Дитя Ее Высочества (СИ)

Глава 15

«Интересная коллизия, — задумчиво заметила юная принцесса, скидывая карты. — Кавалеров в колоде аж десять, а дам только четыре. К чему бы это?»

Знаешь ли ты, дружочек мой, что такое игральные карты? Думаешь, это просто прямоугольные листы из картона, которыми шлёпают по липким столам совсем уж пропащие пьяницы? Вовсе нет! Сейчас я тебе расскажу. Полный набор игральных карт для игры называется колодой. А отдельную карточку именуют листом. Кроме игры эти картинки ещё используются для пасьянсов, фокусов и гадания. Но ты наверняка видел, как это делает твоя достопочтимая тётушка.

На одной стороне карты, называемой лицом, обозначено её значение. Закрытая сторона или «рубашка» для всех карт колоды одинаковая. Это чтобы игроки не подсматривали в чужой расклад. Но такие нечестные люди, к счастью, ни в наш век, ни во времена минувшие, встречались нечасто.

В королевстве Анкалов карты появились лет за триста до событий, о которых я речь веду. Но уже через век после того, как народ оценил прелесть мастей, такие игры стали считать большим преступлением, за которое полагалось клеймение раскалённым железом и вырывание ноздрей.

Но несправедливость не бывает долгой. Уже уважаемый прадедушка Данкана Справедливого такое положение вещей поменял. И велел открыть в столице две небольшие мануфактуры, производящие карты. Хотя сам уважаемый король в азартных играх, конечно, замечен не был.

А сынок его, дедушка наших героев, прослыв человеком умным и дальновидным, объявил производство карт монополией короны. Причём доход от такого дела пустили на дела богоугодные. Деньги шли на содержание ведомства королевы, опекавшего детей-сирот. Стоила же колода недёшево. За один набор листов выкладывали столько же, сколько и за корову. Вот тебе пример, когда грех несомненный оборачивается таким же явным благом. Учись, мой юный друг.

Ты уже наверняка догадался, что нашим героиням предстоит сыграть в карты? Так посмотрим же, что у них из этого выйдет.

Селение с поэтическим названием Сонные Поля Её Высочество не оценила ни с первого, ни со второго, ни с третьего взгляда. Это маленькое, убогое и ни на что не годное сельцо, как не пыталось выглядеть городом, а все у него не получалось. Да и гордое звание своё оно не оправдывало. Хотя и получило заслуженно. Или, напротив, незаслуженно? Впрочем, суди сам, дружок.

Истории той уже и на время моего рассказа лет двести как минуло. Проживала в Сонных Полях некая дева, которую звали Буненгевра или попросту Бруня. То ли у её маменьки после тяжёлых родов горячка случилась, то ли младенца изначально Бруней назвали, а потом уж, для красивости истории Буненгеврой нарекли — про это история умалчивает. Но родилась.

И вот когда ребёнок заговорил, а стоит сказать, что заговорила дитя гораздо позже, чем природой положено, начали за ней сельчане странности подмечать. Что не скажет, то не в бровь, а в глаз. И соседская-то жена к мельнику по ночам бегает. И дядька-то Малах у Грина кур тайком таскает, а Малагья закадычной подружке в крынки с молоком плюёт.

Ну, дела обычные, соседские. А ребёнок на то и ребёнок, чтобы все подмечать. Только другие-то дети смотрят и молчат. Ну, раз не удержатся, два. А потом хворостиной огребут поперёк задницы и мигом выучиваются рот на замке держать. А Бруня не из таких оказалась. Не помогла ни хворостина, ни вожжи, ни даже слега от забора. Вот после слеги странная девочка ещё больше болтать начала. Да громко так, на все село. Короче, блаженная.

Как она дожила до шестнадцати годочков, никто не знает. Но на том её бытие и закончилась. Дело в том, что через Сонные Поля проходил большой торговый тракт. А там где дорога, там и разбойнички, понятно. Вот и укоренилась поблизости банда лихих парней. И умудрилась Брунечка в их атамана влюбиться, правда, без взаимности. Что не помешало ей предупредить любимого, когда по его душу маршал приехал. Естественно, атаман вместе с бандой и утёк в ближайший лес, а там и схоронился.

Солдатам это, ясно дело, не понравилось. Ну и порешили они девушку. Чтоб, значит, другим болтать неповадно было. Порешили - и Отец бы с ней. Ни она первая, ни она последняя. Но в самый раз после смерти, на могиле Брунечки всякие чудеса странные случаться начали.

Своими-то глазами их никто не видел. Но доподлинно стало известно, что если незамужняя дама проведёт на могиле ночь, ни слова никому за это время не скажет, да выпьет на рассвете прокисшего молока с тремя волосинками с хвоста чёрной собаки, то обязательно найдёт она своего суженного: богатого, красивого и любящего.

Понятно, что паломники в сельцо потащились обозами. А за ними пошли бродячие торговцы артефактами, декоктами и амулетами. Предсказатели с гадалками да пророками. Ворожеи с говорящими воронами. Ну, и прочий люд не магического характера, зато досконально изучивший все мыслимые и немыслимые способы относительно законного отъёма денег у доверчивых людей.

Естественно, сельцо тут же обросло трактирами и постоялыми домами. А там и разрослось до размеров города и обзавелось собственной ратушей. Только от этого место ни приличнее, ни лучше не стало.

И нежнейшая Ларелла ни за что бы не свернула с дороги, не угрожай путникам ночь на тракте. Разбойнички-то в окрестностях Сонных Полей ещё во времена Брунечки пошаливали. А теперь же лихой люд и вовсе распоясался. Особенно те, кто хитростью у мимо проезжих монеты выцыганить не умел.

Вот так и очутились наши путешественники перед воротами славного города. Впрочем, никаких ворот, как и крепостной стены, у данного селища не наблюдалось. Имелось нечто похожее когда-то давным-давно, да за ветхостью лет развалилось. И хибары, сколоченные из того, что плохо лежало, не помещались внутри некогда очерченного периметра. Вылезали наружу, как опара у дурной хозяйки.

С тех времён, когда стена ещё имелась, а правители поселения каким-то данным свыше чудом умудрялись не разворовывать всю казну, а оставлять крохи и на благоустройство, осталась только канава — бывший ров. Сейчас в ней и горький пьяница утопиться не сумел бы. Впрочем, трудновато утопиться в не слишком жидкой жиже из человеческих и скотских нечистот, чуть разбавленной водичкой месяц как уже прошедшего дождика.

Вот эта-то канава и очерчивала границу города. Впрочем, как я уже сказал, городские хибары темнели далеко за данной линией.

— Дивное место! — сморщив тонкий носик, оценила принцесса.

Даже ей, истинному дитя своего времени, привыкшему к ароматам самой различной настоенности и противности, местное амбре мешало спокойно жить. И Её Утончённое Высочество даже вынуждена была прикрыть лицо полой плаща. Все же, конский пот, въевшийся в пыльную шерсть, пах приятнее.

Но налюбоваться местными красотами вдоволь путешественникам не дали. Как это и водится, на дороге совершенно неожиданно возникли тёмные личности, явно намеревающиеся не дать нашим героям продолжить путь. И, понятно, заговорил первым тот, кто впереди всех и стоял — главарь стало быть.

— Гляньте-ка, братья. Не наврал мальчишка и не перепутал в сумерках. Это и впрямь Торопыга!

— Опять?! — возмутилась Её Высочество. — Да я тебя сейчас своими руками!..

— Честно, господин, я и забыл про них! — как-то сразу поскучнел лицом рыжий певун. Но, что примечательно, и на сей раз не сделал даже и попытки оправдаться, не говоря уже про убежать. — Да тут и дел-то всего ничего. Ну, подумаешь, карточный долг не отдал…

— И всего каких-то сто пятьдесят золотых, — легко согласился главарь местной, надо понимать, законоохранительной системы. — А с набежавшими процентами и все четыреста получается.

— Сколько? — подавилась Лара. — Ну, нет. Забирайте его и делайте все, что хотите, честное слово! Я даже вмешиваться не собираюсь.

— Весьма разумное решение, — местные бандиты оказались людьми не только на удивление сговорчивыми, но и вменяемыми. — И не стоит о нем жалеть. Чтобы он вам не пообещал — плюньте. Все равно бы вы этого никогда не получили.

— Всё сестру мне свою простить не можешь? — приосанился вдруг певун, видимо решив, что помирать надобно гордо.

— Вот уж глупости, — ухмыльнулся главарь из-под вислых полей потрёпанной шляпы. — Сестру-то я давно замуж спихнул. А вот монеты, которые ты мне задолжал, в карманах так и не появились. Так что, слезай-ка друг дорогой с лошади и по-доброму пойдём тебя на ленты резать.

— Господин! — в один голос и одинаково умоляюще воззвали к принцессе Фрейда и Григо.

В ответ нежная Ларелла только ногу через луку седла перекинула, да ещё и опёрлась кулаком в бедро, демонстрируя, что происходящее её нисколько не интересует.

— Во имя добра! — рыженькая фрейлина сложила руки у груди, глядя полными слез глазами на госпожу.

— Они же из меня и вправду лент нарежут! — певун руки складывать не стал, да и от слез удержался. Но голос у него подрагивал. — Кто вас тогда к повитухе отведёт?

Её Высочество подумала и грязно выругалась. Длинно сплюнула в канаву, ещё немного подумала, покачала головой и выругалась снова. Но на этот раз на тарансийском.

Запомни на будущее, дружочек мой, и завещай эту истину своим детям: азартные игры — зло несомненное. Оно ввергло в пучину греха и отчаянья уже ни одну праведную душу. Карты и кости — куда хуже вина, а так же других веселящих смесей, о которых тебе знать ещё не положено. Раз сев за игровой стол, ты уже не сможешь избавиться от этого дьявола, пожирающего душу!

Но из всех правил существуют исключения. Так и с азартными играми. Ежели денег нет, а финансы нужны позарез, то удачно брошенные кубики или успешный карточный расклад вполне могут стать решением проблем. Правда, могут и создать дополнительные.

Эту истину Ларелла, взращённая при азартном дворе своего отца, усвоила с младенчества. Но четыреста золотых действительно составляли немалую сумму, у принцессы в данный момент не наличествующей. Конечно, был вариант уподобиться лихим людям, раздобыть кистень и засесть в придорожных кустах. Но много ли с проезжающих путников соберёшь? Хорошо, если по золотому со штуки. Тоже, конечно, приработок. Десять путников — десять золотых. Только вот сумму выкупа за рыжую башку таким способом пришлось бы копить очень и очень долго.

Поэтому выбор Её Высочества и пал на карты. Что главаря устроило полностью. Он убедился, что у наших героев при себе имеется почти пятьдесят монет золотом. Заявил, что он не разбойник какой, отбирать деньги не станет, а позволит их господам честно проиграть. И любезно пригласил путников в «уютное местечко» с милым названием «Задранный подол».

Местечко и впрямь оказалось невероятно уютным. Для любителей луж розлитого, да так и не вытертого вина, укромных каменных ниш в стенах, отсутствия света и продажных женщин, способных похвастаться статями вашей прабабушки. Которые старушка могла бы продемонстрировать примерно через месяц после собственных похорон.

В общем, даже не умея читать и не видя вывески, демонстрирующей тот самый задранный подол, а так же все, что он обычно скрывает, любой мимо прохожий догадался, что место это сомнительное и пользующееся дурной славой.

Но неудачливые кредитодатели здесь чувствовали себя как дома. Заняли стол, моментально очищенный для них какими-то подозрительными личностями, крикнули служанку, велев принести пива и свечей.

— И во что же благородный господин желает сыграть? — вежливо поинтересовался главарь, позволивший называть себя просто Нож.

При этом он демонстративно и с известным шиком перетасовывал колоду. Правда, удавалось ему это не без труда. Мохнатые от долгой и, несомненно, трудной жизни карты липли друг к другу, не желая быть перемешанными. Принцесса мысленно одобрила идею потребовать дополнительного освещения. Потому что на бандитских картах ей с трудом удавалось различить не только изображение, но и масть.

— В двадцать одно, — оповестила Лара своего оппонента.

— В «очко» так в «очко», — не стал спорить удивительно покладистый Нож.

Я не стану тебе объяснять, дружок, смысл этой порочной игры и пачкать чистую душу греховными знаниями. Суть в том, что выигрывает тот, кто сумел набрать двадцать одно очко. Ну, или просто больше всех. А игрок, получивший число, превышающее двадцать один, считается проигравшим. Тут есть очень много нюансов. Например, если при первой раздаче выпадают два туза, то это не перебор, а так называемое «золотое очко», приносящее выигрыш. Или, допустим…

Что? Ах, да! Действительно, я же не желал объяснять. Прости рассказчику его слабости. Помню, как-то в заведении мадам Флер… Но вернёмся к нашим героям.

Итак, Нож, сам себя объявивший банкиром — те есть человеком, раздающим карты — метнул первые листы на стол. Лара прихлёбывая на удивление приличное пиво, одной рукой сгребла приход и не без труда раскрыла листы веером, больше интересуясь довольно похабными, но выполненными не без мастерства, картинками, чем номиналом карт.

Мудрая принцесса знала и ещё одну истину опытного игрока: выиграть помогает не умение блефовать, личная удача или холоднокровие, а талант мухлевать. К сожалению, Ларелла в этом искусстве не могла сравниться с собственным братом — истинным маэстро. Но тут кронпринц и не присутствовал. А местных бойцов теневого фронта она и за противников-то не считала.

За первый час игры Её Высочество успела многое. Во-первых, она проиграла десять золотых. Во-вторых, добилась того, что на столе кучка монет выросла почти до сотни. В-третьих, сумела стащить из колоды пиковую девятку и припрятала её в рукаве. В-четвертых, хитро надорвала несколько листов.

Теперь можно было, собственно, приступать к самой игре.

А для воплощения своего плана в жизнь коварная Лара выбрала мелкого, постоянно крутящегося, нервничающего бандита, смахивающего на хорька и носящего при этом гордое имя Кистень. Вполне возможно, что паренёк играл вполне честно, а волновался просто по причине чрезмерной азартности. Или, может, Отец в мудрости своей наградил его нервным тиком. Впрочем, это все совершенно неважно.

А важно то, что в какой-то момент умная принцесса начала демонстрировать, будто испытывает по поводу Кистеня определённые сомнения. Она хмурилась, подозрительно косясь в его сторону. Барабанила пальцами по столу. А однажды, когда парень собрал-таки двадцать одно очко, даже перехватила его руку с картами, внимательно осмотрев листы.

При этом Её Высочество ни слова дурного про парня не сказала. А когда спрашивали, почему это господин так странно себя ведёт, отнекивалась, ссылаясь на естественное расстройство из-за проигрыша. Но подозрения в души оппонентов она зародить сумела. Бандиты уже и сами косо посматривали на своего собрата. Который под такими взглядами нервничал только сильнее.

И вот настал момент, когда один из игроков заметил в руке Кистеня помеченную Лареллой карту.

— Карта краплёная! — медведем взревел чернявый мужик, заросший до такой степени, что у него даже из ушей торчали пучки кучерявой шерсти.

— Неужели ты думаешь, что наш собственный брат будет обманывать? — усомнился Нож, при этом поигрывая кинжалом, зажатым в левой руке, и нехорошо так посматривая на дёргающего тонкой шейкой нервничающего парнишку.

Видимо, у самого главаря сомнений в честности «братьев» не имелось.

— Да карты просто старые, — прогудел почтенный разбойничек, которому годы настоятельно советовали отправиться отдыхать на лежанку, но вечно неугомонная молодая душа покоя не давала.

— Не метил я! — тонко взвизгнул облыжно обвинённый, вскакивая и хватаясь за внушительный чекан, заткнутый за кушак. — Ничего я не метил. Это уголок вот… оторвался просто.

Мальчишка всем по очереди начал тыкать карту, требуя убедиться, что уголок сам оторвался. Бандиты, почему-то, брезгливо отворачивались и убеждаться не желали. Лара же только с сомнением хмыкнула. Мол: «Может, и сам оторвался, а может…».

А бедный паренёк разве что носом не хлюпал. Но, в конце концов, и обиженного успокоили, и мировую все вместе выпили, и дальше игру продолжили.

Рыжий тихонечко вздыхал, нервно косясь то на все увеличивающуюся кучу монет, то на безмятежную Лару. В смысле, господина Лара. Охранник певуна, как и все за столом, поддавшись охватившему его азарту поступил просто. Монументальный детина, статями похожий на особо крупного медведя, а лицом смахивающий на суслика-переростка, просто развернулся к охраняемому объекту спиной и задвинул его — объект — могучими телесами в угол, ещё и хорошенечко прижав. Теперь парень мог сбежать только в одном случае: уподобиться воде и утечь.

Верная Фрейда тоже нервничала. Обкусав все ногти и заусенцы на правой руке, она занялась левой. В голову принцессы уже заглядывала мысль: что девушка станет делать, когда обработает обе руки. Но фантазия подсказывала что-то настолько малоаппетитное и неэстетичное, что додумывать мысль Ларелла не стала.

Зато Нож казался довольным. Наивный лупоховатый господин, кажется, собирался в этом кабаке оставить все деньги, что у него при себе имелись. А это обстоятельство главаря явно радовало. Он даже высказал предположение, что после того, как избавит юного лорда от лишней тяжести золотых, лошадей, оружия и нижней рубашки, позволит своему должнику убраться восвояси почти целым. Это, конечно, четыреста монет не вернёт, но удовольствие того стоит.

Собственное благородство привела Ножа в такое расположение духа, что шутку он повторил. А потом ещё раз. И ещё. Видимо, он принадлежал к тем людям, которые считают, что от частого употребления юмор только лучше становится. Увеличивается как капитал, данный меняле под рост. Её Высочество, в принципе, данное мнение разделяла. Только считала, что шутка изначально должна быть качественной. Но свои убеждения она оставила при себе.

А тем временем, кошель принцессы действительно стремительно пустел. И ситуация из стадии «сложная» готовилась перейти в стадию «критическая». Судьба же никак не желала по собственной инициативе развернуться лицом к девушке. И опять приходилось брать все в хрупкие женские ручки.

— Нечистый! — выругалась Лара, грозно глядя на своего соседа. — Сударь, вы мне ногу отдавили!

— Я? — удивился разбойник.

Впрочем, любой бы на его месте удивился. Сложно отдавить ногу соседу, сидящему за столом справа от себя. Если ты, конечно, каждый удачный приход не сопровождаешь чечёткой.

Её Высочество осознала собственную промашку. Стоило бы обратиться к игроку, сидящему напротив. Но прав тот, кто напорист. Или считает себя правым.

— Вы, вы! И сапог мне запачкали, — принцесса попыталась продемонстрировать вышеозначенный сапог, вытащив его из-под стола вместе с ногой. Понятно, что ничего из этого у неё не вышло. — По навозу вы ходили, что ли?

— Да где?

— В Штральзунде, не слишком понятно ответила Лара. — Вот смотрите, смотрите!

Видел ли ты, дружок, людей, которые не смотрят на то, что им настойчиво пытаются продемонстрировать? Вот и разбойнички полезли под стол, рассматривать якобы испачканные сапоги. Кто-то даже свечу под столешницу сунул. Чтобы, значит, разглядеть все детали.

Но измазанный сапог быстро утерял свою актуальность. Потому что под раздолбанным ботинком нервного Кистеня лежала припасённая Ларой девятка. Так он ещё, умница такой, наступил на карту. Ну, в точности — сбросил лист из дурного расклада и ножкой пытается под лавку загнать.

Из-под стола разбойнички вылезли с мрачными лицами. Все, кроме уличённого в шулерстве. Вид паренька стоило бы назвать пришибленным. И то правда. Каждый знает, что нет ничего безнадёжнее, чем попытка доказать, будто ты не козел. Особенно, когда у тебя на затылке рога, бородёнка воняет мускусом, а доводы в свою пользу ты высказываешь, мемекая на всю округу.

— Ситуация! — разглядывая закопчённый потолок, провозгласила Ларелла. — Играют в карты вампир, призрак, честный судья и нищий путник. На столе куча денег. Внезапно свечи гаснут, а когда их снова зажигают, деньги со стола пропадают. Внимание, господа, вопрос! Кто украл деньги?

— Вампир, — убеждённо ответил Нож, не забывая грозно посматривать на начинающего зеленеть Кистеня. — Они же кровопийцы такие, баб соблазняют. А на это всегда монеты нужны.

— Да не, какой вампир? — возразил «почтенный старец». — Понятно дело, что призрак. Они же сокровища охраняют — это всем известно. А откель сокровища-то брать? Ясно дело, в картах обдуривают.

— Судья, точно вам говорю, — подал голос сурок-переросток, от желания высказаться так елозя по скамье, что несчастный певун почти сплющился в бумажный лист под давлением монументального зада. — Они кровопийцы похлеще всяких вампиров! Так и сосут деньги, так и сосут, прорвы ненасытные.

— Не-а, — элегически сплюнув на пол и изрядно отхлебнув из стакана, объявила нежная принцесса. Путник.

— Это ещё почему? — подозрительно прищурился Нож.

— Все элементарно, друг мой, — наставительно подняла палец Лара. — Все остальные личности мифические, вымышленные. А вот ограбить бедного путника всякий пройдоха норовит. И, заметьте, каждый представляется честным бандитом. Только потом все едино без порток остаёшься. Не в карты продуешь, так обжулят тебя.

Пример, приведённый Ларой, несколько противоречил логике. Но этого, кажется, никто не заметил.

— Ты за свои слова отвечаешь ли, малец? — Нож воткнул тот самый нож в столешницу и грозно навалился на стол массивной грудью. Кстати, судя по потемневшим от времени отметкам на досках, проделывали тут такой трюк частенько. — Ещё никто не говорил, что я своего слова не держу!

— Ну, так я первый скажу! — нагло заявила Лара, садясь в пол-оборота и вызывающе забрасывая ногу на собственное, только противоположное, колено.

Такая поза выглядела откровенно наглой и даже провокационной. Вот только любой смыслящий в хорошей кабацкой драке — а плохих в подобных местах и не бывает — сказал бы, что так ещё удобнее шпагу из ножен вытаскивать. Хотя атаковать и не сподручно. Но снизу всяко ткнуть сумеешь, а там уж и на ноги вскочишь.

— Щенок! — взревел уязвлённый до глубин своей кристально чистой души главарь. — Да как ты осмелился?!.

— Нет, а я хвалить должен, что меня не только обдурить пытаются, но ещё и делают это топорно? — обиделась Ларелла. — Я понимаю, если бы мошенничали изящно, с искрой. А то просто карту под стол скинуть! Пфе-е-е…

Тут-то честные разбойники и вспомнили, с чего, собственно, весь сыр-бор начался. И снова обратили внимание на несчастного Кистеня. Парнишка, понадеявшийся уж было, что буря над его головой пронеслась, вновь послушно начал зеленеть.

— Между прочим, он вам репутацию портит, — подсказала Её Высочество, оценивая собственный маникюр. От которого остались одни воспоминания, обломанные ногти и траурная полоска под ними. — Теперь всякий может сказать, что в Сонной Лощине можно и без порток, и без головы остаться. Как бы местные охранники правопорядка не убеждали тебя в обратном.

— Полях, — машинально поправил её главарь. — Наш город называется Сонные Поля.

— Да хоть канава, — не стала спорить принцесса. — Суть дела это не меняет.

— Да я сейчас самолично тебя без башки оставлю! — взбешённым, хоть и несколько престарелым быком взревел бандит в годах.

И изо всех — вовсе не старческих сил — саданул несчастному Кистеню в челюсть.

Помнишь, дружок, что я упомянул, будто нехороших кабацких драк не бывает? Так вот я готов повторить это и подписаться под каждым словом. Ты думаешь, что люди приходят в едальные заведения только для того чтобы набить живот? Ничуть не бывало! Мы сейчас не будем говорить о вреде винопития или общения с не слишком порядочными, зато честными, ибо они не только себе цену знают, но и озвучивают её, женщинами.

Кабак, трактир, харчевня, таверна или ресторан — это место где любой мужчина имеет возможность отвести душу и придаться столь любимому всем сильным полом делом, как мордобитие. Что из сказанного вызывает в тебе скепсис: то, что в подобных заведениях можно устроить драку или то, что все мужчины обожают помахать кулаками? Ну, так развеять твои сомнения мне совсем несложно. Открой любой авантюрный роман — и ты непременно найдёшь драку в трактире. А иногда герои и заходят в харчевни только для того, чтобы учинить там побоище.

Это в новомодных произведениях, к которым я не питаю ни малейшего почтения, смельчак встречается со своим главным оппонентом в местах малоромантичных — в кузнецах, у сталеплавильной печи, а то и вовсе в какой-нибудь красильне. А потом поверженный злодей тонет в чане с кипящей смолой, напоследок демонстрируя всякие неприличные жесты и непременно обещая вернуться. Ни красоты, ни изящества, ни тени настоящего искусства.

Поэтому-то я так и люблю времена давние, напоенные сентиментальностью и изысканностью!

Но мы сейчас о драках. Так вот. Чем хороша драка в кабаке? Тем, что никто из находящихся в помещении не остаётся к конфликту равнодушным. С чего бы он ни начался и кто бы ни стал зачинщиком, деятельное и посильное участие принимают все — от посетителей, до самого распоследнего поварёнка. Жизнь наша скучна и сера, а праздника и феерии просит душа любого.

Потому удар, нанесённый в челюсть Кистеню, послужил сигналом для остальных. Как будто аккомпанируя ему, на стол, за которым шла карточная игра, откуда-то из темноты прилетел кувшин с пивом. И, понятное дело, разбившись, обрызгал не успевших вскочить до макушек.

А пока Нож протирал от вкусно пахнущей хлебной корочкой пены кустистые брови и усы, сурок, позабыв про охраняемый объект, неожиданно проворно вскочил и отвесил главарю полновесного пенделя. То ли бомбой лопнувший кувшин возымел разрушительное действие на неокрепший разум бандита. То ли у него с главарём имелись свои диалектические противоречия, но факт остаётся фактом — пинка он отвесил.

Нож, естественно, такого хамства не спустил. Отлепив собственную физиономию от столешницы, с которой его вынудил встретиться предательский удар, главарь, недолго думая, врезал по лысине ни в чем не повинного посетителя, вся вина которого заключалась в том, что сидел он за соседним столом. В самом же деле, не собственных же братьев подозревать в подлом нападении?

К сожалению, тот самый, лысый, оппонировать Ножу не смог. Ибо от богатырского удара немедленно отправился в царство грёз. Зато его друзья тут же вступились за честь поверженного. Видимо, у них имелось своё братство.

И пошла потеха. Ей-ей, черти в бездне! Мелькание теней, удары, словно кто-то лупит цепом по разделанной свиной туше, треск, грохот. Радостные, но несколько испуганные женские визги. Ибо каждый знает, что любая уважающая себя дама всегда сопровождает активные действия визгом. Хруст, звон, хрип и — апофеозом! — чьё-то громкое размеренное икание.

Бездна бездной, но происходящее моментально взгрело горячую кровь нежной принцессы. Она вскипела в жилах, забурлила, заставив Лареллу вскочить на стол. Ибо убивать разошедшихся посетителей Её Высочеству не позволяло излишнее мягкосердие, в крепости своих кулаков принцесса уверена не была. А вот сапогом пнуть в подвернувшуюся под каблук рожу — это самое то.

А пока Лара тешила природную кровожадность, гораздо более скромная и робкая Фрейда проворно сгребла со стола кучу золотых, да ещё и выдернула серьгу у мужика, залетевшего под стол. Да и певун проявил себя человеком практичным, осматривая кошели поверженных.

— Господин Лар, а нам не пора? — дёрнула фрейлина хозяйку за штанину. — Они ведь могут и закончить…

Разгорячённая принцесса, всем своим обликом олицетворяющая жар битвы, предплечьем откинула с лица выбившиеся из-под съехавшего на затылок берета волосы и обозрела, насколько позволял мрак, ибо большинство свечей и плошек побоища не пережили, поле битвы.

Буркнув что-то под нос — что-то такое, чего деликатная Фрейда предпочла не разобрать — Её Высочество залихватски спрыгнула со стола. А дальнейшее было уже делом личной ловкости и практики. Причём проявил её, как не странно, рыжий певун. Судя по всему, красавец промышлял не только невозвращёнными долгами, да разбитыми сердцами, но и конокрадством. Он с такой ловкостью вывел осёдланных лошадей из конюшни, что Лара только присвистнула. Причём запасливый парень прихватил ещё двоих коней — для смены.

— Как же низко я пала, — заметила Её Высочество, забираясь в седло. — Мне бы страны захватывать, а я лошадей увожу.

— Ну, технически уводите их не вы, — отозвался повеселевший певун. — А мечтать никому не вредно.

— Это не мечты, — отрезала решительная принцесса. — Это планы на будущее. Надеюсь, Торопыгой тебя прозвали не за постельные подвиги? Я бы предпочла убраться отсюда побыстрее.

— Вот увидите, господин мой, я буду быстрее ветра!

— Это-то и печально, — буркнула себе под нос Ларелла. — Хорошо, что не для меня.

Но рыжий, то ли предпочётший не услышать столь нелестное мнение о своих способностях, то ли действительно не расслышавший, только залихватски свистнул, отправляя к Нечистому всю конспирацию. Так что, скакать нашим героям пришлось действительно быстро.

Ночевать решили тоже в седле. Неизвестно почему, но все единодушно желали оставить между собой и Сонными Полями как можно большее расстояние. Поэтому прихваченные кони сослужили добрую службу. Хоть они и оказались ни к чему негодными клячами, все же устали гораздо меньше лошадей наших героев.

Но маленький трактирчик на околице какой-то деревеньки, приветливо помахавший ладошкой вывески из предутреннего тумана, воспринялся истинным даром Отца. Сползая с седла, даже стойкая Ларелла покряхтывала и странно переставляла ноги. Что не помешало ей пнуть дверь, нисколько не заботясь о сне хозяина заведения, и громкими призывами владельцу явиться пред ясные очи путешественников, объявить о своём прибытии.

Справедливости ради стоит заметить, что рот Её Высочество закрыла сразу же, стоило ей порог переступить. Правда, спустя уже секунду она его снова открыла. И опять закрыла.

Случился тот редкий момент, когда принцессе действительно нечего было сказать.

Впрочем, мужчины, сидящие за столом и вкушающие прелести раннего завтрака, тоже выглядели поражёнными.

— Ты?!

Этот риторический вопрос сорвался одновременно с двух уст. И, что странно, оба не сочли нужным ответить вопрошающему.