Джудит

Глава 15

Первым их заметил Питер Уэлби:

— Что я вижу, Маркус! Ведь это же леди Керрингтон.

— И по всему видно, вожжи держать она умеет, — восхищенно добавил Френсис Толлент. — Не могу припомнить, чтобы мне доводилось хоть раз видеть леди, управляющую таким экипажем. Да еще парным!

Маркус молча следил за приближающимся экипажем. На своем высоком сиденье Джудит чувствовала себя как дома, держа хлыст под безукоризненным углом. Правда, рядом с ней брат, но что, черт побери, Себастьян думает, разрешая ей так вести себя на публике? Управлять подобным экипажем женщине — это же верх вульгарности! Но возможно, Давенпорты об этом и не подозревают. Куда им! Ведь они никогда не ходили в школу.

— А ведь это пара Грентхема, — заметил Уэлби. — Я даже не знал, что он их продал.

— Давенпорт парень очень шустрый, — рассеянно ответил Маркус.

Он подошел к краю тротуара, и Джудит натянула поводья.

— Себастьян, а мы тут рассуждаем о том, какой вы быстрый. Опередили у Грентхема пол-Лондона.

Себастьян рассмеялся и спросил:

— Хороши, правда?

— Очень. — Маркус подошел к кабриолету вплотную и спокойно произнес: — Ты соображаешь, что делаешь, Джудит? Отдай вожжи брату и слезай оттуда.

Брат с сестрой ему сверху озорно улыбались.

— А Себастьян тут ни при чем. Маркус, это мои кони. Он добыл их для меня, вместе с экипажем, — сказала Джудит, — Я просто взялась подвезти его до парка.

На мгновение Маркус лишился речи.

— Уступите мне свое место, Давенпорт, — мрачно потребовал он, положив руку на скобу.

— Пожалуйста, — согласился Себастьян. С подкупающей улыбкой он спрыгнул на землю и положил руку на плечо зятя. Маркус повернул голову и встретился с ним взглядом.

— Не советую сталкиваться с нею лоб в лоб, — пробормотал Себастьян.

— Если мне понадобится ваш совет, я непременно сообщу вам об этом, — холодно парировал Маркус.

Замечание это, видимо, Себастьяна нисколько не задело. Он только понимающе кивнул. Маркус поднялся и сел рядом с женой.

— Передай мне вожжи.

— Но, как ты мог видеть, я прекрасно умею править сама, — с невинной улыбкой сказала Джудит.

— Передай мне вожжи!

Джудит пожала плечами и отдала мужу их вместе с хлыстом.

— Если ты хочешь посмотреть, как они ходят, пожалуйста. Будь моим гостем.

Маркус стиснул зубы, но сдержал себя — друзья все еще стояли рядом, у экипажа. Он взмахнул хлыстом.

— Это совсем неразумно — править горячими лошадьми в таком состоянии, — участливо заметила Джудит, когда они выехали из ворот парка. — И к тому же ты чуть не задел ворота.

— Я прошу тебя придержать язык!

Джудит пожала плечами, критически наблюдая за действиями мужа. Несмотря на злость, он прекрасно управлялся с лошадьми. Кабриолет повернул на Беркли-сквер и остановился у дома.

— Тебе придется сойти вниз самой. Джудит склонила набок голову:

— Если ты намереваешься брать лошадей в мое отсутствие, то я прошу тебя быть столь любезным и спрашивать у меня разрешения.

Маркус стиснул зубы.

— Отправляйся в дом, — произнес он почти бесстрастно, глядя прямо перед собой, — и жди меня в библиотеке. Я скоро приду.

Джудит проворно спустилась на землю и вошла в дом. Маркус дождался, пока за ней закроется дверь, и поехал в конюшню позади дома.

Значит, Джудит в очередной раз демонстрирует ему свое намерение жить по собственным правилам? Но она его жена, и, если Джудит это по каким-либо причинам до сих пор непонятно, он проучит ее раз и навсегда.

Джудит задержалась в холле.

Еще чего, станет она дожидаться его в библиотеке, как провинившаяся школьница…

— Грегсон, у меня разболелась голова. Я отправляюсь к себе. Пришлите ко мне Милли, и… я бы хотела бокал мадеры.

— Хорошо, миледи, — поклонился дворецкий. — Я все немедленно выполню.

— Спасибо. — Джудит взбежала но лестнице в свои апартаменты, где все было залито сияющим утренним солнцем, и подошла к высокому окну.

Пришло время все-таки показать Маркусу, кого он взял в жены.

Милли помогла ей переодеться в великолепный пеньюар бледно-желтого шелка, богато украшенный кружевами, наполнила для Джудит бокал мадеры и подала ей нюхательную соль от предполагаемой головной боли.

— Больше ничего не надо, Милли. Я просто посижу у огня, это скоро пройдет.

Милли ушла, а Джудит села перед камином на низкий стульчик и задумалась над шахматной доской. Потягивая вино, она начала восстанавливать позицию, которая была у них несколько дней назад. Это очень отвлекало.

Она знала, что он уже вошел в дом, и, конечно же, как ни старалась, все равно волновалась. Вот слышны уже его шаги по лестнице. Вот скрипнула дверь. Она еще ниже склонила голову над доской, имитируя полную погруженность в разбор партии.

А Маркуса, когда он вошел, вдруг поразило, как она соблазнительно хороша. Рыжие локоны упали вниз, обнажив безупречный изгиб шеи. Его глаза медленно прошлись вдоль тела Джудит. Тончайший пеньюар делал ее почти бесплотной. Внизу белеет обнаженная ступня. А там, под этим нежным одеянием — у него захватило дух, — наверное, ничего нет.

Маркус стоял в дверях, ожидая, когда жена обратит на него внимание. Но поскольку этого не происходило, он захлопнул дверь.

Джудит подняла голову:

— А, это ты? Как ты находишь моих лошадей? — И она вновь переключила внимание на доску.

Маркус был проинформирован, что ее светлость удалилась в спальню с головной болью, и решил закрыть глаза на ее неповиновение. Он намеревался с ней просто спокойно поговорить. Но это уже был явный вызов. Все благие намерения как ветром сдуло. Он подошел к камину.

— Я не желаю, чтобы моя жена вела себя, как вульгарная девка!

Джудит подняла голову. Отбросила прядь со лба, взгляд спокойный, незамутненный.

— А что в этом вульгарного, Маркус, если я ехала через парк?

— Знаешь что, Джудит! Не надо разыгрывать передо мной дурочку. Тебе прекрасно известно, что править одной в высоком кабриолете — это такое же бесстыдство, как и ходить в район красных фонарей. Ты маркиза Керрингтон и должна вести себя соответственно.

— Какой же ты старомодный, Маркус! — возразила Джудит с легкой усмешкой. — Если, конечно, слово «старомодный» здесь уместно. Согласна, это необычно, когда женщина правит экипажем. Необычно и непривычно. Но необычное не обязательно означает плохое… вульгарное… бесстыдное.

— Когда это касается тебя, то означает.

— Но почему?

— А потому, моя бестолковая жена, что ты должна иметь безупречную репутацию. Твое сомнительное происхождение и вообще твое прошлое меня не касаются. Теперь ты моя жена и обязана блюсти честь семьи.

Джудит побледнела. Как же она могла подумать, что это будет обычная перебранка по обычному сценарию?

— При чем здесь, спрашивается, мое прошлое и мое «сомнительное» происхождение? Здесь обо мне никто ничего не знает, ни хорошего, ни плохого, и я прекрасно могу установить сама свой собственный стиль, без всякого ущерба для твоей фамильной чести. Керрингтон, заявляю тебе прямо и открыто; я буду править тем, что пожелаю и когда пожелаю.

Она замолкла, чтобы перевести дух.

— Ты забыла один немаловажный факт. — Его голос был опасно спокоен. — Ты моя жена и обязана мне подчиняться. Насколько мне помнится, ты поклялась в этом перед алтарем.

»Да эта моя клятва гроша ломаного не стоит перед лицом закона, — подумала она, однако вслух произнесла:

— Я считаю, что имею право на свободу, и не собираюсь подчиняться никаким приказам. Я расцениваю это как посягательство на свои права.

— У тебя нет такого права. И теперь я вижу, что ты вообще не понимаешь, что такое брак. — Лицо Маркуса стало белым, а голос ледяным. — Прежде чем решиться выходить за меня, тебе следовало подумать об этом, и крепко подумать.

— Но я не решалась стать твоей женой, — возразила Джудит.

— Разве? — Глаза Маркуса впились в нее.

Джудит уже десять раз пожалела, что затеяла эту перебранку.

— И не в нашем браке дело, — в отчаянии почти выкрикнули она. — Брак тут вообще ни при чем. Все гораздо проще. Я хочу, чтобы ты мне доверял. Мой вкус, моя интуиция еще никогда меня не подводили. Я всегда знала меру. Поэтому, если я решила управлять лошадьми, это не твоя забота. Мне помогает брат.

— Надо не забыть выразить ему за это особую благодарность. Что же касается этих лошадей, сударыня, то, если Себастьян не захочет их забрать, я завтра же отправлю этих коней на продажу.

И он пошел к дверям, давая понять, что разговор закончен.

— Нет! Этого не будет.

— Моя дорогая жена; у тебя нет выбора.

— Есть. Просто я буду держать их в конюшне вместе с лошадьми брата и ездить когда захочу.

Перчатка брошена!

С побелевшими губами Маркус двинулся к ней:

— Ах вот как, мадам! Тогда придется тебя проучить.

— Посмей только тронуть меня, Керрингтон. Я убью тебя! Джудит вскочила на ноги, задев при этом столик, и тот упал. Шахматные фигуры посыпались на пол, а тяжелая мраморная доска сползла прямо Маркусу на ноги. Он взвыл от боли.

— Вот видишь, что ты заставил меня сделать. — Джудит оцепенела от ужаса. — Я не хотела сделать тебе больно.

— Нет, конечно, нет. Ты только хотела меня убить. Всего лишь, — произнес Маркус, массируя ступню. — Ну что же ты? Решайся.

— Ты же знаешь, что я не собиралась этого делать, — взволнованно проговорила она. — О, дорогой, тебе очень больно?

— А как ты думаешь?.. Такая махина, да еще на обе ноги.

— Я очень сожалею, что так получилось, — подавленно проговорила она. — Но ты просто вывел меня из себя. Поверь, это у меня получилось совсем не намеренно.

— Можно себе представить, что получится, если ты сделаешь это намеренно, — проворчал Маркус и выпрямился.

Джудит так разволновалась, что не заметила, как на груди раскрылся пеньюар. Зрелище было потрясающим!

— Я думаю, — предложил Маркус, — что остальную часть этой горячей дискуссии мы проведем так: ты лежа на спине, а я уж как придется. По крайней мере это безопаснее.

Он потянулся через опрокинутый столик и поднял ее.

— Что ты собираешься делать?! — воскликнула Джудит, болтая в воздухе ногами.

— А то ты сама не знаешь, что я собираюсь сейчас делать. Хищно улыбаясь, он опустил ее на пол и держал, не отпуская талии.

— Нет! — Джудит отвернула голову, избегая его рта. — Я не хочу этого, когда мы ссоримся.

Его губы промахнулись и вместо рта попали ей в нежную ямку за ушком. Язык тут же нашел себе занятие, и горячая острая волна захлестнула Джудит. Она вскрикнула, но уже не от испуга.

— Маркус, не надо! Я не хочу! — Уперевшись руками ему в грудь, она попыталась остановить мужа.

— Это уж мне судить.

Он рывком перетащил ее на постель. Джудит продолжала сопротивляться, проклиная его на всех языках, какие знала. Маркус подцепил пальцем на ее талии шелковый пояс и развязал его. Затем схватил ее руки и заломил за голову, продолжая смотреть жене в глаза. В этих глазах можно было прочитать не только отчаянную непокорность, но и любовный восторг.

Он туго завязал ей запястья поясом и привязал к резной стойке кровати. Она вертела головой из стороны в сторону, постанывая теперь уже непонятно от чего: то ли от негодования, то ли от удовольствия.

— А теперь, моя рысь, — весело сказал Маркус, — ты можешь сражаться сколько угодно. В твоем распоряжении только язык. Предлагаю пари на двадцать гиней, что, используя то же оружие, я одержу победу.

Джудит внезапно прекратила сопротивление.

— Двадцать гиней?

Вместо ответа он широко распахнул полы ее пеньюара и провел языком дорожку, начиная сверху от шеи до низа живота.

— Не буду возражать, если ты предложишь пятьдесят. — Ладонями он раздвинул ее бедра и застыл над ними, порывисто дыша.

Джудит, казалось; уже забыла о существе конфликта.

— Нет, я не такая дура, чтобы повышать ставку.

Он не дал договорить, закрыв ее губы своим ртом. «Надо было послушать Себастьяна, — подумал Маркус. — Правильно он говорил. Открытая конфронтация с Джудит утомительна и ни к чему не приводит. Ее можно победить гораздо более простым и в тысячу раз более приятным способом. Но и тут требуется искусство».

А Джудит было хорошо. Возбуждение нарастало, быстро заполняло ее всю. Тело напряглось, как натянутая тетива лука, она выгнулась дугой, а затем, часто дыша, беспомощно откинулась на постель.

Маркус осыпал легкими поцелуями ее губы и развязал ей руки.

— Думаю, ты уже достаточно успокоилась, дорогая. Руки тебе следует вернуть, без них нам сейчас никак нельзя.

— Правильно, — прошептала она и крепко обняла мужа. И тут их тела возликовали, их стоны смешались — примитивное, древнее, как мир, торжество плоти.

Пресыщенные друг другом, они лежали молча, очень долго, прежде чем Джудит зашевелилась под Маркусом. Ее ноги все еще охватывали его тело, а руки безжизненно откинулись в стороны.

— Ну как, я победил тебя? — прошептал, скатившись на бок, Маркус. Опершись на локоть, улыбаясь, он посмотрел на нее.

Она нехотя открыла глаза:

— Против такой победы я не возражаю.

— Ну, а теперь, — продолжил он, путешествуя пальцем между ее грудей, — вернемся к проблеме этого кабриолета.

Джудит рывком отбросила его руку и села, по-турецки скрестив ноги.

— Послушай-ка меня, Маркус Девлин, — произнесла она спокойно, — ты старый… — да-да, старый, и, пожалуйста, не перебивай меня — …старый ретроград. Вот ответь мне ни один вопрос: с тех пор, как мы поженились, подвела я тебя хоть раз, опорочила твою семейную честь?

— Насколько мне известно, нет, — признался он. — И пожалуй, лучше не надо.

— Я и не собираюсь. В мои намерения вовсе не входило совершать дальние поездки за город на полном галопе или участвовать в скачках. Мне просто захотелось внедрить новый стиль, Может быть, в этом есть некоторая смелость… но… Вот увидишь… Готова поспорить на что угодно, но уже через неделю в Лондоне появится еще несколько таких кабриолетов, управляемых женщинами. И ты увидишь, ни у одной из них не будет ни моего умения, ни моей сноровки.

— Самоуверенная плутовка, — усмехнулся он.

— Погоди и увидишь, — решительно отозвалась Джудит. Маркус ответил не сразу. Мысли его устремились в ином направлении.

— А где ты научилась так лихо править, Джудит.

— О, — ответила она неопределенно, — меня научил один приятель два года назад.

— Приятель?

— Да, в Вене. У него была потрясающая пара, и я заставила его обучить меня.

— В обмен на что?

— Как на что? На мое общество, — произнесла она с видом, как будто это все объясняло.

— То есть, иными словами, на возможность флиртовать с тобой?

— Можно сказать и так. Но это был флирт высокого уровня. Австрийский граф, богатый…

— Ну, я полагаю, некоторой частью богатства ему пришлось поделиться с тобой и твоим братом.

— Всего несколько тысяч, — заметила она с веселой безмятежностью. — Он мог себе это позволить. К тому же в качестве компенсации он наслаждался моим обществом. А это тоже немало.

— И ты еще удивляешься, что я не всегда доверяю твоему поведению.

Джудит закусила губу:

— Это совсем другое дело. И что ты все время бросаешь мне в лицо мое прошлое?

На глаза ее навернулись слезы.

Почему? Он залюбовался ее профилем с капелькой, мерцающей на щеке. Независимо оттого, как сложится их брак, он гордился тем, что у него такая красивая, элегантная и умная жена. Может быть, и в самом деле надо похоронить прошлое?

Маркус подался вперед и пальцем вытер слезу с ее щеки.

— Если тебе удастся доказать мне, что ты при любых обстоятельствах можешь сдерживать эту пару, я, так уж и быть, разрешу тебе иметь этот кабриолет.

Она тут же проглотила слезы и вскочила с постели.

— Мы можем начать испытание немедленно. — Джудит стала стягивать с него одеяло. — Ну, давай же, вставай. Мы поедем в Ричмонд на твоем экипаже, с твоими лошадьми, и я покажу тебе, как я могу управляться с четверкой. Поехали!

— Ты знаешь, я уже почти начинаю в это верить, — произнес он вставая. — Кстати, ты должна мне двадцать гиней.

— О да, сэр, должна, — нежно проворковала Джудит.