Дитя минувшего

4 Глава, где мы вызываем такси Бабы Яги

Улицы города шумели, словно чувствовали мое оживление. Подгоняемая ветром и страхом попасться в розовые когти я бежала за вороном. Его крылья взмахивали поочередно, одно явно отставало, из-за чего ворон постоянно кренился в бок.

– Куда мы бежим? – выкрикнула в небо, чтобы спутник услышал, но лишь словила косые взгляды прохожих.

Следуя за своенравной птицей, я выбежала на главную улицу, лавируя между гуляющими студентами и бабушками. Куда они все шли в такое время?

– Извините!

Врезавшись в кого-то плечом, я тут же задела еще одного человека, получив порцию лучших пожеланий. Так продолжать было нельзя, поэтому я сбавила скорость и быстрым шагом направилась к дороге. Там, возвысившись над машинами, прямо на светофоре, воссел ворон.

– И что нам делать дальше? – спросила, после пяти минут ожидания, – Ты говорил, что знаешь дорогу.

Я вздохнула, озираясь назад. Боялась, что силуэт Тамары Петровны выплывет из толпы прохожих, но мой взгляд перехватила какая-то бабушка. Она поправила свои жидкие, белые волосы под косынку и с интересом спросила:

– Это какаду?

– Какуду? Куда иду?

– Да вот, птичка твоя, – скрюченный пальчик указал на ворона, что резко подобрался, словно получил оплеуху. – Сроду не видела таких больших попугаев. А он разговаривает?

– Попугаев? – не поняла я и еще раз посмотрела на ворона.

Тот спикировал прямо мне на плечо, заставив бабушку раскрыть рот от удивления, а потом и каркнул, для большего эффекта:

– Не суй нос, куда не просят, девочка.

– Ой!

Бабушка тут же закрыла рот, заморгав.

– Не стой, – обратился ворон уже ко мне, склонив острый клювик к самой щеке, – зеленый горит.

Вместе с пешеходами мы двинулись через дорогу, пока машины нам уступали. Бросив беглый взгляд на ворона, я еще раз убедилась, что спутать его черные глянцевые перышки и острый клювик с разномастными попугаями нельзя.

– Почему ты назвал её девочкой?

– Для меня она еще ребенок.

– А почему она назвала тебе Какаду?

Но ворон не ответил, лишь дернул когтистой лапой за мои слегка влажные после душа волосы и развернул в сторону перекрестка. Машины разных цветов проезжали мимо нас, в том числе и с шашками на крыше.

– Нам нужно такси, – прочел ворон мысли и спрыгнул на землю.

Я хотела уже найти припаркованные вдоль дороги машины, но стала свидетелем ритуала. Ворон подобрал палочку от оставленного кем-то мороженного и принялся водить ею по асфальту как карандашом по бумаге. Но вместо лапы он использовал клюв. Передвигаясь небольшими прыжками, он нарисовал палочки с зигзагами, заключил их в круг и выплюнул «карандаш».

– В следующий раз, ты будешь её вызывать, – недовольно каркнул художник.

Я оторвалась от разглядывания странных знаков, очень похожих на те, что рисовал Вова в своей тетради и что приснились мне перед пожаром.

– Вызывать кого?

– Таксистку непутевую.

С этим простым ответом он вновь взлетел мне на плечо. Крыло все еще мешало, и я подхватила ворона у груди, позволив удобнее расположиться и даже не пискнула, когда он для устойчивости сжал мое плечо когтистой лапой.

Так мы и стояли напротив дороги, чуть сощурившись от ярких солнечных лучей и песка, что разносили машины. Позади нас гудела жизнь и на волнах ветра донесся сладкий аромат булочек с корицей. Я мечтательно закрыла глаза, вспомнив, что так и не поела, а живот недовольно буркнул.

Нужно было себя чем-то отвлечь.

– Дедушка говорил, что мои родители погибли в автокатастрофе. Значит, отец выжил? – спросила, но ворон не ответил, и я продолжила с опаской. – А мама… она выжила?

– Это сложный вопрос, Миша.

Глаза начало жечь, но я тут же вытерла подступившие слезы. Моя мечта о полной семье могла исполниться, но я не ощущала радости. Неожиданно весь мир сошелся на дедушке, который растил меня с пеленок. Как я могла мечтать о большем, когда он и был моей семьей?

Мне не нужны отец и мать, если они сами бросили меня, мне нужен человек, выбравший остаться со мной и полюбивший меня. Мой дедушка. Но если ради его спасения нужно найти родителей, я это сделаю.

– Так, где живет мой отец? – выдохнула я, стараясь сделать уверенное выражение лица и в нетерпении покачала руками.

Равномерный шум улицы сменился гудением. Оно разрывными хлопками пронеслось по улице, нарастая. Перед нами вдруг остановилась белая Лада Гранта, с наклеенными по бокам стикерами ракет. На затонированных окнах отразились недовольные лица прохожих, а от машины повалил черных выхлопной дым.

Ворон посмотрел на меня, а затем кивнул в сторону дороги:

– Мы доедем на такси.

– На этом?!

Я плохо разбиралась в машинах, но по внешнему виду, этой Ладе было очень плохо. Она встала посреди дороги, перекрыв путь другим и улица утонула в сигналах гудка.

Времени на подумать не оказалось, и я быстро залезла в поданное такси, разместившись на заднем сидении. Ворон спрыгнул с плеча и тут же пристегнулся рядом, обмотав себя ремнем. Мне почудилось, что в его глазах-бусинках блеснул страх и я судорожно схватилась за ремень безопасности.

– Не пристёгивайся, малышка, – с усмешкой сказал скрипучий голос.

Из-за сидения высунулась голова женщины с крючковатым носом и маленькими, впавшими глазами. Брови были обведены черным карандашом, а красные губы обрамляли улыбку с золотым зубом, которой меня одарила женщина. Водитель крепко сжала руль, который оказался костяным, и улыбнулась ворону:

– Куда едем, пернатый?

– Ты как общаешься с клиентами? – ворон словно покраснел, а щеки его надулись. Хорошо, что он надел ремень, а то вырвался бы и вырвал этой женщине все белесые волоски.

– Ну все-все, не пущай на меня, старую. Куда путь дорогу держишь, Касим?

– К хозяину моему доставь, Навь тринадцать.

Касим. Так значит у моего ворона есть имя.

Машина тут же задрожала, закряхтела и толчками двинулась по дороге. Из-за того, что все окна были затонированы, в салоне витал мрак. Пахло нафталином, а вместо ароматной вонючки, подвешенной за зеркало, висел пучок травы. Сиденья были кожаными, а костяной руль поскрипывал при повороте.

– Извините, – я подалась вперед, чтобы что-то спросить, но вместо этого вскрикнула.

Женщина давила на педаль газа костяной ногой! Серьезно, она сидела в юбке, одна нога была человеческой, а от второй ниже колена осталась только кость.

– Чего орешь то?! Прямо на ухо. Ты кого с собой взял, касатик?

– Вы кто? – пропищала я, вжавшись в сидение.

– Тю, так это всем понятно. Я Баба-Яга, костяная нога, но друзья называют Баба-Яга местная краса. А вот «кто ты такая», этот вопрос интереснее будет.

– Б-баба-Яга?

– Она самая. А ты что же, сказки не читала в детстве? Не узнаешь главную героиню?

Я бросила взгляд на Касима, но тот ничему не удивлялся. Был спокоен. Значит и мне можно было выдохнуть.

– Да нет, сказки я читала. Но, разве вы не на ступе летаете?

– Так ты мою малышку видела? Лучше любой ступы, моя Ласточка, – она с любовью чмокнула костяной руль и тут же выругалась, когда какая-то машина попыталась пойти на обгон. Наша «Ласточка» вильнула, а Баба-Яга прильнула к зеркалу заднего вида, продолжая разговор, – ты поди погоняй на ступе по этим дорогам, жизни не хватит. Тут же куда не плюнь, никто водить не умеет.

Машина набирала скорость, а Баба Яга прижалась носом к зеркалу и лихо виляла рулем.

– М-может вы будет вперед смотреть?

– А зачем? У меня ж зеркало волшебное. Оно будущее видит, кто на обгон идти собрался, кто подрезать вздумал, а кто со свидания свинтить вздумал, да Касим?

Я тихо втянула воздух, вжимаясь в кресло и с мольбой посмотрела на Касима. Тот сидел с закрытыми глазками, словно отсчитывал секунды до конца путешествия, а может не хотел вспоминать несостоявшееся свидание.

– Может вы проголодались? – не успела спросить Баба Яга, как Касим тут же крикнул:

– Нет, – а потом обратился ко мне, – не ешь у неё ничего.

– Почему?

– Да, пернатый, – медово протянула она, отвернувшись от дороги, – почему твоя спутница перекусить не может? Я же чувствую, голодна она.

– На дорогу смотри, старая. А ты не слушай её, Миша. Вся еда, которую она тебе предложит – поминальная.

Я вздрогнула, посмотрев на довольную собой старуху.

– Как так, поминальная?

– А вот так, – принялся объяснять Касим, – Баба Яга проводник между миром живых и миром мертвых. Ты думаешь, почему у неё нога одна костяная? Потому что одной ногой она у нас, в Яви, а второй там, в Нави. Я поэтому её такси и вызвал, только она по междумирью катается.

Баба Яга довольно кивнула, явно гордясь своими заслугами:

– Это я только для души таксую, а так то у меня свой бизнес есть, фармакологический. И ты не сиди спокойно, не жди всяких Иванушек. Ох и навидалась я их на своем веку. Мы женщины! Мы должны приходить и брать своё, строить бизнес, развиваться. Поняла?

Я кивнула, но от переизбытка информации ничего не поняла. Вот это да, очутилась в интересной компании. Говорящий ворон, Баба Яга бизнесмен, а мой отец вообще в мире мертвых живет.

– И на пернатого не рассчитывай, а то я вон, поди вспомню… А, так да, три круголя давала, весь бензин слила, чтобы Касиму подсобить, а он даже на свидание не пришел.

– Погоди, Касим, – наконец-то до меня дошел смысл сказанного, – а что делает мой отец в Нави? И почему ты не явился на свидание?

Баба Яга прыснула от удивления, а машина вильнула, подрезав пару водителей. Меня покатило по сиденью, только Касим смог удержаться на месте из-за того, что обмотался ремнем как мумия бинтами. Улица потонула в гудках.

– Не грей уши и следи за дорогой! – выругался Касим, когда машина выровнялась. – А то я смотрю, так и путаешь своей костяшкой, где газ, а где тормоз. И про свидание ты сама решила, меня даже не спросила…

Я превратилась в паука, расставив руки и ноги по салону машины и старалась удержаться. В это время «Ласточка» вырвалась на трассу, лавируя между фурами. Баба Яга отвернулась от дороги и повернулась ко мне, пристально осматривая:

– Если твой отец в Нави, значит он из высших.

Я хотела спросить, что означает «высший», но через лобовое стекло увидела, как мы на скорости подлетали к двум фурам, плотно ехавшим бок о бок. Их огромные колеса как мясорубка, грозили быстрой и ужасной гибелью, а мы стремились прямо в прорезь между ними.

– Хорс давно не появлялся, Жыж вряд ли, возможно Морок… – продолжала рассуждать Баба Яга, а фуры приближались на опасной скорости.

– Посмотрите вперед, – заверещала я.

– От тебя пахнет слабо, ты не летняя…

– Фуры!

– Может Коляда?

Я вжалась в сидение, завизжав. Огромный колеса уже готовы были зажевать и выплюнуть наши косточки. Машина заскрежетала, дрогнув, словно от удара.

По салону пролетел мой крик. Баба Яга наконец-то повернулась к дороге. Она лениво нажала на кнопку посреди руля и машину качнуло сильнее. От страха я зажмурилась.

Ну все, конец!

Удар. От сильной скорости меня лепешкой пригвоздило к креслу. Сердце ушло в пятки. Через пару секунд тишины Касим каркнул:

– Всегда укачивало от этого.

Я приоткрыла сначала один глаз и встретилась с задумчивым взглядом Бабы Яги. Одной рукой она рулила, а второй чесала лысеющий затылок. Затем я открыла второй глаз и наконец разобрала, что аварии не было, просто мы летели на какой-то неземной скорости. Дорога превратилась в тягучую ленту из красок.

– Что это?

Баба Яга цокнула и показала мне кнопку на своем костяном руле.

– Режим полета. Колеса складываются, и мы ускоряемся, чтобы быстрее добраться сквозь время и пространство. Как метла для ступы.

Касим зашевелился, впервые от начала дороги, и я посмотрела на его побелевшую мордочку. Ворон и побелел.

– Тебя сильно укачало?

Он лишь кивнул, отвернувшись.

– Ну так, – Баба Яга со звуком втянула носом воздух и радостно обратилась ко мне, – чем платить будешь, дочка Коляды?

– Платить? Коляды? Я вообще ничего не понимаю.

Прозвучал щелчок. Это Касим расстегнул свой ремень и сделал глубокий вдох. Одной лапой он достал откуда-то, словно из воздуха, горсть травы и протянул Бабе-Яге:

– Вот, одолень-трава, заплатим этим. Для твоего бизнеса, наготовишь обезболивающих.

– Э не-е, так не пойдет пернатый, – качнула головой Баба Яга и почесала свой крючковатый нос, – это я пятьдесят лет назад горстку одолень-травы принимала, а сейчас нужно минимум пять.

– Пять?! – вскричал ворон, ошалело посмотрев на меня. Я также удивленно перевела взгляд на Бабу-Ягу. Что за одолень-трава? И почему пять горсток?

Та невинно кивнула.

– Да, пять. Ты посмотри какое время сейчас, все дорожает. Инфляция, у-у!

Пришлось понимающе кивнуть, когда старуха встретилась со мной взглядом, хотя сама я ничего не поняла. Машина так и летела на своей супер-скорости, изредка кренясь в бок.

– Так что, чем заплатите, мы уже скоро прибудем на место назначения, – в салоне стало тихо, а Баба-Яга продолжила с ноткой подозрения, – вам ведь есть, чем платить?

С таким же вопросом я посмотрела на ворона, а он, словно человек, почесал лапой пернатый затылок. Осознав ответ на вопрос, «Ласточка» резко остановилась, просвистев. Мы с Касимом полетели вперед, поцеловавшись кто носом, а кто клювом, с кожаными креслами.

О, боги, хоть бы это была искусственная кожа!

С щелчком двери раскрылись и солнышко поспешило заглянуть своими лучами в салон.

– Нужно было высадить вас раньше, – процедила баба Яга и устало развернулась к лобовому стеклу, – все, идите, дальше без меня.

Я выглянула из машины, громко удивившись:

– Так мы посреди леса.

Высокие деревья купались в теплых объятиях солнечных ванн, а ветер мягко обдувал их кроны. Запахло свежестью. Совсем рядом журчал ручей, утекая вдоль леса к поляне.

– Конечно! А ты как хотела, дочка Коляды? Что я вас в пятизвёздочном отеле высажу?

Касим растерянно прыгал на кресле, посматривая на природу. Это явно не входило в его планы.

– Ты знаешь, куда дальше? – спросила я у ворона, но ответа не дождалась. Из машины он тоже выходить не спешил.

Видимо устав от нашего измученного вида, Баба Яга стала дружелюбнее. Она порылась в бардачке и с громким вздохом протянула мне находку. Прямо перед моим носом появился красный клубок с распущенной ниткой.

– Возьмите его, он покажет путь-дорогу.

Я замерла, с сомнением вспоминая, что еда у Бабы Яги поминальная, а подарки… погребальные? Приму клубок, а меня с ним в могилу сразу уложат, или того хуже, сожрут.

– Да не съем я тебя, – с ухмылкой сказала старуха и посмотрела на мои исказившееся от испуга глаза, – и мысли я не читаю, просто по твоему лицу все понятно. Бери, но с условием возврата. Давай, я на свидание спешу, между прочим, – сказала она громче, чтобы услышал Касим, и повела костлявым плечом.

Вместе с клубком в моих руках оказалась еще и глянцевая визитка с номером и огромным красным крестом.

Я благодарно склонила голову и поспешила за выпорхнувшим вороном. Дверцы белой машины захлопнулись сами, от неё повалил выхлопной дым и сотрясаясь она поехала дальше по проселочной дороге. Странно, как мы по пути не развалились?

– Вот карга старая, – протянул Касим, запрыгнув на ветку и расправив крылышки, – инфляция у неё! Ну хоть клубок дала.

Оказавшись в тени дерева, я с интересом посмотрела на дар.

– А что он делает?

– К цели ведет. Стоит шепнуть ему адрес или подумать о человеке, как тут же дорогу покажет. Я бы и сам показал, но Хозяина, то есть отца твоего, почти шестнадцать лет не видел.

– Коляду? – переспросила, вспомнив слова Бабы-Яги.

При упоминании имени, клубок выпал из рук и покатился с дороги в кусты, теряясь среди зеленой травы. Касим встретился с моим вопрошающим взглядом и качнул клювом в сторону дара Бабы Яги. Для удобства он взлетел на моё плечо, ведь крылышко все еще болело, а последнюю одолень-траву он оставил в такси.

Сопровождаемая хрустом веток и зелени, я спустилась с пригорка и побрела вдоль деревьев. Огромные, они обрамляли поле, служили ему защитой от лишних глаз. И мы шли в их тени, прямиком за катившимся вперед клубком. Иногда он останавливался, как бы ожидая нас, а потом вновь продолжал свой путь, уводя всё дальше от дороги. Стрекозы и бабочки, что кружили вокруг, с интересом пролетали мимо клубка, точно решив составить нам компанию.

Под палящими лучами майского солнца я возобновила разговор:

– Так, кто такой Коляда?

Касим отвечал с паузами, точно обдумывал слова.

– Скажем так, это древний славянский бог времени. Если быть точнее, то зимнего солнцестояния, когда заканчивается один цикл года и начинается второй.

– Я знала, что говорящий ворон и Баба Яга в такси это не что-то обычное, но то, что мой отец окажется богом, – я качнула головой, – нет! Тут ты ошибся. Мой отец обычный рабочий из Онеги, всю жизнь прожил там, пока не попал в аварию и не погиб.

– Ты меня спрашиваешь, я отвечаю. Верить или нет, это твое дело.

Природа вокруг затихла, даже ветер успокоился, как бы ожидая моего ответа. Но все это звучало настолько безумно, что походило на вымысел. А может я сейчас спала? Для убедительности даже ущипнула себя, но кожа отозвалась нытьем.

– Если мой отец славянский бог, то мать богиня?

– Нет, она обычный человек.

– Тогда кто я?

– Отец – бог, мать – человек, а ты – полубог.

– Полубог?! Это даже звучит смешно. Я просто Миша. У меня вон, – я показала на свои ссадины на коленях, – постоянно падаю, даже ноги не держат. Оценки у меня не очень. Да и друзей особо нет в школе. Какой из меня полубог?

Ворон склонил голову в бок.

– Оценки не определяют какой ты человек, тем более – полубог. Тоже я отвечу на все остальные доводы.

Мы прошли через ручеек, тихо журчащий под самодельным деревянным мостиком. От студеной воды поднималась прохлада, остужая мой пыл, и унося мысли в другом направлении.

– Когда Тамара Петровна напала на меня, она что-то искала. Ты не знаешь, что?

– Амулет силы. Еще тогда я заметил, как она скривилась, стоило ей увидеть, как ты вернула жизнь бабочке. Наверняка решила, что с его помощью ты можешь обращать время вспять.

– Вспять?

– Кар, – подтвердил ворон, – как дочь Бога времени, ты наверняка получила магический дар, переплетенный с рекой времени. Но твой отец зимний бог, его сила нарастает в ночь с двадцать первого по двадцать второе декабря, когда луна погибает и отдает свои владения солнцу. После этого, световой день становится больше, а ночь наступает позже. Тамара Петровна учуяла в тебе слабый аромат полубога и решила, что для магии оживления тебе нужен амулет.

– И где этот амулет? – выдохнула я, не веря, что действительно могу управлять временем.

Отвлеченные разговором мы с Касимом забрели вглубь поля из высоких подсолнухов. Их крепкие стволы были направлены к солнцу, вместе с желтыми лепестками. Ветер, словно дирижер, управлял прекрасной симфонией, заставляя их покачиваться. Передо мной, по узкой, вытоптанной тропинке катился красный клубок, слегка подпрыгивая от камней. Ловкими движениями он обогнул ноги в лаптях, что встали посреди тропинки.

Красивая девушка в белом, развивающемся от поднявшегося ветра, сарафане, буквально выросла перед нами. Её острые скулы обтягивали загорелую, почти коричневую кожу, а жидкие белые волосы были сплетены в косички. Она производила вполне приятное впечатление, особенно с венком из полевых цветов на голове, но совсем не отбрасывала тени. Когти Касима больно сжали мое плечо:

– Назад. Иди назад!

– Но клубок там, – также шепотом ответила я.

С очередным дуновением девушка громко и с наслаждением втянула воздух. Её глаза впервые моргнули, а шея удлинилась. На лице разлилось удовлетворение, и она облизнула сухие губы длиннющим языком.

– Поняла, – сказала я, примирительно выставив вперед руки, – госпожа Кикимора, мы просто уйдем.

– Она Полуденница.

– Полу кто?

– Полуденница – дух полуденного солнца, – шикнул Касим и застонал, – Я сбился со счета дней и забыл, что сейчас её время. Раньше, люди, которые гуляли по полям днем и отлынивали от работы становились её жертвами. Она загадывала им загадки и поедала всех, кто не знал ответы. Но, кажется, она учуяла в тебе полубога.

– Это хорошо?

Рука девушки, что все это время пряталась за спиной, мягко скользнула вперед. Острие серпа, острого орудия в форме полумесяца, опасно сверкнуло на солнце.

– Это плохо, – ответила я самой себе и попятилась, – мы просто хотим пройти за клубком, разрешите?

Полуденница наклонила голову в бок и я ощутила, как Касим повторил её звериное движение, приготовился к атаке.

Вот только я не была готова!

Ветер ударил сильнее, раскидал мои волосы и закрутив по иссохшей тропинке столбы пыли. Солнце вдруг начало жарить.

– Я её отвлеку, а ты выбежишь на дорогу, – шепнул Касим.

Не успела я ответить нахохлившемуся ворону, как глаза Полуденницы налились кровью и солнечное сияние ударом накрыло меня. Все вокруг побелело, в ушах загудела кровь, и мое обессиленное тело свалилось в гущу подсолнухов.

Я потеряла сознание.

Прошло некоторое время, прежде чем тело стало легким, а боль прошла. Получилось разлепить глаза и осмотреть сырую землю, смягчившую падение. Природа вокруг натянулась как струна, в ожидании.

Под напряженные взгляды я заставила себя подняться. Отряхнула руки о шорты и замерла, осматривая изменившееся поле.

Поле простиралось до самого горизонта, колышась золотыми волнами ржи и пшеницы, будто сама земля дышала под солнечным светом. В центре этого природного театра, там, где высокие стебли уступали место кругу выжженной земли, раскинулась необычная сцена.

Огромный, древний пень – искривлённый, покрытый мхом, но залитый сиянием – служил столом. Его поверхность была отполирована временем, а лучи, словно солнечные, расходились от центра, где на резных тарелках лежали яства: пироги с земляникой, медовые лепёшки, вяленые груши и черемуховый квас в хрустальных кувшинах. По краям пня были врезаны руны, что светились изнутри. На пнях поменьше были зрительские места, расставленные полукругом, как в настоящем телешоу.

От громкого щелчка я вздрогнула и схватилась за край такого пня.

Я что, снималась в программе?

Мало мне быть полубогом, решила стать актриссой.

Сбоку раздалось хныканье. Мальчик лет двенадцати встретился со мной испуганными глазами и красным от слез лицом. Истертая до дыр одежда висела на нем мешком, а из порванной обуви торчал палец. В метре от него стояло еще два пня и за каждым находился ребенок. Смиренно они смотрели вперед, туда, где в оглавлении стола стояла девушка.

Это была Полуденница. Вместо платья на ней идеально сидел белый брючный костюм с сияющими запонками в форме солнца. Она лихо улыбалась, раздавая указания в пустоту, и по щелчку её пальцев, столб солнечного света софитом осветил поле, точно сцену. Полуденница расправила плечи и высунула из-за спины руку, сжимая вместо серпа – микрофон. Звонким, радостным голосом, она объявила:

– Приглашаю новую четверку игроков!

Я косо оглядела поляну, круглый стол во главе с Полуденницей и четыре пня, за которыми стояли растерянные дети.

Клянусь всеми булочками с корицей, я знала куда попала!