До встречи... (СИ)

17

У Антона игривое настроение, которое сильно раздражает меня и Давида. Я бросаю на него взгляд и пытаюсь понять, может, пришло время сообщить родным, что между нами что-то есть. Но у Давида каменное лицо. Даже не знаю, как он может среагировать, если вдруг я решусь признаться.

Антон пытается заигрывать со мной и говорит всякие комплименты, от которых я отмахиваюсь.

Мне неприятно.

Он пытается показать всем вокруг будто между нами все как раньше, но удивительно то, что сегодня мы впервые видимся после той ссоры в моей комнате. Кажется, было еще несколько сообщений от него. Но ни одно из них не получило мой ответ, в основном конечно потому что он меня оскорблял и говорил, что я была отвратительной девушкой.

Понятия не имею, что изменилось сегодня. Я отодвигаюсь от Антона, а он откидывается на спинку стула и оглядывается.

— Получилось здорово — растягивает он с самодовольным, расслабленным видом. — Потрясающее и уютное место, поздравляю! — смотрит он на Аню, а потом переводит взгляд на Артема и аккуратно оглядывает его лицо, плечи, руки. На какое-то время его взгляд задерживается на татуировке Артема, а потом снова скользит к лицу.

— Получилось действительно потрясающе — вдруг говорит Давид и все теперь смотрят только на него. Он по-прежнему не улыбается. Выглядит так, словно ненавидит весь мир. — Особенно вон та стена — он указывает на мою работу, но не смотрит на меня, изучает Антона. — Кристина рисовала там, знаете? — говорит он и за столом наступает тишина. Я вижу, как напрягается папа, как на меня оборачивается Антон, а потом смотрит на стену.

— Да, она и правда сделала это для меня — говорит довольная Аня.

— Хорошо — бросает папа и прочищает горло, и пытается сесть по удобнее. Протягивает руку и разминает своё плечо, как будто ему не комфортно. — Я предложил Ане и Артему пообедать где-нибудь и отпраздновать семьей. Ты ведь присоединишься? — он обращается к Антону.

Поверить не могу, что он поступает так со мной. Он просто пропускает все, о чем мы только что говорили. Обо мне и моем творчестве. Вообще не уделяет этому никакого внимания. Он даже не оборачивается к стене, чтобы посмотреть, а просто переводит тему.

Мое сердце снова разбивается.

Я слышу, как вздыхает Аня. А когда смотрю на неё, она бросает на меня жалостливый взгляд. У меня ощущение, что это уже случалось с нами прежде, но в той ситуации я бросала на Аню жалостливый взгляд.

— Конечно. — говорит Антон — С удовольствием! — он смотрит на меня и кладет свою руку поверх моей на стол, а потом сжимает. Делает вид, что пытается поддержать. Я вырываю руку, а он смеется. Это ведь так смешно. — Не сердись, я знаю, что поднимет тебе настроение. — говорит он так, будто знает меня. но это не правда. Он ничего обо мне не знает. — Хороший бургер с фирменной заправкой и карамелизированным луком. — Он выглядит довольным собой, словно выиграл джекпот.

— Я не иду — говорю я, но в моем голосе нет уверенности. Поступок папы выбил меня из колеи, и я чувствую себя побитым щенком.

— Да, брось — говорит Антон — Ты, что не хочешь отпраздновать с Аней? — он давит на меня — К тому же, ты ведь приложила к этому руку — говорит Антон и хохочет так, словно сказал что-то прекрасное. Никто за столом не смеется и вообще ничего не говорит. Давид по-прежнему стоит на своем и не смотрит на меня. он разглядывает Антона, потом переводит взгляд на моего папу.

— Конечно, она поедет. Но давайте позволим ей немного покапризничать. — вмешивается папа.

— Давай же, поедим что-то вкусное, а после можем поехать в кино или еще куда-нибудь. Куда пожелаешь. — добавляет Антон и пытается обнять меня за плечи.

— Кристина идет с нами, никто не будет это обсуждать. Мы собираемся отпраздновать это семьей. Я даже слышать ничего не хочу. — кивает папа — А потом конечно, развлекайтесь.

Я молчу, хотя меня разрывает изнутри. Иногда я не могу противостоять натиску своих родителей, да что там родителей, бывает даже друзей. Иногда мне трудно сказать нет, потому что я вижу, что это может сильно огорчить кого-то.

Давид двигается, достает из заднего кармана джинсов пачку сигарет. А потом красиво берет её двумя пальцами и подносит ко рту. Зажимает между зубов и кивает собравшимся.

А потом он выходит.

Я хочу броситься за ним, потому что внутри меня бушует буря, но я продолжаю сидеть на месте и просто вжимаюсь в стул. Мне бы хотелось встать и сказать им, что я никуда не пойду с вами, потому что не хочу сидеть и улыбаться, делать вид, что все хорошо и любезничать с Антоном. Мы расстались, почему вообще он ведет себя будто это не так.

Когда мы приезжаем в ресторан, я пишу Давиду сообщение, и пока все проходят к столику и рассаживаются, я мысленно прошу его ответить.

Он отвечает.

Но от его ответа мне становится еще хуже. Мы ругаемся так сильно, что я не уверена в том, что между нами что-то осталось. Потому что я ревную его к той девчонке, и пишу ему об этом, упрекая в том, что он даже не отошел от её прикосновений, а Давид зол на то, что я вела себя как тряпка, когда со мной флиртовал мой бывший.

В конце, он пишет мне то, что обо мне думает. И это неприятно. Он считает, что я богатая избалованная девчонка, которая заскучала со своим мажором и захотела новых ощущений с кем-то вроде него. Я набираю его номер, чтобы поговорить, но он не отвечает, наверняка специально игнорирует мой звонок.

Я вздрагиваю, когда Аня зовет меня по имени и оборачиваюсь к ней. Она стоит позади меня на лице только беспокойство.

— Все в порядке? — спрашивает Аня и её лицо мрачнеет. Наверняка из-за того, что я выгляжу, будто вот-вот расплачусь.

— Все нормально. — отзываюсь я и прячу телефон.

— Мне жаль, что так произошло за столом. На самом деле твой отец восхитился рисунком, просто он почему-то не сказал ничего такого за столом. — она пожимает плечами и подходит ближе.

— Он знал, что это моя работа? — удивляюсь я, и Аня кивает. Я не могу описать то, что чувствую. В груди так сильно давит, что мне трудно дышать.

— Крис, — она зовет меня по имени и у меня ощущение, будто нас ждет неприятный разговор. — У тебя что-то происходит с Давидом? — спрашивает Аня и прикусывает губу, как будто очень обеспокоена тем, что я на это отвечу. Я округляю глаза. Но не потому что пытаюсь сделать вид, что удивлена её вопросом, а потому что на самом деле удивлена тем, что она спросила об этом. Она дарит мне полуулыбку и тянется, чтобы взять за руку.

— С чего ты взяла? — Спрашиваю я. Выходит немного грубо.

— Не надо так реагировать, я никому не говорила о своих подозрениях. Мне просто хотелось сначала поговорить с тобой. Ты становишься другой, когда он появляется и я решила, что у тебя к нему симпатия. Но то, как он сегодня говорил о твоем творчестве… — Аня наклоняет голову на бок и какое-то время молчит. — Я не стану ничего говорить Артему, их отношения и так будто облиты бензином, любая искра и между ними сразу вспыхивает пожар. — говорит Аня и с сожалением выдыхает. — Просто хочу, чтобы ты хорошо подумала, ладно? — она сжимает мою руку и я молча киваю — Значит, между вами что-то происходит? — настаивает она. И к моему счастью, нас прерывает надоедливый Антон.

Он подходит к нам и начинает болтать, пытается положить руку мне на плечи.

Всю следующую неделю я занята подготовкой к новому учебному году. Вчера и сегодня я пропадаю в университете, потому что собираюсь ходить сюда два раза в неделю ближайший год. Папа сказал, что здесь самые лучшие преподаватели и чтобы не терять время я буду впитывать знания уже с этого года. С другой стороны, если я решусь поступать в родном городе, здесь я уже буду чувствовать себя как дома.

Ужин в честь открытия кофейни был провальным. Я не разговаривала ни с кем и не ела, потому что мне не хотелось. Рядом со мной сидела моя мама и просила делать вид, что у меня все хорошо, чтобы не портить другим настроение. Для этого им просто не стоило брать меня с собой.

С Антоном мы, конечно же, никуда не пошли, а просто поругались снова. Надеюсь, на этот раз мы поняли друг друга.

С Давидом мы не виделись, зато переписываемся. И нет не спрашивайте о содержании наших сообщений. Это походит на истерические разборки. Некоторые его сообщения наталкивают меня на мысли, что он как будто следит за мной и знает когда и куда я ходила. Потом я вспоминаю, что он брат Артема и может узнавать некоторые новости обо мне от неё.

Я покидаю университет и отправляюсь к Ане, потому что она хотела узнать обо всем подробнее, а мне сейчас очень хочется оказаться рядом с ней. Мы не созванивались и не договаривались о встрече, но я все равно еду к ней без предупреждения. В прошлом я часто так поступала, и мне казалось, что в её доме я всегда могла найти покой и комфорт, когда мне было не хорошо.

Но не сегодня. Когда я вошла, то в гостиной увидела объект своих мучений. Давид сидел за столом напротив Артема и они о чем-то спорили. Не удивительно, за время, что я узнала их, между этими братьями постоянно какие-то споры. Давид признавался мне, что ему и раньше было трудно найти общий язык с мамой и Артемом. Особенно после того, как на них легли долги отчима, а мама просто сдалась.

За столом так же Никита и Богдан, и они, похоже, что-то отмечают. Я поджимаю губы и мысленно ругаю себя за то, что не позвонила, а вместо этого приехала и помешала им.

Но когда прохожу, понимаю, что нет в моем присутствии никакой неловкости. Кажется мое появление никого не смутило и не огорчило. Разве, что только Давида.

Я занимаю место рядом с Никитой, и он здорово отвлекает меня от моей драмы. Расспрашивает меня вместе с Аней о планах на будущий учебный год, и я узнаю, что он учится в том же университете, в который я буду ходить.

Я не замечаю, как быстро меняется мое настроение и мне становится по-настоящему тепло и комфортно. Как и в прошлом рядом с Аней, но теперь мне комфортно и в окружении всех этих прекрасных мужчин.

Давид не говорит со мной и даже не смотрит, зато за нами наблюдает Аня. В прошлый раз, когда нас прервал Антон, разговор был окончен, и мы к нему не возвращались, что не могло не радовать. Хотя бы потому, что мне нечего ей сказать.

После ужина мы играем в какую-то настольную игру. Так по-домашнему и к моему удивлению очень увлекательно.

Я отправляюсь на кухню, когда все разбегаются по своим делаем, а Аня виснет на своем парне. Предпочитаю уйти подальше от любых проявлений любви.

Я вздрагиваю, когда на кухне неожиданно появляется Давид. Он останавливается и напрягается при виде меня. Могу с уверенностью сказать, что он пришел сюда не за мной. Поэтому он просто разворачивается и собирается уйти.

— Ты не прав — говорю я первое, что приходит мне в голову, чтобы его остановить. И это работает. Он останавливается, а потом медленно оборачивается и дарит мне вопросительный взгляд.

— И в чем же я не прав? — спрашивает он и делает несколько шагов вперед.

— Я не развлекалась с тобой, ясно. С Антоном мы действительно расстались.

— Но ты забыла ему об этом сказать. — усмехается Давид.

— Я ему говорила и это не мои проблемы, что он ничего не понял.

Давид издает смешок и на его лице появляется улыбка — значит, это мои проблемы, что ты не можешь доходчиво объяснить своему бывшему, что между вами все кончено? Думаешь, мне нравится смотреть, как кто-то зажимает мою подружку?

— Он не зажимал меня и если ты не заметил, я его отталкивала. — говорю я.

— Не заметил — грубит Давид и его улыбка пропадает. Он смотрит на меня своими бледно-голубыми глазами так, будто мы вообще никогда не были близки. Как у него, получается, быть таким холодным, в то время как я уже вся покраснела. — Ты выходит у меня бесхребетная. Так трудно сказать твердое нет, встать и уйти?

— А почему же ты не сказал твердое нет той девчонке, что тебя лапала? — говорю я и сжимаю руки в кулаки. Я хочу подойти и начать его колотить. Даже не знаю, откуда берется это злость на него. Хотя не на него, на ту девчонку, что его трогала.

Давид прищуривается и мне кажется, что на мгновение его лицо окрашивается удивлением. Я вскрикиваю, когда он двигается, хватает меня и прижимает к стене. В его глазах ярость, а пальцы до боли сжимают мою талию.

— Отпусти — щиплю я и поджимаю губы.

— Куда потом отправились? В кино или к нему домой?

— Ты прекрасно знаешь, что я не хотела идти на этот дурацкий ужин или обед. И никуда мы не ходили — говорю я пытаюсь высвободиться, но он еще сильнее прижимает меня к стене. Улыбается, ему нравится, что я пытаюсь освободиться. — Может хочешь рассказать куда ты отправился, когда просто вышел вон, вместо того, чтобы рассказать всем о нас.

Давид открывает рот, чтобы что-то сказать, но сразу же закрывает, не находя слов. Воздух между нами заряжен настолько, что будто трещит. Я силой толкаю его в грудь, но он не двигается и я начинаю колотить его в грудь, он отпускает мою талию и хватает мои руки а потом поднимает над головой и сильнее прижимается ко мне.

— Пусти меня! Отпусти, убери свои руки! — щиплю я, теперь я разозлилась на него. И вместо того, чтобы отпустить меня он наклоняется, и я перестаю вырываться, как только его губы накрывают мои. Мы целуемся. Так будто не виделись целую вечность. Давид отпускает мои руки, и я тут же прижимаю его к себе, обнимаю за шею, провожу руками по плечам рукам, исследую его спину. Нахожу край его футболки и выдергиваю из штанов, чтобы прикоснуться к его голой коже. Запускаю руки под его футболку, а он хватает меня под попу и поднимает. Я обхватываю его ногами.

Мне становится жарко, по ощущениям все тело словно охватывает огонь. Губы Давида на моей шее, а руки на мне, везде. За время, что мы стали с ним близки, Давид делал со мной много приятных, невероятных вещей и я говорю не о физической близости.

Мы оба вздрагивает и смотрим на дверь, когда нас оглушает звон посуды.

В дверях Аня и чтобы она не держала в руках, это с грохотом оказалось на полу.

Наверняка, она очень удивилась застав нас в таком положение. Хорошая новость в том, что теперь мне не придется отвечать ей что между нами происходит.

Давид двигается и закрывая меня собой начинает лихорадочно застегивать пуговицы на моей рубашки, которые успел застегнуть. Его руки трясутся, и ему это дается очень тяжело.

Как только он расправляется с моей рубашкой, то аккуратно ставит меня на ноги и отходит. Поворачивается спиной к Ане и начинает заправлять в штаны свою футболку и поправлять волосы. В комнате становится слишком людно, так как здесь уже появились Богдан с Никитой и Артем. Сбежались на звон посуды, слишком быстро на мой взгляд.

Я вижу, как меняются выражения их лиц, когда к ним приходит понимание того, что мы разделили с Давидом.