Для тебя

Глава 7 Эми

Я проснулась в той же позе, в которой уснула, хотя Колт передвинул руку с моей попы на бедро. Уилсон лежал у нас в ногах.

Я знала, что настанет время рассказать. Не Колту — Джесси, Мимс или Делайле.

Потому что вчера ночью я крупно лоханулась.

Прошлой ночью я лежала в кровати Колта и мысленно снова и снова проигрывала наш вечер, предыдущую ночь, телефонные звонки днём, поцелуи, и одна только мысль о том, что всё это я делила с Колтом, заводила меня. Заводила так сильно, что я уже подумывала позаботиться о себе самостоятельно.

Прежде чем я успела это сделать, у Колта зазвонил телефон. Я услышала его приглушённый голос и поняла, просто поняла, что это касалось меня. Колт заботился обо мне, Колт оберегал меня, Колт спал по три часа в сутки и отвечал на поздние звонки — и всё это ради того, чтобы закончить мой кошмар.

Так что я дожидалась, пока он договорит, уже зная, что буду делать дальше. Я не принимала никаких решений. Я просто знала, что сделаю это. Я не стала долго раздумывать, потому что раздумья остановили бы меня, а я не хотела, чтобы меня что-то останавливало.

Это было не умно. Это было глупо, но я этого хотела и чувствовала, что Колт тоже хочет. Поэтому я собиралась дать ему это, а беспокоиться буду позже.

Всё та же старая, глупая Фебрари.

Так я и поступила.

И вот теперь на карту поставлено всё: семья, друзья, Колт.

Мне следовало бы подождать и посмотреть, чем всё обернется, что случится после того, как всё это дерьмо закончится.

Но я не стала ждать.

Та же старая, глупая Фебрари.

Я осторожно отодвинулась, а потом откатилась от Колта, решив, что мне необходима либо йога, либо текила. Поскольку было утро, пришлось выбрать йогу, хотя я бы предпочла текилу.

Повернувшись, я оказалась спиной к Колту, но не успела добраться до края кровати, как он поймал меня, обняв рукой за талию.

— Куда это ты собралась?

Его голос, хриплый со сна, раздался прямо возле моего уха, потому что он притянул меня обратно к своему телу.

— Покормить Уилсона.

Вторая рука скользнула под меня.

— Уилсон подождёт.

— Уилсон не любит...

Я замолчала, потому что руки Колта двинулись, одна вниз по животу и между ног, а вторая легла мне на грудь. Потом его большой и указательный пальцы сомкнулись на моём соске, и это прекрасное ощущение заставило меня автоматически прижаться к его паху, и я выгнулась, сильнее вжимаясь грудью в его ладонь.

— Да, девочка, — прошептал Колт мне на ухо и поцеловал в шею. Его слова вместе с пальцами творили настоящее волшебство.

Совсем скоро я уже ёрзала на его руке, повернув голову и вжимаясь лицом в подушки, чтобы заглушить стоны.

— Дай мне свой рот, Феб, — потребовал Колт, и я не заставила его ждать, тут же повернув шею к нему.

Он приподнялся и поцеловал меня, и этот поцелуй был лучше всех предыдущих, что говорит о многом. Лучше, чем все его поцелуи, лучше, чем все поцелуи, которые были в моей жизни. Самый лучший.

Когда мои бёдра задрожали, Колт оторвался от меня.

— Вот так, давай, — подбодрил он, касаясь моих губ.

— Алек.

— Вот так, малыш.

Я вскинула бёдра, я была уже близко и отчаянно хотела кончить.

— Алек.

Его имя прозвучало как мольба.

— Хочешь мой член?

— Да, — прошептала я. Я чувствовала его, твердый, прижимающийся к моей попе, и я уже знала, как он ощущается, когда проникает глубоко в меня, и желала его больше, чем воздух.

— Подвинься, милая.

Я сделала, как было сказано, а он дал мне то, чего я хотела, и скользнул внутрь. Одной рукой он продолжал ласкать меня между ног, а вторая рука двинулась вверх, к моей челюсти, удерживая за шею. Он двигался, а я задыхалась, приближаясь к оргазму, стремясь к нему изо всех сил.

Охрипший голос Колта подарил мне его.

— Кончи на моём члене, Феб.

И я снова сделала, как он сказал.

Никогда я не испытывала ничего лучше. Он — самое лучшее, что у меня было.

А ведь прошлая ночь была лучшей, я кончила два раза подряд, сильно, долго — неслыханно, невероятно, великолепно.

Но этот раз был ещё лучше, ничего похожего я не испытывала. Потрясающе.

И я понимала: это не просто потому, что всё было здорово, а потому, что со мной Колт.

Я потихоньку отходила от оргазма, подстраиваясь под Колта, который продолжал двигаться. Я провела ладонью вниз по его руке и накрыла его ладонь у меня между ног, переплетя наши пальцы, чувствуя, как он входит и выходит из меня.

— Прекрасное ощущение, — прошептала я, и это была правда.

— Малыш, — прорычал Колт.

Я сжала ладонь поверх его руки.

— Ничего подобного, Алек, никого лучше тебя.

Он вонзился ещё глубже и зарычал мне в волосы, а я ещё сильнее сжала руку.

Он прижался к моей спине, продолжая нежно двигаться, как вчера ночью, слегка выскальзывая, потом возвращаясь, не нарушая наше соединение, даря сладкую, сокровенную ласку.

Мне это нравилось, слишком сильно. Я была права, это прекрасные ощущения.

Какая же я глупая.

— В следующий раз, — сказал Колт мне в волосы удовлетворенным, но странно раздосадованным тоном, — я трахну тебя так, чтобы видеть, как ты кончаешь.

Хотелось бы мне быть умной Фебрари, которая объявила бы, что следующего раза не будет, но вместо этого я осталась глупой Фебрари, которая знала, что следующий раз определённо будет, независимо от того, что стоит на кону, даже если на кону стоит всё.

— Детка, мне надо покормить Уилсона, — прошептала я, хотя Уилсон уже сбежал, и я не слышала его мяуканья, что странно.

Колт сжал меня в объятьях, прежде чем расслабить руки.

— Я ещё посплю. — Он согнулся и поцеловав меня в лопатку. — Разбудишь меня через час?

Это была просьба, так что я сказала:

— Конечно.

Он вышел из меня и, ещё раз обняв, отпустил, а я соскочила с кровати.

Я совершила ошибку, повернувшись и посмотрев на него. Приподнявшись всего на несколько дюймов, он разглядывал моё тело. Не знаю, что он увидел. Я никогда не была особенно скромной, конечно, я не выставляла себя напоказ, но наедине с любовником я не скрывалась.

С Колтом было по-другому. Мне хотелось, чтобы он видел то, что хотел. Мне больше не шестнадцать лет, и даже не двадцать и, чёрт возьми, не тридцать. Ему тоже, но его тело выглядело фантастически, лучше, чем раньше, крупнее, сильнее. Мне хотелось, чтобы он так же думал обо мне, но я не могла быть в этом уверена.

Я бросилась к своей футболке и быстро натянула её. Потом надела трусики и пошла к двери.

— Малыш, иди сюда, — позвал Колт, и я совершила ещё одну ошибку, повернувшись к нему.

Теперь он опирался на локоть. С растрёпанными волосами и нежным выражением на лице.

Ночью я прикасалась к его волосам. Я уже забыла, какие они густые и мягкие на ощупь, достаточно длинные, чтобы пропускать их сквозь пальцы. Я любила волосы Колта, всегда любила.

Глядя в его ласковые глаза, вспоминая прикосновение пальцев к его волосам, все ещё ощущая его внутри себя, чувствуя сладкую боль между ног, я заставила себя подойти к нему.

Поставив колено на кровать, я наклонилась вперёд. Я сделала это, совершенно не задумываясь. Его тихий зов, его вид, воспоминание о том, что мы разделили, — всё это, словно невидимое лассо, притянуло меня к нему.

Он протянул руку, положил ладонь мне на затылок и притянул вниз для поцелуя, нежного касания языков. Потом он оторвался от меня и отодвинулся на дюйм.

— Когда я встану, мне понадобится что-нибудь посущественнее тостов, — сказал он.

— Понятно, — ответила я, решив: если ему нужно что-то посущественнее, он это получит. Я готова приготовить ему множество различных блюд. Я готова ползать на коленях по лесам в поисках трюфелей, уткнувшись носом в землю, если ему так захочется.

Колт усмехнулся и отпустил меня.

И я сбежала из комнаты, стараясь делать вид, что вовсе не бегу.

Через час я вернулась в спальню.

Это был не первый раз, когда я вернулась.

После того как я накормила на удивление тихого Уилсона (который словно не хотел мешать моим родителям, почему-то, к моему ужасу, спавшим на разложенном диване в гостиной), я зашла в спальню.

Колт спал, лёжа на животе, подтянув одно колено и вытянув руку. Он хорошо выглядел во сне, но с другой стороны, он хорошо выглядел всё время, так что я могла бы не удивляться. Но появилось в нём что-то, чего не было раньше, когда мы были моложе и я иногда просыпалась и смотрела, как он спит, напоминая себе все причины, по которым я его любила, прежде чем снова задремать. Теперь казалось странным не видеть его энергии, словно её выключили, потому что она была неотъемлемой его частью. Колт, которого я знала с тех пор, как ему было пять лет, неожиданно стал для меня совсем новым.

Я взяла в ванную свою одежду для йоги, почистила зубы, умылась и переоделась, после чего тихо отправилась варить кофе и изучать содержимое холодильника в поисках идей для разнообразного завтрака Колта. Подготавливая продукты для завтрака, я старалась не шуметь, чтобы не разбудить своих любимых, спавших в доме, ведь они находились здесь, чтобы помогать мне, беречь меня и поддерживать.

Но теперь пришло время будить Колта, а я понятия не имела, как это сделать.

Я села на кровать и подалась вперёд. Колт лежал на другом конце кровати, но мне хотелось находиться спереди, а не со спины, чтобы видеть, как он просыпается. Я протянула руку и обвела пальцами его ухо, как делала это много лет назад, когда он раздражался. Злился, услышав, что его мама что-то натворила. Беспокоился и старался не показать этого, когда его отец, напившись, сел за руль и сбил тех детей. Его арестовали, судили и посадили в тюрьму. Моё прикосновение всегда помогало, и в прошлом, когда я так делала, мне казалось, будто я обладаю волшебной силой.

От моего прикосновения Колт открыл глаза и немного перекатился.

— Прости, детка, но час уже прошёл, — прошептала я и улыбнулась ему. — Я приготовлю завтрак.

Я отстранилась и хотела встать с кровати, когда его рука обвилась вокруг моей талии и я полетела назад, удивившись, что моё тело не слушается. Мои ноги оказались в воздухе, спина врезалась в грудь Колта, а зад в его бедро. Потом он положил меня на кровать и навис надо мной, касаясь губами моей шеи и целуя её.

— Колт...

Его ладонь скользнула вдоль моего бока, и он поднял голову, следя за ней взглядом.

— Что это?

Я посмотрела вниз, подумав, что, может быть, пролила на себя кофе. Надо сказать, это было бы не в первый раз.

— Что?

— На тебе надето.

Я подняла глаза обратно на Колта.

— Одежда для йоги.

Он посмотрел мне в глаза:

— Мне нравится.

— Колт...

— Обтягивает, — заметил он, проводя ладонью по ткани у меня на рёбрах.

— Колт...

Его рука двинулась выше, и я втянула воздух, когда он накрыл ладонью мою грудь, скользнув кончиками пальцев по вырезу топа.

— Грудь.

Я не удержалась от улыбки:

— Ты так говоришь, будто никогда раньше не видел грудь.

— Видел, даже твою немножко, малыш. Но ты никогда не была в моей кровати, чтобы я мог рассмотреть поближе.

Была, просто очень давно.

— Колт...

— И потрогать.

Я закатила глаза.

— Прекрасно, — закончил он.

От этого слова я ощутила спазм между ног, но всё-таки напомнила:

— Тебе нужно гоняться за плохими парнями, а мне готовить завтрак, чтобы ты не упал при этом в голодный обморок, так что дай мне встать.

— Я никогда не падал в обморок, Феб, — усмехнулся он.

— Вот и давай не будем начинать сегодня.

Не прекращая улыбаться, он наклонил голову и поцеловал меня. Это было не короткое касание языков, а глубокий и крепкий поцелуй, которым я наслаждалась. Я подняла руку и запустила её в его волосы, чтобы прижать его рот ещё ближе к своему.

Закончив поцелуй, Колт отстранился, разглядывая меня, и его лицо стало серьёзным.

— Нам надо поговорить, Феб.

Чёрт. Он прав. И всё равно я не хотела разговаривать, не сейчас, никогда. Я была готова посмотреть, к чему всё это приведет, готова нести последствия, если всё обернется плохо. Но говорить об этом я не хотела.

— Я закажу столик в «Коста» на сегодняшний вечер, — продолжал Колт.

— В «Коста»? — прошептала я, позабыв, что не желаю разговаривать.

Я уже говорила, что обожаю «Коста», и я не была там уже три года, с сороковой годовщины родительской свадьбы.

Он снова усмехнулся:

— Да.

— Вчера вечером Морри водил туда Ди и детей.

— Я знаю. Морри не тормозит, он поставил себе цель убрать слово «временный» из их временного примирения.

— Я заметила, — ответила я, но думала о нас с Колтом в «Коста».

К походу в «Коста» нельзя относиться легкомысленно. Любой, кто увидит нас там, будет знать, что это свидание, а может быть, подумает, что мы снова вместе. А последние пару дней, каким бы странным это ни казалось, походили именно на свидания. И нет смысла отрицать, что вчера ночью мы с Колтом снова были вместе.

И эта мысль мне настолько понравилась, что плевать я хотела на любые разговоры, которые пойдут в «Коста».

Вместо этого я подумала о другом.

Мне придётся надеть что-то отличное от джинсов и футболки со свитером или кардиганом, а я не носила ничего другого так долго, что даже не помню, есть ли у меня что-то подходящее. И мне не хотелось возвращаться в свою квартиру, чтобы выяснять это.

И тут меня осенило.

Джесси.

Джесси поможет мне с этой бедой. Она мастер шоппинга. Мими умеет делать покупки по каталогам, но Джесси знает каждый торговый центр отсюда до Чикаго как свои пять пальцев.

— Эй? Фебрари? Ты здесь? — окликнул Колт, и, когда я посмотрела на него, его лицо больше не было серьёзным.

— Мне нужно позвонить Джесси.

Он нахмурился:

— Милая, каким образом разговор о нас с тобой в «Коста» привёл тебя к мысли о Джесси?

— Мне нужно что-то надеть.

От удивления он дёрнул головой, потом его лицо смягчилось, и он снова поцеловал меня, потом перекатился на меня, шаря руками по моему телу. Я поняла, к чему всё идёт, поэтому, пока не стало слишком поздно, оторвалась от его губ и прошептала:

— Колт, дверь открыта, а мои родители спят на диване.

Он повернул голову к двери, а потом снова посмотрел на меня.

— Одно правило, малыш. Если Джек и Джеки в доме, ты закрываешь дверь, когда находишься в моей комнате. Хорошо?

Раскомандовался. К тому же в этом доме прекрасная слышимость. Дверь может быть закрыта, и мы даже можем прислонить к ней матрас, а мама с папой всё равно будут слышать каждое слово и каждый звук.

И всё-таки я, не раздумывая, сказала:

— Да.

Колт снова перекатился, через меня и на край кровати, крепко обняв меня и поставив на ноги вместе с собой. Потом он развернул меня и шлепнул по попе.

— Приготовь мне завтрак, — приказал он. Я оглянулась на него через плечо и тут же пожалела об этом. Когда он ходил в шортах, я видела большую часть его тела, но не всё. Я не ошибалась, когда говорила, что оно великолепно, даже лучше, чем в те времена, когда он был юным спортсменом. Невероятно.

— Милая, ты будешь пялиться на мой член или пойдешь готовить мне завтрак? — спросил он. Я вздрогнула, и могу поклясться, что мои щеки покраснели. Мне сорок два года. Что со мной такое?

— Точно, — пробормотала я и убралась к чёрту из спальни.

Папа в боксерах и майке стоял рядом с диваном и потягивался. Мама сидела на диване и убирала волосы с лица.

Когда она они повернулись ко мне, я сжала губы.

— Я уже забыл, каково это, — заметил папа, — завалиться домой, проработав до утра.

— Я тоже, — ответила мама, откидывая одеяло. — Устала до чёртиков.

— Ты наша должница, дорогая, — сказал мне папа.

Я только счастлива быть его должницей. Пицца от Реджи, пиво и всё, что произошло между мной и Колтом вчера ночью и сегодня утром, стоило любой платы, которую он потребует.

— Что ж, тогда удвоим ставки, потому что вам, скорее всего, придется повторить сегодня ночью, — ответила я и пошла на кухню.

Мы могли бы поговорить и дальше, но у меня была цель. В ванной Колта включился душ, и я не знала, сколько у меня времени. Вчера Колту понадобилось совсем немного, чтобы собраться. Сегодня у него не было ничего срочного, но Колт не походил на мужчину, который долго прихорашивается. Возможно, у меня всего десять минут.

— Это почему? — спросил папа.

— Мы с Колтом идём в «Коста», — ответила я.

Снова та же старая глупая Фебрари. Мне следовало держать рот на замке.

— Что? — прошептала мама, и поскольку я включала верхний тэн духовки, мне пришлось поднять голову и повернуться к ней.

Мама уставилась на меня. Папа уставился сквозь коридор на спальню.

Не знаю, что они подумали, когда пришли ночью и увидели, что диван пуст, но что бы они ни подумали, это их не обеспокоило. А может быть, они слишком устали, чтобы беспокоиться. Скорее всего, они верили, что Колт позаботится обо мне.

Теперь до них начало доходить.

— Потом объясню. Колту надо на работу, а мне надо приготовить ему фриттату.

— Фриттату? — прошептала мама, и я снова втянула воздух, поражаясь собственной глупости.

Мои фриттаты были знамениты. Когда я не жила дома, в каждый мой приезд в расписании значилось утро с фриттатой. Лично Морри очень любил мои фриттаты. Они ценились. Как рождественское утро или ужин в «Коста». Они готовились только в особых случаях, хотя это было довольно просто. И всё же, даже я вынуждена признать, что они были хороши.

— Мама, просто... дай мне сосредоточиться.

— Конечно, милая.

Я включила конфорку под сковородой, на которой уже лежали порезанные кусочки бекона. Яйца, нарезанные грибы и мелко нарубленный чеснок добавятся позже. Натёртый чеддер я посыплю сверху, перед тем как отправить блюдо в духовку.

В это же время я включила тостер. Я делала всё сразу, сосредоточившись на готовке, почему это было так важно для меня — об этом я не хотела задумываться. Просто важно.

Пока я готовила, мама с папой по очереди воспользовались гостевой ванной, мама убрала бельё с дивана, папа сложил его, а мама положила подушки на место.

Я не ошиблась: Колт не прихорашивался. Мама с папой даже не успели одеться, а он уже вышел. Джинсы, ремень, ботинки, рубашка, влажные волосы, на поясе значок, в руке куртка и наплечная кобура. Он бросил их на обеденный стол и прошёл на кухню, как раз когда я ставила фриттату в духовку, чтобы она подрумянилась.

Интересно, как это будет — наш совместный с Колтом завтрак после такого колоссального поворота в отношениях, да ещё в присутствии моих родителей.

Колт не дотронулся до меня, а прошел прямо к кофеварке, и я постаралась подавить разочарование. Вместо этого я достала тарелки.

— Феб устроила нам неожиданное утро с фриттатой, — объявила мама, входя на кухню и тоже направляясь к кофеварке. На ней была ночная сорочка, хлопковая, с рукавами-крылышками и маленькими цветочками, вышитыми по вырезу. Сорочка доходила маме до колен, и выглядела она в ней, как настоящая мама.

— Да? — спросил Колт, и его отсутствующий голос заставил меня оторвать взгляд от ящика со столовыми приборами.

Колт стоял возле столешницы, держа в одной руке кружку с кофе и совершенно позабыв о ней. Пальцем второй руки он трогал мои украшения. Что-то в этом занятии заставило меня замереть и присмотреться: Колт склонил голову, не отрывая глаз от моих украшений, его мысли были явно где-то в другом месте.

Он вытянул из кучки мой чокер и аккуратно расправил его на столешнице. Потом вытащил мои серьги и положил их рядом с чокером. Потом пришла очередь колец, которые он выложил в ряд. Все это он делал с таким благоговением, был так заворожен процессом, он лишь слегка касался украшений, а я ощущала его прикосновение к каждой вещице, словно он касался моих пальцев, ушей, шеи. Это было приятно.

— Джекки, кофе. Я совсем без сил, — сказал папа, усаживаясь на один из стульев.

Я взяла себя в руки, положила столовые приборы рядом с тарелками, повернулась, взяла тарелку с горкой намазанных маслом тостов, которые успела сделать, и, развернувшись обратно, поставила её на барную стойку перед папой.

Мама подала папе кофе, а я вынула фриттату из духовки, выключила плиту и взяла лопатку, чтобы разложить фриттату по тарелкам.

— Ты когда-нибудь ел фриттату Феб, сынок? — услышала я папин вопрос и не осмелилась поднять глаза, чтобы посмотреть, был ли Колт ещё поглощён моими украшениями.

— Нет, — ответил он, и его голос больше не казался отсутствующим.

— Тогда угощайся, — пробормотал папа. Я положила кусок на тарелку Колта и повернулась, чтобы передать ему.

— Это всего лишь омлет, — сказала я папе, не глядя на Колта, но почувствовав, что он забрал тарелку.

— Да, омлет, приправленный толикой райского блаженства, — ответил папа.

Я продолжила раскладывать фриттату и решила сменить тему.

— Папа, ты не мог бы после завтрака зайти ко мне домой и принести мой коврик для йоги? — спросила я, вручая маме тарелку, которую она поставила перед папой.

— Конечно, дорогая, после моих утренних процедур.

Я вручила маме её тарелку, взяла свой кофе и повернулась к папе.

— После фриттаты, твоих процедур, пока ты заедешь ко мне и вернёшься обратно, потом я буду заниматься йогой, а потом принимать душ — я опоздаю открыть бар.

— Я не пропускаю свои процедуры, Фебрари, — сказал папа, и это правда.

— Ты сможешь заняться ими, когда вернёшься, — заметила я, и это тоже правда, хотя я сомневалась, что он согласится, потому что ничто не должно мешать его утреннему расписанию. Даже дочь, которая сильно нуждается в расслабляющей йоге.

— Феб...

— Я привезу твой коврик, — сказал Колт, и я посмотрела на него. Большей части его фриттаты уже не было, и он держал вилку на полпути ко рту и смотрел на моего папу. — На двери может быть полицейская лента, так что лучше поехать мне.

Я забыла об этом.

— Разве тебе не надо на работу? — спросила я.

— Это займет не больше пятнадцати минут, — ответил Колт. — Я съезжу, привезу коврик и поеду на работу.

С этим не поспоришь, да я и не хотела. Это было приятно, и мне начинали нравиться мелочи, которые он делал для меня. Я довольно долго сама заботилась о себе, и уже давно никто не делал для меня такого.

— Спасибо, — тихо сказала я и отвела глаза.

— Господи, дорогая, ты превзошла саму себя, — провозгласил папа с набитым ртом.

— Это омлет, папа.

— Чертовски вкусный, Феб.

— Как скажешь, — прошептала я, чувствуя себя неловко. Конечно, именно на такой эффект я и рассчитывала, неважно, по какой причине, но он всё равно смущал меня.

— Почему ты не ешь? — спросил Колт, и я посмотрела на него и перевела взгляд за его спину.

— Я не ем перед занятиями йогой, — сообщила я.

— Много теряешь, малыш, — мягко сказал он, и мои глаза метнулись обратно к нему. Я почувствовала, как тепло охватило разные места на моём теле, и подумала, достаточно ли плотный у меня топ или всем видно, как затвердели мои соски.

Дальше все ели молча. Потом Колт отнёс свою тарелку к раковине. Он повернулся и протянул руку за моей спиной, чтобы взять тост. Он стоял позади меня, и я почувствовала его руку у себя на пояснице.

— Феб, проводи меня до двери, — сказал Колт мне на ухо.

Я прошла следом за ним к обеденному столу, где он остановился, зажав тост в зубах, и надел свою кобуру и куртку, потом прошла за ним к двери.

Он откусил тост и, пока жевал, второй рукой коснулся моей шеи, приподняв мой подбородок большим пальцем.

— Отличное утро, малыш, — прошептал он, и горячая тяжесть у меня в груди и между ног стала ещё горячее. — А значит то, о чём я попрошу, будет неприятно.

— О чёрт, — сказала я.

— Салли сказал, Новаковски хочет, чтобы ты составила ещё один список. За те пятнадцать лет, что путешествовала.

Я вдохнула через нос, выдохнула и кивнула, что оказалось нелегко, учитывая его большой палец у меня под подбородком.

— Им нужно будет знать, где искать этих людей. Поэтому, если ты в курсе хотя бы последнего местонахождения, добавь это в список.

Я снова кивнула.

Он вздохнул и продолжил:

— И хорошо бы знать, что они сделали. Тогда федералы могут попытаться установить следующую жертву. Это тоже нужно записать, и постарайся вспомнить поподробнее.

Мне в принципе всё это не нравилось, но последняя часть не понравилась ещё сильнее.

— Дай себе время, займись этим после йоги, — сказал Колт. — Как закончишь, позвони мне. Попроси кого-нибудь занести список в участок, когда придёшь в бар.

Я опять кивнула.

Выражение его лица изменилось, я не поняла, как именно, но, клянусь Богом, он выглядел так, будто гордился мной.

— Я позвоню тебе, когда закажу столик, и скажу тебе время, — сказал он.

Я кивнула ещё раз.

— Тем временем, милая, подозреваю, в твоём мозгу придумается куча разного дерьма.

Он не ошибался.

— Колт...

— Не обращай внимания, — перебил меня он.

Я закрыла глаза и снова открыла их, когда его губы коснулись моих.

Он отстранился на дюйм и тихо сказал:

— Так хорошо.

Тут он тоже не ошибался.

— Обещай мне, что бы ни творилось у тебя в голове, ты останешься со мной. Сегодня вечером мы всё обсудим.

— Колт...

— Не повторяй моё имя, просто пообещай.

Я втянула воздух и на выдохе прошептала:

— Обещаю.

Он отпустил мой подбородок и провёл большим пальцем по щеке.

— Я вернусь с твоим ковриком как можно быстрее.

— Спасибо.

— Пока, малыш.

— Пока.

После этого он отпустил меня, отпер дверь и ушёл.

Я повернулась к родителям, которые, не скрываясь, наблюдали за мной и, скорее всего, за нами с Колтом тоже.

— Не начинайте, — предупредила я.

— Нам нечего сказать, — ответил папа, — ты знаешь, что мы думаем.

Я знала, и это не помогало уменьшить чувство страха, глодавшее меня изнутри. Однако это помогало усилить ощущение счастья, поселившееся в груди.

— Фебрари, — окликнула мама, когда я уставилась в пол по дороге на кухню.

Я подняла голову и посмотрела на неё.

— Мы любим тебя независимо ни от чего, ты же знаешь?

Я сбилась с шага, но выправилась. Потом я сглотнула.

— Я знаю.

— А теперь можно мне последний кусок фриттаты? — спросил папа, глядя на мой кусок, оставленный на сковороде.

— Джек! Это для Феб, — заворчала мама.

— Она может сделать ещё.

— Джек!

Я вошла в кухню, взяла сковородку и наклонила её над папиной тарелкой, чтобы последний кусок фриттаты соскользнул вниз.

— Мы в расчёте за вчерашнюю ночь, — сказала я, закончив.

— Мы уже в расчёте, девочка, судя по тому, что я увидел у двери, — ответил папа.

Чёрт, я точно глупая.

Колт забрал коврик Феб, привёз его домой и воспользовался тем, что её отец был в одной ванной, а мама в другой. Поэтому он провёл некоторое время, прижимая Феб к стене около входной двери. Пока она не застонала ему в рот, после чего он остановился, отчасти потому, что ему нравилась идея возбудить её, а потом вернуться позже, дав ей время потомиться. Но в основном потому, что ему нравилось, когда она стонала ему в рот, и если бы он не остановился сейчас, то вряд ли сумел бы сделать это позже.

Он не собирался думать о том, что произошло между ним и Феб вчера ночью или сегодня утром. Он собирался подождать и посмотреть, к чему приведет их разговор сегодня вечером. Со своей стороны, он был готов оставить прошлое в прошлом и жить дальше, и он собирался сделать всё что в его силах, чтобы убедить Феб согласиться с его мнением.

Колт подъехал к участку, остановился позади него, вошёл через заднюю дверь и поднялся наверх. Он отметился, проверил голосовую почту, спустился по центральной лестнице и увидел Салли в конференц-зале, должно быть, с родителями Мари Лоу.

Он только мельком взглянул на них, не желая быть пойманным на том, что могло быть расценено как разглядывание. Это было неправильно и невежливо по отношению к людям, которых только что швырнули в пучину горя.

Но даже за один взгляд он многое заметил.

Он заметил, что они богаты, а значит, в создание дома вкладывался не один Денни, его жена и сама владела трастовым фондом.

Отец Мари с возрастом начал сдавать, набрал лишний вес и не мог держаться ровно, даже если на первый взгляд казалось, что сидит он вполне удобно. Мать Мари не сдавалась возрасту, над её лицом явно поработали, ей не хватало десяти фунтов веса, и она явно потратила немало времени, чтобы её волосы выглядели здоровыми и светлыми. Их одежда была дорогой и, скорее всего, дизайнерской, но не напоказ. Родителям Мари не нужно было ни на кого производить впечатление, люди, с которыми они общались, и так знали об их положении. Даже отправляясь в маленький городок после известия об убийстве дочери, они держались хорошо. Не потому, что волновались о том, что о них подумают. Это была привычка, глубоко укоренившаяся.

Колт также понял, что они сломлены. Они любили дочь, это было видно, и её смерть уничтожила их. Они уже не молоды, но все оставшиеся впереди годы не смогут залечить эту рану.

И виноват в этом Денни Лоу. Как только Колт отвёл взгляд от родителей Мари, его обожгла ярость, какой он не испытывал из-за того, что Денни сделал по отношению к Феб или Джеку с Джеки, к Морри или к нему. Когда они поймают ублюдка, страхи и боль его семьи забудутся, время залечит их раны. Останется только шрам, напоминание, но не зияющая, кровоточащая рана, которая никогда не закроется.

Колт решил сделать с этой яростью единственное, что мог. Он вышел из участка и отправился в банк. Банк находился всего в двух кварталах, и всё равно при обычных обстоятельствах он поехал бы на машине. Но с начала этих событий он не был в спортзале и понял, что в нём скопилось слишком много энергии. Если бы не это дерьмо, он бы взял отгул и потратил бы эту энергию в постели с Феб. К сожалению, надо было заниматься этим дерьмом.

Когда Колт пришёл в банк, Дэйв Конноли был у себя в кабинете с какими-то клиентами. Колт оглядел окошки кассиров и таблички с именами, стоявшие на высоких столешницах. Оказалось, что среди кассиров было целых две Джулии.

И ещё оказалось, что Эми нет.

Колт кивнул Дэйву, а тот жестом попросил его подождать. Колт кивнул, вышел из банка, перешёл улицу и зашёл в кофейню Мими выпить кофе. Как только он вошёл, Мими уставилась на него, как и полдюжины посетителей в очереди и за столиками.

— Привет, Колт.

— Мимс.

Её глаза заблестели, но с другой стороны, они блестели всегда. Сколько он помнил, Мими Вандервол не часто впадала в плохое настроение. Скорее всего, в этом и была причина абсолютной преданности Ала ей. Любой мужчина считал бы себя счастливчиком, если бы каждый день просыпался и каждую ночь засыпал рядом с такой женщиной.

Блеск её глаз стал игривым, и она громко спросила:

— Как дела у Феб?

Колт покачал головой, но ответил:

— Хорошо.

— Она сделала тебя в бильярд вчера вечером?

— Выиграла одну партию.

— А сколько вы сыграли?

— Четыре.

Она широко улыбнулась:

— Насколько мне известно, теперь счёт четыре один в твою пользу.

Вот оно. Мими только что во всеуслышание объявила, что после стольких лет избегания друг друга Колт и Феб проводят время вместе, играя в бильярд. Большинство и так уже знало, что что-то происходит, а теперь Мимс обеспечила их подробностями.

Пришло время положить этому конец.

— Меня ждёт работа, Мимс, сделаешь мне американо?

— Конечно. Хочешь маффин?

Колт решил сделать ей и всем слушателям подарок.

— Не-а, я не голоден. Сегодня утром Феб кормила меня фриттатой.

Мими распахнула глаза: она-то точно знала, что означает фриттата в исполнении Феб вместо обычных яиц и тостов, и заулюлюкала:

— Ого, утро с фриттатой от Фебрари Оуэнс! Не рассказывай Морри, он рассердится.

Колту это надоело, и, понизив голос, он сказал:

— Мой кофе, Мимс.

Она усмехнулась и ответила:

— Есть.

Когда она налила и протянула ему кофе, он, как обычно, полез за бумажником.

И, как обычно, она сказала:

— Колт, как я всегда говорю, не надо денег. Вы служите и защищаете, а я обеспечиваю вас кофеином.

И, как обычно, он всё равно вытащил из бумажника несколько долларовых купюр и сунул их в банку для чаевых.

Но не как обычно, когда он взялся за картон, в который был обернут бумажный стаканчик, Мими не отпустила.

— Болею за вас, Колт, — тихо сказала она только для него, а не для посетителей, — за вас обоих: тебя и Феб.

После этих слов она отпустила его стакан и отвернулась, он даже не успел ничего ответить.

Когда Колт вернулся в банк, Дэйв был свободен и без колебаний взмахом руки пригласил его в свой кабинет со стеклянными стенами.

Как только Колт закрыл дверь, Дэйв выпалил новость, и выглядел он при этом не обеспокоенным, а восторженным, чёрт, он почти что подпрыгивал на своём стуле.

— Эми не вышла на работу и не позвонила.

Господи, вот оно. Эми исчезла.

В отличие от Дэйва Колт беспокоился.

Он видел, что осталось от Энджи Марони и Мари Лоу, а также фотографии с мест преступления дома у Питера Холлистера и Бутча Миллера, кроме того, интуиция говорила ему, что Эми тоже причастна к этому дерьму. Колт почти не знал её, но с каждым днём он узнавал всё больше и понимал, что своей застенчивостью она защищалась от жизни. Если её убьют, ему будет очень больно, хотя он и не знал, почему так.

Колт скрыл свою реакцию и всмотрелся в Дэйва.

Некоторые люди не желали иметь ничего общего с копами, преступлениями и расследованиями. Некоторые соглашались сотрудничать, когда приходилось, но было очевидно, что они предпочли бы, чтобы их жизнь не сворачивала на тот путь, который привёл их к этому сотрудничеству. Некоторые, как Дэйв, наслаждались этим: их жизни были настолько незначительными, что они были рады любому участию в чём-то большем, даже если это имело отношение к разрубленным телам. Дэйв понятия не имел, что происходит, но его это не волновало. Он хотел сыграть свою роль в этом действе независимо ни от чего и хотел сыграть её по полной.

— Джули Маккол сегодня работает? — спросил Колт.

— Конечно работает, — с готовностью ответил Дэйв.

— Извини, что мешаю твоему делу, Дэйв, я знаю, вы заняты, но нет ли тут места, где я мог бы побеседовать с Джули наедине?

Дэйв сделал именно то, чего ожидал от него Колт. Он подскочил и обошёл свой стол, кивая. Его не беспокоило, что его клиентам придется ждать в очереди. Его волновало только, что в его жизни — которая по большей части была однообразной изо дня в день, а он был слишком ленив, чтобы сделать её интереснее, — вдруг стало происходить нечто значительное, и не важно, что он не знает, что именно.

— Конференц-зал, — показал Дэйв на большое помещение с окнами в углу банка.

— Наедине, Дэйв.

Глаза Дэйва расширились.

— Ой! Да, точно.

Он задумался, и Колт стиснул зубы, подумав, что парень идиот.

— Комната персонала! — объявил Дэйв. — В подвале. Никаких окон.

Господи, парень начинал раздражать Колта. К сожалению, он ещё был ему нужен.

Дэйв отвёл Колта к пустой комнате без окон и сказал, что сейчас же вернётся вместе с Джули. Он не обманул. Через пять минут Дэйв вошёл в сопровождении одной из кассиров по имени Джули.

— Оставлю вас одних, — сказал Дэйв с излишней предупредительностью и закрыл за собой дверь.

Джули Маккол оглядела Колта так же, как делали большинство женщин, на её лице явно читались заинтересованность и одобрение, и она не забыла взглянуть на его безымянный палец. Такое случалось с ним всю жизнь, даже когда все знали, что его мать и отец пьяницы и никчемные люди, и даже когда все знали, что у него есть Феб, а позже Мелани.

Джули Маккол не интересовала его по множеству причин. Большинство этих причин были очевидны, но сюда также входил факт, что она была непривлекательна, хотя, он знал, сама она считала по-другому. Она была стройной и худощавой, потому что слишком много занималась, стремясь к худобе, и выглядела уже не здоровой, а измождённой. Скорее всего, ей был отвратителен любой человек с лишним весом, и она не стеснялась это высказывать или показывать, в основном взглядом, по его предположениям. Она была из тех, кто способен пристально смотреть на кого-то, кого считает хуже себя, делать это открыто и заставлять человека действительно ощущать себя таким. Её волосы были слишком светлыми, отчего выглядели фальшивыми и не подходили ей по цвету. Прическа была слишком молодёжной для её возраста и, в отличие от женщин, чья моложавость позволяла подобное и выглядела привлекательно, придавала ей отчаявшийся вид.

Ещё не обменявшись с ней ни словом, Колт понял, что она ему не нравится, и очень удивился тому, что она определённо нравилась Эми.

— Чем могу помочь? — спросила Джули озабоченно и даже немного многообещающе: если он пожелает, она будет в его распоряжении целый день.

— Я лейтенант Алек Колтон.

Она улыбнулась до дрожи хитро.

— Я знаю, кто вы.

Точно, многообещающе. Колту не понравилось, что она его знает, а он её нет. Но с другой стороны, его знали почти все в городе. Из-за его истории и из-за его работы. Последнее потому, что каждый раз, когда Моника Мерриуэзер писала о каком-либо деле, над которым он работал, она обязательно вставляла в статью его фотографию.

Он показал на стол:

— Если вы не против, мисс Маккол, я бы хотел задать вам несколько вопросов об Эми Харрис.

Её брови взметнулись вверх. Должно быть, ей на ум пришло много вещей, о которых он мог бы захотеть поговорить с ней, но застенчивая Эми точно не входила в их число.

— Об Эми?

— Да, Эми.

Колт подождал, пока она сядет, и сел рядом, не потому, что хотел, а потому, что если он ей подыграет, то быстрее получит необходимые сведения.

— Хотите кофе? — спросил он и посмотрел на кофеварку для персонала в углу.

— Не, здешний кофе ужасен. Я всегда жду перерыва. — Она посмотрела на его стаканчик. — Обычно я хожу к Мими.

Одинаковые вкусы. Она хотела показать ему, что у них есть кое-что общее.

Колт глотнул кофе и сообщил:

— Сегодня Эми не пришла на работу и не позвонила.

— Да, странно.

— Дэйв говорит, что вы близко общаетесь.

— Я бы не сказала, что кто-нибудь близко общается с Эми, но да, иногда она смеётся со мной, со мной больше, чем с другими девушками.

Она переосмысливала свою поверхностную дружбу с Эми, довольная тем, что та наконец принесла ей что-то приятное.

Колт сдержал презрительную усмешку и продолжил:

— Вы разговаривали с ней в последнее время?

— Ни разу с тех пор, как мы ушли с работы в пятницу вечером.

— В последнее время она вела себя по-другому?

— Как по-другому?

— Как угодно.

Она покачала головой:

— Нет, разве что слишком тяжело восприняла смерть той женщины, Марони.

— Да? — подтолкнул Колт.

Джули склонила голову набок, стараясь прочесть его, понять, к чему эти расспросы.

— Да. Эми всегда хорошо к ней относилась. Остальные... — Она замолчала, на её лице отразилась брезгливость, как будто то, что Энджи подходила к её окошку, могло каким-то образом запятнать её. — Мы просто выполняли её запрос и звали следующего. — Она подалась вперёд и прошептала: — Шалава.

Колт постарался не обращать внимания на закипавшую кровь и продолжал:

— Они дружили? Знаете, вне банка.

— Я такого не знаю. Эми училась с ней в старшей школе. Рассказывала нам, что та хорошая, всегда была, просто у неё тяжелая жизнь. Но Эми ко всем хорошо относится, насколько это возможно, поскольку она ужасно застенчивая.

— Она рассказывает что-нибудь об Энджи? — спросил Колт.

— Она замешана в этом деле об убийстве?

Чёрт. Он не хотел, чтобы его расспросы об Эми вышли наружу. Его не беспокоил город, его беспокоило, что Феб узнает.

— Нет, просто она приходила в «Джек и Джеки», и мы поболтали. Она показалась мне расстроенной, я решил её проверить. — Колт выдавил улыбку. — Это профессиональное: если я беспокоюсь об одном из своих жителей, то должен что-то сделать с этим.

Он нёс чепуху. Он только надеялся, что она этого не поймет.

Она и не поняла. Она, скорее всего, проводила вечера за просмотром «Удивительной гонки» или «Последнего героя», болея за самого большого мудака в обоих шоу, а не за просмотром полицейских сериалов.

— Единственное, что я знаю, она была расстроена из-за Энджи Марони, — сказала Джули. — С другой стороны, любой бы расстроился, когда твой знакомый оказывается убитым.

Грёбаный тупик.

Попробуем другое направление.

Это было рискованно. Без сомнения, по городу уже пошли разговоры о Мари. Скоро начнутся и разговоры про Денни. Скоро Джули Маккол свяжет их беседу с убийствами и начнет болтать, в этом он не сомневался и не имел никакого намерения давать ей возможность просить что-либо в обмен на молчание.

Но люди продолжали умирать, так что у него не осталось выбора.

— Вы знаете Денни Лоу? — спросил он.

Она подняла и вторую бровь.

— Эм... да, конечно. Он наш клиент.

— Он часто приходит?

— Иногда по субботам. Он работает.

— Он предпочитает окошко Эми?

Джули в замешательстве покачала головой.

— Да нет. — Она задумалась, вспоминая. — На самом деле я вообще не припоминаю, чтобы он когда-либо подходил к её окошку. — Она снова сосредоточилась на Колте. — Хотя я не уверена.

— Они когда-нибудь разговаривали? Она упоминала о нём?

Джули продолжала отрицательно качать головой.

Господи, она — всё, что у него есть, и от неё никакого толка.

— Разве что... — начала она.

— Да? — подбодрил Колт.

— Не так давно Эми крайне разволновалась. Это было в субботу, и он был у нас.

Возбуждение спиралью развернулось внутри Колта.

— Как разволновалась?

Джули помахала рукой.

— Ну, Эми не склонна терять самообладание, и это длилось недолго. Она просто сказала, что ей нужен перерыв пораньше, что не в её стиле. Когда она вернулась, то выглядела так, будто плакала. Однако это не имеет отношения к мистеру Лоу. Я просто вспомнила, что он был в банке, когда это произошло. А запомнила я только потому, что он снимал большую сумму со счёта, а такое случается не часто. Большинство клиентов снимают деньги в банкомате, но такое количество денег можно получить только через кассу, и это до сих пор необычно. Обычно люди приходят к нам, чтобы положить деньги на счёт, перевести средства, проверить баланс, спросить или заплатить по кредиту или ипотеке. Всё в этом роде. Снятие крупной суммы всегда запоминается.

Колт не сомневался, особенно если у тебя самого нет тысяч долларов на счёте, чего у неё, по его догадкам, не было, судя по тому, что у неё не было обручального кольца, но она носила одежду, слишком дорогую для зарплаты кассира. Зависть и любопытство в отношении жизни других людей впечатывают такие моменты в память.

— Вы выдавали ему деньги? — спросил Колт.

— В тот день да.

— Он говорил, зачем ему столько? Отпуск? Особая покупка?

Она покачала головой.

— У него не было предпочтений среди кассиров?

— Нет, у нас одна очередь, люди подходят к тому окошку, которое свободно. Только Энджи Марони ждала, когда освободится Энджи.

— Вы знаете, почему Эми плакала в тот день?

Джули пожала плечами:

— Конечно, после работы я спросила, всё ли у нее в порядке. Она сказала, что всё хорошо, просто она думала о своём мальчике.

Колту потребовалось всё самообладание, чтобы не отпрянуть при этой новости, и знакомый холод крепко сжал его грудь.

— О своём мальчике?

— Да, много лет назад она родила ребёнка. Отдала его на усыновление. Она часто о нём думает, она мне рассказывала, но не расстраивалась так. Она расстроилась только в тот день, что-то на неё нашло, и она расстроилась, думая о том, где он может быть.

Колт не ответил.

У Эми Харрис был ребёнок. Он понятия не имел.

И то, что она расстроилась из-за этого, когда пришел Денни, возможно, не было совпадением.

Она была миниатюрной, но обладала приятными округлостями. Очень хорошенькая, но темноволосая. С карими глазами. Глаза и изгибы — единственное, чем она походила на Феб. Феб была высокой, светловолосой, и её округлости были более аппетитными, учитывая её рост и манеру держаться.

У Денни Лоу не встал бы на Эми Харрис.

Если только в процессе он не делал бы ещё чего-то, что возбуждало бы его.

Твою ж мать.

Бедная Эми.

— Знаете, — сказала Джули, отвлекая Колта от тяжёлых мыслей, — это нормально — думать о ребёнке, которого ты оставила.

— Она рассказывала вам об отце ребёнка?

— Да. — Теперь Джули была кладезем информации. — Она знала его, но никогда не говорила ему о ребёнке. Я тогда не работала здесь, но она рассказывала мне, что взяла длительный отпуск, так что никто не видел её беременной, и вернулась, когда всё закончилось.

— Почему она не рассказала отцу ребёнка? Они были не вместе?

— Нет, она говорила, что это была связь на одну ночь, если можно поверить такому насчёт Эми, я поначалу и не поверила. Когда она сказала мне об этом, я подумала, что она дурит меня, чтобы казаться более интересной. Но было понятно, что она не врёт. Сказала, что ей не хотелось, чтобы он знал и чтобы кто-нибудь ещё узнал, что это он. Я думаю, что она защищала его от чего-то. Я подумала, что он, наверное, был женат, но я не спрашивала. Она не очень-то распространялась на эту тему, и так было много лет. Хотя сейчас многие девушки знают, несмотря на то, что никто из нас тут не работал, когда Эми начинала и всё это случилось. — Колт знал, это потому, что Джули Маккол разболтала им, вот сучка. Колт сосредоточился, а Джули продолжила: — Только некоторые из старших служащих работали здесь тогда, но только потому, что они владеют банком.

Колт наклонился вперёд, чтобы достать свой бумажник, из-за чего оказался слишком близко к Джули. Вместо того чтобы отодвинуться, как сделал бы другой человек, она тоже подалась вперёд, и он едва успел подавить гримасу.

Он откинулся обратно на стул, открыл бумажник и вручил ей визитку.

— Если услышите Эми, можете сказать ей, что я хочу с ней поговорить, проверить, всё ли у неё хорошо. Или можете просто позвонить мне.

Она позвонит, и Колт предполагал, что независимо от того, услышит она Эми или нет.

Джули взяла визитку и улыбнулась, снова многообещающе.

— Конечно, лейтенант Колтон.

Он встал, сунул бумажник в задний карман и взял свой кофе.

— Спасибо, мисс Маккол.

Он не протянул ей руку, следовало бы, но он получил от неё всё, что хотел, и сомневался, что она может рассказать что-то ещё. Теперь ей лучше уяснить границы его дружелюбности.

Она не поняла намёка.

— Зовите меня Джули.

К облегчению Колта, у него не будет возможности называть её хоть как-то.

Он просто улыбнулся и махнул рукой на дверь, пропуская Джули вперёд. Разговор закончен.

Она пошла вперёд намеренно медленно, продлевая время с ним и, что вероятно, оттягивая возвращение к работе. Колт понял: она хотела, чтобы он видел её задницу, пока она идёт. Он посмотрел и едва не рассмеялся. Он два года смотрел на задницу Феб в баре. Джули Маккол? Никакого сравнения.

Поднявшись по лестнице он ещё раз её поблагодарил, повернулся и кивнул Дэйву. Дэйв сидел в своём кабинете с клиентами, на которых перестал обращать внимание, как только увидел Колта. Пока Дэйв не успел извиниться перед клиентами и рвануть к нему, Колт махнул ему рукой и вышел.

Он шёл к дому Эми и размышлял о её беременности, о том, что она родила ребёнка и отдала его на усыновление. Он не знал, когда это произошло, но он выяснит. Она работала в банке, значит, это было после школы, возможно, когда Денни Лоу учился в Северо-Западном университете или даже позже, когда Денни женился на Мари. Колт помнил, что Денни, как и большинство детей, чьи родители оставались в городе, приезжал на летние каникулы и просто навестить их, пока не переехал сюда вместе с Мари. Это могло случиться в любое время.

Женщины отказываются от детей по многим причинам, но Эми не относилась к таким женщинам, если много лет спустя она плачет из-за этого. Она застенчивая, но милая и ответственная, она близка со своими родителями, она наверняка стала бы хорошей матерью. Что-то вынудило её отказаться от ребёнка, и Колт беспокоился, что это что-то не было хорошо для Эми.

Если это то, о чём он думает, то Денни её изнасиловал или ухаживал за ней, а потом вынудил заняться жёстким, ненормальным сексом. Но тогда Колт ни хрена не понимал, каким образом это связано с Феб и её реакцией на него и Эми. Разве что Денни называл Эми Фебрари и требовал, чтобы она звала его Алеком. Тогда понятно, почему это привело Эми в ужас, так что она долго молчала. Достаточно сильно, чтобы ей потребовалось какое-то время, чтобы набраться смелости, прийти в бар и приготовиться рассказать, но в нужный момент она утратила решимость и удрала.

И всё же ничего из этого не объясняло такой резкой реакции Феб, когда она увидела Эми с Колтом.

Добравшись до дома Эми, Колт увидел, что её машина по-прежнему на подъездной дорожке. Он постучал, подождал и постучал ещё раз. Потом ещё раз. Ничего, и на этот раз никакого движения за шторами. Он простоял там достаточно долго, осматривая тихий район и дав возможность местным жителям увидеть его у двери Эми. Он внимательно осмотрел окна ближайших домов, возможно, кто-то наблюдал за ним, тогда бы у него появилась следующая ниточка, он готов был принять всё. Он стоял достаточно долго, ожидая, пока кто-нибудь выйдет к своей машине или подойдёт к нему и поинтересуется, что ему нужно.

Ничего.

Тогда он отправился на охоту. Постучал в несколько дверей по обеим сторонам от дома Эми и через улицу.

Никого не оказалось дома.

Он сдался и направлялся обратно в участок, когда зазвонил его телефон. Он вытащил его из кармана и посмотрел на экран. Звонила Феб.

Несколько дней назад, когда Морри дал ему её номер и Колт занёс его в свой телефон, он не был уверен в том, что при этом чувствует. Сейчас у него не осталось никаких сомнений насчёт своих чувств по поводу номера Феб в его телефоне.

Он открыл телефон и поднес его к уху.

— Феб.

— Список готов. Мама занесёт его в участок, после того как мы придём в бар.

По её голосу он понял, что всё это ей не нравилось.

Вот почему он постарался ответить как можно мягче:

— Хорошо, милая.

— Ты звонил в «Коста»?

Он понял, что ей безумно хочется в «Коста», но с другой стороны, Феб всегда любила поесть. И до сих пор любит. За последние два года он много раз видел, как она, Морри, Руфи или Дэрил уходили и возвращались с пиццей от Реджи или с едой от Фрэнка, или иногда прибывала доставка из «Шанхайского салона». Питаясь одним салатом, не станешь обладательницей таких форм, как у неё, которые он теперь видел и трогал. Картина того, как этим утром она соскользнула с его кровати и встала во весь рост, была приятно выжжена у него на сетчатке, и он очень надеялся, что она никогда не потускнеет.

— Ещё нет.

— По вторникам у них много народа.

У них много народа каждый день.

— Малыш, я позвоню.

— Если они начнут вешать тебе лапшу на уши о том, что все столики заказаны, напомни им о своём звании полицейского детектива, — посоветовала она.

Он подавил смешок и улыбнулся в телефон.

— Мы так не делаем.

— Колт, ты зарабатываешь тем, что выезжаешь смотреть на трупы, должна же быть хоть какая-то польза от этого значка.

— У нас будет столик, — сказал он. Так и будет. «Коста» находился в другом городе, но Ставрос Коста давно знает Джека и Джеки, а также Феб, Морри и Колта. Они все вместе ходили туда много лет: на дни рождения Феб, на их с Феб первое официальное свидание, оба раза, когда Колт попал в список лучших игроков школьных команд в стране, когда они выигрывали групповые и региональные соревнования, когда Джеки выиграла пятьсот долларов в лотерею. Ставрос знал всё про Феб и Колта. Если Колт позвонит и скажет, что они с Феб придут на ужин, Ставрос сделает для них стол собственными руками, если придётся.

— Хорошо, — сказала Феб.

— Как твоя голова? — спросил Колт.

— Моя голова?

— Да, ещё не утомилась от кучи мыслей?

Мгновение она молчала, а потом он услышал её тихий, хриплый смех и почувствовал, как этот смех прошил его внутренности и добрался до члена.

— Нет, ещё нет.

— Хорошо.

— Мне ещё надо в душ.

Она оставляла его с приятными мыслями, нужно будет найти способ поблагодарить её позже.

— Хорошо, до встречи.

— До встречи.

Он шёл по тротуару и уже видел участок, когда заметил Салли, который провожал родителей Мари Лоу к машине, припаркованной на улице. Он пожал руку матери и легонько похлопал отца по спине. Их горе заставляло Салли нервничать, и он не пытался это скрывать. Иметь дело с жертвами — целое искусство. Нужно выказывать сочувствие и в то же время профессионализм. Нужно дать понять, что их горе имеет значение, и одновременно показать, что найдёшь виновных.

Иметь дело с жертвами — самая трудная часть работы, неважно, украли у них магнитолу из машины или изрубили топором дочь до неузнаваемости. У всех у них такой потерянный взгляд, словно их вера в хорошее пошатнулась. Разница в одном: если у тебя украли магнитолу, то ты купишь новую и будешь жить дальше. А дочь ничем не заменишь.

Колт решил подождать Салли у подножия лестницы, и ему пришлось простоять довольно долго, потому что Салли долго смотрел вслед уехавшей машине. То, что Колт увидел, всего лишь бросив один взгляд на родителей Мари, вызвало в нём волну ярости. Салли же пришлось провести всё утро вместе с ними в их горе, и несмотря на то, что он может выбраться оттуда, они оказались там навечно. Всегда требуется некоторое время, чтобы избавиться от этих ощущений.

Повернувшись к участку, Салли посмотрел на Колта.

— Ты в порядке, Сал? — спросил он, подойдя ближе.

— Нет. — Салли отвёл взгляд. — Денни Лоу грёбаный уёбок, и я рад, что он будет гореть в аду.

Точно, этим всё сказано.

— Не хочешь пройтись до Мимс и выпить кофе?

— Я хочу взять топор и поймать Денни Лоу, — сказал Салли, потом вздохнул и посмотрел на руку Колта. — Ты уже был у Мимс.

— Тут пусто.

Салли кивнул.

— Думаю, мне не помогут даже огромные печенья с шоколадом от Мимс, но попытаться стоит.

Они дошли до кофейни Мими, и она не стала их поддразнивать. Она только раз взглянула на Салли и взялась за дело. Они забрали свой заказ, Колт сунул ещё денег в банку для чаевых, и они сели за столик Феб, который стоял в углу, одной стороной к стене, спиной к другой короткой стенке, отгораживающей проход, который позволял персоналу обходить застеклённые витрины. Свободное пространство вокруг предназначалось для ожидающих заказа посетителей, ни одного столика поблизости. Теперь он понял, что Феб выбрала это место, чтобы выстроить вокруг невидимую стену и держать на расстоянии жителей города, которые, как она думала, не уважали её. Столик позволял им с Салли тихо разговаривать, хотя утренняя толпа давно рассосалась, и компанию им составлял только парень с ноутбуком и кружкой за столиком у окна.

Колт поставил на стол свою кружку и увидел вырезанную на поверхности надпись: «Место Феб. Не садиться — умрёшь».

Дети Мимс ужасно озорные.

Всё-таки Колт не мог понять, почему Феб думает, что город перестал её уважать. Она могла шокировать некоторых, разочаровать других, но это случилось много лет назад, а она всегда останется той же Феб. Женщиной, которая тратила своё время, чтобы рассмешить Энджи, которая сказала Салли, что приготовит для него подогретый виски с мёдом, чтобы облегчить его простуду, она предоставляла работу Дэрилу, от которого проблем больше, чем пользы, — эта часть Феб никогда не менялась, и ничего из того, что она делала в прошлом, не сможет этого уничтожить.

Надо будет добавить это в список тем, о которых они поговорят, сразу после того, как выяснят, что же происходит между ними. Ему не нравилось, что она так думала о себе, и настало время избавить её от этого заблуждения.

— Ты что-нибудь узнал? — спросил Колт, после того как Салли откусил два огромных куска от своего печенья. Колт пробовал это печенье, может быть это и неправильно, но выпечка Мимс помогала сделать любой дерьмовый день ярче, независимо от причин. Настолько она была хороша.

— Отцу Мари, мистеру Тоду, парень нравился. Он чувствует себя болваном. Говорит, что считал его смышлёным. Он был доволен, что его дочь нашла мужчину, которому не нужны её деньги, потому что и сам кое-что значит. Знаешь, они ведь богаты, — сказал Салли.

Колт кивнул, он понял.

— Миссис Тод говорила мало, не хотела, чтобы муж чувствовал себя ещё большим болваном, но он так виновато смотрел на неё, что я подумал: они уже обсуждали это в прошлом и она была против.

— Они рассказали что-нибудь ещё?

Салли покачал головой:

— Попробовал разговорить мать, но не думаю, что ей есть что сказать. Полагаю, дочь не рассказывала ей, что её мужу нравился грубый секс и что он заставлял её называть его именем другого мужчины. И всё-таки видно, что они были очень близки, очень заботились о Мари. У них есть ещё одна дочь, она с мужем прилетает из Хьюстона. Они поехали в аэропорт встретить их.

— Нашли что-нибудь в доме?

— Ничего.

— В кабинете?

— Нет, чисто. На компьютере никаких файлов о слежке за Феб или за тобой и никакого извращенского дерьма. Его начальник потрясён. Парень ему нравился. Говорит, что он гений. Сказал, что два-три раза в год Денни пытаются переманить, но он всегда оставался верен компании. Ещё сказал, что Денни мог бы зарабатывать в два или даже три раза больше, но никогда не уходил. Думал, это потому, что ему нравится его работа. Понятия не имел, что это потому, что Денни хотел оставаться рядом с тем, что связано с Феб.

У Колта засосало под ложечкой, но он стряхнул это ощущение и продолжил спрашивать.

— Коллеги?

— Сейчас с ними беседуют федералы.

— Что-нибудь новое от соседей, других друзей?

Салли покачал головой.

— Что-нибудь ещё? Он воспользовался кредиткой? Звонил семье, друзьям, кто-нибудь связывался с ним после убийства Мари?

Салли сделал глоток кофе и откусил ещё печенья. Всё это время он внимательно рассматривал Колта.

Потом он проглотил и сказал:

— Пока ничего, хотя мы продолжаем опрашивать. Но он определённо испарился.

Колт откинулся на спинку стула, на котором всегда сидела Феб, и выглянул в окно, сделав глоток из своей кружки.

— Колт, — окликнул его Салли. — Я знаю, это тяжело, но мы возьмём этого парня. Он уже ошибался и ошибётся снова.

Колт знал, что ему не нужно напоминать Сали, но всё равно напомнил.

— Он трахал свою жену, притворяясь, что она — это Феб, а он — это я.

— Я понимаю, почему тебе не терпится, чтобы мы его нашли.

— Мне не терпится, чтобы его нашли, потому что, если до него дойдут сведения о том, что Феб спит в моей постели, он, скорее всего, снова впадёт в ярость, и кто угодно может попасть ему под руку.

Салли сменил тему:

— Ты вместе с Феб в этой постели?

Колт не ответил. Вместо этого он тоже сменил тему.

— Ты знаешь Эми Харрис?

Жена Салли была местной, в школе она училась на два года старше Колта. Салли был родом из городка, расположенного примерно в сорока пяти милях. Он согласился на жертву, сменил место жительства и переехал поближе к семье Лорейн. Он сделал это потому, что оба родителя Лорейн были живы, у неё было три брата и сестра — и все до сих пор жили в городе. У Салли была только сестра, которая жила в Мэне. Лорейн считала, что, поскольку её семья была дружной и она была к ним привязана, её корни были глубже, чем его. Салли же просто хотел дать Лорейн всё, что она желает, отчасти потому, что он её любит, отчасти потому, что она может быть серьезной пилой.

Он покачал головой:

— Нет.

— Она работает в окружном банке.

— Мы с Лорейн держим деньги в Госбанке.

Колт понизил голос:

— Мне нужно, чтобы ты запустил «сарафанное радио» Лорейн, но так, чтобы Феб, Джесси Рурк, Мими Вандервол, Делайла и Джеки Оуэнс ничего не узнали.

Салли наклонился вперёд:

— В чём дело?

— Интуиция, — сказал ему Колт. — Пару ночей назад Эми Харрис пришла в «Джек и Джеки». Она всю жизнь живёт в городе, но ни разу не приходила в бар. Мне не понравилось, как она смотрела на Феб. Она вела себя странно, мы поговорили, но разговор вышел неудачным, и она быстро ушла. После этого она пропала.

— Пропала?

— Её начальник не припомнит, чтобы она хоть когда-нибудь отпрашивалась с работы, а сейчас от неё уже три дня ни слуху ни духу. Её никто не видел и не слышал, и она не открывает дверь.

— Что за хрень?

— Я узнал, что некоторое время назад она родила ребёнка. Не знаю, от кого, потому что она не из болтливых. Совсем, — сказал Колт.

— Это как-то связано с Феб или это как-то связано с Лоу?

— Интуиция подсказывает мне, что с обоими.

— Как так?

— Этого я тоже не знаю, но я очень удивился, когда услышал, что она родила ребёнка. Мы не близко знакомы, но всё равно это оказалось для меня новостью. Коллега сообщила, что у Эми случился срыв, она рано пошла на перерыв, чтобы поплакать о своём мальчике, что очень на неё не похоже. А случилось это после того, как Лоу приходил снимать крупную сумму.

Салли заметно вздрогнул:

— Думаешь, он её изнасиловал?

Колт покачал головой:

— Понятия не имею. Я думаю, что она приходила, чтобы рассказать что-то мне или Феб, судя по тому, как она на неё смотрела. Думаю, что её приход именно после убийства Энджи — не совпадение. Думаю, она чертовски испугалась. И ещё я думаю, что она так и не решилась рассказать. Я хочу знать, что это было, потому что знаю одно: после того как она это сделала, она исчезла.

— И что ты хочешь от Рейни?

— Я хочу знать об Эми Харрис всё, что возможно узнать.

— И чтобы при этом никто из окружения Феб не знал, что Рейни и её окружение расспрашивают?

— Чтобы при этом никто из окружения Феб не узнал, что это я расспрашиваю.

Салли ухмыльнулся:

— Колт, мужик, ты же понимаешь, что тебе придется подкупить девочек чем-нибудь.

Колт ухмыльнулся в ответ:

— Салли, ну ты и трепло. Рейни и вполовину не так любопытна насчёт моих дел, как ты.

— Что? — Салли взмахнул рукой. — Ты мой напарник.

Колт покачал головой, но сказал:

— Скажи Рейни, что сегодня утром Феб приготовила на завтрак фриттату.

Салли хлопнул ладонью по столу и воскликнул:

— Чёрт, мужик, ты, должно быть, мастер. Морри говорит, единственное, что может быть лучше фриттаты Феб, это прикосновение Господа Бога.

Колт сделал ещё глоток кофе.

— Это и правда так вкусно? — настаивал Салли.

Колт вспомнил самый лучший завтрак в своей жизни. Джеки хорошо готовила, Мелани любила готовить и постоянно пробовала новые рецепты, Фрэнк специализировался на завтраках и его ресторан был известен на весь штат Индиана как место, где обязательно надо позавтракать хоть раз в жизни.

Фриттата Феб оказалась лучше всех.

Колт снова понизил голос и ответил:

— Самое вкусное что я когда-либо ел.

Салли понял смысл его слов, и Колт понял, что рассказать ему оказалось хорошей идеей. Он помог своему напарнику избавиться от нависающей над ним скорби и вспомнить, что жизнь — хорошая штука.

Салли запихнул остатки печенья в рот и запил кофе.

— Мне ещё нужно поймать серийного убийцу, — сказал он Колту, продолжая жевать, потом повернул голову и позвал Мими. — Мимс, солнышко, есть у тебя кофе на вынос?

Колт зарезервировал столик в «Коста» на семь часов и позвонил Феб, чтобы сказать, что заедет за ней в бар в половину седьмого.

Также он позвонил Доку, чтобы спросить, не заходила ли к нему вчера Эми. Или, если быть точным, он позвонил помощнице Дока, Лесли, которая была старой как мир, но Колт был её любимцем с тех пор, как его мать, пьяная в стельку, пошатываясь, ввалилась в приёмную, таща за собой шестилетнего Колта, который обжёг руку, пытаясь приготовить суп. Колт задолжал многим в этом городе за их доброе отношение, когда он жил в аду. Отчасти поэтому он стал полицейским.

Лесли сказала ему, что Эми не было, хотя ей не следовало этого говорить, но она готова была сделать всё, о чем бы он ни попросил. Не потому, что он был её любимцем, а потому, что она верила: что бы он ни делал, это было правильно.

Поэтому Колт очень удивился, когда через час Док сам позвонил ему.

— Я слыхал, ты звонил узнать насчёт Эми, сынок. С чего это? — спросил Док.

Колт поборол удивление и ответил:

— Беспокоюсь, Док. Её не видно уже несколько дней, и она не приходила и не звонила на работу. Это на неё не похоже.

— С каких пор полиция расследует отсутствие на работе? — задал Док отличный вопрос.

Док был хорошим стариканом и разговаривал по-простому. Он делал это, потому что хотел, чтобы его пациенты рассказывали ему обо всём, что их мучило, физически и душевно, чтобы он мог помочь. Они не стали бы этого делать, если бы вознесли его на пьедестал, как большинство относилось к врачам только из-за их образованности. Док разрушал этот барьер, своими действиями показывая «я один из вас». Он был чертовски умным и должен был уйти на пенсию много лет назад, но город этого не вынес бы. Док будет совать градусники под язык больным ребятишкам до самой своей смерти.

— С таких, что это Эми Харрис. У неё нет семьи поблизости, нет друзей, чтобы поговорить, и всё это не в её характере, — ответил Колт.

Док молчал.

Потом он тихо сказал:

— Оставь это, сынок.

Холод снова ударил Колта и проник глубоко в грудь.

— Оставить что, Док?

— Просто оставь. Я слышал, что вы с Феб наконец-то налаживаете отношения. Нет смысла откапывать мёртвую собаку. Она похоронена. Это всё, что тебе нужно знать.

— Док, это может быть связано с расследованием убийства. Если вы что-то знаете, то поступите неправильно, если не расскажете.

Теперь удивился Док:

— Какое расследование убийства?

— Мы предполагаем, и даже уверены, что Денни Лоу убил свою жену, бывшего мужа Феб — Пита Холлистера, Энджи Марони и мужчину по имени Бутч Миллер.

— Ого.

В голосе Дока слышалось потрясение, словно кто-то ударил его в живот.

Колт проигнорировал звук и подумал об Эми.

Эми пошла бы к Доку. Док сделал бы тест на беременность. Скорее всего, он устроил бы присмотр за ней и даже усыновление. Док был столпом местного общества и не без причин. Он был не просто врачом, а намного больше.

— Если вы знаете что-нибудь про Эми и Денни, нам нужно знать, — сказал Колт.

— Я знал Мари, услышал о ней сегодня утром. Очень жаль, она была хорошей женщиной, — заметил Док и спросил: — Это Денни?

— Улики указывают на него.

— Трудно поверить, сынок.

— Вы не знаете того, что знаю я, — сказал Колт. — Вам есть что сказать мне?

— Нет, Колт, нету. Насчёт Денни тоже, я бы сказал тебе, ты же знаешь. А насчёт Эми я уже сказал, тебе лучше оставить это в покое. Она хорошая девочка.

— Она связана с Денни?

— Я ничего такого не знаю. Был бы глубоко удивлён, если бы услышал, что они связаны.

— Тогда зачем вам говорить мне, что она хорошая девочка?

— Потому что это так, несмотря ни на что.

Старик что-то скрывал.

— Док.

— Это всё, что я могу сказать.

— Док...

— Колт, — твёрдо сказал Док тихим голосом, отчего холод сильнее скрутил Колта, — оставь это в покое. Слышишь меня, сынок?

— Не могу. Уверен, то, что я сейчас скажу, останется между нами, но это дерьмо с Денни связано со мной, связано с Феб, и не самым хорошим образом. Вы за свою жизнь видели много ненормальных, но готов поспорить на вашу пенсию, что таких психов вы не видели. — Он услышал, как Док с шипением втянул воздух, но продолжил говорить: — Феб в опасности, и я тоже. Если Эми тоже угрожает опасность, ей нужна защита и нужна сейчас. Проклятье, Док, она нужна ей ещё на прошлой неделе, и моя работа — проследить, чтобы она её получила.

— Говорю тебе, Колт, насколько я знаю, Денни Лоу не связан с Эми. Честное слово.

Значит, то, что он скрывает, а он что-то скрывает, может быть связано с Колтом или с Феб. И раз он не хочет говорить, значит, так оно и есть.

— Док, неважно, насколько глубоко вы запрятали этот скелет в шкафу, всегда случается что-то, что заставляет его греметь.

— Если услышишь, как гремят эти кости, сынок, последуй моему совету. Закрой дверь в шкаф.

И Док повесил трубку. Ещё один тупик.

— Твою же мать, — выругался Колт, положив трубку.

— Похоже, твой день становится таким же, как мой, — заметил подошедший Салли.

Колт понял, что тот имеет в виду. Полицейские опросили всех коллег, соседей и друзей Лоу. Некоторые из них признались: «Мы всегда считали его чересчур тихим», но и только. Даже его родители, которые до сих пор жили в городе, были потрясены. Мать Денни так расстроилась, что пришлось вызывать ей скорую. Никто не видел и не слышал его со дня смерти Пака, по расчётам судмедэксперта в этот же день была убита Мари. У них не было ничего, и единственное, что оставалось, — ждать, пока он снова не убьёт кого-нибудь.

Колт не успел ответить Салли, потому что на его столе снова зазвонил телефон. Он снял трубку с базы и поднес её к уху.

— Лейтенант Колтон, — ответил он.

— Она мертва.

Колт узнал голос, несмотря на то, что слова были сказаны шёпотом. Джули Маккол.

Блядь.

— Что?

— Она мертва, лейтенант. Я стою у неё дома, а она мёртвая.

— Кто? — спросил Колт, но он уже понял.

— Эми, — прошептала Джули, и к своему удивлению он услышал слёзы в её голосе, чего не ожидал от такой женщины.

— Мисс Маккол, немедленно выходите из дома. Ничего не трогайте. Полицейские приедут как можно скорее, а я встречу вас снаружи.

— Хорошо.

— Ничего не трогайте, — повторил он.

— Не буду.

Он нажал кнопку на телефоне и соединился с диспетчерской службой.

— Конни, отправь патруль домой к Эми Харрис, Розмари-стрит, сто шестьдесят восемь. У нас код четыре-один-девять[10].

— Четыре-один-девять, — повторила Конни. — Конечно, Колт, — закончила она и отключилась.

Салли стоял рядом, когда Колт положил трубку и снял свою куртку со спинки стула.

— Почему ты посылаешь патруль домой к Эми Харрис с кодом четыре-один-девять?

Не глядя на него и уже двигаясь к выходу, Колт ответил.

— Потому что она мертва.

Колт стоял в спальне Эми Харрис и смотрел, как парни снимают её труп с потолочного вентилятора.

Повесилась. Явное самоубийство. Никаких синяков или других отметин. Чистые волосы, чистая одежда. В доме убрано, как будто она ждала гостей.

На ней не было обуви. Под ней на боку лежал стул. Никаких следов борьбы. Никаких следов взлома.

Судмедэксперт, Энди, сказал Колту, что вероятнее всего, она умерла вчера, в понедельник.

Колт вышел в гостиную Эми и вытащил из заднего кармана телефон. На дисплее высветилось время — десять минут седьмого. «Коста» отменяется.

Он открыл телефон, нашёл номер Феб и нажал вызов.

— Алло.

— Малыш, мне очень жаль, но мы не сможем поехать в «Коста». Появилась работа.

Минуту она молчала, потом спросила:

— Что за работа?

— Самоубийство.

— Кто? — ахнула Феб.

Колт не собирался рассказывать ей об этом по телефону. У него не очень-то получалось сдерживать её темперамент или эмоции, даже когда они находились в одном помещении. Он не станет пытаться сделать это по грёбаному телефону.

— Мы поговорим об этом, когда я вернусь домой с работы.

— Когда это будет?

Он услышал, как закрылась молния на мешке для трупа.

— Поздно.

— Я дам маме с папой передышку и закрою бар на ночь.

— Они всего одну ночь работали вместо вас с Морри.

— Они уже на так молоды, как раньше.

— Я всё слышала! — услышал Колт крик Джеки на заднем фоне.

Обычно он бы улыбнулся, но сейчас просто не мог.

— Феб...

— Колт, просто... — Она помолчала, нервничая, не будучи уверенной, стоит ли ему рассказывать. — Тогда мне стоит попридержать свои мысли до того, как мы доберёмся в «Коста».

Вот оно. Намёк на будущее.

От этого ему захотелось улыбнуться. Он не улыбнулся, но напряжение отпустило.

— Морри работает с тобой сегодня?

— Нет, он ужинает дома с Ди и детьми.

— Он вернётся в бар?

— Не знаю.

— Позвони ему и скажи, чтобы вернулся.

— Всё в порядке. Со мной Дэрил.

— Милая, Дэрил забывает, что делает, даже когда точит карандаш. — Он услышал её тихий смешок и продолжил: — Сделай мне одолжение, позвони Морри. Когда Джек и Джеки соберутся уходить, его задница должна быть там.

— Хорошо.

— Можешь позвонить Ставросу? Скажи ему, что мы не сможем прийти.

— Конечно.

— Извини насчёт «Коста».

— Прелесть «Коста», — сказала она, — в вечном предвкушении, даже когда ты уходишь.

Господи, ему нравилась эта новая Феб.

— Увидимся, малыш.

— Увидимся, Алек, — прошептала она.

Ещё одно обещание, которое ему понравилось больше, чем самые сочные сувлаки[11] и самая сладкая пахлава по эту сторону Миссисипи.

Он захлопнул телефон, сунул его в задний карман, повернулся и позвал Марти, который стоял в дверях. Марти подбежал к нему.

— Сделай одолжение, пойди в машину и вызови оперативную группу. Я хочу, чтобы это место опечатали и прочесали.

Марти уставился на него и спросил:

— Из-за самоубийства?

Вместо того чтобы сжать кулаки, Колт вздохнул.

— Просто сделай это, Марти.

— Есть.

Колт вышел из дома навстречу Джули Маккол. Он коротко переговорил с ней, прежде чем войти, потом вышел и попросил её остаться. Когда он приехал, её всю трясло и она плакала. Её всё ещё трясло, но с тех пор как он видел её в последний раз, она успела поправить макияж.

— Мисс Маккол, спасибо, что остались. Я не отниму у вас много времени.

— Поверить не могу. Просто не могу поверить.

Он кивнул и спросил:

— Как вам кажется, Эми поступила бы так?

Джули покачала головой.

— Нет. Никогда. Она была застенчивой, но... Не знаю... — Она поискала слово. — ...довольной жизнью, наверное.

Она не выглядела довольной в тот вечер, когда пришла в «Джек и Джеки». И она не оставила никакой записки.

— Вы случайно не заметили записку, когда вошли?

Джули снова покачала головой.

— Нет, я просто, знаете, мы с вами разговаривали сегодня про неё, и она не звонила, вот я и забеспокоилась. Потом я услышала новости о Мари Лоу, а вы спрашивали про мистера Лоу, и... — Она затихла, но потом продолжила: — Когда она уезжает навестить своих родителей, я прихожу забирать её почту, включаю и выключаю свет и всё такое, чтобы никто не подумал, что она пропала.

Колт кивнул, и Джули продолжила:

— У меня есть ключ. Я держу его на своей связке. Их сложно всё время снимать, так что я не заморачиваюсь. Эми регулярно навещает родителей, даже на праздники вроде Четвертого июля, если там получаются длинные выходные. Я пришла сразу после работы, постучала в дверь, но она не отозвалась. Я подумала: «Что за...» Верно? У меня есть ключ, она не станет возражать.

Джули была права в одном: Эми не стала возражать.

— Внутри мне показалось странно, как-то тихо, и её машина возле дома, она должна была быть здесь. Так что я решила проверить. Тогда-то я и обнаружила её и позвонила вам.

Он знал, что смерть можно почувствовать, внутри определённо было странно.

— Я не верю, — повторила Джули, глядя на него с таким видом, словно изо всех сил старалась вызвать у себя слёзы.

— Идите домой, мисс Маккол, — сказал он ей, — позвоните подруге, не оставайтесь сегодня одна.

— Может быть, я... мы... — Она помолчала. — Не хотите позже встретиться и выпить что-нибудь? Знаете, тост за Эми?

Эта женщина действительно приглашала его на свидание, после того как обнаружила, что её подруга совершила самоубийство?

Неважно. В последнее время ему хватало тостов за умерших людей, в этом не было ничего весёлого, и пил он с Феб. Он был чертовски уверен, что не станет делать этого с Джули Маккол.

— Мне надо работать, мисс Маккол.

— Да, но... позже? — настаивала она.

— Мисс Маккол...

— Просто... — Она искала повод, и тот, что она нашла, оказался настолько никудышным, что Колту захотелось закатить глаза, прямо как Феб. — ...мне грустно.

Настало время прекратить это раз и навсегда, и, хотя это было не совсем правдой, но не было и ложью, он сказал:

— Я ценю то, что вы сделали, это было трудно, и я также ценю ваше предложение, но позже я буду со своей женщиной.

Её глаза кричали о полном провале, он знал, потому что видел это достаточное количество раз. Он не возражал, если женщина делала первый шаг, ему не нравились те, которые не понимают намёков.

Её взгляд метнулся в сторону.

— Да, ясно.

— Позвоните подруге, — посоветовал он, — не оставайтесь сегодня одна.

— Да, подруге.

— Ведите аккуратно, — закончил Колт и пошёл к своей машине.

Он открыл пассажирскую дверь, потом бардачок и нашёл там резиновые перчатки. Потом закрыл дверь, включил сигнализацию и пошёл обратно в дом, натягивая перчатки.

В участке было по большей части тихо, Колт сидел за своим столом и просматривал заметки в блокноте. Он писал и перечитывал их уже двадцать минут, но так и не добавил ничего нового, так что перестал пытаться.

Он взял телефон и набрал номер, который нашёл полчаса назад.

Было уже поздно, но Док ответил.

— Алло.

— Док, это Колт.

— Сынок...

— Док, Эми мертва.

В тишине Колт ощущал потрясение на другом конце линии.

— Убита? — прошептал Док.

— Самоубийство.

— Нет, — выдохнул Док.

— Док, вы знаете, как я вас уважаю, но я должен спросить. В свете этого вам есть что сказать мне?

— Она оставила записку?

— Нет.

— Тогда мне нечего сказать.

У него есть. Вот же старый упрямый дурак.

— Хорошо, Док.

— Ты позвонил её родителям?

— Сначала вам.

— Дай мне их телефон, сынок. Я это сделаю.

— Я не...

— Я знаю их, Колт. Нелегко услышать подобное от любого, но, думается, лучше пусть они услышат от кого-то, кого знают и кто заботился об их дочери ещё до того, как она научилась ползать.

С этим не поспоришь, и Колт дал Доку номер телефона родителей Эми.

Он положил трубку, и Салли, сидевший напротив него за своим столом, одновременно положил свою.

Салли усмехался.

— Отлично, Колт, ДНК и отпечатки, которые мы сняли с того дерьма, что обнаружили в квартире Феб, совпали с ДНК и отпечатками, взятыми у Денни дома. У нас есть доказательства, что он был у неё дома.

— Отлично, Салли, — усмехнулся Колт в ответ.

— Это ещё не всё, мужик. Они также совпали с отпечатками у Энджи дома.

Колт почувствовал, как его словно прошило электрическим импульсом. Эта новость была более чем отличной.

— Конечно, — продолжал Салли, — с отпечатками у Энджи дома можно поспорить, у неё было много посетителей, возможно, поэтому он был беспечным. Он мог побывать у неё в любое время. Но Феб? Он облажался.

Облажался, два плюс два равняется четырём, это не совпадение, если случится невозможное и всё это дерьмо дойдет до суда, присяжные тоже так посчитают. Блестяще.

— Есть что-нибудь из квартир Пита и Бутча? — спросил Колт.

Салли покачал головой, но продолжал усмехаться. Он откинулся на спинку стула и завёл руки за голову.

— Там всё чисто, но вот что я думаю, — начал Салли и быстро подался вперёд, положив локти на стол, воодушевлённый, готовый спорить. — Он приходил к Феб до всего этого дерьма, мы не знаем, когда именно, до того, как Мари спровоцировала это своими претензиями. У Феб дома регулярно ищут отпечатки пальцев? Нет. Он не думал, что она когда-нибудь найдёт платки с его спермой, если только не решит переезжать, но и тогда вряд ли поймет, что это такое. Или он настолько больной, что ему всё равно, или, возможно, он хотел, чтобы она их нашла.

Колт кивнул, и Салли продолжил:

— Потом Мари провоцирует его, и он воспользовался тем, что узнал из дневников Феб, и отправился в свой мстительный поход. Насколько мы поняли, Пака он убил между Мари и Питом, возможно, всё ещё в приступе ярости, возможно даже, что он искал тебя, но нашёл Пака. Он был осторожен у Пита дома, но не так осторожен у Энджи. Он знает, что на месте преступления нужно быть аккуратным, но он жил в городе и считал, что у Энджи дома полно грязи. Очень может быть, он думал, что мы не станем возиться с Энджи, зная её. У Бутча он опять осторожен. После Мари он всё контролирует, даже в случае с Энджи, отрабатывает идеальное убийство.

— Специалистам передали список? Они изолировали предполагаемых жертв?

— Передали. Они считают, что убийство Энджи — это его способ открыться Феб, на волне возбуждения от убийства Пита он решил, что настало время ей узнать о том, что у неё есть герой. Учитывая записку насчёт Пака, предупреждение насчёт тебя и убийства Бутча и Пита, они считают, что следующей жертвой станет парень по имени Грант, который живёт в Стерджисе.

Колт не хотел знать, но спросил:

— Что он сделал?

Салли не хотел говорить, но сказал:

— Работал с ней в одном баре, помощником управляющего. Подкатывал к ней, не принимал «нет» в качестве ответа, стал настаивать. Ей нравилась работа, нравился городок, она хотела там задержаться, поэтому заявила на него. Гранту это не слишком понравилось, и он не стал скрывать своё отношение. Её управляющий тоже не стал скрывать своё отношение и уволил Гранта. Парень оставил работу, но не город, продолжал преследовать Феб, пока она в итоге не уехала.

Колт снова подумал о том, как хорошо, что Феб дома, и они с Морри могут её защитить. Ему также захотелось лично сообщить этому мудаку Гранту, что, возможно, за ним охотится серийный убийца с топором, желающий отомстить за все неприятности, причинённые Феб. Это хоть немного порадовало бы Колта.

— Гранта предупредили? — спросил он.

— Агенты едут к нему, — сказал ему Салли и спросил: — Ты нашёл какую-нибудь связь между Эми Харрис и Денни?

Колт покачал головой. Он провёл много времени в её доме и ещё больше времени, беседуя с её соседями. В доме он ничего не нашёл. С соседями повторялось одно и то же. Все были потрясены самоубийством, Эми не казалась женщиной, склонной к подобному. Она была приятной соседкой. С готовностью помогала: присматривала за детьми, собаками, кошками, вынимала почту, когда соседи были в отъезде. Её знали как милую, вежливую, тихую и застенчивую.

— Не нашёл даже не одного свидетельства о том, что она родила ребёнка, а значит, и ничего насчёт его усыновления. Как будто этого никогда не было, — рассказал Колт Салли.

— Может, и не было, а она просто придумала историю.

— Довольно странная история, чтобы просто болтать.

Салли кивнул.

— Это правда. — Он многозначительно посмотрел на Колта. — Может такое быть, что мир её просто не понимал и она устала от этого?

За шестнадцать лет работы детективом его пять раз вызывали по поводу самоубийства. За всё время работы в полиции он видел ещё два. Колт никогда не понимал убийства, независимо ни от чего. Самоубийство — другое дело. Он не оправдывал, но все семь раз, узнав подробности позже, он мог понять.

А самоубийство Эми он понять не мог.

— Док сообщит её родителям. Я встречусь с ними, когда они приедут.

Салли кивнул.

— Кстати, почему ты ещё здесь? Ты больше никогда не заработаешь ещё одну фриттату от Феб, если будешь сидеть за столом.

— Сегодня она закрывает бар.

— А-а, — усмехнулся Салли. — И всё равно, она там, за барной стойкой, не сомневаюсь, что в одном из своих чокеров, и уж точно не сомневаюсь, что выглядит аппетитно, и этот бар всего в двух кварталах. Стоит тебе выйти за дверь, и ты не на службе, так что спрашиваю ещё раз: почему ты до сих пор здесь?

— Хороший вопрос, — сказал Колт, встал и взял свою куртку.

Он уже шёл к выходу, когда Салли окликнул:

— Ты ещё хочешь, чтобы Лорейн запустила сбор слухов?

Колт не обернулся, только махнул рукой и крикнул в ответ:

— Конечно.

Колт вошёл в «Джек и Джеки» и сразу же нашёл глазами Феб.

Она увидела его и кивнула.

Психованный Денни Лоу со своим мщением, суровое возмездие Кэла Джонсона, необъяснимое самоубийство Эми Харрис — и всё-таки одного наклона головы от Фебрари было достаточно, чтобы всё в мире встало на свои места.

Впервые за двадцать два года, кивнув ему, Феб не отвела взгляд. И впервые за двадцать два года он улыбнулся в ответ.

Феб поймала его улыбку и опустила глаза, но он заметил улыбку, которая предназначалась ему, хоть и была направлена в пол. Эта улыбка была тёплой, и знающей — она была такой же, как раньше, но в то же время говорила намного больше. Он пробовал её на вкус, он был в ней. Это понравилось ей настолько, что она приготовила для него фриттату. Теперь её улыбка говорила ему о том, то ей понравилось и настолько, что она хочет ещё.

Да, всё в мире было в порядке.

Колт направился к своему месту, и она пошла туда же вдоль барной стойки.

Как только он уселся на стул, она спросила:

— При исполнении?

— Нет, милая.

— Пиво, бурбон или и то, и другое?

— Пиво.

Она кивнула и подала ему пиво.

Он сделал глоток, но она не отошла.

— Ты в порядке? — спросила она, и, опустив руку с бутылкой, он увидел, что она смотрит на него.

— Бывало и лучше.

— Этот самоубийца — кто-то, кого ты знал?

— Да.

— Хочешь поговорить?

— Позже.

Она кивнула и тихо сказала:

— Хорошо, детка.

Она оставила эту тему и склонила голову набок:

— Ты ужинал?

— Малыш, уже половина десятого.

— Ну и что? У Фрэнка кухня ещё открыта. Я могу отправить туда Дэрила с твоим заказом.

— Я закажу бургер, а он принесет мне «Рубен»[12].

— Да, но у Фрэнка что бургер, что «Рубен» — ещё никто не жаловался.

Это правда.

— Скажи ему пусть принесёт «Рубен».

Она усмехнулась:

— Это значит, что ты хочешь бургер?

Колт кивнул, Феб засмеялась, и все в баре уставились на них. На этот раз Колт не возражал побыть объектом пристального внимания. На самом деле, как только он услышал смех Феб после такого дня, ему вообще стало по фигу, пусть смотрят сколько влезет.

Она обошла барную стойку и прошла у него за спиной. У Колта чесались руки схватить её и притянуть к себе, но он не стал этого делать. В «Джек и Джеки» она решала, насколько открыто показывать другим, что происходит между ними.

К нему подошёл Морри с подносом, заставленным пустыми бокалами.

— Привет, чувак.

— Привет, Морри.

— Приблизились к тому, что мир снова безопасен для моей младшей сестрёнки? — спросил Морри, поставив поднос на стойку и выкидывая бутылки в мусорку.

— Салли и федералы заработали сегодня несколько очков.

— Отлично, — улыбнулся Морри, ставя стаканы рядом с раковиной под стойкой.

Колт рассматривал своего друга.

Морри относился к Колту так же, как и его отец, так было всегда, даже ещё до Джека. Его вера в Колта была настолько сильной, что её не смог бы расплавить или погнуть даже жар в самом центре Земли. Морри знал, что Колт сделает так, что у Феб снова всё будет хорошо, знал ещё до того, как отношения между ним и его сестрой изменились. Он знал, что Колт будет работать над этим, пока не рухнет, и верил: даже если дорога к безопасности будет покрыта дерьмом, Колт доберётся до конца этой дороги и проведёт Феб.

Несмотря на то, что они спорили и дрались, Колт знал, что лучшего друга быть не может. Он понятия не имел, почему Господь решил с рождения поместить его в ад, чтобы потом привести его к спасению в детском саду. Хотя он подозревал, что если бы не прошел через ад, то не понял бы спасения. Может, это и глупо, но он был благодарен Богу за то, что тот показал ему путь.

Колт сглотнул комок в горле и спросил Морри:

— Как дела с Делайлой?

— Когда я сегодня спросил, можно ли мне спать не на диване, когда вернусь домой, она раздумывала как минимум тридцать секунд, прежде чем сказать нет, — ответил Морри.

— Прогресс.

— Чертовски верно.

К нему подошла Феб и вклинилась между Колтом и пустым стулом рядом. Она наклонилась вперёд, положив локти на стойку и повернула голову к нему.

— Бургер, «Рубен» или что-то неожиданное с ветчиной и швейцарским сыром скоро будет.

— Ненавижу ветчину, — ответил Колт.

Она откинула голову и засмеялась, громко и свободно, открыв шею, подчеркнутую чокером. Это заставило Колта осмотреть бар — для вечера вторника народа было порядочно. Вряд ли Феб согласится оставить Морри и Дэрила одних, чтобы Колт мог отвезти её домой и оттрахать до потери сознания.

Он также заметил, необычно медленно, что кроме чокера на ней была белая облегающая блузка, прямая джинсовая юбка по фигуре и пара ковбойских сапог. Макияж тоже был другим, более насыщенным, но он не выглядел слишком ярким, а только делал её глаза привлекательными и невероятно сексуальными.

Она нарядилась для похода в «Коста». И для Колта.

Феб отсмеялась и посмотрела ему в глаза:

— Колт, Фрэнк использует окорок, запечённый в медовой глазури, а не варёную ветчину. Тебе понравится.

— Вижу, вы уже привыкли к ошибкам Дэрила.

После его замечания на её лице снова появилось это выражение: нежный взгляд из-под полуопущенных век, кончики губ приподняты в легкой, сексуальной улыбке. На этот раз он понял: она не пыталась показать ему только часть чего-то, а часть утаить. Она подарила ему нечто потрясающее и обещала, насколько лучше всё будет, когда она перестанет сдерживаться.

— Да, — ответила она.

— Ладно, я переживу ветчину, — сказал он.

Феб выпрямилась и встала спиной к стойке. Она положила ладонь ему на шею.

— Обещаю, это будет нетрудно, — прошептала она, отпустила его и вернулась за стойку.

Он смотрел на Феб, когда она дотронулась до него, поэтому после её ухода оказался лицом к бару.

Она с тем же успехом могла бы схватить его за яйца и поцеловать взасос. Он даже увидел, как Лэнни Гилберт достаёт из сумочки свой сотовый.

Плевать и на это тоже.

За все годы, проведённые с Мелани, несмотря на то, что он любил её, а он действительно её любил, никогда он не шёл домой, зная, что она поможет ему оставить прошедший день позади.

Пара дней с Феб, и это стало само собой разумеющимся.

Колт отвернулся от бара, чтобы глотнуть пива и посмотреть, как Феб моет стаканы в раковине.

Через пятнадцать минут Дэрил принёс от Фрэнка его знаменитую жареную вырезку на булочке с кунжутом и картофель фри.

И Колт съел это без лишних слов, глядя, как плечи Феб трясутся от сдерживаемого смеха.

Колт оказался прав.

Фебрари Оуэнс относилась к тем женщинам, которые сядут тебе на лицо и им это понравится. Она относилась к тем женщинам, которые будут сосать твой член и возбуждаться ещё больше. Он также открыл, что она относилась к тем женщинам, которые с удовольствием будут делать всё это одновременно и кончат.

У него не было возможности трахнуть её на четвереньках, потому что во второй раз он хотел смотреть, как она кончает.

И он смотрел.

Когда всё кончилось, он не торопился выходить из неё, запоминая её тугую, влажную киску и одновременно пробуя языком серебряные цепочки у неё на шее. Ему нравился холодный металлический привкус серебра, смешанный с тёплым, солёным вкусом её кожи. Это и есть настоящая Феб, противоречивая и манящая.

Потом он вышел из неё, перекатился на спину, выключил свет и притянул Феб к своему боку.

Несмотря на то, что теперь у него была свежевыкрашенная гостевая спальня с новым комодом и кроватью, над которой висела огромная картина с изображением корзины цветов, Джек и Джеки ясно дали понять, что не хотят быть третьим и четвёртым лишним, пока Феб и Колт строят свои новые отношения. Колт привёз Феб домой пораньше, потому что народ разошёлся и Морри заявил, что они с Дэрилом смогут управиться сами. Вернувшись, Колт и Феб обнаружили, что фургон исчез, а дома их ждала записка о том, что родители Феб на некоторое время переезжают в квартиру Морри.

Колта это устроило: квартира Морри была намного безопаснее автофургона.

— Устала, малыш? — спросил он.

— М-м, — ответила она, и он ни хрена не понял, что она имела в виду.

— Ты, кажется, не сильно волнуешься из-за всего этого, — заметил он.

Она замерла рядом с ним, и он принялся выводить пальцами узоры на её бедре, давая ей время, ожидая, чувствуя, как уходит её напряжение.

— Я боюсь до чёртиков, — наконец прошептала она, снова решив поделиться своими чувствами, а не скрывая их.

— Насколько я знаю, Феб, перевести стрелки часов назад можно только в кино.

Он слушал, как она глубоко вдохнула, потом выдохнула и сказала:

— Это правда.

— Надо жить, глядя вперёд, если продолжать оглядываться назад...

Он не закончил, и Феб кивнула у его плеча.

Он решил сказать, как есть, и посмотреть, как она отреагирует.

— Я хочу прояснить всё прямо сейчас, милая, мне нравится идея идти вперёд по жизни с тобой.

— Колт...

— Мне казалось, что в этой кровати я Алек, — поддразнил он, но она приподнялась и посмотрела на него в темноте.

— Да, — мягко сказала она, — но сейчас со мной разговаривал Колт.

Он почувствовал, как тёплая спираль в груди сжала его внутренности так крепко, что целых десять секунд ему было трудно дышать.

Потом Феб уронила голову, провела носом вдоль его челюсти и снова устроилась рядом с ним.

— Ты со мной? — спросил он.

Её рука у него на животе напряглась.

— Я с тобой, — прошептала она.

Он закрыл глаза и сжал руку, лежавшую у неё на талии.

Через некоторое время она спросила:

— Это и был наш разговор?

— Да, по большей части.

— Значит, «Коста» мне не светит?

Колт устал, время было уже заполночь, всегда будут плохие парни, которых надо ловить, это его работа.

Но он всё равно расхохотался, повернулся к Феб и спустя немного времени выяснил, что оказался прав и в том, когда предположил, что она с удовольствием разрешит поиметь себя сзади, захочет большего и будет умолять его трахать её сильнее.

И бурно кончит от этого.