Джекс (ЛП)

Глава 5. Соперничество

«Что это за раздражающий звук?» — думаю я в полудреме, а затем распахиваю глаза и сажусь на кровати.

— Звонят!

Джекс уже стоит рядом с кроватью и застегивает военные брюки. Больше он ничего не надевает.

— Скорее всего, это Марк.

— Подожди! — Я вскакиваю так резко, что у меня кружится голова, собираю свои вещи и убегаю в ванную. Я торопливо одеваюсь, потому что чувствую себя, словно нас поймали за чем-то запретным. Мои волосы растрепаны, в комнате пахнет сексом. Марк сразу поймет, чем мы занимались.

— Саманта! — кричит он, когда я, кое-как расчесав волосы лежавшей на раковине расческой, выхожу из ванной.

— Марк! — Я крепко обнимаю его и зарываюсь носом в сгиб его шеи, чтобы вдохнуть запах средства после бритья. Он пахнет так знакомо. Как же приятно обнимать его, даже не смотря на то, что я знаю, насколько мало он ценит телесный контакт.

Как можно скорее я отстраняюсь. Его светлые волосы аккуратно причесаны, он всегда выглядит свежевыбритым и одетым с иголочки, на его дизайнерском костюме нет ни складки. Марк полная противоположность Джексу.

Джекс стоит со сложенными на груди руками и наблюдает за нами, наморщив лоб. Рядом с Марком он — великан.

— Нам нужна ваша помощь, мистер Ламонт.

— Я так и подумал, — отвечает Марк, бросив взгляд на мой ошейник. Затем оглядывает Джекса. Тот по-прежнему стоит со сложенными на обнаженной груди руками, отчего мышцы очерчиваются особенно хорошо. — Он причинил тебе боль, Саманта? — спрашивает меня Марк, не спуская глас с Джексона.

— Нет, он относится ко мне хорошо. — Я поспешно отворачиваю свое пылающее лицо, потому что Джекс сверлит нас по очереди взглядом.

— Хорошо, тогда давай посмотрим, что я могу для тебя сделать. Мне нужно только ваше честное слово, что меня здесь никогда не было и я не имею никакого отношения к происходящему! Сообщение в чате я уже удалил без возможности восстановить.

— Даю честное слово, — поспешно отвечаю я.

— Слово Воина, — говорит Джекс. Он всё еще мрачно осматривает Марка. — Почему вы помогаете нам?

Марк ставит свой врачебный чемоданчик, без которого не выходит из дома, на стеклянный столик в гостиной.

— Я делаю это только потому, что Саманта много значит для меня.

Мое сердце сбивается с ритма. Для меня слова Марка тоже много значат. Мужчины продолжают окидывать друг друга мрачными взглядами. Что это еще за подсознательная агрессия? Эй, здесь речь идет о моей жизни!

Марк первый отводит глаза и достает из чемоданчика какой-то маленький прибор. Он выглядит как пульт управления.

— Что это? — Я с любопытством встаю рядом, Джекс тоже присоединяется к нам.

— Этим я могу отключить передатчик, чтобы не сработал сигнал тревоги или не активировался укол, если ты выйдешь из квартиры. Это устройство создал я, оно может выполнять множество функций.

Он сделал это сам? О, это звучит нехорошо, хотя я доверяю способностям Марка.

— Ты можешь безопасно снять с меня этот ошейник?

— К сожалению, я могу только отключить сигнал тревоги и дистанционное взрывание. Смертельная инъекция в любом случае активируется, если мы попытаемся снять кольцо. Если бы я знал, что однажды тебе придется носить его, я оставил бы лазейку.

Мой желудок сжимается, а голос дрожит:

— Значит, эта штуковина останется на моей шее навсегда?

— Мне правда очень жаль, Саманта, — говорит он тихо и набирает цифровой код на устройстве дистанционного управления. Когда раздается звуковой сигнал, я вздрагиваю. На приборе загорается красная лампочка. — Деактивировано.

— И всё же я сниму с нее эту штуку, — рычит Джекс, хватая меня за плечи. Его взгляд настолько мрачный, что он пугает меня.

Хватая ртом воздух, я кладу руку на металл и отступаю.

— Пожалуйста, нет!

Марк сразу проталкивается между нами и упирается рукой Джексу в грудь.

— Вам нельзя это делать, это убьет ее!

Ух ты, Марк действительно смелый, раз решил вступить в спор с Воином. Должно быть, я и правда много значу для него.

— Где выходит игла? — спрашивает Джекс раздраженно. Он стряхивает с себя руку Марка, словно это назойливое насекомое.

— Прямо здесь. — Марк показывает ему место у меня за ухом, которое я, к сожалению, увидеть не могу.

Внезапно Джекс отпускает меня. Широкими шагами он подходит к шкафу и распахивает его. Там внутри находится сейф. Он прикладывает большой палец к сенсорному экрану, тяжелая дверь открывается, и я вижу ножи, метательные звездочки, пистолеты…

— Что ты собираешься делать? — Мои колени становятся мягкими, я едва могу говорить. От страха я хватаюсь за руку Марка. Мой бывший партнер бледен, но он смело обнимает меня за плечи и прижимает к себе, в то время как Джекс возвращается с ножом в руке.

— Эта штуковина — мина замедленного действия. Мы должны снять ее! — Перед моими глазами вспыхивает лезвие. Оно не длинное, порядка пятнадцати сантиметров, но с одной стороны на нем ужасающего вида зубцы, как у пилы для костей.

— Т-ты хранишь оружие дома? — Я думала, после задания солдаты сдают его.

— Как Воину, мне разрешено иметь некоторые виды оружия. На твое счастье. — Почему его голос такой раздраженный. Его злит, что он должен меня спасать, потому что всё еще нуждается во мне?

Я покрываюсь холодным потом и борюсь с желанием броситься бежать.

— Если я просуну лезвие между шеей и кольцом, игла не сможет дойти до кожи.

Марк качает головой:

— Яд всё равно сделает свое дело. Он настолько концентрированный, что ему достаточно попасть на кожу, чтобы убить. Ни малейшей частицы не должно попасть на тело Саманты, — говорит он твердо и мягче добавляет: — Или на наше.

Джекс прищуривается:

— Я могу снять кольцо под душем.

Марк фыркает:

— Чтобы яд брызгами разнесло повсюду?

Пока мужчины горячо спорят, я сажусь на кровать. Мне плохо, и лазанья просится наружу. Я почти не слышу, как эти двое ссорятся, всё вокруг меня кружится, перед глазами танцуют круги.

Внезапно рядом со мной оказывается Марк и смазывает чем-то жирным мою шею.

— Что это? — спрашиваю я слабым голосом.

— Это мазь, чтобы закрыть поры. — Шпателем он наносит мазь на кожу под кольцом. Затем я снова вижу блеск ножа перед своим лицом.

— Ты должна замереть, — говорит Джекс, приближая руку. — Нельзя повредить кожу.

Я тяжело сглатываю, каждый мускул дрожит, зубы стучат друг о друга. Моя кофточка пропитывается пóтом.

— Перестань дрожать, — приказывает Джекс, и я смотрю ему в глаза. Они такие темные, почти черные. Где их полный жизни голубой цвет?

Он проводит рукой по своему лицу, и впивается в меня взглядом.

— Пожалуйста, иначе я порежу тебя.

— Я не могу, — шепчу я и начинаю дрожать еще сильнее. Что, если у них не получится?

— Надо положить ее на кровать. — Это снова Марк. Я едва чувствую, как он толкает меня на матрас. Всё кажется таким далеким, будто я сплю. — Я буду держать Саманту.

Мою голову поворачивают на бок, я безропотно принимаю происходящее. Марк затыкает полотенца за горловину кофточки, укрывая ими всё, куда может попасть яд. Сколько его в этом ошейнике?

— Ладно, я начинаю, — говорит Джекс.

Холодное лезвие миллиметр за миллиметром скользит между моей шеей и кольцом, пока не блокирует место укола. Я сдерживаю глотательный рефлекс, зажмуриваюсь и перестаю дышать, но мое тело продолжает беспрерывно дрожать.

— Сейчас я разорву ошейник. — Когда под кольцо проникают и пальцы Джекса, я начинаю задыхаться. Давление на артерии слишком сильное, у меня темнеет в глазах.

— Джекс… — хриплю я. Мой голос звучит слабо и будто издалека. Я дрыгаю ногами, но Марк держит мою голову, словно в тисках.

— Давай уже, солдат! — кричит он, и за моим ухом раздается треск. Я чувствую удар, а затем наконец-то снова могу дышать.

Множество рук лихорадочно протирает мою шею, пока я хватаю ртом воздух. Я чувствую на коже мокрую ткань и слышу Марка:

— Думаю, хватит, — говорит он и стягивает резиновые перчатки.

— Сняли? — шепчу я, а по моим щекам текут слезы.

Джекс дергает меня в объятия и прижимает к себе.

— Ты сделала это.

— Ты сделал это. Спасибо! — Дрожа я вишу в его объятиях и плачу. Я зарываюсь пальцами в его волосы и чувствую, что его шея холодная и покрытая пóтом.

Через его плечо я смотрю на Марка, который собирает бумажные полотенца и закрывает свой чемоданчик. Его лицо белее мела.

— Это было чертовски рискованно!

Я отрываюсь от Джекса, чтобы обнять старого друга.

— Я никогда не забуду, что ты для меня сделал. Без твоей помощи я бы… — Новый поток слез мешает мне говорить. Я так благодарна обоим — не могу выразить словами.

Я целую Марка в щеку и сажусь. Мои ноги словно ватные, и мне холодно, потому что я насквозь мокрая от пота. Я постоянно хватаюсь за горло. Чертова кольца больше нет, Джекс выбрасывает его в мусорное ведро на кухне.

Я вздыхаю свободно.

— Что будем делать дальше?

Джекс садится рядом со мной на кровать.

— Мне срочно надо добраться до записей камер наблюдения в больнице за тот день, когда убили моего брата.

Марк тоже садится рядом со мной и трет шею.

— Этот момент стерт, я уже давно проверил.

Я хватаю его за руку:

— Почему ты ничего… — Он не сказал ничего по той же причине, что и Джекс.

Марк смотрит на меня полным раскаяния взглядом:

— Они уничтожили все доказательства. Что я должен был делать?

Они арестовали бы и его тоже.

— То есть, нет никакой возможности получить резервную копию? — спрашивает Джекс. Его брови сдвинуты настолько близко друг к другу, что между ними образуются две сладки.

— Есть, но для этого надо подключиться к главному кабелю основного компьютера. — Марк громко вздыхает. — Я просто не знаю, как до него добраться.

— Где он? — Джекс спрыгивает с кровати и начинает беспокойно мерить комнату шагами.

— Под городом. Все видеозаписи хранятся на главном компьютере сената. Даже если данные будут удалены, я смогу восстановить их, пока они не были перезаписаны.

Прищурившись, Джекс смотрит на него:

— Если я проведу вас через канализацию в здание правительства, вы сможете добраться до данных?

— По крайней мере, я могу попробовать, — отвечает Марк, пожимая плечами.

— Тогда вперед! — Джекс подлетает к шкафу и достает два рюкзака. Один он бросает мне:

— Упакуй все продукты, что найдешь.

Я поворачиваюсь к мужчинам спиной и быстро переодеваюсь в сухую кофточку, затем складываю всю свою одежду в сумку. Я вынимаю продукты из холодильника. Их не так много: пара запаянных готовых блюд, вяленое мясо и орехи. В дверце стоят две бутылки воды — их я тоже беру с собой.

— Мы не вернемся сюда, верно? — спрашиваю я, наблюдая как Джекс надевает черную футболку и пуленепробиваемый жилет, а затем складывает в рюкзак боеприпасы.

— Верно, — холодно бросает он и царапает что-то на листе бумаги.

— Что ты пишешь?

— Даю Джимми код от моего банковского сейфа, там он найдет прощальное письмо и вещи, которые я хотел бы ему оставить. Кроме того, я открыл на него счет.

— Ты ведь уже давно спланировал это?

Он хмыкает, не глядя на меня, и засовывает пистолет за пояс брюк.

У меня тянет в груди. Несколько секунд я пристально смотрю на сексуального Воина — его брюки низко сидят на узких бедрах, обтягивая крепкую задницу. У этого мужчины есть сердце, он вовсе не холодный и жестокий.

* * *

Пять минут спустя мы вместе с Марком спускаемся на лифте в подвал. Марк постоянно озирается.

— Здесь есть камеры?

— Без понятия, — отвечает Джекс. — Вас кто-нибудь видел?

— Думаю, нет. Я вошел через подземный гараж и никого не встретил по пути.

Лифт останавливается этажом ниже гаража. Здесь находится распределительный терминал, трубы и линии электропередач. Дорогу нам закрывает стальная дверь, защищенная кодовым замком.

— Куда она ведет? — спрашиваю я Джекса, который набирает код.

— В канализацию. Если произойдет чрезвычайное происшествие, и всем Воинам надо будет срочно собраться, мы можем явиться прямо из дома.

Для этого и оружие у него в шкафу!

— Пока еще такого не случалось.

Дверь открывается, и Джекс сует Марку в руку фонарик.

— Идите за мной, только тихо. Там слишком много ушей.

В нос сразу ударяет тяжелый запах фекалий и разложения, и я борюсь с приступом удушья. Мы спускаемся за Джексом по лестнице в темноту. Боже мой, это его «рабочее место»? У последней ступени он останавливается и активирует свой маленький компьютер на запястье. Как и в прошлый раз, появляется светящееся трехмерное изображение канализационных коллекторов.

— Поскольку у меня больше нет чипа, моя позиция не отмечена, поэтому навигатором пользоваться невозможно, но, к счастью, я могу использовать этот план, как обычную карту и знаю большинство ходов, как карманы моего жилета. — Он с улыбкой хлопает себя по карманам на бронежилете, которые увешаны оружием: маленькими гранатами и метательными звездочками. Я содрогаюсь, при мысли о том, что он всё это швыряет в людей.

— Идемте, у нас мало времени. Через два дня, если я не вернусь на службу или охранники придут за Сэм, правительство поймет, что произошло, и бросит по нашему следу все подразделения. До тех пор нам нужно надежное убежище.

Надежное убежище в этом городе? Да здесь у крысы больше шансов спрятаться в картонной коробке.

— Надеюсь, у тебя есть план, — бормочу я, держась поближе к Марку. Его фонарик едва светит, что, вероятно, было задумано, чтобы нас никто не заметил. Мы видим только ноги Джекса. Лишь бы тут не было колодцев.

— Держитесь прямо за мной, тут не далеко. Я слышу шелест, топот лапок и тихий писк и даже знать не хочу, кто или что тут внизу обитает.

— Нам попадутся на пути Воины или повстанцы?

— Не исключено, но моих братьев мы сможем обойти — их будет видно на экране, и я примерно знаю, где мы находимся. — Он указывает на белую линию, а затем выключает карту.

Я вспоминаю о зеленых точках. Поблизости от нас нет ни одной, только на окраине города, насколько я могу понять. Надеюсь, повстанцы тоже там.

* * *

По ощущениям, Джекс ведет нас часа два, хотя, наверняка, прошло всего минут двадцать.

— Это здесь! — Он указывает на лестницу, и Марк скользит лучом фонарика вдоль перил. Перед нами снова стальная дверь.

Марк хочет пойти первым, но Джекс останавливает его за плечо.

— Если вы хотите вернуться отсюда целиком, я должен сначала обезвредить взрывное устройство.

— Взрывное устройство? — шепчет Марк.

Я тяжело сглатываю и сильнее цепляюсь за его руку.

Джекс открывает почти невидимую заслонку на стене и снова вводит какой-то код.

— Каждый вход в город заминирован и защищен сигналом тревоги, чтобы никто не мог проникнуть через канализацию.

С тихим гудением дверь открывается, и мы попадаем в еще один терминал.

— Здесь ведь безопасно, правда? — Марк выключает фонарик, потому что тут есть аварийное освещение. В помещении тепло, оно заполнено трубами и кабелями, слышится гул электричества.

Джекс пожимает плечами.

— Это здание правительства, я бы не был так уверен. Я иду впереди.

Мы протискиваемся мимо кабелей и труб, потому что проход узкий. Надеюсь, здесь нет охраны! Джекс держит пистолет в руке — он тоже допускает, что у нас может появиться компания.

— Скорее всего, это он! — Марк указывает на толстый синий кабель, который входит в огромный серый ящик.

Джекс кивает и пропускает его вперед.

— Поторопитесь.

Марк достает из сумки планшет и устанавливает беспроводное соединение. Монитор загорается, Марк нетерпеливо постукивает по нему. Джекс всё время поглядывает через плечо на экран.

— Итак, я внутри, — говорит Марк тихо.

У него на лбу выступают крупные капли пота, руки дрожат. Хотя он явно боится, он помогает нам. Я никогда этого не забуду.

— Я настроил планшет так, что он не оставляет следов, — поясняет он, продолжая усердно что-то печатать. Он вводит дату смерти Седрика.

— Ты запомнил тот день? — спрашиваю я.

Он кивает и грустно смотрит на меня:

— Тот день я не забуду никогда. Ты знаешь точное время?

— Это случилось в 14:35, — говорит Джекс через плечо.

Марк снова что-то набирает и испускает тихое ругательство:

— Черт, резервной копии тоже нет — они удалили всё.

— Твою мать, — рычит Джекс.

Мой желудок сжимается. Все усилия, риск — всё зря? Спина под тяжелым рюкзаком и подмышки покрываются пóтом.

Джекс подходит к нам, его лицо перекошено от гнева.

— Должна быть какая-то возможность узнать, кто убил моего брата. Этот мужчина вошел в больницу. Есть видео из зоны входа?

Марк кивает.

— Вы сможете узнать этого человека?

— Думаю, да, — отвечает Джекс. — Такая нелепая эспаньолка есть не у каждого.

На экране появляется изображение стойки регистрации. Молодая женщина сидит за ней и принимает посетителей. На заднем плане видна входная дверь. Марк отматывает видео назад, пока Джекс не говорит: «Стоп».

— Это он! — Джекс указывает на высокого темноволосого мужчину, входящего в дверь. На короткое время он поворачивает лицо к камере, и я могу разглядеть эспаньолку. Ему от тридцати до сорока лет, на нем белый халат.

Мое сердце замирает.

— Это не врач! Я никогда его не видела.

— Я тоже не видел. — Марк проводит тыльной стороной кисти по лбу. — Как я не догадался посмотреть это видео? Я бы тоже понял, что мужчина не относится к персоналу.

— Стало быть, вы не такой уж и умный, — бормочет Джекс позади меня. Я слышу каждое слово, Марк, к счастью — нет.

— Что вы сказали?

— Не могли бы вы переслать мне фото этого типа на хэндиком? — Джекс указывает на маленький компьютер на запястье.

Марк кивает, и не проходит десяти секунд, как над «часами» Джекса парит трехмерное изображение убийцы Седрика.

Марк снова что-то печатает как сумасшедший на своем планшете.

Джекс берет меня за руку и толкает к двери.

— Надо уходить. Я получил, что хотел…

— Минуточку… Когда еще у меня будет такая возможность…

По-видимому, Марк пересылает еще какие-то данные.

Джекс оттаскивает его от ящика, передача данных прерывается.

— Мы уходим.

— Сейчас!

— Нет, прямо сейчас! Что еще вы надеетесь найти?

— Снаружи что-то происходит. Сообщение между двумя городами-побратимами уже несколько недель прервано, полеты шаттлов отменены.

— Почему?

— Понятия не имею, я как раз собирался это разузнать. Я связался с доктором Нассау из Роял-Сити. Мы вместе писали одну исследовательскую работу, и он собирался прилететь ко мне с визитом. Сенат утверждает, что неисправен спутник, поэтому не работает навигационная система шаттлов, но я в это не верю. Я смог перехватить радиограмму снаружи, правда она была едва понятной, но мне кажется, города были захвачены людьми из Аутленда.

Я шумно втягиваю воздух.

— О боже, снаружи идет война, а мы ничего об этом не знаем?

— Возможно, даже повстанцы знают больше, — раздраженно говорит Джекс, — но нам действительно пора уходить!

Марк поспешно собирает свои вещи, и мы снова спускаемся в канализацию. Джекс запечатывает дверь. Затем он поворачивается к Марку.

— Я выведу вас на Мол-стрит, там есть лестница, ведущая прямо в общественный туалет — вы можете появиться незаметно.

Марк кивает.

— Спасибо.

— Я должен благодарить вас, мистер Ламонт, — говорит Джекс. — Я стал на шаг ближе к убийце моего брата.

* * *

Мы несколько минут идем в темноте, и я удивляюсь, каким образом Джекс может без света видеть дорогу. Внезапно он хватает Марка за воротник и прижимает к стене.

У Марка из рук выскальзывает фонарик, и я слышу, как Марк задыхается.

— Джекс, что ты делаешь? — Мое сердце бешено бьется, у меня и так уже передозировка напряжения. Я быстро поднимаю фонарик и направляю свет на мужчин. Джекс щурится и с подозрением смотрит на Марка, чье лицо уже стало малиновым. Он в панике хватает ртом воздух и цепляется за руку Джекса.

— Отпусти, ты же убьешь его! — Я кладу ладонь ему на руку и чувствую жесткие мышцы. До моего сознания снова доходит, что Джекс — машина для убийства. Всё его тело предназначено для этого.

Он медленно ослабляет хватку, и Марк лихорадочно старается отдышаться.

— Вы с ума сошли? Я вам помогаю, а вы хотите меня убить, так что ли?

— Я не доверяю вам, — рычит Джекс.

— Пожалуйста, отпусти его, — умоляю я, всхлипывая.

— Если он сдаст нас, здесь уже через минуту будет толпа Воинов, и у нас не останется ни единого шанса скрыться.

Я могу понять его и его страхи и высоко ценю, что он хочет защитить мою жизнь, но Марк достаточно часто доказывал, что он на моей стороне.

— Он не предаст нас, — отвечаю я дрожащим голосом. — Совершенно точно нет.

Марк пытается отодрать от себя руку Джекса, но тот всё еще не отпускает его.

— Кто может гарантировать, что он не сдаст нас?

— Я даю слово! — Взгляд Марка отчаянно блуждает между мной и Джексом. На его лбу капли пота. — Кроме того, я и сам уже влип, помогая вам.

— И почему вы это сделали? — шипит Джекс. — Очень интересно было бы узнать.

— Потому что Саманта очень дорога мне, и я давно уже не одобряю действия правительства. — Его напряженное лицо выражает отвращение, гнев и разочарование. — Я врач, и мне не нравится, как они унижают достоинство заключенных. Мне это отвратительно.

«Мои слова», — думаю я, и знаю, что мы действительно можем доверять Марку. Полагаясь на сказанное им. Много ли людей там наверху, которые думают так же, как мы?

Наконец Джекс отпускает его.

— Попытаешься нас обмануть, и станешь первым, кому я сверну шею.

— Хватит, Джекс! — говорю я сердито и обнимаю Марка. Может быть, мы видимся в последний раз. — Спасибо за всё, Марк!

— Я желаю тебе всего хорошего, Саманта, — шепчет он мне на ухо. — Не давай себя в обиду этому грубияну.

— Он только хочет меня защитить. Я видела, каким он может быть мягким. — Джексу явно не нравится, что мы шепчемся, и он говорит грозно:

— Нам надо идти, Сэм.

Но мы с Марком игнорируем его. Джексу следует понять, что он не должен вести себя как дикарь.

— Если тебе снова понадобится моя помощь, ты в любой момент можешь прийти ко мне, — говорит Марк, не глядя на Джекса. — Если аутлендеры действительно устроили заговор против горожан, здесь тоже скоро начнется война.

— Джекс защитит меня, я уверена. — Я целую Марка в гладко выбритые щеки, шепчу ему еще одно «спасибо» и отстраняюсь.

Он пальцем указывает на Джекса:

— Заботься о ней как следует, Воин! А теперь выведи меня отсюда.

Джекс разворачивается, бормоча себе под нос что-то похожее на грязное ругательство, и я со вздохом следую за ними.

Мужчины…

Но слова Марка пугают меня. Война? Надеюсь, до этого никогда не дойдет…