня сможет отправить его назад, когда мы вернемся в Резур.

Вместе с Джексом я выхожу на мрачную платформу. Стражи отдают ему его жилет и оружие и снова садятся в поезд. Соня прощается с Джексом по-военному отдав честь и говорит:

— Задай им, здоровяк! — а потом немного отходит.

Джекс кивает ей и поворачивается ко мне. Он резко проводит рукой сквозь волосы и отдает мне свои солнцезащитные очки, чтобы хранились у меня, пока его не будет.

— Ну, увидимся.

Я хватаю его за жилет.

— Береги себя. Я так боюсь, что ты не вернешься.

— Со мной ничего не случится, — говорит Джекс, только звучит это не очень убедительно. Он и сам знает, насколько опасное у него задание.

Я безотрывно смотрю на него, чтобы еще раз запечатлеть в памяти каждую деталь: жесткое, мужественное лицо, голубые глаза, тонкий шрам, который тянется через нижнюю губу. У меня нет его фото, нет ничего, что он оставляет после себя, кроме моих воспоминаний.

— Будь умницей, малышка моя! — шепчет он мне в губы, а затем целует меня. Это обычный прощальный поцелуй, но для меня он такой, словно Джекс уходит навсегда.

Он уже собирается пойти, но я удерживаю его. Мои глаза горят.

— Ты знаешь, как сильно я тебя люблю?

— Да, я знаю это. — Он прижимает меня к своему крепкому телу, последний раз целует и круто разворачивается. Ни разу не оглянувшись, он уходит.

Никакого «Я тоже тебя люблю». Потому что ему чертовски тяжело дается говорить о чувствах. Я понимаю это, и всё же хотела бы услышать эти слова. Хотя бы раз, прежде чем… Нет, он вернется!

— Поехали домой, Сэм. — Соня берет меня за руку и тянет к поезду, но я хочу смотреть на Джекса, пока его фигура не скроется за руинами. Я плачу, не сдерживаясь. Мне бы поберечь слезы, потому что, если Джекса постигнет неудача, у нас не будет свежей воды. Тогда очень скоро нам останется только воевать.

Если Джекса схватят, подвергнут пыткам или расстреляют, мы об этом не узнаем. У него нет с собой рации; нет ничего, что могло бы выдать его врагам. И у нас нет никого в Уайт-Сити, с кем мы поддерживали бы контакт.

Пожалуйста, Джекс, вернись ко мне…

* * *

Я брожу внутри пирамиды от киоска к киоску между бесчисленными людьми. Когда я прохожу мимо, они замолкают, наблюдают за мной и перешептываются. Может, они решили, что Джекс смылся или что он шпион людей из-под купола? Они могут думать всё, что хотят — я знаю лучше, и я просто хочу, чтобы он вернулся.

Все ждут, когда мэр сообщит по громкой связи, что пришла свежая питьевая вода. Часы идут… но ничего не происходит. Я всё больше волнуюсь, и Соне тоже не удается отвлечь меня. В какой-то момент она сдается и отправляется к Джулиусу. Еще несколько дней он должен находиться под наблюдением врачей в больнице.

Почему вода не течет? Джекс уже давно должен был быть у трубы. Его обнаружили Воины? Или ему пришлось затаиться, потому что под землей слишком много солдат? Он один. Один против целой армии. Эти мысли сводят меня с ума.

Внезапно ко мне подходит девушка. Ей еще нет и восемнадцати, и она уже долгое время ходит за мной хвостом.

— Могу я задать тебе вопрос? — Ее большие, карие глаза смотрят с любопытством.

Я пытаюсь улыбнуться, но у меня не получается.

— Конечно.

— Ты действительно любишь этого Воина?

Кивнув, я отвечаю:

— Люблю.

Меня окружает кольцом множество людей, они задают мне вопросы. О жизни в Уайт-Сити они давно уже меня расспросили, теперь они хотят знать, действительно ли Воин на их стороне и поможет им. Я успокаиваю их, рассказывая, какой Джекс хороший человек, и что он всегда сочувствовал слабым, даже если, может быть, не осознавал этого. Вспомнить хотя бы о Джимми, который присматривал за квартирой Джекса, или обо мне.

Незадолго до полуночи звучит сигнал, и все умолкают.

— Дорогие сограждане, — звучит со всех сторон. Мэр делает объявление. — У нас есть вода!

Через секунду полной тишины раздаются возгласы ликования. Все вокруг меня прыгают и кричат от радости. У Джекса получилось!

Меня сразу обнимают со всех сторон и поднимают в воздух. Звучит музыка. Я никогда раньше не слышала эту песню. Она называется «I’m a Believer»²³, и жители Резура танцуют под нее. Я стираю с лица слезы радости и смеюсь от облегчения. Рядом со мной появляются Соня и Джул, и мы обнимаемся. Но когда я обращаю внимание на слова песни и понимаю, что она о любви, мне сразу снова становится тяжело на сердце. После того, как исполнитель напевает «I couldn’t leave her if I tried»²⁴, я извиняюсь перед обоими и выбегаю в ночь.

* * *

На протяжении нескольких часов вода наполняет гигантские баки в подвале. Они почти полны. Уже сейчас запаса хватит на три недели, если тратить экономно. Чем в данный момент занят Джекс: сторожит трубу или за это время успел взорвать ангар? Или он как раз сейчас собирается убить Грира? От этих мыслей сводит желудок.

Где он?

Я жду на станции у пирамиды и высматриваю в темноте поезд. Сейчас на улице температура воздуха всё еще свыше двадцати градусов тепла, и находиться здесь приятно. В полдень она поднимется вдвое, и большинство жителей Резура предпочтут оставаться внутри.

Рассвет заявляет о себе оранжевой полосой на горизонте, а над моей головой по-прежнему сияют звезды. Бесчисленные бриллианты на черном бархате. В Уайт-Сити люди не видят неба, уже по одной только этой причине стоит посетить Аутленд.

Я так устала, что почти засыпаю сидя и непрестанно зеваю. Я почти соблазняюсь лечь на лавку. Становится тихо, никто не бодрствует в ожидании Джекса. Только два стража сидят на соседней лавке и храпят. Отличные надзиратели. У них не было бы шансов, если бы в город вошли Воины.

Соня хотела в знак солидарности присоединиться ко мне, но я отправила ее домой. Она так долго не видела семью, а я не против побыть наедине со своими мыслями.

Когда я внезапно вижу вдалеке яркую вспышку, я задерживаю дыхание и вскакиваю. Может, восходящее солнце отражается в стекле? Я оглядываюсь. Это не может быть солнце, потому что потребуется еще как минимум полчаса, чтобы оно поднялось над горизонтом.

Пятно света становится больше и мое сердцебиение ускоряется. Когда внезапно перрон подо мной начинает вибрировать, у меня не остается сомнений, что это едет поезд.

— Джекс! — Мою усталость как рукой снимает. Я бегу к началу платформы, а потом возвращаюсь. Где он выйдет? В самом начале! Ну где же он? И что, если это не Джекс?

От моей беготни просыпаются стражи. С пистолетами наготове они стоят рядом со мной, один из них по рации ставит в известность мэра, что приближается монорельсовый экспресс.

Наконец поезд подъезжает к станции, но я не могу разглядеть, кого скрывает густая тень.

Стражники велят мне отойти в укрытие, но я стою как парализованная. Человек движется и в конце концов, едва держась на ногах, выходит из вагона с винтовкой в руке.

Я сдерживаю крик. О боже, это он! Его лицо покрыто кровью, руки изранены, футболка под жилетом разорвана. Штаны тоже в дырах.

— Джекс!

Он улыбается мне, и его зубы сверкают.

— Привет, сладкая.

Рыдая, я бросаюсь в его объятия, и мне наплевать, что я вся перемажусь в крови.

— Ты вернулся.

Он целует меня в ухо и бормочет:

— Я же обещал тебе.

— Ты ранен. Насколько серьезно? — От страха и облечения по моему лицу текут слезы, от выброса адреналина меня бросает в пот.

«Спокойно, Сэм, — уговариваю я себя. — Сначала осмотри его».

Тяжело дыша, Джекс делает шаг назад, прижимая руку к плечу.

— Одна чертова граната сработала раньше времени, но я подорвал весь ангар. Ба-бах — вот это было шуму!

— Что у тебя там? — Я убираю его руку и вижу, что он перевязал плечо куском ткани.

Затем я исследую рваную рану на голове.

— Как это случилось?

— Я бежал по одной чертовой трубе, и на мгновение был ослеплен. Мои братья внезапно оказались повсюду и стали бросать светошумовые гранаты. У меня до сих пор в ушах звенит.

И как только ему удалось убежать?

— Похоже, ты побывал в аду.

— Я действительно думал, что не смогу вернуться. Только мысли о тебе, заставляли меня идти вперед.

Он вернулся из-за меня… Я сглатываю гигантский ком в горле.

— Тебе срочно нужно в больницу! — Я прошу стражей о помощи, и они поддерживают Джекса с двух сторон. Он ковыляет, сжав челюсти, но его взгляд всё время направлен на меня, и мне тоже приходится постоянно смотреть на него, потому что я не могу поверить, что он действительно здесь.

Когда мы входим в пирамиду, нас встречает мэр Форстер:

— Господи, что произошло?

— Задание выполнено. — Джекс протягивает ему винтовку, и его колени подгибаются. Очевидно, он потерял много крови.

В памяти всплывают ужасные картины, как их с Седриком привезли в больницу в прошлый раз. О боже, я не хочу его терять!

— Мне нужны капельницы! — кричу я санитарам, которые вбегают в зал. — И доктор Никсон!

— Сэм… — Джекс цепляется за стражей, которые с трудом удерживают его вес. — Я просто очень устал, в остальном со мной всё в порядке.

— Это всё еще решаю я!

Его кладут на носилки, и мы на лифте поднимаемся на пятый этаж. Доктор Никсон уже ждет нас.

— Насколько он плох?

— Травма головы, сквозное ранение плеча и многочисленные осколочные ранения — это всё, что мне известно.

Мы снимаем с Джекса одежду, и, к счастью, не обнаруживаем под ней слишком серьезных повреждений. Защитный жилет удержал бόльшую часть осколков, только на бедрах осталось несколько крупных порезов.

Когда Джекс лежит на операционном столе, я ставлю ему обезболивающий укол и глажу его по слипшимся волосам. Засыпая, он улыбается мне:

— Я начинаю привыкать к тому, что ты штопаешь меня. — Его веки опускаются, и он засыпает. Мы с доктором Никсоном можем начинать нашу работу.

* * *

— Эта ситуация кажется мне немного знакомой, — слышу я голос Джекса и чувствую, как кто-то гладит меня по щеке.

Не открывая глаз, я нащупываю пальцы и сжимаю их.

Мужские руки.

Джекс!

Я сажусь прямо и потягиваюсь, а он улыбается мне. Должно быть, я заснула у его кровати.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, но кое-что не так, — морщится он, и мое сердце замирает.

— Что с тобой? — Я тут же вскакиваю со стула.

Джекс хитро улыбается и поднимает руку:

— Ложись ко мне.

Под одеялом он голый и покрытый засохшей кровью. Я тоже выгляжу не лучше, но это не имеет значения. Я снимаю халат и забираюсь к нему в постель. Счастливая я укладываюсь на сгиб его локтя. Операция прошла успешно, бόльшую часть порезов я смогла спаять лазером, глубокие раны зашил доктор Никсон. Через несколько дней Джекс будет как новенький. Ему действительно очень повезло. Мне очень повезло.

С чувством облегчения я закрываю глаза.

— Ты снова подтвердил свое прозвище. — Джекс Непобедимый.

— Надо придумать прозвище и для тебя, — говорит он. — Как насчет Лазерная леди?

— Звучит глупо.

— Твое прозвище не должно звучать лучше, чем мое.

Усмехаясь, я целую его в поросшую щетиной щеку:

— Я что-нибудь придумаю.

Какое-то время мы лежим рядом, переплетя пальцы, и смотрим в окно. Солнце стоит высоко, в воздухе висит марево, но здесь, внутри, приятная прохлада. Кондиционер работает, и у Джекса отдельная палата. Ну да, она чуть больше тюремной камеры, но для больницы это настоящая роскошь.

Хотя я всё еще утомлена, я чувствую себя прекрасно. Джекс здесь.

— Тебя не было так долго, я уже думала, ты не вернешься.

Он поворачивается ко мне и притягивает меня к себе. Я упираюсь лбом ему в грудь. Одеяло сползло, поэтому я вижу его живот. Я вывожу круги вокруг его пупка, и Джекс бормочет:

— По крайней мере на это раз там, внизу всё осталось без повреждений?

Я скольжу рукой ниже и обхватываю его мягкий член.

— С ним ничего не случилось.

— Или всё-таки случилось? — Он откашливается. — Может, осмотришь его получше?

Ухмыляясь, я убираю руку.

— Есть вещи, которые никогда не меняются, верно?

— Надеюсь, что так, — шепчет Джекс и целует меня в лоб.

Я делаю глубокий вдох и задаю ему вопрос, который терзает меня с тех пор, как он вернулся:

— Ты убил Грира и Фримена?

Джекс напрягается. Он определенно предпочел бы наслаждаться сексуальными ласками, а не говорить со мной об ужасной ночи.

Я уже начинаю сомневаться, что Джекс ответит, но тут он говорит:

— Я много раз думал об этом. Я планировал разыскать их обоих перед тем, как взорвать ангар, но уничтожить этот чертов воздушный флот было важнее. Если бы мне это не удалось, на Резур бы напали. Твоя жизнь была бы в большой опасности. — Он нежно поглаживает мою шею. — Ты для меня важнее всего, Сэм. Я понял это, когда Блэр собирался тебя убить. Я хотел защитить тебя, и это стоило моей жизни. Для этого и нужна была та миссия. Я сделал это только ради тебя. А потом просто хотел вернуться к тебе.

У меня начинает кружиться голова, словно я опьянела. Хорошо, что я сейчас лежу.

— Только ради меня?

Он усмехается:

— Ну ладно, и немножко ради других тоже.

Джекс отказался от мести, потому что я для него — всё. Я крепко обнимаю его и прижимаюсь губами к его губам.

— Эй, сладкая, не плачь. — Большими пальцами он вытирает мои слезы и целует мокрые веки.

— Это слезы радости, — шепчу я, улыбаясь, и обнимаю его еще крепче, от чего он вздрагивает.

— Извини. — Я сразу отпускаю его. Пребывая в эйфории, я действительно забыла, что он после операции.

Джекс со стоном поворачивается на спину, кладет руку на лоб и театрально сокрушается:

— Боже мой, во что я вляпался! Эта врачиха сделала из меня примерного мальчика. Я стал плюшевым медвежонком. Я ношу тёмные очки, словно пижон, слушаюсь женщину и ничего мне больше не нужно, кроме как уткнуться в ее теплые сиськи. Моя прежняя жизнь кончилась. Я сдерживаю газы, не отрыгиваю громко и мочусь сидя. И всё из-за нее!

От смеха я хватаюсь за живот.

— Не преувеличивай, тем более, про то, что ты мочишься сидя — вранье.

Он бросает на меня один из своих невинных взглядов.

— Сейчас я слишком слаб чтобы стоять. Правда.

С убийственной серьезностью я говорю:

— Принести тебе утку?

— Только если ты подержишь «его».

— И о чем только мы говорим! — Мой живот уже болит от смеха.

Джекс нежно гладит меня по спине:

— Я лишь хотел снова увидеть тебя веселой.

— Да, в последнее время было не много поводов для смеха, верно?

Он хмыкает.

— Пришло время этому измениться. Теперь у нас есть вода, опасность нападения с воздуха временно устранена, и я думаю, что сегодня ночью у меня появился новый союзник.

Я тут же вся обращаюсь в слух и сажусь:

— Расскажи, что произошло.

Джекс тоже садится. Я подкладываю ему под спину подушку и проверяю повязку на голове. Рваная рана была довольно большой. Не уверена, что действительно готова услышать все подробности, но мне слишком любопытно.

— После того, как я прошел через тоннель, — рассказывает он, — я заметил, что там, внизу, что-то происходит. Похоже, на задание были отправлены сразу все подразделения, и мне потребовалась целая вечность, чтобы добраться до озера. Но у трубы толпились солдаты. Поэтому я пошел назад и сначала взял гранаты из нашего старого убежища. Тогда у меня возникла идея, а не попробовать ли мне добраться до трубы с другой стороны озера.

— И ты переплыл его под водой?

— Нет, тогда я бы уже не всплыл на поверхность — оружие утянуло бы меня на дно.

Правильно, об этом я не подумала. Озеро может быть и в километр глубиной.

— Я пошел вдоль берега, или лучше сказать, полез по уступам вдоль скалы. В некоторых местах дно озера прямо у берега уходит на очень большую глубину.

О боже, если бы Джекс соскользнул, он утонул бы!

— Поскольку озеро очень большое и делает изгиб, я снова потерял много времени. Кроме того, вода была чертовски холодная.

Я представляю, как он старается не стучать зубами, чтобы никто его не услышал.

— Когда, наконец, показался другой берег, я смог разглядеть, что трубу охраняют Хром, Нил и еще двое солдат из другого подразделения. Место было ярко освещено, все четверо — легкая цель. У них не было шансов. Но я не смог нажать на курок.

— Конечно не смог, они же были твоими братьями.

Со вздохом он проводит рукой сквозь волосы.

— В общем, я стал ждать, в надежде, что их отзовут. И действительно, они получили приказ патрулировать другой квадрат. У трубы надлежало остаться только одному. Мысленно я выругался, потому что это, как на зло, был Хром.

— Потому что он нас отпустил. — Я никогда не забуду, как он просто дал нам уйти.

— Гм. — Джекс обнимает меня, и я снова прижимаюсь к нему. — Но потом он кое-что сказал, из-за чего я чуть не застрелил его.

— Что он сказал? — Мое сердце стучит встревоженно. Ни за что на свете я не хотела бы поменяться местами с Джексом.

— Хром сказал, что хочет остаться на случай если «ублюдок посмеет здесь показаться». И он, конечно же, имел в виду меня. Я действительно уже собирался появиться перед ним и пустить ему пулю в лоб. Я погрузился в озеро так, что на поверхности оставалась только половина лица, и подкрался ближе. Мне было настолько холодно, что я уже едва выдерживал.

— А потом? — шепчу я. — Он тебя не заметил? У вас же у всех обостренные чувства.

— Он заметил меня, но только после того, как я бросил камешек на берег. Я хотел предложить ему честный бой. Но Хром даже не вздрогнул, только сказал: «Тебя не было чертовски долго, мужик. Я уже несколько дней как вызвался караулить эту гребаную трубу».

Я впиваюсь пальцами в простыню.

— Он так сказал?

— Да, что-то вроде того.

— А ты?

— Я спросил, ждет ли он меня. И он действительно надеялся встретить меня там, под землей еще раз. Он хотел узнать, что произошло. — Сдвинув брови, Джекс смотрит в окно.

— Что еще он сказал? — Почему Джекс выглядит таким задумчивым?

Он прочищает горло.

— Хром сказал: «Ты был одним из лучших. Почему ты перешел на другую сторону?» И я ответил ему: «Я выбрал правильную сторону». К тому моменту я стоял уже почти перед ним и направлял на него винтовку, но он не прикасался к своему оружию.

— Это странно, верно?

— Да, поначалу я тоже не доверял ему и думал, что это ловушка. Он хотел знать, почему повстанцы похитили сына сенатора Пирсона.

— Это определенно внушил им режим!

Джекс кивнул.

— Когда я сказал ему, что сын сенатора был предводителем повстанцев, и мы, конечно же, его не похищали, Хром потерял дар речи.

Я представляю ошеломленное лицо Воина и улыбаюсь.

— «По всему городу развешены плакаты, вас показывают по всем каналам, все ищут вас» — сказал он.

— Этого следовало ожидать. — Вероятно, сенат готов наложить в штаны. Воин-мятежник — плохой образ.

— Я намеревался уйти, пока меня не поймали, но сначала должен был открыть трубу, а на моем пути стоял Хром. Он хотел знать, где именно в канализации мы прячемся.

— Так ты ему и сказал! — восклицаю я возмущенно.

Джекс смеется.

— Я смог с высокомерной усмешкой сказать ему, что мы давно уже вышли наружу. Если бы ты видела, как он от меня отшатнулся, будто у меня заразная болезнь. И тогда я рассказал ему, как обстоят дела в Аутленде и что нас запугивали радиацией, чтобы никто не покидал пределы Уайт-Сити. Внезапно он оказался очень заинтересован, особенно когда я рассказал ему о Резуре. — Джекс глубоко вздыхает. Разговор отнимает у него много сил. Эта ночь была долгой для нас обоих. — Конечно, я допускаю, что он может быть шпионом, но я так не думаю. А если и да — тем лучше. Все должны узнать, что происходит здесь, снаружи.

— Какие причины были у Хрома помогать нам и идти против режима?

Джекс чешет голову.

— Я тоже спросил его об этом.

— И? — Почему он так меня мучает?

— Тебе надо было видеть выражение его лица. Это словно был не Хром.

— И как же он выглядел?

Джекс одаривает меня таким глуповатым взглядом, — смесь влюбленности, отчаяния и глупости, — что я снова смеюсь.

— В самом деле? Так?

— Он признался мне, что есть одна девушка, рабыня, с которой он никогда не сможет быть по-настоящему вместе, пока она пленница.

Я склоняюсь над ним:

— Просто скажи, ты переманил его? — Джекс — предводитель Воинов Апокалипсиса. — Может быть, ты сможешь перетянуть на нашу сторону ещё парочку своих бывших братьев по оружию?

— Похоже на то. Я предложил Хрому сделку. Если он во время своих дежурств у трубы будет тайком включать воду и предотвратит дальнейшие вбросы яда, я помогу ему. Он сразу же согласился, поэтому я показал ему, как можно отключить счетчик, чтобы никто ни о чем не догадался. Посмотрим, сделает ли он это для нас.

— Ну что ж, баки наполнены, насколько я поняла.

Джекс довольно улыбается.

— И что ты сделал потом? — Его рассказ такой волнующий.

— Я поднялся на поверхность, чтобы найти ангар. Это тоже не стало проблемой, потому что никто не ожидал, что кто-нибудь из нас появится в городе. Перед дверями ангара стояли только два охранника, которых я смог вывести из строя, не привлекая внимания.

— Ты их застрелил? — спрашиваю я сдавленно.

— Сильного удара по голове было достаточно. Сегодня у них будет раскалываться башка, но это не смертельно.

Я выдыхаю. Джекс — Воин, и мы находимся в состоянии войны… и всё же, я испытываю облегчение оттого, что он не убил этих людей.

— В общем, я заложил специальные гранаты с дистанционным взрывателем в каждый самолет. Это были три самолета вертикального взлета с ракетными установками и бомбами. Они легко стерли бы Резур с лица Земли. Бомбы еще не были заряжены, иначе на воздух взлетел бы не только ангар, но и половина купола.

Мое воображение рисует картину, как поднимается крыша ангара.

— Ну уж теперь-то ты точно привлек к себе внимание.

Джекс кивает.

— К сожалению, одна из гранат взорвалась слишком рано — еще до того, как я успел выйти из ангара. Очевидно, купание в озере не пошло гранатам на пользу. Я оставил по-настоящему кровавый след, чтобы Воины могли меня выследить.

Он говорит о смертельной опасности, как о чем-то пустяковом. Но я думаю, что он скрывает свой страх. Мышца на его щеке дергается, лицо напряжено. Он знает, что смерть снова была чертовски близка.

Я слушаю его рассказ о том, как под землей он внезапно был окружен, ранен, и солдаты бросали в него светошумовые гранаты.

— Это был мой шанс — убежать через патрубок, пока они отступили в укрытие. И когда я более или менее остановил чертово кровотечение, я дождался, пока воздух очистится и ушел через тоннель.

В его рассказе всё выглядит таким простым, но я знаю, насколько он был близок к смерти. Я прижимаюсь к нему и наслаждаюсь тем, что он рядом и его руки гладят мою спину.

— Я действительно важнее для тебя, чем всё остальное? — спрашиваю я с замиранием сердца. Я никогда не забуду эти его слова.

— Ты обратила на это внимание, — отвечает он шутливо.

— Конечно. Женщинам нравится слышать такие вещи.

— Думаю, есть еще кое-что, что ты с удовольствием услышала бы… — Я вздрагиваю, когда раздается стук в дверь. Всегда в неподходящий момент!

Соня просовывает голову в приоткрытую дверь:

— Как ты, Джекс?

Он тянет меня к себе так сильно, что я частично падаю на него.

— Я никогда не чувствовал себя лучше.

— Хорошо, потому что у нас есть сюрприз! — Соня открывает дверь полностью. В коридоре толпятся люди с ведрами. — Мы решили, что наш герой заслужил ванну, и притом со свежей водой. Наша старая команда и несколько граждан Резура притащили ведра. Куда налить воду?

Джекс усмехается:

— Я так дерьмово выгляжу?

Соня, смеясь, кивает.

— Мы-то знаем, кто скрывается под коркой грязи, но жителей Резура лучше не шокировать. Они готовят на сегодняшний вечер праздник.

Джекс поднимает брови:

— Для меня?

Даже я с трудом могу в это поверить. Это же замечательно! Кажется, они простили Джекса.

— Да, для тебя, так что мойся, герой. — Соня улыбается во весь рот. — Так куда нести воду?

Мне на ум приходит только большая ванна в соседней комнате, которая, вообще-то, задумана для принятия родов. А поскольку раньше чистая вода была недоступна, в комнате сделали склад.

— Идите за мной, — говорю я людям, а Джексу велю лежать, пока всё не будет готово.

Ему действительно срочно нужна ванна.

Вместе с Соней и парой помощников мы освобождаем ванну от перевязочных материалов, отмываем от пыли и наливаем в нее воду. Часть ведер наполнены холодной водой, часть — горячей. Какая роскошь! А ведь когда-то я завидовала Джексу из-за его ванны, хотя у меня был паровой душ. Здесь, в Резуре, мыться в чистой воде — настоящая редкость, и у меня всегда нехорошее чувство, когда я моюсь водой из загрязненного озера. Может быть, Джекс позволит мне залезть в ванну вместе с ним. О, я даже не буду его об этом спрашивать, просто сделаю это. Ему, определено, понравится.

* * *

Полчаса спустя мы сидим в теплой воде, и Джекс расслабленно откидывается на спинку:

— Классная ванна, очень удобная. Смотри, я даже могу вытянуть ноги.

Он с ухмылкой раздвигает ноги и оказывается лежащим передо мной в очень провокационной позе. Естественно, как всегда, он ничуть не смущается.

После того, как я немного обтерла Джекса влажной тряпкой, я опускаюсь ему между бедер и теперь уже оттираю грязь со страстной самоотверженностью. Только мне надо с осторожностью относится к ранам. Это напоминает мне о том дне, когда Джекс, ещё будучи Воином, вернулся с дежурства и выбрал меня своей рабыней. Но в этот раз за нами не следят камеры, и никто не заставляет меня это делать.

Я нежно протираю ему губкой лицо.

— Ты свободен. По-настоящему свободен. Что ты теперь будешь делать?

Джекс крепко берет меня за руку и тянет на себя.

— То, чему меня учили: бороться, но за обе стороны. Чтобы люди из Уайт-Сити узнали, что здесь происходит, и чтобы жители Аутленда получили чистую питьевую воду и медицинскую помощь. И еще нам нужна недостающая часть для установки по очистке питьевой воды.

У меня в груди разливается тепло.

— Ты Воин с сердцем.

— Без сердца я ведь не смог бы жить.

— Я не имею в виду анатомию. — Судя по его улыбке, он это знает. — Вспомни о Джимми.

Джекс чешет голову.

— Это было другое.

— Нет, не другое. В тебе всегда было хорошее начало.

— Ты обнажила его.

— Ага, то есть теперь я виновата? — говорю я с улыбкой и целую его, ощущая у себя между ног, как член становится твердым. Я сижу на Джексе с раздвинутыми ногами, и если он в конце концов не вставит член в меня, я сделаю это сама. Но он не выказывает намерения, а только мечтательно смотрит на меня.

— Когда я проснулся после операции и увидел свою прекрасную спасительницу спящей рядом со мной на койке, я влюбился.

Я задерживаю дыхание. Что он только что сказал? Я не ослышалась? У меня начинает кружиться голова, словно мы едем на монорельсе. Мои ногти впиваются в его плечи.

Конечно я чувствовала, что он испытывает ко мне большее и всегда надеялась, что он об этом скажет, и всё равно сейчас не могу в это поверить.

Я сглатываю, мое сердце колотится.

— А ты думал, что не можешь любить.

— Гм, теперь я знаю, что означает это тянущее чувство в груди. Сначала я принимал его за вожделение, и оттого хотел владеть тобой, как рабыней удовольствия. И я ни с кем не хотел тебя делить. Но когда Блэр едва не убил тебя, я осознал, что мог тебя потерять, я понял, что чувствую к тебе нечто большее. Это похоже на чувства к Седрику, а он единственный, кого я любил. Только чувства к тебе намного сильнее. — Он мнет мои ягодицы и трется эрекцией по половым губам. — Сперва это меня шокировало, и мне потребовалось немного времени, чтобы всё осмыслить.

Я нежно убираю ему волосы со лба и рассматриваю его серьезное лицо, сияющие голубые глаза, крошечный бледный шрам на носу.

— Это что сейчас, Воин изливает мне душу?

Джекс прочищает горло и крепче сжимает пальцами мои ягодицы.

— Черт, да, и я сделаю это только один раз, так что слушай внимательно, Сэм. Хочешь быть моей спутницей жизни?

Наши взгляды сливаются. Ущипните меня кто-нибудь.

— Почему ты не спросил меня об этом перед тем, как ушел?

— Я не хотел, чтобы тебе было еще тяжелее, если я не вернусь. — Он нервно чешет бровь, затем щелкает пальцами по воде. — Так как, хочешь? Я знаю, что ты боишься за меня, когда мне надо идти на задание, но, может быть, когда-нибудь ты сможешь к этому привыкнуть? — Он избегает смотреть на меня и нервно трет мое бедро.

Я хватаю его руку, чтобы остановить ее.

— Я никогда не смогу к этому привыкнуть.

Он вздергивает подбородок, взгляд вспыхивает, будто Джекс боится, что я скажу «нет».

Он на самом деле любит меня.

Я задыхаюсь от радости и, совершенно точно, исключительно глупо улыбаюсь, когда кричу: «Да, черт побери, я хочу!» и покрываю его лицо поцелуями.

Джекс обнимает меня так крепко, что я едва могу дышать.

— Ты сейчас по-настоящему напугала меня, док. — Его член жестче давит на мои половые губы.

— Я могу нагнать страху на моего Воина? — Я провокационно трусь об его эрекцию. — Я такая маленькая и невинная, что я могу сделать?

Уголки его рта дергаются:

— Ты какая угодно, только не невинная. За эту наглую ложь ты будешь наказана. — Он хватает меня за бедра и приподнимает. — Повернись и раздвинь ноги! — командует он.

Я подчиняюсь, и, опираясь руками на бортики ванны, выпячиваю задницу к нему.

Джекс раздвигает мои ягодицы и, зарывшись между ними лицом, прихватывает кожу губами и толкает в меня язык.

Боже, как же я люблю, когда он делает такие грязные вещи. У меня между ног сразу растекается жар и вагина дико пульсирует от желания.

Джекс нажимает большим пальцем мне на анус, другой рукой поглаживая меня. Я уже мокрая для него, и он начинает меня вылизывать.

Я прижимаюсь к его лицу, потому что хочу, наконец, почувствовать Джекса в себе.

— Всё мое. — Он по-хозяйски обхватывает мои груди и тянет меня спиной к себе. С широко расставленными ногами он сажает меня к себе на колени, одновременно проникая в меня членом. При этом он глядит через мое плечо, как гладит меня и играет с клитором.

Я наслаждаюсь тем, что составляю с ним единое целое и что наполнена им. В такие моменты я близка к нему как никогда — телом и душой. Я откидываюсь ему на грудь и, закинув руки за голову, обнимаю его за шею. Потом поворачиваю голову и хрипло говорю ему в щеку: «Если начнется война, я буду биться на твоей стороне, Джекс, не важно насколько мне будет страшно».

— А я буду защищать свою жену до последнего вздоха, — отвечает он, тяжело дыша, и требовательно целует меня.

Два месяца спустя

— Привет, док! — Джекс небрежно прислоняется к двери больничного отделения. Его волосы как всегда слегка взъерошены, лицо и руки покрыты бронзовым загаром из-за солнца пустыни.

Он вернулся! Мое сердце ускоряет бег.

— Привет! — В армейской форме Джекс выглядит очень аппетитно. — Можешь ты хоть раз вернуться невредимым? — На его щеке светится синяк, но других повреждений на первый взгляд нет.

Он грязно усмехается:

— Ты же знаешь, мне нравится, когда ты меня штопаешь.

Я закатываю глаза и проверяю капельницу мистера Куинна. У пожилого мужчины вчера был инфаркт, и сейчас он спит. Ему повезло, он остался в живых. К сожалению, нам всё еще не хватает многих медикаментов, хотя Марк с помощью Хрома уже переправил по трубе большое количество лекарств.

Когда пациентам больше не требуется моя помощь, я иду к Джексу, чтобы его обнять.

— Насколько всё плохо?

После жаркого поцелуя он шепчет:

— У меня был небольшой кулачный бой, но я не пострадал.

— Ага, значит это называется «не пострадал», — говорю я сладко и дую на шишку на его щеке. По сравнению с прежними ранениями, это действительно ничто.

Я веду его в соседнюю комнату, чтобы залечить синяк. Джекс снова был в Уайт-Сити. Ненавижу, когда он ездит в город, потому что там всё еще действует чрезвычайное положение. Воинам приказано убить его на месте.

— И с кем ты так сцепился? — интересуюсь я, передавая ему охлаждающий компресс.

— С одним молокососом. Теперь они набирают Воинов из тех, кому еще далеко до окончания учебы. У парня не было шансов, но в храбрости ему не откажешь. После того, как я его разоружил, он отвесил мне хук.

— И затем ты его отпустил?

— Нет, он сидит сейчас шестью этажами ниже в одной шикарной комнате без окон.

— Ты привел его с собой? — Это первый раз, когда Джекс взял пленного.

— К сожалению, он обнаружил тоннель, когда мы выходили. — Дерьмо, это был вопрос времени — когда кто-нибудь найдет вход.

— Мы? Значит, Хром был с тобой?

Со вздохом Джекс откидывается на спинку стула и смотрит на меня довольным взглядом:

— Да, сейчас расскажу. Но сначала хочу сообщить тебе радостную новость: на данный момент это было последнее задание. Марк наконец-то смог раздобыть недостающую часть для установки по очистке воды. Я уже отдал ее Соне. Теперь осталось только, чтобы Марк загрузил программу.

Я подавляю крик радости, опасаясь разбудить мистера Куинна, и прыгаю Джексу на колени:

— Это замечательно!

Вскоре по трубам больше не будет течь загрязненная вода. Соня установит эту штуку, и главная проблема будет окончательно решена — сточные воды можно будет очищать. А Марк, благодаря своим навыкам программирования, прогонит по всем каналам видео. Он покажет жителям Уайт-Сити, что на самом деле происходит в Аутленде. Нам потребовалось две недели, чтобы снять это. Джулиус прокомментировал видео — он обращается непосредственно к людям, к сенату и к своему отцу. Мы надеемся, что это взбудоражит население, и прежде всего Воинов, чтобы они были не против нас, а восстали против режима. А дальше будет видно. Мы хотели бы, чтобы Резур и Уайт-Сити заключили мир без насильственного вмешательства. Джулиус передумал захватывать Уайт-Сити при помощи оружия. Жители Резура не воины, но Джекс, когда у него есть время, тренирует более двухсот мужчин на случай нападения. Хотя мы предпочли бы заключить торговое соглашение с людьми под куполом: бизоны и лекарства растительного происхождения в обмен на химические медикаменты и современное оборудование для больницы.

— А еще у меня для тебя есть сюрприз, — Джекс достает из кармана защитного жилета три лазерных карандаша. — Это тебе привет от Марка.

Сияя, я беру их. Это два лазера для ран и один, при помощи которого я смогу, наконец, свести рабскую татуировку.

— Он лучший!

Джекс преувеличенно откашливается.

— Эй! Кто рискуя головой притащил тебе эти штуки?

— Ты самый лучший. — Чтобы его задобрить, я дарю ему страстный поцелуй, на который он жадно отвечает, и вцепляюсь пальчиками ему в волосы. Я уверена, что Джекс прямо сейчас становится твердым. Он мог бы всегда и везде. К сожалению, моя смена еще не закончена. Вот почему я с нетерпением жду ее окончания.

Я с трудом отрываюсь от его губ.

— Где ты оставил Хрома?

— Он находится под предварительным заключением.

Хрому предстоит такое же судебное разбирательство, какое было у Джекса, но шансы у него хорошие. Он много раз рисковал, пуская в Резур воду и, с помощью Марка, контрабандой переправляя медикаменты.

— Он взял с собой ту девушку?

Джекс кивает.

— Она очень напугана и не отходит от него ни на шаг, но Хром настаивает на том, чтобы ты осмотрела ее.

Я сползáю с его коленей и беру свою сумку.

— Она ранена?

— Не физически. Теперь уже нет. Но душевно. Блэр жестоко с ней обращался.

Мое сердце сбивается с ритма.

— Ее зовут Мираджа?

— Откуда ты знаешь? — Между бровей у Джекса появляется складка. Он выглядит просто потрясающе, когда задумывается над чем-то, и его лицо приобретает такое привлекательное выражение. Я не могу точно сказать, от чего это зависит, но на самом деле совершенно не важно, как он на меня смотрит. Он всегда заставляет мое сердце бешено биться.

— Я разговаривала с ней в тот день, когда ты выбрал меня. Она больше не хотела жить, потому что Блэр ее… — От воспоминаний о тех жестоких кадрах, у меня прерывается голос. — Хорошо, что она здесь. Я немедленно займусь ею. — Раньше Мираджа была одной из повстанцев; может быть, здесь она найдет кого-нибудь, кого знает, и кто подбодрит ее, пока Хром сидит.

— Я пойду с тобой. — Джекс бросает охлаждающий компресс на стул, обнимает меня за плечи, и мы идем к лифту.

— Как Хром и Мираджа познакомились? Она же была любимой жертвой Блэра.

Джекс усмехается, сверкая белозубой улыбкой на загорелом лице.

— На самом деле Хром хотел посадить Блэра в лужу из-за одной стычки, которая произошла между ними на задании. И поэтому на одном из шоу выбрал Мираджу, чтобы его позлить. Он вообще не хотел эту девушку, она была не в его вкусе, но теперь значит для него всё.

Я жму на кнопку вызова лифта.

— Хром любит ее, да?

— Вероятно. Если Воин становится мягкой игрушкой, это может означать только одно.

Я смотрю на него как можно более невинно:

— Правда? И что же? — Хотя он еще ни разу не говорил мне, что любит меня, но он постоянно показывает мне это бесчисленными поступками. Он массирует мне ноги, пытается предугадать каждое желание, уже много раз водил поесть, удивляет меня ночными прогулками с пикником под звездным небом…

— Клянусь, завтра ты сможешь ходить только враскорячку, — шепчет он мне на ухо, и мы заходим в лифт. Если бы кабина не была прозрачной, Джекс, определенно, сразу же взял бы меня. Он смотрит на меня как хищник, который собирается проглотить свою добычу, с грязной ухмылкой на губах.

Хорошо, что в здании работает кондиционер. Этот мужчина горячее, чем ветер пустыни, и он мой. Иногда всё это кажется мне сном.

— Когда Марк собирается показать видео? — спрашиваю я, чтобы отвлечься от нашей эротической игры. Для разговора с Мираджей мне нужна холодная голова.

— Завтра, во время следующего шоу.

— Хорошо, в это время все будут сидеть перед экранами. — В Уайт-Сити гарантированно начнутся беспорядки, когда люди наконец-то узнают правду. Всю правду. Некоторые вещи уже просочились, но люди пока не хотят в них верить. Видео должно это изменить. Простые работяги, которые больше всего страдают от режима, может быть, наконец решатся на бунт. Но все ли высокопоставленные лица и солдаты захотят отказаться от своей роскошной жизни и привилегий? Пожалуй, нет. Воины не представляют себе другой жизни, они созданы только для одной цели и наслаждаются этим — быть звездами. Но они не смогут долго быть героями, мы позаботимся об этом. За исключением Джекса — он всегда будет моим героем.

КОНЕЦ первой книги!

(Следующая история про Хрома и Мираджу)

Продолжение читайте в группе https://vk.com/unreal_books или на сайте http://nafretiri.ru.

Обсудить книгу и поблагодарить команду, работающую над переводом, можно

здесь: https://vk.com/topic-110120988_37057161 и здесь: http://nafretiri.ru/forum/379-7298-2.

Текст переведен исключительно с целью ознакомления, не для получения материальной выгоды. Любое коммерческое или иное использования кроме ознакомительного чтения запрещено. Публикация на других ресурсах осуществляется строго с согласия администрации группы. Выдавать тексты переводов или их фрагменты за сделанные вами запрещено. Создатели перевода не несут ответственности за распространение его в сети.