Джудит

Глава 31

Джудит поднялась наверх. Надела плащ. Сунула в карманы пистолет и толстый кошелек. А затем по уже проторенному однажды пути покинула дом через окно в библиотеке.

Она успела пересечь двор как раз до того, как из конюшни подали карету Маркуса. Глубоко натянув на голову капюшон, она последовала за ней на площадь, где сразу же наняла экипаж.

— Давайте постоим на углу, а затем прошу следовать вон за той каретой. — Она дала кучеру гинею.

Он пригладил пятерней волосы:

— Правильно ли я понял, леди, вы не желаете, чтобы джентльмен в той карете знал, что мы за ним едем?

— Да, ты правильно понял.

Джудит тут же прилипла к окошку, наблюдая, как Маркус вышел из дома и забрался на козлы. Затем тихо окликнула кучера:

— Вот здесь у меня еще две гинеи, и ты их получишь, если мы не потеряем его из виду и если он не обнаружит, что мы за ним следим.

— Принято! — Кучер взмахнул кнутом, и экипаж тронулся вперед.

Джудит откинулась на спинку сиденья, стараясь не дышать носом. Воздух здесь был спертый. Видимо, последний пассажир курил какой-то ядовитый табак, заедая его сырым луком.

Маркус ни разу не оглянулся. Он быстро ехал через город в Хемпстед-Хит. Ему уже приходилось однажды путешествовать в этом направлении, и тогда он тоже очень спешил, и тогда душу его тоже разрывало отчаяние.

Как долго удерживает Грейсмер девушку? Самое большее, часа четыре. А Агнес Баррет с ним? Надо же, специально навязалась опекать девушку, чтобы в нужный момент доставить ее к Грейсмеру.

Перед Маркусом возникли тошнотворные видения.

Навстречу ехал почтовый фургон. Кучер непрерывно гудел в свою дудку. Маркус летел прямо, не тормозя. Почтарь вцепился в свой ящик и зажмурился, когда экипаж Маркуса просвистел в сантиметре от колес его фургона.

— Вот это да! — Кучер обернулся к пассажирке. — Вот это я понимаю! Как точно проехал, и капельку лака с кареты не ободрал. Могу поспорить. Он, наверное, очень торопится, этот ваш джентльмен.

Кучер свернул с дороги на какую-то тропинку и поехал по ней, стараясь не упустить карету из виду. Только сейчас Джудит сообразила, что она и понятия не имеет, как далеко направляется Маркус. Он может поехать куда угодно — в Ридинг или Оксфорд, то есть туда, куда наемные экипажи из Лондона не ездят. И потом, откуда ему известно, где Грейсмер?

Путь теперь пошел и вовсе по целине. Она наклонилась вперед и спросила кучера:

— Ты его видишь?

— Ага. Только что миновал перекресток. Уверен, он держит путь в Гринмен, — отозвался кучер. — Поблизости это единственное населенное место. Кому охота жить рядом с виселицами?

— Да, пожалуй, ты прав.

Джудит вновь забилась в глубь душной кареты. Когда их экипаж проезжал перекресток, она отвернулась от окна. Прямо в центре стояли две виселицы, на них болтались уже начавшие разлагаться трупы.

Маркус въехал в темный двор неказистой гостиницы с покосившейся вывеской. Спрыгнул на землю и, увидев мальчика, ковырявшего в носу, бросил ему вожжи. Затем вошел в дом, низко наклонившись под притолокой. Свой хлыст он держал в руке.

Слева от входа был общий зал, оттуда доносились голоса. Из кухни тянуло запахами вареных овощей, смешанными с застоялым смрадом пива. Откуда-то из глубины появился суетливый хозяин, торопливо вытирая руки о грязный передник. При виде посетителя глаза его, как и много лет назад, расширились от страха.

— А, Уинклер. Все еще при деле, я вижу! — мягко приветствовал его Маркус тоном, никак не соответствующим выражению лица. — Удивлен, что тебя еще до сих пор не посалили.

Хозяин понимающе взглянул на Маркуса исподлобья.

— Чем могу вам служить, милорд?

— Все тем же, что и тогда, — сказал Маркус. — Ничего сверх этого, Уинклер. Твои… твои гости, конечно, там, где и обычно, то есть над конюшней?

Хозяин облизал губы и растерянно оглянулся. Потом заглянул за спину Маркуса, как будто ожидая увидеть там дюжину полицейских.

— Если вам будет угодно, милорд.

— Мне угодно, — сухо бросил Маркус и развернулся. — Да, кстати, если услышишь какие-нибудь звуки, в общем, что-нибудь необычное, не обращай на них внимания, понял? Я ведь знаю, Уинклер, ты умеешь быть глухим, когда надо.

Хозяин промокнул вспотевший лоб передником.

— Как вам будет угодно, милорд.

— Ладно. — Маркус любезно улыбнулся и вышел во двор, Он пересек его и подошел к конюшне, крепкому сооружению из красного кирпича. Там наверху, под наклонной крышей, были две смежные комнаты. Они предназначались для тех, кто был в состоянии прилично заплатить. Пользовались этими комнатами обычно преступные элементы, поэтому вопросы относительно имен и всего прочего задавать здесь было не принято. И что происходило в этих комнатах, касалось только их временных обитателей. С представителями закона Уинклер и его клиенты контактов всяческим образом избегали.

Прежде чем войти в дом, Маркус посмотрел на зарешеченные, тщательно зашторенные окна, выходящие во двор, но ничего не заметил. Он не услышал ни звука и когда, мягко ступая, поднимался по деревянной лестнице. Наверху, в полумраке, он остановился и прислушался у двери, той, что ближе к лестнице.

Сердце его забилось сильнее, когда он осознал, что пытается расслышать те же звуки, что однажды уже раздавались из-за этой двери. Звуки, которые заставили его тогда ворваться сюда с поднятым хлыстом. Но на сей раз всхлипываний не доносилось. Скрипнул стул, а может быть, и половица, и больше ни звука.

Он нажал на дверную ручку и пинком открыл дверь.

Грейсмер вскочил на ноги, бормоча грязные ругательства. Стул рядом с ним закачался.

— Ты!

— Уверен, Грейсмер, кого-кого, но меня ты в гости не ожидал. А зря! Ты должен был помнить: свои обещания я всегда выполняю.

Маркус окинул взглядом комнату. Шторы плотно задернуты, не пропуская ни капли света. Комнату освещала только одна толстая сальная свеча да отсветы огня из камина.

У камина сгорбившись сидела Харриет. Услышав голос Маркуса, она с криком выпрямилась, глядя на него во все глаза и не веря им. Глаза у девушки опухли от слез, волосы растрепались, вся она была до предела напугана, но следов насилия Маркус не обнаружил.

Он быстро пересек комнату:

— С вами все в порядке, дитя мое?

Она хотела кивнуть, но не удержалась и разразилась громким, почти истерическим плачем.

Успокаивать ее у Маркуса времени не было. Он возвратился к Грейсмеру, который так и застыл у своего стула, как прикованный.

— С твоей стороны, Грейсмер, было крайне глупо снова возвращаться сюда. Но, видно, каждая крыса обязательно возвращается в свою нору, не так ли? — заметил Маркус, хлопнув хлыстом по полу, и тут глаза его остановились на двери, ведущей в соседнюю комнату. — А где леди Баррет? Я хотел бы, чтобы она присутствовала на представлении, которое состоится через несколько минут.

На лице Грейсмера не было ни кровинки. В отчаянии он оглянулся вокруг и потянулся за хлебным ножом, что лежал на столе, но просвистевший хлыст Маркуса поймал его руку. Грейсмер вскрикнул от ярости, страха и боли.

Маркус подошел к Грейсмеру, не отрывая от него взгляда. Внезапно хлыст снова просвистел, и граф отпрыгнул назад. И снова раздался вначале свист, а затем и звук хлыста, и снова Грейсмер отпрыгнул. Таким манером Маркус прижал графа спиной к массивному буфету.

— Ну, а теперь, сэр, — мягко произнес Маркус, — теперь давай начнем по серьезному.

— Действительно, милорд, давайте начнем по серьезному. — В дверях, соединяющих смежные комнаты, стояла Агнес Баррет с пистолетом, нацеленным прямо в грудь Маркусу. — Передайте хлыст Грейсмеру. Думаю, он тоже найдет ему применение, и сделает это с удовольствием.

Граф гнусно усмехнулся и протянул руку.

— И не думайте, Керрингтон, что я не выстрелю, — добавила Агнес. — Конечно, убивать вас я не буду. Последствий, связанных с вашей смертью, избежать будет очень трудно. Но покалечить вас я сумею. Пока вы будете маяться и приходить в чувство, пока ухитритесь как-то сползти по лестнице, мы трое уже будем очень далеко отсюда.

Харриет вскрикнула. Грейсмер стал тащить хлыст из рук Маркуса.

А в самой гостинице разворачивались не менее драматические события.

Хозяину было трудно дышать, ему не хватало воздуха. Еще бы, вокруг горла у него был затянут клетчатый шарф, и кучер вопрошал:

— Приятель, куда он пошел, этот джентльмен, который только что приехал?

— Может быть, он уже не может говорить? — предположила Джудит, когда хозяин вдруг затрясся под руками кучера. — По-моему, ты слегка перестарался.

Кучер немного ослабил хватку, и тогда мистер Уинклер замахал руками; показывая куда-то во двор, и произнес лишь одно слово:

— …К-конюшня…

Всем своим видом он давал понять, что единственным секретом, какой знал, он уже поделился, а больше ему ничего не известно.

— Оставайся здесь и следи за ним, — приказала Джудит кучеру и вынула из сумочки пистолет. — Если я буду нужна, крикни.

— Хорошо, леди, — ответил кучер. — А вы с этой штукой обращаться умеете?

— Вполне, — ответила Джудит.

Подобрав юбки, она перебежала к конюшне, понятия не имея, что может там обнаружить. Она пошла. Там было темно и пахло навозом. Джудит замерла в тишине и вдруг услышала свист хлыста и как вскрикнула Харриет.

Она побежала вверх по лестнице, споткнулась и, чуть не падая, рывком открыла дверь. Ее глаза, привыкшие быстро фиксировать и запоминать расположение и достоинство не менее дюжины карт на игорном столе, мгновенно ухватили и всю картину в целом, и отдельные ее детали. Агнес Баррет целилась из пистолета прямо в грудь Маркусу; двое мужчин боролись за обладание хлыстом; Харриет, парализованная страхом, застыла с полуоткрытым ртом.

Времени на размышления у Джудит не было. Она выстрелила, и пуля выбила пистолет из руки Агнес, слегка поцарапав ей кожу. Агнес тупо уставилась на свою руку. Из пораненного места показалась кровь и закапала на пол.

— Силы небесные! — выдохнул Маркус и вырвал хлыст из внезапно ослабевших рук Грейсмера.

Джудит прыгнула вперед и подняла пистолет Агнес. Затем направила дуло на Грейсмера и только после этого встретилась взглядом с Маркусом.

— Ты, как всегда, преподносишь мне сюрпризы, — заметил он. — Хотя на этот раз ты наконец целишься в правильном направлении.

Не отвечая, Джудит устремила глаза туда, где сидела Харриет. Та была в шоке.

— С ней ничего серьезного. Правда, напугана сильно, — сказал Маркус. — И все же, как ты оказалась здесь?

Он достал платок и подошел к Агнес, которая все еще стояла, загипнотизированная струйкой крови.

— Кажется, я оказалась здесь вовремя, — проговорила Джудит с некоторой долей ехидства. — Неужели ты действительно думал, что я отойду в сторону и буду ждать?

— По-моему, я достаточно четко тебе это растолковал, — сухо ответил Маркус, перевязывая руку Агнес платком.

— Но я люблю тебя! — в отчаянии воскликнула Джудит. — И как, скажи на милость, я могла спокойно сидеть и ждать, сидеть и гадать, живой ты вернешься или…

Маркус наконец поднял глаза на жену. Счастливая улыбка расплылась по его лицу:

— Думаю, что не могла. Ведь если ты любишь, ты любишь крепко, по-настоящему, навсегда. Правда, рысь?

— А ты?

Этот вопрос вырвался у нее невольно. С одной стороны, Джудит была рада оказаться сейчас на краю пропасти, а с другой — ей, конечно, было страшно сорваться вниз.

— Понимаешь ли, — ответил Маркус с детской улыбкой, — прежде я никогда не любил. Это мой первый опыт. Но, судя но всему, любить — это непередаваемое наслаждение.

Все отчаяние, беспокойство, напряжение — все, как шелуха, разом отлетело. «Все будет хорошо. Я не потеряла ни Маркуса, ни его любви!»

— А прощение? — спросила она. — Включает ли любовь в себя также и прощение?

— Похоже на то, что любовь включает в себя мною хорошего, и, конечно, прошение тоже, — произнес Маркус, завязывая на платке узел. — Так удобно, леди Баррет?

— Удобно? По-моему, это не то слово, — впервые произнесла Агнес.

Она посмотрела на Джудит, и странная улыбка скривила ее губы:

— Хочу сказать, Шарлотта, для меня было совершенной неожиданностью узнать, во что превратились два беспомощных младенца, ты и Питер. Что уж там Джордж делал с вами, как он сумел воспитать в вас такие характеры?

Грейсмер, сидевший доселе безмолвно, вдруг разразился громким невеселым смехом.

Джудит в ужасе смотрела на Агнес.

— Что вы имеете в виду? — спросила она, хотя уже знала ответ.

Это знание было у нее всегда, на уровне примитивного инстинкта, которого нельзя выразить словами.

— А ты еще не догадалась, дитя мое? — насмешливо спросила Агнес. — Но нет, я вижу, догадалась. И скажу тебе: ты действительно достойная меня дочь. У Джорджа в жилах текла, не кровь, а жидкая подкрашенная водица. Ты не его крови — моей.

— Я думала, ты умерла. — В горле у Джудит все пересохло.

— Элис Деверю действительно благополучно умерла где-то в монастыре. А потом, как видишь, воскресла.

Словно в подтверждение сказанному, она провела раненой рукой вдоль своего тела.

— Маркус…

— Я здесь, — тихо отозвался Маркус и нежно взял руку Джудит.

А ее мать тем временем продолжала говорить:

— Твой отец был слепой. Не видел ничего, не замечал ничего… никогда не подозревал, что Грейсмер и я любовники, еще с юности. Но поскольку ни у меня, ни у него гроша за душой не было, мы оба обвенчались с деньгами. И все равно, Джордж мне так надоел, что я решила от него избавиться.

Агнес говорила тихо и спокойно. Баюкала свою больную руку и говорила, ни на кого не обращая внимания:

— Вес время он путался у меня под ногами, все время приставал с какими-то претензиями на любовь. Он очень мешал моим отношениям с Грейсмером. К тому же появился Питер, а через десять месяцев, с Божьей помощью, и ты. Мне надо было от него уходить.

Джудит тошнило, но она была не в состоянии прервать эти дикие подробности. Она смотрела на мать, а та продолжала свой рассказ с таким видом, будто находила у дочери полное понимание:

— Но ты должна понять, просто так уйти от твоего отца я не могла. Иначе осталась бы такой же нищей, как и до замужества. Ну и как же нам надо было поступить? Это был очень серьезный вопрос. Уйти я могла только с его деньгами. Так вот, Грейсмер отобрал их у него. Мы сделали то, что нам было нужно.

— Себастьян и я, конечно, тебе мешали, — неожиданно, славно со стороны, услышала Джудит свой голос. — Действительно, на пороге новой жизни зачем тебе было нужно обременять себя малолетними детьми?

Агнес нетерпеливо покачала головой:

— Я вообще не желала детей, Это Джордж настоял. Он захотел их взять себе, ну и хорошо. А мне-то какое дело?

— Да, — отстранение согласилась Джудит, — я тебя понимаю.

Она затрясла головой, словно старалась стряхнуть паутину. «В каком-то смысле этот рассказ вообще меня не касается, он не имеет ко мне никакого отношения. И я ума не приложу, почему должно быть иначе».

— Круг замкнулся, сударыня, — нарушил тишину Маркус, все еще держа Джудит за руку. — Ваши дети разорили вас и вашего любовника так же, как когда-то вы с ним разорили их отца. Но уверен, вы согласитесь, все получилось очень симметрично.

И вот сейчас — только сейчас — до него дошло, что это единственно правильный и справедливый выход. Выслушав исповедь этого дьявола в образе женщины, которая ради любовных утех сделала своих детей отверженными, обрекла их на бездомные скитания и нищету, он почувствовал большое удовлетворение от того, что совершили Джудит и ее брат. Древний обычай, месть, очень жесток, но иногда необходим.

— Но у моей так называемой матери нет никаких оснований считать себя разоренной. Ведь она замужем! Почему бы ей не остаться в Лондоне? — Джудит одарила мать лучезарной улыбкой, острой, как лезвие бритвы. — Я уверена, Себасть… ох, извините, Питер и я, мы будем рады узнать ее поближе.

Агнес смотрела на свою дочь и даже испытывала к ней нечто похожее на уважение.

— Это очень заманчивая перспектива. Но тем не менее, дорогая, вы меня больше никогда не увидите. Передай от меня прощальный привет своему брату.

Агнес повернулась и исчезла в соседней комнате, Грейсмер поднялся со своего места, отвесил Джудит шутовской поклон и последовал за ней.

— Я ничего не понимаю, — всхлипнула Харриет.

— Конечно, не понимаешь, — быстро сказала Джудит. — Сколько же тебе пришлось пережить, дорогая! Там внизу меня ждет экипаж. Кучер очень надежный парень. Он тебя доставит на Брук-стрит, Я, конечно, провожу тебя…

— Нет, только не это, — прервал ее Маркус. — Я не могу допустить, чтобы ты снова исчезла из поля моего зрения.

Он поднял ошалевшую, заплаканную девушку. Харриет сразу же ослабла в его руках.

— Я посажу вас в экипаж и прикажу кучеру доставить к Себастьяну. Думаю, там вы найдете больше поддержки, чем и обществе своей матушки. К тому же Себастьян отыщет способ объяснить родителям ваше отсутствие. Давенпорты большие мастера на такие штуки.

Маркус бросил на свою жену мрачный взгляд, но тут же улыбнулся:

— А ты, Джудит, оставайся здесь и жди меня.

— Я буду здесь.

Джудит смотрела на дверь, ведущую в соседнюю комнату. «Интересно, сколько же во мне от моей матери? Не сидит ли во мне ее дьявольская инфекция? Нет! Я точно знаю, что нет. Люди, которое меня воспитывали с детства, — вот от кого у меня такой характер. А кровь Агнес, которая течет во мне, ничего не значит. Наша мать отказалась от нас. Это самое лучшее, что она могла сделать для своих детей. Останься мы с ней, мать наверняка изуродовала бы нас по своему образу и подобию.

Джудит подошла к окну и увидела, как Маркус ведет Харриет через двор. На душе у нее вдруг стало так покойно и мирно, как никогда прежде. И это несмотря на то, что произошло здесь всего несколько минут назад! Было такое ощущение, что наконец закончено что-то очень важное. Последний кирпичик из ее прошлого наконец оказался на своем месте.

Она отомстила за отца, она узнала свою мать. Теперь Джудит свободна и может быть сама собой.

— Не знаю, как Себастьян сможет жить с такой чувствительной девушкой, которая совсем не понимает вкуса приключений, — возвестил Маркус возвратившись. — После жизни с тобой, дорогая, это невозможно представить.

— Я уверена, что именно Харриет ему сейчас нужна! — воскликнула Джудит. — А как ты узнал, что Грейсмер именно здесь?

— Ну, об этом потом… потом.

Маркус подошел, взял ее руки в свои и испытующе посмотрел в глаза:

— Как ты себя чувствуешь после всего этого?

— Вначале я испытала шок, а потом, как это ни странно, меня ее признания совершенно перестали трогать. Агнес Баррет для меня никто. — Джудит пожала плечами. — Это действительно странно, но я не чувствую никакой связи с ней. Совершенно. Главное, теперь я знаю, кто она и что она, и чувствую, как с меня свалился тяжкий груз. Она тревожила мое сознание с момента нашей первой встречи. Для меня огромное облегчение знать, почему это происходило.

Маркус кивнул:

— Ты права, она не должна ничего для тебя значить. Теперь мы свободны и можем начать все сначала.

Джудит прикусила губу:

— Да, но есть еще одно…

— Нет, — взревел Маркус, поднимая руки, — не надо больше ничего! Джудит, пожалуйста…

— Вообще-то я не собиралась тебе говорить…

— Джудит, ну и не надо!

— Но я должна, — простонала она. — Если бы ты не узнал о Грейсмере и обо всем остальном, я бы молчала. И Себастьян говорит, что это совершенно не важно. Но я считаю, важно. Поскольку ты знаешь все остальное, ты должен знать и это тоже. Да ты и сам мог бы догадаться, если бы подумал.

Маркус закрыл глаза и тяжело вздохнул:

— Ну давай же, выкладывай. Что у тебя на этот раз? Какая еще правда? — Он подошел к камину и застыл в ожидании.

— Видишь ли… понимаешь, мы с тобой не женаты. — Что?!

— Дело в том, что Джудит Давенпорт, так же, как и Себастьяна Давенпорта, не существует. В церкви я тогда об этом не подумала, а поняла только, когда увидела книгу регистрации. Ведь мы Деверю… Я не помню, чтобы меня когда-нибудь называли Шарлоттой, но окрещена я под этим именем… — Джудит замолкла, сочтя, что сказала достаточно.

Маркус решительно потянул ее к двери, Джудит споткнулась о порог, но он не остановился и поволок ее вниз по лестнице. Оказавшись во дворе, Джудит зажмурилась от солнечного света.

— Маркус, что ты собираешься делать? Куда мы идем? — спросила она переводя дух.

— Сейчас я скажу тебе, куда мы идем, — ответил он. — Мы отправляемся на поиски епископа, чтобы окончательно легализировать наш брак. Вывести его из-под всяких сомнений. А после этого я намерен широко воспользоваться своими правами мужа. Не пропущу ни одного права. — Он схватил ее за талию и бесцеремонно толкнул в экипаж.

— И что, я не буду иметь собственного мнения?

— Конечно, нет! — Он запрыгнул и сел. — Если в тебе есть хоть капля здравого смысла — в чем я, конечно, сильно сомневаюсь, — ты будешь сидеть тихо и держать рот на замке.

Джудит откинулась на спинку сиденья и расправили юбку. Затем внимательно изучила профиль мужа. Что-то в нем ей показалось ненормальным.

— Маркус, ты шутишь, — констатировала она.

— Какие тут, к черту, шутки? — отозвался он, не отрывая глаз от дороги. — Оказывается, в течение последних семи месяцев я жил в грехе с женщиной, которая приняла участие в незаконной церемонии венчания. И если бы не обстоятельства, которые вынудили ее к признанию, я бы не узнал об этом до самой смерти.

— Ну, не узнал, так жилось бы легче, — неуверенно проговорила Джудит.

И тут Джудит услышала какой-то странный тихий звук, а плечи Маркуса при этом затряслись.

— Маркус, смеешься? Ты же сам как-то говорил, что смех сдерживать вредно… может случиться удар.

Маркус повернулся к Джудит и взял ее за подбородок: — С тех пор, как мы встретились, я забыл о том, что такое здравый смысл и даже смысл вообще. Иначе как бы я мог позволить такой дикой кошке, как ты, вовлечь себя в эту сумасшедшую пляску, которую не смог бы выдержать, наверное, ни один мужчина?

— Как-то странно слышать такое из уст человека, который вообще не любит танцевать, — улыбнулась она. — Но, судя по себе, могу сказать: любовь слепа. Иначе как бы я могла отдать душу и тело тирану, чопорному деспоту, который собирается всю жизнь держать меня в узде…

— Но ты его все же любишь?

— О да, люблю, несмотря ни на что!

— И я люблю, — проговорил он мягко, — люблю свою неугомонную авантюристку. Люблю без всякого смысла, вопреки смыслу, просто люблю мою неугомонную рысь.

Маркус приблизил свои губы к ее губам, и они ринулись навстречу своему будущему, в котором любовь, верность и доверие никогда уже не будут подвергаться сомнению.