Глава 1 О цветении юной любви и королевских свадьбах

«Ай! — воскликнула юная принцесса, — я, кажется, нечаянно вышла замуж…»

Не знаю, дружочек, поверишь ты мне или нет, но эта абсолютно правдивая история случилась в славном Государстве Анкалов, которым в те давние времена правил король Данкан II. Заслуженно нареченный своими поданными Справедливым и Добрым. И было у него два брата. Дарин, прозванный Великолепным. На момент моего рассказа он носил титул наследного принца, так как короля Отец детьми еще не благословил. И Далан — герцог Анкала, по молодости лет прозванием не обзаведшийся.

И поскольку Отец не благословил благородного короля детьми, а с женами ему не везло (почему так случилось, я поведаю чуть позже), решил Его Величество, что средний брат непременно должен жениться. Потому как время шло, а принц, который младше самого монарха всего-то на шесть лет, наследник ненадежный. На случай же, если что непредвиденное случится, трону нужны были приемники помоложе.

Долго ли, коротко ли шло сватовство и уговоры Его Высочества прогуляться до алтаря, то нам неведомо. Но настойчивость короля была не менее известна, чем его доброта. И в один прекрасный солнечный день Великолепный Дарин вошел в храм, чтобы сочетаться священными узами брака с дочерью властителя Империи Таранс Лареллой, до этого дня известной народу как Утренняя Звезда Таранса.

В тот самый знаменательный день наша история и началась…

* * *

Тонкие звуки струнного оркестра, нежные и изысканные, как тихие всхлипы юной прелестницы, поплыли под сводчатым потолком, с которого на собравшихся умильно взирал Отец. Высокие двери, богато инкрустированные мозаикой из драгоценного золотого дерева, распахнулись. Зашелестели шелка и атлас, в унисон скрипнули начищенные до блеска сапоги. Разноцветная пудра, потревоженная единым поворотом множества голов, легкими облачками взлетела в нагретый тысячами свечей воздух храма. Придворные и те, кто мог причислить своих предков к кровной аристократии королевства, поднялись со скамей, синхронно повернувшись к раскрывшимся дверям.

На ковровой дорожке, и без того усыпанной белоснежными розовыми лепестками, появились две прелестные, как весенняя заря, малютки с корзинками в руках. Ангелочки, еще по-детски косолапо, побежали к алтарю, разбрасывая срезанные головки живых цветов. За ними, благонравно опустив глаза долу и чинно сложив руки на подолах, прошли шесть юных дам.

Семьи их, так или иначе, но могли похвастаться родством с королевской династией. Потому этим достойнейшим девушкам и даровалась честь стать подружками невесты. Но кто сейчас вспоминал об их родовитости? Или о том, сколько слез и вина было пролито, сколько нервов и золота потрачено, сколько искуснейших интриг сплетено, чтобы именно они заняли почетное место по левую сторону алтаря. В данный момент каждый присутствующий видел только, как розовый шелк одинаковых платьев рождает румянец на их нежных щечках. А под скромно опущенными ресницами дрожат робкие огоньки ожидания того же счастья, которое посетило их дорогую подругу. Даром, что они ее сегодня впервые увидели.

Наконец, появилась Она. Придворные Его Величества Данкана II, единственного законного правителя государства Анкалов, разом позабыли о приличиях, манерах и собственном достоинстве, вытянули шеи и разве что не пихали друг друга локтями. Невесту еще не видел никто, а узреть ее хотели все. С момента приезда прекрасной Лореллы в столицу, в покои новобрачной пустили только медицинскую комиссию во главе с королевским медиком. Но разве от этих воронов что-то узнаешь?

Потом, на свадебном пиру, присутствующие на церемонии сошлись в одном: слухи нагло врали. Точнее, не врали, а не передавали и сотой доли правды. Невеста не была восхитительной. Она олицетворяла собой саму Женственность, Юность, Скромность, Красоту и все прочие Девичьи Добродетели, какие только существуют в этом, весьма грешном, мире.

Огромные глаза на побледневшем от волнения личике принцессы сияли, как самые яркие сапфиры. Тонкие бровки были напряженно вздернуты. Яркие, слегка даже неприлично пухлые, губки едва заметно подрагивали. Золото шелковистых, глянцево поблескивающих волос не могла скрыть даже кружевная фата. Белое, густо шитое золотом платье, скроенное по последней моде, подчеркивало хрупкую, но женственную фигуру. Она казалось такой нежной и чистой, что принцессе даже простили излишне округлые формы. Придворные дамы единодушно решили, что это признак будущего счастливого материнства юной Лореллы.

Она не шла, а будто плыла по проходу между скамьями. Сияние свечей, отражающееся от золотого шитья платья, окружало ее едва заметным ореолом. Но каждому, даже закаленным воякам, виделось, что в храм вошло само воплощение Юной Матери, несущее на своем шлейфе новую жизнь, весну и, конечно, любовь.

Принцесса словно ладошкой коснулась сердца каждого, заглянула своими невинными глазами в душу. И заставила забыть о суетных, приземленных заботах, нечестивых мыслях и неблагородных желаниях. Даже канцлер, позабыв про мигрень, с утра мучающую его, с нежностью глянул на свою давно опостылевшую, похожую на сушеную воблу, супругу. А та ответила ему растроганным, полным светлых слез, взглядом.

В конце усеянной лепестками дорожки, у подножья величественной статуи Отца, свою нареченную ждал принц Дарин. Если невеста была воплощением весны, то принц олицетворял собою образ юного воина. Высокий, но прекрасно сложенный, с гордой прямой спиной, он стоял, положив руку на рукоять церемониального меча. Скромный камзол, похожий больше на военный мундир, чем на придворное платье, подчеркивал гордый разворот плеч, широкую грудь, тонкую талию и, чего уж греха таить, подтянутый зад. Черные, словно вороново крыло, гладкие волосы придерживал тонкий золотой обруч. Темные же, как первородный грех, глаза смотрели прямо и открыто.

Он был столь великолепен, что даже многочисленные юные и не слишком юные девы, еще с утра готовые от ревности разорвать зубами свои платочки, сейчас умильно промокали ими увлажнившиеся ресницы. Глядя на эту пару, равнодушным не мог остаться никто. Они были Днем и Ночью, Светом и Тьмой, Мужчиной и Женщиной, Невинностью и Доблестью. И Любовью… Ах, конечно же, Любовью!

Когда принцесса дошла до последнего ряда скамей, ей на встречу шагнул король, прятавшийся до этого момента в тени боковых колонн. Данкан уже не был юношей, но и зрелость его только начала расцветать. Если Дарин был любимцем всего двора и сладостной, но порочной мечтой дам любого сословия, то правителя своего королевство искренне и не скрываясь обожало. Более мудрого, доброго, набожного и справедливого государя мир еще не рождал. И в этом мог убедиться каждый, стоило заглянуть в кроткие и ласковые карие глаза Его Величества.

Король улыбнулся своей мягкой и всепонимающей улыбкой, которую бездарно и безуспешно пытались передать придворные портретисты, и предложил юной невесте руку. Она вложила свои дрожащие пальчики в королевскую длань, затрепетав пушистыми ресницами, как бабочка крыльями.

Его Величество нежно коснулся губами белоснежного лба невестки и подвел ее к брату, вкладывая руку девушки в ладонь принца.

— Будьте счастливы, — чуть дрожащим от волнения голосом, но громко и уверенно пожелал король, — будьте счастливы так, как только можно в этом мире. Ибо вы, как никто, достойны этого. Пусть Отец благословит этот союз и прострёт длань свою над вами и вашим потомством. А мое благословение уже с вами. Как и моя любовь.

— Спасибо за столь искренние пожелания, Ваше Величество, — нежно пропела невеста, поднимая сияющие глаза на своего жениха, — но я уже счастлива.

— Разве может быть иначе? — подтвердил принц, глядя на невесту взглядом, за который многие бы женщины, здесь присутствующие, готовы были убить и отнюдь не в фигуральном смысле.

Если в храме в тот момент и находился еще человек, чьи глаза еще не источали слезы умиления, то после нежнейших признаний готовы были рыдать уже все. Новобрачные, так и не отпустив рук друг друга, повернулись к подслеповато щурящемуся, похожему на осчастливленного хряка, первосвященнику.

— Готовы ли вы дать друг другу клятвы, дети мои? — благостным и сдобным, как свежевыпеченная булка голосом поинтересовался он, подхрюкивая после каждого слова.

Новобрачные только кивнули в ответ и синхронно, скорее поддавшись порыву, чем следуя ритуалу, подняли головы вверх, вглядываясь в лик Отца Небесного.

— Я тебя уничтожу, наглый щенок, — едва слышно прошипела невеста.

— Я старше тебя, — спокойно ответил ей жених. — Но так уж и быть — только попробуй на моей дороге встать, стерва.

Снова запели скрипки.

* * *

— Как же я его ненавижу! — принцесса, задрав подол нижнего платья, которое служанки снять еще не успели, маленькой ножкой в атласной туфельке совсем неизящно пнула пуфик.

Ни в чем не повинная мебель отлетела к стене, всхлипнула и развалилась. Подушка, испугавшись своего будущего, поспешно закатилась под туалетный столик. А тяжелая и, наверное от того не слишком умная рама так и осталась валяться на ковре, уставившись в расписной потолок кривыми ножками. За что и поплатилась.

Нежная Ларелла схватила остатки пуфика за рахитичную ножку и запустила их в камин. Огонь, возмущённый подобным непочтительным обращением, фыркнул, выбросив столб искр и пепла, мгновенно разлетевшихся по комнате. Опытные и хорошо знавшие нрав своей госпожи служанки, старательно прикидываясь бесплотными приведениями, поспешно затушили угольки, и тенями скрылись по углам комнаты.

— Ненавижу, ненавижу, ненавижу! — затопала ногами новобрачная, плотоядно шаря глазами по спальне.

Но ничего достаточно хрупкого ее взгляд не находил. А кровать или туалетный стол без подходящего оружия развалить даже ей было не под силу. Поэтому она вцепилась обеими руками в подол, словно стремясь его разорвать и взвыла, весьма успешно имитируя волчицу.

— Ну что ты так бесишься? — невозмутимо поинтересовалась герцогиня Керк.

Эта дама, единственная фрейлина Ее Высочества, которой было позволено остаться при госпоже, совмещала свои служебные обязанности с почетной должностью сердечной подруги принцессы. Впрочем, широкой общественности Таранса сия достойная женщина была больше известна, как Нежная Арна. И некоторые избранные господа при дворе короля Анкалов, успевшие познакомиться с герцогиней, сочли прозвище весьма метким и уместным.

— Я бешусь? Это я бешусь? Да я спокойна, как вся королевская гвардия! — принцесса схватила со стола графин с вином, изрядно из него отхлебнула, не замечая, что заливает красным белоснежный шелк платья, и запустила посуду в камин, вслед за догорающими останками пуфика.

— Он мерзкий, самодовольный, самовлюбленный красавчик! — с трудом переведя дух, выпалила она, — Наглый говнюк! Ублюдок!

— Ну, это ты зря, — возразила Арна, невозмутимо покачивая ножкой и задумчиво водя по краю бокала пальчиком. — Принц, как и положено, родился в присутствии отца, членов Совета и трех священников, которые и зафиксировали его законнорожденность. А психуешь ты потому, что он наверняка самая яркая звезда на небосклоне этого двора.

— Какое мне до этого может быть дело? — холодно поинтересовалась Лара и изящно присела на стул, разглядывая собственное отражение.

Отражение принцессы было спокойно и тихо, словно майский рассвет. Словно и не она только что бесновалась как перепивший конюх. Только чуть смазавшаяся помада предательски намекала на то, что принцесса способна испытывать сильные эмоции. Но легким движением пальчика Ее Высочество этот недостаток немедленно устранила, вновь став безупречной.

— Может такое, что ты это место считаешь своим по праву? — герцогиня отпила из бокала, пряча за его краем весьма ехидную улыбку. — Да, к тому же, он не рухнул мгновенно к твоим ногам, моля о любви. А посмел демонстрировать собственное превосходство.

— Это мы еще посмотрим, — принцесса повернула голову, демонстрируя зеркалу свой тонкий, как на старинных камеях, профиль. И нетерпеливым жестом подозвала к себе служанку, указав ей на щетку для волос. — Я не я буду, если не заставлю этого говнюка есть из моих рук. Не пройдет и полгода.

— А вот теперь я узнаю Утреннюю Звезду Таранса!

Арна удовлетворённо улыбнулась, отставила бокал в сторону и довольно потянулась всем телом, забросив руки за голову, как большая и весьма довольная кошка, предвкушающая появление перед мордой большой миски сметаны.

Герцогиня встала, поправила платье и, оттеснив служанку в сторону, сама принялась расчесывать пряди принцессы, блестящие в свете свечей как настоящее золото.

— Лара, тебе просто стоит убедительно показать ему, кто в доме хозяин. Точнее, сначала окружающим, а потом ему. Неужели ты с этой задачей не справишься? Это ты-то, чей эскорт на границе рыдал, не желая отдавать достояние империи в лапы анкалских варваров? А теперь вспомни наших самцов и сравни их с местными изнеженными павлинами. Да они мгновенно признают тебя воплощением Матери на земле.

— Все равно он меня раздражает, — надула губки принцесса. — А я не могу быть милой с тем, кто мне не нравится. Кстати, папа его иначе как «дрянной молокосос» и не зовет. А братика только при упоминании его имени начинает дергать. Ты бы видела, что с ним было, когда мне портрет принца прислали! Мне показалось, что у него сейчас припадок падучей начнется.

— Еще бы не начался! — фыркнула Арна, явно не испытывающая ни малейшего почтения к личности Его Императорского Высочества. — Достаточно вспомнить, как твой дорогой супруг отделал его на поле при Элстере. И что с ним самим потом сделал ваш достопочтимый батюшка.

Нежная Лорелла усмехнулась. Эта усмешка, уместная на лице прожжённого интригана и циника, странно смотрелась на прелестном юном личике. Зато весьма непрозрачно намекала на истинные чувства, царившие между родственниками королевской династии Империи.

Впрочем, Ее Высочеству было достаточно поймать собственное отражение краем глаза, как ее облик снова стал нежным, невинным и слегка обиженным.

— Найди во всем свои плюсы, — посоветовала подруге умудренная не столько годами, сколько опытом герцогиня. — По крайней мере, ты можешь быть уверена, что за мужа тебе краснеть не придётся. Если, конечно, ты сама не поставишь его в неудобное положение. И перестань капризничать, дорогая. Вспомни, как ты мгновенно окрутила бедного герцога Нарка. Хотя утверждала, что тебя от него тошнит.

— Меня от этого принца не тошнит. При виде его анкалского клюва меня блевать тянет, — скривилась нежная невеста, изобразив рукой тот самый клюв. — А мне, между прочим, с ним еще спать.

— Ну, может, нижний клюв у него весьма недурен. Ты же не видела, — усмехнулась герцогиня. — И тоже мне невидаль, переспать с каким-то там занюханным принцем. Тем более что говорят, будто о размерах мужского достоинства можно судить как раз по длине носа.

— В таком случае он у него просто огромный, костлявый и загнутый крючком! — Ее Высочество передернула плечиками. — Спасибо тебе, подруга. Ты всегда умела утешить…

— Думай о том, что сегодня ты, наконец, расстанешься с девственностью. Представляешь, что ты себе теперь сможешь позволить, а? — герцогиня наклонилась над плечом подруги, заглядывая в ее глаза через отражение. — Думай о том, что девичьи игры для тебя остались позади. А впереди веселая, интересная и о-о-очень сладкая женская жизнь.

Лара перестала хмуриться и, подняв голову, задумчиво глянула на фрейлину. Губы принцессы медленно раздвинулись в очень довольной и несколько плотоядной улыбке, приоткрыв влажно поблескивающие зубки. Быстрый язычок ее облизал нижнюю губу и девушки обменялись многозначительными взглядами.

* * *

Мрачность его Высочества вошла при дворе в легенды. Да и за его пределами была весьма широко известна. Но на свадебном пиру его обычная меланхолия достигла новых — невероятно мрачных и темных — глубин.

Впрочем, придворные красавицы сочли это знаком того, что Великолепного Дарина просто тяготит празднество и вынужденная разлука с юной женой. Господа также не поставили насупленный вид принца ему в вину, а сочли его вполне уместным. До официоза ли, когда в постели тебя ждет столь милое создание? Наверное, несчастному супругу каждая минута кажется вечностью.

И все присутствующие на праздничном балу сошлись во мнение, что сегодня принц бесподобен. Право же, эта мрачность и ранее придавала ему загадочной романтичности. А сейчас, когда Любовь царила в его сердце, он живо напоминал юного колдуна, опоенного волшебным зельем феи.

— Что ты мне подсунул? Мне обещали нежное, безропотное существо. А вместо фарфоровой принцессы я получил наглую, лживую и насквозь фальшивую сучку. Она меня бесит! — принц откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы вокруг бокала, поставленного на живот.

— Тебе же не в карты с ней играть, — невозмутимо отозвался король, благожелательно глядя на танцующих придворных и мастерски пряча за краем манжеты зевок. — Семейные отношения — это не мирный договор, который надо соблюдать, пока можется.

— Кто бы говорил! — презрительно скривил губы Дарин.

— Как раз ему и говорить, — подал голос юный герцог Анкала, стоявший за спиной братьев, небрежно положив локоть на спинку кресла принца. — Он в этом вопросе большой специалист. Все-таки, двух жен он уже похоронил.

— Да будет к ним справедлива Мать, — благочестиво сложил пальцы король, опустив вмиг увлажнившиеся глаза.

И не менее мастерски, чем зевок, пряча ехидную усмешку.

— Ты мне ее сразу предлагаешь на тот свет отправить или советуешь подождать немного? — поднял голову Его Высочество, глядя на младшего брата.

— Даже и не думай, — голос Данкана стал ниже и жестче. Его слова как будто царапали воздух, словно кто-то кончиком кинжала по стеклу провел. — Мне нужен наследник. А лучше, если у тебя будет два сына и пара дочерей. Только после этого можешь подумать о вдовстве. Ты понял меня?

— Понял, — неохотно ответил принц, отводя глаза. — Мы уже это обсуждали. И вообще я пошутил.

— Ну, так не шути больше, — посоветовал король. — Кстати, давно хотел переговорить с тобой на эту тему. У тебя совсем не развито чувство юмора. И обычно твои остроты плохо заканчиваются для оппонента. Только на прошлой неделе ко мне на аудиенцию рвался граф Гирон. Между прочим, он тоже что-то кричал о твоем юморе и своем сыне. Что ты с ним сделал?

— Отпустил остроту, — мрачнея еще более, хотя, казалось, более уже некуда, огрызнулся Данкан. — Если мне не изменяет память, то она попала ему в левое легкое и пробила артерию.

— Каламбуры тебе тоже не даются, — констатировал король, улыбаясь с отеческим дружелюбием. — Мой мораторий на дуэли тебя не касается?

— А дуэли не было, — спокойно парировал принц. — Этот молокосос не знал, с какого конца за шпагу хвататься. Так что, мы имеем факт холоднокровного убийства. А венценосные особы суду не подвластны. Меня может карать исключительно сам монарх. И ты свой приговор не только вынес, но и привёл в исполнение. Я уже женат на этой имперской стерве. Кстати, тебе не кажется, что четыре года пыток — это чересчур тяжелое наказание за убийство какого-то мелкого поганца?

— Всего два, — живо парировал Его Величество, который с арифметикой был дружен несколько ближе своего доблестного, но не блистающего глубинными знаниями брата.

— Что-то я ничего не понял, — пожаловался юный герцог, наклоняясь над плечом короля. — Почему четыре и почему два?

Принц что-то буркнул себе под нос — невразумительно, но весьма негативно. И отвернулся, подзывая виночерпия и жестом веля наполнить свой немалый кубок.

— Я потребовал от Дарина как минимум четырех детей, — охотно пояснил младшему братишке Его Величество. — Он посчитал, что над каждым ребенком ему придётся трудиться по году. Но, на самом деле, расчёты его ошибочны и антинаучны. Как утверждают лекари, для того чтобы понести, здоровой женщине требуется примерно два месяца. Ещё два месяца стоит подождать, дабы убедиться в её… эм… брюхатости. И два месяца необходимы на поправку здоровья после родов. Итого по шесть месяцев на каждого ребенка. Всего — два года.

— Счетовод, — буркнул принц, которого подсчеты брата почему-то нисколько не обрадовали.

— Да ладно вам! Чего вы оба кукситесь, словно уксус нахлебались? Веселиться же надо. Свадьба у нас или что? — Белокурый Далан, озорно улыбнувшись, отсалютовал братьям бокалом. — В конце концов, Дарину еще первая брачная ночь предстоит.

Принц от такого напоминания скривился и помрачнел еще больше.

— С радостью уступлю тебе место, хочешь?

— Я еще маленький, — невинно похлопал ресничками герцог, скроив физиономию, помогающую ему обдирать любые понравившиеся юбки уже года четыре. — В смысле, что я еще маленький тебя подменять с венценосными девственницами. Представляю, какая нудная ночь тебя ожидает.

— Девственницами? — скептически приподнял левую бровь принц. — Где ты там девственницу разглядел?

— Ну-ну, — предостерег его король, — нам такие конфузы ни к чему. Если Империя подсунула нам некачественный товар, то мы можем и обидеться. И тогда договор будет разорван, а противоположной стороне придется выплатить немалую компенсацию.

— Иногда от твоих торгашеских сентенций начинает подташнивать, — поморщился новобрачный. — Можно подумать, ты на рынке родился.

— Брось, — отмахнулся от него король, — это тебе нужно быть изысканным и утонченным. А мне это ни к чему, могу и грубым побыть. Ты лучше на это взгляни с другой стороны. Чем быстрее ты эту северную шлюшку обрюхатишь, тем быстрее сможешь вернуться к нашим нежным дамам. Так что, я бы на твоем месте немедленно взялся за дело.

— В том то и дело, что ты не на моем месте, — огрызнулся принц, залпом допивая оставшееся в бокале вино. — Почему все самое неприятное достается мне, а?

— Потому что ты умудрился родиться вторым, — радостно пояснил герцог. — Был бы первым — стал бы королем. Родился бы третьим и вел бы жизнь беззаботного мотылька. А второй — это всего лишь каждой бочки затычка.

— Ты знаешь, дорогой братец, — глядя в пустой бокал, который он вертел в руках, протянул принц, — иногда у меня появляется горячее желание избавить дворец от насекомых.

— Ладно, тогда пока в тебе это желание не возобладало над остальными, я полетел, — ничуть не испугавшись, заявил Далан. — Кстати, сегодня я из солидарности к тебе решил завалить кого-нибудь из северных красоток. Так что, мысленно я с тобой.

Принц возвел к потолку черные глаза и тяжело вздохнул. То ли его печалили непристойности, сказанные младшим братом. То ли поддержка казалась не слишком надежной. То ли просто все происходящее угнетало.

* * *

— Принц идет! Принц идет в покои принцессы! Принц идет исполнить свой супружеский долг и консумировать брак! — завыл кто-то за дверью.

Причем с таким усердием, что Лора невольно подумала, будто во дворец привезли говорящего быка в гоне.

Она повыше подтянула простыню. Не из-за природной стыдливости, а чтобы убедить в ее наличии придворных, чей топот уже был слышен в коридоре. Арна поправила локоны принцессы, стратегически разметавшиеся по подушке, и скрылась в складках портьер полога. Двери спальни распахнулись, и на пороге появился принц, уже практически раздетый. Ну, в самом деле, не считать же платьем нижнюю рубаху, заправленную в штаны!

Но при виде супруга Лорелла облегченно выдохнула, потому что не была уверена, что не рассмеется при появлении суженного в ночной рубашке, как того требовал этикет. А юной жене полагалось трепетать в предвкушении первой ночи, а не заливаться хохотом.

Ее новоиспеченный муж отошел в сторону, позволив придворным пройти в спальню. При проводах Его Высочества в кровать народу присутствовало совсем немного, человек семьдесят. Ибо такой чести удостаивались только самые родовитые и сановитые. Каждый из присутствующих счел своим долгом лично подойти к постели и, кланяясь, пожелать новобрачной легкого избавления от тягот девичества и немедленного материнского счастья.

Многие из допущенных были изрядно пьяны, поэтому речи их не всегда отличались разборчивостью. Но все говорившие, умильно глядя на перепуганную принцессу, были искренни до слез. Женщины заговорщицки и подбадривающе ей улыбались, стараясь скрыть за пристойными масками жгучую зависть. Не к девичеству, конечно. А к тому, что принцессе предстоит ночь с Его Высочеством. При желании здесь бы нашлось множество добровольцев, готовых взять на себя тяжелое бремя супруги. И не все из них были дамами.

Впрочем, и принцессе было уделено внимание. Кто-то из сановников хотел по-отечески потрепать Ее Высочество по ноге, для чего он и влез почти на супружеское ложе. Но стражники вовремя оттащили брызжущего отеческими чувствами господина в сторону.

Наконец, поток придворных иссяк, и принц собственноручно закрыл за последним придворным двери. И внимательно, чуть прищурившись, оглядел спальню. Юной жене даже показалось, что он по-звериному принюхивается. Вполне возможно, что так оно и было. Потому что уже в следующий момент счастливый супруг за шиворот вытащил из-за портьеры пищащую герцогиню и, придав ускорения ударом колена под прелестный зад, отправил ее вслед за ушедшими придворными.

— Да как ты смеешь?! — задохнулась от возмущения Лора, садясь на постели и больше не заботясь о том, чтобы простыня прикрывала ее девичьи прелести.

Правда, они и без того были прикрыты сорочкой, хотя и весьма тонкой, отделанной изящным кружевом и продуманно расположенными разрезами.

— Не знал, что у тебя склонность к прилюдному исполнению супружеских обязанностей, дорогая, — процедил принц. — Иначе бы оставил всю эту толпу здесь.

— Это не только моя фрейлина, но и моя подруга!

— Позовем ее третьей? — явно издеваясь, предложил Дарин, — я не против.

— Ты с одной сначала справься, а потом замахивайся на двоих, — принцесса продемонстрировала собственное умение иронично приподнимать бровь.

У нее это получалось даже изящнее, чем у новоиспеченного мужа.

— А, может, без этого? — поскучнел Его Высочество, наливая в бокал вино. Хотя, судя по неестественно блестящим глазам он и без того сегодня выпил уже немало. — Ну, как там делается? Пальчик уколем, простынки измажем. Могу ради такого дела даже собственной кровью пожертвовать. Мы же с тобой близкие люди. Обойдемся без формальностей.

— Нет, дорогой, без формальностей мы никак не обойдемся, — ехидно улыбнулась Лора. — Придется тебе продемонстрировать свою мужественность. Хотя, конечно, в ее наличии я и сомневаюсь. Но, что делать, напрягись. Но, в общем, я против третьего в постели тоже не возражаю. Можешь позвать на подмогу одного из братьев. Недаром же говорят, что вы удивительно дружны.

— Значит, вы изволите сомневаться в моей мужественности? — вкрадчиво поинтересовался принц, глядя на жену поверх края бокала.

— Изволю, — очаровательно улыбнулась она, накручивая на палец белокурый локон.

В этот весьма напряженный момент Лора как никогда напоминала невинного ангела. И это явно портило принцу настроение. Потому что, допив под насмешливым взглядом супруги бокал, он наполнил его снова. И новую порцию выпил так же — залпом. После чего, не глядя, поставил кубок на стол и направился к супружескому ложу. Принцессе вдруг показалось, что ее муж двигается, как дикий зверь — не идет, а крадется. И нежная Лорелла вдруг ощутила несвойственную ей робость.

— Что ты делаешь, животное?!

Придворные, притаившиеся за дверью, шарахнулись от этого вопля, испугано и несколько недоуменно глядя друг на друга. Принц славился своими любовными похождениями и немало ныне присутствующих дам сумели однажды завоевать его благосклонность. Но в жестокости по отношению к дамам его до сей поры не обвиняли. В холодности — да, было дело. Даже в равнодушии. Но не в жестокости.

— Это была моя лучшая сорочка!

Новый вопль принцессы заставил всех облегченно выдохнуть и даже начать улыбаться и обмениваться понимающими взглядами.

К сожалению, дальнейшее получение информации о том, что происходило в спальне, затруднили толстые стены и не менее толстые двери, которыми славился королевский дворец. А никто из молодоженов — как назло! — излишне громко своих чувств не проявлял, окон не бил и мебели не ломал. Становилось даже скучно. Через пару часов большинство интересующихся покинули свой пост. Самые же стойкие, расположившись в немногочисленных креслах, а то и прямо на полу, задремали.

Двери спальни распахнулись только перед самым рассветом. Появившийся на пороге принц обвел ничего не выражающим взглядом придворных, сонно хлопающих глазами. Придерживая створку, он обернулся и поклонился в сторону кровати.

— Простите, дорогая, я был пьян, — сказал он абсолютно нейтральным, как будто переговоры вел, тоном. — Обещаю, что такого больше не повторится. Впредь я буду приходить на ваше ложе трезвым, как стекло.

— Пойдите вы в Безду, — отозвались из спальни столь же равнодушно. — Можете напиваться, сколько вам вздумается. И если вы забудете дорогу в мою спальню, то я буду удовлетворена.

Принц еще раз поклонился и, больше ни на кого не глядя, удалился.

А утром над Девичьей башней гордо реяла простыня с кровавым пятном, подтверждающая, что так удачно начавшийся брак был консумирован. Правда, придворные больше обсуждали не этот факт, а разорванную сорочку принцессы и в клочья порванную, словно ее кошка драла, рубашку принца.

Вниманием не обошли и расцарапанную щеку молодого супруга. Но внятного объяснения этому таинственному факту найдено не было. Потому что юная жена появилась перед придворными как ни в чем не бывало. Она была прекрасна, свежа и абсолютно счастлива. В конце концов, сплетники сошлись во мнении, что любовь порой принимает самые причудливые формы.

Загрузка...